Текст книги "Сказки далеких островов и стран"

Автор книги: Ванда Мараховска

Соавторы: Анна Мильска
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

«Говорит великий владыка Кашмира! Говорит великий владыка Кашмира! Слушай, народ! Слушай! Спасайте царевну! Спасайте царевну!» – кричали глашатаи.

Три друга переглянулись.

Один говорит: «Я приготовлю такое лекарство, что царевна сразу выздоровеет. Мне нужны только травы, которые стережет дракон в своем подземелье, неподалеку от нас».

Другой сказал: «Это проще простого. Я сделаюсь невидимым, прокрадусь в подземелье и сорву эту целебную траву, но царский дворец находится так далеко отсюда, что надо целую неделю ехать туда, а царевне всего-то жизни остался один-единственный час».

И тут отозвался третий из друзей:

«Не беда, я это лекарство в мгновенье ока во дворец принесу и больной царевне подам».

Как решили – так и сделали. Один из них трав нарвал, другой лекарство приготовил, а третий, как на крыльях, полетел с ним ко дворцу.

Как только царевна выпила несколько капелек лекарства, к ней сразу же вернулись жизнь и здоровье.

– А теперь, – закончив сказку, снова обратился попугай к Хассану, – скажи мне, Хассан, сын Великого Шаха, кому же из троих друзей отдал бы ты руку царевны?

– Совершенно ясно, мой дорогой подсвечник, – тому, кто приготовил лекарство. Ведь без лекарства царевна не выздоровела бы.

– А вот я отдал бы первенство тому, кто, став невидимым, нарвал лечебной травы в драконовом подземелье, – возразил попугай. – Без этой травы ведь нельзя было бы приготовить этого лекарства.

– Ты не прав, мой подсвечник, – возразил ему Хассан. – Ведь сама по себе трава не имела живительной лечебной силы, лишь тот из троих друзей, кто обладал умением составлять лекарства и знал тайны всех болезней, мог приготовить микстуру, которая и спасла царевну от смерти. На месте ее отца ему лишь отдал бы я в жены свою дочь.

– Ни тот, ни другой, а только третий достоин того, чтобы в награду стать супругом царицы! – вдруг раздался голос принцессы, приподнявшей края своего покрывала из семи вуалей. – Чего стоит даже самое лучшее лекарство, если его дать больному слишком поздно?!

– Вот так да! – закричал, слетев с подсвечника, попугай, весь напыжившись от гордости. – Наконец-то ты заговорила, принцесса! Ну, Хассан, сын Падишаха, кажется ты не проиграл от моих советов?

С этих пор все колдовство кончилось. Вся страна словно ожила. Люди кричали, перекликались, смеялись радостно, дети пищали, верещали и пели, нахохотаться вдоволь не могли.

Принцесса с молчащими устами покинула свой хрустальный замок, семь покрывал с лица своего сорвала. Султан, освободившись от злых чар, отдал ее в жены Хассану, который увез ее во дворец Великого Шаха.

– А что же случилось с попугаем? – спросите вы.

Он полетел в лес, к потоку, молоком и медом текущему.

Нигродха – король газелей (Индийская сказка)

Давным-давно, много лет тому назад, поселились в лесу два огромные стада газелей. Царем одного стада был красивый вожак Нигродха. Глаза его были, как круглые драгоценные камни, рога его – точно вылитые из серебра, шерсть была золотистая, ноги – стройные, тело – гибкое. Он был силен, как олень, вынослив и чуток. Тысяча газелей счастливо жила с таким вожаком.

А вблизи паслось другое стадо газелей под предводительством вожака Сакхи. Он также был красивый и сильный, и его шерсть, так же, как и у Нигродхи, переливалась золотом. Пятистам газелей под его опекой всегда жилось спокойно.

Вот в этих-то лесах охотился мощный владыка царства Бенарес по имени Брамадатха. Пришлось ему по вкусу мясо газелей. С тех пор не проходило недели, чтобы он не выбирался на охоту вместе с огромной сворой собак и толпой охотников.

Советники Брамадатха решили:

«Если наш король и владыка так любит газелье мясо, надо будет согнать всех газелей в большой парк, где растет свежая трава и текут ручейки. Там будет для них и еда, и вода для питья. Парк можно огородить, ворота замкнуть, и у ворот поставить сторожей».

