Текст книги "Плёвое дельце на двести баксов"

Автор книги: Валерий Ефремов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава тринадцатая

Когда Толян покинул меня и отправился домой, я вытащил из кармана пиджака паспорт девицы, так лихо обувшей меня на квартире Петра.

Екатерина Никитична Антонова. Двадцать три года девушке. Не замужем. Зарегистрирована в Москве, Звездный бульвар. Действительно недалеко отсюда.

Но вот незадача – забыл я в спешке взять у нее номер телефона. Однако сейчас дело близится к вечеру, и занятия в ее институте уже закончились – если, конечно, она мне про этот институт не наплела. Так или иначе работает Катенька в основном ночью, и в любом случае должна в данное время отсыпаться. А может, уже отдохнула и готовится к выходу в свет.

Я не спеша, пешочком, двинулся по указанному в паспорте адресу.

Дверь девушка мне открыла быстро и оказалась, как я понял, в полном боевом обмундировании: черные колготки и короткое красное платьице с глубоким вырезом на некрупной, но высокой и, по моей визуальной оценке, еще достаточно крепкой груди. Катя была в пушистых домашних тапочках, а ее, видимо, выходные (они же – рабочие) на высоких тонких каблуках туфли, тоже красного, под цвет платья, колера, стояли в прихожей.

– За должком явился? Ну что ж, заходи, красавчик! – кокетливо улыбнулась она, но сама отстранилась лишь слегка, так, чтобы я не мог пройти в квартиру, не прижавшись достаточно плотно к телу девушки.

И Катя добилась того, чего, по всей видимости, хотела: протиснувшись через порог и ощутив жар ее плоти, я почувствовал ощутимый прилив мужского желания.

Поразительно, как изменчив облик этой женщины!

В моей съемной квартире она выглядела маргиналкой с городской окраины – штукатурщицей, швеей или даже судомойкой в столовой, в общем, как раньше говаривали, лимитой.

Сегодня у бара «Белый медведь» у Кати действительно, как она и утверждала, был вид бедной студентки, вынужденной любыми доступными способами зарабатывать себе на жизнь и образование.

Сейчас же, ни дать ни взять, я находился в компании настоящей ночной феи достаточно высокого класса.

– Однако в день, когда ты ушла от Петра Иваныча, то выглядела совсем по-другому, – не удержался я от реплики.

– Петр являлся моим постоянным клиентом, и мне не было нужды, когда я встречалась с ним, одеваться как-то по-особенному, – пояснила она и кивком пригласила меня следовать за ней.

Мы вошли в комнату, где я сразу же обратил внимание на накрытый в ожидании некоего гостя стол: на нем находились бутылка шампанского и открытая, но непочатая коробка конфет.

Я сразу почувствовал себя неуютно: похоже, Катя готовилась именно к встрече со мной! Я же не догадался прихватить с собой ничего из обычного джентльменского набора: ни цветов, ни спиртного, ни фруктов или сладостей. Озабоченный реализацией задуманного мной плана, я проявил элементарное неуважение к даме – кем бы она по жизни ни была.

– Присаживайся за стол и принимайся за дело, – кивнула она на неоткупоренную бутылку.

– Спасибо, Катюша. – Я выложил ее паспорт на стол. – Меня, между прочим, Игорь зовут. У тебя какой-то праздник?

– Нет, этой мой бизнес-ланч, – весело улыбнулась она. – Мне хочется, чтобы ты разделил его со мной. Одной как-то скучно.

Я не без доли смущения принял ее предложение. Признаться, я вообще никогда не имел дела с профессиональными проститутками, а чтобы еще и принимать от них угощение…

Но выпили по бокалу шампанского, и у меня элементы стеснительности пропали, а язык развязался сам собой.

– Так что у тебя случилось с Петром Иванычем? Ты что, кинула своего клиента, да еще и постоянного?

