Текст книги "Люди и чудовища. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Валерия Веденеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Часть 3
Глава 3

Маги должны были знать, что все это значило. И они, возможно, действительно знали, но выяснить это Кирку не удалось – он не умел разговаривать с мертвыми.

Они все лежали на траве, тела изломаны в агонии, кровавая пена на губах, глаза широко открыты, застывшие лица искажены болью.

Кирк несколько мгновений постоял над их телами, пытаясь понять, что именно их убило и что ему делать дальше, потом наклонился к ближайшему телу – осмотреть – и отшатнулся. Высунувшись из-за воротника рубашки, на него смотрела змея. Вот она раскрыла пасть и тихо зашипела.

Расстояние между Кирком и змеей было меньше фута.

Медленно выпрямившись, Кирк сделал осторожный шаг назад. Потом еще один. Змея продолжала смотреть на него, не мигая – как и положено змее – будто раздумывая о чем-то. Потом качнула головой, и, не торопясь, выскользнула наружу. Длинная, тонкая, темно-серая, почти черная – Кирк видел таких змей и знал, как быстро убивает их яд. Но маги… Взрослые сильные маги, они не должны были погибнуть – с их щитами, с их Даром, с их защитой от обычных болезней и ядов.

Змея остановилась, повернулась, подняла голову, в ее пасти замелькал раздвоенный черный язык. И Кирку показалось, будто змея подслушала его мысли и так, по-своему, по-змеиному, смеется над ними.

Кирк еще долгую минуту стоял неподалеку от тел, наблюдая, как змея неторопливо ползет вдаль, к развалинам, потом посмотрел в сторону восточных холмов. Там, почти сразу по приезду, они обнаружили долину, богатую ручьями и сочной высокой травой, и теперь там, под присмотром одного из наемников, паслись все их лошади.

Что ж, Кирк не собирался оставаться в месте, которое убило пятерых магов из шести и сделало что-то странное с последним.

Остальные наемники… Кирк не сдружился ни с кем из отряда. Для него все они так и остались случайными попутчиками. Если выживут – хорошо. Если нет – Кирк их оплакивать не будет.

Он заберет пару лошадей, уедет отсюда и отныне будет держаться как можно дальше от всех Светлых магов. Он придумает себе новую фамилию. Он больше не вернется в тот город, где его наняли Светлые… более того, он не вернется в ту провинцию. Империя велика. Он найдет новый наемничий отряд. И никогда никому не расскажет о том, что участвовал в этой неудачной экспедиции.

С той стороны, где шестой маг сражался с песчаными людьми, донесся звук, напоминающий удар грома, и Кирк сорвался на бег…

Долина между восточными холмами была на месте, наемник, пасший лошадей, тоже, хотя и не в том состоянии, в каком Кирк ожидал его увидеть, но вот лошадей не было.

Кирк, даже не удивляясь, подошел к человеческому телу, скорчившемуся в агонии и так и застывшему, и остановился в пяти шагах от него. Повел носом, пытаясь уловить запах лошадей, но ветер дул со стороны развалин.

Так что, уходить пешком? Без припасов, без сменной одежды, которая осталась там, в их лагере у развалин крепости?

Оттуда, откуда Кирк пришел, донесся второй удар грома, и многодневное путешествие на своих двоих показалось неожиданно заманчивым. Если в четырнадцать лет, вооруженный одним-единственным старым ножом, он прошел от земель своего бывшего племени до границ империи Террун, то уж сейчас, в двадцать пять, для него не будет проблемой пройти куда меньшее расстояние.

Раздался еще один удар грома, громче предыдущего.

Пожалуй, Кирку стоило отправиться в путь прямо сейчас.

И даже бегом.

Если он пересечет долину, держась русла самого крупного ручья, то выйдет на открытое пространство между дальними холмами. Оттуда…

Третий удар грома оказался почти оглушающим. Кирк торопливо развернулся – белый песок струился по его следам, поднимался волной – уже в два, в три, в четыре человеческих роста.

Опоздал…

Волна остановилась в шаге от него, песок зашевелился, оживая, и выпустил фигуру, покрытую белым мехом. Черные бусины глаз напомнили Кирку змеиные – они смотрели также пристально и также не моргали. Потом безгубый рот, до того спрятанный среди меха, открылся:

– Ты вернешь жезл Каира Проклятого на место, – на языке империи сказал ему песочный человек. Вернее, приказал.

