Текст книги "Каменный клинок"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Глава 17. Ольгерд

Спать не хотелось. Видимо потому, что организм, привычный к постоянным нагрузкам, не понимал причины, по которой ему предоставили такой многодневный отдых. В принципе, конечно, можно было бы наведаться в спортивный зал, и загрузить мышцы железом, или сделать десяток-другой проходов какого-нибудь высшего комплекса, но желания демонстрировать моим гостеприимным хозяевам свои реальные возможности у меня не было. Ибо ощущение того, что у Шарля за пазухой, как минимум, один здоровенный каменюга, не отпускало меня с первых минут нашего знакомства.

Кириллов считал, что это – отпечаток работы в спецподразделении, с его требованиями к секретности, а мне… – мне это ощущение просто не нравилось. И вызывало желание не вылезать из состояния джуше. Впрочем, находиться на его грани практически постоянно я привык уже давно и без такого раздражителя. То, что он был искренен насколько это возможно, я, конечно, допускал: судя по записям работы с мечом этого самого сбрендившего Франсуа Этоли, у его подчиненных действительно было мало шансов среагировать на такую молниеносную атаку.

Мастер иай-до был очень даже неплох. Естественно, по земным меркам. Если же сравнивать с учениками Деда, то такие скоростные качества обычно приобретались года через четыре дрессуры нашего Наставника. Ну, а для тех, кто был способен выйти в джуше, Франсуа показался бы тормозом. Техника его владения мечом тоже оставляла желать лучшего. Если нормальным хватом он работал на твердую троечку, то обратным начинал куролесить чуть ли не с первого движения. Его клинок двигался по траекториям, весьма далеким от идеальных, и вероятность поражения им нормального противника была исчезающее мала. А вот его «коронка» – удар мечом после выхватывания из ножен – вызывала уважение: это сколько надо было времени, чтобы отработать его на таком хорошем уровне, имея в основе неправильную методику преподавания? Попади он в детстве в руки какого-нибудь из мастеров Элиона, да к тому же Мериону, с его работоспособностью он бы мог стать очень неплохим бойцом… …Записей было немного – по словам Шарля, основная часть семейного архива Этоли погибла при пожаре, и то, что удалось найти для анализа хоть что-то – было большой заслугой подчиненных майора.

Проглядывая видеоматериал, я все никак не мог найти предпосылки для того, чтобы у этого человека так съехала крыша. Ну да, семью он любил – вывозя жену и детей на пикник, он не упускал возможности повозиться с обожающими отца наследниками, и, как мне показалось, не особенно спешил обратно в город. А вот его отношение к супруге мне показалось несколько… холодноватым, что ли? Лично у меня создавалось впечатление, что кроме привычки и толики взаимного уважения, между ними не было ничего. Прямых подтверждений такой версии в записях не было, но в них не было и ни одного кадра, где Франсуа бы проявил к жене хоть какие-то нежные чувства…

Видеоотчет с места убийства пластического хирурга тоже выглядел каким-то ненастоящим: судя по следам крови на стенах и на полу, траектория движения атакующего безумца была рваной. Словно, резанув одного из врачей по горлу, он какое-то время примеривался, откуда атаковать второго. И никак не укладывалась в нарисованную для меня схему атаки. Да, особых причин сомневаться в адекватности экспертов у меня не было – они сделали свою работу так, как смогли, – но легкие сомнения в интерпретации произошедших в клинике событий быстро переросли в твердую уверенность в том, что процесс убийства в реальности выглядел совершенно по-другому…

