Текст книги "Каменный клинок"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Глава 49. Беата

Здание, в котором скрылись Вовка, Ольгерд и Угги, действовало мне на нервы. В широченной, на редкость уродской красной многоэтажке ощущалось присутствие шестидесяти-семидесяти человек. И отслеживать местонахождение ребят у меня получалось с большим трудом. Кроме того, к ней примыкало еще пяток таких же уродских строений, и серые, обшарпанные переходы, соединяющие дома между собой, по мнению Нейлона, идеально подходили для скрытного перемещения сил вероятного противника. А контролировать дальний от дома, в котором мы расположились, переход, располагающийся почти под самым потолком яруса и с противоположной от нас стороны, получалось хуже всего: просто не хватало способностей. Видимо, поэтому настроение у меня ухудшалось с каждой минутой ожидания. И еще, привыкнув постоянно находиться в самой гуще происходящих событий, я просто не привыкла находиться в стороне. И это было невыносимо. Поэтому у меня в голове вертелись мысли, не имеющие никакого отношения к происходящему. Я вспоминала Аниор, Деда, который давно перестал мотаться с нами по Радужному Вееру миров и занялся воспитанием собственного ребенка. Мне тоже хотелось на время забыть про эти бесконечные приключения, и хоть пару лет жизни провести в спокойствии, неге и счастье. Увы, пока не получалось – в настоящее время из-за проблем Эола и его соплеменников. А ведь возвращаясь с Ронтара, я искренне верила, что еду отдыхать на Землю! Щазз, как сказал бы мой Вовка – вместо портала к мороженому, саунам и кинотеатрам в берлоге у Хранителя нас ждали очередные проблемы… Андроиды, Твари, Пророчества… Век бы их не видать…

Думать приходилось в половину сознания – оставшаяся часть отслеживала перемещения людей в здании, пытаясь найти что-нибудь ненормальное в их поведении – тогда у меня появилось бы моральное право сорваться с места и вместе с Оливией, Эриком и Нейлоном рвануть на помощь нуждающимся в ней ребятам. Увы, в замершем в полумраке здании все было спокойно…

– Что за кретин решил так его покрасить? – внезапно подумала я. – Эти серые полосы переходов на красном фоне смотрятся, как… как… Ассоциаций все не находилось, и я, злобно зыкнув по сторонам, вдруг застыла: перед глазами возникли прочитанные в логове строчки одного из отложенных в сторону пророчеств: …На красном фоне – росчерк серый; там, на огромной высоте уходит прочь, довольно щерясь тот, кто почти убил гостей… …Не ожидав удара в спину, под гнетом камня жив едва дождется милую мужчина…

И… грянет время Баловства…

– Росчерк! Серый на красном! – по спине пробежали мурашки, и мне внезапно стало не по себе: образ подходил идеально. Мало того, в переходе справа и выше меня вдруг почувствовалось передвижение полутора десятков человек, бегущих ОТ здания, в котором сейчас находились ребята!

– Темп! – выдохнула я, вскочила на ноги, и, не дожидаясь, когда мгновенно вошедшие в состояние джуше ребята рванут вслед за мной, выскочила на лестницу.

Образы Глаза, брата и Угги находились там же, где и минуту назад, но ощущение беды, которая могла произойти или уже произошла, все усиливалось и усиливалось.

Поэтому, выбив попытавшуюся застрять дверь, я вылетела на улицу и огромными прыжками понеслась по направлению к ближайшему входу в дом, в котором ребят должны были ударить в спину, и под каким-то там камнем мог умереть мой муж!

Парочку аборигенов, охранявших дверь, я положила походя, абсолютно не задуряясь по поводу скорости или силы удара: мне было не до контроля. Чуть позже, озверев от идиотской планировки здания, в котором невозможно было добраться к находившимся неподалеку ребятам по прямой, я начала жалеть, что не взяла одну из первых жертв проводником. Но, к счастью, после пары минут беготни в одном из коридоров мы обнаружили толпу вооруженных чем-то вроде кусков арматуры мужчин, пытающихся выломать закрытую дверь. Увидев размытые тени, вылетевшие из-за угла, пяток самых внимательных двинулись было нам навстречу, но Оливия, бегущая чуть правее и сзади, принялась метать свои ножи. Как обычно, без промаха: пробежав метров двадцать, разделявшие меня и моих противников, я перескочила через все еще падающие трупы, и вбила клинок, зажатый в правой руке, в почку орудующему увесистой железякой парню.