Рука Кирка против воли сжалась на рукояти меча, но вытаскивать оружие он не стал.

– Что с магом? – спросил в ответ.

– Маг мертв. Ты вернешь жезл Каира Проклятого на место. Сейчас!

– Допустим я сделаю то, что вам надо, – сказал Кирк, не очень понявший про жезл, но решивший пока не уточнять. – Что мне с того?

– Что… с того? – повторил песочный человек, будто недоумевая.

– Я сделаю то, что вам нужно, и вы отпустите меня? Не будете убивать, как мага? Позволите уйти живым и невредимым?

Песочный человек ответил не сразу. Кирку даже почудилось, что он советовался с кем-то невидимым и неслышимым.

– Да, – наконец сказал песочный человек и пояснил, – нам нет дела до того, жив ты или мертв. Нам важен только жезл. Мы уйдем, как только ты вернешь его на место. Мы не будем убивать тебя.

* * *

Шестой маг лежал на спине, голова повернута набок. Песком были засыпаны его глаза, песок был в открытом рту, песок тонкой струйкой стекал из ноздрей. Песок был везде. Единственное свободное от песка место было вокруг правой руки мага, вокруг меча, который он продолжал сжимать даже после смерти.

– Туда, – песочный человек указал сперва на меч, а потом на вход, ведущий внутрь холма, – верни жезл туда, где он лежал.

– То есть меч? – Кирк пихнул руку мага носком сапога, лезвие меча передвинулось ближе к песку, коснулось его, и Кирк краем глаза уловил, как песочный человек вздрогнул, как судорога прошла по всему его телу. А песок, которого лезвие теперь касалось, шевельнулся и потек прочь, дальше от металла.

– Это жезл, – возразил песочный человек.

Кирк наклонился, с усилием разжал мертвые пальцы вокруг рукояти и взял оружие в руку. Сейчас меч не вызывал в нем никаких особенных чувств. Просто меч. Хорошая сталь, хорошая балансировка, удобная рукоять. Но и только.

– Он выглядит как меч.

– Это иллюзия. Каир Проклятый был мастером иллюзий.

– Кто такой этот Каир Проклятый? – любопытство было одной из слабостей Кирка, с которой он, впрочем, пытался бороться. Он и так слишком часто влипал в неприятности из-за того, что узнавал то, что знать не следовало.

Лицо песочного человека не изменилось, но что-то подсказало Кирку – терпение его истощено и это последний вопрос, на который он готов ответить.

– Вы, люди, называли его Каиром Солнечным. Иди же!

* * *

Внутри смертного холма все было таким же, как несколько часов назад. Все, кроме того мага, который так и не вышел наружу. Тело его лежало поперек ступеней, а голова – шагов на десять дальше.

Гигантский череп не изменился.

Кирк вернул меч на подставку и постоял рядом несколько мгновений, борясь с неожиданно нахлынувшим сожалением. К счастью, оно не шло ни в какое сравнение с тем необоримым желанием забрать оружие себе, которое он не так давно испытал.

Отвернувшись от подставки, Кирк начал карабкаться наверх по выступающим камням, в которые череп был вплавлен, к ближайшей глазнице. Уже наверху оглянулся – и от неожиданности чуть не свалился вниз. Меча на подставке больше не было. Теперь там действительно лежал жезл – черный, в полтора локтя длиной, с навершием в форме черепа.

Когда Кирк вышел наружу, песочный человек ждал его. Черные глаза сперва впились в наемника, затем перешли на ход, ведущий внутрь кургана, будто способные видеть сквозь землю, камень и все пространство между здесь и там.

Может и действительно способные.

Мгновение, и тело песочного человека потеряло свою форму и вид, осыпалось вниз, смешиваясь с тем песком, который лежал на земле. Второе мгновение – и весь песок ожил, вновь превращаясь в волну и изгибаясь. Воздух рядом с волной песка сперва вспучился, а потом вогнулся огромной стеклянной линзой. Волна песка опрокинулась в центр этой линзы – и все исчезло.

Кирк потряс головой – такой магии он еще не видел – и развернулся к восточным холмам, откуда ему пришлось вернуться по требованию песочного человека. Возможно, все же удастся найти хоть одну лошадь из разбежавшегося стада?