Короче говоря, в какой-то момент я вдруг понял, что настоящие мотивы умопомешательства Этоли могли лежать весьма далеко от продекларированных мне предпосылок. И решил, что надо держать ухо востро… …Кроме всего вышеперечисленного, меня здорово нервировало отношение ко мне тех, с кем я «работал» в одной смене: практически все офицеры, от «мяса», обычно двигающегося возле президента, и до снайперов, занимающих места на возвышенностях, относились ко мне, мягко выражаясь, как к какому-то непонятному выскочке. Да, с момента той знаменательной стычки в спортзале открытых столкновений с ними у меня больше не происходило, но ощущение возможности удара в спину присутствовало постоянно. Впрочем, время моего нахождения в Париже довольно быстро истекало, и я очень надеялся, что до моего отъезда на Элион они не решатся мне отомстить. Иногда, думая о том, что так и не смог вписаться в их коллектив, я про себя клял их менталитет и с тоской вспоминал свою «прописку» в России: там таких проблем не могло возникнуть по определению…

Еще больше я клял себя самого. Вернее, свою способность вляпываться в какие-то непонятные разборки, и усиленно размышлял о том, как сделать так, чтобы каждая, возомнившая себя Прелестным Пупом Земли шелупонь не пыталась воздействовать на меня через моих близких. Например, через Кириллова или Соловья. Особых идей, кроме как утащить всех их в Аниор, в голову не лезло. А эта, единственная, имела кучу существенных изъянов. Во-первых, у каждого из этих самых «близких» были и свои родственники. И тащить на Элион целый табор было бы, как бы это помягче выразиться, несколько неправильно. Во-вторых, не каждый из них, наверное, согласился бы променять комфортабельное проживание в двадцать первом веке на примитивное Средневековье. В-третьих, каждому, доставленному в Аниор землянину надо было бы найти занятие по душе, а заниматься этим было некому…

Существовало еще в-четвертых, в-десятых и тэдэ, однако для первого приближения хватало и этих трех пунктов… И становилось немного грустно… …Отжимания от пола не помогли – после третьей сотни повторений мне стало скучно, и я, встав на руки, попробовал загрузить плечи. Помогло слабо – «тюнинг» Джо и Деборы давал себя знать, и усталость, которая могла бы помочь мне вырубиться, приходить отказывалась. Напрочь. Пришлось забить на тренировки и вернуться на кровать. А потом подумать и… заняться изучением материала по неврологической клинике в Перпиньяне, где мне завтра предстояло поработать…

Глава 18. Морозов Сергей Михайлович

Неля оказалась права – пары пленок для такого отдыха было бы маловато. Как, наверное, и десяти: с момента приземления в аэропорту острова он практически не выпускал фотоаппарата из рук. И каждые пару минут ловил себя на мысли, что такого просто не может быть: путешествие в другое полушарие, выигранное в лотерею, причем без всякого обмана или, как говорит молодежь, «кидалова», состоялось! И он с супругой находился в самом настоящем земном раю, среди пальм, потрясающих по красоте цветов и таких не похожих на нахохленных самарских голубей и воробьев экзотических птиц!

Неля, словно помолодев лет на двадцать, щебетала не переставая: в среднем раз в минуту она напоминала ему, благодаря кому они тут оказались; чуть реже, но тоже постоянно дергала за рукав не говорящего по-русски гида, и, зачем-то коверкая речь, доставала его своими вопросами. Ее интересовало буквально все – от даты открытия острова и до того, сколько стоит экскурсия на банановую плантацию. Чем вызывала презрительные улыбки у двух снобского вида дамочек, восседающих рядом с водителем. Прерывать жену Морозов не решился – прекрасное настроение, в котором пребывала его супруга, могло смениться гораздо менее прекрасным буквально в мгновение ока. А становиться объектом ее издевательств ему совершенно не хотелось…

Гостиница, или, по-иностранному, отель, куда их привезли, оказалась практически избушкой на курьих ножках. Вернее, без оных, но… такого, слегка затрапезного вида. Оглядев фасад маленького зданьица, здорово отдающего стариной, Сергей Михайлович слегка удивился: по его мнению, отелями за границей назывались исключительно башни из стекла и бетона, стоящие в пяти метрах от пляжей, и окруженные бескрайними шеренгами дорогих автомобилей. Но по мнению Нели, «хотель» был «очень прелестным».

