Текст книги "Плёвое дельце на двести баксов"
Автор книги: Валерий Ефремов
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
«Девочка» оказалась довольно-таки приличной дылдой, где-то за метр восемьдесят. Высокий рост, чрезмерно широкие плечи при не слишком развитой груди придавали ей вид лесбиянки того типа, который так распространен в профессиональном теннисе.
Не слишком выигрышную фигуру Ирины более-менее скрашивало достаточно миловидное лицо, обрамленное густыми, но коротко стриженными волосами.
«Отпустить бы их ей надо, – невольно подумалось Дерябину, – совсем по-другому смотрелась бы девка».
А еще он подумал, что, возможно, на самочувствии Ирины сказывается несчастная, безответная любовь. Такая версия выглядела вполне уместно, поскольку девица явно не умела себя подать – то, во что она была одета (мешковатые болотного цвета брюки, аляповатой раскраски блузка), тоже не понравилось доктору.
«И куда смотрят все эти стилисты и модные портные, которых у нее должно быть навалом!» – подивился Владимир Евгеньевич.
С другой стороны, возразил Дерябин сам себе, разве он, пенсионер и сельский житель, может хоть что-то понимать в современной моде? А что касается несчастной любви, то денег у этой девки столько, что она может заказать себе практически любого мужика и удовлетворить свои самые изощренные сексуальные прихоти.
«Нет, тут что-то другое», – подвел он итог не слишком длительным размышлениям.
Столь же коротким был и диалог с больной. Ограничившись несколькими чисто формальными вопросами, бывший преподаватель Истории КПСС, выдал Ирине заранее приготовленную бутылку с чудодейственным лекарством и велел принимать его два раза в день по столовой ложке перед завтраком и обедом – только ни в коем случае не на ночь.
То было его фирменное снадобье, которым он мгновенно прекращал самые затяжные запои у самых безнадежных пьянчуг. Если уж таких бедолаг лекарство ставило на ноги и возвращало к полноценной жизни, то почему бы ему столь же эффективно не сработать и в данном случае? – резонно предположил Владимир Евгеньевич.
До выхода из особняка Дерябина провожал секретарь, протянув ему на прощание две зеленые бумажки.
– Пятнадцать минут, и двести баксов в кармане, – не удержался от комментария помощник олигарха, вручая лекарю гонорар. – Недурные бабки за такое плевое дельце.
Владимир Евгеньевич счел за лучшее промолчать.
Гоша вновь посадил его в «Хаммер», но, еще не отъехав от особняка, Дерябин обратил внимание на черную «Ауди А8», припаркованную рядом с парадным подъездом.
«Видимо, на этой машине приехала Ирина», – вспомнил он разговор олигарха с дочерью по мобильнику.
Дверь со стороны водителя оказалась открытой – похоже, пациентка, подгоняемая Долинским, очень уж спешила на встречу с доктором. Владимир Евгеньевич бросил непроизвольный взгляд внутрь автомобиля.
На переднем сиденье лежала круглая картонная коробка, а рядом с ней – черная шляпка причудливой формы.
Глава третья
Итак, меня после взрыва джипа кто-то все же отследил или вычислил, и я на крючке у шантажиста.
Встает вопрос: это случайный, заботящийся только о своем кармане частник, которому улыбнулась такая редкая удача – стать свидетелем передачи кейса и последующей гибели братков, или профессионал из какой-то серьезной структуры, представляющий интересы группы лиц?
В первом случае – у меня достаточно шансов без особого для себя ущерба разобраться с вымогателем. Во втором варианте – я прихвачен плотно.
Встает и другой вопрос: а что, собственно, от меня хотят? Ведь тот – или те, – у кого я оказался на крючке, конечно же, навел обо мне самые элементарные справки и не может не знать, что запрашиваемых им бабок он ни за что не получит. Значит, сумму этот хмырь с самого начала решил заломить нереальную, поскольку нужны ему не деньги, а нечто другое. Но что именно?
Не стоит ломать себе голову, в конце концов решил я, – шантажист объявит об этом сам. Когда как следует подготовится к тому, что он задумал… По всей видимости, очень скоро.
