Текст книги "Каменный клинок"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Глава 37. Ольгерд

Черное марево перехода проявилось перед нами на двадцать секунд раньше назначенного срока, но, следуя указаниям Глаза и Эола, мы пребывали в состоянии джуше и не стали мешкать. Первым в портал вломились я и наступающие мне на пятки Эрик и Нейлон, потом Угги, несущий на руках не умеющую ускоряться Лойшу, а за ним – Сема с Машей и Оливией. Влетая в приемный зал берлоги Хранителя, я пребывал в крайней степени бешенства, поэтому появление рядом со мной коренастой фигуры в массивном, чем-то похожем на боевой скафандр логгров, облачении воспринял, как подарок судьбы. И с ходу провернул его шлем градусов на двести…

Удивительно, но факт – эта падла потеряла равновесие, но, кое-как удержавшись на ногах, продолжила движение вперед, медленно поворачивая ствол своего оружия в мою сторону! Медленно – потому что я двигался слишком быстро даже для него.

Пришлось заняться его конечностями – подбив под выставленную вперед правую ногу, я посадил пришельца на продольный шпагат, рывком ствола на себя и вверх вырвал его руки из плечевых суставов и ударом в поясницу прогнутого в спине тела попытался перебить его позвоночник. Увы, последняя атака не прошла – массивная броня «скафандра» оказалась слишком прочной. Зато вытянутая вперед нога вывернулась под неестественным углом, и я, решив, что в ближайшее время нормально передвигаться жертва не сможет, переключился на следующего. Ближайший ко мне «гость» оказался занят Нейлоном – действуя согласно инструкциям, он как раз заканчивал выламывать противнику руки. Кинув взгляд дальше, я не удержался от усмешки – Маша, возникшая из портала, явно борясь с собой, неохотно, но довольно шустро бежала в сторону коридора, ведущего к жилым помещениям: четкий и недвусмысленный приказ не лезть в драку ни при каких условиях ослушания не подразумевал.

Клод, появившаяся вслед за ней, попробовала было внести свою лепту в безумную свалку, но хороший толчок от заметившего такое непотребство Ремезова отбросил ее метра на два от ближайшего противника, и недовольная женщина, потирая ушибленную задницу, ломанулась вслед за подругами по несчастью.

Решение не вмешивать в бой женщин было единогласным – не обладающие достаточной силой, а, главное, массой, они, по общему мнению, в бою против облаченных в броню пришельцев могли помешать сильнее, чем помочь. Да и для боя в относительно небольшом помещении меня, Угги, Нейлона, Эрика, Семы и Вовки должно было оказаться предостаточно.

Впрочем, как оказалось, моя неугомонная сестричка себя к категории «обуза» относить не собиралась: буквально через пару секунд после нейтрализации второго противника я заметил блик черного меча, и, удивленно вскинув голову, наткнулся на торжествующий взгляд Беаты: она, работая, как на тренировке, лишала конечностей всех, до кого дотягивалась!

Заметив выражение моего лица, эта нахалка бросила мне один из двух клинков, и, как ни в чем не бывало, продолжила кромсать появляющихся их марева «гостей»!

Решив, что с мечом и правда удобнее, и что остановить ее все равно не получится, я перенес разнос на «потом», и, заметив, что Угги немного не успевает, рубанул клинком по плечу очередного пришельца. Меч, выкованный Тварями, отсек руку так, как будто она была из бумаги! Злобно ухмыльнувшись, я ускорился еще немного, и тут пришельцы закончились…

– Ой! – кинув взгляд на белое, как полотно, лицо Лойши, испуганно выглядывающей из-за двери в коридор, где, кроме нее, тусовались все остальные дамы, я проследил за ее взглядом и поморщился: в том месте, где только что чернело марево перехода, валялись части тела пытавшегося зайти в портал последним иномирянина. Правая рука и плечо с частью грудной клетки, нога до середины бедра, часть шлема и две трети оружия, отсеченная отключенным полем портала, смотрелась несколько непривычно. Впрочем, выросшая на Элионе девушка быстро справилась с эмоциями, и, стараясь не коситься на гору трупов, метнулась под крылышко Хранителя.