Катя печально вздохнула:

– С Петрунчиком у меня были кое-какие проблемы. Я часто контактировала с ним только потому, что он хорошо платил. Но вся беда в том, что он был физически больным – кажется, Петя страдал лейкемией, – а главное, нездоровым психически. У него не раз случались буйные приступы, и тогда он пытался меня избить. И вот в последний раз ему это удалось: он просто застал меня врасплох. – Она с профессиональной сноровкой мгновенно стянула с себя платьице, повернулась ко мне спиной, и на ее теле обнаружилось несколько синяков. – Я немного вздремнула, а он подкрался ко мне и вдруг стал колотить меня скалкой. Я едва отбилась, а потом решила с ним окончательно расстаться, наказав его на прощание. Когда он успокоился, я подсыпала ему кое-что в стакан с водкой, – при этих словах я встрепенулся, – и Петюня надолго уснул. Но я нашла в его карманах только пятьсот рублей – это совсем мало даже за один визит. Я знала, что он сдает квартиру, в которой принимал меня раньше, и решила посетить ее – в надежде как-то компенсировать нанесенный мне физический и моральный урон. Вот так я с тобой, можно сказать, и познакомилась, и ничуть не жалею об этом. – Она заговорщицки подмигнула мне, посмотрела на свое платье, которое держала в руках, и повесила позади себя на стул, так и оставшись в одном бюстгальтере. – Потом он звонил мне, просил прощения и умолял приехать к нему. Обещал осыпать меня золотом. И уговорил-таки. Представляешь, я приезжаю к Петруше, а его уже санитары уносят. Умер-таки Петр Иваныч от своей лейкемии. Накаркала я тогда в разговоре с тобой. – Катя пододвинула в мою сторону свой бокал. – Налей мне еще шампанского.

Я исполнил ее просьбу, не позабыв и о себе.

– А что ты ему такого подсыпала в водку? Клофелин, что ли? – заинтересованно спросил я.

– Нет, клофелин не совсем безопасен для здоровья клиента. Есть более эффективное и безобидное средство, очень хорошее снотворное – меня знакомые девочки им снабжают. Его необходимо иметь при себе просто для собственной безопасности. Знаешь, иногда ты начинаешь понимать, что попала в руки настоящего садиста, и, пока не поздно, лучше его безболезненно выключить да делать ноги. – Мы выпили еще по бокалу, после чего она сказала: – Ну извини, что я задерживаю тебя своими глупыми разговорами. Ты ведь пришел за бабками. – Девушка сделала попытку встать, чтобы, видимо, из своей заначки принести мне двести баксов.

– Подожди. – Я чуть-чуть прихватил ее за руку. – У меня есть другое предложение.

Катя мило улыбнулась:

– Ты хочешь получить должок натурой?

– Ну, можно и так сказать… – неопределенно протянул я, непроизвольно затягивая с конкретным ответом: я совсем не был уверен, что ей понравится мое предложение и она согласится на него.

Но Катя расценила мою неуверенность совершенно в другом смысле:

– Не бойся, я лишь два дня назад проходила медобследование. У меня все в полном порядке. Ты вполне можешь обойтись без презервативов. Ну, так как? – Она расстегнула бюстгальтер, бросила его на спинку стула, причем достаточно небрежно, вследствие чего этот элемент белья свалился на пол, осталась топлес и устремила на меня призывный взгляд.

Я отвел глаза в сторону:

– Я хотел тебе предложить кое-что другое, Катюша.

– Что же? – В ее голосе послышалось откровенное недоумение с долей очевидного беспокойства.

– У моего близкого друга сегодня день рождения, – осторожно начал я. – У него нет подруги, и он пользуется услугами девочек по вызову. Я бы хотел сделать ему подарок.

– Понятно, – после довольно-таки продолжительно молчания заключила она, – подарок ценой в двести баксов. Ну что ж, я готова. Где живет твой друг? – несколько укоризненным тоном спросила она.

– В вашем же районе, на проспекте Мира. Отсюда совсем недалеко. – Я передал ей бумажку с заранее написанным адресом, описанием, как добраться до дома Толяна, номером домофона в подъезде и номером мобильника.

– Во сколько мне там следует быть? И кстати – ждет ли он меня?

– Нет, это сюрприз. Ты придешь к нему часов в десять вечера и так и скажешь, что явилась в качестве подарка от его друга. Он поймет – от кого.

– Оригинально, конечно, – недовольно буркнула она. – Ну да у меня работа такая. Будет исполнено, Игорек. А на какой срок ты меня выписал?

