Текст книги "Печать бога (СИ)"

Автор книги: Валерий Теоли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4. Арестанты

   Капитан городской стражи Южных Ворот Тевенен Мальори нервничал. Обычно он преспокойно отлёживался в постели целый день, ребята без его участия разбиралась с потоком людей у Южных Ворот, а он всего лишь носил рапорты полковнику Рафаэлю Клево – начальнику городской стражи. Сегодня же его вытащили из кровати – она была поставлена в надвратном помещении специально для нужд старого ветерана, коим являлся капитан – и послали на особо опасное задание. Он во главе многочисленного отряда, состоящего из стражников, монахов-ведунов и бойцов Ордена Карающих, должен был задержать некоего Виктора Сандини, старшего послушника Ордена Мудрости. Дело имело большую важность, на него простого сержанта не пошлёшь, и выбор полковника пал на престарелого сонного вояку давно прошедших войн. Тревога носилась в воздухе Лавраца; поговаривали, что-то плохое стряслось с Башней Святого Ведовства, по городу сновали усиленные патрули стражи, торговки шептались об ужасных событиях утра.

   Старый костлявый капитан, пригретый весенним солнышком, беспокойно дремал в седле дряхлой вороной клячи, именуемой Буцефалом. Его разбудило чьё-то грубое прикосновение.

   – Ах, да, да, слушаю, – зевнул капитан, продирая глаза.

   – Господин капитан, мы его нашли, – негромко проговорил стражник, оглядываясь на громаду жилого комплекса послушников.

   – Нашли? – строго переспросил Мальори, принимая бравый вид. – Отлично! Очень хорошо! – он нахмурился, наклонил седую голову к стражнику и тихо спросил: – А, собственно, кого нашли, сержант?

   – Как кого? – удивился страж порядка. – Виктора Сандини, ренегата.

   – А! Да, да, да, да, – вспомнил капитан. – И где он?

   – В своей келье дрыхнет, господин капитан!

   – Очень, очень хорошо! Будем брать живым! Возьми людей понадёжнее, сержант, и схватите его!

   – Капитан! – возмущённым тоном прервал молодой мужчина в голубой атласной мантии Башни Небесного Ведовства. На груди его поблёскивал медальон мастера Ордена Мудрости – золотой крест с топазом в центре. Узкое лицо обрамляла чёрная бородка. Сидя в седле гнедой лошадки, он держал руку на посохе с пирамидальным навершием. – Вы, вероятно, забыли, насколько опасным может быть этот человек, если он замешан в делах тьмы! Нельзя рисковать! Пошлите первыми ловцов нечисти; они, в отличие от вас и ваших людей, знают, как обращаться с подобными ему сущностями. В случае чего я подстрахую.

   – А ты, собственно, кто такой, сынок? – сдвинул кустистые брови Мальори. – Что-то я тебя не припоминаю. Ты ходил со мной в Поход Чести?

   – Капитан! Я, если забыли, секретарь Великой Магистрессы Алесандр Орелли, мастер ведовства! – высокомерно ответил мужчина в мантии. – Задержание члена Ордена Мудрости, хоть и, полагаю, бывшего, требует соблюдения определённых предосторожностей, неизвестных простому стражнику. А Поход Чести закончился сорок лет назад, и ваши суждения относительно моего в нём участия наталкивают меня, человека ещё молодого, но с отличием закончившего обучение ведовству, на мысль о несостоятельности вашего рассудка оперировать простейшими...

   Капитан переменился в лице. Он покраснел, как варёный рак, потом стал бурым, проступили непонятного цвета пятна, испугав стоявших поблизости стражников. В конце концов, он схватился за клюку, успешно заменявшую ему меч, и треснул ею по лбу заносчивого монаха-ведуна. Тот без чувств свалился с коня, хлюпнувшись в случившуюся здесь сточную канаву.

   Капитан осанисто нахохлился, с чувством выполненного долга любуясь полоскающимся в грязевой жиже роскошным голубым одеянием мастера.

   – Вы ответите за неуважение к монахам Ордена Мудрости! – раздался придушенный возглас младшего послушника, сопровождавшего секретаря Магистрессы.