Так они и сделали. Приказали своим охотникам загнать газелей из леса в королевский парк, огороженный высокой стеной и хорошо охраняемый.

Когда закрылись за стадами Нигродхи и Сакхи тяжелые ворота, визири отправились к королю и сказали:

– Наш король и господин! Больше тебе не придется охотиться в лесу на газелей – мы согнали их в твой парк.

Услышав такие слова, король приказал везти его в парк, чтобы он мог полюбоваться на газелей.

Королевские слуги привели к его величеству Нигродху и Сакхи. Посмотрел король на прекрасных газелей, на их золотистую шерсть, на их серебряные рога, полюбовался ими и так сказал:

– Я приказываю, чтобы эти две золотые газели были неприкосновенны. Ни стрела, ни топор, ни копье отныне не должны их коснуться.

С этих пор король начал часто приходить в парк полюбоваться на газелей, но иногда он брал с собой лук и стрелы, чтобы подстрелить одну-другую. Нередко в парке появлялся и королевский повар с приказом убить несколько газелей для королевского пира.

Безмерная печаль воцарилась тогда в стадах Нигродхи и Сакхи. Однажды Сакхи созвал к себе всех газелей и говорит им:

– Братья и сестры! Я приказываю вам с этих пор установить порядок, кому из вас и когда придется подставить свои головы под топор. Это по крайней мере избавит вас от неизвестности и непрерывного чувства страха в ожидании смерти.

И с этих пор в стаде Сакхи все происходило по заранее установленному плану. Но однажды пришла очередь поплатиться головой газели, у которой были маленькие детеныши.

– Государь, сегодня мой черед положить свою голову под топор. Но что станет с моими малышами? Кто их накормит? Ведь это будет несправедливо, если они погибнут вместе со мной! Освободи меня, государь, пока не вырастут мои дети.

– Сестра, ты требуешь невозможного, – ответил ей Сакхи, – я не могу никого послать на смерть вместо тебя.

Бедная газель, не найдя поддержки у своего царя, со слезами на глазах бросилась к вожаку другого стада – царю Нигродхе.

Нигродха выслушал слова несчастной матери и сказал:

– Иди с миром обратно, моя сестра, и не беспокойся за своих детей. Ты не погибнешь.

Потом Нигродха явился к повару и сам положил свою голову под топор.

– О Нигродха, – удивился повар, – зачем ты подставляешь свою голову под топор? Ведь наш государь обещал неприкосновенность тебе и твоему родственнику Сакхи.

– Делай свое дело, – ответил ему Нигродха.

Но повар побоялся царского гнева и не пожелал нарушить приказ его величества. Пришел он к царю и обо всем ему рассказал. Царь уселся в золотую карету и приказал везти его в парк.

Увидев Нигродху, подставившего в ожидании топора свою голову на деревянный чурбан, он воскликнул:

– Дорогой друг! Царь газелей! Почему ты так поступаешь? Ведь я пообещал тебе полную неприкосновенность! Ни стрела, ни копье, ни топор не тронут тебя! Почему же ты подставляешь свою голову под топор?

– Великий царь! – ответил ему Нигродха, – ко мне пришла газель-мать и сказала: «Сегодня моя очередь идти на смерть. Но у меня маленькие дети, и они погибнут, если я не накормлю их своим молоком». – Мог ли я вместо нее послать на смерть какую-нибудь другую газель? Поэтому-то я и пришел сегодня сюда сам, мой господин.

На это царь ответил ему:

– Мой друг, даже среди людей не найти такого, кто мог бы с тобой сравняться. Встань, подними голову. Отныне у той газели, для которой ты готов был пожертвовать жизнью, не упадет, как и у тебя, с головы ни один волосок. Ей я также обещаю неприкосновенность.

– О царь, значит я да та газель – лишь мы вдвоем сможем пользоваться правом неприкосновенности, будем наслаждаться жизнью среди сотен осужденных на смерть? О нет, господин, лучше сразу же отруби мне голову, чтобы не видеть мне больше в глазах моих подданных страдания и вечного страха.

И царь изрек тогда:

– Всем твоим газелям отныне я дарю свободу и жизнь. Доволен ли ты теперь, мой друг?

