Текст книги "Артефакт оборотней (СИ)"
Автор книги: Василина Лебедева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)
На следующий день, помня слова Максима, я рассказала Марте о единственном своём общении с отцом. Мне тогда исполнилось девять, прошёл буквально месяц, как он приехал. Мама, как и всегда, сунула мне деньги в руку и отправила в ближайший магазин – купить себе чего-нибудь сладкого. Я вышла из подъезда, и у меня возникло безумное желание просто выкинуть эти деньги, вернуться обратно и кинуться на отца с кулаками, но естественно я этого не сделала. Часа три я сидела на лавке в ожидании, когда отец покинет квартиру. Он вышел, но не прошёл мимо как всегда, а остановился и молча стоял, смотрел на меня. Я же сидела, сжавшись, боясь даже взгляд поднять на него. Он сделал шаг, потянул меня за руку вынуждая подняться, присел передо мною на корточки и поправил мои сползшие гольфы. Потом посмотрев на меня произнёс единственные слова за мою жизнь обращённые именно мне:
– Всё бы сложилось легко и просто, если бы не ты.
Поднявшись, ушёл, даже не оглядываясь. На следующую ночь мы с мамой опять вынуждены были уехать.
– Вот и всё. – Закончила я свой рассказ. Марта помолчала, пожевала губами и кивнув своим мыслям сказала:
– Все-таки Максим был прав. Охотятся именно на тебя Лия, а мать и отец прятали тебя. Вот только не понятно, почему Айдар не привёз вас в стаю? Ведь здесь ему было бы намного проще вас укрыть и объяви он твою мать женой, посягательство на вас уже означало бы посягательство на членов стаи. Но этого он не сделал, а вывод напрашивается такой – тебя скрывал Айдар ото всех, даже от брата. Вот это и интересно. Ну, не нам клубки с загадками этими головоломками разгадывать – пусть у альфы нашего голова болит, нам делами заниматься надо. – С этими словами она погнала меня разбирать травы.
Воспоминания клубились, поднимались из недр прошедшего: временами вызывали улыбку, временами причиняли боль, и именно таких воспоминаний было больше. Впрочем, как и всю мою никчёмную жизнь. От безрадостных мыслей отвлёк шум с улицы – наверное Марта вернулась с охоты. Я быстро подскочив помчалась её встречать. Выскочила на крыльцо, уфф мороз тут же пробрался под подол платья, в рукава – обжигая кожу. Вышедшая из леса волчица волокла тушу оленя, завидев меня рыкнула, мотнув большой лобастой головой, мол: «Вот же чумная! А ну марш в дом!». Я улыбнувшись, с лёгким сердцем крикнула:
– Оставь в пристройке. Я сама сниму шкуру. – Ну или попытаюсь, усмехнулась про себя. Волчица словно услышав мои мысли, громко фыркнула и опять мотнула мордой в сторону дома. Я заскочила обратно и юркнула на кухню ставить чайник и разогревать ужин, наверно замёрзла – весь день в лесу провести не шутка. И чего уж скрывать волновалась за неё. В нашем районе медведь-шатун объявился, здоровый самец, к оборотням привыкший – не боится, а вот в агрессии может и кинуться. Хотя чего ему не хватало для сна? Места здесь хорошие, пропитания много, а вот поди ж ты, не спиться ему. Вообще женщины в становке охотятся очень редко. Трое мужчин справляются с этим, да ещё в самом лесу живёт отшельник – Инар, который частенько приносит уже разделанную дичь. Так что нехваткой белка здесь не страдают. Мне нравилось здешняя взаимопомощь всех и во всём. Если где-то что-то надо отремонтировать подправить, даже просить не приходится – сами приходят. Если женщины готовят, то с учётом на мужчин, да и на соседей. Вчера с Мартой наварили борща семилитровую кастрюлю, так весь по соседям и разошёлся. Пришёл дед Матвей за добавкой, а уже не осталось. Завтра что-нибудь вкусное приготовим с олениной.