– Хай, бои и герлы! Это что за хрень вы нам притащили? Говорил же, предохраняться надо! Блин, такое нацеплять надо еще умудриться! – видимо, пытаясь отвлечь супругу Эола от не очень приятного зрелища, Глаз включил свою говорилку. Однако разойтись ему не удалось – я, вспомнив о Соловье, жестом заткнул фонтан его красноречия и мрачно посмотрел на Эола:

– Ну, и что в них такого особенного? Мрут, как обычные люди! Справитесь без меня.

Я возвращаюсь обратно…

– Подойди… – в голосе Эола звучала усталость и какое-то странное опустошение.

– Смотри на экран! Видишь диаграмму? Так вот, эти полоски – данные по функционированию систем лаборатории. Обрати внимание на то, что со второй по седьмую секунду вторжения тут не работало ничего! И только потом началась перезагрузка системы… Видимо, системы подавления, имеющиеся у кого-то из них в скафандре, дали сбой.

– Думаю, дело не в скафандрах. А в той хреновине, которую Угги и Нейлон вытолкнули обратно… – хихикнула Беата. – Ты просто не заметил!

– Что за хреновина? – спросил я, видимо, в тот момент находившийся спиной к порталу.

– Да маленькая такая штуковина на гусеничном ходу… – подала голос Маша, видимо, наблюдавшая за боем из коридора.

– Эта маленькая штуковина весила столько, сколько хороший конь! – скривился Угги.

– Мы вдвоем чуть не надорвались…

– Ого! – удивился я: ни один, ни второй особой слабостью не отличались.

– Ладно, допустим… – Эол мрачно смотрел на меня, и не собирался отвлекаться на мелочи. – Задумайся: отключить портал я смог только потому, что использовал механический способ прерывания его работы. Ты понимаешь, что я говорю? Я дернул тросик, он, в свою очередь, вырвал один из управляющих блоков этажом ниже, и только таким образом мне удалось прервать процесс генерации поля…

– Как это «ничего»? – возмутился я. – А свет? Он, по-моему, не гас! Или у меня глюки?

– Называй, как хочешь. Только это все – люминесценция. Обычные лампы вырубились вместе с остальной электроникой. А то, что ты видишь – химический процесс. Я просто подстраховался…

– Ладно, допустим… – рыкнул я. – Ну и что? Я могу уйти на Землю с парой ребят, и, поставив всех, кого надо, на уши, вернуться обратно… Остальные обеспечат процесс нашего перехода… Ты понимаешь, что в руках этих паскудных GIGN-овцев куча людей, которые нам дороги?

– Понимаю… Не горячись! Скажи, сколько времени, по-твоему, потребуется на то, чтобы, как ты выражаешься, поставить на уши всех тех, кого ты считаешь нужным?

– Да какая разница? – поддержала меня Маша. – Месяц, два, год… Все равно не простим! Все равно, даже если мы уйдем в тину, то всех тех, кто попал к ним в лапы, французы в покое не оставят. Мало того, примут Кириллова, его жену, кого-нибудь еще…

– Как заставить их отпустить заложников, я знаю. Это довольно просто и гарантированно сработает. А вот с местью придется немного подождать – боюсь, что у нас нет ни месяца, ни даже двух недель. Если верить мнению наших аналитиков, то максимум в течение двадцати дней андроиды смогут выдать мощность, достаточную для самостоятельной активации порталов. И тогда любая из исследовательских лабораторий или гражданских порталов может оказаться местом вторжения. А их – десятки тысяч…

– А ваших ребятишек они рвут, как тузик – грелку? – не удержался от сарказма Щепкин.

– Можно сказать и так… В общем, шансов на то, что вы сможете вернуться, крайне мало…

– Слышь, Эол, а вы не пробовали отправить к ним посылку? – задумчиво поглядывая на площадку, заваленную телами, перебил его Щепкин. – Ну, скажем, что-нибудь типа ядерной бомбочки офигенной мощности? С надписью «привет от пацанов с Земли и их друганов с Элиона»?