– Да, мой господин, благодарю тебя! Но что будет с теми газелями, над которыми я не властвую? Ведь все они – мои сестры и братья. Я не смог бы жить спокойно, зная, что они обречены на смерть.

Царь ему тогда сказал:

– И тем газелям я также обеспечу неприкосновенность. С этой минуты ни один из моих охотников не будет на них охотиться.

– Господин мой, газели будут свободны и счастливы, но что будет с другими четвероногими животными? – продолжал Нигродха.

– Я всем им обеспечу безопасность от стрел, копий, капкана и топора.

– О царь! Как ты добр! Как ты велик! Но подумал ли ты о бесконечном множестве птиц? Разве этот летающий род может оставаться под постоянным страхом смерти, в то время, как мы будем наслаждаться жизнью и свободой?

Царь ответил ему:

– Хорошо. Отныне в моем государстве будет запрещено также убивать и птиц.

– О сильный и справедливый владыка! – говорит Нигродха. – И газели, и остальные четвероногие, и птицы будут ограждены от смерти законом. Но как я могу забыть о рыбах, плавающих в морях, реках, прудах и озерах?

– И на них я распространю свою милость, – пообещал царь.

Только тогда Нигродха поднялся и поблагодарил великого царя.

С этой поры в царстве Бенарес все животные, птицы и рыбы были неприкосновенны. Ни один человек не охотился на них, не ловил их, не расставлял на них ни капканов, ни сетей, не бросал в них ни копьем, ни палкой, не метал в них стрел, ни топором, ни ножом не лишая их жизни.

О земле, из которой зубы растут (Нигерийская сказка)

– Давай играть в прятки, зайчик, – сказала однажды ласка.

– Прекрасно! Я охотно поиграю с тобой, – ответил заяц.

– Кто из нас лучше спрячется, так, что другой его не найдет, тот и выиграет, – говорит ласка.

– Тем лучше, – смеется во весь рот заяц. – Уж я-то так могу спрятаться, что ни один охотник меня не найдет.

– Итак, начинаем, – воскликнула ласка.

– Кто первый? – спросил заяц.

– Мы оба начнем игру одновременно, – сказала ласка, – но помни: никто из нас не имеет права подсматривать за другим.

Едва ласка прошла несколько шагов, чтобы спрятаться в кустах, как заяц уже повернул голову, а когда заяц уже приближался к своему убежищу, ласка повела за ним глазами.

Слово за слово – и дошло до ссоры.

– Это ты первая оглянулась! – закричал заяц.

– Неправда! Это ты подсматривал за мной, – кричала ласка.

В конце концов они договорились так: сначала спрячется ласка, а заяц будет ее искать, а потом она будет искать спрятавшегося зайца.

– Начинаем! – воскликнули они вместе.

Быстро понеслась ласка в лес, выкопала себе нору и уже хотела закричать: «Раз, два, три!», как вдруг ей пришла в голову мысль: «А что, если забраться в норку, а из нее лишь зубы выставить? Вот будет весело! Никогда в жизни заяц меня не найдет».

Как задумала, так и сделала.

– Раз, два, три! – слышит заяц, и давай скакать за лаской. Ищет ее, ищет, а найти не может. Вдруг видит издалека из-под земли как бы беленькие корешки вылезают. Посмотрел заяц на них справа, слева, осторожно на цыпочках подобрался, на всякий случай подалеку держится. Что же это такое может быть? Зубы? И вправду – зубы из земли растут! Ну, такого-то уж никто не слыхал и не видал, с тех пор как белый свет существует.

Испугался зайчик, сложил свои ушки на макушке и слушает, а потом как кинется подальше от этих зубов.

– Что с тобой, зайчик? – спрашивает его слон. – Почему ты так убегаешь?

– Ах, ваше величество! Я увидел в лесу нечто страшное. Еще никогда в жизни не встречал я столь ужасной вещи, при одной мысли о которой я начинаю весь дрожать.

– Что же это такое, – скажи мне, зайчик. Мне это очень интересно, – протрубил слон.

– Там из земли зубы растут.

– Мне уже более ста лет, – протрубил слон, – а я еще не слыхивал, чтобы из земли зубы росли. Тру-ру-ру… Зубы из земли?

