Текст книги "Последняя из своего рода (Том 2) (СИ)"

Автор книги: Валерия Веденеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Интерлюдия 2

Небо Бездны, всегда спокойное и полное ярких немигающих звезд, в этот раз встретило Мервина яростной бурей. На магических вихрях неслись обрывки реальностей–миражей, звездный путь больше не казался установленным однажды и навсегда – он менялся буквально на глазах. Рисунки созвездий искажались. То здесь, то там закручивались спирали темной материи, пожирающей пространство и время. Границы миров расплывались, щиты на немногих защищенных вздрагивали от внешнего давления, а передвижение сквозь Бездну больше не ощущалось привычным полетом – теперь это было почти неконтролируемое падение…

Почти.

След кадари воспринимался как пространство, измененное чуждостью, – и только это и осталось привычным. Это, и еще вплетенный в след похитителей отзвук магии Риэль. Все остальное… Бездной будто овладело безумие…

Осколок мира, крепость клана ар-Гор, куда привел Мервина след, оказался окружен молочно–белой стеной, постоянно пульсирующей, – словно обесцвеченное и вывернутое наизнанку сердце. И ни сам Мервин, ни одна из Нитей стихий не могли пройти сквозь эту стену. А вот Темная магия таирта могла…

Глава 7

Кто я?

Все кружилось, цветные пятна беспорядочно мельтешили, менялись местами, переливались из одного в другое.

Что я такое?

Эмоции, названия которых я не знала, накатывали волнами, не давая вспомнить и осознать хоть что–нибудь.

Зачем я?

Для чего я существую?

Постепенно возвращались ощущения тела, моего тела… У меня были руки и ноги, и сердце, которое гнало по жилам горячую кровь, и глаза, которые видели… Я вновь воспринимала звуки, тепло и холод, мягкость и жесткость, гнев и смятение.

Я… Но что значит – «я»?

Что значит – быть собой?

Я помнила обрывки образов, цветные картинки, несвязанные друг с другом слова. Я пыталась и не могла составить из этих обрывков целое. Мое тело… Сейчас оно подчинялось мне, но отчего–то казалось, будто совсем недавно было иначе. И еще – я чувствовала себя словно бы тоже составленной из кусочков, плохо подогнанных друг к другу.

Быть собой, быть целой…

Что это значит – быть целой?

Медленно поднявшись, я посмотрела по сторонам, стараясь понять и осмыслить. Пространство, ограниченное стенами и выпуклым потолком, заполненное… – медленно, словно нехотя, из памяти выплыло слово «кадари». Пространство вокруг меня заполняли кадари. Они были разумными, как и я, но они мне – не нравились?

Возникло ощущение неприятия, очередной обрывок эмоции.

Все кадари вповалку лежали на каменном полу: кто–то свернулся калачиком, закрывая голову руками, кто–то вытянулся во весь рост и бормотал себе под нос литанию непонятных звуков.

Я снова огляделась, но никто из лежащих не обратил на меня внимания, не сделал попытки помочь или помешать моим движениям. Им не было до меня никакого дела. И я пошла, безо всякой цели, аккуратно обходя или переступая через тела. Возможно, если я выйду отсюда, то найду что–то важное и нужное, и обрету целостность? Тогда я стану собой… Тогда мне будет хорошо и радостно…

Выход обнаружился внезапно – просто стена впереди оказалась иллюзией – и вывел меня в узкий коридор, вырубленный в черном с желтыми прожилками камне. По пути мне то и дело попадались разные вещи; иногда они имели имя, иногда нет. Например, длинная узкая блестящая полоса, которую сжимал в ладони очередной лежащий на полу кадари, – название томилось у меня на кончике языка, но я не помнила. Не могла вспомнить точно так же, как название прозрачной стены, в которую неожиданно уткнулась.

Потом, резко, пришло ощущение срочности, необходимости спешить. И я побежала.

Переход, еще один, и еще… Мои ноги почти не касались пола, стремительный бег казался полетом, чувствовался, как полет. Словно бы у меня выросли крылья. Вот впереди возникла стена, в этот раз сплошная, без иллюзий. Но я знала – мне нужно было туда, за нее.

