Текст книги "Артефакт оборотней (СИ)"
Автор книги: Василина Лебедева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)
– Плохо дело. – Я удивлённо на неё посмотрела и беззвучно спросила: «Почему?». – Это местная сплетница Зина. Уж если что увидит, сплетен не миновать, причём обернёт всё, вывернет наизнанку, да и приврёт приукрашивая.
Я нахмурилась, эта женщина могла увидеть меня с Максимом.
– А ты Зина не завидуй, – донёсся ответ Марты. – Да побольше работай, другим помогай и тебя ценить начнут.
Я отвела Алину от окна и тихонько ей прошептала:
– Она могла увидеть меня и Максима, когда мы по становке шли.
Тут уже и Алина свела брови, но через мгновение она хмыкнув поманила меня обратно в комнату:
– Дай мне свою шубку и сумку. Я переоденусь в твою шубу, её потом Максим или Алекс привезут обратно, а свою уберу в сумку. Зато сейчас выйду и эта гадина, если вас и видела, то подумает что видела меня и Максима. – Она довольно на меня посмотрела.
Улыбнувшись, я вручила ей одежду и принесла сумку. Через минуту Алина уже выходила из дома, а я стояла у окна и прислушивалась: получится провести их или нет.
– Ну всё, я готова, – Алина вышла на крыльцо. – Ой, добрый вечер, а вы тоже к кому-то приехали?
– Алина? Не ожидали увидеть тебя здесь. – Удивленный голос второй женщины.
– А я наставницу приехала навестить, давно не видела. А где Алекс и Максим?
Голос Марты:
– К машине пошли, сейчас подъедут. Всё собрала? Ничего не забыла?
– Да вроде всё. Ну если даже и забыла, ничего страшного, в следующий приезд заберу. А вы к кому приехали?
– К Агафье. – Голос первой дамы заглушил звук подъехавшего автомобиля.
– Алина ты готова? Пора ехать. – Подошёл Максим.
– Мы вот гуляя, – вклинилась женщина, – видим альфа наш под ручку с кем-то идёт, не знали, что Алина приехала.
– Ну да, – хмыкнул Максим, – какая досада! Теперь и не о чем трезвонить.
– Максимильян, ну зачем же вы так о нас плохо говорите. Вы же первый человек стаи, тем более пришлый, должны же мы знать хоть немного о том, кто стаей управляет. Стоя у окна, я стиснула кулаки – вот же тварь! Голос елейный, так и сочится ядом. Но вот от услышанного дальше, я чуть не упала:
– Тем более узнали, что вы оказывается у нас человек женатый, а жену вашу никто и не видел, это ведь…
– Позвольте узнать каким боком моя личная жизнь вас касается и откуда кстати данная информация?
– Ну знаете ли, так как вы пока ещё наш альфа, она нас напрямую касается! А вот источников я своих раскрывать не буду!
– Марта, спасибо за приём, – по голосу Максима было слышно, что он едва сдерживается. – Алина– марш в машину!
Прощание Алины с Мартой и остальной разговор я уже не слышала. Как в тумане прошла в комнату и опустилась на диван. Сидела, покачиваясь, обхватив себя руками. Слёз не было, только разливающаяся внутри пустота. Ощутила, как меня обнимает присевшая рядом Марта. Не поворачиваясь к ней, спросила:
– Ты знала? Знала что он женат?
– Нет Лиюшка, – она вздохнула, – не знала. – Она притянула меня ближе к себе и я обняла её в ответ, уткнувшись в её плечо, не замечая, как меня периодически пробивает мелкая дрожь.
– Я наверное в прошлой жизни была маньяком или убийцей. Иначе за что меня так наказывают Создатели?
– Лия, девочка моя хорошая, – она погладила меня по голове, – ты поплачь, поплачь. Легче станет.
Но я отстранившись покачала головой:
– Не станет Марта. Не станет. – Я посмотрела на неё, и было что-то видимо в моём взгляде, что с её глаз по щекам скатились слезинки. – Извини. Я хочу побыть одна.
