Текст книги "Артефакт оборотней (СИ)"
Автор книги: Василина Лебедева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)
– Ну и чего ты орёшь? – прокричала она, спускаясь и уже тише – нет чтоб позвонить: але Мартушка ты дома? дома, так приду, чай будем пить, соскучился, нет же орёт!
– Марта, ну извини, – со смехом прервал он её, – я спешу, нам нужна помощь. – И посмотрел на меня. Марта обернулась и проехалась по мне цепким взглядом.
– Знакомься, это Валлия, моя родственница.
– Ага как же, – махнула она рукой на него, – кому угодно можешь врать, но не мне. Прячешь?
– Да, – не стал он скрывать он.
Марта отвела наконец от меня свой изучающий взгляд и повернулась к Максиму:
– Ну и чего сидишь, кого ждёшь? У тебя же дела, а он сидит тут. – Максим попытался что-то сказать, но она не дала, замахав на него руками. Смотрелось со стороны очень забавно, только мне смешно не было, а было страшновато остаться наедине с этим огненным танком в платье. – Иди, иди, я сама пообщаюсь с девочкой и выясню что надо, и помогу и подскажу, – с этими словами она буквально вытолкала Максима со двора, тот посмеиваясь, спросил:
– Ну ты хоть позвонишь, когда закончишь пытать Лию?
Она злобно зыркнула на него:
– А ты мне не пугай девочку, это когда я кого пытала? – Максим лишь рассмеялся и со словами: «обязательно позвони», ушёл. Я же готова была дать дёру, пока от меня отвлеклись, но не успела.
– Ну, давай знакомиться, Марта, на «ты» и по имени, – её глаза смеялись, видимо выглядела я жалко.
– Валлия.
– Эгм, Лия, – она ещё раз осмотрела меня прищурившись с макушки до кончиков запыленных туфель-лодочек, – пошли в дом, там и прохладненько и уютненько, пошли, пошли. – Она подхватив меня под локоток придала ускорение.
В доме действительно было уютно, за небольшим коридором, большая просторная комната с диваном, креслами, картины на стенах, большой телевизор. Вроде мебели немного, но разные мелочи придают уют.
– Сейчас постой-ка здесь, – оставила меня посреди комнаты и тут же принесла из другой комнаты неожиданно высокий стул с высокой спинкой, на которой был какой-то странный валик. Поставив его около незашторенного окна, указала на него: «Садись». Я влезла на стул без вопросов – опасалась за своё здоровье, мало ли. Марта опять удалилась, раскрыв уже другую дверь, приятно запахло травами, послышался звон стекла, ругань и наконец она с довольным видом подошла ко мне с рюмочкой, протянула её мне: «Пей». Я настороженно принюхалась к содержимому – грамм 50 зеленоватой жидкости с пряным запахом трав.
– Что это?
Марта не переставая хитро улыбаться, повторила – «Пей». Опасливо покосилась на неё, заметив мой взгляд, она оскалилась ещё больше, и я под её внимательным взглядом, выпила одним глотком содержимое рюмки. Марта довольно на меня посмотрела, забрав посуду, поставила на столик у окна.
– Таак, теперь ещё уберём эту гадость, – с этими словами она начала вытаскивать шпильки из моих волос, я запротестовала, но она зыркнула на меня сердитым взглядом:
– Вот ответь мне девонька, что за уродство на голове ты соорудила? Это ж надо а, быть таким извергом, чтоб такую красоту закручивать и прятать? – С этими словами она вытащила шпильки и волосы каскадом упали за спинку стула. Схватив мою голову, она неожиданно мягко уложила её на мягкий валик. Ага, теперь понятно для чего он.
– Нет, ну посмотри какая прелесть, – говорила она пропуская пряди между пальцев, а ты глаза закрой и посиди тихонечко, расслабься.
Я послушно закрыла глаза. Марта, по ощущениям, принялась расчёсывать волосы.
– Ну, что чувствуешь? – в её голосе была улыбка.
Я прислушалась к своим ощущениям, произнесла: «Приятно и расслабление», помолчав немного, добавила, чуть ли не начав мурлыкать, так как мне делали мягкий массаж головы: «Очень приятно». Под приятными ощущениями, я словно погрузилась в транс.
– Лиюшка расскажи мне: где ты родилась, кто твои родители?
