Текст книги "Правда людей (СИ)"

Автор книги: Василий Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Однако эта идея развития не получила, слишком много забот было у законника. А потом Сергей Ревякин, он же Серый, с подачи Эдика Шмакова оказался в отряде Нестерова. Хм! Сам он при этом верил, что настоящий командир отставной майор Лопарев, но Козырь, с которым приемный сын делился всем, что ему известно, думал иначе. Он считал, что отряд создан спецслужбами, дабы выявлять недовольных режимом людей и по-тихому отправлять их туда, куда Макар телят не гонял. А раз так, то ему следовало выдернуть приемыша из банды националистов до того, как ее прихлопнут. Но это был первый порыв, и чем дальше, тем больше менялось его мнение о группировке, в которой Сергей Ревякин стал командиром боевой пятерки. А когда вор узнал, что готовится налет на Новую Мцхету, то даже хотел выйти на связь с руководителями отряда, но сдержался. Пока еще не время…

– Тук-тук! – прерывая размышления законника, который находился в своем рабочем кабинете, дымил папироской и размышлял о том, как можно использовать отряд Лопарева-Нестерова в своих целях, раздался стук в дверь.

– Входи, – затушив папиросу в хрустальной пепельнице, сказал Козырь, среднего роста брюнет в неброском, но дорогом костюме.

– Козырь, – в кабинет заглянул его помощник, кряжистый крепыш Жека Лом, – к нам гости, Дима Богатянский и с ним Ираклий Кодорский. Я приказал проводить к тебе. Сейчас будут.

– Все правильно сделал, – одобрил действия помощника вор и спросил: – Помещения на прослушку проверяли?

– Все чисто, Козырь. Может охрану усилить?

– Не стоит, могут подумать, что мы кого-то опасаемся или подлянку ждем. Пусть все будет, как обычно.

– Понял.

Жека Лом, который отсидел два срока, один за гоп-стоп, а другой за убийство, исчез, а Козырь приподнял ладони. Пальцы тонкие, словно у пианиста, и на них перстни-татуировки, которые прикрыты другими перстеньками, из золота с бриллиантами. Солидно и внушает уважением, так считал вор, который готовился встретить двух прибывших к нему по предварительной договоренности авторитетов. Ираклий Кодорский метил в преемники покойного Соломона Аджарского, похороны которого должны были состояться через пару дней, и потому хотел мира, а Дима Богатянский, гость из Ростова на Дону, был при нем гарантом безопасности. С этим все ясно и Козырь уже знал, что скажет гостям и что сделает после того, как они его покинут. Кавказцы хотят сохранить лицо и получить передышку, и он им уступит. Однако мира не будет. Так решил вор и, надев стильные очки в тонкой золотой оправе, встал подле стола.

Гости вошли и хозяин кабинета, с печальным выражением лица, шагнул им навстречу. Ираклий Кодорский, в прошлом профессиональный катала, а ныне глава строительной компании "ИАС", смуглый сухопарый брюнет, ничего подобного не ожидал, и Козырь, слегка приобняв его за плечи, сказал:

– Сочувствую, брат. Соломон Аджарский был лучшим из нас, и я уважал его. Да и другие наши братья, были достойными людьми. Проходи, мой дом, твой дом. Поговорим. Обсудим, что тебя гнетет.

– Благодарю, – через силу выдавил из себя Ираклий.

– Здравствуй, Дима, – Добряков протянул руку ростовскому гостю, седому полноватому старику, в прошлом медвежатнику, который жил за счет своих учеников, работающих не только в России, но и в Европе. – Располагайся, сейчас чаек принесут.

Воры расселись вокруг стола. Хозяин кабинета в своем кресле, Ираклий напротив, а Дима Богатянский расположился немного в стороне. Смазливая секретарша, обдав всех присутствующих запахом дорогого французского парфюма, поставила на стол чай, который Козырю присылали друзья из Сочи, и удалилась. Из вежливости гости сделали по паре маленьких глотков, и начался разговор.