Дни летели. В середине декабря приезжал Лёшка, даже трое суток здесь пробыл и многим по хозяйству помогал – мужская сила никогда не лишняя. И мне подарок: с его телефона смогла опять пообщаться с Алиной. Она приедет в стаю на новогодние праздники и хочет сам Новый год отметить здесь – в становке. Конечно это только планы, но как же легко и радостно стало на сердце. Тем более подарки я уже фактически довязала. Может даже и брат сможет здесь же остаться с нами на праздник. Надо будет ещё продумать какие угощения готовить. Но, даже сама себе со скрипом признавалась, что была бы рада и очень надеялась, что и Максим присоединится, после нашего разговора он не приезжал ещё.
За полторы недели до праздника Марта словно сдулась. Хотя она всячески пыталась не показывать мне свою задумчивость, плохое настроение скрывала за натянутой улыбкой, но всё же я смогла буквально выпытать причину: она безумно скучала по родным. А я ведь сколько знаю её, к своему стыду никогда не спрашивала о её жизни. Сидя вечером за вязанием, состоялся наш разговор.
– Так в чём же дело? – Спросила её. – Поезжай!
– Нет Лиюшка, не могу.
– Марта ну почему же?
– Ну как же, если была бы возможность забрала тебя с собою, но это до безумия опасно и глупо – столько усилий приложили, чтоб тебя спрятать!
– Марта, милая моя, – я бросила своё вязанье на кресло и уселась у её ног, взяла её большую, горячую ладонь и прижала к своей щеке. – Спасибо тебе огромное, за всё, всё. Но сейчас я очень хочу чтоб ты поехала! – Я посмотрела ей в глаза. – Ну я ж в самом деле не одна останусь – скоро должна Алина приехать.
– Это с чего ты взяла? – Она удивлённо на меня посмотрела.
– Так Лёша когда приезжал, я с его телефона звонила ей.
– Даа, – она задумчиво на меня посмотрела. – А чего ж ты не поделилась со мною, не рассказала? Или это такая большая тайна?
– Да прямо уж тайна! – Фыркнула я. – Вы с Лёшкой тогда Авдотье помогали, крышу в её доме латали наскоро всей становкой, вот я тогда и разговаривала с нею. А потом в суете просто из головы вылетело.
Марта задумалась, потом опустив глаза посмотрела на меня и погладила по щеке солнечно улыбаясь:
– Так это ж хорошо, что она приедет, тогда и я могу своих девочек навестить. Ох, как же это хорошо, – она вскочила, – я прямо сейчас позвоню, предупрежу их. – Схватив телефон она уже собиралась звонить, когда я перебила её:
– Ты Максиму или Алексею тоже позвони – отвезти тебя же кто-то должен. Но она махнула рукою:
– Да зачем? Сегодня у нас вторник, а по средам, каждую неделю, в соседнюю становку утром машина ходит, вот я и пойду до накатки, где она проезжает, всего-то час пути. На ней-то до центра стаи и доберусь, а там, в доме вещи возьму, так что отсюда ничего не надо из вещей тащить. – Она радостно мне подмигнув, с телефоном вышла из комнаты. Спустя полчаса довольная зашла и уселась в кресло.
– Ну вот, обрадовала своих. Завтра в восемь надо выйти уже, чтоб успеть дойти и перехватить машину на пути в становку соседнюю и там успею знакомых заодно повидать.
– Марта, – протянула я. – А расскажи мне о своих детях. Я же совсем ничего о тебе не знаю.
Она сидела прикрыв глаза и улыбалась, но после моих слов посмотрела на меня с довольной хитринкой.
– Так ты и не спрашивала раньше.
– Ага, а сейчас вот спрашиваю.
– Нуу у меня две дочери: Марьюшка старшая и Алёнка младшая. У них по две девочки, внученьки мои любимые, а одна вот уже и правнучка родила.
Я посмотрела на неё словно по новому, не веря услышанному – на вид Марте больше пятидесяти не дашь, высокая, поджарое совершенно не дряблое тело, ясный ум и тут на тебе! Правнук. Это во сколько же эта девочка родила? Марта с весёлой хитринкой наблюдала за моим мыслительным процессом – наверняка мои эмоции выразительно сменявшиеся на лице доставляли ей удовольствие.
– А сколько тебе лет?
– Ммм, ну а насколько я выгляжу?
– Ну Мартаа.