– Это зависит только от тебя. Как только ты его выключишь, – при этих словах у Кати вытянулось лицо, – можешь уходить по своим делам. Только дверь оставь незапертой, чтобы я потом мог зайти. Кстати, а каков срок действия того средства, что подарили тебе подружки?

Она опять надолго замолчала, а я с тревогой ждал ее реакции.

– Игорек, – наконец выдала Катя, – я хорошо, даже может быть очень хорошо, отношусь к тебе, но на криминал не пойду. А средство это мне, между прочим, не дарят – я его покупаю.

Настала пора объясниться до конца.

– Катюша, – я теперь смотрел ей прямо в глаза, – мой близкий друг Толик хочет завтра сделать большую, скорее всего даже смертельную ошибку. И я не в силах отговорить его от этого безумного шага. Если он не проснется до завтрашнего полудня или хотя бы часов до десяти утра, проблема будет решена. А ты можешь спать или не спать с ним – смотри сама, как сочтешь нужным или как сложатся обстоятельства. Главное – выключить его до указанного срока.

Ее напряженное лицо заметно оттаяло:

– Ну, Игорек, ты – действительно настоящий друг своему другу. Не стану спрашивать тебя, какую ошибку твой Толик собирается сделать: я тебе полностью доверяю. – И она пропела на мотив известного шлягера: – Все будет так, как ты захочешь.

Я протянул ей две бумажки по пятьсот рублей:

– Купи что-нибудь к столу: хочется, чтобы вы достойно провели этот день рождения. Кроме того в данный транш, – щегольнул я финансовой терминологией, – входит оплата используемого тобой усыпляющего средства. Этого достаточно? – Она кивнула, и я поднялся со стула: – На бумажке, которую я тебе дал, написан номер мобильника. Это не Толика, это – мой номер. Хорошо бы ты дала мне свой.

– Я тебе дам свою визитную карточку.

Она, профессионально покачивая бедрами, вышла из комнаты и вернулась с визиткой, на которой были два ее телефона и фотография топлес. Профессия указана не была, но фото снимало все вопросы.

Протягивая визитку, Катя прижалась ко мне всем телом и жарко дыхнула в лицо:

– Ну а как же мы с тобой? Ты не останешься у меня на часок? Это не за баксы. Мне просто хочется тебя.

Ольга, любовь моя, где ты! Меня соблазняют! – впору было закричать мне.

Но, конечно, любовь любовью, а мужское начало в подобные минуты требует своего, и перед такой девушкой, как Катя, я бы не устоял.

Однако есть у меня некая внутренняя, что ли, брезгливость по отношению к профессиональным проституткам. Чисто по-человечески я с пониманием отношусь к их образу жизни и способу зарабатывать себе на бутерброд с любительской колбасой, но лечь с такой женщиной в постель я не могу. Как только представлю, сколько мужиков она пропускает через себя за сутки – и все, попросту говоря, опускается.

Хотя выпей я сейчас не два бокала шампанского, а пару стаканов водки, неизвестно бы, чем дело закончилось. А скорее всего – известно чем…

– Не сейчас, Катя, – мягко сказал я и столь же мягко отстранился от девушки. – Но у меня теперь есть твой телефон, – многозначительно добавил я.

– Ну, что ж, тогда буду ждать твоего звонка, – вздохнула она. – А сегодня, как управлюсь с твоим другом, сама тебе позвоню.

… Ближе к полуночи Катя действительно позвонила:

– Все прошло по плану. Твой Толик будет гарантированно спать до десяти утра. Теперь я жду звонка от тебя. Как договаривались…

* * *

В воскресный полдень Ирина, вдосталь набултыхавшись в волжской водичке, возвращалась в хибару на холме. Дерябина она на этот раз с собой не взяла: постоянное общение с ним успело девушке поднадоесть. Ну да что делать – старик ей пока еще нужен.

Настроение у нее было отличное: тяжелое положение, в которое она попала после того, как Андрюха Артюхов обнаружил ее видеокадры и, надо так понимать, передал их отцу, очень похоже, скоро изменится к лучшему.