   – А? Что? – не расслышал, к счастью для послушника, капитан. – Кто-нибудь, уберите его оттуда и приведите в приличествующий мастеру ведовства вид.

   Трое стражников потащили бесчувственное тело к колодцу, имевшемуся при жилом комплексе.

   Солнечные лучи щекотали затылок, и казалось, короткие волосы на нём шевелятся. Капитан Мальори улыбнулся доброму светилу и задремал.

   Шумел прибой. Громко шумел, оглушительно, можно сказать. От него закладывало уши. И комар. Целая туча комаров, судя по звуку, вилась вокруг. Боль накатывала волнами, угрожая утопить в пучине мучений. Харя лысого толстяка-гиганта, словно выщербленная, усеянная ямками – следами от оспы. Толстые розовые губы растянуты в мстительной ухмылке. Невыносимо печёт солнце. Оно в зените. До чего же плохо...

   Виктор Сандини очнулся. Знакомые стены кельи, убогая меблировка, на столике одиноко лежит купленная накануне у подозрительных личностей книга, к стенке прислонён посох. Он распростёрт на лежанке, рука свешивается к полу, пальцы в чём-то мокром. Он поднёс кисть к носу, поморщился; жилище наполнял устойчивый запах перегара, у лежанки валялась опрокинутая бутыль с вином. Виктор привстал на локте. Сквозь дыры в изорванной, перепачканной рясе проглядывало голое тело. Суставы ломало, голова раскалывалась, будто вчерашний день был посвящён исключительно употреблению хмельных напитков, и сегодня наступила расплата. Вот потешился бы магистр ди Сави, усмотрев в поведении старшего послушника предрасположенность к почитанию бога Бухаиля. В таком облике хоть к Великой Магистрессе за снисхождением, хоть на паперть Собора Трёх Богов искать новое жизненное занятие.

   Великая Магистресса! Воспоминание о визите к Мудрейшей было подобно взрыву в трюме корабля, перевозящего пороховую смесь, только вместо разрываемой корабельной обшивки был мозг Виктора. Десять часов! Он метнулся к окну, спотыкаясь; ноги отказывались слушаться, поддетая стопой винная бутыль, грохоча по полу, откатилась к стене.

   Солнце стояло высоко. Слишком высоко для десяти часов утра. Полдень? Похоже на то. Страх Господень! Он опоздал, тем самым проявил неуважение, нет, больше, – пренебрежение к вызову Великой Магистрессы.

   Он пропал. Окончательно. Старший послушник, значит? Какой ты после этого старший послушник? Без рекомендации Мудрейшей тебя даже на паперть лаврасского собора не возьмут, братишка! Пойдёшь искать лучшей доли на чужбине или устроишься чернорабочим в портовом городе, благо, там рабочие руки всегда нужны. Это в лучшем случае. О худшем думать не хотелось – бывших ведунов, как известно, не бывает. Придётся драпать от Ордена Карающих, искоренителей ереси и истребителей нечисти. Говорят, хоббиты в своей Республике очень нуждаются в чародеях, людей привечают.

   Не раскисать! – приказал себе Виктор. Ещё неизвестно, как отреагирует Мудрейшая. Плохого он ей ничего не сделал, опоздал по уважительной причине – дрых по вине треклятых мошенников-циркачей, опоивших его хмельным сонным зельем, так что всё будет в порядке. Необходимо срочно увидеться с руководящим составом Ордена, убедить их в правдивости показаний. Хорошо, его никто не видел спящим в келье, а то выглядело бы это, мягко говоря, нехорошо. Надо бежать к Наставнику Андрэ, объяснять ситуацию, и бежать именно в таком потрёпанном виде, чтобы предоставить наочное доказательство собственной невиновности. Нет, надо хотя бы умыться.