– Ладно, ладно – 152 года и я ещё молода и хороша собою! – Поправила она свои огненные кудри и засмеялась довольная произведённым эффектом – потому как сидела я с открытым ртом, но к своему стыду даже не замечала это.
– Сколько? А как же… Ну ничего ж себе! – С формулированием фраз у меня сейчас были проблемы.
– Лия, а тебе мама не рассказывала, сколько живут оборотни?
Я отрицательно качнула головой.
– Эх, это-то и удивляет! Ты ж как чистый лист – совершенно никаких знаний об оборотнях, как с человеком иногда общаюсь. Оборотни Лия живут до двухсот лет, ну это конечно зависит от силы дара, условий. А раньше-то жили до трёхсот пятидесяти. Но со временем, к сожалению, мы теряем нашу силу. – Она вздохнула. – Вон и с даром рождаться детишки стали намного реже и пару многие уже даже не ищут, так женятся, словно мы люди – отсюда может быть и все беды наши. Да не о том сейчас, – она махнула рукою. – Вот на Новый год доченьки мои и детки все собираются у младшей, у Алёны, а сейчас я их обрадовала: тоже приеду.
Я помолчала стараясь усвоить услышанное, ведь то что оборотни так долго живут – не укладывалось в голове!
– А неужели люди не знают о таком долгожительстве оборотней?
– Нуу, ты же не знала, – она улыбнулась своей мудрой улыбкой. – Мы Лия хоть и живём бок о бок с людьми, но нам запрещено законом себя раскрывать. Я же тебе рассказывала.
Я кивнула.
– Я помню. Слушай, а ты ж получается родилась когда ещё цари были?
– Получается так. Только я не видела ни одного. – Она снова засмеялась. – А вообще я родилась не в России.
– А …
– На Аляске. Мои предки когда-то там обосновались. Места там шикарные конечно. Сейчас на том месте, где раньше была моя стая – обычный маленький человеческий городок – Кайана.
– А стая куда делась? Ну если там сейчас люди живут.
– Стая. – Глаза Марты словно заволокло дымкой воспоминаний – Стаи там уже нет, а может где неподалёку есть, не знаю. Я там прожила с родителями до 50ти лет, я конечно ездила по Аляске, не сидела там безвылазно. Только после моего рождения, через год, Российский император Александр II Аляску продал США. На нашей жизни это конечно мало отразилось, но родители мечтали, чтобы я вернулась всё-таки в страну предков. Так что после 50ти лет, я и ещё тридцать оборотней покинули Аляску и добрались до Чукотки. Вот так я здесь и оказалась. Остальные оборотни тоже особо там задерживаться не стали, расселились кто куда, а родители мои там же и вернулись к Создателям. – Лицо Марты погрустнело. – Последний раз я их видела сто два года назад. Вот так вот Лия.
На некоторое время опять повисла тишина, каждая из нас задумалась о своём.
– А как ты оказалась здесь, ну я имею ввиду в стае?
– А я с мужем приехала. – Тень улыбки пробежала по её лицу.
– С мужем или..
– Мой Владимир был мне и мужем и парой и половиной и самым лучшим отцом для наших дочурок. – Она посмотрела на меня. – Не спрашивай. – Махнула рукой, угадывая вопрос, который готов был сорваться с языка. – Погиб он. Давно уже, мне тогда семьдесят девять было, а ему сто девятнадцать. Там грустная история. Когда-нибудь, если захочешь, расскажу тебе, не сейчас. Зато я каждый раз вижу его в своих дочерях, особенно в старшей.
– А сколько им сейчас лет?
– Старшей уже девяносто девять, а младшей только восемьдесят семь.
Немного ошалевшая, я только и смогла усмехнуться:
– Теперь я понимаю, почему ты всех мальчиками и девочками называешь. Слушай, – я удивлённо на неё посмотрела, – а если такая продолжительность жизни, то получается и распространение оборотней должно быть бо́льшей! Мне конечно мама рассказывала про строжайший запрет на взаимоотношения между оборотнями и людьми, но даже просто учитывая нашу плодовитость…
– Э нет. – Она улыбнулась. – Ты заметила, что в стае у всех пар – максимум двое детей?
– Да? Нет, не обратила внимание.