А вот номер, в который их проводил смуглый, мулатского вида молодой человек, оказался очень даже ничего: осмотрев интерьер, Морозов сразу выбрался на террасу, вдохнул напоенный непривычными ароматами воздух и… снова взялся за фотоаппарат.

– Может, ты поможешь мне распаковать вещи? – голос жены, что-то очень уж резво соскользнувший в привычный злобно-недовольный тембр, вызывал желание заткнуть уши. – Это тебе все равно, в чем сидеть на улице… А мы, женщины, должны смотреться элегантно! Видел этих двух стерв, которые поселились через номер от нас? Вот у них мужья точно не чета тебе: одевают, обувают, покупают путевки на нормальные курорты… А мне все приходится делать самой… Даже чемодан распаковывать… Ну, что расселся? Марш сюда!!!

Следующий час прошел в непонятной для Морозова суете – сначала Неля развесила все свое шмотье в шкафу. Потом зачем-то все поснимала и попросила развесить по-другому.

Чуть позже ей захотелось устроить в номере «небольшую перестановку», так как, по ее мнению, мебель была расставлена «не по-людски». В общем, к моменту, когда в двери постучались, Сергей Михайлович порядком подустал, и был бы не прочь завалиться спать. Плюнув на то, что еще недавно надеялся добраться до моря и окунуться.

– Кто там? – распахнув дверь настежь, недовольно поинтересовалась Неля. – Ой, здравствуйте… Захо… Извините, у нас не прибрано… можно поговорить в коридоре?

– Заффтра ми предлагать вамм неболшая путешествия яхта. Восемь час утра бить готофф… – слегка ошарашенный увиденным в номере бардаком, по бумажке прочитал сотрудник гостиницы, и, ослепительно улыбнувшись им обоим, двинулся к следующему номеру…

– Какой милый мальчишечка! – тут же расцвела Неля. – Интересно, а он с нами поплывет?

– Ты бы сначала узнала, сколько это стоит! – слегка сконфуженный выставленным на всеобщее обозрение беспорядком, пробормотал Морозов. – Вдруг экскурсия окажется платной?

– А мы скажем, что не знали… – не растерялась супруга. – И потом, нам подарили ОТДЫХ. Значит, экскурсии в него входят…

– Железная логика… Я просто дурею…

– А ты не дурей, дурень! Куда больше-то? Не нравится – так сидел бы в своей паршивой квартирке и мусолил бы свои книженции… Скажи спасибо, что на старости лет смог увидеть мир! Не будь меня, так бы и сдох неучем…

– Слышь, умница! А ты в курсе, что на яхтах бывает качка? – сдерживая нарастающее раздражение, сказал ей Сергей Михайлович. – А от качки – морская болезнь!

– Я ею не болела никогда! – задрав нос, фыркнула супруга. – И не буду… Скажешь тоже – качка… Это вы, мужики, как что, так «я плохо себя чувствую»… А нормальные бабы терпят такое, что вам и не снилось… Что встал? Тащи кровать, нытик… Если не хочешь спать на террасе…

Глава 19. Хранитель Зокс

Мир под порядковым номером ЛС-341 названия так и не получил. И, в общем, справедливо – четвертая по счету в исследуемом Зоксом секторе, планета не могла заинтересовать нормального Хранителя ни на первом, ни на пятидесятом году службы.

Ведь на протяжении последних двадцати лет тут не происходило ничего такого, за чем можно было бы понаблюдать в режиме реального времени. Ни смен времен года, ни извержений вулканов, ни ураганов, ни цунами – планета, вращающаяся строго перпендикулярно к плоскости орбиты, словно спала, и абсолютно не желала просыпаться. Если бы не ее жалкий животный мир, чем-то заинтересовавший предыдущего Хранителя, ЛС-341 вряд ли был бы включен в текущий план исследований – по мнению Зокса, затраты на размещение контрольной аппаратуры вряд ли когда-нибудь смогли бы окупиться. Впрочем, манкировать своими обязанностями он не умел, поэтому раз в месяц, открыв портал, он усаживался в бот, добирался до автоматического лабораторного комплекса, расположенного на одном из островков архипелага недалеко от экватора, и целых два дня проводил за анализом проведенных там исследований. Потом возвращался на базу и сбрасывал данные на сервер Службы. В принципе, посещать планету было не обязательно, – открыв портал, можно было бы получить данные и дистанционно, – но пара дней на архипелаге обычно здорово улучшали настроение. Ведь по вечерам, закончив работу, можно было выбраться на пляж, завалиться на нагретый светилом песок и позагорать: спектр местного солнца подходил для этого практически идеально. Или поплавать в океане, среди мелких, но от этого не менее красивых рыбешек. Или полюбоваться на ярко-оранжевый закат…