Случилось просто какое-то чудо – Андрей, любимчик отца, почему-то попал к нему в немилость и теперь готов помочь ей выбраться из всего этого дерьма. Ирина еще не знает, какие условия Артюхов выдвинет в обмен на свое содействие ее плану, но ей на это наплевать: Андрюша просто не понимает – при встрече с ним условия будет диктовать именно она.

А план ее очень прост. Ирине надо попасть к папочке в кабинет и поговорить с ним по душам. Он должен пойти навстречу: дать любимой дочке жить так, как ей того хочется, как требует ее душа. Для чего папуле следует прекратить преследовать Ирину и разблокировать ее личный счет в банке. К несчастью, по особым условиям договора с этим банком, отец имеет право наложить запрет на все операции с ее счетом. Что он и сделал. А счет большой, два миллиона долларов, ей по крайней мере на год бы хватило.

Если же отец продемонстрирует упрямство и дурость, что с ним иногда случается, то она поговорит с ним по-другому – под дулом пистолета он ни в чем не сможет ей отказать. И Ирина потребует от него ключ от их общей ячейки в другом банке. Там лежит миллион долларов наличными и два чемодана с антикварными драгоценностями. Папуля говорил, что эти побрякушки все вместе стоят чуть ли не полста лимонов зелеными и следует хранить их на «черный день», в случае какой-нибудь жизненной катастрофы.

У Ирины тоже есть ключ от этой ячейки, но ее можно открыть только двумя ключами – тем, что у нее, и тем, что у отца.

И из кабинета папули она в любом случае выйдет с его ключом. Чего бы ей это ни стоило…

А потом Ирина прихватит своего старичка Вована и рванет в Москву.

Трудно такое представить, чтобы отец уже заявил в ментовку о ее играх в киллера или заявит позже, каков бы ни был исход разговора с ним. Тогда он подставит не только ее, но и себя. Скандал разразится буквально на весь мир, а ведь у папули бизнес не только в России, но и серьезные финансовые интересы на Западе. Там его бизнес в результате просто рухнет. Да и в конце концов отец Ирину по-своему любит. Нет, он ее не заложит.

Но в любом случае следует подстраховаться, уйти в тень. Для этого ей и нужен в Москве Вован. Она купит квартиру и машину на его имя, и ее тогда не найти никому, поскольку никто не знает о каких-либо отношениях Ирины с доктором. Один раз он с ней побеседовал в особняке – вот и все.

А если станет совсем туго, то она сделает себе документы на чужое имя. В таком случае старикан ей будет не нужен, и от него придется избавляться. Но это – вопрос технический.

В Москве Ирина найдет себе молоденькую девочку для постельных дел, чего ей, правда, недостаточно – отстрел мужиков будет продолжаться.

Ирина начала вести взрослую половую жизнь, когда ей не было и тринадцати. Из литературы она уже знала о сексе все, но до поры до времени не ощущала в нем потребности. Наконец ей показалось, что в ней проснулась женщина.

И вот однажды, когда шофер-охранник вез ее домой из частного колледжа, она приказала ему найти по дороге какое-нибудь не особо людное местечко, остановиться и опустить шторы. На вопрос «зачем?» последовало простое – «мне так надо». Когда он выполнил все ее указания, Ирина предложила шоферу перебраться на заднее сиденье. Ей хочется трахнуться с ним, пояснила девочка, а если он этого не сделает, то она сейчас порвет на себе платье и закричит, а потом скажет всем, а главное – отцу, что охранник хотел ее изнасиловать.

Секьюрити был настолько напуган, что она даже пожалела его, бедняжку. В конце концов он выполнил ее пожелание, но так волновался при этом, что у него долго вообще ничего не получалось, а Ирина, кроме боли и раздражения, не испытала никаких чувств.

В последующие три дня она требовала от шофера останавливаться в том же месте, и процесс повторялся. Дела вроде бы пошли получше: охранник успокоился и свою миссию выполнял строго и беспрекословно, но она хоть и ощущала некое чувственное волнение, но оргазма, как тот описывался в литературе, явно не испытывала.

Тогда Ирина решила, что все дело в этом шофере и попросила отца заменить его, поскольку он, мол, недостаточно вежливо с ней обращается.

Со следующим водителем-секьюрити Ирина проделала тот же номер, но с тем же результатом.