   Столик, внутри должен быть Камень Мысленной Связи – артефакт, использующийся в телепатических переговорах. С его помощью послушник, не обучившийся пока в достаточной степени телепатии, мог связываться с другими членами Ордена Мудрости. Простой камешек, точь-в-точь речной окатыш. Куда он подевался, демоны побери, прости Господи! Куда запропастились вещи из столика включая старенькую залатанную рясу и медяки на пропитание? Пусто, шаром покати! Виктор бросился к тайнику, в котором хранил скромные сбережения – десять золотых, нажитых непосильным трудом в лабораториях и мастерских Башни Небесного Ведовства, в долгих походах (вернее, всего в одном), где опасность подстерегала на каждом шагу. Он отодвинул лежанку, вскрыв выдолбленную в каменной стене нишу. Ничего. Совершенно пустая внутренность тайника зияла раскрытой пастью голодного чудовища.

   Обокрали! Творец, боги-заступники, помогите вынести испытание, укрепите телесно и духовно! Столько напастей в один день!

   Виктор сел на холоднющий каменный пол, обхватил голову ладонями и устремил взгляд под лежанку, в скопившийся там пыльный полумрак.

   Пропало, всё пропало! Деньги, место в Ордене Мудрости, доброе имя. Насмешкой торчит из купленной книги долговая расписка.

   Это, с одной стороны, даже хорошо. Значит, его больше ничего не держит в Лавраце, ему нечего терять, он свободен как ветер. Жены, детей нет, работы нет, никому не служит, никому ничего не обязан. Не жизнь – мечта идиота. Если б ещё золотых руфориев тысчонки три-четыре.

   С другой стороны, ничего хорошего в теперешнем положении нет. На утреннюю церковную службу он не заявился, это раз. До полудня беспробудно спал в пьяном виде, это два. К Великой Магистрессе не изволил прийти, это три. Потом всплывут его ночные похождения, порочащие связи с женщинами, увлечение запрещённой литературой. Что из всего этого следует? Исключение из Ордена с дальнейшим расследованием, обвинением в чернокнижии, ереси, прелюбодействе (Творец Всемогущий, не было же такого!) и возможность поджариться на разложенном фанатиками костре. И не докажешь ты своей невиновности, грешник, даже не мечтай! Приди с повинной в резиденцию Ордена Карающих, покайся, испроси прощения у Матери Церкви, у Магистериума Ордена Мудрости, да ступай в затворники либо отшельники. Если разрешат, конечно. Ведь могут и не разрешить, послать на очищение пламенем. Или можно пойти в армию, устроиться в наёмничий полк Сорвиголов – туда, ходят слухи, всех без разбору принимают. Правда, тяжеловато с непривычки будет мечом махать, да и порезаться можно ненароком.

   Что делать? Для начала, возьми себя в руки, братишка. Не получается? Примени решительные методы успокоения. Виктор отвесил себе оплеуху, от которой едва не свалился на пол. Успокоился? Отлично! Теперь вставай, умойся и иди искать Наставника Андрэ, поставить его в известность о твоих сегодняшних приключениях будет полезно.

   Эх, найти бы проклятых циркачей! Тогда бы ситуация прояснилась, и его признали невиновным.

   Виктор неровным шагом вышел из кельи, слегка удивившись присутствию большого количества стражи на улице, и направился к колодцу, у которого несколько стражников возились с мастером-ведуном среднего ранга, мокрым и грязным, пребывающим, как понял Виктор, в бессознательном состоянии. Кого-то он напоминал, этот ведун. Виктор, опасливо косясь на странную компанию, встал в сторонке – ведро было занято. Стражник окатил бесчувственного монаха-ведуна ледяной водичкой, частично смыв грязь со смуглого лица, и ведун, подскочив от неожиданности, смачно выругался. Он испуганно зыркнул на Виктора и закричал, тыча в него пальцем:

   – Он! Это он! Хватайте его!

   Так бесцеремонно тыкать пальцем мог лишь один человек в Лавраце: Алесандр Орелли. К чему бы это он здесь со стражей и отрядом ловцов нечисти Ордена Карающих?

   Капитан Мальори мирно почивал в седле верного скакуна, гарцевавшего под ним ещё в те незапамятные времена, когда трава была зеленее, небо голубее, а женщины красивее и моложе.

   – Господин капитан, ведун-ренегат вышел из дома, – разбудил его сержант, дотронувшись до ноги.

   – А? Что? Какой ренегат? Где ренегат? – спросонья не уразумел Мальори.

