Текст книги "Попала!. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Валерия Чернованова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 38 страниц)

Унося прочь меня.

Страх никуда не исчез, но притупился под накатившей злостью. Такой сильной и жгучей, что я, не теряя ни секунды, от души укусила наглого похитителя за руку. Прошипев что‑то нечленораздельное, он отнял пальцы от моего лица, и я завопила так громко, как могла:

– Пусти! Пусти сейчас же! Ты совсем рехнулся?! Так подставляться и подставлять Арайну! Ты… м‑м‑м…

Рот мне снова зажали. За это я со всей силы ударила накаи каблуком. Судя по глухому рычанию, попала в яблочко, ну то есть в коленную чашечку. И чтобы мерзавцу совсем уж «хорошо» стало, впечатала локоть ему в ребра. Один раз, другой… Судя по ощущениям, долбила камень, но крылатого проняло.

– Шарх… ша‑а‑ас‑с‑с… фор‑р‑р… – прошипел он какую‑то абракадабру, за что снова получил и каблуком, и локтем.

Идиот.

Мои старания увенчались успехом, хоть и весьма сомнительным. Дикий выпустил меня из своих пылких объятий, и… я полетела прямо в зеленый лабиринт, с высоты, на которой мы сражались, отлично просматривающийся. Крик застрял в горле вместе с ворвавшимся в меня воздухом. Всего пара мгновений стремительного полета, а кажется, будто, пока летела, миновала вечность. Зажмурилась, прощаясь с жизнью, но крылатый успел схватить меня раньше, чем мое тело повстречалось с острой крошкой гравия.

Без лишних нежностей и церемоний швырнул на землю, к аккуратно подстриженным кустарникам, образовывавшим ровную зеленую стену. Колючие ветви царапнули кожу, но боли я не почувствовала. Да и злость схлынула так же внезапно, как и появилась, стоило взгляду сфокусироваться на Диком. Остался лишь страх и отчаянное желание убежать. В желтых, как будто волчьих глазах этого существа таилось безумие и ярость. Вот только он был опаснее и сильнее целой волчьей стаи.

Один удар сердца, другой, и накаи, оскалившись, двинулся на меня. Попыталась подняться – лодыжку прострелило болью. Видимо, приземление было не таким уж удачным, да и как тут говорить об удаче, когда на тебя надвигается центнер безумной ярости.

Вжавшись в кусты, тщетно пытаясь отползти, я заговорила, захлебываясь словами:

– Не знаю, что на тебя нашло, но прошу, успокойся! Я ведь друг и никогда не желала вам зла. Если сейчас сделаешь мне больно, погубишь и себя, и своих собратьев. Пожалуйста… Одумайся! Ай!

Он грубо схватил меня за локоть, с такой силой, что думала, раздробит все кости. Протащил по земле до того места, где насыпная дорога резко вихляла влево, и был вынужден остановиться – я вцепилась в ветки мертвой хваткой, поклявшись ни за что не расставаться с чертовыми кустами.

– Перестань! Ты все разрушишь! Сожжешь между Средиземьем и людьми последние мосты!

Хищник обернулся, разжал пальцы, отпуская, но лишь на долю секунды. Я даже вздохнуть не успела, когда он повалил меня на землю и начал рвать на мне одежду.

– Нет! Помо…

Меня снова заткнули, на этот раз запечатав губы омерзительным поцелуем. Острые наросты, венчавшие крылья чудовища, вонзились в гравий, лишь чудом не оставив на моем лице шрамы.

– По…

Схватив за горло, чтобы больше не звала на помощь, Дикий стал шарить по моему телу свободной рукой, превращая платье в лохмотья. Брыкаться и вырываться, когда к земле тебя прижимает махина из мышц, воздуха в легких почти не осталось, а мир вокруг прячется за кожистым коконом крыльев, было непросто, почти невозможно. И тем не менее я сопротивлялась, из последних сил, отчаянно, чувствуя, как сознание начинает гаснуть, и я проваливаюсь в вязкую, тошнотворную тьму.