Я уже понял, что мне теперь будет долгое время не до посещения коммуны, соответственно и с курсами «Сименса» придется завязать. Если вся эта бодяга, в которую я влип, окончится благополучно, то с помощью Толяна мне, возможно, удастся возобновить отношения с душеспасителями-итальянцами, но сейчас, ей-богу, не до них. Надо хотя бы нынешнее место работы сохранить.
Законный месячный отдых у меня по плану в октябре, но, может, дадут сейчас хоть недельку в счет отпуска? За неделю-то уж точно все станет ясно…
Я набрал номер кадровика и изложил суть проблемы: тяжело заболела горячо любимая мать, и мне надо срочно съездить на малую родину, в счет предстоящего отпуска.
Зам по кадрам сначала осведомился – не в запое ли я? Но, когда я выразил готовность немедленно предстать пред его светлые очи, он сказал, что утрясет проблему без меня. И даже выразил что-то наподобие сочувствия мне и моей болящей матушке. Правда, искренности в его словах я не ощутил, но меня это не слишком расстроило.
Потом я решил немного прогуляться, не покидая, конечно, как любезно попросил меня шантажист, пределов столицы. Сваливать я и не думал – без денег просто некуда, а на родине, в Перми, меня кто угодно отыщет без особых усилий: хоть братки, хоть менты, хоть вымогатели.
На улицу я вышел сразу с несколькими идеями.
Во-первых, надо было действительно купить что-нибудь пожрать, типа пачки пельменей, – несмотря на сильное душевное расстройство, вызванное чередой событий последнего времени, а может быть, именно благодаря ему, меня мучил дьявольский голод.
Во-вторых, следовало побыстрее снять стресс. Как? Понятно – как. Недалеко от дома находился ресторан, где я выпью стакан водки. Обойдется недешево – в сто рублей, за эти бабки можно было бы в маркете взять целую бутылку того же пойла. Но я боялся, что в результате потеряю над собой контроль и напьюсь, а в моей ситуации это противопоказано.
И еще – я полагал, что сумею установить: нахожусь ли я действительно под колпаком, как о том вещал пропущенный через маскиратор голос. По соседству, через двор, находился дом с редкими, по нынешним временам, подъездами с двумя противоположными выходами, так что слежку, даже профессиональную, я сумею установить в момент. Если таковая случится, конечно.
Но сначала надо все же успокоить мятущуюся душу.
В ресторане, прямо у стойки бара, я опрокинул двести граммов водки и закусил прихваченным из дома простым куском черного хлеба.
Бармен посмотрел на это дело косо. А что он думал – я возьму у него в буфете бутерброд со слабыми признаками копченой колбасы за двадцать пять рубчиков? Перебьется пацан.
Теперь насчет слежки. Еще выходя из дома, я попытался установить возможный хвост, но ничего примечательного не узрел. Шлялся, конечно, по улице всякий народец, но никто за моей персоной не увязался, и сейчас, дабы окончательно разобраться с этим делом, я двинул напрямую через двор к жилому зданию с замечательными проходными подъездами.
Во дворике, где каким-то неведомым образом сохранились не вырубленными ясени и липы, находилась детская площадка со всеми необходимыми причиндалами в виде песочниц, качелей, небольшой карусели, беседки и скамеечек для следящих за своими чадами мамаш и бабулек. Ну и как повелось в Белокаменной, все эти лавочки приватизировали разного рода алканавты – аборигены и бомжи.
Вот с одной из таких скамеек, когда я проходил мимо них, и раздался девичесий голосок:
– Юноша, не угостите даму сигареткой?
Этот голос показался мне необычайно привлекательным и сексуальным. (И могло ли быть иначе после стакана водки почти без закуски?) Поэтому я остановился и, вглядываясь сквозь листву деревьев и наступившие сумерки на вставшую с лавки и приближающуюся ко мне фигуру, полез в карман пиджака за сигаретами.
Девица, на вид лет двадцать, полностью прикинутая в нечто фирменное и наверняка на серьезные бабки, подошла ко мне и оказалась едва ли не вровень с моим под метр восемьдесят пять ростом.