И что самое интересное у меня не было желания что-то скрывать от неё, не было страха разоблачения, страха как чувства вообще не было, была лишь твёрдая уверенность, что так нужно, она не предаст, самым правильным будет открыться этой женщине и даже мысли не возникло, что знакома с ней минут двадцать. И я начала рассказывать: сухо, безэмоционально, словно читая на бумаге текст: о себе, маме, отце, о нашей жизни в скитаниях, первом пробуждении волчицы, о том как и где училась, работала. Временами, я забывала, что хотела сказать, но наводящие вопросы напоминали и я продолжала. Сколько я так просидела, не знаю. В какой-то момент поняла, что сижу в тишине. Открыла глаза, приподнялась и оглянулась. Марта устало сидела в кресле, заметив, что я на неё смотрю, поднялась, подошла ко мне: «Ну, вставай». Поддержала меня когда я слегка покачнулась встав на ноги.
– Пошли чаю попьём. Рядом Софьюшка живёт, так она хозяюшка знатная. Постоянно пироги её мальчишка приносит, вот и сегодня принес, чувствовала она наверное, что гости у меня будут. – Марта поддерживая меня, провела на кухню и усадила за стол, в голове туман стал понемногу прояснятся. – Вот каждый день приносит сынок её что-нибудь. А я ж одна, куда мне? И говорила ей, да не слушает, рукой машет, не скушаешь говорит – выкини. А на её пироги даже рука не поднимется выкинуть. Вот и сегодня есть угощение. – Говоря всё это, она поставила на плиту чайник, на стол поставила чашки и те самые пироги, печенья, конфеты достала. Я механически следила за ней. Очнувшись, уставилась на кружку с чаем в руках. Поморгав, посмотрела на неё, сделала глоток – вкусно. Вкусно и сладко. Подняла глаза, напротив сидит Марта – тоже обхватила руками чашку и смотрит в неё. Создалось ощущение, что из неё выкачали все силы: чётко проявилась паутинка морщинок вокруг глаз, носогубные складки стали глубже, спина сгорблена и даже её огненно рыжие кудри уныло поникли и тяжело свесились. Марта устало посмотрела на меня:
– Ты пей чай, пей. Там травки полезные, сил придают, сознание проясняют. – Я молча послушно сделала глоток, наговорилась уже. – В общем так. Всё что нужно у Максима сама спрошу, что нужно сама ему скажу, – увидев, что собираюсь перебить её, строго посмотрела, заставив промолчать. – Ничего из того, что ему не нужно знать не скажу, не переживай. Работать у меня будешь, – я отстранённо на неё посмотрела, она усмехнулась. – Завтра с утра и начнёшь. Во сколько вы там завтракаете?
– В девять завтрак, – голос словно не мой.
– Ох ты ж, посмотри на них – бояре, господа, – она всплеснула руками. – Не знаю когда там они, начинают работать, а ты у меня уже чтоб в девять была. – Я кивнула, показав, что поняла. – Что из одёжи у тебя есть, в чём ко мне ходить будешь?
– Я особо много не брала, – взгляд на Марту не поднимала, – юбки, две, чуть ниже колена. Двое брюк – чёрных, три блузки, кофта, куртка. Я не знала, что задержусь здесь.
– Нет, из этого ничего не подойдёт, мне тут страшень такая не нужна! И на слова мои не обижайся! – Хотя при моём состоянии я даже и не подумала об обиде, – мне помощница нужна такая, чтоб я не вздрагивала, всякий раз на неё смотря. А сейчас на тебя без слёз не взглянешь. Пойди, я в зале где-то телефон оставила, принеси, а то силы на тебя потратила, тяжело мне сейчас.
Молча встала, принесла ей телефон. Между прочим крутой какой-то, явно из последних моделей – неожиданно. Марта набрав номер, уже более бодрым голосом заговорила: «Але, Катенька, девочка здравствуй, а ты где сейчас? Ой как хорошо, прямо замечательно, ну Катюша зайди ко мне – работа для тебя есть». Отложив телефон, уже мне: «При Катюше вопросов никаких не задавай, не возражай, что не понравится, после её ухода обсудим. А пока поставь-ка ещё чайник. И Лея улыбайся. Тебе сейчас тяжело, понимаю, но нам лишние вопросы ни чему.