– Пробовали. Видимо, не сработала.

– На надписи сэкономили небось… – погрустнев, буркнул Вовка и почему-то виновато посмотрел на меня. Потом смешно дернулся и снова перевел взгляд на Хранителя: – А вы в курсах, что окромя всякого рода электронных плюшек, детонатором может быть обыкновенный огнепроводный шнур? Или еще какая-нибудь механическая хрень? Надо быть проще, и к вам потянутся люди! Некоторые – руками…

На лице Эола промелькнула такая гамма чувств – от досады и до понимания, что Беата расхохоталась:

– Ну, что, уел он ваших аналитиков? Чья школа?

– Твоя, что ли? – грустно спросила ее Маша.

– А то…

– Ладно, допустим, их лабораторию мы взорвем. Но вы поймите, что технологии – это сумма знаний, и я очень сильно сомневаюсь, что они не смогут восстановить утраченное. Пройдет месяц, два, полгода – и они заявятся снова. Причем решив проблему с мощностью ГМР-а и защите от наших «подарков»… Что мы будем делать потом? Жить в полной изоляции друг от друга? Или сдаваться на милость победителей?

– Ладно, убедил… – решив, что он прав, нехотя согласился я. – Давай, выкладывай, что за способ решить проблему с заложниками?

Глава 38. Кириллов

Сопротивляться было бесполезно: при самом удачном раскладе справиться с таким количеством солдат у смены телохранителей не было ни одного шанса, и, жестом приказав Косте убрать оружие, он хмуро посмотрел на замершего на пороге офицера:

– Что можно взять с собой?

– Все, что вам может пригодиться, вам выдадут на месте. Вы и ваша супруга должны спуститься к машине. Немедленно. Кстати, звонить куда-либо бесполезно – связь заблокирована. Однако в Париже мы вернем вам ваш телефон и снимем всякое ограничение на звонки…

– Супруга? Вы ничего о ней не говорили? – вскинулся Михаил Вениаминович.

– А что это меняет? – зло ощерился офицер. – Что, у вас есть сомнения в моей принадлежности к спецслужбам Франции? Или вы попробуете убедить меня в том, что ваш особняк находится за пределами нашей юрисдикции?

– Пожалуй, не буду. Все равно не будет никакого толку… – пожал плечами Кириллов. – Ладно, мы сейчас спустимся…

– Я иду с вами… – не дожидаясь его согласия, офицер сдвинул в сторону мрачно уставившегося на него Костю, и, кивнув стоящим по обе стороны от порога солдатам, первым двинулся на второй этаж. …Без истерики не обошлось: сначала Лариса напрочь отказалась куда-либо ехать, требуя присутствия российского консула и адвоката. Потом, поняв, что слушать ее никто не собирается, попробовала расцарапать лицо ухмыляющегося офицера, а чуть позже, оказавшись в наручниках, начала горько рыдать и клясть свою судьбу, «пославшего ей в мужья такого недотепу». Как ни странно, Михаила Вениаминовича не задели ни вопли супруги, ни грубость солдат, выволакивающих ее на лестницу, ни злорадная ухмылка офицера: вместо того, чтобы начать возмущаться произволом или встать на защиту жены, Кириллов задумчиво смотрел в окно и вспоминал последний разговор с Шарлем… …Как ни странно, в этот раз старый знакомый выглядел не аристократом, заглянувшим на светский раут, а обычным, смертельно уставшим от навалившихся проблем, человеком. И начал разговор так, как будто продолжал внутренний монолог с самим собой: – …я боюсь. Вы были совершенно правы: Олег Коренев и его люди – не такие, как все. Я видел съемки с места попытки их захвата – они прорвались сквозь жандармов, как раскаленный нож – сквозь масло! И ушли без потерь, хотя на их поиски были брошены сотрудники силовых подразделений доброй половины Евросоюза! Как – не понимает никто! Но не это самое страшное. Знаете, я нашел в себе силы осознать, что это кусок пирога – не по мне. И решил отступить… Но ведь я – еще не вся Система. И это очень плохо… Молчите! Дайте мне выговориться! Кроме инсценировки покушения на президента я придумал и спланировал еще одну возможность влияния на вашего друга – собрал в одном месте нескольких близких ему людей. И его друзей. С вашей стороны – мать вашей супруги госпожи Ларисы.