Еще немного, и окончательно в нее соскользну, утону. Но может, и к лучшему. Не почувствую того, что будет дальше. Не узнаю…

Мысль оборвалась, когда накаи, выгнувшись дугой, зарычал раненым, разъяренным зверем. Его действительно ранили, хоть и поняла я это не сразу. Не сразу в мое уже почти угасшее сознание проник голос Ярого:

– Даниэла, беги!

Накаи не потребовалось и секунды, чтобы оказаться с князем лицом к лицу. Заметила блеснувшее в лучах заходящего солнца лезвие, обагренное кровью. Темной, почти черной. Велебор крепко сжимал рукоять кинжала, готовый снова атаковать или, скорее, защищаться. Пусть Дикий и был ранен, но вряд ли посланник сумеет с ним справиться. Безумная ярость придавала силы крылатому, как и злость, и досада, что не успел закончить начатое.

– Беги! – повторил Ярый.

И я побежала. Вернее, похромала, неуклюже припадая на одну ногу. Сейчас и от меня тоже зависело, чем закончится схватка. Если успею позвать на помощь, если стража где‑то рядом…

Боги, пусть так и будет! Обернувшись, увидела, как Дикий бросился на посланника, и поспешила так быстро, как могла, выталкивая из себя хриплые крики:

– Помогите! Помогите!

Благо в лабиринте я неплохо ориентировалась и быстро отыскала выход.

– На помощь! Сюда!

Сложно описать, какое облегчение испытала, когда заметила бросившихся мне навстречу стражников. Один из них подхватил меня, легко подняв над землей, а двое других понеслись в лабиринт.

– Спасите посланника! Скорее… Пожалуйста!

Заверив солдата, что я в порядке, попросила его не со мной нянчиться, а бежать за подмогой. И лекарем. Кому‑то из этих двоих он точно понадобится. Главное, чтобы не пришлось вызывать гробовщика.

Почувствовав, что меня больше не держат, без сил скользнула на землю и замерла, прислушиваясь. Изгибавшийся сложным узором кустарник поглощал крики и звуки борьбы, я почти ничего не слышала, а видела лишь обагренное закатом небо. Пугающе красное, словно забрызганное кровью Ярого.

Не знаю, откуда взялась эта бредовая ассоциация. Я тогда плохо соображала, мало что понимала и почти никак не отреагировала, когда в небо взметнулась темная тень. Раскрыв крылья, накаи исчез за багровыми облаками, и в королевском парке воцарилась пугающая тишина.

Вскоре лабиринт заполнился военными. Несмотря на все мои возражения и настойчивое желание задержаться, один из солдат взял меня на руки и понес во дворец, заверив, что там обо мне позаботятся младшие лекари. Мэтру Вруктилсу было велено заняться Ярым.

– Погодите уносить! Я должна знать, что стало с князем! – упрямо рвалась я обратно, но, как назло, на мое упрямство никто не обращал внимания. – Скажите хотя бы, он жив?

Про здоров, думаю, можно не спрашивать, и так все ясно.

– Он в надежных руках, – типа успокоил меня солдат, безжалостно приговорив к смерти еще несколько тысяч моих нервных клеток.

В общем, парень попался немногословный, поэтому я, не теряя времени, отрядила Лео добывать сведения. Иви и Лиа, уже успевшие вернуться из местного лазарета, при виде меня в разодранном платье, да еще и повисшую на руках у военного безвольной тряпкой, собирались удариться в панику, но я запретила им разводить сырость.

Дождавшись, когда солдат выйдет, велела:

– И вы тоже отправляйтесь на разведку.

– Но кто позаботится о вас? – заикнулись было малышки.

– Сейчас сюда примчится Рута, а с ней и целители, так что со мной будет кому возиться. А вы выясните, что стало с охраной принцессы, вернулась ли она, что говорят советники… В общем, жду подробнейший отчет. Да поскорее!

Пусть влияние рабской метки ослабло, но годы служения людям быстро не сотрутся из памяти. Стоило добавить в голос строгих ноток, как феи встали в стойку. Заверив, что все обо всех узнают и мне доложат, маленькими торпедами понеслись прочь из комнаты.

Следующие полчаса вокруг меня суетились лекари и Рута носилась по спальне, выполняя их указания. На лодыжку нанесли дурно пахнущую, но, по словам целителей, чудодейственную мазь, которая должна была в считаные часы поставить меня на ноги. Обработали также ссадины и синяки, которых от «нежных объятий» накаи на теле оказалось немало. Успокоительным напоили, чуть ли не силой.

