Текст книги "Печать бога (СИ)"

Автор книги: Валерий Теоли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

   Адами взял со стола личное дело Виктора Сандини, прочитал первые строки. Что мы имеем? 24 года, родился в посёлке под названием Малый Верг, прилежно учился, подавал большие надежды, направлен по указанию Великой Магистрессы Ордена на соискание ранга мастера ведовства. Неплохая ему карьера светила, судя по всему. Тематика исследований: чёрная магия. Так вот откуда ноги растут! Святой охотник знавал многих еретиков и чернокнижников, которые вкусили запретный плод именно в Ордене Мудрости, изучая природу чёрной магии. Итак, далее. Наставник: Андрэ ди Луссе, мастер ведовства. Характер Сандини: большей частью уравновешенный, иногда злобный, подвержен длительной хандре. Умело скрывает недостатки. Беспощаден к врагам Всеотца. Любопытная личность, подумал Давид, довольно образованная, допрос обещает быть интересным.

   Слишком много странностей в один день: воскресший отшельник, уничтожение целого подразделения Ордена Мудрости, появление в Лавраце циркачей, ведун-ренегат. Новое дело походило на клубок ядовитых гадов, который святому охотнику предстояло распутать.

   Виктор сидел в крайне неудобном положении на дне ящика. До того он не подозревал, что цепи настолько тяжёлые, что закованный в них человек способен задохнуться под их весом. Положение усугублял тряпичный кляп, мешающий дышать. Абсолютная тьма, населённая жуткими чудовищами, пролегла между реальным миром и сознанием Виктора. Как ни удивительно, она успокаивала его, дарила мимолётное забвение, он растворялся в ней, словно в безбрежном океане. Чудовища, совсем не страшные, казались стражами его спокойствия. Отвлекала тряска едущей телеги, единственное свидетельство существования жестокой действительности.

   В один прекрасный миг тряска прекратилась. Телега остановилась, послышались приглушённые голоса стражников. Они снимали замки с ящика, отпирали запоры, выдёргивали раздвоенными ломами гвозди, крепившие крышку. Внутрь ворвался вихрь новых, громких звуков. Виктор разобрал тихие молитвы монахов, отрывистые команды и громкую ругань стражи на фоне шумной улицы. Извозчик погонял лошадей, о своём разговаривали прохожие, наверняка косящиеся на диковинный ящик.

   Виктора извлекли наружу, грубо подхватив под руки, бросили на брусчатку и куда-то потащили. Он пересчитал рёбрами ступени лестницы – семь крутых ступенек, семь неприятных моментов. Впрочем, весь день выдался сегодня сплошной чередой неприятных моментов. Лязг железа сопровождал Виктора, пока его тащили по длинному коридору.

   Господь Всемогущий, когда этот кошмар кончится?

   Кончился он внезапно. Его освободили от цепей, сняли кляп и повязку с глаз, усадив на колченогий стул и привязав к спинке верёвкой. Он оказался в небольшой комнатке с дощатым полом, голыми каменными стенами и низким потолком. Напротив, присев на краешек крепко сколоченного стола, находился высокий мужчина в строгой чёрной одежде. Деталей не было видно; солнце из прорубленного под потолком окошка светило в глаза.

   – Вам удобно? – поинтересовался человек в чёрном.

   – Да, благодарю, – слабо отозвался Виктор. Человек в чёрном вдруг чихнул, обдав узника брызгами, поспешно достал платок и утёр нос. – Будьте здоровы, – непроизвольно вырвалось у Виктора.

   – Спасибо, – кивнул мужчина.

   "Учтивый еретик", – подумалось святому охотнику. Он отвернулся, вдоволь почесал нос и с ужасом обнаружил, что его кожа шелушится. Таки подхватил заразу от гадского отшельника! Кто его знает, куда отшельник вступал своей поганой пяткой?! Ладно, придётся обратиться к лекарю, тут уж ничего не поделаешь. Мысленно отгородившись от возникшей проблемы, он обернулся к ведуну-ренегату.

   – Вас зовут Виктор Сандини?

   – Да, господин.

   – Моё имя Давид Адами, я веду ваше дело. Может быть, слышали обо мне? – святой охотник давно отметил, что собеседники становятся намного сговорчивей, когда узнают, кто перед ними. Ведун-ренегат сразу занервничал, отвёл взгляд.