Однако, поняв, чем может закончиться их захват, своих людей отозвал… Увы, эту возможность реализовали мои… коллеги. И решили, что такие карты побить невозможно… Операция получилась… «грязной» – один из друзей Олега, некий господин Соломин, чуть было не ушел. При этом он умудрился голыми руками положить несколько офицеров, участвовавших в захвате. Да, я понимаю, что остальные, озлобленные гибелью друзей и в Ишгле, и на борту этой яхты, как говорите вы, русские, сорвались с катушек и застрелили и Соломина, и пытавшегося бежать вместе с ним его пятнадцатилетнего воспитанника. Но понимаю, что ничем хорошим это теперь не закончится… Зачем я приехал? Трудно сказать. Наверное, чтобы попытаться принести свои извинения. Или, может быть, успокоить совесть?

Дьявол! Я – солдат, и не раз поступал так, как требовал от меня долг, но сейчас я в первый раз в жизни понял, что совершил глупость… Нет, за себя я не боюсь – я знаю, что такое смерть, и давно перестал ее страшиться. Но то, что своими действиями я подставил под удар первых лиц государства, здорово действует мне на нервы. Вы улыбаетесь? Поймите, я давал присягу, и то, что в ней говорилось, для меня – не пустые слова… Первый раз в жизни я не знаю, что делать! Понимаете, вся охрана первых лиц государства, какой бы продуманной она не была, защищает от ВТОРОГО выстрела. Или второго действия. А эффективность ПЕРВОГО зависит только от уровня подготовки самого террориста… Увы, людей уровня Коренева не остановит ни одна из существующих служб… Не надо смеяться – да, я помню, что вы меня предупреждали! Но я привык, что то, что не проверено фактами – только слова… Да, теперь знаю… Что с вашими близкими сейчас? Трудно сказать… Меня отстранили… И что планируется дальше – тоже не знаю. Уверен лишь в одном – информацию о проекте «Суперсолдат» сохранить в тайне не удалось. Да, теперь Коренева ищут не только наши. Кто? Австрийцы, швейцарцы, итальянцы… Чего хочу?

Пожалуй, ответить за гибель ваших близких. Жизнью. Это – всецело моя вина. Те, кого я охраняю – ни причем. Да, сделка не очень равноценна – одна жизнь за две, но… у меня больше нет. Передайте, пожалуйста, Олегу, что я в любой момент готов… ко всему… И… мои глубочайшие извинения… Там, на столе – мой адрес и телефон. Я жду его приговора… Это не ловушка, слово чести… Простите и вы…

Прощайте… …В отличие от Шарля, офицер, сопровождавший Кирилловых к месту их нового проживания, особого пиетета по отношению к Кореневу не испытывал. Наоборот, судя по его словам, он никак не мог дождаться того момента, когда «этот чертовый русский ублюдок» окажется в его руках – по его мнению, будь в Ишгле он, этого «ненормального мясника» давно бы превратили в кровавый фарш, а уже потом разобрали бы на атомы.

– Ума не приложу, как можно было умудриться отпустить такую толпу! – возмущался он, с превосходством в глазах поглядывая на сидящего напротив Кириллова. – Там же была куча баб!

Однако поддерживать разговор у Михаила Вениаминовича не было никакого желания, и часа через полтора театр одного актера прекратил свое существование: видимо выполнив все инструкции по попытке разговорить заложника, офицер решил немного помолчать. Зато завелась Лариса: доперев, что причиной их «ареста» стали не темные делишки мужа, а желание жандармерии Франции пообщаться с его «друзьями», она устроила такую истерику, что Кириллову захотелось ее задушить. Закрыв глаза, он пытался вспомнить хоть одну положительную черту своей супруги, кроме симпатичного лица и великолепной фигуры, и с ужасом понимал, что их уже нет!

