Текст книги "Люди и чудовища. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Валерия Веденеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Часть 2
Глава 1

Тревога пробилась через все слои чужой памяти, обвила его суть колючей сетью и вытянула наверх и наружу.

Пробуждение оказалось резким и болезненным. И даже после пробуждения боль не ушла. Она спряталась в его висках и в суставах рук, растеклась вдоль позвоночника и огненным шаром жгла из солнечного сплетения. Но боль можно было вытерпеть. Куда хуже было ощущение, будто его сейчас разорвет. Будто бы он ел, ел и ел – как едят после долгого голода – а потом запоздало опомнился.

Вспышкой мелькнуло предупреждение Прежнего, что двадцать лет чужой памяти уничтожат его разум. Оказалось, даже эти обрывки, взятые из одного года жизни Прежнего, были для него… слишком.

«Я никогда прежде не делился воспоминаниями,» – подал голос Прежний, то ли объясняя, то ли оправдываясь, и Арон ощутил, как его присутствие ослабевает.

Раньше, до этих воспоминаний, Арон не знал, затаился ли Прежний в его мыслях и наблюдает за реальностью или ушел в глубины памяти. Но теперь что-то изменилось, и он понял, что способен это определять.

Тревога с пробуждением ушла. Похоже, он действительно слишком близко подошел к краю, раз сам Дар вмешался в происходящее. А источником тревоги, выдернувшей его из воспоминаний, был именно Дар – Арон ощущал, как Сила внутри его эррэ перекатывается беспокойными волнами.

Сев, Арон огляделся. Ночь еще длилась. Всего одна ночь, всего несколько часов, но в его сознании они сравнялись с годом жизни. Чужой жизни – напомнил он себе, но душа не верила, как не верило сердце, все еще болевшее из-за смерти Мины.

Дежурство Кирка уже закончилось, теперь у костра сидел Инис. Увидев, что Арон встал, наемник тоже поднялся на ноги.

– Тибор, что?..

– Не спится, – Арон подошел к краю освещенного пространства и долго стоял, вглядываясь в темноту, в ту сторону, где начиналась Великая Степь, и чувствовал, как медленно отпускает боль.

А потом над Степью разлилось сияние.

* * *

Небеса на Великой Степью сияли, переливаясь всеми оттенками сиреневого, пурпурного, алого и золотого.

Альмар стоял у входа в шатер, принадлежащий Радгану Шега, единственному шаману в становище, и смотрел вверх. Два дня назад господин Митрил опять уехал, в этот раз оставив его на попечение шамана, который к своей новой роли опекуна отнесся весьма серьезно. То ли господин Митрил знал, чем угрожать, то ли – что пообещать, но теперь за Альмаром присматривали куда тщательнее, чем прежде. Даже тщательнее, чем ему бы хотелось. За пределы становища его вообще не выпускали – до сегодняшней ночи.

– Вот это, – Радган, вставший рядом с ним, ткнул пальцем вверх, – это признак Новой Волны, которая придет вне очереди. Кто-то или что-то пытается прорваться через защиту в нашу часть Степи, и предками придется вернуться и восстановить защиту.

– Кто-то или что-то? – повторил Альмар, глядя на шамана. Когда он впервые увидел Радгана, то был немного разочарован. Шаман ничем не отличался от обычного кочевника лет пятидесяти, рослого и все еще крепкого. Никакого обилия амулетов, или черепов, или экзотической одежды. Хотя… маги ведь внешне тоже ничем не отличались от обычных людей.

– Скорее всего, очередная попытка Нижнего мира. Князья Хаоса знают, что мы защищены, и оттого пытаются еще упорнее.

– Князья Хаоса? – Альмар моргнул, но это Радган объяснять уже не стал, только махнул рукой:

– Собирайся. Скоро явится Идгаш, отведет тебя в Хранимое место.

* * *

Они ехали не торопясь. Продолжавшее сиять небо позволяло хорошо видеть степь вокруг, но это все же была ночь – не самое лучшее время для путешествий. Идгаш, старший сын Радгана, был мрачен и неразговорчив, и Альмару не оставалось ничего другого, кроме как размышлять, наблюдая, как вырастает впереди громада Хранимого места.

«Князья Хаоса», – так сказал шаман. Как будто силы Хаоса не были безликими и неразумными, как объяснял Альмару его учитель по теории магии. Как будто бы у Хаоса имелись хозяева. Но разве само понятие Хаоса не подразумевало отсутствие правил и законов, подчинения и управления? Это мир людей был разумен и упорядочен, а Нижние миры являлись безумной мешаниной материи, эфира, магии, осколков душ и тел. Гнилостным варевом, из которого выползали вечно голодные бесы…

– Тойко Идгаш! – послышался голос за спиной. – Тойко Идгаш!

Альмар обернулся. Обладателем голоса оказался Таш, сейчас гонящий коня за ними следом. Один из тех подростков, с которыми Альмар ездил в место Эха. Слово тойко, означавшее вежливое обращение к старшему родственнику, говорило о том, что Таш приходился сыну шамана родней.

– Тойко Идгаш, кто-то разломал ограду и распугал ваших лошадей, они разбежались по степи, – проговорил Таш торопливо. – Если их не собрать до начала метели, они все погибнут.

Идгаш натянул поводья и замер. Посмотрел на замок перед ними. Потом на Альмара. Потом вновь на замок.

– Тут рядом, – сказал отрывисто. – Доберешься сам. Будь внутри. Не выходи, что бы ни случилось. Я вернусь, когда Волна уйдет.

Альмар сглотнул, не уверенный, что ответить на это.

– Тойко Идгаш, я могу побыть с Альмаром, – предложил Таш, – я не…

– Нет! – торопливо оборвал его Альмар. – Не надо! Мне не нужна компания!

Идгаш бросил короткий взгляд на мальчика, потом на Таша, и кивнул подростку:

– Вернешься со мной. Поможешь с лошадьми, – и, не оглядываясь, развернул коня и помчался назад. Таш задержался на пару мгновений, взглянув на Альмара с мрачным прищуром, и поспешил следом за Идгашем.

* * *

Хранимое место ощущалось иначе, чем прежде, когда Альмар находился здесь с господином Митрилом. Холодное, враждебное, пугающее. Негостеприимное. И даже костер, разведенный Альмаром, не изменил этого. «Ты зря пришел сюда, мальчик,» – будто говорила ему сама башня. – «Зря.»

Альмар долго сидел, прижавшись спиной к каменной стене, не решаясь закрыть глаза, но, в конце концов, все же заснул – чтобы проснуться от звука тупого удара. Распахнув глаза, увидел стрелу, застрявшую в щели между каменными блоками прямо перед своим носом. Вскочил на ноги, разворачиваясь к источнику опасности…

Напротив, на расстоянии десяти шагов, с луком в руках, с новой стрелой, уже наложенной на тетиву, стоял Шенг. А небо в окне за спиной туура наливалось светом Волны.

– Что ты делаешь?

Шенг широко улыбнулся:

– Убиваю тебя.

Можно было спросить – зачем? Можно было пытаться угрожать гневом господина Митрила, пытаться взывать к совести, морали, богам или духам. Шенг явно ждал чего-то подобного. Альмар видел на его лице предвкушение, ожидание хорошего развлечения…

Мальчик ощутил, как внутри него что-то изменилось, напряглось, собирая силы. Что-то, чего он не ощущал прежде. Это что-то не боялось ни врага, ни смерти. Это что-то испытало лишь гнев.

Если перед тобой враг, особенно враг старше и сильнее, бей первым, – всплыли в памяти слова полуэльфа.

Враг был выше Альмара на голову, на четыре года старше и на четыре года сильнее. Как можно первым нанести удар тому, кто готов в любой момент истыкать тебя стрелами?

Левую щиколотку Альмара, внутри сапога, что-то крепко сжало, потом отпустило и поползло по ноге вверх. Альмару потребовалась вся сила воли, чтобы не вздрогнуть.

Амулет Ниты.

Шанс спастись?

Ощущение движения, почти неслышимый звук рвущихся ниток, натяжение одежды – оживший амулет порвал штанину в районе шва и оказался на свободе.

Нельзя смотреть вниз.

Нельзя привлечь внимание врага к амулету.

– Что? От страха язык проглотил?

– Я не сделал тебе ничего плохого. За что ты хочешь меня убить? – Альмар не смотрел на руки туура, вместо того он смотрел в его глаза. По взгляду можно уловить решение врага спустить тетиву до того, как его руки шевельнутся. Уловить и, может быть, успеть метнуться в сторону.

Шенг ухмыльнулся со злым предвкушением. Ему явно хотелось поделиться.

– На тебя мне плевать. Но ты имперец, а имперцы лучше всего годятся на роль врагов. Мертвых врагов. Знаешь, шаманы уже сидят у нас в печенках со своими запретами. Нельзя вести войны, нельзя совершать набеги, нельзя угонять чужие стада, нельзя воровать женщин. Ничего нельзя. Прежде, чтобы стать мужчиной, нужно было убить врага и принести в становище его голову. А теперь мы становимся такими же бесхребетными, как вы, имперцы. Мягкотелыми трусами. Старики говорят, что чем раньше волчонок попробует кровь на вкус, тем свирепее волк из него вырастет. Конечно, враг из тебя так себе, но я не привередлив.

Тууры. Самое многочисленное племя степи. Сотни тысяч становищ.

Самоназвание тууры означало на их языке просто «люди», а степных волков они называли словом «туоры». Почти одно и то же. И у всех тууров общим родовым знаком была голова волка.

– Застрелить безоружного сможет любой трус, – Альмар, не мигая, смотрел в глаза Шенга. – А по-настоящему сразиться – кишка тонка?

Глаза Шенга вспыхнули гневом, и Альмару показалось – сейчас выстрелит. Но нет, подросток отбросил лук в сторону и вырвал из ножен длинный нож.

– Ну давай по-настоящему, имперец. Я вспорю тебе живот, выколю глаза, отрежу язык, а потом выброшу из башни под ноги предкам.

Альмар молча выдернул из ножен клинок, который дал ему господин Митрил, и сжал в руке. Смерть из неизбежной стала всего лишь очень вероятной.

Что-то изменилось внутри башни. Будто обозначилось чье-то невидимое присутствие. Будто подул несуществующий ветер…

Но, едва подумав об этом, Альмар выбросил странное ощущение из головы. Туур, стоявший напротив, был главной опасностью. Все остальное значения не имело.

Они подходили друг к другу все ближе, кружа по комнате без углов, идеально подходящей для схватки. Вот Шенг сделал первый выпад, примериваясь. Альмар поймал клинок на клинок – и понял, что долго ему так не продержаться.

На полу почудилось движение. Доля мгновения – взглянуть, удостовериться. Да, амулет Ниты полз к Шенгу.

Второй выпад, второе парирование. Шенг оскалился, пока лишь с легкой досадой. Третий выпад, четвертый…

Амулет полз медленно, замирая, притворяясь безобидной веревкой. Помочь амулету? Заставить врага наступить на него?

На пятом выпаде Альмар парировал хуже, позволив ножу Шенга распороть рукав и оцарапать кожу на запястье, и торопливо отступил назад, перешагнув через амулет. Шенг метнулся следом, и Альмар не смог и дальше следить за амулетом. Но когда, чуть позже, он все же выделил мгновение, на полу ничего не было.

Шенг тем временем начал злиться – игра затягивалась. Вот он нанес несколько ударов подряд, уже не особо заботясь о том, чтобы избежать клинка Альмара – и Альмар сам не понял, как сумел избежать ран, как ему удалось отделаться только разрезами на одежде да парой царапин.

А потом Шенг споткнулся.

Споткнулся странно, его повело в сторону на ровном месте.

Враг утратил сосредоточенность – и Альмар метнулся к нему, ударил, вложив в это все силы, вогнал нож тууру в живот и рванул лезвие вверх и вбок, насколько получилось. В грудь не решился – лезвие могло безвредно скользнуть по ребрам. Ударил и мгновенно отскочил, продолжая сжимать нож, теперь испачканный кровью.

Шенг уставился на него, не понимая. Не веря. Потом перевел ошеломленный взгляд на свою рану – и, взревев от ярости, кинулся вперед, на Альмара. Мальчик метнулся в сторону, избежав удара, и с почти безопасного расстояния увидел, как Шенг вновь споткнулся, почти упал, но оперся свободной рукой о стену и устоял на ногах. Как развернулся к Альмару, и вот они вновь оказались друг напротив друга. Только теперь в глазах туура вместо насмешки и предвкушения были страх и боль, гнев и непонимание. И обида. Такая огромная обида, что Альмару, несмотря на все, вдруг захотелось рассмеяться в голос.

– Ты… ты не мог! Ты слабее.

Альмар промолчал, следя за каждым движением туура, за каждым его вздохом. Раны в живот часто оказывались смертельны, только вот убивали не сразу. Нужно было дождаться, пока враг истечет кровью. А она текла щедро, пропитывая все слои теплой осенней одежды Шенга, пропитывая штанины, стекая вниз по сапогам и собираясь на каменном полу в густое, будто маслянистое, пятно. В свете Волны это пятно казалось не красным, а черным, с призрачным голубоватым оттенком.

Альмар смотрел на Шенга, пытаясь понять, чего ждать от врага сейчас. Кинется снова? Попытается убить, пока еще остались силы?

Туур, продолжая сжимать в правой руки нож, приложил левую к животу и зажал рану. Сделал шаг назад, прижался спиной к стене, посмотрел вниз, на растущую лужу своей крови. Потом вздохнул и поднял голову, взглянув Альмару в глаза.

– Я дурак, да? Придумал ловушку и сам в нее попал. А теперь и подохну здесь.

Альмар моргнул. Прошло ведь всего несколько мгновений, но Шенг вдруг стал выглядеть… другим. Даже чуть улыбнулся – грустно и горько, с таким выражением, будто предлагал посмеяться над своей недавней глупостью.

– Ты, – собственный голос показался Альмару чужим, – ты нарушил долг гостеприимства. Ты заслужил.

– Так я не спорю, – Шенг криво усмехнулся и медленно сполз по стене на пол. Сел. Морщась, вытянул ноги перед собой. Потом аккуратно положил свой нож рядом и прижал к ране вторую руку.

Альмар смотрел на него, чувствуя, как нечто внутри него, все это время напряженное, как готовая ужалить гадюка, начало расслабляться. Будто змеиные кольца расправились и ядовитая тварь приготовилась уползти по своим делам.

– Вы тогда специально позвали меня в место Эха? Чтобы погубить? – голос вновь стал его собственным, как и эмоции.

– Ну а зачем еще? – Шенг вздохнул и снова поморщился. – Мы еще никогда не брали туда чужаков. Мы знали, что Эхо не любит чужаков. Но оно не хотело тебя трогать, пока я его не разбудил полностью. Мы еле успели убраться сами.

– Почему…

– Ты имперец. Мы не любим имперцев. У Таша вы убили родителей, семья Азми потеряла все стада, они теперь нищие, Мист…

– Я понял, – перебил его Альмар, и Шенг замолчал.

Альмар сделал несколько шагов назад, подобрал брошенный лук и стрелу, аккуратно положил их вплотную к стене, как можно дальше от того места, где сидел Шенг, и тоже опустился на пол. Камень под ним должен был быть ледяным, но Альмар не ощущал холода. Сел и продолжил молча смотреть на Шенга, на то, как тот пытается ладонями зажать рану, на то, как растет вокруг него кровавая лужа, как все более бледным кажется его лицо.

Альмар никогда прежде не убивал.

Никогда прежде…

Здравый смысл подсказывал спокойно дождаться, пока Шенг истечет кровью, и вместо размышлений об умирающем начать обдумывать, что и как объяснять Идгашу завтра утром, когда сын шамана явится сюда и все увидит. Но обдумывать не получалось, все мысли Альмара крутились вокруг того, что рядом умирал человек – враг, напомнил он себе в который уже раз, – и этот человек, может быть, еще мог выжить. И, может быть, Альмару не обязательно было становиться убийцей.

Не обязательно сегодня.

Потом.

Когда-нибудь.

Когда он станет взрослым и часть его не будет содрогаться в ужасе от содеянного.

А еще Альмар думал о том, чтят ли кочевники долг жизни, и о том, перестанет ли Шенг быть его врагом, если Альмар сохранит ему жизнь…

Часть 2
Глава 2

– Альмар, – голос Шенга прозвучал глухо, с тем отзвуком, который дает только сильная боль, – в моем мешке рядом с тобой фляга. Может мне ее дать?

– Что в ней? – Альмар поднялся на ноги и, продолжая при этом следить за Шенгом, подошел к походному мешку туура, который действительно лежал недалеко. Развязал шнур у горловины и бросил быстрый взгляд внутрь. Оружие. Веревки. Запасная одежда. И кожаная фляга.

– Айхра, у отца взял.

Господин Митрил рассказывал Альмару, что в Степи не росло виноградников и свое вино, айхру, кочевники делали из молока кобылиц, причем получалось оно куда крепче обычного вина и непривычных к такому имперцев валило с ног.

Альмар достал флягу, но отдавать ее Шенгу не пошел:

– Я слышал, что при ранах в живот нельзя пить. Умрешь быстро.

– Что, хочешь дольше смотреть, как я мучаюсь? – Шенг зло усмехнулся. – Ну смотри тогда.

– Можно перевязать рану, – сказал Альмар негромко, – а в становище шаман тебя вылечит.

– Вылечит, – странным тоном повторил Шенг и, морщась, неловким движением согнул ноги в коленях, подтягивая ближе. – Ну да… Там у меня есть запасная рубашка. Может тогда разрежешь ее на полосы и дашь ее мне?

Разрезать ткань не заняло много времени. Альмар свернул полосы вместе и медленно, держа в правой руке нож, приблизился к Шенгу. Остановившись в трех шагах, кивнул на нож того:

– Оттолкни его дальше.

Шенг приподнял брови, но послушался, и его оружие зазвенело по каменному полу и ткнулось в стену в добрых пяти футах от туура.

Альмар кивнул, и, сделав еще два шага, протянул сидящему на полу подростку то, что получилось из его рубашки.

– Перевяжешь рану сам.

– Да, конечно, – Шенг протянул руку навстречу – и взметнулся вверх, первым же ударом вышибив из руки Альмара оружие. Не ожидавший нападения, мальчик не удержался на ногах, и они покатились по полу. Шенг, не заботясь о своей ране, вцепился в горло Альмара обеими руками, мокрым от собственной крови, пытаясь задушить.

– Все равно убью, – прошипел туур, не обращая внимания на попытки Альмара освободиться. – Со мной подохнешь!

Искаженное ненавистью лицо.

Боль и страх.

Обида и гнев.

Мгновенно – и неосознанно – принятое решение.

Перед глазами уже начало темнеть – от боли и недостатка воздуха – когда Альмар заставил себя разжать пальцы правой руки, до того вцепившиеся в руки Шенга, отвести ее ниже и резким движением всадить в открытую рану в животе врага. Мокрое, горячее, живое. Что там? Кишки? Селезенка? Печень? Сжать то, что первым попалось под пальцы, дернуть изо всех сил, натягивая, разрывая…

Руки, вцепившиеся в его горло, ослабли. Лицо Шенга исказилось в агонии, изо рта вырвался хрип. Резким движением Альмар столкнул туура с себя, на четвереньках метнулся к тому месту, куда, как он помнил, улетел его нож, нащупал рукоять, сжал, и кинулся к Шенгу, сейчас скорчившемуся на полу. Ударил в шею туура резким рваным ударом – туда, где проходит главная артерия.

И еще.

И еще.

И еще…

Крови было много. Очень много. Как в одном человеке может поместиться столько крови? Глаза Шенга смотрели на Альмара, но не видели. Пустые. Рот открылся в последнем беззвучном крике, а лицо так и осталось искажено болью.

Альмар замер над телом врага, тяжело дыша. Медленно опустил руку с ножом.

– Ты… – сказал хрипло, глядя в лицо мертвеца. – Ты дурак. Я же не хотел убивать. Не хотел! Ты сам… Это твоя вина.

Мертвец молчал. Может, его душа уже ушла туда, куда уходят все души. А может, она еще оставалась здесь, рядом со своим телом, но, невидимая и неслышимая, не могла отвечать. Или спорить. Или сыпать проклятиями…

– Конечно, это его вина, – согласился голос за спиной Альмар, и мальчик крутанулся на звук, вскидывая нож… И застыл, глядя, как из воздуха проявляется человеческий силуэт, глядя на знакомое лицо господина Митрила, оказавшегося всего в двух шагах позади него.

– Вы? Здесь? Как? Когда?

– Почти с самого начала, – спокойно отозвался тот, снимая с пояса нечто, напоминающее толстую двуцветную веревку. – Я отправился назад сразу, как только понял, что Волна возвращается не вовремя. Должен сказать, ты меня порадовал сегодня, Альмар. Жаль, конечно, что поддался жалости и поверил притворству Шенга, но с твоим воспитанием такие срывы нормальны. Да, для твоего сведения – очень немногие шаманы смогли бы вылечить рану, какую ты нанес Шенгу, и Радган не сумел бы точно. Наши шаманы вовсе не маги-целители. Шенг был обречен и знал это.

– То есть вы… Вы были здесь все время и просто смотрели? Просто…

– Я бы вмешался, стань опасность для тебя серьезной.

– Вы бы не успели! Никакой человек бы не…

– Успел бы, – спокойно возразил полуэльф. – Если нужно, я могу двигаться намного быстрее, чем обычный человек. И уж явно быстрее, чем какой-то мальчишка-туур. Мне нужно было убедиться, что ты сможешь постоять за себя.