Я молча не возражая, поставила чайник. А смысл возражать, если не знаешь, чего от тебя хотят и по каким они здесь порядкам живут. Состояние было какое-то заторможенное, эмоции свернулись комочком, где-то в глубине души. Рассказав Марте о своей жизни, я словно опустошилась. Хотелось забиться куда-нибудь в тихий уголок и обдумать случившееся. Из задумчивости вывел вопрос:
– Лия, а артефакт ты где носишь?
– Я вытащила крестик из-за ворота блузки, продемонстрировав его.
– Надо его спрятать, сними его и положи за ткань бюстгальтера, так и так при теле будет и не вызовет не нужных вопросов.
Молча, не задумываясь, выполнила сказанное. Тишина опять обступила нас и лишь закипающий чайник сердито попыхивал над огнём. Когда разливала чай, Марта встрепенулась, повела головой, принюхиваясь и со словами: «Вот и Катюшенька пришла», направилась из кухни. Уже на пороге обернувшись спросила:
– Тебе какой цвет нравится?
– Зелёный и синий, – ответила на автомате.
Кивнув, она вышла. Я поставила на стол ещё одну чашку, налила чай. В это время в комнате, рядом с кухней раздались голоса и меня позвали.
– Катюша, вот познакомься, помощница моя – Лиюшка, – я кивнула:
– Приятно познакомиться. – И натянуто улыбнулась, выполнив наказ.
Катюша, девочка, как называла её Марта, была женщиной на вид за 50. Тёмно русые волосы, заплетённые в косу, приятное лицо и улыбка не только на лице, но и в глазах. Она попросила меня раздеться, чтоб снять мерки и я молча, с улыбкой, наверное похожей больше на оскал, разделась до нижнего белья. Обмеряв меня вдоль и поперёк портновским метром, Катерина спросила, заглядывая в глаза:
– Умаялись небось сегодня? Вид у вас дюже уставший.
Я кивнула:
– Да, день выдался очень тяжёлый.
Одеваясь я уже не слушала беседующих женщин, со мной происходило нечто странное: руки начали дрожать, на глазах грозились вот вот выступить слёзы. Обида, тоска, непонятная боль наваливались, словно бетонная плита. Не понимая происходящего, я задышала чаще, стараясь сдержать чувства, заозиралась по сторонам, готовая убежать, спрятаться. Марта заметив моё состояние, быстро выпроводила Катерину и приобняв меня за плечи, утянула на диван, где у меня, словно прорвав плотину, хлынули слёзы. Сотрясаясь в рыданиях, я вспоминала всё рассказанное сегодня. В душе бились, сталкиваясь, мысли: «За что?» Всю жизнь скрываться, прятаться как улитка в раковину от всех и даже от единственного родного человека. Вспомнились окружающее меня презрение, жалость в глазах, постоянные смешки не только за спиной, но и в лицо – всю жизнь они сопровождали меня. Ярость, боль рвались из груди и я откинув голову закричала. Громко, надсадно, рыдая кричала не чувствуя руки фактически чужой женщины, которая удерживала меня, гладила, что-то шептала. Выкрикнув всю боль, хотела отстраниться, но Марта удержала и привлекла меня обратно к себе. Уронив голову ей на плечо, я всё ещё шептала: «За что?». «Ненавижу! Ненавижу всех людей, они твари!». Вспомнив виновника всех моих бед – отца, яростно, икая и судорожно всхлипывая после уже отступившей истерики, шептала раз за разом: «Ненавижу!». Сквозь пелену отчаяния, обиды и ярости слышался голос: «Хорошая, хорошая моя девочка. Покричи, покричи. Поплачь. Так нужно! Так будет легче» и всё гладила меня по голове, удерживая и прижимая к себе. Дыхание моё стало понемногу выравниваться, подняв голову, убрала прилипшие к мокрому лицу волосы: «Ссс па ик, спасибо ик». Мелькнула мысль, что за всю жизнь, меня ещё никто и никогда не утешал, мама никогда так не прижимала к себе, не гладила по голове, приговаривая что-нибудь доброе. Я должна была сдерживать свои чувства и не жаловаться, училась решать все проблемы самостоятельно. От этих мыслей слёзы опять потекли из глаз и меня опять притянули и приласкали. Постепенно поток слёз стал иссыхать и меня начала колотить нервная дрожь. Я отстранилась и обняла себя за плечи. Марта встав, потянула меня за собою. Я же как бездушный болванчик, пошатываясь, пошла за ней.