Нейлон и Эрик не отставали – так и не собравшись в боевую тройку, ребята, перепуганные моим воплем, резали аборигенов, как свиней на бойне – деловито и безумно быстро. Буквально секунд через пятнадцать после нашего появления в прямой видимости перед нами не осталось ни одного противника. А вот дверь… открыться не захотела: сделанная из какого-то очень похожего на сталь материала, она не реагировала даже на удары Нейлона!

Взвыв от бешенства, я в отчаянии огляделась по сторонам в поисках той самой железяки, которой пытались открыть дверь аборигены.

– Где? – жест Эрика, повторенный раза три, заставил меня вытянуть палец и показать направление – за неприступную дверь и вверх.

– За мной… – движения рук в состоянии джуше давно воспринимались как приказ, и я, рванув вслед за ним, не сразу сообразила, что он хочет сделать.

Зато Нейлон понял сразу: выбив окно, он первым выскочил из дома, сцепил руки перед собой, и, дождавшись, пока супруг Оливии поставит получившийся замок правую ногу, подбросил парня вверх. Не дожидаясь, пока упадут осколки выбитых Эриком стекол, вслед за ним взлетели Оливия и я, и, не дожидаясь, пока первопроходец, сорвав с себя ремень, свесится вниз, чтобы дать возможность разбегающемуся Нейлону до него дотянуться, понеслись по коридору.

Пыль, непонятно откуда взявшаяся в воздухе, мешала дышать. Причем, чем ближе к Вовке, Ольгерду и Угги, тем ее было больше. Запредельно ускорившись, я не вписалась в поворот, больно ударилась о стену плечом, и, с трудом восстановив равновесие, метнулась к каменному мессиву, возникшему передо мной: где-то там, под обломками каменных плит, должен был находиться мой муж!

Удар в плечо отбросил меня в сторону от вздымающейся под углом плиты, под которой я чувствовала Вовку, и, падая, я успела увидеть, как в ее край вцепляются пальцы Нейлона. Через долю секунды рядом с ним возник Эрик, и оба парня, уперевшись ногами, потянули ее вверх. Пару мгновений мне казалось, что у них не хватит сил: на спине Нейлона лопнул балахон, обнажая вздувшиеся мышцы, но потом плита медленно начала приподниматься на ребро.

Сообразив, что на весу они ее долго не продержат, я метнулась в сторону, выбрала здоровенный обломок, и, с трудом стронув его с места, покатила к ребятам. Оливия тут же оказалась рядом, и через несколько секунд он оказался под плитой. А я полезла в образовавшуюся щель…

– Ой, бля!!! – удар по голове оказался такой силы, что у меня из глаз полетели искры. Я вывалилась обратно, вышла из состояния джуше и схватилась за расквашенный в кровь лоб.

– Ну, и что за чайник прет навстречу в таком темпе? Нет, чтобы дать возможность вылезти? Ой, кися, это я тебя так? – ободранный, окровавленный, но живой Вовка, стоящий на четвереньках, смотрел на меня такими влюбленными глазами, что я забыла про кровь, текущую по лицу:

– Щепкин! Жив, скотина? А я боялась, что не успею…

– А что со мной может случиться? – криво ухмыльнулся он, и, с трудом встав на ноги, посмотрел куда-то за спину: – Если, конечно, меня не прикончит твой брат…

В отличии от этой паршивой каменюги, он сломал мне пару ребер… И нахрена, спрашивается?

– Ольгерд? Тебе? – не поверила я. – С чего это вдруг?

– Сам не врубаюсь… Ладно, потом разберемся. Где он, кстати?

Мне стало не по себе – увидев Вовку живым и здоровым, я умудрилась забыть о брате!