– Тяжелый год для всех нас, – заговорил Козырь. – Сначала погиб Дед Хасан. Потом убили Астика Сухумского. Затем Мафия от язвы желудка умер, Аким Волгоградский от пневмонии и Эдик Красный от тубика. Шота, Хой, Мутай и Мотыль. Теперь Соломона с друзьями постреляли. Шакалы! Знал бы, кто это сделал, зубами бы их рвал! Суки! Ты мне веришь, Ираклий?

Грузинский вор, которому Добряков заглянул в глаза, не выдержал его пронзительно взгляда и кивнул:

– Конечно, верю, Козырь. Мы знаем, что ты ни при делах. И я верю, что ты не таишь на нас зла, за то, что происходило в последнее время. Это все молодежь, горячая и неразумная. По собственной инициативе молодняк стал строить тебе подлянки, а Соломон хотел мира и даже собирался приехать к тебе для разговора один на один.

– Да-а-а… – протянул Козырь, – Соломон такой, он мог выйти на открытый базар. Ну, что не случилось, про то говорить не станем. Кто старое помянет, тому глаз вон.

"А кто забудет, тому оба долой", – мысленно добавил славянский вор и вновь посмотрел на гостя, который опять кивнул и сказал:

– Да-да, золотые слова, Козырь. Ни к чему былое вспоминать? Тем более что с мертвых не спросишь. Кто на тебя зуб имел, тот уже в морге, а мы живы, и нам надо думать о будущем. Поэтому я и приехал, чтобы услышать тебя и спросить прямо. Мир между нами или война?

Козырь помедлил, дождался, пока грузинский вор заерзает на месте, и произнес:

– Между нами мир, Ираклий. Я сказал и ты с нашим ростовским гостем, – кивок в сторону Димы Богатянского, – меня услышали. И даже более того, если тебе потребуется моя помощь, обращайся. Мы с тобой знакомы не первый год и непоняток у нас не возникало. В наше смутное время это кое-что значит и по мне, правильным будет, если место Соломона займешь именно ты.

– Хорошо, – Ираклий Кодорский посмотрел на Диму Богатянского и еле заметно мотнул головой, после чего поднялся и сказал: – Благодарю за угощение, Козырь, но нам пора.

– Разумеется, – Добряков тоже встал. – Столько дел, ни минутки лишней. Понимаю тебя, брат.

– Встретимся на похоронах? – словно закрепляя договоренности, спросил Ираклий.

– Да.

Леша Козырь проводил гостей, серьезное выражение сползло с его лица, и он улыбнулся. Встреча прошла легко и, когда в кабинете появился Жека Лом, он задал ему вопрос:

– Сколько у нас сейчас бойцов?

– За час подниму сорок. За пять часов сотню. За сутки двести. Это только наша община.

– А с командами из других городов что?

– Саратовская бригада, пять человек, уже в Москве. Челябинская и Краснодарская, по шесть стрелков, завтра и послезавтра появятся. Парни отмороженные, работают втемную и про нас ничего не знают.

– А с оружием как?

– Нормально. Автоматы и снайперские винтовки. Все с военного склада.

Вор цыкнул зубом и сказал:

– Отлично. Пусть будут наготове, и нашим бойцам скажи, чтобы из города ни ногой, они могут понадобиться.

– Ясно.

Снова Козырь остался один и зазвонил его телефон. Это был приемный сын и вор ответил:

– Слушаю тебя, Серега.

– Привет, – краткая пауза, – батя. Времени разговаривать нет. Скажи только, как сестры?

– С ними все хорошо. Сам-то как?

– Нормально. Еду в Краснодар. С Нестером.

– А зачем?

– Не знаю.

– Помощь моя нужна?

– Нет.

– А деньги?

– Тоже нет.

– Когда уезжаешь?

– Через месяц вроде.

– Встретиться сможем?

– Да. Я забегу. Ненадолго.

– Очень хорошо. У меня к тебе будет серьезный разговор.

– Ага! Поговорим. А сейчас мне пора…

Приемный сын отключился, а вор повертел в руках телефон и тихо сам себе прошептал:

– Краснодар, значит. Интересно, что вам там понадобилось? Надо будет послать пару сметливых парней, пусть за вами присмотрят, а то натворите дел, революционеры, черт бы вас побрал.