– Вот Леюшка, умойся. Холодная водица заберёт часть плохого, умойся, – и подтолкнула меня к раковине. Холодная вода принесла облегчение. Долго я так простояла бы, нагнувшись над раковиной, набирая в пригоршни воду и медленно омывая лицо, но Марта оттянула меня, вытерла лицо, опять проводила в комнату, усадила на диван.
– Выпей моя хорошая, счас тебе необходимо.
Мне в руки сунула стакан и я не смотря что там и не принюхиваясь, выпила одним махом. Марта мягко, но настойчиво уложила меня, убрав в сторону всё ещё распущенные волосы, присела рядом. Меня гладили по голове, рукам, а я даже не заметила, в какой момент глаза закрылись, и я провалилась, в такой необходимый для меня сон.
Марта ещё посидела некоторое время на краюшке дивана раскачиваясь с закрытыми глазами. Тяжело встала и, негромко что-то бормоча под нос, ушла.
В комнате стояла тишина и лишь старинные часы негромко отмеряли ход времени. Постепенно опускались сумерки, тени удлинялись. На пороге показался мужчина, с минуту постоял, словно раздумывая о чём-то, но вот решился и подошёл к дивану. Максим, а это был он, как и ранее Марта, присел на край и протянув руку убрал с моего лица спутанные пряди волос. Рука задержалась и вот он, уже прихватив ещё одну прядь, пропустил её сквозь пальцы. Волосы чёрным, блестящим шёлком скользнули по мужской ладони и упали на подушку, спускаясь дальше, концами разметавшись на полу. Мужчина глубоко втянул воздух, словно пытался из запахов витавших в комнате, вычленить один. Нахмурился, обвёл взглядом лицо, пробежался по спине и протянув руку поправил на мне покрывало. Но я спала, ничего не зная о визитёре, не слыша его удаляющихся шагов.
ГЛАВА 6
Валлия
«Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе
о том, что если я сдамся – лучше не станет»
Майк Тайсон
Пробуждение было тяжёлым. Голова болела, горло першило, на душе паршиво и честно говоря мучила совесть перед Мартой. Было единственное желание – помыться, отдраить мочалкой до красноты кожу, смыть казалось липкий налёт всех испытанных за день эмоций. Комната погрузилась в вечерний сумрак, стояла тишина. С улицы доносился голос Марты беседующей с кем-то. Кое-как заплела волосы и вышла на улицу. Чуть дальше по улице Марта разговаривала с какой-то женщиной, я остановилась поодаль. И подходить не хотелось и уйти неудобно было. Хорошо хоть в вечерних сумерках не видно моего наверняка опухшего лица «фееричной красоты». Правда заметили меня быстро и Марта попрощавшись, направилась ко мне:
– Лиюшка, – она подошла, разглядывая моё лицо, заглядывая в глаза, – ну как ты?
– Спасибо, нормально. Правда искупаться очень хочется. – просипела я, голос всё-таки сорвала. – Марта я хотела извинится за истерику, очень неудобно получилось, – в глаза я посмотреть не решилась. Она же усмехнулась как-то по-доброму:
– Хорошая моя ты девочка, да это же наоборот хорошо.
– Хорошо что я всю одежду вам извазюкала в слезах, да соплях?
– Ну во-первых, – она обняла меня за плечи и повела медленно по улице – одежду твою. Я ж говорила по имени и на «ты», ну а во-вторых: тебе просто необходимо было выплеснуть всю эту гадость. Выплакаться. Поверь, долго бы ты не продержалась, так зачем кому-то знать о наших заботах и проблемах, так ведь? – Я кивнула. Не заметно для себя внутренне успокаиваясь.
– Насчёт запаха твоего, я попробую что-нибудь придумать, ну и как и говорила завтра, чтоб как штык в девять утра у меня была.
