Текст книги "Сказки далеких островов и стран"

Автор книги: Ванда Мараховска

Соавторы: Анна Мильска
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

О бедной Ситти и золотой рыбке Дюлюнг-Дюлюнг (Сказка острова Явы)

В деревушке Менданг жило шесть сестер-ведьм, уродливых как жабы, а с ними – седьмая сестра, самая младшая, прекрасная, как море на рассвете. Была рождена она другой, не их матерью, оставившей ее сиротой в колыбели. Девочку звали Ситти.

С утра до ночи сестры-ведьмы то и дело кричали:

– Ситти, воды принеси! Ситти, огонь разведи! Ситти, лепешек испеки! Ситти, горшки помой! Ситти, дров наруби! Ситти, тряпки стирай! Ситти, коров подои! Ситти! Ситти!

А как проголодаются, еще громче орут:

– Ситти! Ты дармоедка! Нескладная ты, уродливая ты, ленивый трутень! И чего ты там возишься? Быстрей, быстрей, делай, что тебе говорят, а ну, поворачивайся! Слышишь? А то тебе не сдобровать!

И избивают они ее, и ногами пинают, и таскают ее за волосы. Удивительно даже, что не выцарапали они еще ее прекрасных глаз из зависти!

Зачастую начинали они во весь голос высмеивать Ситти.

– Посмотрите-ка, посмотрите-ка, люди добрые, на эту дурочку! Она все на море только смотрит или от неба глаз не отрывает. А то и с деревьями принимается разговаривать. Что и говорить – с ума она тронулась. Хи, хи, хи! – похихикивали они, то и дело хватая Ситти за волосы или царапая ее беспощадно.

А Ситти и вправду любила сидеть на берегу моря. Только сестры отправятся спать, – она потихоньку выберется из хижины и бежит к морю. А море шумит, волны свои расплескивает, месяц над ним серебряный светит. И плачет тогда Ситти горькими слезами, жалуется морю на свою судьбу.

Однажды, когда она так сидела на своем любимом месте в гроте Тайлиндо-Линдо, выдолбленном в прибрежной скале, вынырнула из воды золотая рыбка. Затрепетала, плеснулась в воде, снова в воздухе мелькнула, рот приоткрыла и ждет. Ситти лепешку покрошила ей, милую рыбку свою кормит и песенку напевает:

 
Дюлюнг-Дюлюнг, рыбка золотая,
Завтра рису принесу,
Рису белоснежного,
Дюлюнг-Дюлюнг, Дюлюнг-Дюлюнг.
 

С этого вечера Ситти ежедневно приносила своей рыбке мисочку риса. Рыбка росла, росла, пока не выросла большая, а Ситти с каждым днем все больше худела – ведь она свою порцию риса делила с рыбкой, и приходилось ей самой голодной оставаться.

Сестры злые заметили, что Ситти исчезает по вечерам, и решили проследить за ней. Пошла самая старшая да вернулась ни с чем, так как по дороге потеряла след Ситти. На второй день пошла средняя и также ни с чем вернулась. Наконец, шестая сестра выбралась по следам Ситти.

Тихонько прокралась она за Ситти, смотрит, как усаживается Ситти в гроте на песке, сыплет рис из мисочки в воду и напевает:

 
Дюлюнг-Дюлюнг, рыбка золотая,
Ситти рису тебе принесла,
Рису белоснежного,
Дюлюнг-Дюлюнг, Дюлюнг-Дюлюнг.
 

Прибежала шестая сестра домой и рассказала обо всем, что видела.

– Ах так, – всполошились сестры, – значит вместо того, чтобы работать, за хозяйством следить, она по гротам шатается, рыб нашим рисом откармливает? Нет, уж больше это не повторится, это мы прекратим!

С вечера сестры-ведьмы засадили Ситти плести циновку из волокон пальмы. – Чтобы до утра она уже была готова! – приказали они строго-настрого.

Сидит Ситти в хижине, циновку плетет, а сама горькими слезами заливается.

