Текст книги "Тайные тропы Бездны (СИ)"

Автор книги: Валерий Шалдин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

При этом математик смеялся первым, не дожидаясь, пока соль анекдота дойдёт до Якушева. Тому совершенно не хотелось смеяться, хотелось домой. Вот скажите, разве это смешно, что, по утверждению математика, ученые обнаружили интересную закономерность: как только правительство выделяет миллиард для благих целей, в стране сразу же появляется новый миллиардер. Где здесь логика и где надо смеяться? Достали уже его математические анекдоты. Где смеяться про встречу с динозавром на автобусной остановке? Над вероятностью в пятьдесят процентов: либо встретишь динозавра, либо нет? Совсем не смешно, обрыгаться хочется.

– А вот ещё анекдот, – радостно сообщил Никодим Викторович физкультурнику, и начал смеяться перед рассказом анекдота. – Великий русский химик Менделеев сначала открыл 40-градусную водку, ага. Потом он открыл 20-и градусный портвейн. И только утром Дмитрий Иванович открыл, что смешивать эти напитки нельзя. Ха-хи-хи-ха-ха!

Четвёртую кружку Якушев употреблял на морально-волевых качествах. Это, как в спорте: он должен победить и точка. Пятую кружку физрук пил уже на автомате, как зомби и слушал ахинею математика, смысл которой до него уже давно перестал доходить. Математик почему-то утверждал, что каждую минуту в Африке проходит ровно шестьдесят секунд. Прикинь, как интересно. К пятой кружке компаньоны перешли уже на «ты», что говорило о том, что пьянка проходит нормально. Вернее она летела со скоростью стрижа. К шестой кружке физкультурник спёкся, как помидор на солнцепёке: ему уже не хотелось пить, а хотелось материться. В этом начинании математик его радостно поддержал и признался, что он знает множество матерных слов, выражений и целых загибов.

Якушев попытался согнать коллегу с кушетки и улечься на неё спать, но коллега сказал, что надо отдыхать дома, поэтому мы сейчас пойдём искать твой дом. Дом искать, а не приключения. Зачем идти домой? – отбрыкивался Якушев.

– Потому что ты честный семьянин, – утверждал математик.

– Кто честный? – сомневался Якушев. – Я что ли честный?

Несмотря на то, что Якушев грузный мужик, худой математик лихо закинул руку коллеги себе за шею и потащил уставшего коллегу по поселковым улицам искать, где живёт Якушев, потому, что сам Якушев забыл, где он обитает и только тоскливо матерился.

На дворе совсем ещё не вечер, поэтому прохожие встречались сладкой парочке постоянно. Никодиму пришлось демонстрировать прохожим перекошенное лицо Якушева и узнавать у них, где это лицо, грязно матерящееся, проживает. Наверняка же оно где-то проживает. В посёлке все друг друга знали, если не близко, то в лицо. Народ, если пребывал в трезвости, то оказывался понятливым и указывал дорогу, где обитает уважаемый Николай Фёдорович, который, с кем не бывает, сильно крепко сегодня немного устал на работе. Математик тащил свою ношу не по тротуарам, а напрямую, потому как прямая, это самый короткий путь. Доказано наукой. Но получалось так, что при таком передвижении есть свои минусы – пьяницы натыкались на кусты, заборы и помеченные собачками столбы. Наступали на кошек, поднимающих обиженный ор. Как-то так получалось, что больше доставалось Якушеву. Его тушка тёрлась о заборы и кусты, налетала на все столбы и вляпывалась, пардон, в отходы кошек и собак. Почему-то к математику много грязи не прилипало.

– Привет тебе, большая яма! Это мы, – заявил математик, когда они угодили в очередную яму, где Якушев ещё больше вымазался. Теперь с него хоть пиши картину под названием: «Усталый физрук в депрессии».

Вывалявшегося в грязи физрука вдруг облюбовали поселковые мухи. Назойливые насекомые радостно бегали по его одежде, лезли напролом в глаза и суетились в волосах пьяного преподавателя. К Никодиму они почему-то не липли.