Глава 18

Москва. Зима 2013-го.

Скрипнув протезом, Костя Трубников, сын полковника Трубникова, положил на столик ноутбук, осторожно присел в кресло и посмотрел на меня.

Это был двадцативосьмилетний брюнет с короткой стрижкой, худой и, можно даже сказать, истощенный. Тонкие губы крепко сжаты, и лицо имеет сероватый оттенок, сказываются постоянные боли в ноги. Казенный протез, конечно, вещь неплохая, лучше, чем инвалидная коляска, но его надо разнашивать, а это больно. Однако Костя держится, не стонет, не плачет, на судьбу не жалуется, к бутылке с поганой сивухой не припадает и старается держаться молодцом. Крепкий человек, нам такие нужны. Да что там. Такие люди нужны всем, только не нашему правительству, там в почете иная порода Гомо Сапиенсов, вороватые, настырные и без принципов.

Впрочем, к чертям собачьим правительство. Настанет срок, доберемся до кремлевских верховодов, а пока к делу.

– Костя, что там с Заварзиным? – спросил я.

– Ничего страшного, – младший Трубников пренебрежительно покривился. – Как свидетель он привлечен к делу по убийству в кафе и активно сотрудничает со следствием. Марку держит и старается выглядеть бодрячком, мол, смотрите, какой я независимый. Но фотороботы убийц, весьма точные, составлены со слов Заварзина. Да и остальная его компания от лидера не отстает.

– Значит, с ним у нас дел не будет, – я мотнул головой и, оглядев небогатую, но уютную квартиру Трубниковых, куда приехал вместе с Галиной, задал Косте следующий вопрос: – Что по другим кандидатам?

– Посмотри, папка на рабочем столе, – он кивнул на ноутбук. – Все здесь. Как ты и заказывал, мужчины, около тридцати или слегка за тридцать, русские, патриоты, служили в армии, у каждого активная жизненная позиция.

– Хорошо.

Я начал просматривать краткое досье на потенциальных вожаков партии "ЗаСС" и вглядываться в их лица. Как правило, люди все достойные, с такими можно в разведку пойти. Однако мне они не подходили, и вскоре я отодвинул ноутбук.

– Что, не то? – поинтересовался Костя.

– Не то, – ответил я. – Кандидаты интересные, но у каждого за спиной сторонники и куча друзей. Таких людей контролировать сложно, чуть оперятся и начнут свою политику гнуть.

– А тебе нужен подконтрольный человек, который бы зависел от нас на сто процентов?

– Да. Необходим такой, чтобы его интересы совпадали с нашими и он не делал резких движений, о которых бы мы не знали.

– Мне кажется, Егор, что ты мудришь. Зачем нам партия? Собрались делать революция, так давай. Окрепнем, кулаки набьем и обрушимся на Кремль, а народ нас поддержит. За пару лет все это сделаем, благо, правительство само людей провоцирует.

– Думаешь, Путина с подельниками возле Кремлевской стены расстреляем, и все наладится? – я улыбнулся.

– Именно так и думаю, – глаза Кости впились в меня. – А ты с этим не согласен?

– Нет. Потому что грохнуть президента и тех, кто с ним рядом, не так-то и сложно. Как показала мировая практика, бессмертных не существует, и достать можно любого. Меня другое беспокоит, а что дальше? Ну, убрали мы их, скинули, расстреляли или они сбежали. Допустим, это произошло, и кресла в Кремле освободились. Ну и что потом?

– Свое правительство сформируем, перекроем границы, вышлем всех чужаков и начнем возрождать страну.

