Текст книги "Но я люблю сейчас, а в прошлом не хочу, а в будущем - не знаю (СИ)"

Автор книги: Василий Коледин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Прошло несколько минут в полном молчании. Я переваривала слова Татьяны, она любовалась произведенным эффектом. Наконец мои мысли потекли плавно и в нужном русле.

– Хм, – произнесла я, – не думала, что Корецки женат. Но в любом случае Вас не должны касаться мои отношения с ним. Если Вы хотите знать о его жизни, обращайтесь непосредственно к нему. А теперь уходите прочь из моей квартиры!

Татьяна встала с моего дивана, взяла сумочку, лежащую рядом и, улыбаясь, пошла к входной двери.

– Чао, синьора Мадзони! – ехидно попрощалась женщина, перед тем, как громко хлопнуть дверью.

Я осталась одна стоять в комнате. Через минуту, мои ноги подкосились, и тело плюхнулось на стул. Еще через минуту, я машинально встала и пошла открывать окна во всей квартире. Отчего-то мне хотелось непременно проветрить квартиру. Меня преследовал запах духов Татьяны. Потом я пошла на кухню и в таком же состоянии вытащила покупки из пакета и сложила их в холодильник. Мне захотелось закурить, хотя я уже не курила два года. За постером, на котором красовались кучки всевозможных специй, в рамке из Икеа, лежали две тонкие сигареты. Я вдруг вспомнила о них. Они лежали все эти два года пока я не курила. Раньше это была заначка, на случай внезапного отсутствия сигарет. Потом, когда я бросила эту привычку, я не стала их выбрасывать. Даже не знаю почему. Выбросить их не поднялась рука, что ли. Или я оставила их на «черный день»? Не знаю. Но вот они и пригодились. Вот он и настал, этот «черный день». Я достала спички, зажгла одну и смотрела на нее, пока та не обожгла мне пальцы. Потом зажгла вторую и теперь уже прикурила сигарету. Давно забытый вкус, уже совсем забытые ощущения. Дым проник мне в легкие и заставил закашляться. После первых же затяжек в голове зашумело. Я пожалела, что после долгого воздержания вновь закурила, но гасить сигарету мне показалось глупым, и я ее докурила почти до фильтра.

ГЛАВА 12.

На пороге неизвестности.

-У тебя что-то случилось? – Корецки внимательно посмотрел мне в глаза.

– Нет.

– Ты сегодня не похожа сама на себя, – объяснил он, продолжая смотреть на меня.

– У меня все нормально, – подчеркнуто официально сказала я, и немного помолчала, решая говорить ли ему о своей встрече с Татьяной или перенести разговор на потом, на более подходящее время и более удобный момент. Секунду подумав, я решила говорить с ним, но с недомолвками. Пусть понервничает. – А у тебя, как дела?

– У меня?! – он удивился. – У меня все здорово! Рабочие сломали часть стены, и нашли лестницу, ведущую в подвал. Пойдем, сама все увидишь!

Он взял меня под руку и повел от лимузина в дом. Я, не сопротивляясь, подчинилась ему. Почему? Я так и не смогла ответить на это. Странно, но я все-таки же приехала по его зову, несмотря на свои недавние терзания.

Вчерашние события выбили меня из седла. Вся ночь прошла в рассуждениях. Передо мной стоял непростой выбор. Либо порвать с Корецки и больше с ним никогда не видеться, либо продолжать встречаться, как ни в чем не бывало, а там что будет, то будет. Лежа на кровати с открытыми глазами и уперев взгляд в темный потолок, я думала, думала, думала. Мои мысли иногда путались, но вновь и вновь возвращались к решению этого сложного морального вопроса. Он женат. Но с женой не живет. Это о чем-то да говорит! Они не встречались около года, наверное. Она приехала в Рим, скорее всего к нему, значит, у них сохранились какие-то отношения или даже чувства. Он мне о ней ничего не говорил. Почему? Не хотел? Потому что все позади? Или потому что я для него женщина на время, а жена – навсегда? О! Завтра надо поговорить с Эльзой! Она должна знать о Татьяне! Скорее всего! Ведь я заметила, она тоже строила планы и имела виды на Виктора. Значит либо она тоже ничего не знала о семейном положении Корецки, либо знала и все равно стремилась его охмурить. Тогда выходит, что с женой у Корецки все кончено. А если нет? Как быть мне?! Ведь у меня уже зашло все очень далеко! Я злилась на Виктора и тут же прощала ему все. В минуты злости, нахлынувшей на меня после воспоминания и встрече с Татьяной, я, наконец, решила продолжать общение с Виктором, но выполнить свои первоначальные планы – опубликовать статью о нем. Вот тут мне на руку и люди из метро и даже Татьяна! К черту любовь! Заработаю на нем!