А шестая сестра, тем временем, отправилась в грот Тайлиндо-Линдо, уселась на песочке, сыплет из мисочки в воду рис и напевает:

 
Дюлюнг, Дюлюнг, рыбка золотая,
Ситти рису тебе принесла,
Рису белоснежного,
Дюлюнг, Дюлюнг, Дюлюнг.
 

Что-то в воде плеснуло, блеснуло на солнце, и вот уже выплывает золотая рыбка, рот свой открывает, глазком своим смотрит не моргая. А ведьма-сестра тут ее и цап! – схватила рукой, убила, а потом домой отнесла. Съели сестры рыбку золотую, а косточки ее под забором закопали. Сестре Ситти ничего не сказали, ждут, что она будет делать.

На другой день вечером снова пошла Ситти к гроту Тайлиндо-Линдо. Сыплет рис из мисочки, рис белоснежный, да напевает песенку:

 
Дюлюнг-Дюлюнг, рыбка золотая,
Ситти рису тебе принесла,
Рису белоснежного,
Дюлюнг-Дюлюнг, Дюлюнг-Дюлюнг.
 

Спела Ситти свою песенку один раз, второй, третий, а рыбки Дюлюнг-Дюлюнг и следа не видать, не приплывает она на звуки этой песенки. «Наверное погибла она в море или далеко заплыла и больше сюда не вернется», – подумала Ситти и горько заплакала, жалуясь на свою судьбу:

 
Дюлюнг-Дюлюнг, рыбка золотая,
Что ж ты сделала со мной?
Зачем в море так глубоко заплыла?
Ведь Ситти тебе, дорогая,
Рису всегда приносила.
 

Вернулась домой Ситти заплаканная, грустная. В хижину не вошла, там сестры ей даже поплакать над золотой рыбкой не дали бы. Села у забора и оперлась о ствол фигового дерева, посаженного еще ее прадедом. Вдруг слышит Ситти какой-то шум, какой-то шелест; ветви деревьев начали гнуться, листья – дрожать. А ведь в воздухе ни ветерка…

Месяц светит, ночь стоит жаркая и душная – как обычно.

– Дерево, дерево, старенькое мое, зелененькое мое, что сталось с тобой, почему ты так зашумело? – спрашивает его Ситти.

Зашумело фиговое дерево, зашелестело всеми своими фиговыми листьями, закачалось.

 
Шао-шу, шао-шу,
Твои сестры-ведьмы
Съели Дюлюнг-Дюлюнг,
А косточки ее закопали.
Под этим забором
Их закопали,
Шао-шу, шао-шу.
 

Выкопала с плачем Ситти все косточки, отнесла их в грот Тайлиндо-Линдо, положила их на белый песочек.

Приходит на другой день, а перед ней – огромное дерево. Ствол весь серебряный, а веточки чистым золотом переливаются, листья изумрудные, цветы рубиновые, а почки на дереве – алмазные.

Ситти даже в ладошки от радости захлопала, под деревом уселась, почки алмазные срывает, цветочки рубиновые изумрудными листьями переплетает, вьет венок и такую поет песенку:

 
Дюлюнг-Дюлюнг, Дюлюнг-Дюлюнг,
Золотая рыбка тут жила,
Рис свой ела и водичку пила,
А сейчас вверх выросла, в дерево обратилась.
Чуть листками за тучки не ухватилась.
Дюлюнг-Дюлюнг, Дюлюнг-Дюлюнг.
 

Ветерок из-за моря эту песню услыхал, проснулся, сорвал листья с дерева да ко дворцу раджи их принес, молодому сыну раджи на колени их бросил.

Юноша даже вскрикнул от удивления: никогда еще таких листочков он не видел. «Э, – думает, – а какое же это должно быть дерево, если оно такие листья рождает?»

Начал он всех расспрашивать, изумрудный лист всем показывать, но никто на свете такого дерева видеть не видел, слышать о нем не слышал.