– Вот тут! Передо мной! – пройдя пару шагов к полузасыпанному камнями дверному проему, я, не дожидаясь ребят, начала растаскивать завал. …На лица Ольгерда и лежащего рядом с ним Угги было страшно смотреть. Пот, выступивший от перенапряжения, смешался с каменной крошкой и превратился в безобразную маску, сквозь которую с трудом угадывались впадины глаз и темные провалы ртов. Струйки крови, стекающие из носа, лопнувшие на вздувшихся от перенапряжения предплечьях рукава, ободранные и окровавленные колени, и хриплое дыхание довершали жуткую картину, открывшуюся нам после того, как мы смогли приподнять очередную плиту.

– Экстремальный жим лежа? – непонятно пошутил Вовка.

– Что-то вроде… – уронив упиравшиеся в плиту руки рядом с собой, обессилено пробормотал Ольгерд.

– И долго вы ее держали? – обалдело глядя на тяжеленный фрагмент перекрытия, перебила его Оливия. – Она же неподъемная!

– Поднимать мы как-то и не пытались… Достаточно того, что не дали себя придавить… – с трудом достав нож и распоров балахон на груди, Угги, отплевываясь, вырезал кусок чистой подкладки и принялся вытирать лицо. Все еще продолжая лежать на спине.

– Слышь, Олег, какого хрена ты меня ударил? – удостоверившись, что ребята живы и относительно здоровы, прошипел мой муж. – Мне теперь что, бояться поворачиваться к тебе спиной?

– Дернуть тебя к себе себя я не успевал. Чуть впереди и справа стояла какая-то железная конструкция, которая вряд ли промялась бы под падающей плитой. Я пытался подтолкнуть тебя поближе. Там должен был оказаться небольшой карман… – удивленный его тоном, Ольгерд приподнялся на локте и… обессилено рухнул обратно. – На ровном месте ты бы не выжил. Тем более, что смотрел под ноги и не видел момента обрушения…

– А вы, значит, видели? – покраснев от стыда и отведя взгляд в сторону, по инерции пробормотал Глаз.

– Я почему-то еще во время разговора прикидывал, как они перестраховались от того, что мы можем оказаться андроидами. Мелькнула мысль, что средства защиты должны быть механическими и очень простыми. Ведь в поле подавления никакие приборы не пашут. Правда, до такого я не додумался. Уронить потолок – неплохая идея. Только вот срабатывание ПОСЛЕ того, как умирает их первое лицо – это, на мой взгляд, глупость…

– А с чего ты взял, что разговаривал с первым лицом? – вспомнив Пророчество, хмыкнула я. – Тот, кто активировал ловушку, находился парой этажей выше, и без всяких проблем свалил несколько минут назад…

– Ты уверена? – на всякий случай спросил брат.

Вместо ответа я процитировала творение Эола.

– А что за «время баловства»? – задумчиво посмотрела на меня Оливия. – Начнем валять дурака?

– Кстати, а это идея! – Вовка аж подскочил на месте. Потом понуро посмотрел на меня, на Ольгерда, и, вздохнув, пробормотал: – Слышь, Коренев, прости придурка, ладно? Я, блин, подумал, что ты сбрендил и спецом пихнул меня под камень…

У меня отвалилась челюсть:

– Он? Тебя? Спецом? Ну, ты и…

Ольгерд, продолжая лежать, вдруг смешно всхлипнул и… расхохотался…

Глава 50. Ольгерд

Весь следующий день мы зализывали раны. Для этого, правда, пришлось вернуться к Маше и Мимиру, нацепить на себя автомеды и дать устройствам возможность привести в порядок слегка потрепанные организмы. Правда, к моему искреннему удивлению, ничего серьезного мы себе не повредили, хотя и основательно перенапряглись.

Благодаря тюнингу Джо и приборчикам Эола через какие-то четыре часа перестали болеть растянутые связки, саднить красные от каменной пыли глаза и ныть убитые запредельной нагрузкой мышцы. Ссадины и царапины покрылись тоненькой пленкой новой кожи, и, кроме того, прошла тяжесть в легких. А вот на душе становилось все хуже и хуже. И было от чего: благодаря идиотской выходке придурочного наркоторговца возможность вернуться на Элион отодвигалась на неопределенный срок.