Он успел сделать пару шагов, когда что-то укололо его в ногу. Почти безболезненно. Оглянулся и успел увидеть исчезающее в траве черное чешуйчатое тело.

Борясь с паникой, Кирк попытался вспомнить все, что знал о том, как, без целителя, лечить ядовитые укусы. Отсосать яд, прижечь пораженное место раскаленным железом…

Ноги – он больше не ощущал их. Он не мог идти. Он не мог даже стоять.

Его ноги подогнулись, он упал.

Быстро. Слишком быстро. Ни один змеиный яд не действовал настолько быстро.

Следом за ногами онемели руки. Боль пронзила позвоночник и сконцентрировалась в животе. Усилилась – будто что-то живое проникло туда и начало рвать его внутренности зубами и когтями.

Потом он понял, что не может повернуть голову, не может даже моргнуть. Не может ничего.

Глупая смерть… Какая глупая смерть… Он не должен был умереть так…

Дышать становилось все труднее. Перед глазами почернело. А потом Кирк осознал, что стоит рядом с собственным телом и смотрит на него сверху вниз, на неловко раскинутые ноги и руки, на маску агонии на своем лице, на кровь, пузырящуюся на губах.

Его мертвое тело было серым. Трава вокруг и до самого горизонта была серой. И небо тоже было серым и бессолнечным.

А еще Кирк осознал, что он больше не один.

– Твоя смерть принадлежит Мне, – прозвучал голос, и в его звуке Кирку послышалось эхо битв, где лязгал металл и раненые молили о пощаде. А еще в этом голосе был шелест смертных рощ, наполненных человеческими костями, и треск погребального пламени. – Я не разрешала тебе умирать.

Она возвышалась перед ним – женский силуэт, сияющий расплавленным серебром.

Он не видел Ее никогда прежде.

Он узнал Ее сразу.

Чувство стыда оказалось резким и сильным. С тех пор, как ему исполнилось четырнадцать, его смерть действительно принадлежала Ей.

Так глупо получилось.

– Прошу прощения, Госпожа, – сказал Кирк виновато и развел призрачными руками, – я нечаянно.

Она стояла так близко, что Кирк мог бы коснуться Ее, но при этом не сумел бы сказать, как именно она выглядела. Ее фигура? Ее черты лица – было ли у Нее вообще лицо?

Ощущение Ее Присутствия оказалось слишком сильным, стерев из его памяти все детали Ее внешности.

Богиня Смерти никак не показала, что слышала его неловкое извинение. Вместо того Она обратилась к кому-то, кого Кирк не видел:

– Смерть этого человека принадлежит Мне, Змей.

Что-то изменилось.

Порыв ветра пронесся рядом. Хотя нет, не порыв ветра. Это был вздох. Глубокий, долгий вздох – и Кирк ощутил, как его потянуло вниз, туда, где лежало его тело. Потом пласты реальности сдвинулись, и Кирк увидел, как серое вокруг начало приобретать оттенки цвета. Там – блеклое пятно зеленого, тут – желтого, немного дальше – синего.

– Госпожа, – сказал Кирк торопливо. – Когда мое время придет?

– Ты поймешь.

Цвета реального мира возвращались все быстрее, серое уходило, а с ним исчезало и ощущение Присутствия.

Потом Кирк осознал, что вновь дышит, вновь видит небо и солнце, вновь ощущает ветер на своем лице и колючие стебли травы под пальцами.

Он медленно встал на подрагивающие ноги, медленно обернулся, моргая, – в теле все еще ощущалась слабость.

Он не успел далеко отойти от холма, когда змея укусила его. Вход должен был находиться от него шагах в десяти, не дальше. Входа не было. Не было никаких признаков того, что он тут вообще когда-то имелся. Единственным подтверждением, что что-то вообще произошло, был труп мага, но… Кирк шагнул к нему ближе, разглядывая, – на земле лежал не свежий труп, только начавший остывать. На земле лежал скелет, кое-где прикрытый остатками ветхой одежды, с несколькими клочками волос на черепе.

Кирк моргнул пару раз, потом пожал плечами – резко постаревший труп был явно не самым странным из случившегося сегодня. И зашагал прочь.