Собирались для полного набора влить еще и снотворное (наверное, чтобы до утра больше никого не дергала), но тут уж я взбунтовалась и сказала, что на сегодня хватит целебных снадобий. Тут черт знает что творится, а они думают, я буду безмятежно дрыхнуть? Не‑е‑ет, пока не станет ясно, что с Ярым и как теперь сложатся отношения с накаи, об отдыхе не может быть и речи.

Вскоре после ухода лекарей вернулся Лео, а следом за ним прилетели и феи.

– Не буду вас обнадеживать, князь совсем плох, – тихо проговорил накшерр. – Накаи укусил его, и теперь одним богам известно, что окажется сильнее: тело посла или яд. С ним сейчас его чародейки. Выгнали всех, не подпускают к его светлости даже лекарей.

Демоны!

Помню, как Редфриту после укуса было плохо, и, если бы не наша связь, неизвестно, чем бы закончилось для него столкновение с Дикими. Жаль, у Ярого нет родственной души, а если даже и есть, я понятия не имею, где ее искать.

– Но накаи, они ведь могут дать противоядие? – Сев на постели, решительно сбросила одеяло. – Нужно с ними поговорить! Попросить о помощи, ведь это из‑за одного из них князь едва не погиб!

А может, у него все еще впереди.

– Их взяли под стражу, – со слезами на глазах сказала Иви. – Нападавшего ищут, а принцесса так пока и не вернулась. Говорят, она с его величеством. Ужас! – Малышка судорожно вздохнула. – Когда король узнает, что на вас напали…

– Ее тоже не пощадят, – убито закончила Лиа.

– Он ведь поклялся не трогать посланников, – ухватилась я за зыбкое обещание его величества.

– Клятва теряет силу, если накаи кому‑нибудь навредят, – озвучил Лео то, что и так было очевидно. – От действий накаи пострадали двое: женщина, которую он любит, и посол королевства, союзом с которым очень дорожит.

– Он их казнит, – прошептала я, испытывая стойкое желание вернуться в кровать.

В одно мгновение из меня будто выжали всю энергию, погасла надежда, опустились руки. А ведь я до последнего верила, что для людей и чудных народов началась новая эра. Все станет по‑другому. Лучше.

Но из‑за чертового нападения…

«Женщина, которую он любит», – эхом прозвучали в сознании слова накшерра.

А ведь Редфрит и правда что‑то ко мне испытывает. Не уверена, что любовь, но я ему точно небезразлична. А значит…

Содрав повязку, я поднялась. Лодыжка все еще ныла, но не настолько, чтобы удержать меня в кровати.

– Лео, сможешь уговорить лакея Редфрита провести меня в его покои? Я должна быть первой, кого он увидит, вернувшись.

– Попробую. – Лягушонок одернул полы камзола и подбоченился, словно готовился к бою.

Удовлетворенно кивнув, я повернулась к своим палочкам‑выручалочкам:

– Иви, Лиа, мне нужна будет ваша помощь и… немного вашей эссенции. Сегодня для Редфрита я должна стать самой желанной и притягательной. Такой женщиной, которой не отказывают.

Феи переглянулись, и на их лицах впервые за последнее время появились улыбки.

– Все сделаем, ваше величество! – выпалили они, позабыв, что никакое я уже давно не величество, и понеслись в ванную готовить меня к «очаровательным прихорашиваниям», как любили выражаться.

– Иди, Лео, все будет хорошо, – ободряюще улыбнулась накшерру. – Редфрит не тронет накаи, а вы станете свободны. Я ведь пообещала. Войдя в ванную, застала фей за очень необычным занятием. По крайней мере, мне ничего подобного раньше видеть не приходилось. Малышки сидели в позе лотоса, взявшись за руки, и с самыми одухотворенными лицами что‑то беззвучно шептали. Между ними на кушетке мягко поблескивал в отсветах пламени сосуд с маслом для тела. Жасминовым, моим любимым.