Я прижала ладони к камню, прижалась лицом. Почувствовала внешний холод, проморозивший стену насквозь, потянулась к нему… И вот – мое тело провалилось в камень. Шаг, бесконечный в вязкой каменной материи, еще один – и я уже в объятиях холода, уже вовне.

Воздух здесь потерял прозрачность, стал белым и жестким, заклубился вокруг. А еще я ощутила направленное на меня раздражение. Или это был гнев? Понятия эмоций путались, не давая определить, но в любом случае мне здесь были не рады.

Однако необходимость спешить осталась, и я вновь побежала – вперед, сквозь белый и колючий воздух, сквозь холод и чужое недовольство. И, на бегу, упала в переливающийся разноцветный проем, из ниоткуда возникший в окружающей белизне…

– Риэль! – воскликнул знакомо–незнакомый мужской голос, и я повернулась на звук. Сперва вокруг было темно, но стоило мне осознать это, и я поняла: если захочу, то смогу видеть.

Я хотела.

Разумный. Не кадари, хотя с первого взгляда он и казался похожим на них, такой же белокожий и черноволосый. Я знала его. Я была уверена в этом. Я сделала по направлению к нему шаг, другой, а потом неожиданно для себя перешла на бег. Обхватила его руками, крепко.

После внешнего холода его тело казалось приятно теплым, но эта мысль пронеслась и исчезла, вытесненная другой: рядом с ним я чувствовала себя цельней! Собранные как попало кусочки моего «Я» начали тесниться, занимая правильные места. Но до чего же медленно это происходило, мучительно медленно, а я так хотела скорее стать собой!

– Жива, – прошептал мужчина, обнимая меня в ответ. – Я так боялся, что не успею! Райша, малышка…

Я улыбнулась в ответ на его явную радость от нашей встречи и задала первый пришедший в голову вопрос:

– Райша – это мое имя?

Наверное, вопрос был неуместен: мужчина вздрогнул, крепко сжал мои плечи и отодвинул от себя, вглядываясь в глаза. Мы больше не обнимали друг друга, и кусочки моей личности, так и не успевшие занять правильные места, затрепетали в пределах сути. Более того, процесс разрушения начался заново. И я чувствовала: времени для восстановления осталось совсем не много.

– Что с тобой случилось, Риэль? Что они успели сделать?

Я не знала, кто эти «они», о которых говорил мужчина, не знала, что «они» делали и насколько в этом преуспели. Но нечто внутри меня подсказало: сейчас это было не важно. Важна была лишь моя суть. И этот разумный рядом – именно он мог помочь мне стать собой.

Я посмотрела ему в глаза – обсидианово–черные, полные тревоги, – и успокаивающе улыбнулась. С ним я становилась целой…

Я осторожно сняла его руки со своих плеч – мужчина не протестовал, лишь внимательно наблюдал за каждым моим движением. Потом я поднялась на цыпочки, притянула его к себе и коснулась губами его губ. Приятно…

Еще одна из расколотых частей меня вернулось, и у этой части было его имя:

– Мервин, – шепнула я на выдохе. – Теперь я помню: ты мой эль–эро, моя разделенная душа.

Мужчина застыл и больше не пытался отодвинуться. Я вновь поцеловала его, и каждое биение наших сердец – таких близких друг к другу – приносило мне все новые воспоминания.

– Райша, – не выдержал он. – Что с тобой происходит?

– Пытаюсь вновь стать собой, – ответила я искренне, – собрать себя из кусочков. Я словно разбитая мозаика, Мервин. Мне… – я сглотнула, ища нужные слова, – мне больно быть.

– Значит, они успели начать жертвоприношение, – произнес он, и за внешним спокойствием слов я ощутила холодный, наполненный ненавистью гнев – на «них». На… кадари? Мысль эта споткнулась об одно из моих первых воспоминаний – о лежащих вокруг, словно погруженных в транс, разумных.

– Кого они призвали? – спросил Мервин напряженно.

Я сдвинула брови, пытаясь найти нужное среди теснящихся воспоминаний. Вот оно, совсем рядом:

– Я помню руны Хаоса!

– Хаос, – повторил Мервин таким тоном, словно я только что призналась в своей неизбежной кончине. – Хаос никогда не отпускает своих жертв.