   – Да, конечно, – дрожащим голосом ответил он.

   – В таком случае вы должны осознавать, в какую скверную историю попали, Виктор. Вы знаете, о чём я говорю? – арестант понуро кивнул. Совсем пал духом парень. То, что надо! – Чистосердечное признание облегчит вашу участь, Виктор. Расскажите мне всё, что вам известно, и я позабочусь о том, чтобы вам было максимально удобно в условиях заключения.

   Адами подразумевал, естественно, послабление режима, возможность питаться казёнными харчами, перевод в общую камеру и, в конце концов, милосердное удушение перед сожжением на костре. В вине бывшего послушника он не сомневался; ещё никто не уходил от святого охотника живым.

   Он снова чихнул. Носового платка из рук он уже не выпускал.

   – Я невиновен! – воскликнул Виктор. – Меня опоили сонным зельем, ограбили, избили! Виноваты циркачи! Я очень хотел прийти к Великой Магистрессе вовремя!

   – При чем здесь Великая Магистресса, Виктор? Не бойтесь, рассказывайте, как было, я защищу вас от её чар. Она спланировала убийство магистра ди Сави?

   – Уб-бийство м-магистра? – заикаясь, произнёс Виктор. – Вальден ди Сави м-мёртв?

   – Да, мёртв. С ним ещё около полутора сотен монахов-ведунов, находившихся в Башне Святого Ведовства. Хотите что-нибудь сказать, Виктор? Я вижу, вы боитесь, и понимаю ваши опасения. Магистресса сильна и влиятельна, но, уверяю, я сумею защитить вас. Вы раскаиваетесь в совершённых преступлениях, преступных намерениях и невольных действиях, направленных на подрыв светской и церковной власти? Можете говорить совершенно свободно, как на исповеди, ведь я священник и уполномочен исповедовать слуг нечистого. А-апчхи!

   – Нет! – Виктор дёрнулся, порываясь встать. – Я ничего не знаю об убийстве преподобного! Я только знаю, что циркачи спрашивали у меня, как его найти! Потом они опоили меня, избили и заставили купить книжку! Они привели меня домой, и больше я ничего не помню!

   Святой охотник будто не замечал нервного поведения собеседника. Он, сморкаясь, в задумчивости переворачивал листы древнего фолианта.

   – Это ваша книга, Виктор? – спросил он как бы между прочим. Ведун-отступник вперил в том тяжёлый взгляд. – Ваша, спрашиваю? – в тоне Адами прорезалась сталь.

   – Меня заставили её купить!

   – Ваша или нет? – настаивал Давид.

   Виктор опустил голову.

   – Да, – еле слышно сказал он.

   – Присутствие данной книги в вашем жилище грозит вам костром. Полагаю, не стоит упоминать об иных грехах. Назовите ваших сообщников, и вам полегчает. А-а-апчхи!

   – Я вам сказал, что знал, господин Адами. Всё равно мне конец. Найдите циркачей, надеюсь, они скажут вам больше моего.

   Фолиант грохнул о стол. Святой охотник обошёл вокруг Виктора, словно волк вокруг загнанного лося, выискивая уязвимые места. Бывший послушник упрямо молчал. Похоже, он говорил правду.

   Стук в дверь.

   – Ваша милость?

   Давид вышел в коридор, плотно прикрыв дверь.

   – Ваша милость, горбуна привели, – доложил стражник.

   – Отлично! Ведите ко мне. Апчхи!

   Адами неслышно вернулся в комнату. Ведун-отступник угрюмо ковырял носком прохудившегося башмака половую доску. Пока никто не видел, святой охотник принялся расчёсывать шелушащийся нос, получая несказанное удовольствие. Господи, до чего хорошо! Открывающаяся дверь толкнула его в спину, он чуть не упал на сидящего узника.

   – Горбун Аполли, ваша милость! – выпалил конвоир.

   Виктор вздрогнул, попытался обернуться.