И вот, когда он мне позвонил сегодня утром, я с тщательно скрываемой даже от самой себя радостью согласилась приехать в Остию. И у меня не было в мыслях ему мстить.

– И все-таки я чувствую, что у тебя что-то произошло! – шепнул он мне на ухо, когда мы шли к дому.

– Нет! – резко отрезала я.

– Ладно! Не хочешь, не говори. Но если решишься, то я буду рад тебе помочь, правда, если это будет в моих силах.

– Хорошо, – все также сухо проронила я.

Мы замолчали и проделали дальнейший путь в полной тишине. Рабочих в доме не было. Ни единой живой души. Мне показалось, что даже птицы молчали. Строительные материалы были аккуратно складированы, не так, как в прошлый раз. Никакого бесхозного инструмента. Идеальный порядок. Даже строительный мусор: обломки кирпичей, штукатурки, деревянные доски, – все было не просто свалено в кучу, а, казалось, аккуратно сложено и накрыто полиэтиленом.

– Вот, смотри! – мы остановились перед дырой в стене, завешенной куском армированного полиэтилена. Виктор приподнял один его край, и перед нами открылся проход, когда-то очень давно заложенный и заштукатуренный. Там, в темноте, мне показалось, я разглядела ступеньки, ведущие куда-то вниз.

– Ты туда спускался? – немного взволнованно спросила я, совсем забыв о своем решении разговаривать с ним только по необходимости и очень даже сухо.

– Нет. Я ждал тебя. Хотя очень подмывало спуститься, – его глаза горели огоньком первооткрывателя, на щеках заиграл легкий румянец. Видно было, что он взволнован. – Мне рабочие позвонили вчера вечером, около шести. Сказали, что проломили стену и нашли подвал. Так как я запретил им спускаться вниз, то они и не спускались. Я, было, стал набирать тебя, но вовремя остановился. Ведь уже был вечер, у тебя, скорее всего, были свои планы. И тут я такой, «поехали быстрее в подвал»! Поэтому я не стал тебе звонить, а решил дождаться утра. Вот, а сегодня уж спозаранок я на ногах и жду тебя!

– У меня не было планов на вчерашний вечер. И уж точно было бы лучше, если бы ты позвонил и забрал меня! – у меня перед глазами пронеслась сцена с развалившейся на моем диване Татьяной.

– О! Черт! Если б я знал! А почему ты не позвонила мне? Я ждал, если честно.

– Зачем? Я про звонок. Зачем я должна была тебе звонить? Разве у тебя нашлось бы время для меня? – мне показалось, что прозрачнее намека на то, что я знаю все о его семейном положении, быть не могло. Однако он, видимо, не понял моего намека. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– У меня всегда есть время для тебя, – сказал он довольно спокойно. – Мне казалось, что наши отношения намного серьезнее, чем простое знакомство. Разве мои поступки не говорят сами за себя?

– Говорят… очень даже… – мне что-то расхотелось с ним ссориться, поэтому я не стала развивать эту тему и ничего не сказала о Татьяне. – Ну, что? Спускаться будем?

– Ты готова? Хочешь?

– А как ты думаешь? Для чего, по-твоему, я тогда приехала сюда? Конечно!

Виктор достал из ящика, стоящего рядом с проломленной стеной два фонарика. Это были такие фонари, которые бывают на вооружении охранников. Такие, с длинными ручками. Один фонарь он передал мне, показав, как им пользоваться. Другой взял себе. Из того же ящика он вытащил маленькую кирку, видимо, ледоруб и небольшой лом, повесил на плечо моток тонкой веревки, какую используют альпинисты.