Тогда сын раджи говорит:

– Должен я это дерево найти, хотя бы пришлось мне из-за него на другой конец света отправиться.

Собрал он свою дружину, сам на белого слона под пурпуровый паланкин уселся и – в путь.

Едет через горы, через леса, через рисовые поля и пальмовые рощи, через джунгли полные диких зверей пробирается, всю землю острова Явы вдоль и поперек исходил, но нигде дерева, что изумруды рождает, не нашел.

И вот однажды подъехал он к хижине семи сестер. Спрашивает самую старшую.

– Эй, не слышала ли ты о дереве, что рождает листья, как тот, который видишь у меня в руке?

И свой изумрудный лист ей показывает.

Взглянула ведьма на этот драгоценный камень, глазища даже у нее загорелись от жадности, руками всплеснула, языком причмокивает и головой покачивает:

– Ого, да если б я такое дерево знала, достойный господин, – пробормотала она, – возили б меня тогда в золотом паланкине на большом белом слоне, как тебя, мой царевич.

Спрашивает князь вторую сестру, третью, четвертую, пятую, – но ни одна из них даже во сне такого дерева не видела. А у шестой чуть глаза на лоб не выскочили, так она впилась в этот изумрудный лист. Но и ей пришлось ответить: нет, чудо-дерева она не видела, ничего о нем не слышала.

Подал сын раджи знак своей дружине и уже хотел было дальше двинуться. Но его слон, стоявший до сих пор спокойно, вдруг начал своим хоботом бить, а потом в сторону маленького сарайчика повернулся. Удивился князь, посмотрел в ту сторону – на пороге молодая девушка рис в ступе толчет. Сари на ней выцветшее, изорванное, руки усталые, наработавшиеся, но стан гибкий и стройный, как ствол молодой пальмы, глаза – как у горной газели, а волосы густые, как манговая роща.

– Кто ты? – спрашивает князь.

– Эх, господин достойный, ведь это глупая Ситти, наша младшая сестра, – спешат ответить ему сестры, да как закричат на нее, чтобы получше делала свое дело.

Князь гневно их остановил, показал девушке листок с дерева и спросил ее:

– Известно ли тебе дерево, что такие листья рождает?

А Ситти в ответ на это вытащила свой рубиновый венок, алмазами блещущий, изумрудными листьями переплетенный, на свои черные волосы его надела и говорит:

– О да, господин мой, посмотри же – тут еще больше таких листьев.

Князь и не знает, на кого раньше смотреть – то ли на венок, то ли на девушку, и говорит в восторге:

– О кто же ты? Еще никогда я не видел девушки красивее тебя. Даже эти алмазы и изумруды гаснут при блеске твоих глаз. Если ты согласишься стать моей супругой, сделаешь меня самым счастливым человеком на свете.

Как услышали эти слова сестры-ведьмы, испустили они пронзительный крик от зависти, позеленели, как трава, и в море упали. Осталась от них лишь грязная пена.

А Ситти-сиротка стала великой магарани. В чудесном дворце она поселилась со своим молодым супругом. Вместо свадебного венка – волшебное дерево Дюлюнг-Дюлюнг она ему принесла. И с этих пор каждый день под деревом этим такую песенку поет:

 
Дюлюнг-Дюлюнг, Дюлюнг-Дюлюнг,
Рыбка моя золотая, что деревцем стала,
Твоя Ситти шлет тебе привет,
Дюлюнг-Дюлюнг,
Ситти шлет тебе привет.
 

Нтомби и море (Южно-африканская сказка)

На берегу моря стояла хижина, а в хижине жила со своей матерью девушка по имени Бакобака.

Бакобака любила море, а море любило Бакобаку, давало ей рыбу, крабов, устриц, так что голодать девушке не приходилось. Когда Бакобака выросла, она стала женой рыбака, и жили они по-прежнему на берегу моря. Родилась у них дочка, они назвали ее Нтомби.