   Ввели горбуна со связанными руками. Он встал поодаль от ведуна-отступника, спиной к окну, чтобы солнце не мешало ему видеть происходящее в комнате. Внешность его поразила опытного святого охотника. Приземистый, крепко сбитый, с вечной ухмылкой до ушей. Он проделал элегантный полупоклон, оказывая дань уважения присутствующим в комнате.

   – Моё почтение, господа! – поздоровался он. – Вы, должно быть, Давид Адами, знаменитый святой охотник? Рад знакомству, многоуважаемый Адами! Наслышан о ваших подвигах, наслышан. И вы здесь, дорогой Виктор! Воистину, неисповедимы пути Творца и детей его! Так о чём поведём речь, многоуважаемый святой охотник?

   – Ты! Это ты во всём виноват!

   Глаза Виктора заволокло алым, он попытался разорвать путы, врезавшиеся ему в плечи. Не достигнув желаемого, он попробовал достать ненавистного горбуна ногой, ради чего, криво выпроставшись, съехал с сидения. Верёвка скользнула по плечам вверх и впилась в его горло, зато стали свободны руки. Хрипящий, задыхающийся Виктор схватился за верёвку и получил удар ногой в живот. Он скорчился на полу, свалив стул. Давид поднёс к его лицу кинжал.

   – Если вы обещаете вести себя достойно, Виктор, я перережу верёвку, – произнес он.

   У ведуна, лицезреющего серый клинок длиной в добрый фут, начисто пропала охота размахивать ногами и чем-либо ещё. Он любезно принял предложение святого охотника, разрезанная верёвка спала, и он заново умостился на стуле.

   – Я тоже рад вас видеть, дорогой Виктор! – засмеялся горбун. Смех его напоминал воронье карканье. – Как ваши дела?

   Виктора передёрнуло от ярости.

   – Ты ограбил меня, выродок! Из-за тебя я здесь! – вскричал он. – Господин Адами, он предводитель циркачей! Он всучил мне ту проклятую книгу! Он спрашивал, как найти магистра ди Сави!

   – Ведун говорит правду, Аполли? Вы ограбили его? – тоном, замораживающим воду в южном море, спросил святой охотник.

   – Ни в коем случае, многоуважаемый Адами! Дорогой Виктор ошибается! Разве он видел, кто его грабил? Нет, не видел. Его кто-то ограбил, а он обвиняет старого беззащитного калеку. Я, конечно, не хочу сказать о дорогом Викторе ничего плохого, и уверен, произошло недоразумение, однако, обвинение больного старика в преступлении, по-моему, не красит молодого человека высокого положения.

   – Это ваша долговая расписка, Аполли? – Давид показал скомканный лист бумаги. – Вы вынудили Сандини купить у вас книгу?

   – Недоразумение, многоуважаемый святой охотник, абсолютное недоразумение! Дорогой Виктор по доброй воле купил у меня книгу, притом избил до полусмерти моего любимого племянника!

   – Сандини купил у вас

эту

книгу?

   Горбун присмотрелся к фолианту в руках Адами.

   – Та книга была поновее, многоуважаемый святой охотник, и цела-целёхонька. Называлась она "Поваренная книга монаха-столпника" или что-то в таком роде.

   Нос чесался невыносимо, Давид еле сдерживал себя. Он набрал воздуха, прерывая готовый вырваться из груди чих; треклятая болячка взяла верх, он мощно чихнул, затем чихнул ещё пять раз подряд. Допрашивать арестантов становилось всё тяжелее.

   – Вы, по-моему, нездоровы, многоуважаемый Адами, – заметил горбун. – Ежели господа стражники вернут мне моё имущество, я с удовольствием продам вам лекарство от простуды.

   – Апчхи! Если вы не перестанете нести околесицу, клянусь жезлом архбога – а-а-апчхи! – архбога Мариила, я убью вас!

   – Сколько раз убеждаюсь – не делай людям добра, не получишь зла, – сокрушённо вздохнул горбун. – Чем я вас прогневил, многоуважаемый Адами? Заботой о вашем драгоценном здоровье?

   – Зачем вам понадобился магистр Вальден ди Сави? – задал вопрос Давид, улучив момент между чихами. – Признавайтесь, кто состоит в вашей шайке! У вас сговор с монахами-ведунами?