– Это на случай вскрытии дверей. Ну, и на всякий пожарный, – объяснил он.

Мы на минуту замерли перед проломом. Потом Корецки решительно откинул завесу тайны и, перешагнув остатки стены, зашел первым в темноту. Через секунду я увидела свет фонаря и высунувшуюся руку Виктора, которая отодвинула полиэтилен, пропуская меня.

– Давай, пролезай! Осторожно! Не торопись! – произнес он из-за стены. Я последовала его приказу.

Очутившись за стеной, я тоже включила фонарь и обвела его светом место, в котором оказалась. Моему взгляду открылось небольшое помещение, лестничный пролет. Немного правее свет фонаря выхватил лестницу, у которой отсутствовали перила. Ступени вели вниз и терялись за поворотом. Из увиденного мне стало понятно, что лестница винтовая. Я глубоко вздохнула. Воздух был сырым и, мне показалось, он отдавал какой-то болотной гнилью. Хотя странно, ни рек, ни болот в округе не было. На стенах лестничной площадки отсутствовала штукатурка и поэтому мы могли рассмотреть каждый кирпичик. Я направила свет фонаря и рассмотрела тонкие бурые кирпичи. Сводчатые потолки помещения были также выложены из того же кирпича. Ступеньки при детальном рассмотрении оказались мраморными. Пыль веков или, возможно, строительная пыль лежала под нашими ногами. Сделав шаг в сторону, я увидела свои следы, оставленные мгновением ранее.

– Страшно? – спросил Виктор, взяв меня за руку, словно школьницу, идущую на прогулку.

– Нет, не очень, – почему-то прошептала я от кого-то еще не знакомого мне чувства волнения. Волнения перед неизвестностью. Я не отдернула руку и только ответила ему крепким пожатием.

– Тогда, давай, я пойду первым, а ты иди за мной.

– Хорошо… только осторожно…

Виктор сделал два маленьких шага к первой ступени и начал тихонько спускаться, опуская всегда правую ногу. Спустившись на три ступени, он подал мне руку и мы уже вместе продолжили движение вниз. Его фонарь выхватывал из темноты стену подвала и уходящие вниз ступени. Мой фонарь светил ему в спину и в потолок, от чего тень мужчины плясала на ступенях, потолке и стенах, пугая меня флером таинственности.

– Ты считаешь ступени? – спросил меня через мгновение Виктор.

– Нет. А надо? – испугано спросила я. Почему-то мне подумалось, что он будет меня ругать.

– Не надо! Все нормально. Я сам считаю. И знаешь, сколько уже насчитал?

– Сколько?

– Сорок три! И пока не вижу конца!

– Ого! Это ж на сколько метров мы уже спустились?! – искренне удивилась я.

– Гм… – Виктор не остановился, – ну, если каждая ступень приблизительно сантиметров двадцать высотой, то выходит метров восемь.

– Ни чего себе… А ты видишь им конец?

– Нет…

Что-то внутри меня сжалось. Я начала нервничать и уже пожалела о том, что полезла вниз за этим чокнутым мужчиной.

– Семьдесят три, семьдесят четыре, – через несколько минут начал считать ступени вслух Корецки, – семьдесят пять! Подсчет окончил!

Он остановился, а я спустилась к нему. Мы оказались в небольшой комнатке, размером приблизительно три на три метра. Потолок в ней словно нависал над нами, казалось, что если поднять руку вверх, то можно до него дотронуться. Я невольно так и сделала, но до потолка не дотянулась, однако поняла, что мне не хватило совсем чуть-чуть. Корецки обвел светом своего фонаря по периметру помещения. Справа от нас фонарь высветил такую же кирпичную стену, как и наверху. Потом мы увидели старинную деревянную дверь. Она была плотно закрыта. Виктор оставил меня и подошел к двери. Затем я увидела, как он внимательно стал изучать ту часть комнаты. Он светил на стену, потолок, каменный пол. Потом все-таки остановился непосредственно на двери.