Через несколько месяцев она уже не то чтобы пошла по рукам – Ирина сама могла выбирать, в чью постель ей залезть, – но пустилась во все тяжкие. Так продолжалось год за годом, однако оргазма, этого главного, как говорили ее подруги и писалось в специальных книгах, удовольствия в жизни, Ирине ощутить все никак не удавалось.

Отец, занятый своим многоотраслевым бизнесом, не интересовался похождениями дочки, возложив контроль за ее моральным обликом на гувернантку-француженку. А та относилась к многочисленным романам юной девушки достаточно хладнокровно, особенно после заявления Ирины ей в лицо – если мадмуазель чего-нибудь вякнет по этому поводу, она будет немедленно уволена. Что касается матери, то с ней Лев Долинский развелся, оставив дочь себе за отступные в пять миллионов долларов.

Ирина не хотела кого-либо из близких посвящать в свою проблему и к врачу сексологу обратилась тайно. Тот ей предложил несколько новых, очень сложных, сексуальных позиций и выписал целый ворох чрезвычайно дорогих пилюль. Не помогало ничего.

В семнадцать лет она попробовала спать с девочками. Их ласки нравились Ирине, определенно волновали ее, но все равно главный эффект достигнут так и не был.

В конечном счете на этой почве у нее развилась депрессия, пропал интерес к жизни.

Возродился он неожиданно, именно после того, как с ней поговорил и оставил ей бутылку какого-то пойла старикан Дерябин – как говорили, знахарь-травник.

Помнится, она пару дней попила этой фигни и действительно почувствовала себя лучше. Бодрее, что ли. Но подействовало ли снадобье знахаря на то, что она стала ощущать позднее, – Ирина точно сказать не могла.

Так или иначе через несколько дней после визита доктора она по пути в Москву остановилась перекусить в придорожной забегаловке – чего, вообще-то, никогда ранее не делала.

Столиков свободных не оказалось, и Ирина была вынуждена присесть рядом с каким-то мужиком, который вроде бы ничего собой не представлял, кроме того что на его жирных пальцах красовалось штук восемь крупных и, похоже, дорогих перстней.

Однако у девушки возникло к нему странное чувство, которое она не смогла бы описать. Но Ирина явственно ощутила, что при неких, не понимаемых пока ею, обстоятельствах этот мужик мог бы доставить ей долгожданное, до сих пор неуловимое оргастическое удовольствие.

У нее мелькнуло в голове, что надо обязательно с ним познакомиться, и она уже попыталась завязать разговор, когда произошло нечто ужасное. В зал вошел паренек в полном байкерском прикиде, подошел к их с мужиком столику, вытащил из куртки пистолет и выстрелом в упор размозжил ее соседу череп. После чего быстро свалил, видимо, на мотоцикле.

Чужая кровь брызнула Ирине в тарелку и на блузку, из головы убитого мужика буквально вываливались мозги, но вместо чувства ужаса она, под долго не прекращающиеся в забегаловке вопли, визг и хай, ощутила нечто особенное. Вскоре Ирина поняла – что именно. Оргазм.

Несмотря на свою внешнюю безбашенность, Ирина обладала чисто мужским, логическим, складом ума. Дома, в московской квартире, она тщательно проанализировала произошедшее с нею событие и попыталась воспроизвести его.

Ирина вышла на улицу и посетила ближайший ресторан. Она долго сидела одна со скучающим видом. Наконец к ней подвалил какой-то шустрый малый, но девушка того непередаваемого ощущения к нему не испытала и быстро его отшила.

Перейдя в другое, более людное заведение общепита, она вскоре наткнулась взглядом на паренька лет двадцати пяти, к которому ее сразу же потянуло. Не сказать, что он как-то особенно отличался от других молодых людей, посетителей кафе, – черная майка с профилем Че Гевары, бейсболка, повернутая козырьком назад, – но именно от него почему-то исходила некая аура, которая и приводила ее в волнение.

Навык знакомств с мужчинами у Ирины был отработан до автоматизма, и не прошло и часа, как этот парень оказался в ее постели.

А еще через час она умывалась горючими слезами – несмотря на обоюдное старание, у нее опять ничего не получилось.

Вывод последовал однозначный: парня следовало убить – только тогда Ирина испытает оргазм. И она немедля рванулась к своему личному сейфу, где у нее был припрятан пистолет.