   – О, да вам требуется лекарство не только от простуды, многоуважаемый Адами, – покачал головой горбун. – Советую обратиться к лекарю. Рекомендую одного хорошего специалиста, лечит кровопусканием. Дать его адрес?

   Святой охотник закрыл нос платком и, выпучив глаза, двинулся к двери. Уходя, он назначил Аполли ночное свидание в пыточной, на что горбун загадочно ответил:

   – Держу пари, ночью меня здесь уже не будет, многоуважаемый Адами.

Глава 5. Лечение и похороны

   Доктор Гошье Хази обитал в двухэтажном домике в Квартале Лекарей; первый этаж занимала приёмная, где он пользовал больных; на втором были, как водится, спальня и столовая. По соседству расположилась похоронная контора, которой также владел доктор. Над входной дверью, снабжённой серым шнурком, была прибита броская вывеска весёленькой расцветки. Буквы из осколков цветного стекла соединялись в слова: «Доктор Гошье Хази: приём родов, кровопускание, организация похорон». Содержание вывески, в некотором роде философское, заставляющее задуматься о конечности жизни, сразу не пришлось по нраву Давиду. Доктора Хази посоветовали ему ещё в столице как отличного диагноста, практикующего прогрессивные методы лечения, но святой охотник четырежды почесал нос и дважды затылок, прежде чем потянул за шнурок вызова.

   Где-то в доме раздался мелодичный звон, послышались быстрые шаги, и дверь открыла миловидная женщина средних лет в чистенькой косынке и заляпанном кровью переднике. В левой руке она держала мясницкий нож, в правой руке – молоток. Она вопросительно уставилась на неожиданного посетителя. Крупные алые капли стекали с лезвия и падали на паркетный пол.

   – Добрый день. Я могу видеть доктора Гошье Хази?

   Женщина оглядела Адами с ног до головы, взгляд её задержался на рукоятке пистолета, торчавшей из-за пояса, и эфесе меча.

   – По какому вопросу? – промолвила она сухо.

   – Мне необходимо лечение, – не менее холодно ответил Давид и чихнул, приложив к носу мокрый платок.

   Мускул не дрогнул на бесстрастном лице женщины. Она была похожа на статую бога справедливости Маадиля. Нож с молотком и запачканный кровавыми пятнами передник дополняли сходство с неподкупным небожителем.

   – Как о вас сообщить? – шевельнулись тонкие губы женщины.

   – Давид Адами, святой охотник Церкви Пророка.

   Женщина оторвала от посетителя цепкий взгляд и позвала:

   – Господин Хази! К вам больной, назвался Давидом Адами, святым охотником. Будем лечить или пусть гуляет?

   – Давид Адами? – донеслось из глубины дома. – Проведи его, Жозефина.

   Женщина посторонилась, пропуская посетителя, заперла за ним дверь и жестом пригласила следовать за ней. Она привела его в залитую солнечным светом просторную комнату и вышла. У стены стоял ряд кривых табуреток, напротив них сидел в обитом чёрной кожей кресле худосочный неопрятный тип с тростью, в шерстяных штанах до середины голени и помятом камзоле неопределённого цвета, на котором недоставало медных пуговиц. Плохо причёсанный, постоянно чешущий ногу, он производил впечатление неряшливого холостяка, покинутого друзьями и прислугой. Взор бесцветных выразительных глаз рассеянно блуждал по святому охотнику, доставляя последнему некоторое неудобство.

   – Вы доктор Хази? – поинтересовался Давид, чтобы удостовериться, не ошибся ли адресом.

   Неприятные водянистые глаза остановились.

   – Совершенно верно. Вас что-то беспокоит, насколько я понял. Красный нос, шелушащаяся кожа, сыпь. На лице воспаление. У вас чешется нос, верно?

   – Да, вы правы. И я чихаю. Это сводит с ума, не знаю, что с этим поделать.

   – Лучшее, что вы можете сделать – отрубить себе нос вашим мечом или отстрелить, – сказал доктор. – Справитесь и без меня.

   – Пожалуй, я отстрелю нос вам, а заодно отрежу злой язык, чтобы не молол чепухи, – ровно, без эмоций проговорил Адами. – Вы что-то имеете против меня?