– Однако, – прошептал мой спутник. – Дверь, несмотря на годы и даже столетия, прочна. Да и замок в ней хорош. Надежная защита от непрошенных гостей!

– А ты надеялся, что мы беспрепятственно проникнем в тайну, тщательно скрываемую от посторонних уже пару тысяч лет?!

– О! Как раз я готовился к обратному! И то, как мы просто дошли до нее мне кажется странным. Я готовился к сложному и опасному пути, но пока мои ожидания не оправдываются.

– А может, это не та тайна, которую ты ищешь?

– В смысле?!

– Ну, это не совсем то, что ты искал! Может, это просто какой-нибудь подвал в старом доме и кроме какого-нибудь старинного хлама в нем ничего нет?! Возможно, там, за дверью вообще ничего нет!?

– Хм…возможно… все возможно…, – задумчиво пробормотал Корецки, почесывая затылок. – Но зачем в доме нужен такой глубокий подвал? Я насчитал семьдесят пять ступеней. Умножаем их приблизительно на двадцать и получаем пятнадцать метров! Это разве не странно?! Пятнадцать метров! Роберта, это почти пять этажей вниз! Если считать, что этаж обычного дома около трех метров. Ты встречала такие глубокие подвалы в средневековых домах?!

– Постой! Дай-ка подумать! – у меня крутилась мысль, и я хотела ее поймать. Вот! Меня осенило. – А как насчет глубоких подвалов – хранилищ воды? Своего рода колодцы?! В некоторых домах в Риме есть такие хранилища. Потом такая система присутствовала в Александрии, в Египте.

– Вполне здравая мысль… – вначале согласился со мной Виктор, но уже через мгновение он отмел ее. – В старинном особняке, расположенном не в городе нет необходимости строить хранилище воды! Проще вырыть обычный колодец! Или пруд! Это проще и дешевле.

– Согласна, – его контраргумент был убедителен.

Он молчал, видимо, что-то обдумывая. В комнате вдруг стало темнее. Я осмотрелась и поняла, что Виктор выключил свой фонарь.

– Тебе мешает свет? – спросила я его.

– Нет, просто экономлю энергию. Да и так соображать лучше.

– Хочешь, для еще более высокой эффективности твоей мыслительной деятельности я выключу и свой фонарь?

– Как хочешь. Впрочем, он мне не мешает.

Опять воцарилась тишина. Я выключила фонарь, но потом вновь его включила. Уж очень жутко стало в темноте. Минуты тянулись очень долго. Было такое ощущение, что прошло около часа. Поскольку я не носила летом наручные часы, то достала из кармана джинсов мобильный телефон. Оказалось, что с момента, когда я приехала в особняк и до настоящего времени, прошло около часа. Кроме того, я обратила внимание, что в подвале телефон сеть не нашел. Мы были отрезаны от внешнего мира.

– Ну, что ты надумал? – не выдержала я и прервала молчание.

– Ты торопишься?

– Нет, но мне надоело здесь торчать. Либо давай возвращаться, либо…

– Что либо? Ты хочешь идти дальше? – спросил меня Виктор.

– Если мы сможем открыть эту дверь.

– Нет, дальше в любом случае мы идти не готовы, но давай попробуем ее открыть, или хотя бы разобраться с замком, что бы потом взять все необходимое для ее открытия.

– А разве того, что ты взял не хватит тебе? – я имела ввиду ледоруб и ломик.

– Не знаю, не знаю… – Корецки направил луч фонаря на дверь и стал внимательно ее изучать. Сантиметр за сантиметром двери и косяка подвергался его пристальному рассмотрению. Иногда он трогал что-то пальцем, проводил по каким-то местам ладонью.

Прошло несколько минут. Я продолжала следить за действиями Корецки, но ничего в его манипуляциях не понимала. Он отложил грубые инструменты в сторону, они явно ему были не нужны. Его руки трогали полотно двери, словно руки врача прощупывали тело больного. Вдруг он что-то нажал и послышался скрежет открывающихся тайных запоров. Потом все стихло. Виктор встал, отряхнул колени от пыли и нажал плечом на дверь. Та нехотя поддалась и стала медленно открываться. Я была поражена.