Доброта, скромность, умение внимательно слушать и восторгаться умом собеседника пропали в неизвестном направлении буквально через полгода после свадьбы. Зато на смену им пришли жадность, меркантильность, раздражительность, снобизм и еще десятка полтора не особенно красящих женщину качеств.

– Зато она мне верна! – попробовав мысленно защитить жену, Кириллов понял, что выдает желаемое за действительное. Ведь если бы не преданная лично ему охрана, сопровождающая Ларису практически постоянно, и не жизнь в стране, выучить язык которой она так и не удосужилась, неизвестно, чем бы заканчивались их постоянные ссоры и ее поездки по магазинам.

– Но ведь не было же? – снова подумал он, и, вздохнув, согласился: – Не было. Но, даже пойди она налево, что бы это принципиально изменило? Что, она стала бы ко мне нежнее? Или перестала бы устраивать мне сцены? Или чаще вспоминала бы про супружеский долг? Что держит ее рядом – я знаю. Мои деньги. А вот что от нее надо мне? Иллюзия наличия семьи? Женщину в доме и постели? Что именно? – …а ты стоял и смотрел!!! Мои бедные руки! У меня вывихнулись плечи!!! Эти железки стерли все запястья!!! Посмотри, там, наверное, уже началась гангрена!

Мне больно!!! Что молчишь, скотина?!

– Да вот думаю, зачем ты мне нужна? – неожиданно для себя выдал Михаил Вениаминович.

– Как это? – покрылась пятнами Лариса. – Я…

– Что «ты»? – перебил ее Кириллов. – Что ты можешь и делаешь такого, что не в силах сделать любая другая?

– Я… это… твоя жена вроде… – начала, было, супруга, но ничего связного в ее голову не приходило.

– Вот именно, что вроде… Решено – после всего этого я подаю на развод. И закрой, пожалуйста, рот – я хочу поспать…

– Мама будет в шоке… – у Ларисы неприятно задергался подбородок, и Кириллов понял, что продолжения истерики не избежать. – Она всегда говорила, что ты – неблагодарная скотина…

– Спорить с ней я не буду. Хочу сказать одно – у тебя скоро будет отличная возможность пообщаться с ней лично: насколько я понимаю, твоя мамулечка сейчас пользуется гостеприимством вот этих хамоватых господ. Так что можешь мысленно подготовиться к встрече…

– Откуда вы это знаете? – подскочив на месте, вмешался в разговор офицер.

– А вам не все равно? – усмехнулся Михаил Вениаминович. – Разве это не так?

– И все-таки… – в его голосе послышалась угроза.

– Знаете, я, пожалуй, промолчу… На сегодня я полностью исчерпал все желание говорить. И не надо так на меня смотреть – в жизни я видел вещи и пострашнее ваших нахмуренных бровей… Если вам скучно – развлекайте мою супругу. А я все-таки посплю…

Глава 39. Беата

– Вовка никуда не идет… – дослушав мнение брата, безапелляционно заявила я. – Насчет остальных спорить не буду, но мужа туда не отпущу…

– Почему это? – ошалело поинтересовался Вовка.

– Потому… – угрюмо глядя в глаза рассевшимся вокруг обеденного стола ребятам, я тяжело вздохнула и захрустела пальцами.

– Он нам нужен… – задумчиво глядя куда-то сквозь меня, пробормотал Ольгерд. – Так, как Глаз, среди нас не стреляет никто…

– А из чего вы там собрались стрелять? Сказано же было «И под рукой – одни ножи»…

Или у вас старческий склероз?

– Хвостик! Мы не можем соваться на планету с таким уровнем технологии с зубочистками! – подал голос Сема.

– А ты не умничай! – вспылила я. – Тебя все равно не берут!

– Ну, они не могут! – обиженно хмыкнул Ремезов. – Ибо склеят ласты через пару минут после перехода.