   Доктор достал из кармана коробочку, извлёк белую крошечную пилюлю, раскусил, выворачивая шею. Наблюдать подобный приём лекарства было жутко, Давид всерьёз обеспокоился, не решил ли доктор Хази покончить жизнь самоубийством таким необычным способом, как произвольное ломание шейных позвонков. Однако, Хази не рухнул замертво, чего в глубине души ожидал святой охотник, а выгнулся дугой, заскрипел остатками зубов и расслабился.

   – Я пошутил, – сказал он безжизненным голосом. – Не примите на свой счёт, у меня специфический юмор.

   – Ваша шутка оценена по достоинству, – угрюмо произнёс святой охотник. – От моего смеха дрожит ваш дом.

   – А вы остряк, – заметил доктор. – Наверное, вы душа любой компании. Вы служащий Церкви, почему не обратились за помощью в храм Аксииля?

   – Вы точно доктор Хази? По-моему, обязанность доктора лечить, а не допрашивать пациентов; допросы оставьте страже и Ордену Карающих.

   – Простите мою назойливость. Вы правда пришли за лечением и ничем более?

   – У вас проблемы, доктор? – в лоб спросил Адами; ему надоело играть словами, он чихнул.

   – Уже нет. Покажите язык, будьте любезны.

   Давид высунул язык. Лекарь потрогал его горькими пальцами, потянул, постучал по нему ногтем, затем попросил открыть рот пошире.

   – Что скажете, доктор?

   – Раздевайтесь, больной.

   Хази послушал сердцебиение через трубку, надавливал в разных местах и спрашивал об ощущениях. Святой охотник честно отвечал, ничего не утаивая, и вскоре лекарь разрешил ему одеться, сам помыл руки в жестяном тазу. Вода в нём была мутной; не возникало сомнений, что экономный доктор использовал её неоднократно.

   – Вы больны, больной, – сообщил Хази равнодушно, – и не знаете, насколько основательно. У вас воспалены миндалины, гланды, язык, и ещё с десяток симптомов почти неизлечимых болезней. У вас есть деньги, чтобы заплатить за лечение?

   – Есть. Сколько?

   – Много, очень много. Я исследовал вас и пришёл к выводу, что вы смертельно больны грибком носоглотки – крайне редким заболеванием. Без квалифицированной помощи вам остаётся жить максимум два часа – налицо опухоль воспалённой носоглотки. Жозефина, подойдите сюда! – женщина явилась по первому зову, образец покорности и безмятежности. Молотка с ножом при ней не было, зато передник измазался алым пуще прежнего. – Знакомьтесь, это Жозефина, моя экономка, подрабатывает помощницей. Она занимается оздоровительными процедурами и будет лечить вас по моему рецепту. Жозефина, вы закончили операцию по удалению зубов?

   – Да, доктор Хази.

   – Больной заплатил?

   – Да, доктор Хази, всё до последнего медяка.

   – Вы умница, Жозефина. Слушайте внимательно и запоминайте. Этому господину сделайте промывку горла спиртом, устройте кровопускание в ротовой полости. Вам кровопускание обычное либо пиявочное? Предупреждаю: пиявочное дороже. Нет, сейчас лучше обычное, чтобы не терять времени. Кстати, вы нуждаетесь в немедленной госпитализации. Когда опухоль сойдёт, я применю к вам новейший метод лечения – полное очищение организма с помощью полутораведёрной клизмы.

   – Что??? – Давид сгрёб квелого доктора за грудки. Экономка-живодёр рассудительно попятилась к выходу, бросив господина лекаря на волю святого охотника.

   – Опять грубость и недоверие! – возопил Хази. – Я рассчитывал, что имею дело с честным человеком, а вы как тот вчерашний горбун! Не дышите на меня!

   – Горбун? О чём ты толкуешь? – прорычал Адами.

   – Отпустите, я скажу! – Давид усадил доктора обратно в кресло.

   – Говори, – коротко приказал он.

   – Вчера ко мне завалилась толпа странных личностей во главе с уродливым горбуном. Он сказал, двум его людям нужна помощь в избавлении от лишней волосатости, а одному от лишнего веса. Мы не сошлись в цене, и он заставил купить у него волшебную половую тряпку за две тысячи золотых. У меня не было столько денег, и они ограбили меня! Вынесли мебель, забрали деньги и лекарства! Три дорогих письменных стола, три очень дорогих набора стульев иноземного производства, двенадцать костюмов, целебные порошки, эликсиры! Полторы тысячи руфориев! Я ещё должен остался, горбун взял с меня долговую расписку и обещал вернуться за золотом! Он угрожал мне телесной расправой, если я расскажу о них страже!