– Как ты это сделал?! – мое восхищение смешалось с недоверием. Обычный человек не смог бы такое сделать. Для этого необходимо обладать глубокими познаниями в замках и большой практикой их открывания. А кто в современном мире может этим похвастаться?! Я не знала другой профессии кроме…

– Ловкость рук и никакого мошенничества! – улыбнулся в полумраке мужчина.

– Но как?!

– Все очень просто! Если ты внимательно посмотришь на дверь, то обязательно увидишь, что в ней нет скважины для ключа. А что это значит?

– А что это значит?

– А это значит, что дверь открывается не ключом!

– Так, и…

– Смотри, на ней нет и никаких других механизмов в виде колесиков с цифрами или буквами.

– …так… и…

– Но дверь закрыта на замок, – он опять сделал паузу для того чтобы эффект от его слов был более впечатлителен, потом продолжил, – и она закрыта не на засов с другой стороны, так как закрыть ее с другой стороны никто не смог бы.

– Да…

– Значит, она должна открываться простым способом – нажатием на некую тайную кнопку. Я внимательно осмотрел все и… опля… дверь открыта!

– Как все просто! – воскликнула я с сарказмом.

Он не обратил внимания на мой тон. Собрав разложенный на полу возле двери грубый инструмент, Корецки еще раз толкнул дверь так, чтобы можно было легко протиснуться в образовавшуюся щель. Потом он посмотрел на меня, при этом направив свет своего фонаря мне не в лицо, а на грудь.

– Ну, что? Идем дальше или возвращаемся?

– Идем дальше! – воскликнула я.

– Хорошо, – он на мгновение замер, а потом решительно продолжил, – но мы войдем скорее на разведку, чем продолжать исследование. Мы не готовы к серьезному изучению открывшейся перед нами тайны. Поэтому давай, конечно, заглянем туда, – он кивнул в сторону двери, – и сразу вернемся. Договорились?!

– Да! Ты прав! Мы только войдем, посмотрим и вернемся!

Мое сердце заколотилось от волнения. Еще бы! Через минуту я войду в помещение, в котором не было ни единой живой души две тысячи лет! Разве от осознания этого чье-либо сердце не выпрыгнет из груди?!

Наконец мы решились. Корецки протиснулся первым, я за ним. За дверью оказалась почти такая же комнатка, что и перед дверью. Лучики наших фонарей выхватывали из темноты кирпичные стены, сводчатый потолок, пыльный каменный пол. Единственным отличием предыдущего помещения, так сказать «преддверья», от этого, «задверья», были длинные коридоры, уводящие взгляд в три разных направления. Эти коридоры были довольно узкие, около метра шириной. Они не перекрывались дверями, а просто уходили в темноту.

– Виктор, давай немножко пройдем по правому коридору и быстро вернемся, – попросила я Корецки.

– Мне самому этого ужасно хочется! – ответил он.

– Тогда вперед?!

– Вперед!

ГЛАВА 13.

В плену тьмы.

Кромешная тьма и тишина. Слышно как дышит сидящий рядом Виктор, не говоря уже о том, как громко стучит мое сердце. Я даже слышу удары своего пульса. Мне кажется, что я слышу, как где-то вдалеке падают капли воды, с грохотом ударяясь об каменный пол нашей темницы. Эти капли такие же размеренные, как и удары сердца. Становится холодно. Еще бы! Почти пятнадцать метров под землей! Я устала. Ноги гудят от долгой ходьбы по коридорам этого чертового античного лабиринта.

Полчаса назад мы окончательно заблудились и к своему ужасу признались себе в случившемся. Все начиналось так легко и безобидно. Мы вошли в коридор и осторожно стали продвигаться по нему вперед. Через метров пятьдесят коридор раздвоился. Мы пошли по правому рукаву. Вскоре он опять раздвоился, и мы вновь выбрали правое направление. Через пятьдесят метров все в точности повторилось. Когда появилось очередное раздвоение, Виктор предложил возвратиться, так как дальнейшее продвижение становилось опасным. У нас не было ничего для прохождения лабиринта. Я с ним согласилась, и мы повернули назад. Логика подсказала нам, что поскольку наше движение всегда было вправо, то при возвращении мы должны были выбирать левые рукава. Однако что-то пошло не так. Когда по расчетам должна была появиться комната «задверья», она не появилась. Через десять минут ее тоже не было. Мы вновь и вновь сворачивали влево, продвигаясь по коридору, но ничего знакомого так и не увидели. Сначала меня охватило легкое волнение, потом я не в шутку испугалась. Виктор крепился, но и он, я почувствовала, стал беспокоиться. И вот, окончательно выбившись из сил, мы устало уселись на пол коридора и выключили фонари. Боясь правды, но признавая, что уже нельзя прятать голову в песок, мы осознали мысль, что все-таки заблудились.