– У нас ведь жесткое ограничение на рождаемость и зависит от территории стаи.
– Это как?
– Вот взять например нашу стаю – Янтарных. Она занимает определённую территорию и на ней по расчётам могут проживать определенное количество особей.
– Подожди, я не поняла. А по каким расчётам? Это что, кто-то считает?
– Конечно! Слушай дальше: если лимит численности оборотней на определённый год исчерпан, то в этот год запрещено рожать. В связи с убылью населения, численность оборотней стаи понижается и разрешается родить определённое количество детишек. – Видя, что я не до конца её поняла, она поёрзав, наклонилась и начала объяснять как малому ребёнку – Смотри, вот допустим, женщина забеременела, и она с мужем идет в главную контору стаи, и смотрят, есть ли возможность родить в этом году? Если да, то они регистрируют зачатый плод. Бывает так, что забеременела она тогда, когда либо лимит исчерпан на год, либо на год его вообще не было, в этом случае как ты понимаешь, она обязана сделать аборт.
– Но это же ужасно!
– Ужасно или нет Лия, но я тебе уже говорила, что мы чужие на этой планете и не можем размножаться так, как нам того хотелось бы. Мы жёстко подчиняемся правилам, за этим следят строго и жёстко наказывают.
– А кто следит и наказывает? И вообще кто эти расчёты составил?
– Расчёты составляются в зависимости от численности людей, населяющих тот или иной район. Составляются стаей Золотых. И если идёт прирост населения людей, допустим в нашем Красноярском крае, то численность оборотней нашей стаи должна уменьшиться. Вот так вот. А, ну следят и соответственно наказывают специальные надзорные органы.
– И как наказывают?
– Жёстко Лия, очень жёстко! Мужчину и женщину, нарушивших запрет, наказывают смертью, а ребёнка забирают и подыскивают место в стае и хорошо если есть родственники, живущие в стае, где не превышен численный лимит, то могут отдать им. Но бывает отдают в любую другу стаю, не важно в каком районе или стране и ещё не факт, что он выживет.
Я сидела, закрыв ладонью рот и не могла поверить в услышанное.
– Это настолько жёстко мы зависим от людей?
– Целиком и полностью Лия. Если у пары уже есть двое детей, они обязаны пройти через процедуру стерилизации и не важно, что за годы жизни с детьми может что-то случиться! Они уже испытали счастье родительства, а значит и другим нужно предоставить шанс. Иной раз в некоторых стаях пары по десятилетиям ждут очереди на рождение ребёнка.
На следующий день я проводила Марту, но перед тем как уехать, она пробежалась по всей становке, заглянула к каждому жителю (благо их немного) и попросила за мною присматривать и при случае помогать. После её отъезда ничего не изменилось: утром работа по дому, затем уходила на обработку трав, ягод и кореньев, ну а вечером, пока не стемнело, мне приходилось обходить все дома, чтобы их хозяева убедились, что со мною всё в порядке. Вечерами, включив телевизор, больше для общего шумового эффекта, чтобы не было одиноко и тоскливо, вязала. Марте перед отъездом я уже вручила шарф, шапку и варежки насыщенного зелёного цвета. Под её огненный цвет волос они подошли идеально. Комплект Алины был нежно лавандового цвета, вместо обычного шарфа связала снуд, варежки и шапку с большим пушистым помпоном. Брату шарф насыщенного синего цвета. Осталось довязать Максиму. Отчего-то именно ему, я вязала тайком от Марты, вроде ничего зазорного не совершала, но при мысли о том, что она в какой-то момент спросит, для кого это я так старательно вывязываю каждый рядок, становилось неловко. Цвет для него я выбирала долго, но остановилась на тёмно-фиолетовом а комбинированные косы которые я вывязывала, немного отличались оттенком и со стороны смотрелось красиво. И я очень надеялась, что ему понравится. Отодвинув изделие от себя чтоб посмотреть со стороны, я представляла, как вручу ему подарок и даже промелькнувшее удивление в его глазах когда он его развернёт, а может подойдёт и поблагодарив поцелует хотя бы в щёку. Я замирала в такие моменты, вспоминая наш последний поцелуй, сердце начинало биться чаще, дыхание учащалось, и я до безумия желала ёще хотя бы раз прочувствовать эти эмоции, прикосновения, окунуться в этот вихрь обжигающих, будоражащих чувств. Но устыдившись своих желаний, встряхивая головой, отгоняла столь вожделенные картинки и продолжала вязать.