Ещё один кивок, сил хватило натянуто улыбнуться, и я поплелась по аллее, спиной ощущая взгляд. Дотелепавшись до дома, подходить сразу не стала, постояв, убедилась в отсутствии кого-либо и, сняв туфли, припустила к террасе. Мышкой проскочив рядом с открытыми дверями я облегчённо выдохнув, вошла в свою комнату. «Как же это удобно», думала уже раздеваясь и заходя в душевую кабинку, «можно по тихому, никого не встретив проскочить к себе». Мылась я долго, как и хотелось до этого – с остервенением тёрла кожу, смывала пену и мылила вновь. Раскрасневшаяся от горячей воды, с мыслями о том, что сейчас растянусь на кровати, нырнула в свою мягонькую, удобную ночнушку, но стоило открыть дверь ванной, как меня смял и чуть не задушил ураган по имени – Алина. С трудом выпутавшись из объятий, спросила:
– Ты когда вернулась?
– После обеда, Макс сказал что ты у Марты, но строго-настрого запретил туда идти.
Я была ей рада, но сейчас совершенно не хотелось кого-либо видеть.
– Алин, ты извини, но я сейчас чувствую себя неважно. – Я подошла к кровати и улеглась, отвернувшись от неё, проговорила: – Пожалуйста, не обижайся, но мне хочется побыть одной. – Я прикрыла глаза, стараясь уловить, когда закроется дверь за девушкой. Но, она вопреки моим ожиданиям присела на кровать рядом, убрала полотенце с волос.
– Знаешь, меня тоже Марта читала, и я знаю, как ты сейчас себя чувствуешь. Хотя я удивлена, честно. Я-то сама тогда дня три то плакала, то сердилась на весь белый свет.
Я не поворачиваясь к ней спросила: «Давно это было?»
– Два года назад. Я была, закрытым, обиженным на весь мир, злобным ёжиком.
Я повернулась и удивлённо на неё взглянула. И эта девчонка, с открытой душой и смешинками в глазах – злобным ёжиком? Алина усмехнулась:
– Что не веришь? – она грустно улыбнулась и тихо продолжила – Я ж тебе уже говорила – мои родители не были парой. Мама отсюда, а отец из стаи Аметриновых. Стая та, не такая большая как наша. Отец всё ждал, искал свою пару, но когда ему стукнуло 76, понял, что может такими темпами и без потомства остаться. Маме было 60 когда родился Максим, жили они в стае отца. Я не знаю когда это всё началось, но в общем она начала гулять. Хм, – она горько усмехнулась, – это даже мягко сказано, если честно она таскалась как последняя шлюха.
– А отец?
– Отец? – Она пожала плечами– Ему вообще всё равно было. Я никогда не понимала его, да наверно никто не понимал. Любой другой мужик уже давно прибил бы жену за такое, а он нет. Всё у него подчинено своему ритму жизни, своим понятиям. В общем, когда в той стае, да и в окрестных наверно тоже, не осталось мужиков, с которыми она бы не потаскалась, у отца может гордость проснулась, а может их просто напросто попросили на фиг оттуда, но они приехали сюда. Первое время мать наверное всё-таки вела себя прилично, она ж родилась, выросла здесь. Я вот успела на свет появиться. Надолго её правда не хватило. Мне было два года, когда Максим устроил родителям грандиозный скандал и уехал. Я его с тех пор не видела до 16 лет.
– Алина, – я села рядом и взяла её за руку, даже не зная что сказать. Она грустно улыбнулась и опять опустила взгляд.