– Прости, я не понимаю, как так получилось! Мы возвращались тем же путем! – сказал Виктор, тяжело и обреченно вздохнув.

– Да ты здесь не причем! Я понимаю, что ты делал все правильно! Но почему мы не попали к выходу?! Мы, что, где-то ошиблись?

– Да не должны были! Ведь когда мы шли вперед, то появлялось два коридора. Так?

– Так, – согласилась я.

– И их всегда было только два! Поэтому когда мы возвращались, то должны были выбирать левые коридоры! Так?

– Так!

– Мы делали все правильно! Но почему мы не попали к двери?! Чертовщина какая-то!

– Чертовщина даже не в этом! Чертовщина в том, откуда здесь взялись такие лабиринты! Вот тебе и домик в деревне! Да и зачем их строили?! Тебе на ум что-нибудь приходит?

– Нет! Я даже не знал, что римляне строили лабиринты! Эта забава была у греков. Они любили ходить по ниткам! Но чтоб уважающие себя патриции так проводили время?! Странно! – Виктор откинул голову назад и ударился о стену. – Черт!

– Осторожнее! Не бейся головой о стену! Что-нибудь придумаем?!

– Придумаем…

Мы опять надолго замолчали. Надо действительно было что-то придумывать, иначе нас ждали очень большие неприятности! Идти и тупо искать выход? Нет! Так еще больше можно заплутать и окончательно потеряться в пространстве. В данный момент мы знали, сколько раз мы поворачивали направо, когда шли от двери и сколько раз поворачивали налево, когда шли к двери. Это было кое-что. Не много, но мы пока знали наш путь. Если бы мы бросились бездумно бегать по коридорам, то окончательно потерялись бы. Что нам делать дальше? Мне ничего не приходило в голову. А Виктор молчал. От его молчания мне становилось не по себе. Неужели он растерялся, запаниковал, испугался? Нет ничего страшнее испуганного мужчины! Женщине паниковать и биться в истерике можно, мужчине – нельзя. Он – плечо, на которое опираются все, кто им приручен. Он несет ответственность за всех, с кем он находится в отношениях. Плачущие дети, рыдающие жены, все они виснут на мужчинах и требуют от них спасения. Так было всегда! О, бедные, бедные мужчины! Как же вам тяжело идти по жизни с таким грузом! Я как бы невзначай дотронулась до его руки. Нет. Она не дрожала.

– Виктор, – тихонько прошептала я.

– Что? – его голос был спокойным.

– Что нам дальше делать?

– Я как раз об этом думаю.

– Я тебе мешаю?

– Нет, но пока я не могу тебе точно сказать, как мы будем выпутываться из этой ситуации.

– Хорошо, я не буду тебя отвлекать.

Мы вновь замолчали. Странно, но от его слов мне стало чуть спокойнее. Они ободрили меня, и я даже начала верить в счастливый конец нашего злоключения. Я закрыла глаза и прижалась к Виктору. Он поднял руку и обнял меня. Так мы просидели еще какое-то время.

– Ты встретился с женой? – мне вдруг захотелось поставить все точки над «и». Я не чувствовала ни злобы ни обиды. Скорее даже ко мне вернулось теплое и доброе чувство к нему. Однако с какой целью я начала этот разговор для меня было загадкой. Возможно, на меня подействовала обстановка. Мрак, холод и теплое тело сидящего рядом мужчины, с которым я несколько раз спала. Я порой не могу объяснить те или иные свои поступки. Вот и тогда, задав вопрос, я сразу пожалела, что стала его расспрашивать о вещах, которые были не к месту.