Разочарование и горечь от рухнувших надежд я испытала за три дня до Нового года. Распланировав меню, основательно вычистив домик, я позвонила брату, для того чтоб узнать когда приедет Алина. Но услышала, что она приехать не сможет, возникли проблемы в институте. Она, оказывается, захотела за этот год освоить два курса и теперь учится с удвоенной нагрузкой. Ответив брату на его вопросы, заверила, что у меня всё ну просто замечательно и ни словом не обмолвившись об отсутствии Марты, я отключила связь. Разговаривая с Лёшей села в кресло, да так там и осталась сидеть, смотря в окно. Солнышко постепенно скрылось за верхушками деревьев, ещё не совсем стемнело, но сумерки быстро накрывали становку. Ничего не хотелось: ни есть, ни спать, что-либо делать и готовить уже не имело смысла – для кого? В какой-то момент словно вынырнула из омута грустных мыслей, с удивлением отмечая, что так долго просидела в кресле без движений. Искупавшись, легла на диван перед включенным телевизором, да так и уснула там же. Весь следующий день слонялась по домику словно привидение, я даже ночную рубашку не сняла, просто накинула поверх неё халат и заплела нечесаные волосы в косу. Единственное что вносило разнообразие это стук в окошко – жители становки, по просьбе Марты приходили узнать как я тут. Но у меня не было желания с кем-то разговаривать и одёрнув шторы я изображала на лице улыбку показывала палец вверх и кричала чтобы услышали через двойное стекло, что у меня всё хорошо. На следующее утро, надавав себе мысленно подзатыльников, нахохлившись как воробей, я взялась за повседневную работу и только на следующий день, ближе к вечеру не выдержав наплыва эмоций, обернувшись, побежала в лес. Ну и пусть темно, пусть холодно, но находиться в домике, сидеть перед телевизором или камином в одиночестве не было сил. Это был не первый Новый год, который я встречаю одна. Мама раньше вынуждена была уходить работать, теперь-то я знаю, куда она уходила. Но раньше я никогда не строила планов, не жила в ожидании праздника, знала что буду одна и не было так одиноко и пусто на душе как сейчас. Хотя нет, вру. Было! Одиночество преследует меня по жизни, только для чего нужна такая жизнь? Когда в праздник некого обнять, поцеловать и поздравить. Не о ком заботиться, и нет рядом с тобою ни-ко-го. Подняв морду волчица тоскливо завыла на выглянувшую из-за туч луну и бросилась бежать, вышвыривая буруны снега. Морозный воздух будоражил кровь и кружил голову, яркая луна словно безмолвно одобряя, подгоняла: вперёд, быстрее, беги! И я мчалась. Куда? Не знаю. Наверное, от себя, от обид и разочарований, от одиночества, в надежде хоть на миг ускользнуть от них и затеряться за соснами, кедрами, за тем огромным сугробом. Спрятаться от них и пусть они меня не найдут. Возвращалась на уставших лапах. Хорошо хоть можно было побегать и выплеснуть накопившуюся боль. В городе я такой возможности была лишена. Подошла к дому, зашла в пристройку и схватив зубами кожаное кольцо на ручке двери потянула закрывая дверь. В пристройке обернувшись, накинула на голое тело дублёнку и босиком по снегу побежала в дом. В дублёнке прошла в спальню и уже там скинув её, одела мягкую фланелевую рубашку, натянула штаны. В камине потух огонь, в доме было ещё тепло, но через час другой станет холодать, позже разожгу, для себя стараться особо не нужно. Вышла в зал, легла на диван и обняв подушку отстранённо смотрела на проплывающие тени на стене – это ползущие по небу тучи заслонявшие луну показывали свой, такой неповторимый театр теней. За окном послышался скрип снега: кто-то подошёл к дому, зашёл в сени, я прикрыла глаза с отчаянием желая чтоб непрошенный гость убрался – не хочу никого видеть. Скрипнула дверь и вошёл Максим. Я села и недоверчиво посмотрела на него.