И Иви, и Лиу окутывала белесая дымка. Тонкой полупрозрачной нитью она тянулась к узкому горлышку синего стекла и, закручиваясь в воронку, смешивалась с маслом на дне флакона.

Так продолжалось минуту или, может, две, а потом я, забеспокоившись, осторожно кашлянула.

Феи открыли глаза.

– Все хорошо, не переживайте, – успокоила Лиа.

– Мы совсем не чувствуем слабости, – обнадежила Иви. Бодро расправив крылья (наверное, чтобы меня совесть не заела), с заговорщическим видом призналась: – Мы и сами можем отдавать эссенцию, без помощи магов, но никому об этом не рассказываем.

– Не хотим упрощать леди задачу. – Лиа хихикнула. – Запечатав пробкой флакон, над которым все еще тонкой струйкой вилось волшебное марево, полетела к ванне, поманив меня за собой. – Сначала ароматные купания, а потом уже душистые притирания.

Обычно в горячей воде я легко расслаблялась, но не в этот раз. Казалось, каждая мышца и каждый нерв натянуты до предела. Такое чувство, будто стою на краю обрыва. Один опрометчивый шаг, и сорвусь, улечу.

Отринув тревожные мысли, поставила перед собой задачу: нужно во что бы то ни стало убедить Редфрита, что я не пострадала. Я ведь действительно не пострадала. Пара царапин не считается. Ну а что касается Велебора… Уверена, Арайна ему поможет.

Главное, чтобы Редфрит не прибил ее раньше.

Искупавшись, нанесла на кожу масло с чудо‑эссенцией, не пропуская малейшего участка тела. Как известно, на войне все средства хороши. Значит, во‑первых, надо будет убедить Галеано, что с накаи что‑то произошло (он действительно вел себя странно, будто находился под действием дурмана), во‑вторых, приложить все усилия (любые), чтобы сердце короля смягчилось.

Чувствуя себя чуть ли не куртизанкой и убеждая, что делаю я это исключительно ради поддержания мира во всем мире, а дрожь по телу просто от тревоги, ничего такого, облачилась в легкую полупрозрачную сорочку. Набросив сверху парчовый пеньюар, позвала Лео.

– Уговорил своего коллегу?

Накшерр кивнул, и я облегченно выдохнула.

– Удачи, Даниэла.

– Удачи, – пожелали феи.

Остались в комнате сходить с ума от неизвестности, в то время как я беззвучной тенью выскользнула из спальни и последовала за лягушонком. Слуга Редфрита ждал нас неподалеку с подсвечником в руках. Внешне, как обычно, спокойный, даже немного апатичный. Такими выглядели все накшерры до единого.

– Сюда, госпожа, – почтительно сказал он и повел меня за собой.

Прежде чем нас заметили слонявшиеся без дела леди, мы заскочили в глубокую нишу. Аккуратно обошли угнездившуюся в ней вазу, после чего лягушонок на что‑то надавил в полумраке, и дальше уже перемещались тайными ходами.

– Как только Редфрит вернется, передай, что я его жду. Для важного разговора. Очень и очень срочного.

– Все передам, госпожа, – покорно кивнул слуга и посторонился, первой пропуская меня в спальню короля.

Я бросила по сторонам взгляд. Повсюду свечи, столик у окна предусмотрительно накрыт к ужину. На двоих. Это хорошо. Я не голодная, но путь к сердцу мужчины, которое мне непременно нужно сделать подобным пластилину, лежит в том числе и через желудок.

Постель оставим на крайний случай.

– Я пойду к воротам, чтобы быть первым, кто его встретит, – сказал накшерр и тихо добавил: – Надеюсь, у вас получится убедить его не делать поспешных выводов.

Лягушонок ушел. Мне же оставалось набраться терпения и ждать.

Пройдясь по спальне, наполненной мягким светом (в то время как за окном властвовал синий вечер), я опустилась на край кровати. Потерла место ушиба, который уже почти не ощущался, снова огляделась и… едва не захлебнулась застывшим на губах криком.

Мгновение назад все было в порядке, и вдруг мертвенный холод волной прокатился по коже. Сердце запнулось, защемило от боли, внезапно полоснувшей по ладони. Невидимая сила вспарывала кожу, но не это пугало. Не рана, проступившая на руке, не болезненные ощущения, а леденящее душу чувство, что с Редфритом что‑то произошло.