Наконец Никодим нашёл квартал, где стоял дом Якушева. Весьма миленько тут, отметил математик: заросший травой двор с деревянными сараями, плодовые деревья и огород с грядками. В идиллическом пейзаже присутствуют романтичные черты, присущие истокам, ага, глубинная Святая Русь.

На другой стороне улицы, на скамейке, слегка скрытой кустами, местные бабульки лузгают семечки и внимательно, по-партизански, наблюдают над приходом домой физрука. Только старая лохматая дворняга с радостью его встретила, чего не скажешь о супруге уважаемого учителя.

– Это кто? – с ужасом уставилась на матерящийся комок грязи Любка, законная, между прочим, жена Николая Фёдоровича, когда обнаружила в своём дворе двоих мужиков.

Всё-таки дотащил Никодим Викторович физрука к его дому. Язык, говорят, до Киева доведёт, и кто ищет, тот всегда найдёт. А что супруг немного вымазался, так, то ямы поселковые виноваты. Понарыли, понимаешь, ям да канав: ни пройти путнику, ни проехать.

– Это, не побоимся этого слова, ваш законный муж, – с обаятельной улыбкой заверил Любку молодой человек, крепко поддерживающий её драгоценного супруга. Супруг на ногах стоять не мог, мог висеть на руках незнакомого молодого человека и материться. – Это ваша законная половина, супруг, хозяин и самый ваш благоверный, ага. Выпимши он немного.

– А вы кто?

– А я не ваш муж, – открестился от Любки Никодим.

– Аааа… а где же он так нажрался? – Любка уже не сомневалась, что это матерящееся существо и есть её муж. Узнала по голосу.

– В школе, – выдал с потрохами собутыльника Никодим. – Ведь он учитель, понимать надо. Где же ему праздник отмечать, как не в школе. Святое дело – начало учебного года.

Любка ещё причитала на предмет, что где это видано, чтобы в школе так напиваться, чай школа не гараж и не подворотня, но Никодим уже не слушал её. Зачем слушать глупую бабу, которая не понимает широту и долготу мужской души. Вот чего, спрашивается, так верещать и лить слёзы. Ну, выпил кормилец немного, так домой же пошёл, а не закосил по девкам. А мог бы загулять по-рыхлому, например, в бане с девицами лёгкого поведения и триппер в дом принести. Чего ей, глупой бабе ещё надо, что она так громко кричит на самца и добытчика. Кричать не надо: у самца от крика голова может разболеться и он расстроится. А нервы не восстанавливаются, Климент Тимерязев это доказал. Вот зачем она громко верещит, что устроит благоверному знакомство с матерью неизвестного гражданина России по имени Кузьма? Вот же глупая баба – мужика ведь можно отмыть, и получишь в свои руки самца, как новенького. И не надо верещать, что познакомишь его с клизмой последней модели.

Никодиму совсем расхотелось слушать вопли разошедшейся Любки, и он отправился домой, в свой уютный флигель, подальше от этих воплей. Что он мог умного почерпнуть из Любкиных слов? Язык её беден и неинформативен. И как Якушев с такой дурой живёт? Ведь он высокоинтеллектуальный человек, учитель физкультуры, а жена дура.

Половина Жупеево видела, как молодой человек волок учителя физкультуры по всем колдобинам посёлка. Картина, в общем-то, привычна для поселкового люда. Немного необычными оказались лингвистические способности этой пьяной пары. Некоторые местные жители старались даже запомнить новые для них слова, произносимые этими двумя учителями, особенно, когда те влетали в яму или канаву.

Бабе Вале, хозяйке Никодима, тоже наябедничали, что её постоялец перемещается по посёлку в обнимку с Николаем Фёдоровичем, ибо упились два уважаемых учителя в дрова. Соседки с радостью донесли благую весть и сочувствовали бабе Вале: да, не повезло бабке с постояльцем. Оказался постоялец пьяницей подзаборным и матершинником. Ой, беда, беда. А ещё детей эти ироды учат. Куда мир катится? Как только Любка, эта святая женщина, с таким алкашом, как её Якушев, живёт?