Мысли вязко тянулись, иногда принося злость, иногда боль, тянущую, рвущую душу, но в большей части я думала обо всём случившемся словно со стороны, отстранённо. Вспоминались посиделки в моём доме с Алиной и Алексеем, как весело и душевно тепло мы общались. Мой первый поцелуй с Максимом, и то, как сладко после него горели губы. Не удивительно что я в него влюбилась: он сильный, уверенный в себе и своей силе мужчина, с богатым опытом общения с женщинами. Куда уж мне было противостоять ему? И очевидность того, что я всего лишь очередная дурочка, поддавшаяся на обольщение того, кому нужна лишь для сброса силы. Осуждаю ли я его? Конечно! Но только потому, что скрыл о том, что женат. Да и непонятно где его жена? Воображение почему-то рисовало её как стройную, грациозную брюнетку, с длинными волосами, обольстительной улыбкой, наверное чем-то похожую на Виолу, но в разы лучше. Но в остальном я виновата сама. И целовала я его не под давлением, сама, никто не заставлял. И потом вспоминала с улыбкой и бьющимся сердцем каждый поцелуй, каждое прикосновение, взгляд, каждое слово, сказанное с мягкой интонацией, таким волшебным с хрипотцой голосом. И даже сейчас, как бы мне не было противно от самой себя, я ни на миг не жалею о тех поцелуях. Ну а его можно понять, какой же мужик откажется от доступной женщины, которая сама к нему тянется. Нужно смотреть правде в глаза, какой бы неприглядной она не была: в его глазах я, скорее всего, выгляжу просто доступной женщиной и если бы не мой страх из прошлого, боязнь интимных отношений, то неизвестно до чего бы мы дошли, возможно, я действительно стала бы его очередной постельной грелкой? Больно? Да. Но мне необходимо самой для себя принять эту правду.
Сморгнув слёзы, повернулась на другой бок и уставилась невидящим взглядом через окно в ночное небо. Брат. Он ведь знал о его семейном положении Максима, в этом я ни минуты не сомневалась, оттого и его реакция на увиденный случайно наш поцелуй. Только вот не кому было мне рассказать о том, что он женат, а может и не хотели рассказывать. Действительно, кто я такая? Противно. Алина – я с горечью сглотнула, её я понимала, ведь если бы у моего брата была супруга и он бы ей изменял, мне бы это тоже не понравилось, мало того – была бы возмущена таким его поведением. Горько усмехнулась: а ведь я правда всё сама испортила. И некого мне винить кроме себя.
Лёжа на своей кровати, временами слышала как в комнату входит Марта и постояв немного уходит, тихо прикрывая за собою дверь. Иногда заходя ругалась, иногда просила что-то съесть, выпить, скорее всего её очередную настойку, но я не хотела. Отмахивалась и просила дать побыть одной, вставая лишь по естественным нуждам. Мне просто нужно было время. Время чтоб постараться затолкать ещё одно воспоминание поглубже в самый дальний уголок души и жить дальше.
Проснувшись, посмотрела в окно – сумерки, и не понятно, то ли раннее утро, то ли не слишком поздний вечер. Встала, заглянула к Марте, спит. Приняв душ, опять посмотрела в окно и по заметно поднявшемуся солнышку поняла – утро. Тихо одевшись, чтоб не потревожить сон Марты, выскользнула из дома и пройдясь по улице, вдыхая морозный воздух приводила мысли в порядок. Уже позже, сидя за разбором трав в специально для этого отведённом домике, услышав и почувствовав спешащую Марту, я поднялась ей навстречу. Чужая мне по сути женщина, с большим сердцем и светлой душой, кто искренне за меня переживает, заботиться, случайно оказалась заложником сложившейся ситуации, которую я в ближайшем будущем исправлю. Только очень хочется не обидеть её, сказать и сделать так, чтоб не расстроить своими действиями и поступками.
Она забежав, сразу осмотрела меня: заглянула в глаза, охватила всю взглядом и только после этого облегчённо выдохнула. Я подойдя к ней с улыбкой обняла.
– Доброе утро.
– Доброе Лиюшка. Наконец-то доброе. Я-то проснулась, тебя нет.
– А я не хотела тебя будить. Но сейчас очень голодная. Пойдём чай пить?
– Конечно. Сейчас я тебя накормлю.