– Легко сказать, да трудно сделать. Из кого формировать правительство? Из вчерашних воров? Нет. Работяг и военных в министерские кресла посадить? Нет. Из-за рубежа умных американских сенаторов пригласить? Тоже нет. Нам нужны свои кадры и прежде чем хапать власть, надо разобраться, какие шаги станут следующими, и кто сменит правителей. Ведь если они исчезнут, то всем плохо будет. В стране десятки миллионов мигрантов, которые не хотят возвращаться в аулы. В стране сразу возникнет нехватка собственного продовольствия, ширпотреба и электроники, и если перекрыть границу, то начнется голод. В стране огромное количество людей, которые при нынешнем режиме живут очень даже неплохо, и они плевать хотели на тех, кто копейки до пенсии собирает, чтобы кусок хлеба купить. В стране олигархи, генералы, адмиралы, министры, высокопоставленные офицеры и чиновники, которые не бедствуют. В стране полиция и куча охранных контор, которые не заинтересованы в переменах. Так-то, тащ лейтенант. Чуть Путина с его братвой задень, начни у них жирные куски вырывать и чужаков выселять, они тебе покажут, что почем, как надо жить и кто в стране реальный хозяин. И народ, который привык жить в болоте, смотреть телешоу "Кто с трех раз угадает букву А?", жрать бич-пакеты и запивать все это дешевым алкоголем, поддержит их, а не нас, ибо пузо чем-то набивать надо и мозги без сериалов скрипеть начинают. Вот потому-то нам и нужна партия, которая перехватит власть, а боевой элемент организации будет ей в этом активно помогать. Понимаешь меня?

– Понимаю, – лейтенант тяжко вздохнул.

– Это хорошо, что понимаешь. Потому что дальше больше. Возьмем власть, и начнется. Толпа станет кричать – хотим жить лучше, а работать люди разучились. Придется строить фабрики и заводы, дороги и новые дома. А для этого нужны специалисты и рабочие руки. Одновременно с этим надо возвращать на родину украденные из страны деньги: стабилизационный фонд, инвестиции и копилки олигархов. А значит, нужны бойцы, которые способны работать заграницей, и необходима политическая сила. Затем от американцев и других международных полицаев будем отбиваться. И чем? Оружием, которое от Советского Союза осталось, да теми крохами новейших разработок, что в войска сейчас поступают. А с криминалом и наркомафией кто будет бороться? А с алкоголиками и тунеядцами биться? А науку кому возрождать? А сельское хозяйство? А что с медициной и образованием, которые в любом случае должны остаться бесплатными? А союзников где искать? Только начни будущие проблемы перечислять, и утонешь в них. Поэтому, прежде чем шашкой махать, головы рубить и ворье на стройки века с кайлом в руках отправлять, необходимо предложить народу альтернативу, а потом подкрепить ее силой оружия и реальными делами.

– Егор, но вы же партизаны. О чем тогда речь?

– Да, мы партизаны и будем находиться в подполье, пока не одержим победу. Ведь не мне тебя учить, в чем смысл партизанской борьбы. В освобождении родной земли от оккупантов. А затем приходит черед идеологов и управленцев. Так всегда было, есть и, наверное, будет. Вон, хоть Фиделя Кастро вспомнить. Воевал и партизанил, а когда победил, пришлось стать президентом и первый вопрос, который перед ним встал – как и чем накормить освобожденный народ.

– Честно говоря, про это я как-то не думал, – признался Костя.

– А мне приходится думать, и чем больше я над этими вопросами размышляю, тем больше понимаю, что без участия народа и подготовки революция невозможна. Переворот словно в банановой республике замутить можно, и правительство перебить реально. Но без поддержки большей части народа, в первую очередь русских, мы ничто, ибо озверевшие и оглодавшие люди сметут нас с лица земли, и памяти не оставят. Кстати, ты нашу Конституцию помнишь?

– Не-а, – он покачал головой.

– А зря. Интересное чтиво, возьмись, почитай, – я вспомнил нужную статью и процитировал ее по памяти: – Статья номер три. Пункт первый. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Пункт два. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. Пункт три. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы. Пункт четыре. Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону… Самое главное, что народ скажет. И если он говорит – не бывать на нашей земле никелевой добыче, долой этническую преступность, и требуем ограничить миграцию иноземцев, значит, правительство должно взять под козырек и выполнить волю народа. А в противном случае это правительство не легитимно и приказы наплевавших на людей кремлевских чиновников должны висеть в сортирах как пипифакс.

Костя нахмурился:

– Понятно. Однако ты забываешь, что народ многонациональный и правительство охотней дает гражданство азиатам, чем русским, которые хотят вернуться на родину.