   – Вон он, проклятый, – кивнул на молодого человека в рваной рясе стражник. – Никак, по воду вышел, гад! Пить ему захотелось!

   Капитан пригляделся. Видок у ренегата впрямь был не очень; наверное, именно такой и должен быть у отринувшего святое учение подлеца. Почему подлеца? Потому что все ренегаты подлецы, ясно как Божий день!

   – Сержант, а скажи-ка мне, что нам до сего мрачного типа в рванине? – осведомился Мальори. Сержант тотчас ответил:

   – Так ведь мы посланы его задержать и доставить в городскую темницу, господин капитан!

   – Да? Ну, тогда понятно. Почему же вы его не задерживаете?

   – Ждём приказа, господин капитан.

   – Чьего приказа, сержант? – Мальори повертел сухощавой головой, выискивая персону, командующую задержанием.

   – Ну, так, вашего приказа, господин капитан, – растерялся стражник.

   Тут завопил пришедший в себя у колодца мастер ведовства, и всё стало на свои места. Враг впереди!

   – Ах да! Верно! – спохватился Мальори, выхватил клюку и скомандовал: – В атаку! За короля, за королевство!

   Вооружённые глефами стражники направили клинки на ренегата и двинулись на него мерным строевым шагом. Уверенные, большей частью бывалые воины, они не видели в нём особой опасности.

   Виктор на самом деле не представлял для них угрозы. Приводившие в порядок монаха-ведуна стражники у колодца, заслышав приказ командира, схватились за оружие и буквально припёрли Виктора к стенке. Поражённый числом отправленных на его поимку войск, он пролепетал:

   – Так вы за мной?! Так скоро...

   Ноги его подкосились, и он бы, несомненно, упал, если бы не ловцы нечисти, прижавшие его к стене железными ухватами – орудиями наподобие крестьянских рогачей, которыми вытаскивают горшки из печи. Один сдавливал шею Виктора, остальные обездвижили конечности. Двое ловцов приволокли толстенную цепь из сплава железа и серебра и тесно заковали Виктора, в результате чего он еле дышал и не мог пошевелиться.

   – Ты, рекомый Виктором Сандини, арестован по обвинению в сочувствии еретическим настроениям и подлежишь взятию под стражу до выяснения причастности к распространению еретического учения и прочим богопротивным делам! – возвестил секретарь Великой Магистрессы.

   – Я ни в чём не виноват! – пропищал Виктор; сказать нормальным голосом ему не давали тяжёлые цепи, стягивавшие грудь.

   Надо признать, ловцы нечисти знали своё дело и к аресту предполагаемого отступника отнеслись со всей возможной серьёзностью, соблюдая необходимые меры предосторожности. Ему завязали глаза, чтобы он не смог никого сглазить, и заткнули рот тряпичным кляпом, чтобы он не смог никого проклясть, заключили в сколоченный из массивных брусков деревянный ящик, дополнительно укреплённый бронзовыми и железными листами и полосами. Ящик был без отверстий, поверхность исписана охранными молитвами, священными символами. Его взвалили на телегу, запряжённую конём-тяжеловозом, и повезли на окраину Лавраца.

   Крытая повозка остановилась в узком переулке, в тени растущих у дороги деревьев и трёхэтажных домов. Любопытствующий прохожий, найдись таковой поблизости, наверняка поинтересовался бы у хозяина повозки, как он втиснул её между зданиями. Однако, пока у повозки высился весьма упитанный лысый гигант в лиловых шароварах, прохожие обходили её десятой дорогой.

   На козлах, как и прежде, сидели горбун и карлик в пёстрой одежде.

   – Как думаешь, что случилось с Башней Святого Ведовства, Шиок? – спросил Аполли, изучая взором местность.

   – Демон его знает, хозяин, – ответил карлик. – Скажу лишь, что похожий зелёный свет я видал на Гнилых Болотах, поглотивших древние города эльфов. Там, среди топей, торчат развалины, в которых обитают духи. По слухам, проклятые места, туда боятся заходить даже тролли. Впрочем, зачем я вам рассказываю то, что вы сами видели и знаете, хозяин?

   – Одна голова хорошо, а две лучше. Ты сказал тогда, у Башни, что воняет смертью. Как считаешь, какая магия здесь задействована, мой маленький дружок?