Иногда Зоксу казалось, что выбор триста сорок первого был обусловлен именно возможностью отдохнуть от ежедневной рутины: наблюдение за остальными мирами сектора требовало достаточно много внимания и редко приносило моральное удовлетворение. Особенно в последние два года, когда первоначальный пыл начинающего Хранителя поугас, и на смену бьющему через край энтузиазму пришел холодный прагматизм… …ГМР вышел на режим через десять минут после включения системы позиционирования, и за сорок секунд до открытия портала подал звуковой сигнал.

Заканчивающий предполетное тестирование бота Зокс кинул взгляд на пандус, над которым начинало появляться черное сияние, и выбрался из кабины: согласно инструкции, проводить технику через межпространственную аномалию следовало, управляя ею дистанционно. В ручном режиме. Соблюдая все предписанные меры маскировки.

– Интересно, кто, кроме птиц и грызунов сможет оценить мое торжественное появление на ЛС-341? – привычно задал себе вопрос Хранитель, и, так же привычно скривившись, ответил: – Никто. Но инструкцию никто не отменял, поэтому пару шагов надо будет сделать самостоятельно…

Камеры бота, работающие в штатном режиме, передали изображение на сетчатку, и Зокс, приготовившись увидеть набившую оскомину панораму прилегающей к точке открытия портала равнины, двинул машину вперед. А через несколько секунд зажмурился от резанувшей по глазам ярчайшей вспышки.

Вытерев рукавом заслезившиеся глаза, Зокс с трудом приоткрыл глаза, и вдруг почувствовал сильный удар в грудь, бросивший его на стену. Следующий удар, пришедшийся в открывающуюся для крика челюсть, отдался в голове страшным хрустом ломающихся костей. Сознание Хранителя, парализованное животным ужасом, пыталось идентифицировать размытые тени, мечущиеся вокруг, инъекции обезболивающих и антишоковых препаратов автомеда на мгновение вывели было Зокса из ступора, но страшная боль в проламывающейся грудине заставила Хранителя потерять сознание…

Глава 20. Франсуа Этоли

Как обычно, Мишель оказался прав: пластическая операция, сделавшая его лицо похожим на лицо господина Арама Шатлена, пациента неврологической клиники, оказалось лучшим пропуском на охраняемую территорию. Естественно, пришлось немного подстраховаться: господин Шатлен, иногда ночующий дома, с радостью поделился с ним документами, и уже больше суток ожидал спасения, лежа связанным под своей собственной кроватью. В обществе упакованной таким же образом жены.

А Франсуа, с комфортом расположившись в его палате, тихо сходил с ума от бормотания соседа – помешанного на бабочках пожилого господина, откликающегося на имя Жак.

Слушать лекции по лепидоптерологии ему надоело уже через десять минут после «возвращения» из дому: рассказ о самой крупной бабочке в мире, которую иногда принимают за птицу, так как размах ее крыльев составляет около 30 сантиметров, его еще позабавил. А вот истории о том, что в Индии, Китае и Южной Америке бабочек употребляют в пищу, вызвал у него приступ омерзения. А ненормальный ученый никак не желал успокаиваться:

– А вы знаете, что на восьмидесятилетие Ким Ир Сена солдаты подарили ему картину, сделанную из четырех с половиной миллионов крыльев бабочек?