– Не пущу и все…

– Мне нужна причина! – глухо произнес мой брат, и я вдруг поняла, что он использовал Голос! – Говори…

– Там, впереди, разверзлась бездна и первый шаг – в полымя… Тьма поглотит всех… А Неизвестность – одна огромная тюрьма… – дрожа от бессилия, начала декламировать я:

– В безумном мире подземелий непросто выжить… Даже Шут познает жуткое похмелье у Смерти вырванных минут…

– Ну, понял теперь?

Ольгерд задумчиво посмотрел на меня и удивленно приподнял одну бровь: – Я это пророчество не читал…

– Естественно! Я и не собиралась его показывать! Если бы ты догадался, и оставил его в Аниоре… – почувствовав, что ощущение, что мной управляют, пропало, я затравленно посмотрела на мужа, и, сдерживая желание устроить небольшую истерику по поводу применения Голоса против меня, пару раз глубоко вдохнула и выдохнула:

– Тебя не смущает последняя строка? Он там будет на грани смерти. Не хочу… Мне он дорог… – …как память? – в унисон поддакнул мой благоверный, и тут же получил локтем в ухо.

– Я не хо-чу, что-бы ты шел с на-ми! – медленно, как для слабоумного ребенка по слогам произнесла я. – Во-про-сы?

– Да где там сказано, что я умру? – возмутился Щепкин. – Наоборот: урву что-то от щедрот милашки с косой. Ты же знаешь: длинные волосы – моя слабость! Правда, такая коротенькая стрижка, как у тебя, нравится гораздо больше… – попытался исправиться он, но я не собиралась реагировать на обычные шутки: с того дня, как не в первый раз попалось на глаза это творение Эола, я еще ни разу не заснула нормально!

– Ты сама-то идешь? – вдруг спросил Глаз.

– Естественно!

– Тогда пойду и я. Одну тебя не отпущу.

– Но… – начала было я, и вдруг поняла, что своего решения он не изменит: легкий в общении, абсолютно не умеющий обижаться на мои шутки и подначки, он в глубине души так и остался тем самым холодным, расчетливым и мужественным воином, который был беззаветно предан друзьям, Долгу и Чести. – А если я останусь?

– Мы идем оба… – не задумываясь, ответил он. – Вместе мы – сила… А по одному – нет. Все будет нормально, милая… Я тебе обещаю…

Услышав тон, которым он произнес последнюю фразу, мне впервые за долгие годы захотелось заплакать!

– Он прав! – внезапно буркнул Ольгерд. – С ним все будет нормально. Я ЗНАЮ.

Дальнейшее обсуждение процесса перехода прошло мимо меня: усевшись на колено мужа, я прислонилась спиной к его груди, закрыла глаза и млела от ощущения того, что он жив, здоров и рядом со мной. А через час приперся Эол и, потребовав внимания, вывел на стену рекомендации Манышевских аналитиков. Откровенно говоря, слушала я вполуха – во-первых, большинство нюансов, которые оспаривали Щепкин, Ремезов и Ольгерд, требовали специфических знаний, которых у меня не было, во-вторых, я не понимала, откуда взялся этот безумный страх, а, в-третьих, мне было просто наплевать – хотелось просто остановить время. Или откатить его назад. К моменту, когда я лежала у запруды на ручейке рядом с Волчьим Логовом, вспоминала Арену, львиц, выстрел мужа, спасший мне жизнь, и слушала, как Щепкин признавался мне в любви.

– Я должна тебе три жизни как минимум! – эти мои слова вызвали у него странную реакцию. Он захихикал и буркнул:

– О, черт! А я мечтал только о двух!

– О каких двух? – не поняв, что он имеет ввиду, поинтересовалась я, и получила сумасшедший ответ:

– О двух детях! Но от трех не откажусь, милая!

Тогда мне казалось, что не пройдет и пары лет, как я подарю этому мужчине и сына, и дочку, и искренне этому радовалась! А в реальности, захваченная безумным ураганом Предназначения брата, я не смогла родить ни одного…

– Вова… – потянувшись к его уху, прошептала я. – Когда мы вернемся, я возьму отпуск. Который у вас, на Земле, называется декретным. И ближайший год буду сидеть дома…

Щепкин, поперхнувшись, дико посмотрел на мой живот, потом – в глаза, и с диким, запредельным выражением счастья в глазах так же еле слышно спросил:

– Какой срок?