Позавтракав, я решила не тянуть с принятым решением и выйдя на улицу, чтоб не услышала Марта, позвонила Алексею:
– Лёша. Доброе утро. – Произнесла ровным голосом, стараясь не выдать своего волнения.
– Лия? Что случилось?
– Всё в порядке. Я не отвлекаю тебя от чего-либо? Уделишь пару минут на разговор?
– Ты о чём? – Голос удивлённый. – Конечно уделю. Сестрёнка да хоть целый день!
Я горько усмехнулась, теперь к сожалению у него и время есть общаться, да вот только желания после всего произошедшего у меня нет.
– Спасибо, мне и пары минут хватит. Дело в том, что ещё осенью Максим забрал мой паспорт, да так и не вернул. Так вот у меня просьба: забери пожалуйста у Максима мой паспорт и передай с дежурной машиной.
– Зачем? – Теперь спрашивает настороженно. Ну, ну.
– В смысле зачем? Это всё-таки мой документ и должен находиться у меня. Просто в силу сложившихся обстоятельств, я не хочу звонить ему напрямую. Я надеюсь ты понимаешь почему.
– Да, я понимаю. Хорошо что мне позвонила, только не понимаю зачем тебе там паспорт?
– Алексей. – Тааак выдох и продолжаю спокойнее – Это мой паспорт! И он как мой документ должен быть у меня. И вообще я не понимаю: с чего такой вопрос? Словно я здесь у вас на статусе заложника, без права на владение собственным документом? – Этот разговор начал меня уже нервировать и невольно я интонацией выдала начавшую подниматься во мне злость.
Немного помолчав, он всё же соизволил мне ответить:
– Лия, ты сейчас говоришь ерунду. Просто я не могу понять – для чего тебе в становке понадобился паспорт, поэтому и спрашиваю. Ну хорошо, я поговорю с Максимом и сам лично приеду.
Это вообще меня вывело из себя: мой же документ и не хотят возвращать и этот его тон, мол делают мне величайшее одолжение.
– Благодарю, но в твоём присутствии я не нуждаюсь. Не стоит себя так утруждать, просто передай с водителем дежурной машины и всё.
– Мне всё равно нужно с тобою поговорить, поэтому как найду время приеду, тем более тебе ещё шубу твою привезти надо.
– Алексей, такое ощущение, что ты меня не слышишь, впрочем как и всегда.
– Что всегда?
– Ничего. Это тебе нужно поговорить, не мне. Так что будь любезен просто передай паспорт. Если через два дня его у меня не будет, я пешком в стаю пойду и потом сами всем и объясняйте – каким образом я из Южной Америки туда дошла! А насчёт шубы можешь не утруждаться – я её не возьму. Слишком дорогой подарок, для такой как я и не от тех, кого… – Я замялась, просто не смогла подобрать слов как их назвать.
– Не от тех, это от кого Лия? Ну, договаривай!
– От тех, в ком я сильно разочаровалась Алексей! Просто жизненная ошибка, которая станет мне очередным уроком. Вы все мне высказали своё мнение, а кто-то показал мне на примере что каждый обо мне думает. Спасибо, поняла, объяснили доходчиво. И Алексей – два дня! Иначе я приду пешком и я не шучу, потом как хотите, так сами и разбирайтесь. Спасибо за уделенное время, всего доброго.
Отключив телефон, выдохнула и стёрла выступившие слёзы. Как бы мне не хотелось, а обида теперь долго будет прожигать душу. Ну ничего, переживу и не такое переживала. Осталось самое сложное: решить поговорить сейчас с Мартой или всё-таки повременить?
Зайдя в дом, увидела довольно напевающую Марту готовящую обед и малодушно решила отложить разговор на потом. Ну не могла я сейчас подобрать слов, чтобы правильно донести до неё своё желание, задуманное, причём объяснить это так, чтобы не обидеть её. Я вздохнув, «нарисовав» на лице улыбку вошла в кухню, чтобы ей помочь.