Удивленно покачав головой, Франсуа вздохнул, завалился на кровать и, повернувшись спиной к ожесточенно жестикулирующему соседу, закрыл глаза: тембр его довольно низкого голоса разительно отличался от тоненького, совершенно не мужского тенора Шатлена, и открывать рот без особых причин, по его мнению, не стоило.

– За свою короткую жизнь бабочка способна отложить более тысячи яиц… – не унимался Жак. – Представляете себе, друг мой? Задумайтесь – средняя бабочка живет всего несколько дней! Да, махаон способен прожить до полугода, но это исключение из правил… А тысяча яиц – это очень много…

Франсуа захотелось завыть. Или врезать соседу по голове: несмотря на неплохие навыки медитации, сосредоточиться на планировании атаки не удавалось никак – придыхания и вскрикивания вошедшего в раж соседа вывели бы из состояния нирваны, наверное, даже самого опытного йога. А слушать его вторые сутки подряд было совершенно запредельным испытанием.

– Интересно, а как его выносит Шатлен? – посмотрев на часы, подумал Франсуа, и внутренне подобрался: до момента появления в клинике президента оставалось всего какие-то два часа сорок минут. – Видимо, ночует дома именно для того, чтобы немного отдохнуть. Кстати, сейчас у него очень хорошая возможность немного прийти в себя после этих занудных лекций… …Последние два часа выдались самыми нервными: сотрудники охраны президента метались по зданию клиники и добросовестно делали свою работу. В среднем раз в десять-пятнадцать минут в палату врывались жандармы либо одетые в гражданское офицеры, извинялись, и, объясняя причины таких мер безопасности, принимались за поиски оружия, взрывчатки или радиоактивных материалов.

Этоли, восседая на кровати, устало поглядывал на работающих офицеров, и старался сдержать усмешку: все эти меры безопасности были рассчитаны на предотвращение абсолютно примитивного покушения. По его мнению, человек, способный отойти от шаблона – всяких там пистолетов, снайперских винтовок и зарядов тротила, был просто обречен на успех: найти что-либо нестандартное эти служаки были не в состоянии.

– Интересно, а после МОЕГО выступления они сделают какие-либо выводы? – поглаживая пальцами клинок, думал он. – Да, наверное, но как обнаружить такое?

Наверное, никак. И это, черт подери, здорово… …Топот десятков пар ног в коридоре донесся до него словно через какой-то звуковой фильтр: за десять минут до этого он как-то сумел настроиться на действие, и сейчас пребывал в состоянии, близком к соревновательному. Когда, находясь на татами, практически не слышишь ни рева трибун, ни щелчков затворов фотоаппаратов, ни воплей стоящего в двух шагах тренера. Краем глаза заметив, как открывается дверь, и в палату вбегают увешанные камерами корреспонденты, он сфокусировал взгляд на солнечном блике, играющем на грани стоящего на подоконнике стеклянного графина, и постарался замедлить ускорившееся сердцебиение.

В комнате вдруг стало многолюдно, защелкали вспышки, и в дверном проеме появилась фигура президента, окруженная толпой телохранителей, руководством клиники и всеми теми, кто пытался создать себе политический имидж на посещении здания, отремонтированного после недавнего урагана.

Охраны было много. Даже чересчур. Стараясь не отводить взгляда от графина, чтобы готовые к любым неожиданностям офицеры не среагировали на его взгляд, Франсуа встал с кровати, сделал шаг к стене, чтобы освободить центр комнаты, и, поняв, что достает, взмахнул зажатым между пальцами правой руки маленьким лезвием из обсидиана…

Глава 21. Беата

– Ну, что, господа жулики и бандиты, пришла пора прощаться? – забравшись на здоровенный камень и грустно вглядываясь в лица окружающих его людей, Вовка сглотнул подступивший к горлу комок, прокашлялся и, оперевшись на плечо стоящего чуть ниже Будильника, вытянул вверх указательный палец:

– К сожалению, нам пора возвращаться к своему народу, ведущему неравный бой за мир во всем мире, счастье для всех и каждого, и, конечно же, бабло на наших счетах. Мы уходим, но не надолго: когда над вашими головами нависнет какая-нибудь жопа, и вам покажется, что пора склеивать ласты, чем идти на поводу у паникеров и чмырей… позвоните! Чип и Дейл придут на помощь! Может быть не сразу, но обязательно придут. В смысле, придем… Или прилетим. И наваляем врагу так, что мало ему не покажется! Да, вы не ослышались – мы покидаем вас, но оставляем Буди… господину Джамшеру Утренней Заре хрень, способную передать нам просьбу о помощи…

Вот такие мы гуманные и… крутые! Так что берегите парнишку, как зеницу ока и собственную кредитку…

Вовку несло. Учитывая то, что за последние дней восемь никто из нас троих не спал больше трех часов в сутки, его способность связно говорить должна была расцениваться как нереальный героизм. А то, что половину слов горцы не понимали в принципе, лично меня беспокоило не очень. Достаточно было врубиться в общий смысл его фраз, и вспомнить все то, чему мы успели их научить за время нахождения в их деревне, как термины и определения, произнесенные на непонятном для них языке, начинали казаться абсолютно неважными мелочами. … – На бога надейся, но не тормози! – так завещали наши предки, и вы обязаны сделать все, чтобы в мое следующее посещение меня тут встретил город-сад, город-огород и город-пивная… Что для этого надо сделать? В принципе, не так много. Для начала научиться читать и писать: в наше время главное, что приносит большие деньги – это информация. Ибо до торговли оружием, наркотой и девочками вы пока не доросли. Ничего, исправитесь. О чем это я? А, да, о чтении… Вот вы стоите, смотрите на меня, и хлопаете глазенками. Мол, че ты гонишь, дядя? Какая, нафиг, информация, если мы тут варимся в собственном соку, и максимум на что способны, так это тырить урожай у проезжающих мимо перевалов долинников. Да, я понимаю, что информация о том, что за падла сгрызла яблоки у брата соседки этого бедного землепашца не стоит нихрена… Но я и не предлагаю вам ограничиться одним только гоп-стопом! Мы тут перетерли с братаном Митькой, и он готов брать на службу лучших воинов наших кланов не только в Императорскую гвардию, но и в создающуюся школу ниндзюков-затейников. В общем, выпускники этого заведения в скором времени начнут заниматься делом, которое сможет приносить неслабые дивиденды, а именно разведкой, заказными терактами и тому подобной хренью. Не упускайте свой шанс – кто не успел, тот опозданец. Самое главное у вас уже есть – мужество, желание подняться и ручки загребущие… Осталось отполировать мозги, слегка набраться всякой умной хрени… и начать наконец разводить лохов… А их в этом мире предостаточно… Как вам перспективы? Ниче так?

Ответа на вопрос не оказалось ни у кого. Нет, в принципе, многие из воинов Каменного Вепря и приглашенных на торжественную церемонию прощания гостей из других кланов понимали, что он говорит что-то очень важное, но, как мне казалось, суть многих его прогрессивных идей все-таки от них ускользала. Правда, расстраиваться по этому поводу смысла не было: всю последнюю ночь я и Арти объясняли совету вождей смысл большинства записанных в «Заветах Ильича» пунктов.