– Максим? Ты что тут делаешь?
Он подошёл и присел передо мною на корточки. Положил мне руку на лоб, убрал.
– Ты как себя чувствуешь?
Я пожала плечами, ещё не до конца осознавая и не веря, что вижу его.
– Нормально.
Он встал, включил торшер и прошёл к камину. За стеной дома, в пристройке, тихо загудел генератор. Максим присев на корточки, закатав рукава водолазки, выгреб из камина в ведро золу и закинув дрова разжигал огонь. А я сидела и не могла отвести от него глаз: серая водолазка плотно облегала торс. Массивная грудь, широкая спина. Вот он, сидя на корточках, выпрямился и положил ладони на колени. Сильно, до жути, захотелось подойти к нему, присесть и прижаться к этой спине грудью заведя руки ему на грудь. Казалось ещё миг и я не сдержусь – подойду, но наваждение развеялось стоило ему заговорить:
– Я заходил с час назад. В доме темно, пусто. Подумал вы у кого-то из соседей в гостях. Нет, все по домам кто сидит, кто спит. Как дурак ходил говоря что лично каждого хочу поздравить. – Он раздул огонёк и встав вытащил из кармана платок. Вытер руки, посмотрел на меня. – Честно говоря на меня смотрели как на идиота. Но радостно поздравляли в ответ. – Усмехнулся он. Вновь подошёл и присел рядом на корточки. Упёрся локтями в мои колени и подняв голову посмотрел на меня:
– Ты была удивлена увидев меня, неужели не почувствовала что я заходил?
Я мотнула головою не отводя глаз и почему-то шёпотом ответила:
– Я вчера днём с «Матерейкой» возилась. Листочки и цветы измельчала, просеивала. Вот и надышалась так, что до сих пор её запах мерещится.
– Странно. Я чувствую от тебя какой-то пряный запах, но не сильно.
Я усмехнулась:
– Так я в перчатках работала и фартук специальный и потом отмывалась ещё.
– Ну да и по лесу неизвестно сколько носилась. – Он замолчал. Некоторое время мы так и сидели в тишине: я на диване, он напротив меня на корточках положив ладони на мои колени и смотрели друг другу в глаза. – Ответь мне пожалуйста: почему ни я ни Алексей не знали что Марта уехала? Как такое вообще могло произойти?
Я опустила глаза и отвернулась.
– Так получилось.
Максим мягко прихватив мой подбородок повернул лицо обратно.
– С Мартой я потом поговорю, но почему ты ничего не сказала, не позвонила? Ты должна была..
– Максим, не надо. – Перебила я его, зная, что сейчас услышу. Но так не хотелось сейчас выслушивать насколько я глупая и что мне угрожает. Только не сейчас. – Пожалуйста, – я положила свою ладонь на его и он тут же обхватил её. Его ладонь была намного больше моей, горячая. Сжав немного мою руку, он большим пальцем поглаживал кожу и от этого простого движения моё сердце бешено забилось. Опустив голову вниз, я смотрела на наши руки: что-то было волшебное, одновременно защитное и провокационное в этом простом поглаживании. В какой-то момент я подумала что он хочет что-то сказать, но Максим вдохнув отстранился, рвано выдохнув сел на пол и облокотился спиной о диван, запустив ладонь в волосы взъерошил их и прикрыв глаза замер. Частое дыхание постепенно сменялось размеренным. Я сидела, сложив руки на коленях, наблюдя за ним и опять возникло то самое наваждение, опять захотелось прикоснуться к нему, присесть на колени, прижаться к телу и запустить пальцы ему в волосы, так же взъерошить и даже немного потянуть. Я даже чуть руку не протянула в его сторону, но тряхнув головою, не понимая что происходит, всеми силами пыталась вернуть самообладание. Я даже не знала что сейчас делать и как себя вести с ним.
– Максим, может чаю будешь? Я правда ничего не готовила, но могу быстренько что-нибудь не сложное придумать.
Он улыбнулся не открывая глаз:
– Спасибо, потянулся, выгибаясь, – но мне надо ехать.