Уже пересекая долину, где совсем недавно паслись их лошади, он остановился от неожиданно пришедшей в голову мысли. Он ведь только что, впервые в жизни… то есть впервые в смерти… встретился с Серой Госпожой! Со своей Богиней! Ему, наверное, следовало поклониться Ей? Или встать перед Ней на колени? Или простереться ниц? Или… или что вообще полагалось делать верным при встрече с божеством, которому они поклоняются?

Кирк смущенно поскреб в затылке.

Да, как-то невежливо получилось…

Ни одной лошади он, кстати, так и не нашел. До ближайшего имперского поселения пришлось добираться на своих двоих.

Часть 3
Глава 4

Все время, пока Кирк рассказывал, Прежний молчал, но молчание это было напряженным, а с момента, когда Кирк впервые упомянул Серую Госпожу, стало нервным. Будто что-то в истории наемника задело мага за живое.

Хм. А ведь прежде, до обмена воспоминаниями, Арон не мог считывать эмоции Прежнего.

– Вот и все, собственно, – сказал Кирк. – Я больше не возвращался в ту провинцию и избегал любых мест, где мог бы столкнуться со Светлыми.

– А что с остальными наемниками из той экспедиции?

Кирк пожал плечами.

– Позднее я пытался разузнать о них окольными путями – их никто не видел, о них никто не слышал.

Арон кивнул. Ожидаемо.

Хотя Черный Источник действительно оказался проклятым местом, проклятие, судя по рассказу Кирка, начало действовать только тогда, когда люди нашли жезл Каира. Даже первоначальное вскрытие похоронных курганов проклятие не пробудило.

Но в историю Кирка, помимо основной линии, вплелась и другая, его личная.

– Значит, твоя жизнь принадлежит Серой Госпоже? – уточнил Арон.

– Ничего подобного! – решительно отказался Кирк. – Моя жизнь принадлежит мне. Ей принадлежит только моя смерть.

– Но ты Ей служишь?

– И служить Ей я тоже не служу. Не то чтобы я не хотел, но в храмах сказали, что серого жреца из меня не получится.

– Ты пытался попросить прощения у Нее за то, что умер не вовремя. Но ведь это не зависело от тебя. Вообще никак. Объясни.

Кирк потер переносицу, скривился.

– И да, и нет. На самом деле это зависело от меня, но я понял это только в тот момент, когда умер и услышал, как Она недовольна… Когда мне исполнилось четырнадцать, когда мое племя решило убить меня, а серый жрец вмешался и остановил их, он сказал – «Его смерть принадлежит Серой Госпоже». Я ушел из дома в тот же день, в чем был – мне не позволили взять ни свою теплую одежду, ни нормальное оружие, ни коня. Надеялись, что я подохну по дороге… В империи я сперва прибился к уличной банде – и чудом сбежал от нюхачей, когда они нашли наше логово… Потом… И потом тоже много чего было. Но я ни разу не подумал зайти в Ее храм, спросить, почему моя смерть принадлежит Ей и что это вообще означает. Не то чтобы я был преднамеренно неблагодарен. Просто у нас… то есть у них, у Вольных, нет храмов, посвященных богам. Я не привык, что с богами положено говорить в особом месте и через особых посредников. Но после той неудачной экспедиции я начал приходить в Ее храмы.

– Она больше не говорила с тобой напрямую?

– Нет, ни разу. Хотя я и сам не пытался – ну, молиться там, или обращаться к Ней. Я просто делал подношение и спрашивал жреца, который его принимал, благословляет ли Богиня мои намерения. И жрец отвечал – обычно одним словом «благословляет», хотя трижды было сказано «нет». А как-то раз жрец просто велел мне убраться из города. Я уехал в тот же день, а потом узнал, что почти сразу после моего отъезда те маги, которые нанимали меня в экспедицию, явились в этот город набирать наемников.

– Когда мы были в Йоле, ты тоже ходил в храм Смерти?

Кирк кивнул:

– Сразу, как только у меня появилась идея присоединиться к Кашиме. Богиня одобрила.

– Ты упомянул жертву. Что это?

– Обычно – десятина от добычи и что-нибудь от моих последних мертвецов. В Йоле я положил на алтарь мизинец фальшивого купца. Убить его приказал ты, но смертельный удар нанес я, поэтому посчитал своим. Богиня приняла.

Свои мертвецы… Смерть всегда была лучшей жертвой для Серой Госпожи. И самой правильной смертью считалось убийство с пролитием крови.

Пусть он и не стал жрецом, но Кирк все равно служил Серой Госпоже – так, как мог и как умел.

– Ты думал о том, почему богиня заявила свое право на твою смерть? Почему Ее жрец спас тебя в детстве, а у Черного Источника Она вмешалась лично?

– Думал, – Кирк кивнул. – Честно скажу, мне пришла в голову только одна причина – добровольное жертвоприношение. В нужном Ей месте и в нужное время.

Добровольное жертвоприношение.

Тысяча людей, чьи жизни взяты на алтаре против их воли, дадут меньше Силы, чем одна, отданная добровольно.

Арон слышал, что в былые времена в некоторых храмах некоторых богов – и не только Темных богов – брали детей, от которых отказались их родители, и растили из них вот такие добровольные жертвы. Внушали им с раннего детства, что это их судьба, их предназначение… Потом эта практика прекратилась – по неизвестной причине.

– И ты – если Она потребует – ты согласишься? Принести себя в жертву? Добровольно?

Кирк посмотрел на него и вдруг расхохотался, запрокинув голову, потом пихнул его рукой в плечо.

– Видел бы ты свое лицо, Тибор! Я и не знал, что тебя так легко удивить.

– Ты не похож на человека, который согласится сам лечь на алтарь, – искренне сказал Арон, – вообще не похож.

Кирк пожал плечами.

– Будь уверен, на алтарь я точно не тороплюсь. Но я уже четырнадцать лет живу в долг – а свои долги я отдаю всегда.

* * *

«Все еще считаешь, что жезл Каира Солнечного стоит риска?» – немного позднее спросил Арон у Прежнего.

«Стоит. Безусловно стоит,» – ответил тот немного рассеянно, словно бы его мысли занимало что-то другое. – «Сейчас, понятное дело, идти за ним глупо. На сырой Силе и тех немногих заклинаниях, которые ты освоил сам или подхватил из моей памяти, проклятие Змея не преодолеть.»

«Будь в этом теле ты, на пике своей силы, – сумел бы сломать это проклятие?»

«Конечно,» – в голосе Прежнего не было и тени сомнения.

«Сломать проклятие бога?» – уточнил Арон недоверчиво.

«Ну не сломать, ладно,» – возникло ощущение, будто Прежний поморщился. – «Я нашел бы в нем дыру или слабое место. Или создал их… Зачем рваться напролом, если можно обойти?»

«Конечно,» – эхом отозвался Арон и после паузы сказал, – «сегодня вечером продолжим с воспоминаниями.»

«Уверен?»

«Уверен.»

«Хм-м. Ну как скажешь, братец, как скажешь.»

* * *

Врата, которые открыл Вечный, не походили на Врата. Он не призывал стихийных духов, чтобы они построили арку перехода. Он не призывал Тьму. Он просто махнул рукой, и воздух впереди замерцал бледной радугой.

– Идем, – велел Вечный и первым шагнул внутрь Врат, которые не были Вратами.

Они не были Вратами снаружи, и они не были Вратами внутри – переход не походил на переход, не походил ни на какую магию, которую Арон творил сам или испытывал на себе – но для простоты Арон все же решил мысленно именовать их Вратами. И, впервые после смерти Мины, он ощутил, как внутри шевельнулось то яркое, почти детское любопытство, желание узнать, понять, повторить , сделать лучше , которое толкало его вперед все годы ученичества.

Врата открылись на мощеной площадке перед трехэтажным особняком. Судя по густому парку, окружающему дом, особняк явно не был городским. Арон чуть приподнял брови, оценивая здание. Белоснежные колонны перед входом, белоснежный фасад, мозаичные узоры над широкими окнами… Честно сказать, он иначе представлял себе жилище Вечного. Уж точно не как загородную виллу, одну из тех, которые так любят нобили королевства Альдемар.

– Через две недели твое эррэ не сможет удержать Дар и ты умрешь, – сказал Вечный, повернувшись к Арону. – Поэтому с твоим мастерским экзаменом я тянуть не буду, проведу через пару дней, после небольшой подготовки. Если выживешь, я буду учить тебя еще год – потому что иначе ты не сможешь закончить то, что не успел закончить я.

Год учебы у величайшего мага мира? Это было не то предложение, от которого Арон мог бы отказаться… собственно, он и не мог. Вечный ничего ему не предлагал, он просто ставил в известность.