Подробно разжевывая последовательность предписанных в Вовкином труде действий. В итоге, перед самым рассветом вожди, наконец, сообразили, ЧТО именно предлагает им Щепкин, и два оставшихся часа до церемонии пытались высказать ему свою благодарность. Лучше бы дали нам поспать… … – Да, вы не привыкли отвечать за базар ни перед кем, кроме себя и своих друганов. Это крайне хреново! Запомните – у нас есть общий друг. Симинорская империя. С момента, как наш чрезвычайный и полномочный посол при дворе Императора Митьки вернется в Милхин, у вас понемногу начнет наступать форменный коммунизм. Про школу ниндзя я уже говорил… тогда слушайте дальше: подберите пару перспективных чувачков, способных научиться фарцевать, и отправляйте их с Джамшером. В моем домике в центре города решено открыть универмаг… в общем, торговую лавку, в которой эти самые пацаны смогут продавать меха, шубы и всякую дребедень… Обращаю ваше внимание на то, что по указу Императора налоги за торговлю, проезд по территории империи и проживание в столице с вас браться не будут. Прописку проверять пока некому, так что, уважаемые чурки нерусские, жить вы там будете, как выдра в джакузи. То есть просто прекрасно… Ассортимент магазина желательно расширять. Чем и как – я написал в труде, который хранится у вашего многоуважаемого вождя. Да, пока никто из вас не умеет читать, и это прискорбно. Но, исправив этот косяк, вы сможете припасть к источнику мудрости и благолепия, и найти ответы на мучающие вас вопросы. Например, есть ли жизнь на Марсе или еще какую хрень…

Вовка, задумчиво посмотрев на меня, приподнял одну бровь, почесал давно небритые щеки и, поймав ускользающую мысль, продолжил:

– Теперь о том, что делать с подрастающим поколением. Если коротко, то дрессировать. Как цуциков. То, что вы раньше называли боевым искусством, никуда не годится. Основные базовые элементы обучения я объяснил вашим лучшим бойцам.

Отрабатывайте до потери пульса. В следующий приезд я проведу семинар, развешаю черные пояса, или пораздаю подзатыльников. В общем, мне нужно, чтобы каждый толковый пацан был в состоянии нормально работать любым подручным предметом. Ибо только тогда он сможет достойно служить Родине, мне и пацанам… Хватит хлопать ушами – светлое будущее не за горами. Оно тут, в ваших ручонках. Просто вы его не видите… Что еще? А, вот… Если через пару лет хоть какая-то падла не будет уметь читать… – пенсионеров и умственно отсталых это не касается, – то я выйду из себя и долго не зайду обратно. А в гневе я страшен. Чудо-юдо отдыхает.

Наваляю – мало не покажется… Будильник, слышишь? Препода привезешь лично…

Так, о чтении сказал… Вот! Тут наши ребята недавно немного позакрывали грудью амбразуры, и в итоге Митька благодарен нам по гроб жизни. Что из этого следует, спросите вы. Не так уж и мало. Где-то через месяц к перевалу Большой Крови подойдет пара обозов с продовольствием и всякой хренью, с помощью которой вы гарантировано переживете зиму. Грабить обозы не надо – они и так ваши. Так что встретьте их заранее, затащите груз на перевал и разделите между кланами.

Повторю еще раз: не «по-братски», а поровну! Вернусь – проверю…

Глаз грозно посмотрел на стоящих чуть поодаль вождей и рявкнул:

– Всем понятно? По глазам вижу, что да… Пряники закончились. Теперь пару слов об обязанностях. Не реже чем раз в месяц отряды из десятка-другого бойцов должны наведываться в долину Серого Песка. Соблюдая все меры предосторожности, о которых я рассказывал вашим боссам. И в случае обнаружения там сородичей тех чмырей, которых мы истребили, тут же сообщить об этом Джамшеру Утренней Заре. То, что собирались сделать эти падлы, прощать нельзя, поэтому мы вернемся, и отомстим самой страшной мстей, какая возможна… Не прощелкайте клювами, иначе гемора не оберетесь… Повторю еще раз – чем раньше мы об этом узнаем, тем легче нам будет их нагнуть… Думаю, тут понятно все…

– Про сожженные деревни собирался… – шепотом напомнила я.