– Наверное, – мне не хотелось думать ни о Хаосе, ни о чем другом. Только об этом мужчине рядом. Но Мервину был важен ответ, и я добавила: – Кажется, что меня совсем скоро не будет.

Взгляд Мервина потемнел, и я сказала:

– Когда ты рядом, мне лучше. Я вспоминаю. Мне легче осознавать себя.

– Твой эль–эро, так? – кончики его губ приподнялись в грустной усмешке, подразумевая что–то, прежде мне известное. Но сейчас я не знала и потому просто вновь поцеловала его.

По песчинке, по крупице – возвращалась память. Воспоминания, – горькие и сладкие, страшные и веселые, – они кружились вокруг меня в хороводе, соглашаясь вернуться лишь в обмен – на поцелуй, на прикосновение, на вздох. Они возвращались, а я становилась собой. И в мире, во всей вселенной было только двое. Только Мервин и я. Я и Мервин.

В его глазах я видела и грусть, и радость, и нежность. И страх. Словно бы он знал то, что мне пока оставалось недоступно. Но это было неважно. Мы были вместе, и только это имело значение.

По–настоящему вместе…

Глава 8

Мир менялся. С каждым вздохом, с каждым сбежавшим мгновением мир переставал быть прежним. А вместе с ним изменялись и пути, ведущие нас в будущее…

Я не знала, снились ли мне в ту ночь сны – и была ли та ночь действительно ночью… Но едва проснувшись, еще не открыв глаза, я почувствовала, как кипит во мне энергия, как магия струится в моем эррэ. Моей первой мыслью было, что жизнь прекрасна, а каждый ее миг – бесценный дар.

И хотя подобное счастливое пробуждение случалось у меня нечасто, но увидеть над собой, едва открыв глаза, радужный купол, преломляющий лучи всех оттенков, мне и вовсе никогда не доводилось. Какое–то время я просто смотрела наверх, бездумно улыбаясь, любуясь игрой красок. Память молчала, не желая ничего подсказывать.

Я повернулась, одновременно проводя ладонью по меху одеяла, и замерла. Рядом лежал мужчина. Спутанные черные волосы упали на лицо, скрывая черты, но одна его рука обнимала меня поверх одеяла. Я потянулась к нему, откинула волосы, вглядываясь в лицо. Я знала его? Да, кажется, я знала его…

Мужчина открыл глаза и чуть улыбнулся:

– Доброе утро, Райша.

Имя.

Это было мое имя.

Мое детское имя, немногие его помнили.

Наверное, он был последним.

Мервин…

– И тебе… доброе…

Я вспомнила все. Теперь – все. И то, как мы оказались здесь, в этом странном месте, в одной постели… Покраснев, я натянула на себя сползшее одеяло, хотя смысла в этом жесте было немного. Мысли скакали галопом. Мервин молчал, лишь чуть улыбался, и оттого я неожиданно для себя самой начала злиться. Воспользовался ситуацией, ага… Или это я воспользовалась? При том, что не соображала, что делаю, а он все прекрасно понимал?

Так, но что с моей потерей памяти? Каким образом наша близость помогла мне восстановиться? Я замерла, прислушиваясь к себе. Внутри, в сути моей магии, что–то в очередной раз поменялось.

Закутавшись в меховое одеяло, как в королевскую мантию, я отважно ступила на ледяной пол. Ледяной в прямом смысле – полупрозрачное покрытие было создано из сухого льда, неприятно леденящего ступни, но не таящего от тепла. Внизу, под полом, виднелось движение теней – других обитателей этого странного места.

Мервин против моего начинания не возражал: остался сидеть на ложе, ничуть не стесняясь собственной наготы, и наблюдал за мной. Ну да, сумасбродная принцесса требовала постоянного пригляда, а вот то, что я тут разрывалась между желанием откровенно его разглядывать и глупым стеснением, значения не имело!

Сделав широкий круг по комнате (ее белоснежные стены покрывал постоянно меняющийся узор из синих и голубых бликов, но ни окон, ни двери я не увидела) я вернулась к кровати. Единственный предмет мебели занимал немало места, и от него отчетливо несло магией. Значит, сотворенная вещь, как, кстати, и меховое одеяло.