От его слов сердце пропустив удар, ухнуло куда-то вниз. Так быстро закончилась моя сказка где я не одна и рядом красивый и сильный мужчина от взгляда которого растопиться не то что льдинка в сердце, а ледяная глыба. Сглотнув, стараясь чтоб голос не дрожал спросила:
– Почему? Ночью?
– Да. Придётся. Мне утром поздравлять жителей стаи, там сейчас гулянье в самом разгаре, – он встал и ещё раз потянулся, а я не удержавшись глядя на него сглотнула. – Как-то не хорошо получится: когда с утра пораньше все соберутся у «Красного» дома, а альфы там нет. – Он повернулся ко мне и протянул руку: пойдём, проводишь меня.
Моя ладонь опять оказалась в его захвате, он мягко потянул и стоило мне встать, тут же к моему разочарованию отпустил её.
– Максим.
– Да? – Он остановился и обернувшись выжидающе взглянул на меня.
Я опустив голову теребила край рубашки:
– Пожалуйста, не ругай Марту.
– Лия ты не понимаешь, она не должна была…
– Я всё прекрасно понимаю, – он отвернулся от меня скрестив руки на груди, но не уходил, не прерывал и уже это давало мне силы продолжать, – понимаю, сколько сил было приложено, чтобы меня скрыть, но я и не выходила никуда после её отъезда. Только здесь, да через дом хожу – там с травами работаю. А она… У неё ведь тоже есть родные и близкие, которых она не видела продолжительное время, по которым скучает и тут со мною как на привязи должна сидеть. У неё ведь знаешь какой характер, она постоянно должна чем-то заниматься, энергия бьёт ключом. А здесь, – я обвела вокруг рукою, – чем ей здесь заняться? Двенадцать оборотней и я тринадцатая и каждый со своими тараканами в голове, каждый обособлен, закрыт. За всё-то время, что мы здесь она ни разу не упрекнула меня в чём-либо, ни разу плохого слова не сказала. Она меня жалеет, боится за меня – я понимаю, но также знаю, что именно я тот якорь, что её держит здесь не по своей воле. – Максим покачал головою, словно не соглашаясь со мною. – Поставь себя на моё место. Как бы ты себя чувствовал, если бы кто-то рядом с тобою вынужден был находиться 24 часа в сутки. Безвыездно, постоянно. Да временами я себя за это ненавижу! Хочется послать всё куда подальше и сбежать.
– Лия. – Он обернулся ко мне и собирался подойти, но я отвернувшись продолжила:
– Не надо, я не дура и понимаю сколько сил и времени, да чего уж говорить и денег вложено в то чтобы меня скрыть. Я никуда не побегу. Честно. Только пожалуйста, – я повернулась и посмотрела ему в глаза, – не надо ей ничего говорить. Ну хотя бы ругать не надо.
– Она должна была хотя бы позвонить, – голос суровый, непреклонный.
– Нет, – я мотнула головой, – это я виновата. Она не собиралась никуда ехать, это я её уговорила. Когда приезжал Лёша, я разговаривала с его телефона с Алиной и она обещала приехать на Новый год и получалось что её всё равно должен был привезти или ты или Алексей. Вот я и сказала что она может спокойно поехать, что я буду не одна.
– А почему потом не позвонила, не сказала что Марта уехала.
– Я звонила, – он нахмурившись посмотрел на меня. – За три дня до Нового года я позвонила Лёше, спрашивала когда приедет Алина и от него узнала что у неё пока нет такой возможности. А за Марту, – я опять отвернулась потеребив край рубахи всё же продолжила, – просто не хотела тревожить вас. Здесь Марта каждого попросила за мною приглядывать, так что каждый день все жители успевали здесь отметиться, поинтересоваться – всё ли у меня в порядке. Так что она не виновата, это я просто не сообщила вам об её отъезде.
Он стоял не меня позы, только голову опустил о чём-то размышляя и постукивал стопой ноги. Подняв голову вздохнул:
– Ладно. Я подумаю над твоими словами. С Мартой я всё равно поговорю, – увидев жалобный взгляд, который я на него бросила, добавил – но, я учту твою просьбу.
Я вздохнула и поплелась за ним. Пройдя до двери в сени, он кивнул на угол за камином:
– Я там подарки привёз. Потом посмотришь. Надеюсь тебе понравится.