Завернув дочурку в платок, Бакобака, закинув платок за спину, отправлялась к морю – сушить сети или собирать после отлива крабов, или помогать мужу ловить рыбу.

Нередко Бакобаке приходилось на целый день уплывать с мужем в море.

Тогда она укладывала маленькую Нтомби в соломенную корзинку, ставила подле дочки деревянную мисочку с вареным на молоке просом, а потом пускала корзинку по волнам, напевая при этом:

 
О морская волна,
Качай мою Нтомби.
Мисочка с просом
Стоит в ее корзинке, —
Качай, убаюкивай,
Пока не вернусь я.
Ты покорми ее,
Когда будет голодна Нтомби.
О морская волна,
Будь заботливой няней,
Вручаю я тебе Нтомби,
Свою маленькую Нтомби,
О морская волна,
О морская волна!
 

Море весело шумело, маленькая корзинка покачивалась на его волнах, а летающие рыбки то и дело мелькали над головкой Нтомби. Нтомби смеялась и хлопала в ладоши от радости.

Бакобака работала в море целыми днями, а когда спускались сумерки, выходила на берег и пела:

 
О морская волна,
Отдай мне мою доченьку,
Отдай мою Нтомби,
О морская волна!
 

Но однажды море в ответ вдруг сердито зашумело, пенистые валы с белыми гребнями ударили о берег, с громовым грохотом перекатываясь друг через друга.

А маленькой Нтомби нигде не было видно. Бакобака еще громче поет свою песенку, хочет перекричать волны, заглушить их гневный рокот, но море, глухое к отчаянным мольбам матери, все не отдает ей маленькой Нтомби.

Рвет Бакобака на голове волосы, на прибрежный песок падает, слезами заливается:

 
Нет моей Нтомби,
Маленькой Нтомби,
Моей черной доченьки.
Видно море унесло ее,
Забрало в свои сети.
Нет моей Нтомби,
Нет моей Нтомби!
 

…Но волны, хоть и вспенились и разбушевались во время бури, не утопили маленькую Нтомби. Понесли они корзинку далеко, далеко, к другому берегу моря и вынесли Нтомби на золотой песок.

Плачет Нтомби от голода и страха, плачет по отцу и по матери, но никто не прижимает ее к сердцу. Зашлась уже маленькая Нтомби от слез и от крика, а мать все не приходит, чтобы унести ее домой…

Была уже темная ночь, когда вышла к берегу моря старая волшебница, что жила поблизости в деревне. Взяла она Нтомби к себе домой, накормила ее, спать уложила. «Нет у меня своей дочери – думает – выращу хоть этого найденыша. И в хижине моей будет веселее, и в помощь мне девушка подрастет».

В деревне этой люди не любили пришлых из чужого племени. Решили они снова пустить Нтомби в ее корзиночке по волнам.

– Если вы бросите в море эту малютку, слоны растопчут ваши дома, – пригрозила старая волшебница, грозно помахивая трещоткой из высушенных змей.

И не тронули люди этой деревни Нтомби, знали они силу колдовства старушки: она ведь умела вызывать диких слонов из джунглей. Только притронется она к своей трещотке – и сам лев ей дорогу уступает. Такой волшебной силой обладала трещотка из высушенных змей, что ни один смельчак не решался к ней притронуться – он ведь тут же упал бы мертвым.

На этот раз Нтомби была спасена. Спокойно росла она у старушки-волшебницы, и только птичьего молока ей недоставало. Но однажды увидел Нтомби дряхлый вождь племени, что проживал в той же деревне.

– Я устраиваю завтра пир. Моему сыну исполняется пятнадцать лет. Пускай Нтомби придет помогать моим женам готовить пищу. Если она хорошо справится с работой, я возьму ее себе в жены.

Но волшебница ответила ему:

– Не видать тебе Нтомби, как своих ушей!

Потрясла она своей трещоткой, и тут же из джунглей выскочила пантера, а вождь племени с испугу еле-еле свои ноги унес. С тех пор он так боялся старухи, что и не вспоминал больше о Нтомби.