Искать то не знаю что вслепую не хотелось. А в памяти Мэлзина не было никаких упоминаний о маршрутах выезда из города или ведущих на самый верхний ярус мегаполиса. Оказывается, самым большим путешествием в его жизни был пеший переход из одного сектора яруса в другой. И все. В общем, нам надо было начинать поиски возможностей выбраться за пределы города заново. И все бы ничего, но меня не покидало ощущение, что мы безнадежно теряем время. А, значит, каждая лишняя минута пребывания в этом мире делала наше пребывание в нем все опаснее…

К вечеру того же дня, поужинав, я попробовал обсудить ситуацию с Вовкой. И неожиданно для себя нашел в нем единомышленника: оказывается, и Щепкин не горел особым желанием изображать из себя Дона Кихота Ламанчского или, как он выразился, «косить под Матросова, закрывающего бюстом амбразуру». Его речь была короткой, образной и абсолютно не героической:

– Умные герои всегда идут в обход! Не зря же говорили наши предки – «пришел, увидел… охренел и умотал»! – с абсолютно серьезной физиономией вещал он. – Мы с местными папуасами в разных весовых категориях, Олежка. Как не крутись, нокаута не получится. Этих уродцев тут целая планета, а нас – даже взвода не наберется. Стоит лохануться хоть один раз, и нас сожрут, как негры – гамбургер в Макдаке. И, падлы, не подавятся! А я не хочу, чтобы меня хавали… В общем, ты прав – надо тихонько и нызэнько-нызэнько прокрасться по краю их большого бизнеса, заюзать этот чертов девайс и делать ноги. Я вообще удивляюсь, что рядом с нами пока не нарисовались эти гнусные жертвы инопланетной хирургии: или их КГБ совсем мышей не ловит, или одно из двух. Или трех. Или даже четырех. Хрен знает чего.

Если спросить меня – то они должны уже вовсю дышать нам в затылок и тянуть ручонки к нашим задницам…

Если отбросить всякого рода прилагательные сексуального характера, которыми он иногда оттенял некоторые особо важные места, то я думал приблизительно в том же духе: надо было уходить обратно, и как можно скорее. Ибо, при всех наших способностях, война с целой цивилизацией в мои планы не входила. Но возвращаться, не поставив маяк, было глупо. Да и как возвращаться – я себе пока не представлял.

А, значит, следовало придумать способ снова выйти на местных воротил теневого бизнеса, без сомнения, уже ушедших на дно и уверенных в том, что их ищут…

Мои идеи по этому поводу Вовка оборжал сразу:

– Ты что, детективов перечитал? И кто, по-твоему, поведется на эту чушь? Проще выйти на местную Тверскую и начать орать: «Негодяи, строиться»! Толку будет столько же, если не меньше. У меня есть другая идея, гораздо более интересная и веселая. Что, опять же, неплохо вписывается в то самое Беатино пророчество: «И грянет время баловства»… А я хочу позабавиться… …Следующий вечер Беата, я, Эрик и Глаз встретили километров за десять от нашего лагеря – в соседнем секторе яруса: по мнению Щепкина, тамошние братки о нас могли и не знать. А, значит, шансов на их «курощение» было гораздо больше.

Поэтому, вместо сладкого сна рядом с женами мы в спешном порядке собрались в путь и, двигаясь вразвалочку, чтобы не привлекать внимания, отправились в путь по маршруту, который когда-то прошел Мэлзин. В противоположном направлении. В сектор, в котором он родился и вырос. И допрыгался до того, что чуть не умер в руках соседских торговцев внутренними органами… Правда, найти отдохновение ему не удалось и в новом секторе, но тогда Мэлзину показалось, что бегство будет лучшим выходом из сложившейся ситуации…

Шестичасовой переход по неважно освещенным коридорам и бывшим автомобильным магистралям вызвал у меня двоякое ощущение. С одной стороны, иногда появлялось ощущение, что мы двигаемся в каком-нибудь подземном переходе Земли, и вот-вот, выбравшись на поверхность, окажемся в обычном земном городе с небом над головой и нормальными, не зашуганными до смерти, людьми, прячущимися от собственной тени.