– Дурачок… Пока никакой… – в душе кляня себя за недогадливость, пробормотала я и добавила: – Но я уже все решила…

– Спасибо… – в его шепоте было столько радости, что я снова ощутила подкатывающий к горлу комок и… отвернулась… … – И еще… – к моменту, когда я снова оказалась в состоянии соображать, совещание близилось к концу. Ольгерд, прохаживаясь перед стеной, превращенной в просмотровый экран, перечислял то обмундирование, которое, по его мнению, необходимо было изготовить: – нам нужны ножи, причем, по возможности, такого же качества, как наши черные мечи. Без всяких технологических наворотов и изысков.

Далее. Нужна аптечка с возможностью применения препаратов БЕЗ использования электроники. И инструкция по их применению. По поводу вашего человека – найдите специалиста, способного хоть на что-то БЕЗ штурмового комплекса, компьютеров, серв-приставок и тому подобной хренотени. Желательно, чтобы он обладал хорошей реакцией, был вынослив, силен и… легок…

– А почему легок? – не врубился Эол. Я, впрочем, тоже.

– В экстремальных ситуациях я бы не хотел тащить на себе тушу, подобную Угги. Да и толчок в джуше инертное тело переносит хуже…

– Без штурмовых комплексов вы не выживете! – нахмурился Хранитель. – Сами же сказали, что пойдете ПОСЛЕ «подарков». То есть температура, и состояние окружающей среды там будут… не самые благоприятные…

– Мы пойдем в них. Но мы должны быть готовы к тому, что все это хозяйство может отказать. Кстати, предусмотрите возможность снятия этой вашей хрени при полностью отключенных управляющих цепях. Изображать памятник себе мне что-то не улыбается.

– Хорошо… – Эол сделал отметку в своем терминале.

– Далее, этот ваш маячок должен быть отключен, экранирован от всего, чего можно, и, по возможности, легок, прост в управлении, и не реагировать на удары, температуру, влагу… и все, что может его испортить… Что-то я еще хотел сказать… Не помню… Ладно… Все остальное я продиктую позже, а пока я бы хотел уделить время заложникам. Нам не пора начинать? – «Эска» подстроена. Первый импульс прошел минут двадцать назад. Можно начинать…

– Хранитель пожал плечами, пробежался по клавиатуре терминала, и навел курсор на пиктограмму, появившуюся в правом верхнем углу проецирующегося на стену экрана.

А через пару секунд завибрировал телефон Ольгерда: – Бери трубку. Соединение с мобильным Шарля установлено…

– Шарль? – голос брата звучал абсолютно спокойно. Если бы я не знала, чего это ему стоило, то могла бы подумать, что он планирует побеседовать о чем-нибудь нейтральном. Например, о погоде. – Это Коренев. Если вас беспокоит судьба персон, имена которых я вам недавно перечислял, то советую поинтересоваться их самочувствием. Думаю, информация заставит вас серьезно задуматься. Я перезвоню минут через десять… Нет, мне не нужна ВАША жизнь… Быть может, пока…

Дождавшись, пока Эол оборвет соединение, я удивленно посмотрела на брата и поинтересовалась:

– А что за персоны? И что с ними не так?

– Президент, его жена, несколько министров… Почти все руководство Франции… – криво ухмыльнулся Ольгерд. – Эол как-то перенастроил «Эску», и теперь она генерирует сигнал, который вызывает жжение на месте, куда поставлена метка…

– Что за метка?

– Да что-то вроде маячка. С ее помощью я могу определить их местоположение с точностью до метра. В любом месте планеты, над которым летают спутники.

– А если залезть в бункер? – поинтересовался Щепкин.

– Жечь перестанет… – пожал плечами Эол. – Но мы же не зря выбрали это время – в Париже сейчас половина третьего ночи. Все объекты спят в своих домах. Вернее, спали…

– А сейчас? – улыбнулась Оливия.