Я присела на край кровати, с той же стороны, где устроился Мервин.

– Значит, решено, – сказала твердо.

– Что? – он приподнял брови – вот уж воплощение невинности. Я ответила ему прямым взглядом. И я вовсе не покраснела при этом… ну разве что самую малость, которая не считается.

– Мы поженимся, как только вернемся в свой мир, – уточнила я.

Улыбка с лица Мервина пропала, теперь он выглядел предельно серьезным.

– Ты так решила?

– Да.

По нашим обычаям не было ничего зазорного в том, что девушка предлагала супружеские узы первая – вот только кавалер мог и не согласиться.

Мервин медленно покачал головой, а потом одной фразой вернул меня в реальность, которую я почти позабыла:

– Риэль, ты понимаешь, что от наших желаний ничего не зависит? Решение примет Дракон.

– Но, – попыталась я возразить, – но ведь на самом деле это удобно. Если ты станешь моим мужем, то получишь законные права на королевство.

– Именно, – Мервин кивнул, – королевство. А ты уверена, что Карос хочет его восстановить? Разве для этого он разбивал его на дюжину провинций и делил между наместниками?

– Но он же не собирается присоединить нас к своим владениям? – я растерялась.

Таирт усмехнулся:

– Будь уверена – нет. Он просто отдаст нашу страну Островной Империи, под власть твоего дяди. Бывшее королевство Шоралл станет новой имперской провинцией. Или несколькими провинциями.

– Но, но… но это ведь невозможно! – с языка у меня рвались десятки возражений. Я знала, что мой народ никогда не примет подобной кабалы. И Мервин тоже не мог этого не знать.

– Риэль, как ты думаешь, зачем на самом деле приезжал твой кузен? – спросил он мягко. – Зачем на этом приеме была ты?

Я молча покачала головой. Я уже, кажется, поняла, но не хотела думать об этом.

– Это будет династический брак, мирное присоединение земель. Это не будет кабалой. Мы получим равные права с прочими гражданами империи, а империя позаботится, чтобы никто из эль–туань не смел и подумать о нападении на мир Дракона. Всего через несколько поколений мы будем ходить в их храмы, верить всему, что говорят их жрецы, и молиться о прощении преступлений наших предков.

– Это его план? – спросила я тихо.

– Да.

– И ты согласишься? Ты отдашь меня? – я смотрела Мервину в глаза. Сейчас он не пытался отвести взгляд или спрятаться за привычной холодной маской.

– Мое согласие Дракону не требуется.

– Ты же мой эль–эро, моя половина! – весь этот разговор о высокой политике походил на бред. Альянс с империей, я в роли будущей императрицы – чтобы подсластить моим бывшим подданным горькую пилюлю оккупации.

Нет!

– Давай сбежим! – я вскочила на ноги. Сбежать прямо сейчас! Найти свободный тихий мир, где мы будем вместе! А дорогой дядюшка с кузеном пусть забирают себе королевство!

Мервин качал головой.

– Риэль, я принадлежу Дракону.

– Что?!! – я не понимала.

– Я дал клятву служения. Ты никогда не задавалась вопросом, отчего Карос, при всей его паранойе, мне доверяет? Мне, чужаку, рожденному и воспитанному во враждебном мире?

– Но ты же… ты же полукровка? И ты помог ему, – я действительно не задумывалась об этом, все и так казалось ясно.

– Риэль, крови двусущных во мне капля, все остальное принадлежит эль–туань. Как ты думаешь, что, с точки зрения Дракона, перевешивает? А помощь с Барьером – он действительно мог обойтись без меня, потратил бы чуть больше сил и времени. Клятва была его условием.

– Но зачем? Ты так хотел стать наместником?

– О да, – губы Мервина скривились в невеселой усмешке. – Всегда мечтал, чтобы моя страна меня ненавидела, сородичи проклинали.

Я смотрела на него, чувствуя, что еще немного, и прежде разрозненные кусочки мозаики сложатся в истинную картину.

– Тогда ради чего? – спросила я почти шепотом.