Уже позже, пообедав и сидя перед камином, я смотря на языки пламени, пыталась подобрать слова для разговора с Мартой, как услышала шум подъезжающего автомобиля. Сердце неприятно кольнуло, потому что я догадывалась, кто это мог быть. Вышедшая из кухни Марта, не взглянув на меня, направилась встречать гостя. И я не ошиблась, услышав голос Алексея. Потерев лицо ладонями, я застонала: ну вот теперь придётся выяснять отношения при Марте, а я так этого не хотела!
– Лия, встречай гостя. – Голос у Марты был хоть и доброжелательный, но взгляд тревожно метался между мною и братом.
Я поднялась и не смотря на вошедшего, прошла и села в кресло.
– Решил сам привезти? Не стоило.
Алексей молча прошёл, сел в соседнее кресло, вытянул ноги, скрестил руки на груди и только после этого спросил:
– Ну теперь объяснись. Для чего он тебе понадобился?
Я посмотрела на Марту, которая так и стояла возле двери в сени.
– Можно мы с ним наедине поговорим?
– А почему наедине? – Притворно вопросительно произнёс брат. – Неужели у тебя от Марты есть секреты? Я думаю, что ей тоже захочется знать, для чего тебе здесь понадобился паспорт.
Марта вопреки моим ожиданиям прошла к дивану, села и тревожно на меня посмотрела:
– Девочка моя, ты что задумала?
Со злостью я посмотрела на Алексея, а он вопросительно приподняв брови ещё и поторапливает с ответом. Сдержав вздох, повернулась к Марте:
– Прости. Я хочу уехать. Только не надо мне говорить, что я не понимаю насколько это опасно! Всё я прекрасно понимаю, просто не могу я так дальше жить. Надоело!
– Это всё из-за Максима? – Напускная бравада с Лёшки слетела, и он напряжённо поддался вперёд. – Неужели ты не понимаешь, что вы просто не подходите друг другу!
– Да причём тут Максим? И кстати это я уже уяснила, спасибо, в прошлый раз ты мне доходчиво объяснил.
– Лия, да я не то хотел сказать…
– Да неважно, – перебила его и махнула рукой. – Я просто не хочу так жить, сколько себя помню постоянно бежала от чего-то. То мама меня прятала, у меня даже друзей, подруг никогда не было! Постоянно в бегах, постоянно напоминание как себя должна вести, чтоб не привлекать к себе внимание, одеваться как пугало, чтоб не приведи Создатели – на меня кто-то обратил внимание! Сейчас здесь. Я даже не могу сама лично принять ни одного решения, за меня всё решают: где мне жить, чем заниматься, куда ходить, да надоело. Это не жизнь, я существую, но не живу! Плыву по течению как бревно! Вот ты, – я повернулась к брату, – где был на Новый год?
– В стае, в центральном посёлке. Там празднество было.
– А я одна! Прости Марта, я очень рада, что ты наконец пообщалась со своими родными. Скажи, вот чем ты занималась в это же время, только год назад?
– В какое время? – Не поняла она.
– В конце января, год назад.
– Да много чем. В основном время на лабораторию уходило, да и в теплицах всегда работы хватает, лечение конечно, куда же без него.
– Вот! – Я опять повернулась к Алексею, – Марта же не виновата, что меня ищут. Почему она должна из-за меня прозябать здесь?
– Лия да с чего ты взяла, что я здесь прозябаю?
– Да с того Марта, потому что у тебя есть свои интересы, знакомые, родные, которых ты не видишь из-за меня.
– Да перестань…
– Не перестану. И сколько я здесь ещё буду жить? Полгода, год, два, ты мне можешь ответить? – Вопросительно посмотрела на брата. И заметив как он замялся, продолжила – Мне уже 25 лет. А я живу под постоянным надзором старших и мелкого брата.
– Ну ты перегибаешь, – вскинулся он, – у нас разница всего лишь два года.
– Ну да, два года, – я отвернувшись встала, – а чувствую себя разбитной старухой.
– Лия мы что-нибудь придумаем, просто нужно время.
– Сколько? Я уже три месяца здесь живу и хоть что-нибудь изменилось? И я не шучу, не привезёшь мне паспорт, я и без него уеду. Найду способ. И плевать что меня поймают, я во всяком случае хоть узнаю для чего, зачем я им сдалась, по какой причине убили мою маму. Надоело прятаться и жить как страус, постоянно пряча голову.