– Сейчас трясутся от страха и звонят личным врачам… – оскалился Ольгерд. – Ощущения не очень приятные. Угу, Эрик, я пробовал на себе… Говорит, плющить их будет нереально…

– Прикидываю, какая там сейчас паника… – восхитился мой благоверный. – Хотел бы я посмотреть на их морды!

– Голос Шарля ты услышать сможешь… – в глазах Эола промелькнула искорка ехидства. – Минут через пятнадцать…

– Ольгерд обещал через десять… – напомнил Сема.

– Пусть подергаются… Я, пожалуй, съем булочку… – Ольгерд встал со стула и направился в сторону синтезатора. – А то что-то проголодался… …Особой паники в голосе Шарля я не услышала – офицер, удостоверившись, что соединение установлено, без лишней спешки и эмоций попросил разрешения организовать конференц-связь, мотивировав его тем, что отстранен от операции, и ничего не решает. Слышно его было просто прекрасно – качество громкой связи в «берлоге» было выше всяких похвал.

– Я буду вести переговоры только с вами… Мнение будущих трупов мне не интересно… Итак, как вы уже наверное поняли, у вас серьезные проблемы. И, что интересно, это – лишь первый звоночек. Не буду ходить вокруг да около: если в течение тридцати минут все те люди, через которых вы собирались на меня влиять, не окажутся на свободе и в безопасности, то шансов спасти объект номер один и всех остальных заболевших у вас не останется. Это первое требование. Что касается второго – мне нужны фамилии и установочные данные всех тех, кто планировал и участвовал в захвате яхты, при котором погиб наш друг. Вопросы?

– С господином Кирилловым и его супругой проблем не будет… – Торговаться Шарль не стал. – С теми, кто находится на яхте, возникнут проблемы. Они – в открытом море, и дойти до Мартиники не успеют. А насчет фамилий и данных – не знаю…

Могу сказать только свои…

– Ваши я знаю и так. Мне нужны люди из GIGN. Тот, кто отдал приказ и те, кто его ТАК исполнил. Этот пункт не обсуждается… Так, как и первые два… Кстати, можете прекратить попытки меня запеленговать – я очень неплохо подготовился…

– Две минуты… Мне нужно поговорить с руководителем операции… – вздохнул офицер.

– Я подожду…

Ожидание продлилось минут семь-восемь. За это время «Эска» доложила о семнадцати попытках определения координат воображаемого телефона моего брата, которые, естественно, ни к чему не привели.

– Что-то они не торопятся… – слегка выйдя из себя, Ольгерд кивнул Хранителю, и тот, видимо, заранее проинструктированный, принялся колдовать над своим терминалом.

– Господин Коренев!!! – испуганный голос Шарля резанул по моим ушам так, что я даже поморщилась.

– Слушаю… – бесстрастно спросил брат.

– Им стало хуже!!!

– Ну, так две минуты давно прошли… Я решил, что ваши коллеги решили проигнорировать мои требования… Кстати, могу предложить выбор… Смерть от болевого шока, кровоизлияния в мозг, асфиксии… Готовы его озвучить? Я имею ввиду, перед каждым нашим клиентом?

– Мы согласны… – после секундной заминки произнес офицер. – Господин Кириллов с супругой будут на свободе через десять-пятнадцать минут. Через пять минут все сотрудники GIGN покинут борт яхты, предварительно освободив заложников и подав сигнал «SOS». А вот насчет фамилий… через двадцать минут у меня будет список всех исполнителей… – с презрением в голосе сказал Шарль. И немного неестественно добавил: – Лица, отдавшего команду, найти не удалось…

– Такие же чмыри, как наши… – заскрипел зубами Вовка. – Солдат слили, а сами – в кусты… Ка-а-азлы…

– Договорились… Через две минуты больным станет легче… А завтра они забудут о недомогании… Впрочем, для справок: как вы, наверное, понимаете, рецидивы возможны. Вполне… – Ольгерд, нахмурившись, посмотрел на меня с Щепкиным, и, сделав небольшую паузу, добавил: – Кстати, передайте ненайденному первому лицу – его я найду САМ…