Глава 20

Путь до Мандоры предстоял неблизкий, но Редфрит надеялся вернуться в столицу к закату. Именно поэтому он покинул Хельвиву с первыми лучами, верхом, в сопровождении лишь небольшого отряда. Мчался без передышки, будто за ним кто‑то гнался. На самом деле ему просто хотелось как можно скорее добраться до города, известного своей достопримечательностью. Вот уже который век на склонах Мандоры, нерушимая и мрачная, возвышалась крепость Заблудших душ. В ней держали особо опасных заключенных. Были среди чудовищ в людском обличье и маги, и даже чародейка, совершившая самое страшное преступление из всех возможных. В погоне за могуществом она приносила в жертву младенцев.

Ужасающая правда открылась еще на заре правления Редфрита. Тогда родственники колдуньи, принадлежавшие к одному из самых влиятельных родов Треалеса, сумели надавить на молодого правителя. Добились вместо казни для сумасшедшей пожизненного заключения. Но сейчас…

Но сейчас ему уже нечего терять. Редфрит не верил, что Фантальм вернется к жизни, а значит, и за трон не стоит держаться. Не стоит переживать, что знать начнет бунтовать, когда одну из них, дворянку в демон знает каком поколении, превратят в приманку для Спящего.

Единственное, чего желал Галеано, – это исправить ошибку отца и матери. Усыпить духа и, возможно, пока еще будет оставаться королем, что‑то поменять в отношении накаи. Ну а дальше…

Возможно, получится начать сначала. Без власти, к которой так привык, без раболепного преклонения, которое его порой раздражало. Но зато… с Даниэлой.

Подумав о своей светлой девочке – так часто он называл ее в мыслях, порой даже этого не осознавая, – король невольно улыбнулся. Он и сам не заметил, как привязался к ней настолько, что теперь не представлял без нее жизни. Да и Даниэла, пусть и продолжала сопротивляться, но с каждым днем становилась к нему все ближе. Шаг навстречу, и еще один… Они продолжали сближаться, с интересом друг друга узнавая, и Редфрит с каким‑то мальчишеским восторгом представлял, как наконец сделает ее своей. Будет обладать этой женщиной ночами, любоваться ею по утрам, думать о ней целыми днями, а вечерами засыпать, заключив в свои объятия.

«Не отпустит», – твердо решил для себя монарх. И никому не отдаст. Если потребуется, надавит на Ярого, чтобы тот официально, при свидетелях, прекратил этот фарс с помолвкой.

Его светлая девочка будет только его.

На подъезде к Мандоре пришлось отвлечься от приятных мыслей. Приказав себе перестать витать в облаках, Редфрит сосредоточился на преступнице‑чародейке. Было решено не рисковать и не вести ее в Хельвиву, а провести ритуал прямо в крепости.

Для этого нужна была принцесса. Пока остальные крылатые работали бок о бок со столичными магами, Редфрит и Арайна устраивали «паломничества» в треалеские тюрьмы. Накаи была отличной наездницей, но сегодня почему‑то отказалась составить королю компанию, заявив, что долгой поездке верхом предпочитает стремительный полет.

– Так будет быстрее, – сухо объяснила она. – Я прилечу раньше тебя и все подготовлю. Главное, предупреди капитана крепости о моем появлении, чтобы меня ненароком не изрешетили стрелами.

Редфрит отчаянно надеялся, что сегодня все закончится, что тело чародейки, убийцы новорожденных, заинтересует духа. А если нет, они будут искать другой способ избавиться от заразы, поразившей их мир.

Он больше не мог продолжать приносить в жертву людей.

Капитан крепости, раболепно кланяясь, проводил его мрачными коридорами до входа в башню, где должен был состояться призыв. Карие глаза на одутловатом лице едва не светились от счастья, когда он говорил о заключенной номер шесть.

В крепости Заблудших душ имен не существовало, только цифры, которые присваивали безжалостным убийцам.