Добрые соседки бабы Вали завсегда знали, кто в посёлке наркоман, кто алкаш, а кто представительница древнейшей профессии. Они коллегиально решали, кого в этом посёлке не надо любить.

Баба Валя опешила от такого сообщения соседок и заранее окрысилась на своего молодого постояльца. Она-то думала, что берёт в квартиранты приличного учителя, интеллигента, а тут пьянь голимая. Получается, запустила она к себе в огород самца полорогих парнокопытных, а не приличного человека. Поэтому баба Валя встала у калитки в позу фурии. Она хотела самолично встретить возмутителя спокойствия и отчехвостить, а может даже выгнать его на все пять сторон света. Зачем ей в своём дворе любоваться на пропойцу?

Вскоре возмутитель спокойствия подошёл к подбоченившейся бабе Вали. К её огромному изумлению он был абсолютно трезв, одет, как всегда прилично: ни пылинки, ни соринки. Туфли блестят, взгляд нормальный, лёгкая улыбка и ни грамма запаха перегара. Как так-то? Совершенно нормальный человек. Бабе Вали пришлось перестать метать молнии из глаз, ибо ситуация оказалась дурацкая. Как обвинять трезвого человека, что он напился?

– А говорят, что вы с Николаем Фёдоровичем, как следует, перебрали, – неуверенно произнесла баба Валя.

– Инсинуации. Люди, особенно чёрствые душою, много чего говорят, – спокойно ответил математик. – Это называется, не говорят, а судачат. Люди они такие. Любят нафантазировать с три короба, натуральной колбасой их не корми, а дай посудачить. Наше общество борется с пустословием и шушуканьем за спиной, но есть ещё отдельные личности, которые любят почесать языком, обмыть косточки ближнему, и растрезвонить какую-нибудь весть, которую норовят безбожно переврать. А что касается Николая Фёдоровича, то, скрывать не буду, чуть-чуть нарушил мужик спортивный режим. Так после работы и на свои. У кого поднимется нога пнуть такого человека?

– Ни-ни, – замотала головой баба Валя, – совсем не поднимется, особенно ежели после работы, да на свои.

У бабы Вали исчез боевой настрой, и ей стало немного стыдно, что она плохо подумала на хорошего человека. Надо как-то загладить свою вину. Заглаживать она решила с помощью приглашения к своему столу:

– Никодим Викторович, – смущённо проговорила она, – вы, наверное, устали, после работы-то. Так что прошу к моему столу отужинать, чем Бог послал: борщик со сметанкой, голубцы со свиным фаршиком, компотик…

– Валентина Егоровна, – улыбнулся своей обаятельной улыбкой Никодим. – Борщик с голубцами, это конечно прелесть. Особенно приготовленные таким мастером своего дела, как вы. Но, вчера я вам обещал помочь с поливкой огорода, – учитель поднял вверх палец. – Вооот! Сами жаловались на спину. Поэтому, пока ещё светло, пойду-ка я в огород, разверну шланги, да немного полью растения. А ужин потом после дела.

Пока постоялец ловко разворачивал шланги и поливал растения, баба Валя металась по двору и отгавкивалась от соседушек: Нюрки 66 лет и Катьки 65 лет. Старые подружки подлетели к бабе Вали и стали допытываться: «Ну, как твой алкаш молодой. Прочехвостила молодца с песочком или с перчиком? Вставила ему люлей, али как?»

– Али как, глупые вы сороки, – ворчала на соседок баба Валя. – Конкретно помешались вы бабоньки на фоне экономического кризиса. Затрахали мне мозги до срыва резьбы. Человек работает в огороде, поливает растения, как обещал, причём после трудового дня. А вы его в алкаши записали, а у него ни в одном глазу. Совесть у вас где?

– Тю, – возмущалась Нюрка. – Всё Жупеево видело его с Фёдорычем, лыко не вязали, матерились страсть как.

– Спокойно бабульки. Если не верите, – сердилась баба Валя, – то идите сами в огород и обнюхивайте его, хоть под хвостом. Говорю вам: совершенно нормальный человек. А как польёт огород, накормлю его борщецом и голубцами. Заслужил.

В интерпретации любых событий соседкам бабы Вали – Нюрке и Катьки равных нет, тут не поспоришь. Фантазия у бабулек буйная: столько версий накидают, что ящерки, людоеды, рептилоиды и прочие инопланетяне на тарелках покажутся обычными явлениями.

Соседки, высказав бабе Вали свою версию, на этом не угомонились. Они, когда уже Никодим сидел за столом и с аппетитом уплетал вкусную еду, наведались к бабе Вали и тёрлись около молодого учителя. Чудеса творятся, ей Богу. Учитель к их разочарованию совершенно не выглядел пьяным, да и уставшим он не выглядел: он шутил с соседками, расспрашивал их о внуках, пенсии, тарифов на ЖКХ и болячках, хвалил борщик бабы Вали и даже неуклюже льстил. Умел учитель поддержать беседу с пенсионерками. Он смог несколькими фразами расположить их к себе. Соответственно, Нюрка с Катькой, к неудовольствию бабы Вали, выложили постояльцу все расклады в селе. Никодим только посмеивался.

Помаленьку плыла по небу Луна, огромная, золотистого цвета, почти полная: на Жупеево опустилась ночь. Эта фаза суток несёт с собой особые сакральные тайны и именно ночью проходят исключительные вещи со странным ореолом нереальности. Мистические сущности любят ночь, и люди их не замечают. Ночью люди или спят, или занимаются любовью, или сходят с ума, читая на сон грядущий «Некрономикон» или «Молот ведьм» заново перелистывая. Что за существа скрытые во тьме и считывающие мысли людей и шёпот звёзд? Ночь – мать размышлений о бесконечной сущности Вселенной.

Иссиня-чёрное покрывало, испещрённое отверстиями, скрывало от людей древний мистический Свет. Он пробивался к людям только в виде излучения звёзд, показывающих любопытному наблюдателю фантастические узоры из созвездий.

Большинство жителей Жупеево, наконец, сморил сон. Почти все добрались до подушек, ибо прошёл день, и он принёс много дел, а завтра опять наступит день и опять появится много дел. И так всю жизнь. В алкогольном бреду метался Николай Фёдорович: ему спалось откровенно плохо, снилась какая-то дьявольщина. Некоторых односельчан тоже доставали ночные кошмары. Без сновидений спали баба Валя и её подружки-соседки, но они поднимутся завтра ни свет, ни зоря. Они привыкли подниматься очень рано. Вот ученикам школы подниматься по утрам никак ни хотелось. Жесть: вставать и чесать в школу. Мало кто из них хотел учиться, большинство имело аллергию на знания, на учителей, на родителей и друг на друга. Хотелось без всякой учёбы всего и сразу. Некоторое количество людей по ночам не спало, они работали, а отсыпаться станут днём. Не спал и не работал только учитель математики Баширов. Он в темноте сидел на деревянной лавочке во дворе со взглядом, устремлённым куда-то в небо, покрытое блёстками звёзд. В той дали скитаются кометы, и царит вечная космическая мгла. Что он там забыл в тех неведомых далях, оставалось загадкой, но на его лице блуждала лёгкая улыбка удовольствия.

День и ночь, день и ночь, жизнь идёт. Мир большой, человек маленький: минуты лишь капли, а час ручеёк, и жизнь, истекая, уходит в песок…

Незаметно часы складывались в недели. Алла Леонидовна избегала пересекаться с молодым математиком, даже выкинула из головы свои угрозы приватно повоспитывать его. Почему-то она физически не хотела его видеть. Он вызывал у неё какое-то иррациональное чувство страха и отвращения. Вот так случается: смотришь на нескольких человек, все люди, как люди. Но находится среди них человек, который вызывает отвращение. Может этот Никодим Викторович энергетический вампир или огромное насекомое в человеческом облике? Попадаются такие люди, с которыми некомфортно находится рядом, которые незаметно высасывают энергию у окружающих. Да и не только у директора такое мнение сложилось. Вон баба Серафима, вахтёр школьный и сторож в одном лице: так она, Алла сама слышала, сказала, что у нового математика плохой взгляд. Но Серафима баба неграмотная, религиозная и вообще ограниченный человек. Высшее образование она не получила, а что осталось от среднего давно забыла: иксы и всякие игреки теперь видит только на заборах.

Другое дело, что младшие ученики поголовно откровенно боятся Никодима Викторовича. До слёз боятся. Интересно, а как старшие? Но пока директор избегала встречаться и говорить с молодым математиком. Однако, ей пришлось выслушать компетентное мнение о нём от завуча. Хочешь – не хочешь, а пришлось. Завуч, Шеломатова Надежда Александровна, тётка грамотная, в отличие от вахтёрши. Ей 42 года и всю свою сознательную жизнь после окончания универа в Ростове-на-Дону она работала педагогом, поэтому в людях разбирается. Нет, претензий у завуча к Никодиму, как к учителю не имелось. Уроки он проводил отменно и с выдумкой. Её смущало то же, что смущало директора, но завучу, по роду своей деятельности, приходилось постоянно общаться с учителями. Пришлось ей общаться и с математиком. Впечатления от таких общений непонятно почему оказались гнетущими. Как будто это не ты с ним беседуешь, а тебя что-то жуткое, равнодушное и огромное исследует под микроскопом. Посещала Надежда Александровна уроки, проводимые Никодимом. Что сказать. Умеет вести уроки математик. И актуализацию проводит и мотивацию, и повторить предыдущие темы не забывает. Объясняет очень доходчиво, приводит образные примеры. Урок в его исполнении пролетает быстро, а большинство учеников активно работает. Что понравилось завучу, это то, что на каждом уроке проводится письменный контроль знаний учеников, причём каждому выдаётся индивидуальное задание на листе формата А4. Это какой труд на составление таких заданий и на их проверку? Когда он всё это успевает?

– Получается у нас всё с Никодимом Викторовичем нормально? – констатировала директор в приватной беседе с завучем.

– Я бы так не сказала, – замялась завуч. – Не могу пока понять, но, чувствую, мы с ним намучаемся. Есть очень тревожные моменты. Мистика какая-то. Прямо всё так, как наша бабка Серафима говорит. Слишком он какой-то самостоятельный и самоуверенный, всё-то у него легко и просто получается.

– У нас к нему какие есть претензии? – сделала удивлённое лицо Алла Леонидовна.

– Есть настораживающие моменты, – скривила губы Надежда Александровна. – Он совершенно неуправляем. Это только кажется, что он такой покладистый, вежливый и весь такой белый и пушистый. На самом деле это только оболочка. Вот, например, с документацией. Знаете, что мне он заявил, когда я потребовала отпечатанный комплект документов? Он сказал, что непременно мне его вручит, но… только после того, как все остальные учителя школы такой комплект сдадут. Видишь ли, ему не хочется выпячиваться и оказаться впереди паровоза.

– Он, что, отказался делать документацию? – ахнула директриса.

Документация – больной вопрос в школе. Документацию приходилось делать не просто много, а очень много. Отчеты, акты, дневники наблюдений, социальный паспорт, рабочие программы, журналы, протоколы…  Бумажной работе нет конца и края. Учитывая, что большинство педагогов уже в приличном возрасте и не очень понимали современные требования, то с оформлением документации дела обстояли откровенно плохо, а начальство требовало всё больше и больше бумаг. Одни только пропуски занятий надо умудриться занести в четыре документа. За учебный год учитель только на основные документы тратил четыре-пять пачек бумаги, а это тысячи листов. Это не считая траты бумаги на учебный процесс. Старые учителя не все у себя дома имели компьютеры и распечатывающие устройства. И как от них добиться документации? Вот как прикажите вытребовать хоть что-то с Мамошиной Алевтины Георгиевны. Если бабушку уволить, то кто пойдёт на её место работать? Тут обрадуешься, что странный Баширов подвернулся, и Мамошина ещё находит силы приползать на уроки. Плохо в этом году в том плане, что школа попала в чёрный список вышестоящего начальства. Школу обозвали ШНОРом, то есть мы теперь школа с низким образовательным уровнем. А чтобы выйти из ШНОРа надо грандиозно исхитриться, и, прежде всего, приготовить ещё дополнительный комплект документов. А кто его начнёт делать? В министерстве такие проблемы школы никого не интересовали. Наоборот, все начальники искренне убеждены, что разнообразные распоряжения учителя обязаны выполнять бегом в будние дни, в выходные и праздничные дни, по ночам, в отпуске и находясь на больничном. Везде и обязательно. Министерство постоянно норовит поставить школу в ещё более интересное положение, нежели в том, в котором она уже и так пребывает.

– Может его выговором напугать? – предложила директор.

– Ага, напугать ежа голым задом. Я уже пугала его, что такое его поведение может отразиться на зарплате, плюс получит выговор, – завуч поджала губы. – Знаете, что он мне сказал?

– Что? – насторожилась директор.

– Что его зарплату уже некуда понижать, а выговор не триппер, носить можно, – завуч развела руками. – Вот так и сказал, ещё и улыбается. А зарплатой его не напугаешь. Все учителя стараются брать больше часов, чтоб как-то увеличить зарплату, а этот сказал, что больше ставки не возьмёт. А у меня проскочила мысль припахать его ещё и на физике, да и Мамошина слабое звено. Заболеет бабушка, кто её подменит. А Баширов упёрся. Говорит, что и так на поводу пошёл, согласившись взять классное руководство. Ему, что деньги не нужны?

– Ты только сейчас поняла, что ему деньги действительно не нужны, – задумчиво сказала директриса. – Посмотри, как он одевается и какая у него машина. Демонстрирует нам люксовую элитарность. Я вообще не понимаю, чего ему здесь надо.

– Может родители у него крутые? – сделала предположение завуч.

– Посмотри в его личное дело, – отмахнулась директор. – Родители самые простые. Отец пенсионер, мамка тоже на пенсии. Пенсионеры-олигархи, ага.

Возникла пауза. Две дамы немного задумались. Пока методов воздействия на несчастного Баширова особо не имелось. Приходится сидеть и курить бамбук. Тут надо не перегнуть палку, а вдруг возьмёт и сбежит. Что тогда делать? Самим тогда математику преподавать? У директрисы не получится: она вела ботанику, завуч – географию. А математика ключевой предмет из-за проклятого ЕГЭ. Но вслух о ЕГЭ лучше не говорить, чтобы настроение не испортить с утра. И вообще, эти три буквы уже на заборах вместо мата пишут.

– Тут с этим Башировым ещё одна злая обезьяна вылезает, – задумчивым голосом поведала завуч.

Алла Леонидовна напряглась. Не хватало ещё какого ЧП.

– Что ещё такое? – настороженно спросила она.

– Странный случай с учеником Нефёдовым из 9А, ну, это тот, кто позавчера руку сломал. Знаете об этом ЧП?

– А математик причём, кроме того, что он классный папа этого ученика. Не он же ему руку ломал? – уточнила директор.

Про ЧП с рукой Нефёдова она, естественно, знала. Несчастный случай, произошедший прямо на входе в школу, или на выходе, как посмотреть. Как говорится: поскользнулся, теперь на руке гипс. От Нефёдова можно такое ожидать. Крайне дёрганный, наглый ученик с подленькой натурой. Любит доставать учителей. Учиться не любит, да и мозги у него не те, чтобы учиться в нормальной школе, но куда его деть.

– Баширов у нас классный папа в 9А, как вы знаете, – начала пояснять завуч. – Он же в этом классе ведёт математику. Так вот Нефёдов решил, что и с Башировым у него прокатит и делать на уроках ничего не надо, как всегда. Ведь как-то доучился до девятого класса. А Баширов на каждом уроке проводит письменный опрос для закрепления материала, а это для Нефёдова оказалось засадой. Но у Нефёдова в голове нечему закрепляться, поэтому он уже нахватал двоек от математика.

– Эва как. Это плохо, – строго сказала директор. – Нам двойки не нужны. И так мы в ШНОРы попали. Куда ещё дальше катиться? Дальше только если нас переименуют в ГКОУ СКОШИ или вообще закроют.

– Это плохо, – вздохнув, согласилась завуч. – По этому поводу надо провести беседу с Башировым, а то ставит двойки направо и налево, как пулемёт. Так вот: на последнем занятии Нефёдов отчудил. Когда Баширов раздал листы с индивидуальным заданием, Нефёдов демонстративно скомкал бумажку в шарик и швырнул этот шарик со своего места в доску. Таким образом, он посчитал, что ответил учителю на его дурацкие вопросы. Пока остальные дети писали задание, ну, как могли, Нефёдов выкрикивал, где он видел всю эту математику.

– И что Баширов? Что-то я не улавливаю связь между сломанной рукой и швырянием бумажек, – удивилась директор.

– Вот реакция Баширова на поступок Нефёдова и есть самое интересное, – кисло улыбнулась завуч. – Он со своей ехидной улыбочкой посоветовал Нефёдову не нервничать, а то у нервных людей ломаются руки, которыми они кидаются бумажками, а это больно. Так и сказал, а выкрики Нефёдова проигнорировал.

Алла Леонидовна точно знала, что такие подробности завуч могла узнать только от своей «агентуры» из числа учеников в этом классе. Работу свою завуч знает туго.

– И что дальше? – директриса внимательно слушала.

– И всё, – чуть скривилась Надежда Александровна. – Получилось так, как сказал Баширов, как в воду глядел. Нефёдов, выходя из школы, как всегда выёживался перед народом, но вдруг поскальзывается на ступеньках и благополучно ломает руку. Правую заметьте. Перелом оказался скверным, поэтому Нефёдова отвезли в Комаровск, а не оставили в нашей больничке, где ему оказали только первую помощь. Теперь Нефёдов долго не сможет этой рукой ничего делать. Скорее всего, он уже в нашу школу не вернётся. Вот такие дела. Но и это ещё не всё.

Надежда Александровна сделала драматическую паузу. Директор уже не спрашивала, а с любопытством ждала продолжений.

– Гаджеты! – промолвила со значением завуч и даже подняла палец вверх.

– Что гаджеты? – не поняла директор.

– Баширов, оказывается, не любит, когда дети на уроках балуются с телефонами, смартфонами, планшетами.

– А кто любит? – проворчала Алла Леонидовна.

Наличие смартфонов в распоряжении детей чуть ли не главная головная боль учителей. Дети капитально подсели на эти устройства, получив психологическую зависимость от них. Теперь часть класса не слушала учителя, не выполняла его задания, а тупо играла в игры, слушала музыку, смотрело фильмы. Сидеть в душном классе не интересно, интереснее общаться в социальных сетях и смотреть ржачные ролики. Кроме того, оказалось, что в мировой сети «всё есть». Зачем учиться, если достаточно спросить у Гугла. Бороться с гаджетами учеников не получалось. Да и родители настаивали на том, чтобы их дети всегда под рукой имели телефон, мало ли что. Единственная польза от гаджетов, это то, что школьные отморозки, уставясь в экраны, не мешали другим детям учиться.

– И как поступает Баширов в таком случае? – переспросила директор.

– А он никак не поступает, – последовал ответ. – Совершенно не реагирует на гаджеты детей. Говорит, что вам же хуже, если вместо занятий удумаете фильмы смотреть.

– И всё? – директор казалась разочарованной.

– Если бы, – вздохнула завуч. – Он отмочил хохму. Сказал детям, что на его занятиях лучше не пытаться пользоваться электронными устройствами, ибо чревато, что они поломаются, так как у него есть волшебный мелок, который не любит включённые гаджеты.

– Ага, и дети тут же испугались, взяли и ему поверили, – усмехнулась директор. – Нашёл дураков.