И снова прошло несколько лет, а Нтомби все росла и хорошела и стала очень красивой девушкой. Черные глаза ее сияли, как звезды, волосы были густые и длинные, кожа блестела, как лучи солнца.

Увидел однажды ее сын вождя Кубва, и теперь уже он захотел ее взять себе в жены.

– Не буду я женой Кубвы, лучше умру, – плачет и жалуется своей спасительнице Нтомби.

– Не плачь, Нтомби, вытри свои глаза, – говорит волшебница, – уж я о тебе позабочусь!

Пошла она к старейшинам, всеми уважаемым в деревне, и говорит им:

– Если Кубва женится на Нтомби, девушке чужого племени, пять лет не будет у нас дождя. Земля станет пустыней, высохнут реки и озера, люди и звери умрут от голода.

Очень испугались старейшины и запретили Кубве жениться на Нтомби.

Девушка все хорошела и расцветала, а старушка-волшебница с каждым днем все больше худела и слабла. Чувствуя, что дни ее сочтены, она как-то подозвала к себе Нтомби и говорит ей:

– Я уже стара, дитя мое, близка моя смерть. А как умру я – не послушается Кубва ни отца, ни старейшин наших, и возьмет тебя себе в жены. Надо тебе бежать отсюда, пока не поздно. На, вот – возьми мою трещотку, она будет тебе служить, как и мне служила. И еще возьми себе, Нтомби, этот рог антилопы. В пути держи его в левой руке. В какую сторону он повернется – туда и ступай.

– Не покину я тебя, матушка, останусь с тобой. Вот увидишь, ты еще поправишься, – ответила ей Нтомби.

– Нет, не поправлюсь я, Нтомби, пробил уже мой час. Лишь за тебя я неспокойна, тебя хочу спасти.

Умерла старушка-волшебница.

«Ну, теперь уж она будет моя, – живая или мертвая!» – решил Кубва. Несколько дней поджидал он девушку, притаившись за деревом подле ее хижины. Наконец Нтомби показалась в дверях, но, заметив Кубву, тотчас вернулась, схватила свою трещотку и рог антилопы и, помахивая высушенными змеями, спокойно прошла мимо Кубвы.

Идет Нтомби через густые джунгли и ничего не боится, ведет ее рог антилопы, а на звук трещотки все дикие звери сбегаются ей на помощь, тигры и львы к ней ласкаются, преданно заглядывают ей в глаза, как ручные щенята, разные плоды и мясо ей приносят.

В один прекрасный день рог указал Нтомби дорогу к морю, и с той поры она шла уже только по морскому берегу. Так и пришла она к тому месту, откуда когда-то унесли ее волны. Тут рог антилопы вдруг в песок вонзился.

Послушалась его Нтомби, уселась на берегу и песенку напевает:

 
Рог антилопы!
Тут нет ни души,
Только море шумит…
 
 
Куда же идти теперь
Бедной Нтомби,
Что одна осталась
На целом свете?
 
 
О бедная Нтомби,
Без отца и без матери,
Кто пригреет Нтомби,
Кто ее слезы осушит?
 

Услышала эту песенку Бакобака. А надо сказать, не взлюбила она моря с тех пор, как оно отняло у нее дочку. И сейчас она сеяла маис на своем клочке земли.

– Нтомби? – Кто произнес имя Нтомби?

Увидела Бакобака незнакомую девушку. Подходит к ней и спрашивает:

– Кто же ты? Откуда ты пришла?

– Зовут меня Нтомби, пришла я издалека.

– А где твой отец и твоя мать?

– Не знаю. Когда я была совсем маленькая, море выбросило меня на берег. Нашла меня одна добрая старушка, и с тех пор жила я в ее хижине. Но она умерла, и мне пришлось бежать из той деревни, так как злые люди хотели меня обидеть.