– Чтобы сохранить тебе жизнь, – ответил он так же тихо. – Дракон долго не хотел соглашаться. В Сдвоенном Мире хорошо знают о вашей династии, твои предки слишком сильно там наследили. Карос желал уничтожить всех Шоралл, избежать той ошибки, которую допустил его предок тысячу лет назад, когда оставил в живых младшего принца. Но он пообещал мне, что до тех пор, пока ты ничем не угрожаешь ему, его семье и его миру, твоя жизнь будет в безопасности. Дело даже не в тебе самой, Риэль, дело в твоей крови, в магическом наследии, в том, кем могут стать твои дети. Островная империя никогда не доставляла Сдвоенному Миру забот; если ты… если ты выйдешь замуж за принца, ваши наследники с рождения привыкнуть чтить Дракона. Не будет альянса с Адептами Хаоса, не будет грабительских походов за добычей и рабами. Но если твоим мужем стану я, наши дети будут Шоралл, потому что кровь и магия твоей династии сильнее крови ан-Тоэль.

– Но мы можем быть вместе и жить в империи! Мы будем ходить в их храмы, будем чтить Властелина так, как привыкли они! Наши дети никогда не станут угрожать Сдвоенному миру. Мервин, неужели это невозможно? Пусть он ненавидит меня, но к тебе Дракон относится хорошо.

Таирт молчал.

– Или мы можем уйти в другой мир, так далеко, как получиться. Оттуда мы никому не будем угрозой.

– Я попробую уговорить его, – наконец произнес Мервин, но уверенности в его голосе не было. Потом выражение его лица изменилось.

– Риэль, как получилось, что ты выжила во время жертвоприношения? Хаос не отпускает своих жертв.

Я недовольно поморщилась, понимая, что настало время расспросов.

– В этот раз отпустил – и хватит об этом!

Мервин сжал мое лицо в ладонях, разворачивая к себе:

– Ты призвала Ее?

– Кого? – притворяться было глупо, но я пыталась.

– Духа Бездны.

– Да! А что мне еще оставалось? – я вздохнула. – Но Она не пришла.

– Так ли?

– Она не пришла! – я вырвалась из его рук. – Ты же видишь: я – это я, а не кто–то другой.

– Тогда как ты спаслась? – Мервин был неумолим.

– Не знаю! Представления не имею! Хватит меня мучить!

Он покачал головой, едва ли поверив, но больше не говорил об этом…

Спустя несколько часов мы стояли у внешних врат, в одеждах таких же белых, как и у местных жителей.

Я смотрела на них украдкой, не желая привлекать к себе излишнего внимания; любовалась их ледяной красотой. Именно сюда, к Потерянным Братьям (со времен знакомства с Духом я не могла называть их иначе) перенес нас Мервин после того, как я пробила внешние границы мира кадари.

– Скоро будем дома, – Мервин сжал мою ладонь. Он был серьезен, даже мрачен: должно быть, мысленно репетировал, что и как будет объяснять Каросу Дакаанту. По его обмолвкам я поняла, что Дракон не успел одобрить порыв Мервина по моему спасению.

Перед нашим уходом Потерянные Братья подтвердили – Духа Бездны во мне нет. Я была рада этому. По крайней мере, я убеждала себя, что рада этому. Пока получалось не очень, но, возможно, однажды я действительно в это поверю…

Глава 9

Дом. Мой родной мир. Мое второе возвращение. В первый раз я едва не стала воплощением для Духа Бездны, во второй – жертвой Богам Хаоса, сущностям куда более неприятным.

Стоило задуматься об этом, как я почувствовала себя плюшевой игрушкой, которую, словно капризные дети, перетягивали друг у друга могущественные бессмертные существа. Интересно, скоро ли явится строгий родитель и решит по справедливости? Впрочем, нет, после знакомства с детишками я предпочла бы не встречать суть, которая еще более непредсказуема и страшна…

Дракон появился в покоях Мервина едва ли через минуту после нашего прибытия. Посмотрел на меня пронзительным взглядом, нахмурил брови, но ни о чем не спросил. И как это я забыла: вот еще один, для кого я даже не игрушка, а просто ходячая проблема.

Забрав Мервина, Карос ушел, а я осталась одна; не зная, чем заняться, нарезала по комнате круги, ощущая себя на редкость бесполезным существом.