Я вытащил пачку «Явы» и встряхнул ее так, чтобы «дама» смогла без труда вытащить сигарету.
Но, увидев марку моего табачка, она сморщила свое относительно юное личико с неброской косметикой и, тяжко вздохнув, изрекла:
– Я уж лучше свои, – после чего дитя городской природы вытащило из довольно объемистой наплечной сумки пачку «Мальборо».
Я, коротко хмыкнув, чиркнул зажигалкой и в ее свете повнимательнее рассмотрел лицо девушки, намерения которой мне казались вполне очевидными и, в данный момент, не расходились с моими.
Она никак не тянула на профессиональную ночную фею – скорее, выглядела как дочка богатеньких родителей, которые ей до смерти надоели, и девочка вдруг взяла, да и решила оторваться по полной. Ухоженные черные волосы уложены в аккуратную короткую стрижку; пышущая здоровьем, свежая, наверняка избалованная дорогими кремами кожа; на милом, достаточно симпатичном личике ни следа порока; одета не вызывающе и, как я уже отметил, в фирменное шмотье.
И вместе с тем держалась девица вполне уверенно, как будто поиск ночных приключений – дело для нее привычное и она неизменно добивалась на этом рискованном поприще искомого результата.
Однако следовало как-то завязать разговор.
– Давно сидим? – Я кивнул в сторону покинутой девицей скамейки. Вообще-то я, идя в ресторан, проходил мимо этого дворика, но никого тут не приметил.
– Тебе не все равно, – отмахнулась она. – Скажи лучше, у тебя крыша над головой есть?
– Имеется. – Я сразу же забеспокоился, не слишком ли у меня большой в квартире бардак, но быстро осознал, что париться по этому поводу не стоит: не будущую жену в свой дом собираюсь вводить.
– А дети и супруга?
– Отсутствуют. – Краткость не только сестра таланта, но и зачастую залог успеха в переговорах интимного рода.
– Временно?
– В принципе.
– Тогда пошли. Я, так понимаю, ты – местный?
– Точно. А ты, я так понимаю, нездешняя?
Она пожала плечами:
– Так получилось. Если опасаешься чего-то криминального, могу паспорт показать.
– Да ладно. Но боюсь, мне нечем тебя угостить – бар и холодильник в полном запустении.
Она понимающе кивнула:
– И твои карманы – наверняка тоже. Двинули в магазин – я сегодня при бабках.
Я уже нисколько не сомневался, что эта девочка при бабках не только сегодня, но и в любой другой день недели, и потому без особых угрызений совести воспользовался ее предложением.
В маркете она долго и придирчиво выбирала выпивку, видимо, пытаясь определить подделку. Наконец без всяких, надо отметить, консультаций со мной приказала продавцу упаковать виски «Хеннесси», бренди «Метакса», пару бутылок какой-то минералки и кучу всяческой жратвы.
Оплатив четырехзначный счет, она кивком предложила мне забрать у продавца пакеты с деликатесами, что я и сделал незамедлительно.
– Надеюсь, нам недалеко? – поинтересовалась девица. – А то лучше взять мотор.
– Обойдемся.
Не более чем через пять минут мы оказались в моей съемной квартире.
Когда я включил свет в комнате, она внимательно ее оглядела, но каких-либо комментариев от моей спутницы не последовало, да и следов отрицательных эмоций я на ее лице не отметил. Линолеум на полу, конечно, грязный, обои со стен свисают клочьями, космическая пыль на всех зримых поверхностях – но зато есть стол, стулья, холодильник и полутораспальная, пусть и незаправленная, кровать.
– Один вопрос… – сказала она, глядя на стул, где была свалена часть моей одежды.
Но я, когда шел рядом с ней, постепенно распалялся, и теперь мне все разговоры казались неуместными и вообще излишними. Я быстро поставил на пол, у двери, два пакета с продуктами, молча развернул девушку лицом к себе и прижал ее тело к своему телу, а ее губы к своим губам.