Он так громко удивлялся, что его услышал буйвол, который пасся неподалеку.

Примчался что было духу и спрашивает:

– Что случилось, ваше величество? Наверное, что-нибудь важное, если ты так громко затрубил?

– Да, – сказал слон, – представь себе, в нашем лесу из земли зубы растут. Я так поражен, что с трудом могу собраться с мыслями. Да, да, зубы, и притом – длинные, как стволы бамбука.

– Нет, нет, не такие уж они большие, – чуть слышно пискнул зайчик.

– Вот уж более ста лет я живу в этих джунглях, – продолжал трубить слон, – а никогда ничего подобного не слышал! Виданное ли это дело – зубы прямо из земли растут!

– И я еще не видел до сих пор такого, – закричал буйвол, да так громко, что его услышал кабан, который сразу же прибежал, чтобы узнать, что случилось.

– Чему я обязан таким счастьем, что ваше достоинство так громко заревело? – спрашивает кабан, низко кланяясь буйволу.

– Знаешь ли ты, что зубы, длинные как лианы, растут из нашей земли? – крикнул ему буйвол.

Кабан так громко хрюкнул от удивления, что тут же в несколько прыжков прискакала антилопа.

– Господин мой, что случилось? Что тебя так огорчает?

– Ох, несчастье, несчастье! Зубы растут из нашей земли! – застонал кабан.

– С тех пор, как живу на свете, я не слышал об этом. Ни мои родители, ни мои прародители мне тоже никогда о чем-либо подобном не рассказывали, чтобы зубы из земли росли. Да это просто невероятно!

– Я думаю, – продолжала антилопа, – что следовало бы пойти в джунгли и там, на месте, получше расследовать это дело.

– Ты права, ступай же, ступай туда, а потом нам все расскажешь! – в один голос закричали слон, буйвол и кабан.

– Да, хорошо вам говорить: «Ступай туда». Ведь я слабее вас, не сумею защититься от врагов. Лучше вы идите, вы такие сильные, мощные, не то, что я – бедная, слабая, нежная антилопа.

– Я бы с удовольствием пошел увидеть, рассмотреть все, – вмешался леопард, – но после вчерашней схватки у меня так болит спина, что я с трудом передвигаюсь.

– Легко сказать – «пойти, увидеть, рассмотреть», – вмешался слон. – А может быть, это какое-нибудь колдовство? Нет, не так-то все просто, как вам кажется. Прежде, чем пойти туда, надо совместно обсудить, с чего мы начнем наш поход и кому идти первому, а кому – последнему.

И слон вместе с буйволом, кабаном, леопардом и другими зверями открыли совет.

А наш зайчик все время сидел и слушал, тихонько притаившись у куста.

– Что с тобой, зайчик? Что тебя напугало? – спросила его черепаха, которая как раз в это время тащилась мимо.

– Ах, – пробормотал заяц, дрожа всем телом. – Я видел, как в нашем лесу из земли зубы растут. Но – ш-ш! Тихо! Сейчас происходит совет главных наших начальников. Они решат, кому первому идти туда.

– А не мог ли бы ты мне показать это место? – попросила черепаха.

– Я боюсь, я очень боюсь, очень-очень! – застонал заяц.

– Ты мне хоть издалека покажи, где это. А они пока пусть советуются. Да ты не бойся, со мной ты в полной безопасности.

– Хорошо, я покажу тебе. Но издалека, – прошептал зайчик. Когда они были уже недалеко от норы, где пряталась ласка, заяц вскрикнул во все горло:

– Там, там! Видишь? Зубы из земли растут! – И улепетнул со всех ног.

А черепаха потихоньку подползла к ямке, посмотрела, увидела, что это всего только зубки ласки, и, схватив ее лапками, спрятала в охотничью сумку, которую носила на своей спине.

– Зайчик! Зайчик! Тебе показалось, – нет тут никаких зубов. Иди – сам увидишь.

Заяц издалека поглядывает, глазам своим не верит. Действительно, никакие зубы из земли больше не торчат.

– Где же они? Ведь не приснилось же мне, я их сам собственными глазами отлично видел.

– Тебе показалось, наверное, – успокаивала его черепаха. – Ну, а сейчас вернемся ко всем.

Черепаха с зайчиком вернулись на полянку, где собрались на совет сильнейшие из сильнейших со всего звериного царства. Но так они были увлечены обсуждением предстоящего похода, что даже внимания не обратили на вновь прибывших.

– Уважаемые господа! – сказала черепаха. – Сделайте мне милость, пожалуйте ко мне в гости. Есть у меня прекрасное пиво, корни кассавы, да и пальмовое вино найдется.

Звери, уставшие от речей на затянувшемся собрании, охотно приняли приглашение черепахи. С удовольствием они закусили кореньями вкуснейшей травы – кассавы, хлебнули по глотку вина, да не по одному и не по два. Но все еще никак не могут покончить с разговорами о зубах, растущих из земли.

– И что ж это на белом свете-то делается, – качал головой слон, – что даже зубы из земли расти начинают. Ну и ну!

Тем временем ласка, которую черепаха выпустила, выбралась спокойно из сумки, взялась лапками за бока и давай хохотать.

– Ха, ха, ха! Вот так история! Ха, ха, ха! Нет, не могу, лопнуть можно от смеха, да и только! Ну и глупы вы, мои дорогие! И как это вы могли поверить бреду, что заяц-обманщик нес. Зубы из земли вырастают! Ха, ха, ха! Нет, это уж переходит, действительно, всякие границы. И при том, кто попался на это – сам слон, его величество, почтенный буйвол, великий кабан! И сам государь-леопард собственной персоной! А хотите знать, как это на самом деле было? Играли мы с зайчиком в прятки. Я спряталась в норе и только зубы из норы высунула. Заяц издалека увидел их и ну – кричать: «Зубы из земли! Зубы из земли! Зубы из земли растут!». Ха, ха, ха! Вот вам и зубы из земли!

– Что это там ласка несет? – закричали звери. – Как смеет она обманывать нас – повелителей лесов! Нет, этого мы не можем позволить! Уж слишком распустила язык эта лгунья! Это зубы-то не растут из земли? Видели ли вы что-либо подобное? Да ведь еще наши прадеды рассказывали нам об этом, а ей, видите ли, захотелось быть самой умной!

Так трубил слон на все джунгли от обиды, а буйвол мычал, леопард фыркал, и только антилопа поглядывала на всех своими ласковыми глазами и приговаривала:

– Ничего не могу я во всем этом понять, ну ничегошеньки!

И не миновать бы бедной ласке беды – поплатилась бы она жизнью за свою речь, если б не была так хитра. Видя, чем дело пахнет, она дала стрекача – только ее и видели.

– Вот видишь, – обратился зайчик к черепахе. – Моя правда вышла! Говорил я, что зубы из земли растут. И растут!

– Э-э! – махнула черепаха лапой, – да что с дураками разговаривать!

И потихоньку поплелась в лес.

О вдове Касьян, прекрасной Бали, о заколдованном уже и о курице, что несла золотые яйца (Сказка острова Явы)

Много веков назад в государстве Менданг-Камолан господствовал могучий князь Панг. Как-то в его семье произошло большое несчастье: единственный сын его пропал без вести. Князь искал его по всей стране. Однажды он дошел до одной деревушки на опушке джунглей. Это была богатая деревня, вокруг расстилались зеленые поля риса, сладких бататов, маниоки. На дороге повстречались ему две женщины. Старшая тащила на спине в мешке немного риса, а младшая несла на голове кувшин.

Князь остановился и спрашивает их:

– Что это за деревня?

– Гемполь-Паюнг, – ответила старшая, вытирая пот с лица.

– А вы – кто такие? – далее спрашивает князь.

– Меня называют вдовой Касьян, господин, а это – моя дочь Бали.

– Красивая у тебя дочь, матушка Касьян. А что несет она в своем кувшине?

– Воду из родника, господин!

– Дай мне напиться твоей воды – попросил князь.

Красавица Бали наклонила кувшин и налила ему в кружку родниковой воды. Князь напился, поблагодарил и говорит:

– Хорошая у тебя вода, матушка Касьян. В награду за то, что ты напоила жаждущего, дам я тебе подарок. Как придешь домой, поищи его.

И с этими словами князь двинулся в путь.

Возвращается вдова Касьян с дочерью к себе домой, и начинают они искать обещанный подарок. Ходят, ищут, всю свою хижину перерыли, но ничего нет. И вдруг услышали они где-то кудахтанье: Ко-ко-ко!

Бегут мать с дочерью в сарай, смотрят – ходит по сараю белая курочка, рисовые зернышки из кучи выгребает. Обрадовалась вдова. Была она очень бедная. Накормила курочку, напоила, на насест ее посадила.

– Ох, будут у нас яички! Будут беленькие! – радуется она.

На следующий день идет она в сарай, а курочка уже крыльями машет, кудахчет и весело глазами помаргивает. Вдова Касьян в мешок заглянула, хочет посмотреть – нет ли там чего, может быть рису хоть немного на обед осталось. Смотрит – мешок полон рису, даже через край пересыпается, а сверху золотое яичко лежит. Вдова Касьян позвала свою дочь, вместе с нею мешок риса и яичко золотое начала разглядывать, в ладоши они от радости хлопают и смеются.

Этот смех, крики радости и возгласы услышали соседки. Пришли они ко двору вдовы Касьян.

– Матушка, что случилось? – спрашивают они.

– Да ничего особенного, – отвечает им вдова, а сама подает знак дочери, чтобы та не проговорилась. – Вот Бали курочку на базаре купила, и мы ей рису насыпали.

Полюбовались соседки курочкой, похвалили ее и разошлись по своим домам, а вдова Касьян золотое яичко припрятала и дочери рису набрать велела: близится полдень, уже обед готовить пора.

Бали пошла в сарай, черпает рис из мешка, и вдруг послышалось ей какое-то шипение. Глядит – а из мешка уж выползает. Весь – черный, а на голове светлая корона. Удивленная Бали стоит, смотрит на него, а у самой от страха ноги отнялись.

– О подружка, о красавица Бали, – шепчет ей уж человеческим голосом. – Не пугайся меня. Помоги мне. Никому не говори, что видела меня. Я – пропавший без вести сын князя Панг, владыки государства Менданг-Камолан. Злые враги украли меня из дворца и превратили в ужа, так как я был единственным наследником отцовского престола.

Стоит Бали, молча слушает, жаль ей бедного княжеского сына. Побежала она в хижину молока ему в мисочку налить. Выпил он молоко, а потом и говорит:

– О подружка, о красавица Бали! Приди ко мне завтра на рассвете. Помни только – никому ни слова!

На рассвете Бали идет в сарай, снова мисочку молока несет. Выпил уж молоко и говорит:

– О подружка! О красавица Бали! Пойди во дворец князя Панг, моего отца, в государстве Менданг-Камолан. Скажи ему, что его родной сын, обращенный в ужа, укрывается в сарае твоей матери, вдовы Касьян.

– А кто же тебе молоко без меня приносить будет, когда я ко двору твоего отца отправлюсь? – спрашивает его Бали. – Матушка придет золотые яички поискать, увидит тебя, соседей созовет, они и убьют тебя, мой князь!

Эти слова услышала вдова Касьян, войдя в сарай. На пороге остановилась и слушает, с кем это дочь беседует.

Но как только она разглядела ужа, закричала и за палку было взялась, чтобы убить его поскорее. Бали отняла у нее палку и говорит:

– Матушка, матушка! Не убивай ты этого ужа! Это сын князя Панг, владыки государства Менданг-Камолан.

А уж голову кверху поднял, его корона в темноте засверкала, заблистала алмазами.

– Матушка Касьян, – говорит он, – если ты убьешь меня, то и курочки твоей у тебя не будет, которая тебе золотые яички несет. И рис из твоего мешка сам сыпаться не будет, – все исчезнет, пропадет.

Не убила вдова ужа, а поклонилась она ему, как князю, и дочку свою, Бали, ко дворцу владыки собрала.

Пошла Бали к князю Панг. Князь на троне сидит, вокруг него придворные, слуги. Бали упала к ногам князя и говорит:

– О великий! О лучезарный! О могучий! Я пришла к тебе от твоего сына.

Сорвался князь Панг со своего трона и воскликнул:

– Где мой сын, где мой сын? Говори!

– Сын твой, о великий, прячется в сарае моей матушки, вдовы Касьян.

– Так ты – Бали, девушка из деревни Гемполь-Паюнг? – спрашивает князь.