Отвернувшись, вышла. Накинув дубленку, побрела вокруг дома, краем сознания отметив, что уже стемнело. Конечно, я понимала, что никто мне паспорт не собирается возвращать. Ну и пусть, справлюсь. Со злости я пнула сугроб и взвыла от боли – совсем забыла, что здесь стоит скамейка, которую замело снегом. Подпрыгивая на одной ноге, через раз наступая на вторую, направилась в пристройку, схватив метлу, вернулась обратно и размахивая ею разбрасывала снег со скамейки в разные стороны. Со всхлипом бросив метлу направилась в дом, где работаю с целебными травами. Не раздеваясь и не включая свет, прошла к столу, да так и осталась стоять сжав кулаки и пытаясь успокоиться. Хотелось завыть, поплакать, а потом разбить что-нибудь и желательно об кого-нибудь. Скрипнула входная дверь, дверь в сени, пошарив по стенам руками и чертыхнувшись Лёша всё-таки включил свет. Прошёл, сел на старенький диван, который жалобно скрипнул под его весом.
– Слушай, а чай здесь есть?
– Иди, тебя Марта и накормит и чаем напоит. – Не сдержала я всё-таки своего раздражения.
– Лия пожалуйста. Ну сделай мне чаю, а?
Вдохнув, выдохнув, стараясь не смотреть на брата, прошла на кухню, на ходу сбросила дублёнку и кинула её на стул, поставила чайник. Домик маленький: пара комнат кухня и сени. Протапливали его мы с Мартой только по утрам, поэтому сейчас было прохладно, но с печью возиться не хотелось, решила, что тоже горячего чаю попью и согреюсь. Не смотря на вошедшего на кухню Алексея, уже успевшего сесть за стол, поставила чашки, достала припасённое печенье, варенье и уселась напротив.
– Ну, начинай.
– Ты о чём? – С деланным удивлением посмотрел на меня.
– Ну как же: уговаривать подождать, рассказывать о моей неблагодарности к вашим стараниям по моему сокрытию.
Закипел чайник и пришлось прерваться, заварить травяной чай, разлить по кружкам.
– Я пришёл извиниться. – Произнёс он, обхватив кружку с чаем, подняв на меня глаза, встретил удивлённый взгляд. Ну да, хотела услышать извинения за его слова, но не ждала. – Вернее попросить у тебя прощение за то, что так себя повёл, за то, что обидел.
Кивнув, я отвела взгляд, обхватив кружку ладонями.
– Я хочу тебе рассказать о своей матери.
Вот это уже не понятно, я опять удивлённо на него посмотрела.
– Зачем?
– Чтобы ты поняла, что я имел ввиду, когда сказал, что вы с Максимом не сможете быть вместе.
– Вообще-то ты не так сказал и я не понимаю: причём тут вообще Максим?
– Лия, ты пожалуйста просто выслушай меня, мне и так тяжело об этом говорить.
Я замолчала. Хочется ему выговориться, пусть, послушаю. Тем более, когда и от кого я ещё узнаю о жизни брата и его матери, к своему стыду я знала только, что она умерла и всё.