– И самое главное! Кланы, это, конечно, хорошо. Но… – лицо Щепкина приобрело выражение, которое заставило отшатнуться стоящих поблизости воинов… – если я узнаю, что кто-то решил устроить межклановую войну – на уши поставлю! Вы – один народ. И это обязан понять каждый. Включая даунов и косящих под них. Вепри, Соколы, Крокодилы – вы обязаны уяснить, что в нашу эпоху высоких технологий слабых колбасят все. А перед сильными – прогибаются… Забудьте старые обиды – с сегодняшнего дня вражды больше не будет. Для того чтобы вам было легче с этим свыкнуться, даю ценное указание: всем миром восстановить деревни, сгоревшие в результате нашествия. Далее, вождям каждого клана составить списки неженатой молодежи, и переженить всех нафиг. Нам нужно большое количество воинов и матерей, ясно? Списки можно составлять на пальцах рук и ног. Или как-нибудь еще – главное, чтобы ребят пристроили… Насчет выкупов невест: не надо ломить цены. Не спекулянты же? Имейте совесть, братва… …Пока Вовка толкал речь, я думала о его «Заветах Ильича»: оторванный от сердца блокнот оказался исписан почти на две трети. Причем, к моему удивлению, программа развития союза племен, или, как его называл сам автор, «группой жуликов и бандитов», оказалась на редкость последовательной и логичной. Причем в нем он, кроме всего прочего, умудрился весьма неслабо защитить Будильника и Рыжика от возможных наездов со стороны соплеменников – право распоряжения кредитами, которые он попросил у Митьки вместо платы за устранение Иггера, имела только эта сладкая парочка. Что, учитывая их новый статус послов союза племен, и дом в Милхине, переданный в их пользование, было очень неплохой гарантией к следующему нашему появлению в этом мире застать их не только живыми, но и в «шоколаде».

Кроме того, Щепкин на полном серьезе планировал устраивать семинары боевых искусств, считая, что «командировки на месяц-полтора не смогут повредить всякого рода бездельникам типа Угги и Нейлона». Но и даже окажутся полезными. Ибо «чистый воздух и незнакомые микроорганизмы смогут неплохо закалить их хилые и тщедушные организмы»… … – Завершая свое небольшое, но очень красочное шоу, хочу выразить особую благодарность тем, кто не пожалел своего пролетарского здоровья для того, чтобы сделать нашу встречу настолько запоминающейся. Я имею в виду Джамшера Утреннюю Зарю и его прелестную супругу, Майке Огненную Гриву… – услышав, что мой благоверный вышел на финишную прямую, я отвлеклась от своих мыслей и посмотрела вокруг. Как ни странно, народ не спал – видимо, высокохудожественные аллегории Щепкина периодически выводили из ступора даже выживших из ума стариков.

– Если бы не эти два человека, то мы могли никогда не узнать, что тут, неподалеку, прозябает в безвестности такой великий народ, как вы. И не смогли бы проявить вам свое уважение, утрамбовав в асфальт тех, кто гнул на вас пальцы…

Не надо оваций – они юны, скромны и не избалованы… И еще долго будут трудиться на благо своего народа. Рыжик! Береги мужа. Он тебе еще пригодится… Будильник!

Потеряешь мобилу – убью! Одна кнопка, запомнил? Вернее, две! Включить и нажать на хрень, на которой нарисована закорючка, похожая на взрыв на макаронной фабрике… Помнишь? Молоток! Вырастешь – кувалдой будешь… Ладно, братва, нам пора… Не поминайте лихом… Удачи вам… и нам – тоже… – помахав рукой слегка загрустившим «соплеменникам», Вовка спрыгнул с камня, закинул на плечо рюкзак и, подмигнув чуть не плачущей Майке, быстрым шагом рванул в сторону виднеющейся неподалеку горы: там, в пещере у подножия, уже минут пятнадцать как должен был находиться Эол и его бот. Естественно, в состоянии невидимости.

– Ну, что стоим? – заметив, что я и Арти замешкались, прощаясь с семьей Будильника, он на мгновение остановился на месте и поинтересовался:

– Ты что, в Австрию не собираешься? …То, что Машка и компания уже несколько дней как в Ишгле, я не знала, и весь перелет до Милхина пилила Вовку, как бензопила «Дружба». Щепкин отшучивался, пытаясь доказать, что кататься на лыжах не так важно, как вселить надежду на «светлое будущее в сердца тех, кто решил посвятить жизнь борьбе с несправедливостью».