Она ответила, и я, не медля, подхватил ее на руки и отнес в постель.
Но при попытке раздеть девицу я встретил неожиданное сопротивление.
– Сначала в душ, – и она слегка толкнула меня ладонью в грудь.
– Может, потом? – Я был слишком разгорячен, чтобы потакать ее аристократическим замашкам.
– Нет, – твердо сказала она и соскользнула с кровати.
Я тяжко вздохнул, но последовал за ней.
Когда мы вернулись к основному месту событий и я попытался осуществить то, ради чего мы тут все собрались, последовал новый неприятный сюрприз.
– Подожди, – горячо дыша, прошептала она, и я вынужден был дать задний ход. Рядом с кроватью лежала на стуле ее сумка, девушка выудила оттуда какую-то фигню – в темноте не разберешь – и объявила: – Необходимо предохраняться.
Я чуть не застонал, поскольку из-за этих гребаных презервативов, как говаривал один мой знакомый, значительно снижается эстетический эффект от процесса совокупления. Но я уже понял, что сия красна девица умеет настоять на своем, и не стал сопротивляться, когда она начала, усердно пыхтя, натягивать на известный объект приготовленное ею изделие из латекса, на ощупь шершавое, как рашпиль, и даже получил от данной операции своеобразное удовольствие.
Впоследствии последовал душ, а затем акт второй все с тем же «предохранением».
Когда она вновь двинула в ванную, я не выдержал: включил ночник и залез в ее сумку. Там среди всякого другого барахла этих самых кондомов оказалось штук десять. На славу подготовилась девочка!
Я выгреб презервативы из сумки, открыл окно, и в него вылетели все эти вредные отходы химического производства.
Когда мы собрались на третий заход, она вновь попыталась использовать свою домашнюю заготовку. Но девушка заглянула в сумку и сразу все поняла.
Более эту ночь ничто не омрачало.
… Когда она утром, 10 августа, собралась уходить, я осведомился:
– А о чем ты вчера хотела у меня спросить?
Она призадумалась.
– Ах да… Как тебя зовут?
– Игорь, – невольно улыбнулся я.
Она кивнула вроде как с удовлетворением.
Уловив мой недоуменный взгляд, девушка пояснила:
– Хорошее имя. То, что надо… Меня, кстати, зовут… – Она ненадолго задумалась… – Эмма.
– Ну что ж, Эмма, так Эмма, – легко согласился я. – Паспорт спрашивать не буду. Главное, что ты совершеннолетняя.
– Мне с тобой понравилось. Я приду еще, – объявила она и вытащила из сумочки мобильник. – Номер телефона? – этак повелительно вопросила Эмма.
Меня ее интонация и манера себя вести стали раздражать.
– Полегче, девочка. Надо будет – я сам тебе позвоню. Оставь мне свой номерочек.
Она вновь полезла в сумочку и выудила оттуда… пистолет. А действительно – когда я вытаскивал проклятые кондомы, то в закрытом боковом отделении как будто бы нащупал нечто железное. Но тогда у меня, понятное дело, только одно было на уме.
Между тем Эмма наставила пистолет на меня, и я, внимательно оглядев его с расстояния в пару метров, убедился, что оружие боевое и не стоит на предохранителе!
– Что тебе надо от меня? – спросил я очень тихо, поскольку сразу потерял голос.
Она пожала плечами:
– Я же сказала: номер телефона.
Понятно, что я не смог ей более отказывать в таком пустяке.
Проводив ее молчаливым взглядом, я отметил, что вся выпивка с закуской в двух переполненных пакетах так и осталась стоять нетронутой у двери в комнату.
* * *
Когда до Владимира Евгеньевича дошло, что черная экстравагантная шляпка, обнаруженная им в центре болотной трясины, принадлежит не иначе как Ирине Долинской, он чрезвычайно взволновался. Что же могло случиться с этой девушкой?
После своего визита к пациентке Дерябин вообще ничего не слышал о ней, а ведь мог бы поинтересоваться о ее здоровье хотя бы у всезнающей молочницы Гали. Но доктор не слишком верил в исцеляющие возможности своего снадобья применительно к неведомой болезни Ирины и потому сознательно предпочитал находиться в неведении – если с девушкой что-то не так, отрицательные эмоции ему ни к чему.