– Когда начнется подготовка к экзамену, мастер? – спросил Арон своим самым вежливым тоном.

– Сейчас.

* * *

Вечный не учил его заклинаниям или обращению с артефактами, контролю над стихиями или над стихийными духами. Вообще то, что Вечный называл подготовкой, не имело ничего общего с магией – с той магией, к которой Арон привык.

Можно ли назвать магией умение видеть иначе? Умение расщеплять существующую реальность на составные части и строить из этих частей нечто новое – но строить не в реальности, а в своем разуме? Создавать мысленные лабиринты с десятком выходов и сотней тупиков? Создавать геометрические фигуры, не имеющие смысла? Безумное сочетание кубов, тетраэдров и пирамид?

Потом Вечный принес свитки с изображением странных узоров, от разглядывания которых у Арона начинало ломить виски, но которые он должен был запомнить и повторить, сплетая вместе шелковые нити…

Обычные магические практики не требовали такой тонкой ручной работы, и многолетние мозоли на ладонях Арона – от постоянных тренировок с оружием – тут явно не помогали. Нити не связывались, не складывались в нужные узоры, просто рвались… Для работы с шелковыми нитями нужны были пальцы книжника, а не воина…

Поначалу Арон пытался спрашивать, зачем все это нужно. Вечный оказался не из тех, кто любит объяснять, и несколько часов Арону пришлось выполнять все более странные задания, одновременно стараясь не морщится от свежих ожогов – теперь полосами покрывающих его руки от локтей до запястьев – ожогов, которые он не мог исцелить. Как с запозданием выяснилось, Вечный не любил, когда ученики задавали ему больше одного вопроса подряд.

К вечеру ожоги зажили, конечно, – даже без использования целительских способностей все повреждения на магах заживали несравнимо быстрее, чем на обычных людях, – но ощущение невидимых раскаленных полос на коже, ощущение волдырей, наливающихся жидкостью, ощущение боли, которую он впервые не смог смягчить и убрать своим Даром, застряло занозой – застряло навсегда.

Арон не мог позволить себе злиться на Вечного за наказание, полученное ни за что. Он мог только запомнить это, как он запоминал многое иное, и отложить в памяти – на будущее.

У него была отличная память.

А ведь это действие, которое Вечный совершил мимолетно, блокировав только один аспект магии Арона, его целительные способности, и оставив остальные аспекты нетронутыми – это действие в классической теории магии считалось невозможным. Что ж, если Арон выживет, он обязательно узнает, как это было сделано. Потому что, раз хотя бы один человек сумел это сделать – пусть даже этим человеком был безумный бессмертный маг – значит, Арон мог найти способ и повторить его.

* * *

Арон задумчиво покачивался на пятках, разглядывая вход, ведущий в длинный темный грот.

Мастерский экзамен обычно проводили на природе, как можно дальше от человеческого жилья. Если подмастерье экзамен проваливал, это не заканчивалось спокойно и мирно. Дар, даже у самых слабых подмастерьев, оставался отражением Тьмы. Дар, вечно желавший жить и расти, не хотел покидать тело мага, пусть даже оно, разрушенное, умирало.

– Готов? – Вечный стоял рядом, тоже глядя внутрь грота.

– Конечно, – резерв Арона был полон, Тьма довольно мурлыкала где-то на пределе слышимости, а Сила билась в стены эррэ, которое с каждым часом становилось все более тесным.

– Ты упрям и очень самоуверен, – после долгого молчания сказал Вечный.

– Что? – удивленно переспросил Арон и торопливо поправился, – к чему вы это говорите, мастер?

– Упрямство встречается часто, но мне редко приходилось видеть веру такой силы, направленную внутрь. Обычно люди верят во что-то или кого-то вовне: в друзей, в любовь, в свой род, в бога или в идею. Ты веришь только в себя, – в голосе Вечного не было порицания, но не было и одобрения. С такой интонацией можно было озвучить абстрактную философскую проблему.

Но Арона заинтересовало другое: если Вечный не врал, то он умел смотреть внутрь души. Это было доступно жрецам – очень немногим жрецам – но недоступно магам, независимо от их цвета.

– Эта самоуверенность – она может помешать мне во время экзамена, мастер? – голос Арона был неизменно вежлив.

– Все может помешать и все может помочь. Иди.