– После сегодняшнего все вздохнут с облегчением. Графиня… – Мужчина осекся и, стерев рукавом выступивший от волнения пот, с дрожью в голосе продолжил: – я хотел сказать, заключенная под номером шесть – страшная женщина. Опасная ведьма. Нам всем будет лучше, когда это исчадие тьмы покинет мир живых.

Было видно, капитан чародейку боялся. Да и на лицах сопровождавших их солдат, несмотря на попытки оставаться бесстрастными, читался страх.

– Она слишком могущественна.

– Это хорошо, что могущественна, – сосредоточенно кивнул Редфрит. – Именно это нам и нужно – сильный «сосуд».

Военный недоуменно моргнул, но уточнять, что имел в виду его величество, не решился. По винтовой лестнице они поднимались в молчании, и в башню, в которой уже все было готово для ритуала, вошли, не проронив ни звука. При виде начертанного на полу круга, края которого были испещрены незнакомыми знаками, капитан прошептал короткую молитву и поспешно ретировался к своим солдатам. Заклинание‑клетка, придуманное северными чародейками, удерживало одержимого, не позволяя тому вырваться за пределы круга и причинить вред кому‑нибудь из присутствующих.

Бегло осмотрев помещение, Редфрит приблизился к Арайне.

– Готова?

– Более чем, – хмуро отозвалась принцесса и опустила голову, словно не хотела встречаться с ним взглядом.

– Все в порядке?

А вот теперь она посмотрела ему в глаза, и Редфрит едва не отпрянул под ее полным затаенной злобы взглядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Все будет в порядке, когда древний исчезнет. А сейчас не мешай, мне надо готовиться.

Накаи отвернулась. Спросить, что с ней происходит, король не успел. Тяжелая дверь отворилась, и в комнату вошла закованная в кандалы колдунья.

Годы заточения не пощадили красавицу графиню. Да и темная магия, на которой та помешалась, оставила свой след на ее лице. Глубокие складки изрезали лоб женщины, залегли в уголках рта грязными тенями. Некогда яркие зеленые глаза потускнели и рыжие волосы побелели от седины.

«А ведь она моя ровесница», – с удивлением рассматривал преступницу Редфрит.

Впрочем, стоило отдать колдунье должное: слабой она не выглядела и шла твердо, величаво расправив плеч. Так могла бы держаться королева, а не осужденная за несколько минут до смерти.

Перед тем как войти в круг, она остановилась, словно раздумывала, стоит ли двигаться дальше. Один из тюремщиков толкнул ее в спину, и чародейка оказалась в центре колдовского рисунка.

Еще несколько минут приготовлений, и вот она лежит на изъеденном временем камне, надежно скованная чарами. Редфрит считал каждую секунду, умоляя богов, чтобы на этот раз все получилось.

Но кажется, боги о нем забыли.

– Можем начинать. – Закончив наносить на тело осужденной ритуальные знаки, Арайна вышла из круга.

– Удачной охоты, ваше величество, – криво усмехнулась колдунья, словно происходящее ее забавляло.

Редфрит не удостоил ее ответом. Перевел взгляд с ведьмы на принцессу и нахмурился. Арайна смотрела на него с ненавистью такой же очевидной, что и в день, когда он убил ее брата.

Словно не было последней недели и их обоюдных попыток построить мост между королевством людей и Средиземьем.

– Начинай, – велел Галеано, и накаи, прикрыв глаза, стала нараспев произносить слова призыва.

В этот раз все было так же, как всегда. Напряженные минуты ожидания, ужасающие метаморфозы, происходящие с заключенным, тщетные попытки одержимого вырваться из круга.

Магия северянок не отпускала, а тело колдуньи, ко всеобщей радости, оказалось сильным сосудом.

– Кажется, получается… Он слабеет! – взволнованно воскликнула Арайна и с еще большим жаром стала выкрикивать слова заклинания.

– Ну же, давай засыпай, – шептал, как молитву, Редфрит, не сводя взгляда с беснующейся чародейки.

Сейчас лишь чудовище за призрачной чертой имело значение. Мир вокруг перестал существовать. Остались только он, молодой король, и древняя сущность, опрометчиво разбуженная его родителями, заточенная в теле колдуньи.

– Усни… Пожалуйста, оставь этот мир… – беззвучно шептал Галеано, глядя в затянутые бельмами глаза.