Однако сейчас у него возник, в сущности, детективный интерес к ее судьбе, поскольку никаких особенных чувств – вроде сострадания к болящей или здорового мужского влечения как к особи противоположного пола – он к Ирине не испытывал. В конце концов, спустя сутки после посещения болота, Владимир Евгеньевич решил этот свой интерес удовлетворить и направился к молочнице.
Когда-то небольшое дачное поселение, в котором обосновался доктор Дерябин, находилось в километре от деревни Желдыбино, но постепенно пространство между ними застраивалось, и два населенных пункта теперь слились в одно целое под общим наименованием, позаимствованным у деревеньки.
Но на дислокации дерябинского дома такое объединение никак не отразилось – была его избенка на краю дачного поселка, стала располагаться на краю деревни, только и всего. Да и жилище молочницы как находилось в полутора километров от места обитания Владимира Евгеньевича, так и теперь оно там же.
Однако раньше он шел к Гале по тропе, проложенной на ржаном поле с редкими васильками под пение вольных пташек, а в нынешние времена брел по усыпанной гравием грунтовке между двухэтажных строений из красного кирпича под непрестанный брёх цепных собак с обеих сторон дороги. И вот это обстоятельство его некоторым образом нервировало.
Но сейчас, захваченный загадочной находкой на болоте, вырывавшей доктора из контекста его однообразного, в общем-то, бытия, он несся по деревенской улочке к дому молочницы, не обращая никакого внимания на окружающую действительность.
На дверях избы Гали он вдруг обнаружил висячий замок, и это пустяковое вроде бы обстоятельство повергло его в уныние. Детективное расследование сразу же натолкнулось на непреодолимое препятствие. Молочница жила одна, и дать информацию о ее нынешнем местонахождении никакие домочадцы не могли. Тогда, быть может, что-то подскажут соседи?
Но вскоре выяснилось, что оба соседних дома и изба напротив тоже закрыты на замки.
Что за черт? Деревенские жители крайне редко покидают свои дома, если только не копаются на огороде, но в этом случае они замки на двери не вешают. Да и не заметил Владимир Евгеньевич никакой деятельности на грядках и в садах.
Тут он обратил внимание, что деревня вообще выглядела как-то пустынно. Не наблюдалось даже местных пьянчужек обоего пола, в поисках нескончаемой опохмелки шастающих обычно от избы к избе в течение всего светового дня, прихватывая, впрочем, и сумерки, как утренние, так и вечерние.
Оглядев Желдыбино более внимательно, Дерябин обнаружил-таки на лавочке возле одного из домов древнего деда, которого все кликали Евсеич, – в потрепанной гимнастерке, увешанной орденами, медалями и сразу несколькими значками «Победитель социалистического соревнования».
Владимир Евгеньевич уважительно приветствовал ветерана войны и труда и незамедлительно приступил к расспросам:
– Что стряслось, Евсеич? Куда вся деревня подевалась?
Дед выдержал солидную паузу и потряс Дерябина неожиданным ответом:
– Всеобщая мобилизация, сынок.
Проведя последние сутки в непрестанных размышлениях о возможной судьбе Ирины Долинской, доктор не включал ни радио, ни телевизор и, соответственно, ничего не знал о каких-либо тревожных событиях, потрясших страну до такой степени, что пришлось объявлять экстренную и тотальную мобилизацию чуть ли ни всего гражданского населения. Однако за развитием международной ситуации Дерябин в принципе следил, и она, ситуация эта, никак не обещала столь грандиозных осложнений для родной страны.
Владимир Евгеньевич не слишком-то часто общался с Евсеичем – в последний раз и припомнить не смог, когда, – и у доктора появилось совершенно естественное опасение: а не подвинулся ли дедуля разумом в связи с преклонным возрастом и жизнью, полной военных подвигов и непосильной работы за липовые трудодни на местный колхоз «Желдыбинские зори»?