   – Трудно определить, хозяин. По-моему, это злое волшебство сродни магии Гнилых Болот. Жуткая вещь, хозяин. – Карлик осклабился, в крошечных чёрных глазках заплясали огоньки. – Когда-то я брался исследовать болота, но ничего, кроме сильнейших эманаций смерти и боли, не нашёл. Там погибали эльфы, хозяин, сотни эльфов. Они погибали в страшных муках, выделяли много злой силы. Сила поселилась в болотах, вода впитала её и стала мёртвой. Знаете, хозяин, я наткнулся там на стольких интересных существ, -цокнул языком карлик. Ему, по всей вероятности, очень нравилось то, о чём он болтал.

   – Э, ты потише, маньяк доморощенный, – приструнил его горбун, – соблюдай приличия, не у себя дома. – Аполли потёр затёкшие ноги. Шиок молчал, злобно улыбаясь чему-то своему. – Невесёлый ты, мой маленький друг, скучно с тобой; не пошутишь, не скажешь чего приятного, – проговорил горбун.

   – Я весёлый, – возразил карлик. – И вещи я говорю приятные. Для меня приятные, хозяин.

   – Всегда считал, что чрезмерное образование портит разумных существ, – сказал Аполли. – Вот взять одного моего знакомого монаха. Хороший мужик был, добрый, отзывчивый. Потом поступил на священника в семинарию, читать научился, писать. Перечитал Святое Письмо и – что бы вы думали? – нашёл в нём ошибки и противоречия! Беднягу сожгли, стоило ему рот открыть. А ведь он так хотел быть учёным, вступить в Орден Мудрости, дабы изучать причины святых чудес и волшбы бесовской! Вот тебе и приятные вещи, Шиок.

   – Ну, я ведь не рассуждаю о правоте Святого Писания на каждом углу, хозяин, – парировал карлик. – Прошу вас, давайте поговорим о чём-нибудь другом. Например, об усиленных патрулях городской стражи.

   – Штража шовшем оборжела, проходу не даёт, – встрял в разговор Бегемот. – Ох, боюшь, повяжут наш, ш боем прорыватьшя придётшя.

   – Вынужден признать твою правоту, дорогой Бегемотик, – согласился Аполли. – Ситуация сложилась и впрямь неблагоприятная, потому предлагаю план ухода от патруля, если нас заметят. Ввязываться в драку нам нельзя, потом за нами вся местная стража гоняться будет, объявят в государственный розыск, чего доброго. План такой: вы убегаете, меняете одежду, чтобы вас не узнали, и встречаетесь у гостиницы "Приют странника", что недалеко от резиденции Богочков. Где резиденция знаете, а если не знаете, у людей спросите. Там сидите и меня ждёте до заката. А я, пока вы смываетесь, заговариваю зубы страже. Не будет меня до заката, значит, не свезло мне, и сижу я в темнице сырой, средь крыс и других неприятных тварей Божьих. Понятно? И вообще, надо избавляться от повозки, слишком приметные мы с ней.

   – А чего делать, ешли тебя поймают?

   – Тихо!!!

   Из-за угла неторопливо, с присущей стражам закона важностью выползала гусеница патруля. С дюжину уставших стражников в лёгких доспехах несли на плечах глефы, на поясе у каждого висело по короткому мечу. Командовал отрядом средних лет поджарый сержант – удивительное явление для Лавраца, в командном составе стражи которого состояли почти сплошь грузные люди.

   – Серьёзно они вырядились, – шепнул карлик. – Прям на войну собрались.

   Сержант бодро осматривал улицу. Стражники плелись за ним с кислыми минами, пот градом катился из-под начищенных до блеска круглых шлемов. Взгляд сержанта, скользящий вдоль домов, остановился на гиганте в лиловых шароварах; его трудно было не заметить. Затаившуюся в тени повозку он ещё не разглядел, чем не преминул воспользоваться горбун.

   – Шиок, бери лохматиков и Берка и дуйте в переулки. Не забудьте пожитки. Встретитесь у гостиницы, – скомандовал он. – Бегемот, на месте. Сматывайся по моему сигналу. Да, и сделай лицо попроще, а то стражники перепугаются и начнут упражняться в фехтовании раньше времени.

   Карлик, не сказав ни слова, полез в повозку. Послышался скулёж пса, не желающего покидать полюбившееся место.

   Патруль приближался. Опасность будто бы пробудила бравый дух у стражников, они приободрились. Бравада была показной; в глубине их глаз ледяной глыбой ворочался страх. Некоторые сняли с плеч оружие; побелевшие костяшки пальцев, стискивавших древко, выдавали их волнение. Храбрящийся сержант встал напротив застывшего статуей исполина, как бы невзначай коснувшись его кушака лезвием глефы. Скрестив на груди ручищи, великан продолжал невозмутимо взирать на стражу.

   – Имя, место жительства, род деятельности, – потребовал сержант надтреснутым голосом.

   Бегемот смотрел на него сверху вниз, как на копошащееся у ног насекомое. Он выпятил нижнюю челюсть, надул щёки и чуть сморщил грушеподобный нос. Безмерное презрение придавало ему несколько комичный вид в глазах Аполли, но стражникам он отнюдь не казался смешным.

   – Господин стражник, не трогайте моего племянника, пожалуйста! – подал голос из-за спины великана горбун. – Он с рождения умственно отсталый, его обидеть – что ребёнка. Прошу, не наставляйте на него оружие, он может испугаться!

   – Испугаться? – изумился сержант. Бегемот повернул недовольно скривившуюся физиономию к Аполли, словно хотел сказать: "Как ты меня назвал?" Стражник тем временем зашел сбоку, обнаружив горбуна. – Кто, что везёшь, откуда?

   – Называйте меня Аполли, господин сержант, я торговец. Вожу всякое разное по городам нашего славного королевства, приехал с Востока. Путешествую, как вы успели заметить, со своим племянником в надежде исцелить его недуги.

   – Что за недуги?

   – Слабоумие и обжорство, господин сержант. Мы добрые люди, племянник так вообще душка. Миленький, улыбнись!

   Плямкнув губами, Бегемот нехотя улыбнулся, изобразив совершенно идиотское выражение лица. У него это, надо сказать, вышло очень правдоподобно, даже талантливо. Прорехи в зубном ряду делали его улыбку по-детски непосредственной и незабываемой. Ошеломлённый стражник отшатнулся, покрепче сжав древко глефы.

   – Гы, гы, гы! – рассмеялся гигантский "душка", добавляя образу убедительности.

   – Вот видите, добрейшее существо на свете, господин сержант! Хороший, хороший мальчик! – погладил горбун великана по лысой макушке. – Хочешь сладостей, маленький? Подожди, скоро доберёмся до постоялого двора, куплю тебе конфет.

   Сержант отступил на пару шагов, и Бегемот повернулся к Аполли. Рожа его была злющей до колик в животе, настоящим ликом демона из преисподней. Кровожадно вращая зрачками, "добрейшее существо" прошипело:

   – Гнида ты, Аполли, а не мой дядя!

   – Почему одежда у него странная? – не отставал стражник.

   – Моему мальчику нравятся яркие цвета, они его успокаивают, – терпеливо пояснял горбун. – Знаете ли, после смерти обоих родителей он совсем голову потерял. Что с родителями стало? Их зарезали разбойники на глазах бедного мальчика, а над ним хотели поиздеваться противоестественным образом.

   – Противоестественным образом? – поднял бровь стражник. – Как это?

   – Вам, пожалуй, лучше и не знать, как, господин сержант. Так вот, с него штаны сняли красивые, лиловые, точно такие, в каких сейчас ходит, и он тогда день-деньской гонялся за грабителями по лесу, пытаясь вернуть важнейший элемент одежды и наказать разбойников. Потом он вышел к деревне, где разбойники жили, и гонялся уже за мирными жителями. В общем, кончилась заваруха кучей трупов и нервным расстройством малыша. Штаны он отобрал, успокоился, и с тех пор носит только одежду ярких цветов.

   – Ма-ма! Па-па! – захныкал Бегемот.

   – Ну-ну, не плачь, мой маленький, – горбун ласково похлопал великана по спине. – Они с небес смотрят на тебя и, – Аполли вполне натурально всхлипнул, – и радуются, малыш!

   – Какой товар? – положил конец трогательной сцене стражник.

   – Да так, лекарства, нитки, иголки всякие.

   – Стража! Обыскать повозку! – вдруг скомандовал сержант.

   – Зачем? Почему? – опешил горбун. – Мы расторговались, сейчас у нас ничего нет, не тратьте ваше драгоценное время! Господин сержант, может быть, договоримся?

   Стражники сноровисто заскочили в повозку, оттуда полетело тряпьё.

   – Книги! Здесь книги! – крикнули из повозки. – И пузырьки, и порошок!

   – Мы не договоримся. Вы задержаны, – отчеканил сержант.

   Бегемот взревел, шваркнул несговорчивого сержанта о стену и, не дожидаясь сигнала горбуна, побежал. Трое стражников на его пути то ли оцепенели от страха, то ли решили прикинуться посторонними людьми и просто наблюдать за побегом здоровяка. Они замерли с вытянутыми лицами и опущенными глефами, что было в корне неправильным с их стороны. Бегущая туша гиганта сбила их с ног и помчалась по улице, норовя свернуть в переулок.

   – Беги, малыш, беги! – запоздало крикнул горбун.

   Самые смелые бросились в погоню, но великан уже скрылся в запутанном лабиринте переулков.

   Давид Адами стоял у окна и смотрел сквозь прутья решётки на синее безоблачное небо. Сложив руки за спиной, он теребил красивую ленточку с вышитыми золотой нитью словами. По прищуренным глазам можно было догадаться, что он думает.

   Святой охотник был озадачен. Годы общения с людьми научили его скрывать эмоции за непроницаемой маской уверенности, да и стальные нервы его никогда не подводили, потому он казался окружающим хладнокровным специалистом, не ведающим поражений, но сейчас предательски подёргивалась щека, свидетельствуя о высшей степени взволнованности. В придачу ужасно чесался нос, по которому проехалась шелушащаяся пятка беглого отшельника. Её тошнотворный запах преследовал Давида повсюду, даже промывание с последующим вдыханием ароматов курительных смол не помогло, а к помощи монахов-ведунов он прибегать не желал. Адами поминутно испытывал приступы тошноты, не мог есть и часто чихал. Главное неудобство, причиняемое болезненным состоянием, заключалось в сбивании святого охотника с мысли во время напряжённых размышлений о событиях, произошедших в Лавраце. Засевшая в носу вонь постоянно возвращала его к трагической судьбе отшельника, и Давид еле сдерживался, дабы не нарушить заповедь Пророка, гласившую: о мёртвых или хорошо, или ничего.

   Адами был лично знаком с большинством отшельников Виталийского королевства, в том числе и с человеком по имени Эстебан Вернье. У святого охотника сложилось о нём хорошее впечатление, он характеризовал его как честного, горячо верующего сына Церкви, не лишённого некоторой изобретательности; не всякий додумается поселиться в дупле и жить за счёт сбора ягод, грибов, орехов и беличьих шкурок. Отшельник не только делал припасы на зиму, он нанимал крестьян для продажи припасов в городе, вырученные деньги пересылал семье, состоявшей из жены и девятерых детей. Из-за отшельничества главы семейства их не облагали налогом, и мать открыла собственную мануфактуру по производству церковных свечек. Милая женщина, Давид с ней как-то встречался, составляя дела на всех отшельников, затворников и прочих анахоретов королевства. К тому же, предприимчивый отшельник поддерживал материально четырёх своих бывших любовниц с их детьми. Как видно, дело отшельника процветало.

   В тот день Адами решил навестить Эстебана Вернье по причине планового обхода королевских земель. Он застал выжженный дотла лес, расщеплённый молнией обгоревший дуб посреди пепелища и обугленные останки человека в чудом уцелевшем дупле. Признав в мертвеце отшельника, он похоронил его под дубом за счёт деревни и, не предполагая ничего подозрительного, поехал в Лаврац известить местное руководство о смерти святого человека. Тут-то и начались невероятные приключения святого охотника.

   Более всего смущала Давида зеркальная схожесть беглеца и Эстебана Вернье: то же лицо, та же фигура, тот же голос. А был ли отшельник в дупле? Либо он неизвестно как избежал смерти и попал в город? Кого, в таком случае, нашли в дубе?

   Куда загадочней казалось происшествие в Башне Святого Ведовства. Странный отшельник забегает в здание, оно сразу же начинает странно светиться, внутри происходят странные вещи. Кстати, монахи-ведуны, эти всезнайки, призванные изучать чудеса и вражескую магию, не дают однозначного ответа, чем являлось зелёное свечение. Неведомое вещество, слизью сошедшее со стен здания, вызвало у ведунов недоумение на их надменных, едва не трескающихся от осознания собственной важности рожах. Они мололи всякую чушь о природе ведовства, колдовства, чародейства, магии, делали многозначительные паузы, производящие впечатление на непосвящённых, будто намекая, что им-то всё известно, однако, разве ж их кто поймёт? На самом деле они проявили полнейшую некомпетентность в интересующем святого охотника вопросе.

   Как только сошла зелёная слизь, Давид проник в Башню Святого Ведовства. Когда-то оживлённая и шумная, теперь она стала местом смерти для сотен членов Ордена Мудрости. Бросались в глаза почерневшие, закопчённые внутренности, носящийся в воздухе запах гари и пепел, покрывавший пол толстым слоем. На первом этаже башни бушевал пожар. Мысль о нём подтверждало множество трупов, обезображенных пламенем. Очевидно, пожар был коротким и сильным. Оставалось загадкой, почему огонь пощадил восемь верхних этажей. Определённо, и отшельник, жаждавший встречи с магистром ди Сави, и пожар, уничтоживший первый этаж башни, и свечение связаны. Что общего было у Эстебана Вернье и Вальдена ди Сави, магистра Башни Святого Ведовства?

   В здании произошла катастрофа. Отличались от других трупов два тела, нанизанные на металлическую трубу. Оба тела носили следы нешуточной борьбы, в одном из них лишь по золотому кресту, изукрашенному самоцветами, опознали магистра. В кабинете преподобного были замечены следы ритуального употребления хмельных напитков, что не удивительно, учитывая поклонение ди Сави богу Бухаилю. Особо заинтересовали Давида две вещи: кучка пепла на ковре и красивая ленточка, какими перевязывают послания, адресованная магистру от Лазарии ди Шизо, настоятельницы Юрпрудского смешанного монастыря.

   Святой охотник оглушительно чихнул. В дверь постучали, вошёл стражник.

   – Ваша милость, ведун-отступник успешно доставлен. При обыске его кельи найдена старинная книга непонятного содержания на неизвестном языке, с картинками, долговая расписка и посох. Ещё поступили известия от патруля, ему удалось задержать подозрительного вида горбуна, соответствующего описанию соглядатаев. При обыске его повозки найдены книги на неизвестном языке, разноцветные порошки и пузырьки со снадобьями. Горбун называет их лекарствами. К сожалению, не удалось задержать человека в лиловых шароварах, бывшего с горбуном. Поиски продолжаются, основные дороги по вашему приказу перекрыты, задействован план "Перехват".

   – Молодец, сержант. Приведите мне ведуна-отступника. Когда будет доставлен горбун, приведите его тоже. Да, и принесите мне изъятые при обыске вещи.

   – Так точно! – щёлкнул каблуками стражник.

   Спустя пять минут он вернулся с посохом, книгой и исписанным листом бумаги. Положив их на стол у окна, он удалился. Давид внимательно прочёл долговую расписку, полистал рассыпающуюся книгу. Наткнувшись на цветную картинку, он узнал в изображённом трёхголовом ящере демона Горяка, грозу гномов Сканбрии прошлого тысячелетия. Непростая книжонка попалась, по демонологии. Она могла быть как справочником по ведовской демонологии, так и практическим руководством по вызыванию демонов, её наличие у старшего послушника на дому не поощрялось и было нарушением орденского Устава, что, в свою очередь, послужило бы поводом к обвинению в расхищении орденской собственности и, учитывая характер книги, в чернокнижии. Посох Давида ничем не заинтересовал.