Дракон действительно не нуждался в том, чтобы задавать мне вопросы. Спустя несколько часов бывшая принцесса оказалась призвана пред его светлые очи единственно затем, чтобы выслушать принятое господином решение и послушно склонить голову.

И вот я стояла перед ним в центре малой приемной, сжав руки в замок, чтобы не дать им дрожать. Карос сидел на простом стуле, но поведение его слишком напоминало отцовское во время королевских приемов. Аудиенция для впавшей в немилость подданной.

– От вас одни неприятности, принцесса, – сказал Дракон резко. – Впрочем, это предполагалось с самого начала.

Я молчала – это лучшее, что я могла сейчас сделать. Молчала и всем своим видом выражала раскаяние – правда, я еще не знала, в чем.

– Мало мне было одной Шоралл, так теперь вы осчастливите нас пополнением, – добавил Карос, скривив губы. Вздрогнув, я испуганно вскинула голову. Он что, серьезно?

Но ведь…

Я же не…

…так вот что за изменение я ощутила в своей магии этим утром…

Я прижала ладони к моментально запылавшим щекам. Одно простейшее заклятие, всего одна фраза – перед этим – и никаких неожиданностей бы не было. А я ее не сказала. И Мервина винить было глупо – это ведь женская магия, мужчинам она неподвластна.

– Умно с вашей стороны, принцесса, – продолжил Карос ледяным тоном. – Отличное подкрепление скромной просьбы моего верного наместника.

Я сглотнула. Вся моя прежняя храбрость куда–то пропала. Когда мы были у Потерянных Братьев, казалось, что ради своей любви я готова выстоять любой гнев Дракона, любую угрозу. Но сейчас я могла только молча смотреть в пол, а мои руки против воли судорожно теребили кружево платья.

– Мервин ведь рассказал вам, принцесса, о планах на присоединение вашего королевства к империи? – после паузы продолжил Карос.

– Да, – собственный голос показался мне не громче писка мыши.

– Династический брак – это единственный способ слияния, который бывшие подданные вашего отца могли бы принять. Но из–за вашего каприза, принцесса, гражданская война будет полыхать еще долго. Согласны взять на свою душу вину за смерть тысяч эль–туань?

Я молчала.

– Хотя о чем это я, – в голосе Дракона прозвучала издевка. – Какое дело дочери рода Шоралл до чужой смерти и страданий, если речь идет об ее счастье? Об исполнении ее желаний?

Я продолжала молчать, хотя нестерпимо хотелось сказать хоть что–то в свою защиту. Карос Дакаант тоже замолк, но я ощущала его тяжелый неприязненный взгляд.

– Ступайте, принцесса, – произнес он наконец. – Я решу, что с вами делать.

Я склонилась в поклоне, как делала дома, во время официальной аудиенции, и вернулась в свои покои.

* * *

Мервин не пришел ко мне ни в тот день, ни в последующие. Вместо него в конце недели заявился Тор.

– Ты прекрасно выглядишь, кузина, – принц был куртуазно вежлив.

– Уверен? – уточнила я. Всегда сомневалась, что темные круги под глазами и набухшие веки – результат нескольких бессонных ночей и частых слез – могли кого–то украсить.

– Вообще–то нет, – согласился мой честный кузен и, не спросив разрешения, уселся в кресло. – На самом деле, Риэль, ты выглядишь ужасно.

– Знаю, – я посмотрела в окно, где моросил привычный уже дождь. В его безостановочном ритме я чувствовала отголоски недавней волшбы, сильной и незнакомой. Карос Дакаант? Кадари? Тор или кто–то из его сопровождения? Можно было, конечно, и спросить, но гадать интереснее.

– Зачем ты пришел?

– Поговорить, объяснить, попрощаться, – Тор вздохнул. – Даже не знаю, жалеть ли, что у нас с тобой ничего не получилось.

– Не жалей, – я посмотрела на кузена. – Я точно знаю, что сделала бы тебя несчастным.

– Но почему Мервин? – полюбопытствовал Тор, ничуть не удивленный моим заявлением. – Почему он?

– Не знаю, – ответила я честно. – Судьба, наверное.

– Судьба?

– Он мой эль–эро.

Тор вздрогнул, потом покачал головой.

– Дракон не сказал мне об этом.

Я пожала плечами:

– Он может не знать, или, как Мервин, считать это глупостью.