– И что же, прямо всех в один день и мобилизовали? – осторожно спросил он.
– Так точно. Прямо с утра.
– И собраться толком не дали?
– Где там! Кого посадили на военную машину – здоровую такую, кого на легковушки, а кто своим ходом… И с Богом! – Тут Евсеич осенил себя крестным знамением.
– А кто-нибудь в деревне, кроме вас, остался? – продолжая выдерживать сдержанный, как с опасным больным, тон, осведомился доктор.
– Таких тоже хватает. К примеру, из московских дачников никто не поехал.
Окончательно сбитый с толку, Дерябин отошел от деда в поисках более вменяемого собеседника и почти сразу же заметил приближающегося велосипедиста, а точнее, велосипедистку. Ею оказалась молочница Галя.
– Владимир Евгеньевич! – сразу же заволновалась, засуетилась она и, несмотря на свое, казалось бы, неподъемное тело, ловко и даже с элементами элегантности соскочила с транспортного средства на гравий. – Я же вам вечером молочка обещала! Не дождались?
– Гм… Я забыл у вас еще и баночку сметаны заказать. – Об Ирине Долинской он хотел расспросить как бы между прочим.
– Ой, Владимир Евгеньевич! – всплеснула она руками. – Готовой-то у меня и нет! Потерпите уж до завтра. Или вам срочно надо? Тогда я у Клавы попрошу. Клавка-то, она как раз спрашивала у меня, не нужно ли кому сметанки? – затараторила молочница.
– Нет, нет, Галя, ваша сметана вкуснее. Бог с ней, с Клавой! – отмахнулся Дерябин. – А куда, интересно, вся деревня пропала?
– Да к Долинскому, на стройку, – охотно пояснила разговорчивая молочница. – От него Гоша на своем джипе приехал, стал мужиков зазывать, да и бабам, говорит, работенка там найдется. Халтура на три дня. Мужикам по две тыщи в день, бабам – по одной. Вот почти вся деревня с места и снялась.
– Круто! – невольно переходя на современную молодежную лексику, подивился Владимир Евгеньевич. – На стройку, говорите? А почему бы Долинскому профессиональных строителей было не пригласить? Да и обошлось бы дешевле.
– Ну, для Льва Михалыча такие деньги – мелочь. А ему срочно небольшой домишко построить надо. Я слышала, для новых охранников. Пополнение прибывает.
– И с чего такая срочность?
– Точно не знаю, – пожала она плечами. – Но, видать, что-то стряслось.
– Уж не с Ириной ли? – ловко перешел Дерябин к волнующей его теме.
– Как раз с ней-то полный порядок. Здорово, видать, ваше лекарство помогло. Небось Лев-то Михалыч вас за Ирину щедро отблагодарил? – Галя с явным любопытством и, видимо, с надеждой на премиальные за свое посредничество в данном медицинском деле устремила неотрывный взор на несколько смутившегося при этом доктора.
– Полный порядок, говорите? Ну и слава богу. А я как раз собрался ее навестить. Ирина сейчас в особняке? – поинтересовался Дерябин, обойдя вопрос о гонораре: он считал, что двести долларов – сумма, о которой не стоит и говорить, не то что с нею делиться.
Галя сразу помрачнела, почувствовав себя вроде как обкраденной. Однако ссориться с постоянным клиентом она не хотела.
– Ирина вроде бы в Москве. В особняке ее точно нет, – вежливо, но все-таки с некоторой сухотцой в голосе ответила молочница.
– И давно ее нет в особняке? – продолжал допытываться Дерябин, поскольку судьба дочки олигарха так и оставалась для него неясной.
Галя пожала плечами:
– Да бог ее знает! Но, кажись, неделю назад я ее там видела.
Окончательно договорившись о молоке и сметане, Владимир Евгеньевич направился к своему дому, не переставая размышлять о том, что же в конце концов стряслось с Ириной Долинской? Может, ничего страшного с ней и не случилось, но как попала ее шляпка на болото?