– Моя мама была замечательной женщиной. Доброй, отзывчивой, только вот не повезло ей встретить моего отца. И хоть она была единственной его женой, женой альфы, только вот можно по пальцам пересчитать оборотней, которые помнят её. – Он усмехнувшись отвернулся к окну. – Первый раз они встретились совершенно случайно, ей было шестнадцать, ему уже около сорока. Второй раз, когда он приехал к ним в стаю, ей было двадцать. А когда ей исполнилось двадцать четыре, её отец поставил перед фактом, что она выходит замуж – это был договорной брак, выгодный обоим стаям. И не смотри на меня так удивлённо, – он заметил моё выражение лица в оконном стекле и посмотрев на меня продолжил – мы хоть и оборотни и живём в большей части подгоняя правила жизни под инстинкты, но политику и выгоду ещё никто не отменял. Первое время всё складывалось замечательно, я даже родился можно сказать в нормальной семье, только через год запах матери отцу стал неприятен. Понимаешь, чем сильнее зверь, тем привередливее в смысле обоняния. Он отселил её и меня в отдельный дом и это даже помогало. Стоило сделать перерыв и не видеться им какое-то время, то её запах для него становился нейтральным, только перерывы становились всё длиннее и длиннее и виделись они всё реже. Закончилось тем, что он отселил её в другой посёлок нашей стаи, да она и сама была только «за». Он же не собирался хранить ей верность и как ты понимаешь матери было довольно-таки неприятно, когда ей кто случайно, а кто-то и специально рассказывал об очередной потаскухе живущей в «Красном» доме. Меня же отец сначала оставил жить с собою, но не надолго, потому что мой запах, очень похожий на запах матери, его так же стал безумно раздражать. В возрасте шести лет, меня отправили на обучение в школу-интернат для оборотней мужского пола, не самую лучшую конечно, но уровень подготовки там выше среднего. Мама жила в северном посёлке и что самое гадкое, отец ей запретил работать – это же не уровень, жена альфы! Деньги каждый месяц ей передавали, правда случалось и такое, что забывали передавать, а может и себе присваивали, нарак их знает. Но она договариваясь, где-то помогала по хозяйству, уезжала в становки, там помогала старикам и отшельникам, за что те ей платили. Это я узнал намного позже. Каждые четыре месяца у младших классов были недельные каникулы и я с радостью проводил их с мамой, даже не догадываясь насколько ей нелегко приходиться. Когда мне было четырнадцать, я приехал к матери, а её не было, вот от жившей по соседству бабы Нюры я и узнал, что мама уехала в становку и по какой причине. Я ж как борец за справедливость рванул к отцу, стал требовать, чтоб он ей разрешил работать, чтоб деньги не забывал передавать. Причём когда я ворвался к нему в кабинет, он был не один, ещё трое каких-то оборотней, который с интересом слушали мои требования. Вот тогда-то меня отец и приложил как следует. До этого он конечно воздействовал на меня, так что я пару раз сознание терял, но в этот раз я его конкретно из себя вывел: унизил при других, задел его эго. Тогда приложил он меня знатно, думал сдохну, так ему мало этого показалось: как я очнулся, суток через трое, меня перед «Красным» домом выпороли плетьми, да ещё и «Стронхом» смазали спину, чтобы шрамы на всю жизнь остались, чтобы всю жизнь я помнил эту тварь и своё неповиновение.
Я даже не заметила в какой момент взяла его ладонь, так и слушала сжав её, но после услышанного охнула и с распахнув широко глаза с ужасом на него посмотрела:
– Создатели! Что ж за уродом он был?
Но Лёша словно не услышал меня, качнул головой. Некоторое время помолчал, словно собираясь с силами и спустя несколько напряжённых минут тишины продолжил:
– Как ты понимаешь, с мамой я в тот раз не увиделся. Валялся несколько дней в лазарете и своим детским умишкой осознавал какая гнида мой отец. Спасибо дядьке, отцу твоему, если бы не он, я бы наверное под плетьми там и сдох. Он пытался мне тогда объяснить, почему отец так со мною поступил, донести до меня причину его неприязни ко мне и особенно к матери, но я тогда его естественно не мог понять. А ещё не понимал свою мать, которая терпит такое отношение, просто терпит, а не бросив всё уедет. Позже, узнал, но много позже. А тогда, как мне стало немного легче, меня просто посадили в автобус и отправили обратно в школу. Поразмышляв немного и оклемавшись, я стал сбегать по вечерам и работать: в основном грузчиком, но случались и другие заработки. Накопленные деньги отправлял почтой, пока она не написала, что нельзя больше пересылать деньги, так как отец запретил их ей выдавать, их ей просто не отдают. Одной ночью, когда я возвращался, меня поймал мой наставник, грозился отчислить, если не расскажу где я ночами шляюсь. Пришлось рассказать всё как есть. – Лёша встал и нервно прошёлся по кухне, остановился напротив двери в комнату, усмехнувшись как-то зло, продолжил:
– Не ожидал я конечно, но он мне помог. Периодически отправлял на подработки, но уже к проверенным людям или оборотням, где платили больше, да и работа была другого порядка, хотя не совсем законная. Да мне и плевать было. Деньги я копил и периодически, на выходных срывался к границе стаи, передавал через знакомых патрульных. А когда на официальные праздники меня отпустили и я приехал повидать мать, меня просто не пустили в стаю. Альфа запретил всякое общение – вот так и объяснили мне патрульные. Я тогда на дороге старался выловить кого-нибудь из проезжающих знакомых и узнать хотя бы как она. Мне тогда было шестнадцать. Деньги я передавал всё также через знакомых, только случайно узнал, что пару месяцев назад она умерла. А как и почему, не знал. Как ты понимаешь после окончания школы в стаю я не вернулся. Ездил сначала по стране, набирался опыта, потом и по зарубежью удалось проехаться, короче мотался в поисках заработка и приключений. Случайно столкнувшись с одним знакомым, узнал что меня уже давно ищет дядька, ну и ради любопытства приехал. В стаю правда не заезжал, так передал что в соседнем посёлке остановился и если нужен Айдару, пусть приезжает. Оказалось отец ждёт меня, чтоб начать обучение управлять стаей. Я попросил его показать моему папаше средний палец, и чтоб эта гнида забыла, что у него вообще есть сын. Поехал в Красноярск, потусовался там пару деньков, думая куда дальше направиться, узнал про схватку между стаями и про смерть отца, приехал. Вот как-то так Лия.
Я слушала его и честно говоря было стыдно: я ведь думала, что он родился, рос в нормальной семье, в радости и довольстве, в отличии от меня вынужденной скитаться по стране.
– А что случилось с твоей мамой? И почему твой отец так относился к вам?
– С мамой, – он вздохнул – она болела. Долго болела, но к лекарям не обращалась. Я с бабой Нюрой разговаривал, но она не знала причины, да и о болезни её она просто догадалась. Рассказывала, что стала худой, с тёмными кругами под глазами, а потом уехала в становку, там и умерла через три месяца. Кремировали её, отец даже урну не забрал. Айдар присутствовал, он и отнёс урну в семейный колумбарий. Ну а отец. – Он нахмурившись помолчал, угрюмо усмехнулся:
– Мы же звери Лия, что бы там не говорили о сдерживающей человеческой стороне, но звериного в нас всё же не так уж и мало. Каждый зверь – собственник, а уж сильный зверь, тем более и нужно очень хорошо уметь контролировать эмоции, желания зверя, прилагать немало усилий к этому, что мой отец никогда не делал. Жена и сын ассоциировались у него с собственностью, не с теми, кого необходимо если не любить, то хотя бы защищать, обеспечить если не комфортными, то хотя бы приемлемыми условиями существования. Нет, мать для него вообще была как вещь – моя и только тронь! Не смей смотреть даже в её сторону! Ну и что, что самому не нужна, просто моё. А сын, сын обязан подчиняться! Во всём и всегда! Это было его мировоззрение, и единственный кто хоть немного нас защищал, это был Айдар, твой отец. Но он, к сожалению, с годами стал слабый как оборотень, словно растерял всю силу и поэтому как понимаешь, защитник из него был хре… кхм, никакой.
– Извини, – мотнула головой, – Я просто не понимаю: неужели она не могла попросить помощи у родителей и в стае, остальные не могли не знать, что происходит, почему никто не помог?
– Над этим я часто задумывался. Вывод у меня только один – он её скорее всего шантажировал и скорее всего мною, как ты понимаешь точно я знать не могу. Она сама по себе была замкнутой, ну или стала такой, живя с моим отцом. О том что происходит знали единицы: он её не бил, то что она съехала, так это не было для всех неожиданностью, оборотни прекрасно знали то что её запах со временем стал для альфы неприятен, о сыне позаботился – в школу направил учиться, ну а то что я не приезжаю, так это я неблагодарная тварь – бросил мать. В общем всё в этом ключе.
– А то что тебя выпороли плетьми, это же невозможно скрыть! И это зверство!
– Это да. Только я не знаю была ли какая-нибудь реакция у стаи, мне как понимаешь об этом никто рассказывать бы не стал, да и потом уже не спрашивал, не хотел ворошить все эти гадостные воспоминания. Мне хватает того, что я их каждый раз в зеркало вижу.