Казалось, вот сейчас все закончится, и он сможет наконец облегченно выдохнуть, но неожиданно одержимая, не оставлявшая попыток вырваться из колдовского рисунка, застыла.

Белые губы растянулись в сумасшедшей улыбке.

– Неинтересно, – прошипела сущность и, отделившись от тела, исчезла в одно мгновение.

На полу осталась лежать мертвая чародейка.

Прикрыв глаза, его величество выругался сквозь зубы.

– Неинтересно ему… Проклятая тварь.

– Ваше величество… – совсем близко раздался голос капитана.

– Что?! – резко, не сумев сдержать досады, рыкнул король.

– У… у вас кровь.

Военный указал на руку правителя, и только тут Редфрит почувствовал боль от пересекающего ладонь пореза.

– Даниэла!

Он смутно помнил, как спускался по лестнице, преодолевая за раз по несколько ступеней. Словно в трансе бежал к конюшням и сам, не дожидаясь конюха, выводил из стойла свою лошадь.

Впервые с тех пор, как Фантальм вернули в Хельвиву, на руке проявился порез. А это значило, что с ней что‑то случилось.

– Демоны!

Редфрит не стал дожидаться своих людей. Пришпорил лошадь, вынуждая сразу перейти в галоп, вылетел за ворота и помчался по истоптанной дороге, оставляя за собой клубы пыли.

В голове пульсировала одна‑единственная мысль: скорее! Как можно скорее добраться до Хельвивы! Если бы знал, что с женой что‑то произойдет, отправил бы в Мандору только накаи, а сам бы остался.

– Проклятье!

Время, проведенное в дороге, показалось королю вечностью. Уже начало смеркаться, когда вдалеке показались размытые летними сумерками очертания городских башен. Солдаты его так и не нагнали. Впрочем, за ним бы сейчас и демон не угнался. Заклинание, наложенное на его коня, придавало животному силы, позволяло двигаться быстрее обычного. В противном случае он бы не поспел в Хельвиву и к полуночи.

– Ну же, еще немного, – подбадривал он животное.

В следующую секунду неведомая сила подхватила его за шкирку и вышвырнула из седла. Он и сам не понял, как оказался в пыли изрезанной колеями дороги. Закашлялся, заморгал, а когда перед глазами прояснилось, увидел принцессу Диких. Накаи тяжело опустилась на землю, сложила крылья, глядя на него, как на добычу.

– Арайна… – только и успел выронить.

Яростно прошипев какое‑то проклятие, крылатая бросилась на него. Силы ей было не занимать, да и то, что застала его врасплох, сыграло ей на руку. Вот только для Редфрита это была не первая схватка с накаи, и слабаком он тоже не был.

Короткое сражение закончилось поражением Дикой. И пусть она успела расцарапать ему всю грудь (видимо, пыталась добраться до сердца, чтобы вырвать), в конце концов все равно оказалась на спине, придавленная к земле разозленным мужчиной.

– Что с тобой происходит?! Арайна!

Редфрит боролся с желанием отхлестать ее по щекам. А может, придушить. За то, что осмелилась на него напасть.

– Ты. Убил. Моего брата! – с ненавистью выплюнула крылатая.

– И именно сегодня ты решила об этом вспомнить?

– Выродок!

Накаи утробно зарычала и снова попыталась вырваться, укусить противника, но Редфрит держал крепко.

– Как же сильно я тебя ненавижу! Тебя и весь твой гнилой род! Будь ты проклят, король!

Его величество мрачно усмехнулся:

– Что‑то мне подсказывает, что я уже давно проклят. Но сейчас не об этом. Я хочу понять, что с тобой, демон побери, происходит?!

– Вы, люди, никчемные, трусливые, ни на что не годные существа! – продолжая исходить злостью, прошипела принцесса. – От вас нет никакого толку и поддержки у вас тоже искать не стоило!

– Ты бы все‑таки определилась, кого ненавидишь: меня или всех людей в целом, – не удержался от иронии Редфрит.

Накаи издала низкий гортанный звук, очень похожий на рычание разъяренного зверя. Впрочем, таковой она сейчас и выглядела – доведенным до бешенства хищником. Дернулась, но безуспешно: король держал крепко.