Эти два вопроса не давали ему покоя, став для Дерябина настоящей идеей фикс. Ему казалось, что прямо-таки жизненно необходимо найти на них ответы.
Когда доктор дошел до дома, ему пришло в голову, что он теперь безбоязненно может осведомиться о состоянии здоровья Ирины и, между делом, о ее нынешнем местонахождении у самого Долинского – ведь, по словам молочницы Гали, его дочь совершенно натурально пошла на поправку.
Однако ехать к олигарху только для того, чтобы задать ему эти вопросы, причем без предварительного звонка, казалось Дерябину очень уж неудобным. Но как позвонить Долинскому?
Тут доктор вспомнил о звонке его секретаря. Как тот раздобыл телефон Дерябина, конечно, любопытно, но сейчас не это главное – мобильник Владимира Евгеньевича должен был зафиксировать входящий номер.
И действительно, доктор этот номер обнаружил, и, хотя ему совсем не по нутру было общаться с такой неприятной личностью, как секретарь олигарха, он решил позвонить немедленно.
– Никак доктор Дерябин? – со свойственной ему развязностью осведомился помощник Долинского. – Я так понимаю, о гонораре беспокоитесь, об окончательном, так сказать, расчете?
– Меня беспокоит, прежде всего, здоровье моей пациентки, – сухо ответил Владимир Евгеньевич.
– Поздновато вы, однако, хватились. Уж не меньше двух недель прошло со дня вашего визита, – последовала ехидная реплика.
– Лекарство, которое я дал Ирине Долинской, должно было привести к положительному результату именно к концу этого периода, – нашел вроде бы подходящий ответ Дерябин.
– Однако оно сработало гораздо раньше, – возразил секретарь, но, видимо осознав, что претензии по этому поводу предъявлять попросту нелепо, тут же утешил доктора: – Впрочем, гонорар вам так или иначе выписан. Надеюсь, вы сможете прибыть за ним самостоятельно? У меня сейчас, в силу некоторых особых обстоятельств, нет под рукой свободного авто.
– Да, смогу, – не раздумывая, ответил Владимир Евгеньевич.
– Тогда жду вас в течение дня. Охрана будет предупреждена. Скажете, что вы к Андрею Константинычу. Это я – Андрей Константиныч.
Секретарь разъединился, как и ранее – не попрощавшись и без предварительного уведомления.
Несмотря на пенсионный возраст, Дерябин был отличным ходоком – результат многокилометровых прогулок по лесу, и три версты до особняка Долинского – для него дистанция несерьезная.
Но слишком уж не терпелось Владимиру Евгеньевичу раскрыть тайну черной шляпки на болоте, и поэтому он завел свою старую «Волгу», которую приобрел почти двадцать лет назад.
Дерябин ездил на ней только раз в квартал в райцентр, дыбы снять с книжки проценты, да раз в месяц в крупное село Квашино, где имелось почтовое отделение, за пенсией.
«Волга» давно не проходила техосмотр, а права у Владимира Евгеньевича были еще советского образца, но, поскольку использовал он свое авто нечасто, да и местные гаишники его хорошо знали, проблем с ГИБДД у доктора не имелось.
Через полчаса, когда уже начало смеркаться, бежевая «Волга» двинулась в путь.
По дороге Владимиру Евгеньевичу стали попадаться жители Желдыбина, видимо возвращавшиеся с экстренных работ в особняке Долинского. Кто-то ехал на мотоцикле, большинство на велосипедах, некоторые тащились пехом. Вероятно, на обратную дорогу транспорта для них у олигарха не нашлось.
Наконец «Волга» приблизилась к забору, окружавшему особняк. На этот раз каменные глыбы сами собой не разошлись, но одна из них оказалась обычной деревянной дверью, закамуфлированной под камень. Она отворилась, и из нее показался охранник с кобурой на поясе, которая была почему-то расстегнута. Он сделал знак Дерябину выйти из машины.
Владимир Евгеньевич повиновался и тут же увидел, что из калитки вышли еще двое охранников с автоматами на изготовку.
– Кто такой и по какому делу? – спросил охранник с кобурой.
– Моя фамилия Дерябин, я приглашен к Андрею Константинычу.
– Документы! – сурово потребовал охранник и протянул руку по направлению к доктору.
Дерябин замешкался. Паспорт он брал с собою только на почту, а если забывал его, то пенсию ему все равно выдавали, поскольку доктор был достаточно известен в Квашино. Собравшись в особняк, о каком-либо документе он даже не подумал и теперь, порывшись в карманах, не нашел ничего, что могло бы удостоверить его личность.
Владимир Евгеньевич пожал плечами:
– Андрей Константиныч меня о документах не предупредил. Он сказал, что достаточно будет назвать его имя.
Охранник молча оглядел Дерябина снизу доверху и потом потребовал:
– Подними руки за голову!
Доктор повиновался.
Секьюрити охлопал двумя ладонями тело Владимира Евгеньевича и вновь поинтересовался его фамилией, после чего буркнул в рацию:
– На проходной некий Дерябин, говорит, что к Андрею Константинычу. – Получив, видимо, соответствующее указание, он вновь обратился к доктору: – Машина останется здесь. Димыч! – Охранник повернулся к одному из автоматчиков. – Проводи клиента к Андрею Константинычу.
Войдя на территорию особняка, Дерябин обнаружил, что вдоль забора устроено нечто вроде контрольно-следовой полосы из песка, а двое человек в рабочей одежде натягивали по ее периметру провода на уже врытые столбы.
Рядом с сооружением, напоминавшим авиационный ангар, который доктор заметил во время предыдущего визита, – возводились два других здания, похожих на времянки для строителей.
Кроме того, Дерябин отметил, что безлюдная ранее территория особняка сейчас напоминала военный лагерь – вокруг слонялось вроде бы без дела множество людей в камуфляже, вооруженных пистолетами и автоматами.
Но главное, что бросилось в глаза Владимиру Евгеньевичу, – черная «Ауди А8»! Машина, в салоне которой он приметил ту самую шляпку! Значит, Ирина в особняке?
… Андрей Константиныч встретил доктора с непонятной, но привычной уже для Дерябина неприязнью.
– Бери свои бабки, знахарь, – секретарь кивком указал на небольшой кейс, находившийся на краю стола, за которым восседал Андрей Константиныч, – и можешь быть свободен. Лев Михалыч оценил твои услуги в десять тысяч долларов.
Доктор на какое-то время смешался, никак не ожидая столь щедрого гонорара, но тем не менее это не сбило его с намеченного пути. Главная цель оставалась прежней – Ирина и тайна ее шляпки.
– Благодарю вас, Андрей Константиныч. – Дерябин забрал кейс со стола, не заглядывая в него. – Передайте, пожалуйста, мою благодарность и Льву Михалычу. Или я могу сделать это лично?
– Господин Долинский в настоящее время отсутствует. Я сам ему передам все, что сочту нужным.
– А не могу ли я переговорить с пациенткой? Мне важно знать ее ощущения после приема…
– Ирины тоже нет в особняке! – резко перебил доктора секретарь.
– Но ее машина стоит во дворе, – проявил неожиданное для себя упрямство Владимир Евгеньевич.
– Какая еще машина!? У Ирины много машин. Димыч! – крикнул секретарь в сторону двери, и в помещение вошел сопровождавший Дерябина автоматчик. – Проводи эскулапа на выход.
Долинский вызвал своего помощника по селектору, тот явился незамедлительно.
Лев Михайлович кивнул в сторону стула:
– Садись! Садись, Андрей, и рассказывай. – Олигарх смачно затянулся гаванской сигарой.
– А что рассказывать-то, Лев Михалыч? – вроде как недоуменно спросил секретарь.
– Не придуривайся, Андрей! – повысил голос Долинский. – Много брать на себя стал! Почему ты сразу не сообщил мне, что убит человек Коха? Почему я должен узнавать об этом из посторонних источников?
– Да я и сам не вдруг о том убийстве узнал, – развел руками секретарь. – А когда узнал, то не придал этому особого значения. Ну, шлепнули какого-то урку… Да такое каждый божий день происходит!