– Это из-за того что раны чем-то смазали?
Он кивнул:
– Мазь есть такая – «Стронх». Когда выносят наказание преступникам, как ты понимаешь тюрем у нас нет, чем выше вина, тем хуже наказание. Допустим за кражу, не важно мужчина это или женщина, выбривают затылок и смазывают этой мазью, волосы на том участке больше до конца жизни не вырастут, даже при обороте в зверя, сохраняются голые участки кожи – это знак, чтобы каждый знал, что перед ним преступивший закон. За убийство по неосторожности секут плетями и смазывают той же мазью, после заживления остаются рваные отвратительные рубцы.
– Но ты же был ребёнком!
– Это его не остановило. Лия, я тебе это рассказал, чтобы ты поняла: какой кошмарной была жизнь моей матери, после замужества.
– К чему ты ведёшь? – Я сидела, сцепив руки на коленях, задумавшись, ошарашено переосмысливая услышанное, и не сразу поняла его, посмотрела удивлённо.
– К тому Лия, – он присел передо мною на корточки и сжал своими ладонями мои – чтобы ты подумала и провела параллель. Ответь: ты тоже хочешь аналогичной судьбы себе и возможно своим детям?
Я дёрнулась, хотела освободить руки, но он крепче сжал ладони удерживая.
– Сестрёнка я же видел, как ты смотрела на Максима, следила за ним, когда думала, что никто этого не видит.
Кровь прилила к моим щекам, закусив губу, понимала, что краснею.
– Только я не думал, что этот гад так поступит. Это ты не знала, к чему ваши отношения могут привести, но он-то знал!
Злость плескалась в его глазах, сжав зубы, он резко встал, прошёлся по кухне, остановившись, медленно выдохнул.
– Ты просто его не знаешь Лия. Никогда не видела, каким он может быть жестоким. Он же тоже мотался по свету, только никто не знает где и чем занимался. Даже его сестра не знает, отец, а это о многом говорит.
– Твой отец тоже вряд ли знал где ты был. – Сама не знаю зачем это сказала.
– Лииия, – со стоном протянул он, – пойми: как бы ты этого не хотела, но вы всё равно не сможете долго быть вместе. Это просто невозможно – у него сильный зверь и даже твой артефакт, скрывающий твой запах дело не изменит. А что потом? Уедешь из стаи? А если забеременеешь, будешь растить ребёнка одна? А если он встретит пару?
Я качнула головой:
– Успокойся. Я поняла. Можешь не переживать. Только ответь на один вопрос, только честно пожалуйста. – Дождалась его кивка. – Ты знаешь его жену?
С минуту он напряжённо на меня смотрел, но отвернувшись всё же ответил:
– Знаю. Только кто она рассказать не могу. И почему о ней в стае не знают тоже. Я вообще не могу о ней ничего рассказать. Прости.
Я вздохнув отвернулась к окну. Уже ночь, темно, в оконном стекле, как в зеркале отразилось моё лицо, грустные глаза и я поняла, что хочу побыть одна. Просто полежать и обдумать услышанное, но я должна решить ещё одну проблему:
– Это уже не важно. Спасибо что рассказал. – Собравшись с духом, выдохнула – Это не отменяет наш предыдущий разговор. Лёш, я хочу уехать.
– Лия, пожалуйста, дай мне время. Я что-нибудь придумаю.
– Опять всё-то же: «Я что-нибудь придумаю, я решу». Я хочу сама решать, неужели ты не понимаешь? Не хочу больше ждать не пойми чего!
Он опять присел передо мною на корточки и поймал мои ладони, которые я не успела вовремя убрать, сжал их, уткнулся лбом в мои колени и затих.
– Лёш. – Я подёргала руками. – Ты там не уснул случаем? – Он молча помотал головой, но всё же выдохнув, поднял голову, заглянул в мои глаза:
– Прошу. Немного времени. Ты единственная кто у меня остался. – Грустно улыбнулся. – Сестра. Единственная родная душа. Я никогда не думал, что могу так к кому-то привязаться.
Я его понимала: после всего пережитого, внезапно осознать, что у тебя есть кто-то родной, но и переступить через себя я не могла.