С другой стороны, обшарпанные стенные панели, выщербленное покрытие пола, затхлый, плохо кондиционируемый воздух и практически полное отсутствие какого-нибудь движения транспорта вызывало ассоциации с пребыванием в городе – жертве ядерной войны. Особенно сильно это чувствовалось на трехкилометровом переходе между секторами – в нем не горело ни одного плафона, и, судя по слою пыли и мусору под ногами и полному отсутствию прохожих, в этом не было необходимости…

Вовка всю дорогу пытался «срисовать» какие-нибудь камеры или датчики движения – по его мнению, в таком обществе власти не должны были пускать на самотек возможность перемещения населения между зонами проживания, но найти хоть что-то ему не удалось: либо средства контроля были здорово замаскированы, либо их тут просто не было.

– Расслабились, падлы… – обшарив очередное подозрительное место и удивленно качая головой, прокомментировал он. И повторил тоже самое еще раз десять. Через каждые пять минут:

– Это вам обязательно выйдет боком. Или как-нибудь еще… Это я вам, как врач, говорю… …Найти местный ночной клуб удалось методом «научного тыка» – оказавшись в пределах нового для нас сектора, Вовка отловил первого попавшегося аборигена, а я, пользуясь Голосом, заставил его «расколоться».

Мужичок, назвавшийся Ондзей, знал как минимум четыре места, где можно было прикупить местную дурь, поесть и хорошо расслабиться. По его мнению, лучшим было заведение, располагавшееся в километре с лишним от окраины, на которой мы его остановили: «если бы я мог, то вообще бы из него не вылезал» – признался он, «разоткровенничавшись» .

– Они еще стирают вручную? – хохотнул Вовка. – Значит, мы идем к ним!

Не знаю, чем они тут стирали, но по земным меркам, клуб был так себе: шесть темных залов с десятками укромных ниш, добрая половина которых оказалась занята группками балдеющих или находящихся в состоянии полного нестояния наркоманов.

Больше всего порадовало, то, что в бессознательном состоянии находилось от силы треть посетителей: часть из клиентов «клуба», видимо, еще не прикупивших дозы, бродило по помещениям в поисках места, где присесть или того, кто продаст им очередную дозу, а некоторые просто жрали, видимо, как-то обходясь без дури.

Объединяло всю эту кучу посетителей одно – всем им было глубоко наплевать на интерьер, освещение и полное отсутствие культурной программы. А вот мы, как оказалось, без этого не могли.

– Так… – оглядев место предстоящего «развода лохов», пробормотал Вовка. – Клиентов что-то немного, но, думаю, скоро мы это исправим.

И первым двинулся к чем-то понравившемуся ему столику напротив входной двери…

– Слышь, мрызр, подвинь, бля, тушку… – мешая местный с русским и русским матерным, буркнул он, падая на лавку спиной к стене. – Я первый пришел…

Дальнейшей его тирады я не услышал, так как прошел в глубь помещения – роли, расписанные автором бенефиса, требовали неукоснительного исполнения. Но, судя по лицу оставшейся рядом с ним Беаты, бредил Вовка как обычно. С фантазией – Хвостик еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

Денег, «экспроприированных» у Ондзи, оказалось достаточно, чтобы приобрести пару местных блюд и два стакана мутного пойла, принимаемого любителями дури после отходняка: мы с Эриком изображали клиентов, только-только оклемавшихся после дозы мерля. И, видимо, это у нас получалось неплохо – бармен, выставив на стойку заказ, ухмыльнулся и ехидно поинтересовался:

– Что, откатило? А еды взяли не маловато? Или просто в профере? «Проферой» на местном сленге обозначалось состояние безденежья, потому я, сообразив, что он имеет ввиду, тяжело вздохнул.

– А может, немного шмачи?

– Тогда точно сдохнем… – буркнул Эрик. – Четыре цавки за три дня… Не евши…

– Уууу… тогда это все вам на один зуб… Идите вон туда… Место освободилось… – хмыкнул наш собеседник, и потеряв к нам интерес, кивнул в сторону освобождающегося стола: трое вышибал как раз выволакивали из за него пару обдолбавшихся в хлам клиентов… …Минут через пятнадцать, кое-как затолкав в себя «обед», Эрик злобно посмотрел по сторонам, «заметил» стоящую неподалеку от нас Беату и, толкнув меня плечом, пробормотал:

– О, какое личико… Хочу…

Я лениво посмотрел в указанном им направлении и откинулся на стену:

– Вали…

Эрик, с трудом сохраняя равновесие, двинулся по направлению к столику Вовки, о чем-то переругивающимся со своим соседом. А через пару минут раздался звук удара ладони о стол, и перед Глазом возникли три крышечки от местных пищевых контейнеров, а рядом с ними какая-то круглая фигня:

– Угадаешь, где шарик – она твоя! Не угадаешь – ты попал на бабло… Кручу, верчу, обдурить хочу! – «честно» предупредил Вовка, и принялся перекидывать шарик «наперстками»…

Глядя на его руки в состоянии джуше, я восхитился: крышки двигались сами по себе, а шарик – сам по себе. То есть да, он иногда действительно ненадолго задерживался под крышечками, но крайне редко. В основном он мирно отдыхал под ладонями и между пальцами новоявленного наперсточника, а частенько вообще убирался со стола на скамейку. Естественно, не без помощи запредельных по местным меркам ускорений кисти игрока.

– Здесь!!! – завопил Эрик, накрыв Вовкину руку своей.

– Уверен? – ухмыляясь, ответил Глаз, смешно подергивая плечами.

– Да! Я видел… переворачивай!!!

– Так, а что ставишь ты? – задумчиво посмотрев на первого клиента, поинтересовался Щепкин. – Учти, моя женщина стоит о-го-го…

– Все, что есть на браслете… – поедая Беату глазами, выдохнул Эрик.

– Мелочь оставь себе… – поморщился Глаз. – Все – это не аргумент!

– Переверни! Он угадал!!! – рык возникшего рядом с ними аборигена было слышно, наверное, даже на улице…

– Не вопрос, дядя! – ухмыльнулся Вовка, и, слегка покрасовавшись, перевернул указанный «жертвой» колпачок. Шарика там, конечно же, не оказалось…

Рев разочарованного Эрика утонул в хохоте пары невольных свидетелей «развода»…

Следующим клиентом, следуя сценарию, оказался я: дождавшись, пока «мой друг» расстанется со средствами на браслете, я «решил» перестраховаться, и предложил Вовке матч из десяти партий – счисление у них было десятеричным, и круглая цифра никого не удивила.

Сначала, конечно же, мне везло – первые две партии я выиграл без проблем. Потом одну проиграл. Потом выиграл снова. К моменту, когда я вел семь-три, около нас собралось человек шесть, а к счету девять-девять зрителей стало больше двух десятков.

Выиграть мне «не удалось»: лишать Вовку такой привлекательной ставки в наши планы не входило. Угрюмо посмотрев на «расстроенного» моим проигрышем Эрика, я долбанул по столу кулаком, встал и пробормотал:

– Я скоро вернусь и сыграю снова…

– Не вопрос, мрызр! – хохотнул Глаз. – Только браслетик-то оставь… А то у меня горло пересохло…

Счастье мне улыбнулось часа через два – «сбегав домой», я вернулся с невесть откуда взявшимися средствами и «выиграл» час общения с Хвостиком, сыграв еще одну серию до счета десять. Рев собравшейся рядом с Вовкой толпы, половина из которой уже успела расстаться как минимум с половиной средств на браслетах, приятно порадовал: не среагировать на такой успешный бизнес залетного гастролера местные уголовники просто не могли. И, поднимаясь «в номера», я слегка волновался за остающихся вдвоем ребят: реакция аборигенов могла оказаться непредсказуемой… …Как оказалось, волновался я зря: первые ласточки местного криминального бизнеса нарисовались в заведении часов через пять, если не шесть. И, судя по всему, не по наводке: троица находящихся навеселе парней ввалилась в помещение под утро, и еще с полчаса не замечала новоявленного бизнесмена Вовку, к этому моменту успевшего заработать целое состояние., После второго проигрыша Эрику Беату в качестве ставки он больше не выставлял – играл на деньги. Что позволяло часто проигрывать, доводя собравшуюся публику до состояния экстаза. Впрочем, так же бурно зрители реагировали и на проигрыши его клиентов: те, кто лишился средств, радовались чужому горю, а немногие победители – своему счастью. В общем, не замечать этот бардак надо было еще умудриться. А эти парни – смогли! И не реагировали на Щепкина достаточно долго для того, чтобы мне показалось, что предчувствие меня обмануло… Зато когда один из них вдруг поднял голову и, удивленно посмотрев на источник шума, встал, я понял: начинается…