Все внимательнее слушала Бакобака этот рассказ, и все сильнее билось сердце в ее груди.

– «Нтомби» – это было имя моей маленькой дочки.

– А что с ней случилось? – спросила Нтомби.

– В бамбуковой корзинке плавала она по морю, с рыбками играла, кашку из мисочки своей ела, когда была голодной, моя бедная Нтомби, моя маленькая Нтомби! – говорит Бакобака и слезы одну за другой роняет.

– Матушка, это ты – моя матушка! – вдруг воскликнула Нтомби и в ее объятия бросилась. – Ведь моя добрая старушка рассказывала мне, что нашла меня в бамбуковой корзиночке, где была такая маленькая мисочка. Я взяла и ее с собой на память, когда убегала из дома.

И показала Нтомби Бакобаке маленькую мисочку.

– Нтомби, доченька моя, ты вернулась ко мне! – смеясь и плача от радости закричала Бакобака. Позвала она отца Нтомби с поля, соседей созвала, все радуются, вся деревня танцует, поет, в барабаны бьют, пируют до поздней ночи.

Зажила с этих пор Нтомби счастливо в доме своих родителей. А когда пришло время, Нтомби отправилась в дом человека, который избрал ее себе в жены, и родилась там у нее маленькая дочка. Но уже никогда не доверяла Нтомби свою доченьку морю. Море ласково, как газель, но коварно, как ветер, а иногда становится похожим на рычащего тигра.

О ламе и плотнике (Тибетская сказка)

Несколько веков назад жил в своем домике, у самого храма, один лама. Дом был старый и однажды совсем развалился. Тогда приказал лама верующим, приносящим жертвы, позвать из деревни бедного плотника по имени Лианг.

Когда плотник прибыл к нему, лама сказал:

– Если ты хочешь, чтобы боги были к тебе милосердны и благосклонны к твоей жене и к твоим детям, построй мне дом из камня и кедрового дерева.

Лианг ответил:

– Отец, я бы построил тебе дом, но ведь я всего лишь бедный плотник, кроме топора да рубанка нет у меня ничего. Откуда же возьму я волов, чтоб привезли они груды крепкого камня? Откуда достану я кедровое дерево, если и на горсть риса для своих детей мне с трудом удается заработать? Вели сначала завезти к тебе камень и дерево, необходимые для постройки, тогда я и за работу возьмусь.

– Не мое это дело заниматься земными делами, а твое, – отвечает ему лама. – Дом мне нужен только для того, мой сын, чтобы служить в нем богам и присматривать за храмом.

– Отец! В соседней деревне есть один богатый плотник, он тебе без всякого труда построит такой дом, всего у него найдется в излишке. А меня соизволь уж освободить, если не желаешь моей жене и детям голодной смерти.

С этих пор лама затаил злость на бедного плотника Лианга.

Отправился он к прославленному князю и говорит:

– Пришел я к тебе, мой государь, чтобы рассказать о письме, которое я, помолившись усердно, получил от покойного твоего батюшки, достойного всяческого уважения. – «Хочу я на небе построить храм, – пишет отец твой, – в котором я мог бы спокойно предаваться своим молитвам я божественным размышлениям. Но тут нет хорошего плотника. Пришли мне, мой сын, плотника из нашей деревни по имени Лианг. А как он сможет ко мне попасть – об этом тебе скажет наш лама».

Задумался князь над отцовским наказом и велел позвать к себе плотника Лианга.

– Мой отец, величайший владыка на земле и на небе, – сказал он плотнику, – написал мне, чтобы я послал тебя к нему. Ты ему нужен. Ты должен построить на небе храм.

– О величайший! О лучезарный! Но как же я могу туда, на небо, попасть, ведь я только человек! – сказал ему Лианг.

– Наш набожный лама научит нас, что надо сделать, чтобы для моего отца на небесах возведен был божественный храм.

– О, это очень просто, – сказал лама. – Твой достопочтенный отец, государь мой, пишет, что стоит лишь закрыть плотника в сарае, а потом сарай поджечь, тогда он вместе с дымом вознесется к небесам.