Редфрит не понимал, что с ней происходит. Может, в крепости Заблудших душ что‑то случилось после его отъезда? Он тут же отбросил это предположение. Принцесса еще вчера выглядела раздраженной, а сегодня, стоило им увидеться, готова была испепелить его взглядом.

– Нужно было еще тогда тебя прикончить! Когда явился за своей драгоценной женушкой! Надеюсь, она все‑таки подохнет, и ты вместе с ней!

Редфрит почувствовал, как в груди стынет сердце.

– Тот цветок… – Он сильнее сжал пальцы на плечах накаи. – Ты притащила его не чтобы помочь, а чтобы убить мою жену?!

Губы крылатой хищницы растянулись в безумной улыбке:

– Шарр… та… вар!

Мгновение, и его отбросило от накаи, протащило по дороге, словно кто‑то тянул его за невидимую веревку, петлей овившую горло, а потом швырнуло к дереву. Сильный удар, глухой шелест листьев. Редфрит ощутил тупую ноющую боль, прорезавшую виски, ожегшую затылок. Перед глазами все поплыло. С трудом различил метнувшуюся к нему тень и вдруг осознал, что ни отреагировать, ни защититься не успеет. Просто не хватит сил и времени.

В тот момент он прощался с жизнью и не верил, что еще когда‑нибудь увидит свою светлую девочку. Услышит ее нежный голос, будет наслаждаться прикосновениями к ее шелковистой коже.

Ничего этого уже не будет.

Он почти смирился, почти принял такой исход. Тем неожиданнее стало осознание, что Дикую спугнули проезжающие мимо всадники. Отряд военных, возвращавшийся в Хельвиву. Поймать накаи не успели, но ему жизнь спасли.

Во дворце его величеством сразу занялись лекари.

– Что с королевой? – Это было первое, о чем спросил Редфрит.

Мэтр Вруктилс и младшие целители недоуменно переглянулись.

– С ее величеством все хорошо. Ну то есть… как обычно, – после короткой паузы уточнил мэтр и еле слышно закончил: – Она по‑прежнему спит.

Редфрит облегченно выдохнул, правда, тут же поморщился: чудодейственная мазь, усиленная заклинаниями, пекла безбожно. Было такое чувство, будто каждый порез старательно посыпают солью. Снова и снова.

– Сожгите цветок накаи. Немедленно! – приказал и прикрыл глаза, предчувствуя новую вспышку боли. А когда лекари закончили обрабатывать порезы и ссадины, с усмешкой заметил: – Знаете, Вруктилс, эта ваша мазь – неплохое орудие пыток. Я бы даже сказал, весьма изощренное.

– Зато действенное. И недели не пройдет, как на теле не останется ни малейшего следа, – довольно обнадежил его пожилой мэтр и тут же погрустнел, скорбно закончив: – Жаль, его светлости не повезло. Его укусили, и теперь мы не знаем, выживет ли.

Редфрит нахмурился:

– О ком речь и что здесь произошло?

Страх, который он испытал, решив, что с Фантальм случилась беда, не шел ни в какое сравнение с теми чувствами, что охватили его во время рассказа лекаря.

Тварь напала на Даниэлу. На его Дани.

На его светлую девочку.

– Убью! – прорычал его величество и подскочил на ноги, оттолкнув от себя замешкавшегося младшего лекаря. – Где этот ублюдок?!

– Ваше величество, с госпожой Вертано все в порядке. – К нему несмело приблизился накшерр. Опустил взгляд и тихо, будто извиняясь, сказал: – Я взял на себя смелость проводить ее в ваши покои. Она настаивала и… очень ждет вас. Просила… нет, умоляла ничего не предпринимать, пока с ней не увидитесь. Простите…

Лакей замер, не решаясь поднять голову и взглянуть на правителя. Застыли и остальные, ожидая, что его величество набросится на накшерра за своеволие, а потом отправится наказывать напавшее на важного гостя чудовище.

Но король всех удивил.

– Давно ждет? – спросил у лакея, и голос его прозвучал на удивление мягко.

– Не слишком, но будет… рада вас видеть, – все еще опасаясь гнева короля, робко ответил слуга.