– Что?! С какой женой?! – он искренне удивился.

– С Татьяной…

– С Татьяной?!

– Извини, фамилию не спросила, наверное, Корецкая.

– Роберта! Я не женат! Никогда не состоял в браке! Я не знаю никакой Татьяны!

– Чтооо!? Тогда кто это был?! – я наигранно удивилась, но внутри себя не удивилась уж очень сильно. А что он мог ответить мне еще? Признаться? Мог, а зачем? Однако мои прежние сомнения в правдивости слов той женщины еще больше укрепились.

– Ты о чем?! Я не понимаю! – вроде голос Виктора был искренен. Жаль я не могла смотреть ему в глаза. Ведь не направишь фонарь ему в лицо. Это было бы уж совсем по-немецки.

– Вчера ко мне в квартиру проникла женщина. Она представилась твоей женой. Сказала, что вы год не живете вместе, но решили опять сойтись. Сказала, что я вам мешаю, и попросила покинуть тебя, иначе я могу пожалеть.

– Роберта! Я не знаю никакой Татьяны, я не знаю кто она такая! Хотя, конечно, я знал нескольких Татьян, но ни одна из них не становилась мой женой. Скорее всего, эта какая-нибудь журналистка! Узнала, что ты познакомилась со мной и решила взять тебя «на пушку». Подумала, что сможет разнюхать обо мне через тебя.

– Возможно, – нехотя согласилась я, но, еще не веря ему на все сто процентов, – …знаешь, последнее время со мной стали происходить непонятные вещи. И эта Татьяна только один эпизод.

– К сожалению, я не удивлен, – вздохнул Корецки.

– Нет?!

– Нет! Сейчас объясню, – он на секунду смолк, но тут же продолжил. – Мы многое в жизни воспринимаем неправильно. Неправильно даем оценку событиям, не правильные делаем выводы из происходящего с нами. Мы порой даже поступки своих близких людей оцениваем неверно. А, казалось, чего проще! Подойди и спроси, но мы надеемся на себя. Порой нам кажется, что близкий человек что-то делает неправильно, его действия направлены на то, чтобы обидеть нас. А на самом деле, он просто сделал что-то, не задумываясь о последствиях, и в его действиях не было умысла нас обидеть. Порой простое стечение обстоятельств, случайности мы можем принять за какие-то знаки судьбы. И вот мы начинаем строить какую-нибудь теорию, городим огород. Но даже допустить не можем, что это – случайность и никакого отношения к нам она не имеет!

– То есть ты хочешь сказать, что со мной ничего странного не происходит?! Мне все кажется?! Я просто шизофреничка с манией преследования?!

– Прости! Я не хотел тебя обидеть! Давай разберемся с тем, что происходит вокруг тебя вместе! Об одном ты мне рассказала. Что еще?

Я прикусила язык. Черт! Не хватало еще, чтобы он узнал о том, что послужило причиной для нашего знакомства! Нет, уж лучше я пока сама постараюсь во всем разобраться!

– Пока не хочу…может позже, если запутаюсь…

– Ладно! Как хочешь.

Мы опять замолчали. Минут через пять Виктор заерзал, и я поняла, что он о чем-то поговорить.

– Ты что-то хочешь сказать? – спросила я.

– Я все о том же. Надеюсь, ты не поняла мои слова, как утверждение, что в жизни простое нагромождение случайностей? Наверное, нельзя категорично утверждать, что все в жизни случайность. Я не совсем это имел в виду. Скорее надо понимать, что происходит, анализировать и правильно делать выводы…

– О чем ты? – не поняла я.

– О событиях, которые происходят вокруг нас.

– А…

– Я хочу сказать, что необходимо правильно оценивать такие события. У меня был знакомый, который говорил мне, что все в жизни происходит с тайным смыслом, который мы поймем спустя какое-то время. Допустим, меня познакомили с Эльзой. Мне было совершенно безразлично, кто меня будет консультировать, будь то мужчина или женщина, или какая-нибудь другая женщина, не Эльза. Но спустя некоторое время она знакомит меня с тобой. И я считаю, что это знакомство одно из главных событий моей жизни. Так вот, я и думаю, что все события, происходящие с нами, несут какой-то смысл, о котором мы поймем позже… А, может, и вовсе не поймем… – он в задумчивости замолчал.