– Пока была маленькой, вроде всё нормально было, не понимала же ничего. Только со мною почему-то никто не дружил. Повзрослев, жить тошно было. У меня не то что друзей не было, даже знакомые, соседские дети со мною не общались. Мать стала уезжать. Сначала пропадала дня по три, потом всё дольше. Я помню: она когда приезжала, то отец стал на это время в лес уходить жить. Я для неё была как кукла, приехав, она накупала мне каких-то дурацких ярких платьев, одевала меня, причёсывала и таскалась со мною по стае. Только стоило какому-нибудь мужику к нам подойти и начать разговор, меня отсылали домой. Своеобразной приманкой наверное была. И так каждый раз. Я даже не знаю что такое материнская ласка, объятия. В школе, ты даже не представляешь, как я ненавидела ходить в школу! Там каждый наверное считал своим долгом меня обозвать, сделать гадость. Я просила отца меня куда-нибудь отправить, только бы подальше. А он гладил меня по голове со словами: «всё наладится». Представляешь, – она вскинула на меня мокрые от слёз глаза, – Наладиться! Я жить не хотела! Одно спасение было – когда матери не было, а отец уходил в лес, он же охотник, то меня оставляли с двоюродной бабкой. У неё правда своих внуков четверо, но она единственная, кто относился ко мне нормально. Я даже мечтала – поскорее бы отец уехал и меня отправили к ней. Мне было девять, когда отец сказал, что мама умерла. А я даже не расстроилась, даже какая-то тихая радость была, что больше никогда не увижу её. Потом умерла та бабка, меня не с кем оставлять было и отец отправил меня в семью своего брата. Они в принципе не плохие, у них своих двое мальчишек и относились ко мне по доброму, жалели меня, это я уже повзрослев поняла. А тогда, во мне было что-то надломлено, я не могла адекватно воспринимать заботу от них, постоянно ждала подвоха, да и от братьев тоже. Потом ничего, притёрлись друг к другу, но они всё равно не могли помочь мне, уж слишком забитой я была. Отец раз в два, три месяца приезжал. Рассказывал, что звонил Максим и передавал мне привет. А я даже не желала слышать о нём – единственный родной человек, который мог бы избавить меня от всех этих ужасов, бросил меня. Ну конечно, зачем ему нужна была сестра-соплячка. У дядьки с тёткой я прожила чуть больше четырёх лет и наконец приехал Максим забрал меня. Я от него шарахалась как чёрт от ладана, ну а что? Ему 36 лет – взрослый дядька и чего-то от меня хочет, то обнимет – я в истерике, погладит по голове – меня колотит. Он уже альфой стал, стаю надо было поднимать, сплотить и его очень часто не бывало дома, а для меня только в радость это. Я уже потом узнала, что он когда меня забрал и увидел какой я стала, отца чуть не убил. Оказывается он часто звонил и спрашивал про меня, но отец ему ничего не рассказывал, может не считал важным, а может для него это действительно не имеет значение. До сих пор с ним не разговаривает. И вот наконец в стаю вернулась Марта. После того как я прошла эту процедуру, чуть с ума не сошла. Марта долго со мною занималась, можно сказать возвращала меня к нормальному общению с окружающими. Поэтому, я понимаю, что ты можешь сейчас чувствовать.
Я уже сидела рядом с Алиной, держа её за руку.
– А как же окружающие, неужели никто ничего не мог сделать?
Она покачала головой:
– Со стороны ведь ничего плохого не происходило – ну мать шлюха, но меня ведь никто не бил. Отец часто уезжает, так и я одна не оставалась, то с матерью, то с бабушкой. А что до моральных терзаний, мне же не с кем было делиться. Я ни в коем случае не жалуюсь! Просто если вдруг тебе кто-нибудь скажет что-то нехорошее про меня и брата, я хочу чтоб ты знала правду.
Я обняла её за плечи:
– Вот ты глупая! Да какая мне разница кто и что будет говорить? Обо мне знаешь ли тоже не поэмы слагали и я знаю каково это – постоянно слышать за спиной гадкие шутки и сплетни. – Чувствуя, что она сейчас задаст вопрос обо мне, переменила тему: – А Марта? Ты сказала: она вернулась, а где она была?»
– У Марты две дочери и она давно ещё уехала из стаи. Мне кажется из-за твоего дядьки – Николаса. Он же не мог свой член в штанах удержать, а Марта, она же с чем не согласна – в лоб и скажет, будь перед ней обычный оборотень или из золотых. Жена Николаса, насколько я знаю была очень доброй, покладистой женщиной, слово против ему не могла сказать. Он в принципе не плохой альфа был, стая не сказать чтоб в достатке жила, но и не бедствовали.
– Подожди, – я отстранилась, – мой дядька был альфой, потом произошло нападение стаи Цитриновых, но они проиграли, так? – Алина кивнула:
– Да, и были уничтожены альфа Центриновый и его сын, дочь его уже замужем живет с мужем в другой стае и у неё есть дочь, так что она к «наполеоновским» планам отца – по захвату земель отношения не имела.
– Алин, получается Максим стал Альфой потому что он сильнее чем Алекс?
– Неет, Максим временный альфа, его Золотые назначили, пока Алекс в силу не войдёт, – она протараторила всё это, потом ойкнула и расширившимися глазами посмотрела на меня: – Ты ведь не проболтаешься?