   – Что за волшебная половая тряпка? – святой охотник скалой навис над скукожившимся доктором.

   – Подделка чистой воды! Горбун говорил, она обладает лечебными свойствами, потому что ею мыли полы в небесном дворце бога Аксииля, и она звездой упала с небес. Её, мол, надо прикладывать к больному месту, а в крайне тяжёлом случае облизывать. Я проверял, нет в ней ничего лечебного! Вон она, в углу, возле ведра со шваброй!

   Лекарь указал кивком в угол. Там вправду валялась грязная половая тряпка. Адами расчихался, у него разболелась голова, распухший язык еле помещался во рту.

   – Мы продолжим разговор позже, – с трудом произнёс он. – Ничего не выбрасывай, я приду за тряпкой и распиской.

   Глаза слезились. Неистово растирая нос, Давид направился к двери.

   – Погодите! – окликнул его Хази. – Вам нужна помощь! Если вам не полегчает в течение часа, вас уже никто не вылечит. Возвращайтесь тогда ко мне – я ведь ещё и организацией похорон занимаюсь.

   Святой охотник не слушал рачительного доктора. У него оставалось мало времени, а успеть нужно было многое.

   Благо, до храма бога целительства Аксииля было рукой подать; он возвышался над кварталом лекарей коршуном, выслеживающим добычу. Адами старался не тревожить монахов-целителей по пустякам, да и, к слову, накладно было бежать к ним из-за каждой царапины, полученной в бою с нечестивыми. У поклонников Аксииля имелся собственный маленький орден, увеличивавший их целительную силу, они считались лучшими целителями королевства, и Давид надеялся на благополучное излечение от мучившего недуга.

   Изнемогая от чесотки и головной боли, он еле добрёл до бронзовых ворот храма. На них был изображён священный символ ордена целителей – издыхающая змеюка, испробовавшая святой воды из Чаши Здоровья. Чаша символизировала бога Аксииля, Подателя Жизни, обвившая чашу змея с вывалившимся языком олицетворяла болезни, травмы и вообще вредный образ жизни. Святой охотник взялся за массивное медное кольцо и постучал им по воротам.

   Бом! Бом! Бом! – разносилось по округе.

   – Уже иду, уже иду, – донеслось из дворика храма. В воротах лязгнуло, появилось зарешечённое смотровое окошечко, в нём – розовощёкая, гладко выбритая физиономия монаха. – Что-то случилось?

   – Открывай, человек погибает, – сквозь зубы процедил Адами, стукнув по створке кулаком.

   – Назовитесь, уважаемый, и преподнесите в дар храму посильное добровольное пожертвование, – елейным голоском пропел слуга Аксииля, высунув тарелочку для пожертвований. Пошарив в карманах, Давид положил на тарелку один золотой. – Жадность есть один из тягчайших грехов, бог Аксииль не любит скупых, – надулся монах. Взрыкнув раненым зверем, святой охотник кинул набитый монетами небольшой кошелёк. – Славься, славься Аксииль, делающий скупых щедрыми, больных здоровыми! – запел монах, просовывая назад тарелку. Он задвинул ставенку окошка, отвалил щеколду и распахнул ворота, приветствуя Давида: – Милости просим в обитель здоровья духовного и телесного!

   Дворик храма был ухоженным, чистым местом. Мимо подстриженных газонов вела выложенная жёлтыми камешками дорожка, в центре дворика журчал стилизованный под водопад фонтан; вода скапливалась в неглубокой чаше зелёного мрамора. Под сенью каменного козырька, поддерживаемого увитыми плющом колоннами, темнело пятно входа. Возле него стояла скамья для хворых и убогих; сейчас она, впрочем, пустовала. К козырьку была прибита табличка с изречением Маргариты Воскресительницы, ученицы Пророка. Надпись на табличке призывала: "Лечиться, лечиться и ещё раз лечиться! Здоровых людей не бывает!"

   За входом располагалась каморка, где добрые монахини стояли у прилавков со святой водой и разнообразными целебными эликсирами и маслами на основе святой воды, чудодейственными фигурками бога Аксииля, отгоняющими нечистых духов болезней, и всякой полезной в хозяйстве мелочью вроде веников, мыла, бритв и тому подобного. Через узкий низенький проём, занавешенный зелёным сукном, Адами попал в полупустой молельно-лечебный зал. С потолка, из-за нарисованных облаков выглядывали постные физиономии богов с крылышками и святых без крылышек, меж облаков мерцали звёзды вделанных в потолок золотых и серебряных светильников. Цветные витражи огромных стенных окон под потолком пропускали много света; голубые, розовые, белые блики играли на полу, из которого, словно стволы деревьев, вырастали мраморные колонны, зелёные с белесыми прожилками. В противоположном конце зала на трёхступенчатом возвышении располагалась искусно выполненная статуя Аксииля в три человеческих роста. Алебастровая фигура плачущего юноши-бога с развёрнутыми крыльями окуривалась благовониями, сотни свечей горели по всему пьедесталу. Слёзы, капая с подбородка статуи, катились по серебряным желобкам и собирались во вместительную чашу, стоявшую перед изваянием и представлявшую собой белокаменный алтарь; посреди чаши на выступающей из святой воды платформе лежала раскрытая книга – Святое Писание.

   К охотнику подошёл лысый грузный клирик в зелёной бархатной одежде – зелёный цвет издавна был цветом целителей. На груди его светился золотой крест, инкрустированный изумрудами разной величины.

   – Что привело тебя в храм бога Аксииля, сын мой? – спросил он вкрадчиво. – Уж не хворь ли с тобою приключилась?

   Вместо ответа Давид закашлялся.

   – Нос чешется, трудно дышать, носоглотка опухла, – пояснил он ситуацию.

   – Дай-ка поглядеть на тебя, сын мой. – Святой отец вывел Адами на свет, осмотрел горло, провёл перед носом крестом и изложил результаты обследования: – Чёрная магия здесь задействована, ой, плохи дела твои, сын мой. Ты, кстати, посильное добровольное пожертвование храму внёс?

   – Да, отче.

   – Внёс, внёс, отче! Хорошее пожертвование, пятнадцать золотых! – подтвердил розовощёкий монах-привратник, активно кивая.

   – Ну, раз так, милостивый Аксииль исцелит тебя. Может быть. Разумеется, если помыслы твои чисты, и раскаяние живёт в твоей душе.

   – Чёрная магия, отче? Вы уверены? – удивился Давид.

   – Опознавательный камень не ошибается, сын мой. Видишь, изумруд в моём кресте помутнел? Верный признак, что ты под влиянием чёрной магии. – По правде сказать, Адами не видел помутнения в драгоценном камне; кристалл казался ему расплывчатым зеленоватым пятном. Ему ничего не оставалось, кроме как довериться святому отцу. Тем временем тот вещал: – Болезни, насланные с помощью чёрной магии, очень сложно лечить, сын мой, очень затратно. Сначала мы проведём обряд очищения, помолимся, дабы изгнать нечистого духа болезни, потом тебе нужно будет пройти длительный период восстановления. Изгнание болезнетворного беса весьма опасное занятие, мы будем рисковать жизнями, и успех не гарантируем. Мы используем для обряда ценные материалы из наших кладовых. Организация мы бедная, нищая, можно сказать, храму ремонт нужен. Ты понимаешь, о чём я, сын мой? Твои пожертвования будут как нельзя кстати. – Давида мучило удушье, он хотел кашлять, чихать, и не мог. Посинев, хрипя, он упал под ноги святого отца. – Что ж ты так разнервничался? Мы можем принимать пожертвования в рассрочку, даже имуществом. Тебе что, плохо, сын мой? Аксииль Милостивый, придётся тебя лечить сейчас же! Эй, очнись! Где ты живёшь? У тебя есть деньги? – Святой отец потрудился нагнуться и похлопать бесчувственного Адами по щекам. Кликнув монахов, он приказал срочно готовиться к обряду изгнания болезнетворного беса. Вмиг молельно-лечебный зал наполнился суетящимися целителями, тихими переругиваниями и очистился от спешно выгнанных во двор прихожан.