Глава 51. Младший сын короля Угенмара, Сенз.

На дворе моросил дождь. Зябко поежившись, принц с надеждой посмотрел на мрачное, затянутое низкими облаками небо, и горько вздохнул: непогода разыгралась не на шутку и успокаиваться явно не собиралась. Кинув взгляд на насмешливо наблюдающего за ним гвардейца, Сенз привычно задавил ставшим совсем слабым желание поставить на место не понимающего, с кем имеет дело, смерда, и, зачем-то набрав в грудь воздуха, понесся по лужам к ближайшей калитке, ведущей в город.

Записка от Огиона, в которой сержант просил срочно с ним увидеться, жгла руку. И действовала на нервы: за полгода пребывания в Аниоре его сопровождающий пропал в первый раз! И не на день – на два, а на месяц с лишним! Выбираясь в город по выходным, Сенз постоянно утыкался в закрытую дверь комнаты, которую сержант снимал на постоялом дворе «Орел и лошадь», и злился. А вот сегодня, получается, вернулся!

В прохудившихся от ежедневных тренировок сапогах мгновенно захлюпало, и мальчишка в который раз мысленно проклял ту минуту, когда в голову его отцу пришла идея отправить его в Школу:

– Сынок, ты еще мал, и ничего не понимаешь в государственных делах, но когда-нибудь, сев на этот вот трон, вспомнишь мои слова и скажешь спасибо… – похлопав ладонью по подлокотнику резного деревянного кресла, сказал он, и по привычке покосился на стоящего чуть поодаль Первого Советника. Барон Мирнур так же привычно кивнул: мнения короля Угенмара и его правой руки, как обычно, оказывались довольно похожи по сути, хотя и могли различаться по форме. – На сегодняшний день самым сильным государством Элиона является Аниор, и с этим приходится считаться.

– Как это? – возмутился пораженный до глубины души принц. – А наш Угенмар? Разве мы не сильнее, папа? Ой, простите, Ваше Величество?

– Увы, принц, не сильнее. Поверь – будь у короля Ольгерда желание захватить любое из граничащих с Аниором королевств, он бы сделал это без особых проблем. – …и при этом вряд ли потерял бы даже сотню своих воинов… – в унисон с сюзереном пробормотал барон Мирнур. – Думаю, что армия любого государства, узнав, что им объявил войну победитель Ордена Алого Топора, разбежалась бы в тот же день. Или в полном составе перешла бы на сторону агрессора.

– Второе – гораздо вероятнее… – хмыкнул король. – Здорово, что ни у Ольгерда Коррина, ни у его советников, нет никаких амбиций. В общем, мы тут подумали и решили, что долговременный союз с таким сильным соседом нам не помешает…

– Постойте, Ваше Величество! – задумчиво почесав затылок, позволил себе перебить отца Сенз. – Насколько я помню уроки географии, Аниор и Угенмар не имеют общих границ!

– Ну, как тебе сказать? – криво усмехнулся монарх. – Да, вроде бы от границ их королевства до пограничного Девайра четырнадцать дней пути. Но за последний год из Угенмара выехало почти полторы сотни семей мастеровых, ищущих лучшей доли. И все они устроились в Аниоре! Как ты думаешь, почему?

– Им там больше платят? – как на уроке по экономике, четко ответил принц.

– Да. И, кроме того, там ниже налоги, нет самоуправства мытарей, есть государственная программа трудоустройства квалифицированной рабочей силы и еще много чего странного.

– Но ведь и мы можем сделать то же самое? – задумчиво глядя на отца, спросил Сенз. – Тогда те, кто уехал – вернутся… А с ними приедут и мастера из Аниора и соседних с нами королевств…

– Это не так просто, сын! Для начала надо ограничить права дворянства, что вызовет волну недовольства и интриг…

– Если не гражданскую войну… – скривился в недовольной гримасе Первый Советник.

– Боюсь, что даже этот пункт мы вряд ли осилим…

– Ладно, не будем о наболевшем. Пока… – заерзав на троне, король расстроено посмотрел на сына. – Я тебя вызвал вот зачем: отсутствие амбиций у короля Аниора может быть явлением временным. То есть, скажем, лет через пять, подняв экономику страны, он может захотеть наложить лапу на земли соседей. И мы вряд ли сможем что-то ему противопоставить. Поэтому я решил перестраховаться…

– Как? – чувствуя, что у него неприятно засосало под ложечкой, поинтересовался Сенз.

– У короля Ольгерда есть сын. Года на два помладше тебя. Думаю, если бы вы подружились, то в дальнейшем это могло бы вылиться в торговый и военный союз.

Пока он совсем дитя, и способен на искренние чувства, надо заставить его испытывать их к нам – тебе лично и твоему королевству!

– Моему?

– Ну, учитывая тот факт, что все мы не вечны, когда-нибудь ты займешь мое место…

– Ваше Величество! Позволю себе напомнить Вам, что кроме меня, у Вас есть еще старший сын, принц Рандир… – слегка поморщившись при мыслях о брате, четко отбарабанил Сенз.

– Рандир – обалдуй, и вряд ли сможет быть хорошим королем… – слегка изменившись в лице, прошипел король. – Его интересуют только то, что прячут под платьями служанки да содержимое бочек в винных погребах. Ладно, это не твои проблемы. Твое дело – подружиться с принцем Самиром, ясно?

– Вот так вот просто взять и подружиться? – вырвалось у младшего сына короля. – И где я его найду? На кухне, рядом с кухарками? Или поискать на заднем дворе?

– Ты отправишься в Аниор. Поступать в их школу боевых искусств… – не обратив никакого внимания на выступление сына, буркнул монарх. – И проучишься там до тех пор, пока не повзрослеешь…

– Это что, целый год или два? – вырвалось у ошарашенного мальчишки.

Король и его советник расхохотались:

– Учитывая тот факт, что тебе всего девять, обучение может продлиться лет семь, а то и больше…

– И я все это время буду жить там? А… ты, а… мама? – непослушными губами выговорил Сенз.

– Ты – принц. И должен думать о благе своей страны… – вздохнул король. – Я тоже буду по тебе скучать…

– Я ненавижу слово Долг! – вырвалось у мальчишки.

– Я – тоже… – вздохнул король. – Это не самое тяжелое, сын. Тебе придется изображать сироту – выходца из какой-нибудь обнищавшей дворянской семьи.

– А почему не какого-нибудь мужика? – попробовал съязвить принц.

– Потому, что твое воспитание и манеры скрыть не удастся при всем желании. А два раза в эту школу не принимают… …Добираться до Аниора пришлось почти месяц – вместо положенной ему по статусу кареты и отряда сопровождения из двадцати латников и офицера принц двигался пешком. На пару с отставным сержантом-мечником из личной гвардии короля: по мнению отца Сенза, за время, которое его сын должен был провести в дороге, из него должен был «выветрится дворцовый дух». Нельзя сказать, что Оршенн Второй оказался неправ: за этот месяц их дважды грабили, раза четыре обворовывали во сне на постоялых дворах; за это же время Сенз научился зарабатывать себе на хлеб рубкой дров, чисткой конюшен и тому подобной грязной работой. Его руки, привычные к тяжести разве что тренировочного меча обзавелись мозолями от мотыг и лопат, лицо обветрилось и загорело, а светлые волосы, еще недавно ежедневно укладываемые в затейливую прическу, выгорели и стали похожи на пучок соломы.