– Да, так зовут меня, господин, – ответила Бали.

– Я ведь знаю тебя, это ты дала мне напиться из кувшина родниковой воды, когда я умирал от жажды. Теперь я верю, что ты говоришь правду. Но почему мой сын должен скрываться и от кого? Разве в моем государстве кто-нибудь осмелится преследовать наследника престола, потомка многих владык? – грозно потряс князь мечом.

– Я не знаю, о великий, кто враг наследника престола, – говорит Бали, – но сын твой велел мне передать такие слова: «Отец, примешь ли ты меня в своем доме?»

– Что значат эти слова? Почему мой сын спрашивает об этом? – удивляется князь Панг.

– Твой сын, о великий, теперь не выглядит как человек, – говорит ему Бали.

– Мой сын не выглядит как человек? А как в таком случае он выглядит? Может, он принял божеское обличье?

– У твоего сына облик ужа.

Услышав это, князь Панг долго сидел в молчании на своем троне. Потом, наконец, изрек:

– Вот что: скажи этому ужу, что в следующее полнолуние я буду рад видеть его в своем дворце.

Вернулась Бали домой, идет к ужу и слова князя ему повторяет.

– Ты хорошенько вспомни, о моя подружка, как сказал мой отец: «этому ужу» или «сыну».

– Я хорошо помню. Он сказал: «Скажи этому ужу».

– Ах, так значит мой отец не признал меня своим сыном? – печально произнес уж. – Прощай же, красавица Бали, я должен оставить это убежище. Далек путь к отцовскому дворцу, а мне нельзя опоздать ни на один день. Полнолуние уже недалеко. Ты была добра ко мне, Бали. Будь здорова.

И уж пополз к воротам, – черный, блестящий. Его кольца мелькали все быстрее и быстрее, пока он совсем не скрылся с глаз Бали.

Долго полз уж по деревням и дорогам, прячась от людей в гуще лесов, реки и ручейки переплывал, а в многолюдных местностях он скрывался от людей под землей, но и там продвигался все вперед и вперед. Иногда, когда ему не хватало воздуха под землей, он с такой силой бил хвостом о камни, что они расступались, и он мог дышать. Из расщелин в скалах тогда выбивался дым, возносилось пламя и взлетали вверх большие камни и лава. Нередко путь ему преграждали горячие источники, ямы, наполненные расплавленной лавой. Весь обожженный, едва живой, он так вился, скручиваясь и раскручиваясь, так бился головой, что наконец пробивался на поверхность земли. В таких местах после него оставались горячие озера, наполненные теплым илом.

Стояла последняя ночь накануне полнолуния. Израненный, изголодавшийся уж из последних сил подполз к отцовскому дворцу.

А во дворце князь Панг в это время созвал своих советников и министров и приказал им:

– Пусть самый лучший мастер моего дворца скует панцирь из серебра длиной с самого длинного ужа. Пусть он украсит этот панцирь золотом и выгравирует на нем голову коршуна – знак моей княжеской власти.

Целую ночь и целый день работал самый лучший мастер всего княжества, чтобы выковать панцирь, который заказал ему князь Панг. Уже первые звезды заблистали на небе, когда панцирь был готов.

Уселся князь Панг на своем троне из черного драгоценного камня и ждет, а с ним – весь двор ожидает, полная луна выплыла на небо, освещая все кругом.

Ровно в полночь в тронном зале послышался едва уловимый шелест. Огромный черный уж полз по мраморным плитам пола. Приблизившись к трону, он остановился, поднял кверху голову со сверкающей алмазной короной и, покачивая ею, произнес человеческим голосом:

– Здравствуй, отец!

Князь Панг ответил:

– Будь благословен ты, уж, у моего порога.

– Так значит ты не считаешь меня своим сыном, отец? А ведь это я, законный наследник твоего престола, лишь превращенный в ужа!

– Я не знаю, может быть, ты и мой сын, о уж! – ответил князь Панг. – Поэтому я не приказал тебя убить, как опасную змею, а принимаю тебя в тронном зале с большим почетом, достойным твоего рода. Я даже приказал накрыть для тебя княжеский стол.

Тут он кивнул слуге, а тот схватил ужа и заковал его в серебряный панцирь. Напрасно вырывался и метался уж, не удалось ему вырваться из этих оков.