– То есть, что смогу убить? – мальчик смотрел на господина Митрила с таким чувством, будто видел его впервые. Часть Альмара хотела плакать, кричать, требовать… что-то. Он даже не знал, что. Повернуть время вспять? Отменить эту… эту проверку? Чтобы последнего получаса не было. Чтобы Шенг оказался вновь жив, а сам Альмар не стал убийцей.

– В том числе и то, что ты сможешь убить, – согласился полуэльф.

– Это неправильно! То, что вы…Вот так! Это… Это…

Господин Митрил приподнял брови, и Альмар замолчал, давя слезы.

Сейчас, с трупом у своих ног, Альмар впервые полностью осознал то, что его похититель, ставший опекуном, повторял уже ни один раз – Великая Степь мало напоминала империю. Здесь были другие законы, другие правила, другие люди, и выживать здесь тоже надо было по-другому.

Господин Митрил подошел к ближайшему окну, выглянул наружу, где ряд за рядом ехали на мертвых конях мертвые люди. В свете призрачной Волны его лицо казалось еще менее человеческим, чем обычно. Потом повернулся к Альмару и сказал будничным тоном.

– Ты весь перепачкался. Нужно смыть кровь, пока окончательно не засохла.

* * *

Во дворе замка нашелся колодец, и в нем – ведро на цепи.

Альмар не стал ждать, пока вода нагреется, как предложил полуэльф. Мальчик зачерпывал ледяную воду, яростно стирая с лица и рук все следы чужой крови. Словно этим мог стереть и чужую смерть.

Господин Митрил наблюдал за ним с задумчивым интересом, с таким выражением, будто решал в уме сложную математическую задачу.

– Арон рассказывал, что впервые убил в двенадцать, – сказал полуэльф внезапно и таким тоном, будто это что-то означало. И у Альмара не в первый раз появилось ощущение, что полуэльф сравнивает его с его настоящим отцом. Сравнивает, взвешивает – достоин ли он быть сыном Великого Темного? Вот только результат своего сравнения не говорит.

– А вам было сколько? – спросил Альмар, глядя на полуэльфа. – Когда вы убили впервые?

– Как и Арону, тоже двенадцать.

– Расскажите.

Зачем ему это, Альмар не знал. Отвлечься от собственных мыслей? Убедить себя, что здесь, в Великой Степи, детям убивать друг друга – нормально? Лучше понять господина Митрила и эту часть мира, где мертвецы свободно ходили по земле и навещали живых, но чужая жизнь при этом ничего не стоила?

– Честно сказать, тогда это получилось почти случайно, – полуэльф пожал плечами. – Их было трое – воры, застрелившие нашего пастуха и пытавшиеся угнать наших лошадей, а я оказался поблизости. К тому времени я уже не один год охотился на волков, выследить воров оказалось намного проще. Жаль, я не спросил, кто надоумил их выбрать для промысла территорию таэлей. Хотя, возможно, они просто родились дураками.

В те годы волки слишком расплодились в Степи, мы убивали их везде, где могли. Летом их шкуры мало на что годились, поэтому домой мы приносили лишь уши – показать старшим, похвастаться перед младшими.

Никто не объяснял мне, что полагалось делать с убитыми ворами, посоветоваться оказалось не с кем, и после недолгого размышления я решил, что отрежу им уши также, как отрезал волкам. В конце концов, как и волки, они пытались украсть то, что принадлежало нам, таэлям. И вот, гордый собой, я вернулся в становище и первым делом заскочил в шатер к деду, надеясь на похвалу… – полуэльф замолчал, и на лице его появилась немного смущенная улыбка. – В такой ярости деда я давно не видел. Нет, убив воров я поступил правильно, но вот уши… Уши отрезать было нельзя. Ни уши, ни головы, ни пальцы. Мертвых, оказывается, следовало уважать.

– Почему?

– Очередная ерунд… то есть, я хочу сказать, очередное мудрое решение, принятое Советом Шаманов, – господин Митрил чуть скривил губы, но в этот раз на улыбку это походило мало. – В общем, мне пришлось возвращаться туда, где я оставил тела воров, пришивать им отрезанные уши обратно и хоронить. Я даже честно постарался вспомнить, кому какие уши принадлежали, но, боюсь, все напутал.

Альмар хихикнул и торопливо зажал себе рот. Это было неправильно. В мертвецах с отрезанными и потом неправильно пришитыми ушами не было ничего смешного.

Но почему-то в его горле все равно продолжал клокотать смех.