Я поняла, о чем он говорил. Ведь действительно моя встреча с Эльзой повлекла за собой целую цепочку событий. Они как звенья цепочки, нанизываются одно на другое. Некоторые из этих событий мне приятны, а некоторые нет. Скажем знакомство с Виктором мне приятно, я рада ему. Но не повлечет ли и оно за собой какие-то другие события, менее приятные и более опасные? Все идет своим чередом! И это называется жизнью! Но что произойдет дальше?!

– Да, – произнесла я вслух, – поймем ли? Возможно, некоторые поймут, он основная масса людей так и умрет в неведении.

– Это называется Жизнь! – он, мне показалось, читал мои мысли. – Какое же многогранное понятие! Жизнь. Функционирование биологических клеток. Всякие процессы поглощения, выделения, размножения. Какие-то биотоки, взаимодействия с другими клетками. Очень сложный процесс! Но он только основа жизни, ее фундамент! Это простая физическая жизнь. Она составная часть, кирпичик общего понятия Жизнь. А Жизнь еще сложнее. Когда клетки соединяются в единый организм, сначала простой, но со временем все сложней и сложней, тогда появляется человек. Биологическая жизнь сливается с психологией, философией, религией, любовью, искусством. Эти понятия – проявления Жизни, ее грани. Все это объединяется и вот тут Жизнь становиться беспредельно сложной штукой! Только когда начинаешь осмысливать всю сложность Жизни, начинаешь понимать всю несостоятельность материалистов! Боже! Разве можно не верить в Бога?! Разве могли простые стечения обстоятельств создать Жизнь?! Химические элементы «варились в бульоне, и возникла жизнь»! Разве это не бред?! Только дурак может в это поверить! Нет! Есть и Бог, есть и Жизнь, есть и смерть физическая, но и есть что-то там, после того, как клетки организма перестанут суетиться и превратятся в неживой предмет. Мое первое знакомство с жизнью и смертью состоялось в семь лет. Мой попугайчик, еще вечером теплый пушистый комочек, прыгавший по клетке, разбрасывающий овес, какающий и громко орущий, утром превратился в холодный неодушевленный предмет. Что привело к таким переменам?! Куда делась жизнь из клеток его тела? Это был первый раз, когда я задумался над тем, что такое жизнь…

Я слушала его и ощущала, что все, о чем он говорил, мне было знакомо. Я раньше думала над этим. Возможно, я не облекала свои мысли в слова, но они, мои догадки, некоторым образом оказались очень схожими с тем, о чем говорил Виктор. От осознания этого факта, я почувствовала неописуемую близость с мужчиной, которого знала всего несколько дней, который в данный момент сидел рядом со мной на каменном полу и одной рукой обнимал меня. Эта ощущение близости впервые стала не только физической и сексуальной, она стала намного сильнее и значимее, она превратилась в сильнейшее слияние двух разных людей. Мне стало казаться, что достичь оргазма можно не только половым путем. И я его почти достигла, получая удовольствие через духовное слияние двух полов.

Я не знаю, что чувствовал в тот момент Виктор. Ощутил ли он тоже, что и я. Или он в тот момент думал совершенно о другом? А ведь было о чем думать. Мы находились в тяжелом положении заблудившихся в лабиринте людей. Но на минуту мне показалось, что поскольку мы одно целое, то и чувствуем одинаково. Мне хотелось верить, что в те минуты мы настроились на одну и ту же волну. Хотя потом я вспомнила, что мужчины чувствуют все по-другому. У них толстая кожа и стальные нервы. И вряд ли Виктор смог бы меня понять. Он сидел, молчал и прижимал меня к себе. Что творилось у него внутри, в его голове, я знать не могла.

Я взглянула на часы в телефоне. Прошло пять часов. Пять долгих часов заточения, пять часов страха и надежды на желаемое избавление. Мне хотелось пить, есть и ужасно хотелось в туалет.