– Подарки? Мне? – И я повернулась в указанную сторону. Рядом с камином чуть ближе к углу стояли три коробки уложенные друг на друга. Даже сейчас свет от торшера полностью не освещал их – не удивительно, что я их не заметила. И тут же вспомнила о своих подарках, которые подготовила. – Ох, я совсем забыла! Подожди пожалуйста! – И я побежала в спальню, захватив бумажные подписанные пакеты быстрым шагом направилась обратно. – Вот. Это от меня подарки. Передай пожалуйста, они подписаны, – и я протянула ему свёртки. Он улыбнувшись со словами: «Хорошо передам» забрал свёртки, но я, опомнившись, под его удивлённым взглядом выхватила у него из рук нижний пакет. И протянув его обратно смущённо выдавила:
– Это тебе. – В его глазах мелькнуло удивление. Опустив свёртки на рядом стоящий стол, он взял у меня из рук пакет, потянул за бечёвку и раскрыв достал шарф. Развернул его, рассматривая рисунок, сейчас в свете торшера основной цвет казался темнее, зато рельефные узоры прорисовались чётче. Провёл ладонью по поверхности шарфа, словно проверяя на мягкость, немного сжал и отпустил.
– Ты сама его связала?
Я наблюдая за ним смущённо кивнула и совсем не ожидала когда он попросил немного хриплым голосом:
– Помоги одеть. – И протянул шарф мне. Забрав его, я неуверенно приблизилась к Максиму и пристав на цыпочки накинула шарф ему на шею, качнулась вперед, чтобы поправить его со спины. Моё дыхание сбилось, руки подрагивали, стоило чуть наклониться к нему и прижмусь сама к его телу, но закусив губу отодвинулась, чтобы расправить шарф спереди. Стоило сделать шаг назад, как Максим рывком притянул меня к себе, стремительно прижался к моим губам, сдавливая, подчиняя, не давая и секунды на раздумья ворвался языком в мой рот. Дрожащими руками я вцепилась в его волосы также страстно отвечая. Касаясь, играя с его языком чуть не зарычала от разочарования когда он разорвал поцелуй, но он легонько потянув мои волосы заставил запрокинуть голову склонившись осыпал мою шею поцелуями. Лёгкие, невесомые касания сменялись обжигающими, страстными. В момент когда он проложив дорожку из поцелуев вниз до впадинки на шее и поднявшись так же вверх втянул в рот мочку уха я не сдержавшись застонала. Ноги стали словно ватные, я чуть не сползла вниз, но он обхватив меня поддержал. Приподняв мою ногу закинул её себе на талию и подхватив под ягодицами с силой прижал меня к своему паху, зарычав вновь накрыл мои губы ещё яростнее целуя, второй рукою удерживая мой затылок. Качнул немного бёдрами и я сквозь ткань своих штанов, его джинсов ощутила как он при этом движении прижимает моё тело к своему возбуждённому члену. Его рука с моей ягодицы соскользнула по закинутой на его талию ноге, поглаживая сквозь ткань, распаляя мои чувства ещё больше и в этот момент, на меня лавиной обрушились воспоминания, из прошлой моей жизни, руки на моём теле другого мужчины. Распалённое желанием сознание нырнуло в противные, отвратительно липкие воспоминания и я попыталась оттолкнуть Максима, но он лишь крепче стал удерживать, оторвавшись от моих губ начал целовать шею приближаясь к мочке уха, лизнул её а я забилась в его объятиях словно бабочка которой хотят оторвать крылья: яростно, уже чуть ли не со слезами в голосе прошептала:
– Пусти. Пожалуйста отпусти.
Он вздрогнул и приподняв голову пытался заглянуть мне в глаза, но я мотнув головою опустила её желая только одного – отстраниться и закрыться, отвернуться, чтоб не увидел моих слёз и страха, не понял насколько я жалкая, ненормальная, неполноценная. Но он не дал мне отстраниться, выпустив мою ногу из захвата прижал к себе. Удерживая затылок прижал мою голову к своей груди, его рука с моей талии передвинулась на спину, которую он сейчас поглаживал, но стоило мне трепыхнуться, опять прижимал, не давая отстраниться и хрипло шептал:
