Текст книги "Тайные тропы Бездны (СИ)"

Автор книги: Валерий Шалдин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Почему я не удивлена, – буркнула Алла Леонидовна. – Что с Башировым? Убили его? Не тяни кота в долгий ящик, говори уже!

– Почему убили? – сделала круглые глаза Танечка. – Ваш Баширов жив-здоров, цветёт и пахнет. ЧП произошло в классе, где он вёл урок, вместо прихворнувшей Мамошиной. В 10А классе. Вот только что.

Судя по докладу Танечки, в 10А классе, когда Баширов вёл урок, чуть не задохнулись от удушья два ученика: Женька Сторчак и Максимка Овчаров, оба два отпетое хулиганьё, но пока ещё не совсем конченные отморозки. Но движутся в этом направлении уверенно. Почему они вдруг стали задыхаться, Танечка не выяснила толком, наверное, они съели что-то нехорошее. После этих слов завуч подорвалась с места и отправилась выяснять подробности по своим каналам. Надежда Александровна уже кляла сама себя, что сама же уговорила Баширова провести урок вместо опять заболевшей Мамошиной. Тот, поворчал, но отправился на урок. С учениками, как выяснилось, вроде всё нормально: сейчас они находятся в медпункте, вернее рядом с медпунктом.

Сегодня 10А классу не свезло: ветреная Фортуна повернулась к ученикам филейной частью. У них математику вела бабушка Мамошина и народу она нравилась. Делай на её уроках что хочешь: бабулька ничего не видит и не слышит. И её не слышно. Занимается она с несколькими заучками, сидящими на первой парте, а остальных не видит. Бабку даже чморить западло. Но сегодня получился облом. Вместо бабульки дали молодого Баширова о котором поговаривали, что у него не все дома, ибо он что-то требует от правильных пацанов. Обнаглел чувак в корягу, нюх последний потерял. Докапывается до пацанов. Сам ещё «шнурок», а быкует, как дембель. У него нет проблем? Сейчас организуем! Несколько человек благополучно свалило с этого урока, но основная масса поплелась в класс. Жека Сторчак и Макс Овчаров считали себя центровыми в классе, поэтому они решили, что им смываться западло – надо бороться с беспределом администрации. Ведь они правильные пацаны и сидят на отрицалове. Некоторые разногласия во мнениях на наметившуюся проблему не помешали Сторчаку и Овчарову единогласно одобрить саму концепцию чморения учителя. Бороться единогласно решили по плану «Б». Этот план замечательная вещь по чморению учителя-беспредельщика. Срывает урок на раз-два, и доводит учителя до истерики. Вот этого борзого Баширова и надо сегодня взять за жопу, показать ему, кто в классе хозяин и голос имеет, а кто какашка. Пару раз покажем ему козью рожу, гы-гы. Пусть лучше чувак забудет дорогу в наш класс. А то взяли моду интимно забивать молодые пацанские мозги всякой фигнёй: ни он, ни его математика нам тут не упёрлись. Прикиньте, пацаны, зачем нам его математика, если у каждого есть калькулятор? Бабки как-нибудь сосчитаем, главное их добыть. А добывать бабки надо с лохов, это все знают. И где в такой схеме математика? План «Б» прост, как коровье мычание. Вот именно, что мычание. Как только учитель оборачивался к доске, чтобы на ней что-то накарябать, как с дальних столов начинали раздаваться звуки: мычание, мяуканье, блеяние или урчание. Здорово, правда. Учителя от таких красивых звуков почему-то дуреют, но ведь смешно, правда. Особенно интересно наблюдать, как учитель начинает сходить с ума: орёт болезный, грозиться всякими карами, но всё заканчивается тем, что он убегает из кабинета жаловаться на свою жизнь завучу. Пришёл черёд терпилой стать математику. Вот это правильно, вот это хорошо, давно пора этого «шнурка» разъяснить. А то ишь хвост задрал пресмыкающееся насекомое.

У этого «шнурка» Баширова точно не все дома. Народ тёр в коридорах между собой за его хохму с мелком, который портит включенные телефоны. Интересно, на кого рассчитана эта хохма? Скорее всего, на младшую группу детского садика. На кого же ещё. Сторчак и Овчаров и не подумали выключать свои гаджеты: ещё чего. Может вам ещё какой пример по геометрии решить, гы-гы. Прикольно и весело смотреть, как придурашный Баширов, показав всем мелок, предложил выключить электронные приборы. Ага, щас! Только разбежимся, когда шнурки на тапочках погладим. Сам себе убогий на кнопочку нажимай.

Вот наступил долгожданный момент, когда этот математический лох повернулся к доске и начал на ней что-то малевать. Жека и Максим сразу же стали издавать урчащие звуки, ага, типа художественное рыгание называется. Кое-кто из нормальных пацанов стал посмеиваться и подвывать, поддерживая компанию. Концерт без заявок набирал обороты. Судя по спине учителя, тот напрягся, а потом согнулся от хохота. Он искренне смеялся, потом извинился за свой смех, утёр выступившие слёзы из уголков глаз и объявил, что издавать такие звуки, какие издают некоторые граждане в классе, чрезвычайно опасно. Оказывается, может что-то там произойти в горле и наступит спазм. Наукой это доказано, самим Менделеевым. От этого дела куча народа померло, врачи не помогли, наука бессильна. Хрясь и всё! Кирдык котёнку – молоко пить не будет.

Чего это он мелет, молча переглянулись пацаны. Совсем того, да? Как только этот лох опять отвернулся к доске, концерт продолжился с новой силой. Лох чертил какую-то фигню, похожую на кабалистические символы и делал вид, что не обращает внимание. Секунд через пять наступила незапланированная развязка в концерте из-за выхода главных исполнителей из строя. Сначала все в классе, в том числе и учитель, думали, что ведущими артистами этот номер так и задуман. Сторчак и Овчаров почти одновременно начали кашлять, при этом учитель радостно комментировал процесс:

– Вот дают, как по-настоящему! Здорово у них получается, правда? Прямо талант. Талантище! Ах, какой талант пропадает для сцены. Это надо уметь так великолепно имитировать кашель умирающего ишака. Станиславский сказал бы «Верю!»

Ученики тоже смеялись, показывали пальцами на зашедшихся в кашле Сторчаке и Овчарове. Двое одноклассников увековечивали эту сцену на свои смартфоны. Через некоторое время некоторые ученики начали понимать, что что-то не так, ибо кашель их друзей-артистов стал переходить в конвульсии и хрип со стонами. Кожа на лице Овчарова и Сторчака приняла нездоровый красный цвет и покрылась потом. Искривлённым судорогой ртом они пытались схватить хоть немного кислорода, но что-то сжимало их горло, вызывая жуткую боль и ужас от того, что вот сейчас воздух окончательно перестанет поступать в лёгкие, и, как намекал учитель – кирдык. Наконец главные действующие лица начали заваливаться на пол и тут завизжали девчонки. Вид катающихся в агонии на полу тел не для слабонервных зрителей. Вот только, каким образом бившемся в припадке одноклассникам можно помочь, никто не знал. Да и прикасаться к пацанам как-то неприятно, ведь они оба обоссались. Одна девчонка сообразила кинуться в медпункт, но оптимизация медицины давно добралась до школьных медпунктов. Сейчас в школьном медпункте «работала» пожилая медсестра, передвигавшаяся со скоростью уставшей черепахи. Клавдия Сергеевна давно сидела на пенсии, ей стукнуло 65 годков всё же. Правда, как оказалось, сегодня она находилась в школе, вот только помочь пострадавшим от непонятной напасти она не могла. Её саму пришлось отпаивать валокордином, когда она попыталась помочь пострадавшим ученикам, которых одноклассники, понукаемые Башировым, взяли в охапку и приволокли в медпункт. В медпункте стены лечат, и, вскоре, пострадавшим стало несколько лучше, только они практически ничего не могли сказать из-за сильнейшей боли в горле. Как говориться, допелись пташки.

Клавдия Сергеевна помогала пацанам прийти в себя своими охами и ахами, суетилась и пыталась что-то делать, но всё валилось у неё из рук. Даже открытый пузырёк с нашатырём умудрился выпасть из рук на пол, резко пахнувшая жидкость разлилась и теперь в медпункте образовалась газовая камера. То ещё амбре из смеси нашатыря и запахов от штанов терпил. Пострадавших учеников пришлось эвакуировать в коридор и усадить на стулья на всеобщий осмотр, а в медпункте открыть нараспашку окно.

Как раз окончился последний урок и выбежавшие из классов ученики могли с любопытством наблюдать картину в виде сидящих на стульчиках двух невнятных страдальцев и рядом с ними тихо охавшую медсестру. Пострадальцы выглядели ободранными, как кошаки после драки и молчали, только кривили морды на сочувственные вопросы братанов. Впрочем, братва здорово не заморачивалась чужим горем: последний урок закончен, надо бежать на волю, а эти два обоссанных убоища, два фраера ушастых вызывали только смех, а не сострадание. Сидят олухи царя небесного с красными мордами, помятые, нахохлившиеся и шипят что-то. Смешно же, правда.

Завуч Надежда Александровна оперативно выловила свидетелей, то есть своих агентов в 10А классе, способных пролить свет на происшествие. Получалось какая-то дичь, а не ЧП. Баширову ничего не предъявишь, кроме как то, что он не очень оперативно направил учеников в медпункт. Кругом выходило, что ребятки сами себя здорово наказали: вместо срыва урока сорвали себе голос и довели свой организм до удушья. Завуч отогнала последних любопытных от потерпевших и пыталась расспросить самих Сторчака и Овчарова, но не преуспела. В ответ услышала только шипение и кряхтение. Может их в Комаровск надо, в городскую детскую больницу? Пусть медицина решает, что с их организмами произошло.

Подумав, завуч не стала вносить такое предложение. Честно говоря, ей совершенно не жаль этих Сторчака с Овчаровым. Эти два оболтуса входили в список отморозков, так что чего их жалеть. Получили по заслугам. В глубине души Надежда Александровна только позлорадствовала чужой боли.

Через полчаса два дуролома совсем пришли в себя и могли идти. Вот говорить они не могли. Совсем. И неизвестно, когда смогут произносить слова. Беда не приходит одна. Кроме потери голоса два лоботряса потеряли и свои смартфоны. Наверное, когда их корёжило и они катались по полу, то поломали хрупкие гаджеты. Не мелок же Баширова вывел устройства из строя. Хуже всего пришлось Жеке Сторчаку, ведь он на время взял крутой смартфон у своего старшего брата Сашки. Вот зачем он это сделал? Хотел пофорсить перед приятелями крутой игрушкой и сломал её. А братец Сашок простужен на всю голову: он уже провёл пару лет в колонии по не очень тяжкой статье. Это ему ещё повезло, что не припаяли разбой. После колонии он совсем слетел с катушек, а тут младший брат принесёт ему сломанный смартфон. Хоть вешайся теперь. И не объяснишься с братаном: голоса нет. Надо осваивать язык жестов. Вот брательник и преподаст этот язык жестов Жекеной тушке. Будет больно. Сашок и убить может, он совсем сдурел сидя в своей колонии. Там он пристрастился к марафету, а наркота ещё больше спекла и так невеликие его мозги. Овчарову несколько легче, но тоже надо как-то объясняться с родным папашей, у которого нервы. Максимку уже заранее начало трясти. Увы, но такова жизнь: возмездие настигает каждого, будь хоть ты трижды счастливым. Конец придёт, и конец ужасный. Какова деятельность, таково и падение. У ребят случился очень дерьмовый день и, похоже, дерьма скоро добавится: это точно, придёт им скоро большой Чубайс.

* * *

После окончания занятий в школе почти никого в здании не осталось. Основная масса народа весело разбежалась. Несколько учеников в актовом зале вместе с классной мамой репетировали песни к музыкальному вечеру, возились со своими швабрами и вениками уборщицы, которых сейчас величали мастерами чистоты. Оставался в своём помещении трудовик. Это один из немногих мужиков, трудящихся в школе. Трудовик пристроился на эту работу из отставников-пенсионеров, что типично для таких должностей. Бывший майор внутренних войск Безпалько Семён Митрофанович пошёл работать в школу по причине того, что ему категорически не нравилось сидеть дома в окружении большой и дружной, но надоедливой семьи. Во внутренних войсках ему служилось проще и понятнее: командировки в горячие точки, дрессировка любимого личного состава, а семья стояла на втором плане. Теперь, оказалось, что семьи стало слишком много, а армейскую дисциплину семья не понимала и строем не желала ходить. Зато обязанностей Семёну Митрофановичу семья нарезала выше головы, ведь ему же делать нечего – он на пенсии, а здоровья ещё ого-го сколько. Ещё оказалось, что его военную пенсию уже всю поделили. Семён Митрофанович сообразил, что имея за плечами 55 лет, он так может и не дожить до 60 лет, ему раньше прогрызут плешь и вынесут мозги. Двадцать четыре часа семейных ценностей это слишком много. Поэтому он сбежал от семьи в школу, когда подвернулась работа замещать должность трудовика. Здесь он прижился, и его не смущало то обстоятельство, что он фактически только числился учителем трудового обучения, а на самом деле он являлся мастером на все руки и бесплатной рабочей силой. Вдвоём с завхозом, одногодкой Безпалько, они поддерживали состояние школы в надлежащем виде, не дожидаясь, когда администрация наймёт работяг для устранения поломок. Весь мелкий ремонт директор взвалила на их безотказные плечи. И Безпалько это нравилось. Не надо после уроков бежать в семью и там корячится по дому, отбиваясь от требований родственников: сделай то, сделай это. В школе всегда есть работа. Школа, по мнению Безпалько, это как казарма. Только бойцы мелкие и говорливые. Зато у отставного майора имелись свои апартаменты с кучей всяческого добра в них. Занятия с ребятнёй совершенно необременительные. Доставала только обязанность вести кружки, но и это дело терпимое, потому как детки не отличались прилежанием, и им быстро наскучивало ходить в кружки и что-то там мастерить. Интереснее им проводить время за компом, рубясь в игры, чем корячась в мастерской. Зато случались минуты тишины, когда в апартаментах никого не крутилось. Присутствовал только один Безпалько. И тишина. Тихо, как ночью в бане. Такие минуты он любил. Они настраивали на лирический лад и отвлекали от гнусной обыденщины. Какие развлечения в посёлке? Рыбалка на озёрах – так Безпалько не заядлый рыбак. Ещё сезонные походы в лес за грибами и ягодами. А в остальное время народ развлекался спиртным, благо его сейчас производилось навалом, не то, что при коммунистах. Сейчас хоть залейся. Кстати о коммунистах…  Безпалько в своей норке устроил хитрый тайничок в котором он держал крамольное нечто. Сейчас в тайничке заначено три бутылки с приличным нечто. Здесь же стояли и различные ёмкости для приёма этого нечто в организм. Всё, как в лучших домах. Только торопиться не надо. В этом деле надо следовать поговорке: «Кто понял жизнь, тот не спешит».

Сегодня в качестве закуски имелись домашние пирожки с луком и яйцами. Вполне приличная закуска, кто понимает. Запустив правую руку в тайничок, Безпалько достал оттуда бутылку. Сегодня рука выбрала абхазскую чачу. Отличный выбор, похвалил свою руку трудовик. Для этого напитка подходил низкий керамический стаканчик. Набулькав в стаканчик граммов эдак пятьдесят напитка, Безпалько немедленно переправил чачу в организм. Откусил половину домашнего пирожка и прожевал его, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения в организме великолепные. Чача лихо пронеслась по пищеводу и разлилась внутри приятным теплом. От второй полусоточки ударило в голову. Нет, это никакое ни пьянство, а эстетическое наслаждение, кто понимает. Больше ста грамм Безпалько себе не позволял, ибо тогда это обыкновенное пьянство. А так сейчас хорошо, уютно и покойно. Подчас прекрасное прячется за самой обыкновенной оболочкой.

– Нам холод не дядька и голод – не тётка, у нас всё офигенно и чётко, – промурлыкал трудовик, пряча в тайник нечто. Жидкое нечто помогало предаваться мечтаниям в свободную минутку. Ученые доказали, что когда мы мечтаем, то наш мозг работает на полную нагрузку. От мечтаний трудовика отвлекли школьные новости, касающиеся физкультурника и нового математика.

Безпалько, когда узнал, что физрук и математик вдвоём усидели шесть бутылок водки, только неодобрительно покачал головой. Где мозги у этих людей? Потом физкультурник, с нотками лёгкого слабоумия в голосе, жаловался Семёну Митрофановичу, что жизнь оказалась сложной. Что он после пьянки сильно болел, чуть на компост не изошёл. Плакался, что он уже старый так бухать, что запах водки теперь преследует его по ночам, что организм его взбунтовался и сказал «Фи!» алкоголю. Как теперь жить?

Чего теперь жаловаться? Поздняк метаться. Математик ему не насильно же водку в глотку заливал? Ведь сам же хлебал её родимую. Кстати о математике. Надо этого типа предупредить, что в этой школе водятся дикие звери, а не только нормальные дети. Есть всякие бандерлоги и шакальё. И эти твари, как узнал трудовик, задумали устроить пакости молодому учителю. Чем-то он эту сволочную братию достал. Молодой ещё. Не понимает, что надо приспосабливаться, зарыть свои комплексы на грядке и не лезть на рожон. Только плохо, что математик сильно бухает с физкультурником. Ему бы начать приспосабливаться и включать смекалку. Ведь в посёлке население, мягко говоря, сложное. А со смекалкой боец воюет и палкой.

Надо же – шесть бутылок усидели. А я смог бы за один раз употребить полтора литра в одно рыло? Нет, уже не смог бы, года не те. Вкус продуктов вот уже стал хуже чувствовать, выносливость начала подводить. Это только, по мнению коллег женского пола, я по-прежнему нахожусь в приличной форме: жилистое сухое тело, вес около восьмидесяти килограмм, рост сто семьдесят восемь сантиметров. Параметры приличные, но функциональные характеристики организма стали падать. И это меня волнует.

Трудовик нахмурился. Только что настроение считалось лирическим, а тут вдруг потянуло на свои и чьи-то проблемы. Такие мысли лучше отмести в сторону и думать о чём-нибудь приятном, например, о бабах. Мысль плавно соскользнула в этом направлении и вспомнилась учитель химии Коломиец Ангелина Михайловна, дама с исключительно объёмистой филейной частью, отличающаяся крикливостью и бесцеремонностью. О таких говорят: жила-была девочка и вдруг превратилась в жабу, да ещё завистливую жабу. С годами у дамы задница только увеличивалась, морда наметила тенденцию раздаться вширь, а характер сделался окончательно несносным. Куда ему ещё портиться? Химичка считалась, чуть ли не единственной закадычной подружкой директрисы, а та на фоне достоинств химички выглядела как стройняшка Дюймовочка с ангельским характером.

Трудовик даже сплюнул от такого выверта своего мозга: нет бы, ему думать о симпатичных поселковых женщинах, так нет, привиделась химичка. Это точно не к повышению зарплаты. Сколько надо выпить, мля, чтобы развести с такой мадам шуры-муры? Здесь и три бутылки водки не прокатят.

Глава вторая

Посёлок Жупеево, затерявшейся на краю географии в болотах, территориально входил в Комаровский городской округ. Городишко Комаровск находился от Жупеево в тридцати километрах, это если ехать к нему по автодороге регионального значения. Напрямки, если судить по карте, всего восемь километров, но так к городу не пройдёшь: на этом участке только озёра, комары, болота и много грязи. Местные шутили, что в Жупеево три времени года: «грязь намокла, грязь засохла, грязь замёрзла». На болотах проживают комары: наверное, город из-за этих комаров и назвали в древние времена Комаровском. В этой местности всегда получался хороший урожай на комаров. Кусачие насекомые здесь ядрёные и бодрые. Местные поговаривают, что наши комары через сапоги кусают. Кроме комаров в этом городишке и посёлке Жупеево других достопримечательностей почти не осталось. Какие-то древние руины, оставшиеся со времён динозавров, никого из местных не интересовали, они приводили в экстаз только приезжих археологов. Те говорили, восторженно закатывая глаза, что здесь уникальные камни и местному народу повезло. Камни, как камни, где везение? От камней сыт не будешь. При коммунистах в городе и посёлке работало много фабрик, заводов и других мест, где рабочему человеку платили зарплату. Работой тогда всех обеспечивали. Но с приходом долгожданной перестройки и, прости Господи, ускорения, провозглашённых коммунистами по совету из ЦРУ, работы стало катастрофически меньше, да и предприятия почти все позакрывались, а на остальных чуть теплилась жизнь. Потом пришёл Чубайс, и всем стало окончательно кисло. Как-то вдруг стало много водки, свободы и наркоты. По тайным тропкам наркотрафика наркобароны привозили в древний Комаровск дурь, а из города вещества попадали в Жупеево. Собственно, обстановка в посёлке такая же, как и по всей стране, только в Жупеево пока не знали цвета гомосячьего флага, а большинство народа умудрялось как-то выживать без денег. Такой у нас народ: его только что дустом не травят, а он всё живёт, чем очень раздражает отечественный пенсионный фонд и радетелей европейских ценностей. Зато народ стал посылать в пеший эротический поход тех деятелей, кто уверял людей, что им пора понять и принять тот факт, что перемены – это хорошо. Что же хорошего, если водки и дури много, а работы мало? Нет работы – нет и зарплаты. Как тогда жить? Тут окончательно разуверишься в красивые обещания либералов, что невидимая рука рынка схватит тебя и потащит в светлое будущее. Пока эта самая невидимая рука только и может, что по карманам работяг шарить.

Когда пострадавший Жека Сторчак плёлся до своего дома, то у него напрочь отсутствовали иллюзии по поводу того, что скоро ему опять больно прилетит от родственничка. Брательник Санёк наверняка торчит дома и опять полезет в драку. Он сказал, что ещё пару лет намерен отдыхать от зоны, чалясь на которой он потерял здоровье, а вы тут все вон какие здоровые и зоны не нюхали. Мать и отца он давно ни во что ни ставил, а младшего брата Жеку чморил.

Жека ещё не знал, что братан сегодня пребывал «на ломах» и настроение у братца находилось ниже плинтуса. Когда Санёк «на ломах», то он пребывает в жестокой депрессии, почти как весь посёлок Жупеево. Саньку надо срочно ехать в Комаровск за дурью, поправлять здоровье, а как на грех младший брат забрал смартфон в котором забиты все контакты с поставщиками товара. И этого маленького засранца до сих пор нет дома. Где его, мля, черти носят? Урою, когда появится.

Жека появился дома, когда братан дошёл до точки кипения с пузырением. Со злобой посмотрев на брательника, Санёк произнёс сквозь зубы:

– Что-то я в последнее время стал злым и раздражительным. Так и хочу какую-нибудь крысу прибить.

– Ш-ш-ш-ш… ., – ответил Жека.

– Чего шипишь? Не зли меня урод! Кто скрысятничал мой смартфон? Ну?

– Ш-ш-ш-ш… , – Жека достал из кармана неработающий смартфон и подал его братцу.

– Разрядил аппарат гад, – заорал Санёк, видя, что девайс не фурычит. – Урою падлу.

От быстрой расправы Жеку спасло то, что Санёк находился в нетерпении и, достав зарядное устройство, подключил аппарат к сети. Саньку позарез требовалось срочно звонить в город, договариваться о дури. Если бы Жека чувствовал себя хорошо, он, может быть, и сумел бы сбежать от братца, но сегодня парень пребывал совсем в расстроенных чувствах: у него всё болело и хотелось спать, поэтому он и не слинял из дома. Через десять минут Саньку стало понятно, что со средством связи что-то не так: девайс не подавал признаки жизни, даже когда Санёк его энергично потряс и подул в микрофон. Стало кристально ясно, что аппарат, побывав в лапах урода Жеки, навернулся, то есть склеил ласты. Навернулись и телефоны с контактами.

– Крысёныш, падла, – глаза старшего брата побелели от злобы. – От тебя поганым кутком несёт. Ещё и шипит, как кошак в подворотне.

С этими словами старший стал молотить младшего, не обращая внимания, куда попадают его кулаки. Но сколько не бей младшего, от этой процедуры нужных веществ в доме не прибавится. Надо срочно мотать в город. А это значит или на рейсовом автобусе трястись по жаре, толкаясь с потными толстыми тётками, или опять просить кореша Жорика Грибка, чтобы тот подвёз страждущую душу в город на своём древнем мотоцикле. Жорик с погонялом Грибок ни разу не авторитетный пацан, но хорошо сечёт в веществах и у него есть старинный мотоцикл, на котором Жорик лихо рассекает, не имея даже прав на вождение транспортного средства. Собственно, а кто даст права торчку? Грибком Жорика прозвали за то, что он когда-то увлёкся поеданием дикорастущих грибов. С его слов выходило, что приходы от этого дела классные. Штырит не по-детски. Сейчас Грибок, как и Санёк сидел на таблетках, а до тяжёлых веществ они ещё не добрались, да и бабок на реально крутые вещества всегда не хватало.

У Санька на кармане денег оказалось только для приобретения с десяток таблеток, но надо ещё с Грибком делиться, иначе он потом не предоставит транспорт, кочевряжиться начнёт сволочь лупатая. Хорошо хоть Грибок на свои кровные заправляет свой драндулет. Как Санёк продолжит существовать потом, когда кончатся таблетки, а денег не предвидится, его не интересовало: то потом, а горит организм правильного пацана сейчас. Денег он надеялся у родаков взять или загнать что-нибудь ненужное. Но в доме ненужного давно не имелось: всё ненужное давно ушло на таблетки. Вот холодильник явно ненужная вещь, но, сука, какой он громоздкий. Санёк хотел загнать телефон младшего, вещь компактная, но этот младший козлище умудрился свой телефон пролюбить, а теперь и аппарат Санька угробил.

– У-у-у-у-род, лошара подзаборная, – ещё пару раз двинул Санёк брата. Тот совсем сомлел и валялся на полу, вытирая кровь из разбитых губ и носа. Может почку Жекину продать? Всё равно толку с этого Жеки ноль целых и нецензурно десятых.

– Остолоп, даже не можешь мобилу у лоха отжать. Твоё место у параши. Сейчас мне тебя некогда воспитывать. Сейчас ты только аванс получил. Вот приеду из города, тогда готовься, тогда я из тебя всю пыль выбью, как из коврика.

Жека кривился от боли. Мало того, что брат в кровь разбил ему губы и нос, так, наверное, ещё и ребро треснуло, ведь жутко больно и дышать трудно.

– Ш-ш-ш-ш… …  – это означало, что Жека пожелал братцу сломать шею. Означенное пожелание в виде шипения из охваченного болью горла полетело в спину удаляющемуся любимому родственничку.

Санёк быстро нашёл лупатого Грибка и обрисовал ему насущную проблему. Тот по своей гнусности никак не хотел реагировать, но за три таблетки согласился ехать в город. Вначале утырок просил пять, но Санёк оказался непреклонным, а Грибку самому хотелось оттопыриться хорошими веществами. Свой пепелац Грибок настраивал минут сорок, пока, наконец, тот соизволил заработать. Ехали без прав и без шлемов, до первого полицейского, но надеялись на удачу и на то, что смогут удрать от погони козьими тропами. На выезде из посёлка стоял указатель, на котором крупно написано: «пос. Жупеево». Кто-то умный, но криворукий наполовину замазал букву «У» и на её месте коряво начертал букву «О». Получилось препохабно, но Санёк и Грибок на привычную надпись на указателе не отреагировали. Их отвлекла проехавшая в сторону города Вольво.

– Это тачила нового учителя, – сообщил новость Грибок. – Прикинь, братан, на каких тачилах гнилая интеллигенция рассекает, а на каких аппаратах катаются потомственные пролетарии. За что боролись, брат!

Санёк скрипнул зубами:

– И не говори, братан. Чтоб этот фраер перевернулся на повороте и шею себе свернул.

Ненависть опасное чувство, а зависть – губительное. Собственно, зависть есть не что иное, как сама незамутнённая ненависть, поскольку чужое несчастье причиняет радость и, наоборот, чужое счастье только раздражает. Люди делятся на две категории: одни наслаждаются жизнью, а вторые смотрят на них, и завидуют их наслаждению, исходя при этом на говно.

Подруга Аллы Леонидовны учительница химии Коломиец Ангелина Михайловна, ну, это та, с огромной кормой, то же частенько впадала во грех скорби о благе ближнего. Рисковая женщина, ибо в Святой Книге написано, что души завистников будут обязательно проходить мытарства в аду в наказание за этот порок. Что за мытарства такие Книга не говорит, но надо думать ничего хорошего для души от мытарства не надо ждать. Зависть – абсолютно ненасытное чувство. Это один из немногих грехов не дающий ни малейшего удовольствия для самого завистника. Зато, зависть порождает горькие плоды: соперничество, гнев, зложелательство, злорадство, вражду, ненависть, ссоры, раздоры, злословие, ложь, клевету, ябедничество, тайное наушничество, низкое пронырство, злорадство в несчастье ближних, лукавство, лицемерие и многое другое, что оставляет чёрные пятна на душе человека.

Ангелина Михайловна, пользуясь статусом лучшей подруги Аллы Леонидовны, частенько забегала в её служебный кабинет с целью помыть косточки коллегам. Директриса особо не возмущалась: всё-таки Ангелина слыла хорошим, но не очень надёжным, источником информации и поставщиком сплетен о коллективе. Если секретарша Танечка как-то узнавала факты, то Ангелина могла и приврать. Чем больше с каждым годом росла задница учительницы химии, тем больше она злорадствовала и злословила по поводу коллег, учеников и односельчан. Сегодня она с чего-то ополчилась на молодого математика. Чем он ей не угодил, то решительно непонятно, но Ангелина Михайловна исходила на дерьмо, когда упоминала Никодима Викторовича.

Как назло, стоя у окна в директорском кабинете, Ангелина увидела, как математик по тропинке удаляется от ограды школы в сторону автостоянки, где обреталась его шикарная машина.

– Нет, ты видишь каков франт! – указывала пальцем на Никодима химичка. – Видишь, в какие дорогущие шмотки он одевается. Это на какие такие шишы? А машина у него какая? Бегемотов только на такой возить.

– По-моему ты к нему неравнодушна, – усмехнулась директор. – Что, понравился парнишечка?

– Алкаш, проходимец, матершинник и прохиндей, и вообще днище, вот кто твой Никодим Викторович. – Гляди, как побежал к своей машинке. Смотри не грохнись убожество. А то на ровном месте свою ножку сломаешь, что тогда мы без тебя убогого делать-то станем?

– Хм, – честно говоря, Алле Леонидовне стало совсем неприятно слушать напраслину на молодого учителя, тем более дурацкие пожелания сломать ему ногу. С детьми он пока ладит, пьяным его лично она не видела. Странный тип это да, но с работой своей справляется. Что ещё надо? Других учителей нет. Для нас и такой сойдёт.

Но Ангелину понесло:

– Мутный он какой-то тип, – зло сказала она, как выплюнула. – Нюхом чую.

Тут она увидела, что объект злословия остановился, как будто почуяв, что его сейчас обсуждают, обернулся и посмотрел по направлению окна директора. Во всяком случае, Ангелине показалось, что тот внимательно посмотрел прямо ей в глаза через двойные стёкла окна, от чего у химички внезапно вспотела спина, и она даже смутилась от такого пронизывающего взгляда.