– Я все помню, и не забыл, что отколовшиеся от СССР республики вотчина националистов: кавказских, азиатских, западенских и прибалтийских; и только Россия для всех. Это неправильно и несправедливо, но мы этого изменить пока не в состоянии. Разве только локальные боевые акции против этнопреступников и предателей проводить, во время которых будет создаваться силовое ядро организации, и только. А чтобы вершить по настоящему большие дела, нужны серьезные финансово-материальные средства и сотни боевых ячеек по всей стране, которые смогут опираться на партию. Но это дело не на один год.

– И что мне теперь делать, новых кандидатов на роль партийного вожака искать?

– Не стоит. Я его уже нашел.

– Интересно, кто такой?

– Ты, – указательный палец уперся в грудь Кости.

– Чего? – удивился он.

– Того. Вождем партии "За Социальную Справедливость" станет участник боевых действий, отставной лейтенант погранвойск Константин Антонович Трубников. Со всех сторон положительный человек, которому можно и нужно верить.

– Так я же инвалид, – он посмотрел на прикрытый штаниной протез.

– И что с того? Это мешает тебе думать головой?

– Нет.

– Тогда вперед и с песней, господин будущий партийный функционер. Сайт создал?

– Да.

– Программа есть?

– Типовая.

– Единомышленников найдешь?

– Должен.

– Вот и все. Деньги выделю и поддержку обеспечу, а дальше дело за тобой. Собирай инициативную группу, создавай партию и работай.

Костя помолчал, подумал и сказал:

– Надо с отцом посоветоваться.

– Ладно.

– И еще… Скажу сразу, если я в это дело впишусь, то марионеткой не стану… У меня должно быть право на принятие самостоятельных решений…

– Договорились. Мы не лезем в тактические вопросы партии, а ты не принимаешь стратегических решений. Идет?

– Да.

– Когда ответа ждать?

– Сегодня. Отец скоро вернется, еще раз все обговорим, и я скажу свое слово.

– Это нормально. Теперь давай к другим нашим делам. Мы сможем организовать вброс информации о том, что нами уже сделано, в сеть?

– Запросто. Через интернет-кафе и по левым документам это сделать не сложно. Или через домашний компьютер, который сразу пробьют.

– Тогда завтра или послезавтра я пришлю к тебе паренька. Покажешь ему, что и как нужно сделать.

– Договорились. Что будем сбрасывать?

– Драка в "Литераторе", нарезка без наших лиц, и обстрел Новой Мцхеты. Комментарии сам подбери.

– Армия "Трясогузки" снова в бою? – Костя улыбнулся.

– Ага. Бей обнаглевших животных! Мочи этнопреступников! Долой преступный режим! Оккупанты не пройдут! Ну и так далее. Не мне тебя учить. Только следов не оставь, чтобы на тебя ищейки не вышли.

– Я все понимаю, – младший Трубников кивнул на ноутбук. – Вас сейчас кто только не ищет. ФСБ, полиция, частные сыскари, военная прокуратура, бандиты и вольные охотники за головами. Не хотелось бы с ними дело иметь. По крайней мере, в ближайший год, пока организация не окрепла.

– Это точно.

Мы замолчали, и в комнату заглянула Галина, которая улыбнулась и сказала:

– Мужчины, обед готов. Прошу к столу.

Пока мы с Костей разговаривали, Галочка приготовила борщ, очень вкусный, как ее мама научила. И пока мы ели, я бросал на девушку косые взгляды и решал ее судьбу. Внешность Галя поменяла, длинные волосы долой, покрасилась и стала другим человеком. Галочки Серовой больше нет и перед нами жгучая брюнетка Анна Курманбековна Карашева из Бишкека. Именно такой паспорт без всяких проблем, через бродяг из группы Шмакова я смог достать. При этом барыга, мутный тип с Казанского вокзала, заверил меня, что хозяйка в полицию обращаться не станет, и говорил он настолько уверенно, что я ему поверил.