– Шутишь? – Тор удивленно вскинулся. – Мервин не желает признавать тебя своей эль–эро?

– Сказки жрецов… – повторила я слова таирта.

– Как у вас все запущено. – Тор покачал головой. Я тихо засмеялась. И впрямь, как все запущено…

– Ты знаешь, где он?

Кузен кивнул:

– Дракон его отослал с каким–то поручением.

На мой вопросительный взгляд он виновато развел руками:

– Куда – не знаю, и зачем – тоже не знаю. Но можешь рискнуть и спросить у Самого.

Да, наверное, я могла бы. Но стоило ли лишний раз напоминать Дракону о себе?

– Я подожду, – сказала я тихо. – Все равно мне больше нечем заняться.

Тор кивнул, сделал движение, словно собирался встать, но остался в кресле:

– Если Дакаант разрешит… если ты захочешь… и я, и отец будем рады видеть тебя у нас дома. Одну или с Мервином, как пожелаешь.

– Спасибо, Тор.

Он смотрел на меня, кусая губы:

– Я не посмею пойти против Дракона, сестренка, но, если смогу, то постараюсь помочь.

Я протянула руку и благодарно сжала его ладонь.

* * *

Время тянулось так медленно, что казалось, будто один день состоит из тысячи. Я ждала. Тор вернулся к себе. Никто мне ничего не объяснял, но из обмолвок эль–туань вокруг – а мне разрешалось ходить по замку – я понимала, что идет подготовка к войне.

Прошло еще десять дней.

А потом вернулся Мервин. Зашел ко мне, без слов обнял и стоял так, зарывшись лицом мне в волосы.

– Я боялся за тебя, малышка, – сказал наконец.

Я улыбнулась.

– Я тоже боялась, – я боялась за нас обоих. Даже нет, уже за нас троих. – Что теперь будет?

– Война. – Мервин отстранился, осторожно провел ладонью по моему лицу. – Уже очень скоро. Кадари почти закончили Ветвь Бъелльхелла.

– Что это такое? – я никогда не слышала о подобном.

– Это соединенная сила всех открытых ими Врат, ведущих в наш мир. Только щиты Дракона способный отразить Ветвь Бъелльхелла, но он не успевает их достроить. – Мервин на мгновение отвел взгляд, и я сжалась, понимая, что таирт готовился сказать что–то, что мне не понравится.

– Я попросил Кароса отправить тебя в Сдвоенный мир.

– Что?!! – я оттолкнула его, чувствуя себя преданной.

– Только там ты будешь в безопасности, – Мервин смотрел почти умоляюще, пытаясь заставить меня понять. – Райша, они похитили тебя однажды, могут сделать это и во второй раз.

– Да зачем им!

– Затем же, зачем потребовалась и в первый. А сейчас… Они пообещали тебя своим богам, но жертвоприношение не состоялось… Последняя из рода Шоралл, твоя смерть одновременно высвободит бездну энергии и даст им благоволение Хаоса. Ты думаешь, они отступятся?

– Но если они могут украсть меня отсюда, то сумеют и из Сдвоенного мира, – я была уверена, что нашла брешь в его логике, но Мервин покачал головой.

– Нет, для кадари Сдвоенный мир закрыт. Последнее время он закрыт для всех чужаков как на вход, так и на выход, и только Дракон может открыть Врата.

– Я не хочу, – я отвернулась от таирта. – Здесь мой дом, моя родина. Я не хочу прятаться в какой–то норе, как…

– Риэль, не упрямься, прошу тебя, – сказал Мервин устало. – Мне будет легче, если ты окажешься в безопасности. Пожалуйста, хотя бы ради ребенка.

Несколько секунд я молчала.

– Это Карос сказал про ребенка?

– Да. Ты… ты не жалеешь? Не жалеешь, что так все получилось?

Я подняла взгляд. Мервин смотрел на меня… впервые на его лице не было ни одной из тех масок, за которыми мой эль–эро прятался столько лет. Он стал таким, какой есть, настоящим. Моложе, искреннее, уязвимее…

– Любишь меня? – спросила я тихо.

– Люблю, – ответил он.

– Значит, не жалею. Ни о чем не жалею.