Тогда князь Панг сказал:

– Я должен был это сделать. Ведь иначе ты перевернул бы все государство. Ведь там, где ты прошел, зияют пропасти, клубятся туманы и горячие источники бьют из земли. Может быть, ты и действительно мой сын, обращенный в ужа, а может быть – нет. Могучий волшебник, мой смертельный враг, мог без труда превратиться в моего сына, чтобы овладеть царством Менданг-Камолан. Я поселю тебя на безлюдном маленьком островке, на восток от моей страны. Отныне ты будешь там жить. И тебе запрещено будет его покидать под угрозой смерти.

– Отец мой, – сказал уж, – если бы ты поверил мне и признал своим сыном, с меня упала бы сразу змеиная кожа, и я снова стал бы человеком. А сейчас мне, закованному в твердый панцирь, придется до конца жизни оставаться в изгнании. Отец, пожалей меня! Неужели ты не дашь мне никакой надежды?

– Только в том случае, – ответил отец, – поверю я тебе и признаю своим сыном, если найдется человек, который будет готов отказаться из-за тебя от своего самого большого сокровища.

С этого времени уж поселился на безлюдном острове в каменном гроте. Известие о решении князя разошлось по всей стране Менданг-Камолан. Узнала об этом и вдова Касьян со своей дочерью, красавицей Бали. Жаль стало им ужа, налили они молока в миску, сели в лодку и направились к безлюдному острову. Доехали, смотрят – а у грота лежит уж, весь закованный в серебряный панцирь, так что с трудом может голову повернуть.

– Здравствуй, – говорит ужу вдова Касьян. – Мы принесли тебе немного молока.

– Благодарю тебя, добрая матушка Касьян, за то, что ты обо мне не забыла, – ответил ей уж.

– Да что ты! Только о тебе мы с Бали и говорим. Если бы, мол, мне такое пережить пришлось, то я даже в змеиной коже своего родного сына узнала бы.

– Так значит ты веришь мне, матушка Касьян, что я сын князя?

– Да как же мне не верить тебе? Ведь если бы ты был злым колдуном, ты бы не стал переносить такие муки, а давно бы с помощью своей колдовской силы освободился из этого панциря и убежал.

Помолчал с минутку уж, а потом и говорит:

– Знаешь ли ты, Бали, что сказал мне отец, князь Панг, на прощание? Сказал, что поверит мне и признает меня своим сыном лишь тогда, когда найдется кто-либо, кто добровольно откажется для меня от своего самого большого сокровища.

Бали радостно захлопала в ладоши и давай обнимать и целовать свою матушку.

– Матушка, моя дорогая, моя единственная! Пойди к старому князю, отнеси ему золотую курочку и скажи:

«О великий князь! Ты мне дал когда-то курочку, что несет золотые яички. Это мое самое большое сокровище, ничего более ценного у меня нет. С тех пор, как появилась она у меня, эта белоперушка, мы с дочерью нужды не знаем. Но возьми ее обратно, чтобы ужа, своего сына, освободить от злого проклятия. Я отдаю ее тебе по доброй воле, никто меня к тому не принуждает».

Доброе сердце было у вдовы Касьян. Недолго думая, она возвратилась к себе домой, взяла курочку и отправилась с ней ко двору князя. Там она от слова до слова повторила все, что ей велела Бали. Слушает ее князь, слушает, на золотоносную курочку поглядывает, удивляется про себя и, наконец, говорит:

– Если ты, матушка Касьян, добровольно от такого сокровища отказываешься, стало быть, веришь, что уж – это мой сын. Так что же мне, отцу, против этого возражать? С этой минуты и я признаю в уже моего сына – законного наследника престола в государстве Менданг-Камолан.

Как только он произнес эти слова, рядом с его троном во весь рост встал сын, молодой князь, и низко ему в ноги поклонился.

Велика была радость во всей стране. А молодой князь себе в жены взял красавицу Бали, дочь вдовы Касьян, и они поселились на острове, во дворце, который он приказал выстроить на месте Грота Ужа. С этих пор на этот остров, некогда безлюдный и пустынный, съехалось множество народу – придворных, купцов, ремесленников, а в честь дочери вдовы Касьян он был назван Островом Бали.