– Нет, не поверили, но Баширов обвязал ниткой мелок и прицепил его на гвоздик, торчащий из стены. Мелок стал типа пугалом.

– Пошутил, значит, – догадалась директор. – Мне бы такой волшебный мелок.

Завуч вздохнула и помялась. Видно было, что она не решается ещё кое-что сказать.

– Не тяни кота за причиндалы, – посоветовала директор.

– Может и пошутил, – как-то неуверенно сказала завуч, – но, хотите, верьте, хотите, нет, телефоны у детей стали выходить из строя. Не много: по одному, по два устройства за урок, но стабильно. Поветрие прямо какое-то на телефоны напало. Как только дети благоразумно не выключат свои телефоны, так у некоторых они ломаются.

– Ага, мелок телефоны ломает, – ехидно заметила директор. – А не пробовали они украсть этот мелок.

– Пробовали. Стырили сразу же. Но Баширов в начале всех уроков берёт первый попавшийся кусочек мела и кладёт его на стол, при этом предупреждает, что, кто не выключит телефоны, он не виноват. Все претензии к новому волшебному мелку. Самое интересное, что включённые устройства продолжают выходить из строя регулярно. Пикантно то, что чаще всего такие устройства выходят из строя у самых отпетых учеников. Назревает скандал Баширова с нашими отморозками. Вот только мне кажется, что Баширов настоящий провокатор и его забавляет такая ситуация.

– Надежда Александровна, вы что, в мистику ударились, – опомнилась директор. – Подумайте сами, как мелок может ломать гаджеты?

– Ага, в мистику, – подтвердила та. – Только вот ломаются телефончики исключительно на уроках Баширова. Как это понять без мистики? Тут во всё поверишь, даже в ящериков с Сатурна. Надо нам готовиться к тому, что у математика появятся крупные неприятности с нашими отморозками. Разведка донесла, что Баширову хулиганьё готовит пакость, а вы знаете некоторых наших ученичков, по которым давно тюрьма плачет. Честно говоря, я боюсь, чтобы нашего математика не искалечили, а то и не пришибли. В нашем селе что детки, что их родители-каторжане, ещё те звери.

Это была ещё одна большая проблема в школе и посёлке. Слишком много проживало в Жупеево неблагополучных семей, детки которых посещали школу. Детки росли и сами постепенно превращались из малолетних шакалят во взрослых шакалов. Многих из них хоть сейчас можно смело отправлять за решётку за все их художества. По некоторым самым отпетым давно петля плакала. Спасал от секиры закона возраст, но не всех. Ежегодно один-два школьника всё-таки совершали такое, за что их отправляли в колонию для малолетних преступников. Количество таких молодых шакалят только росло, и от них страдали как нормальные ученики, так и учителя. Причина крылась в среде их обитания: ведь многие из таких деток соску сразу меняли на пивную кружку. Некоторые «детки» от такой жизни становились чрезвычайно опасными для окружающих, и это не просто констатация фактов, а самая, что ни на есть реальность. Если в школе числилось около шести сотен учеников, то человек тридцать из этого списка надо относить к неблагополучным, а человек десять хоть сейчас отправляй за решётку. Таковы жизненные реалии.

Женщины замолчали, обдумывая ситуацию. Нового под Луной ничего не произошло, но и повлиять на события они никак не могли. Участковый полицейский даже слушать не станет: у него и без фантазий директора школы дел много. Пока же ведь никто никого не убил. Вот, не дай Бог, убьют в очередной раз, тогда и начнём меры принимать по закону: пресекать преступность на корню и даже решительно искоренять. А пока только слухи, которые к делу не пришьёшь. Тут бы с взрослыми преступниками разобраться, а они своими детками стращают.

Задумчивость школьных руководителей прервала какая-то возня в приёмной, а потом и появление всезнающей Танечки, просочившейся в кабинет.

– У нас ЧП, – радостно сообщила она. – С Башировым.

Танечка точно не равнодушно дышит к молодому математику. Завуч и директор переглянулись.