   Ноздри щекотал запах фимиама, смешанный с болотной вонью. Тишину нарушали чьё-то учащённое дыхание и тихое потрескивание. Святой охотник дышал свободно, ровно, а главное, перестал чесаться нос. К нему вернулась былая ясность разума, удивительное спокойствие разлилось в душе. Он пролежал неподвижно, прислушиваясь и принюхиваясь, пытаясь вслепую определить, где находится.

   – Сын мой! Сын мой! – услышал он робкий зов. – Очнись, сын мой!

   Давид медленно открыл глаза. Предметы, сначала расплывчатые, постепенно обретали данную Творцом форму. Из-за сизого облака скорбно выглядывал желтушный лик бога Аксииля с блестящими влажными очами. Аксииля окружал сонм богов рангом помельче и толпа разодетых святых, возглавляемых Пророком, несущим крест как символ смирения страстей и меч как символ усмирения мира.

   Храм целительства! – вспомнил Адами. Он приподнялся на локте и захотел снова забыться, потому что увиденное им повергло его в сомнения относительно здравия рассудка.

   Святой отец сидел на тонкой руке алебастрового изваяния, обнимая каменное плечо статуи, чтобы не рухнуть на море горящих свечек. Розовощёкий монах-привратник восседал на шее Аксииля, свесив ноги и обхватив кудри бога. Оба – и святой отец, и монах-привратник – были белее скульптуры, на которой устроились. Другие служители культа заняли удобные места на подоконниках. Святой охотник лежал на нижней ступени пьедестала для изваяния.

   – Что вы там делаете, отче?

   Клирик попытался приложить палец к устам в жесте, обозначаемом молчание, и чуть не свалился со статуи.

   – Тише, тише, сын мой! – прошептал он, обливаясь потом. Лысина его блестела не хуже начищенных золотых подсвечников, стоявших у икон в стенных нишах. – Оно нас слышит и ползёт на голос!

   Давид оглянулся. Пустой зал, закрытые входные двери. На полу светятся слабым зеленоватым светом склизкие дорожки, расчертившие зал странным зловещим узором. Рука потянулась к поясу и не обнаружила ни пистолетной рукоятки, ни эфеса меча, ни кинжала.

   – Извини, мы сняли с тебя оружие, когда изгоняли болезнетворного беса, сын мой, – сконфуженно произнёс клирик.

   Святой охотник поднялся на ступень. Так, на всякий случай.

   – Где оно? – не поворачивая головы и следя за обстановкой, спросил он.

   – Что именно? – последовал ответ.

   – Оружие. Где вы его спрятали?

   – Отдали бабушкам-торговкам, – отозвался святой отец. – Дверь заперта снаружи.

   – Что случилось?

   – Мы изгнали нечистого духа и хотели его навеки вселить в камень, всегда так поступаем. Бес на этот раз оказался сильнее, вырвался из-под контроля и воплотился, – объяснил клирик. – Он не послушался, когда мы назвали его по имени – Элькринсел. Не прикасайся к нему, он есть квинтэссенция болезни!

   За одной из дальних колонн что-то шевельнулось. Святой отец замолчал, Давид от напряжения перестал дышать. Из-за колонны выползала студёнистая масса ядовито-зелёного цвета, полупрозрачная и светящаяся изнутри. Похожая на гигантского плотоядного слизня, только с подобием распухшего человеческого лица на спинном горбу, она резво поползла в сторону Адами. По мере приближения святому охотнику открывались ужасные подробности горбомордого чудовища; выражение скользкой рожи было болезненно-гордым, словно её обладателя укачало в поездке, и он изо всех сил старался сохранить достойный знатного дворянина вид. Давид узнал беса, много раз виденного на картинках демонологических справочников. Несомненно, это горбоморд смердящий, болотный демон низкого пошиба. Обычно он является существом нематериальным, отгоняемым молитвами, символами богов, святой водой и огнём. Воплощались горбоморды из рук вон плохо и редко, разочаровывая членов Ордена Мудрости и маститых церковных демонологов. Что с ними делать в воплощённом виде наверняка не знал никто.