Я тихонько засмеялась:
– Не проболтаюсь. Только объясни мне про временного альфу и эта тайна умрёт вместе со мною, – я не удержалась и поддела её.
– Нуу, вообще я это случайно узнала, – протянула она, – и никто не знает, что я знаю. Максим приехал перед попыткой захвата, буквально за пару дней. Потом уже, он как действительно сильный оборотень, руководил объединением и сообщил Золотым о произошедшем.
– Золотые – это вообще кто? Тоже стая?
– Да, потом объясню. От них приехал инспектор. Я уже потом несколько раз слышала от оборотней, что раз сам инспектирующий пожаловал сюда и назначил Максимильяна альфой, не иначе сам Создатель вмешался. Ну а иначе, какой интерес у Злотых к нашей стае? На самом деле альфой должен был стать Алексей, как истинный наследник крови Янтарных, только об этом никто не знает. То есть всем в стае было объявлено, что в течение нескольких лет власть в стае не поменяется, и никто из сильных альфа оборотней не имеет права кидать вызов Максиму, но никто не знает, что альфой стаи в любом случае станет Алекс. Дело только во времени, пока он молод и не вошёл в силу, временно назначен Макс и только он решает, когда передавать власть Алексу. Вот такие дела.
– Да уж, дела. А кто всё-таки Золотые?
– А да, клан Золотых. Вообще над всеми оборотнями стоят два клана: Золотые – их стая размещается в Канаде и Брильянтовые – живут на севере Индии. Клан Золотых, они, ммм, короче грубо говоря – политики. Решают все вопросы между людьми и оборотнями. Экономика, разделы территорий, дипломатия, они много чем занимаются. А клан Брильянтовых – занимается религией. Все источники силы оборотней под их контролем. Вот скажи, – она посмотрела на меня, прищурив глаза, – на какой планете ты жила, если не знаешь таких банальных вещей? Это ж в классе третьем наверное преподают.
– Алин, я не могу тебе рассказать. – Заметив, как в её глазах гаснет только установившиеся между нами доверие, поспешно добавила;– Я тебе обязательно всё, всё расскажу, но не сейчас. Я не хочу подвергать тебя опасности. Могу сказать только, что я училась в школе вместе с людьми и плохо знаю…
Тут раздался стук в дверь, и так как я была уже в ночнушке, Алинка вскочив, открыла дверь, выслушав одну из девушек помощниц, обернулась ко мне: «Я сейчас приду, никуда не уходи» и выскочила из комнаты. Угу, в ночнушке, с мокрыми волосами пойду гулять, юмористка блин. Правда отсутствовала она буквально минут пять и вернулась с платьем весящем на вешалке.
– Это что? – я удивлённо покосилась на неё.
– Ммм, – она осмотрела платье, – явно не скафандр.
– Алин, я серьёзно. Что за платье?
– Да тебе принесли, догадливая ты моя.
– Кто принёс? – я нахмурилась и скрестила руки на груди. Не хватало еще, чтоб мне как нищенке, что-то с чужого плеча несли.
– Блииин, Лия. Ты у Марты была? – я кивнула. – С тебя мерки снимали?
И тут я вспомнив про Катерину хлопнула себя по лбу:
– Ну да, забыла. Сегодня что-то у меня день сумасшедший был и из головы вылетело. Ну а платье то откуда? У меня пока денег нет, ещё не заработала.
– Платье принес сын Катерины. Марта просто ненавидит когда женщины ходят в брюках, для неё есть только платье, сарафан летом и в крайнем случае юбка. Так что считай это твоя рабочая форма. Ну ты посмотри какая прелесть, а?
Я подошла забрала вешалку и осмотрела платье. Действительно хорошенькое: длинной до колена, нежно синего цвета и по подолу и рукавам тёмно-синяя окантовка. Ничего лишнего, просто и как говорится со вкусом.
– Тебе очень пойдёт. – Алинка зевнула, – Ну ладно, пойду я. Кстати волосы.
– Что волосы? – не поняла я.
– Волосы не закручивай в свою фигулину. К Марте иди либо в хвост собери, либо косу заплети – один фиг заставит. Всё, я спать. – Вышла она из комнаты.
Я осмотрела ещё раз платье, на самом деле оно мне очень, очень понравилось. Повесила его в гардеробной, легла, а вот как уснула, уже не помнила, сознание просто словно выключилось.