"Черт побери! – промелькнула в голове мысль. – Сколько же людей пропадает в России? Говорят, сотни тысяч, и находят лишь половину. А где остальные? Неизвестно. Кто-то в рабстве, а кто-то погиб. Вот и с этой Анной Курманбековной, судя по внешности, наполовину русской, которая приехала в Москву на заработки из Киргизии, что-то нечисто. Где она может быть? Скорее всего, в борделе за наркоту работает или в могиле. Впрочем, долой ненужные мысли. Главное, что у Галины есть временный документ, а настоящий позже выправим. Сейчас тебя, Егор, другое должно интересовать. Что с ней дальше делать?"

Машинально я взглянул на девушку, а она, почувствовав взгляд, тоже посмотрела на меня и по ее губам пробежала улыбка, от которой мне стало тепло. Эх-ма! Приятное чувство, но опасное. Нельзя мне иметь рядом с собой дорогого человека. Нельзя и точка.

Рано или поздно меня грохнут. В этом я почему-то не сомневаюсь. Но мне не страшно, ибо я уже умирал. И если бы я встретил Галю Серову в своей прошлой жизни, то стал бы самым счастливым человеком на свете, а сейчас она мое слабое место. И пока я к ней не привык и не прикипел, нам надо расстаться. Да вот только куда ее деть, ума не приложу. Домой, в родной город девушке нельзя, а сама она к вольной жизни не приспособлена, слишком долго оберегали ее родители, надо отметить, не бедные люди. Вот и думай, Егор, как поступить.

– Может, добавки? – Галина встала.

– Нет, спасибо, – я отодвинул пустую тарелку. – Было очень вкусно. Благодарю. Наелся.

– А я не откажусь, – отозвался Костя и я заметил, что, взглянув на девушку, Трубников-младший немного смутился.

"Опаньки! – подумал я. – А вот и решение моей проблемы. Сам уеду на юг, а девушку оставлю у Трубниковых. Глядишь, у Кости с Галочкой что-то получится, и я смогу отойти в сторону. План нехитрый, но другого у меня нет".

Сказать по чести, отпускать девушку не хочется, ибо самец внутри меня протестует против такого решения. Однако я вспоминаю Витю Деева и других камрадов, которые ради семьи и любимых шли на предательство, и понимаю, что иначе нельзя.

Галина налила Косте новую тарелочку наваристого борща и он, закинув в него ложку сметаны, занялся делом. А я покинул кухню и одновременно с этим появился Антон Ильич, который навещал своих старых товарищей. Он вернулся очень вовремя, и мы присели.

– Как успехи, Антон Ильич? – обратился я к отставнику.

Пенсионер хитренько усмехнулся и потер озябшие старческие ладони:

– Все очень даже неплохо.

– А поконкретней?

– Будет тебе конкретика. Кхе-кхе! – он кашлянул и продолжил: – Значит, так, Егор, за денежку и по большому блату, я пробил всех парней в отряде и общая картинка хорошая. Честные ребята, идейные и добросовестные. Правда, половина состояла в разных группировках, однако это мелочь, а для нас даже плюс. Но…

Трубников взял паузу, и я его поторопил:

– Не томи, Антон Ильич. Говори, что не так. У нас крыса?

Полковник пожал плечами:

– Я бы не стал это утверждать вот так сразу. Однако у трех бойцов мутное прошлое. Первый, Игорь Лунин, он же Ганс, в родном Омске разыскивается за убийство отчима, а нам про это ничего не известно. А если бы его где-то в дороге проверять стали? Что тогда? Он и себя и группу подставит. Значит, надо разобраться с этим вопросом, поговорить с ним откровенно и отстранить от акций в городах. Второй, Рустам Шарафутдинов, позывной Рустам, его дядя в Казани заместитель главного прокурора с большими связями, а мы про это ни сном, ни духом. Вот почему он это скрыл? Не ясно. Ну и третий боец, Сергей Ревякин, позывной Серый. Знаешь, кто у него отчим?

– Кто?

– Алексей Владимирович Добряков.

– Это… – я напряг память и попытался вспомнить, где слышал такую фамилию.

– Это вор в законе Леша Козырь, – Трубников резко хлопнул в ладоши. – Каково?

– Ну, вор так вор, – я поморщился. – Не родной ведь отец.