– Завтра же пошлю тебя к моему отцу, – изрек князь. – Да не забудь захватить с собой топор и рубанок. А сегодня я велю своим воинам встать на страже у твоего сарая!

Возвращается бедный плотник к себе домой и говорит:

– Жена, злой лама собрался меня погубить. Решил отомстить мне за то, что я не хотел ему строить дом.

И он по порядку рассказал, что произошло во дворце князя.

– Да ты не огорчайся, – говорит ему жена. – Как-нибудь мы перехитрим ламу.

Целую ночь Лианг со своей женой копали подземный переход из сарая в дом.

На следующий день к дому плотника подъехал князь со своей свитой. Солдаты сразу заперли Лианга в сарай, а лама, вознеся к небу свой взор, разжег огонь. Как только пламя начало лизать стены сарая, а клубы дыма взвились вверх, плотник по подземному переходу перебрался из сарая в свой дом.

А в это время все подняли головы кверху. Смотрит князь, смотрит его свита, смотрят солдаты и жители деревеньки. Каждому первому хотелось бы увидеть, как плотник Лианг вознесется прямо на небо на скакуне из дыма.

– О, я уже вижу его! Вижу его! – вдруг закричал хитрый лама. – Это он, он, наш плотник Лианг! Вот уже коснулся края небес!

Обрадовался князь, что так легко ему удалось исполнить отцовское желание. Он щедро одарил ламу, а жене Лианга велел привезти целый воз риса.

Лианг долго скрывался от чужих глаз в своем доме. Но месяц спустя он накинул одежды из белого полотна и отправился к княжескому дворцу.

– Кто ты такой, – задержали его слуги князя, – что без зова решаешься явиться перед лицом самого нашего князя?

– Меня прислал отец нашего князя с важным письмом к своему сыну, – ответил плотник.

После таких слов слуги немедленно отвели его к самому князю.

– Да будешь благословен ты в веках! – поклонился Лианг князю до самой земли.

– Что это? Уж не обманывают ли меня мои собственные глаза? – спросил удивленный князь при виде бледного существа в белых одеждах. – Уж не плотник ли это Лианг вернулся с неба?

– О да, лучезарный! Это я, плотник Лианг, своей собственной особой. Выстроил я дворец, и твой отец, будь он благословен во веки веков, велел мне сойти на землю. Есть у меня важное письмо к тебе. Вот оно, – сказал он и вручил князю письмо.

«Плотник Лианг, – прочитал в этом письме князь, – построил мне прекрасный огромный храм. Вознагради же его щедро, мой сын, когда он вернется на землю. А теперь пришли мне ламу, так как нет равного ему в умении вести церковную службу, нет никого, кто бы так хорошо знал все обряды и правила священнослужения. Да прибудет он той же самой дорогой, какой прибыл плотник!»

Князь одарил плотника вьючным верблюдом и многими другими ценными подарками. А потом велел позвать к себе ламу.

Ноги у ламы задрожали, когда он увидел плотника. Он протер глаза и снова взглянул: «Что же это такое? Тот самый Лианг, который сгорел, в сарае, Лианг, от которого осталась лишь кучка пепла?»

– Выпала тебе счастливая и почетная судьба, – сказал князь ламе. – Отец мой, да вечно живет в наших сердцах память о нем! – прислал мне письмо с плотником Лиангом. Храм уже готов, ждет лишь своего жреца. И ты будешь им. Завтра же на коне из дыма и пламени ты отправишься на небо.

Чуть не умер лама от страха, как услышал эти слова. На следующий же день прибыл князь со своей свитой, чтобы посмотреть, как набожный лама вознесется в небо.

Костер уже был приготовлен, огонь зажжен, только ламы не было видно, он точно сквозь землю провалился. Нигде и следа его не было. Удрал он из деревни и до сих пор еще улепетывает во все лопатки.