– Не скажи, Егор. Я навел справки. Козырь своего приемного сына и дочерей очень любит. И то, что мы про такое родство не знаем, весьма опасно. Серый боец хороший и как командир пятерки себя показал, я помню его по налету на Новую Мцхету. Однако он скрыл от нас важную информацию и это повод ему не доверять. Как поступим?

– С Гансом и Рустамом командиры пятерок и Лопарев разберутся, там ничего сложного, а с Ревякиным я лично пообщаюсь.

– Когда?

– Когда это будет необходимо, Антон Ильич.

– Неосмотрительно поступаешь, Егор.

– Возможно, но командир я, и решение за мной. Через пару недель его пятерка прибудет в Москву и за Серым нужно проследить. Посмотрим, куда он пойдет, и чем будет заниматься. И только после этого можно будет с ним пообщаться.

– И все?

– А что вы предлагаете, Антон Ильич? Схватить парня и пытать? Или его надо сразу убить, потому что у него родня не такая? Нет. Подождем и присмотримся. Пока от Серого зависит лишь его пятерка и только. Он не знает, где Гоман и Лопарев, и не в курсе, кто вы и где обитаю я. А потому давайте не будем пороть горячку. Лучше скажите, что вы на меня нарыли.

Трубников отвел взгляд, наверняка, старик пытался разобраться, кто же я таков есть, и кое-что накопал, без этого никак.

– С тобой тоже все не просто, – сказал отставник. – Приехал из провинции и у тебя был влиятельный родственник при погонах, а ты сразу в борьбу ударился. Не вяжется сие с твоей скромной биографией, и потому это странно.

– Вот то-то же, Антон Ильич. А теперь поменяйте меня и Серого местами. И кто из нас подозрительней? Разумеется, Егор Нестеров. Так что давайте дальше. Что еще узнали?

– Эдика Шмакова ищут. Очень хорошо, вплоть до того, что к его родственникам в провинцию наведались. Еще Лопарев в розыске, Галина и ты по фотороботу.

– Это понятно. А что с ветеранами, которых вы хотели к нам подтянуть?

– Тут все в норме. Они хотят работать, пусть даже неофициально, но таких немного. Сам понимаешь, отставнику ФСБ работу найти легко. Поэтому люди будут, но не более трех-четырех человек и среди них, я надеюсь, окажется подполковник Дорофеев.

– Тот самый, который руководил операцией "Капкан"?

– Да и через него, кстати, можно выйти на офицеров спецназа.

– Вот это было бы замечательно.

Отставник вопросительно кивнул:

– Что еще интересует?

– В общем-то, все ясно. Однако есть у меня к вам одна небольшая просьба. Скоро я уезжаю, и хотел бы оставить Галину на ваше попечение. Снимите рядом квартирку, и она будет неподалеку…

– Нет. Я против, – оборвал меня пенсионер.

– А может, подумаете?

– Я сказал нет, значит, нет. Егор, ты возишься с этой девчонкой, а она легко может нас подставить. Ты привел ее ко мне домой, а если у нее язык развяжется? Что тогда? Понятно, у тебя гормоны играют, но ты должен думать не только о себе.

– Антон Ильич… – я хотел многое сказать Трубникову, в частности, что предать может любой. Но увидел, что в комнату входят Костя с Галиной, и махнул рукой. – Ладно, проехали.

Больше ничего серьезного в тот день не обсуждали. Посидели, пообщались и посмотрели новости. И только когда нас покинула девушка, которая вызвалась приготовить чай, Костя Трубников поговорил с отцом и дал свой ответ на мое предложение стать лидером партии.

– Я согласен, Егор, – сказал младший Трубников, и Антон Ильич одобрительно кивнул.

– Тогда по рукам, – я протянул Косте руку.

– Да.

Наши ладони сомкнулись в крепком рукопожатии, и я улыбнулся. Еще одно дело сдвинулось с мертвой точки и это хорошо. Всего-то полгода прошло, как я приехал в столицу, а сколько уже сделано. Казна имеется. Люди есть. Оружие в тайниках. А теперь еще и партия будет, какая никакая, а ширма для наших акций, вербовочная контора и возможность вести полноценную политическую борьбу.