Ирина всадила в своего нечаянного и несчастного любовника всю обойму, но – тщетно. Паренек, конечно, погиб, но никакого удовольствия ей это не доставило.

Труп ей пришлось лично расчленять кухонным ножом и ночью в трех специально купленных для этой цели чемоданах вывозить в своей «Ауди» за город, к Москве-реке. Добавив в чемоданы кирпичей, ей удалось постепенно, по одному багажному месту, доставить вещички почти к центру реки, где они благополучно пошли на дно.

Однако эта неудача не остановила творческий поиск Ирины – ее путь к своему счастью продолжался.

Долинская, вернувшись в Розовый дом, вновь и вновь вспоминала обстоятельства ее первого и последнего оргазма и как-то на лоне природы, то есть в очередной раз купаясь в Волге, пришла к выводу: для того чтобы полное удовлетворение состоялось, необходимы три вещи.

Мужчина, обладающий специальной аурой, или, по-другому, человек, в которого она как бы «влюбилась с первого взгляда».

Его смерть на глазах у Ирины, причем, как показали события в придорожной забегаловке, совсем необязательно от ее руки.

Обстановка публичности, то есть что-то близкое, как пишут в учебниках, к эксгибиционизму.

Но нужен был решающий эксперимент, и Ирина стала к нему готовиться. Она быстро поняла, что нанять киллера и ходить с ним по всякого рода публичным заведениям, дабы тот на месте отстреливал указанного ею человека, – задача, может быть, и реальная, но только для одной, разовой акции. Как ни крути – убивать ей придется самой.

Табу на убийство для Ирины не существовало – уж такой в ее окружении, да и во всей стране сложился моральный климат. Смелости, почти безумной, у нее хватало. Но вот попасть за решетку Ирине было по-настоящему страшно.

Конечно, она немало знала из того, что выделывали Калганов, Артюхов и их подручные по приказу ее папочки, и ничего – все им сходило с рук. Но Ирина видела, что ситуация в стране меняется, и может возникнуть такое положение дел, когда даже олигарх Долинский не сможет отмазать свою дочь – особенно при огласке ее преступления. Значит, следовало серьезно подстраховаться.

Сработать под киллера Ирину надоумил подслушанный ею разговор отца с Артюховым. Шлепнуть кого-либо из банды Коха было неплохим прикрытием для нее. Лишь бы в этом самом «Палермо», где братки тусовались, кто-нибудь подошел бы ей по своей специфической физиологии.

Ирина поехала в Москву и, посетив в своем обычном женском облике бар «Палермо», в деталях проработала операцию, купив компактный мотоцикл «Судзуки» и мини-вэн «Мерседес» для транспортировки байка.

И тогда же, при посещении «Палермо», она почувствовала тот самый странный зов плоти, который уже дважды доводилось ощущать ранее, исходивший от одного из братков Коха. Лишь бы этот парень оказался на месте на следующий день, молила она Бога!

И мольба ее дошла до Небес. Все сложилось так, как она задумала. И испытала то, о чем мечтала.

Но не сразу. Уже разрядив в голову того самого паренька почти половину обоймы, Ирина все стояла и ждала – ну, когда же?!

Организм отреагировал, наверно, только через полминуты. И все это время она стояла с пистолетом в руке, а окружающие ее мужики не смели шелохнуться и с ужасом ждали, кого сразит следующий выстрел.

Но вот Ирина внутренне улыбнулась и расслабленной походкой пошла к дверям. Никто не посмел ей воспрепятствовать.

В газетах потом писали, что убийца действовал с особым хладнокровием и цинизмом.

Конечно, второй раз она направилась туда зря. Ирина пошла без дополнительной подготовки, практически наугад. Но уж очень ей тогда захотелось вновь испытать то самое удивительное ощущение счастья.

И тут Ирина чуть не влипла. Хотя она полностью сменила прикид, девушка чувствовала, что на нее многие смотрят, и причем очень подозрительно. Но главное – она не чувствовала ничего другого. Ни от кого из присутствующих не исходило таких нужных ей флюидов, и совершать убийство просто не было смысла.

Но пришлось.

Один из боевиков Коха, сидя за своим столиком, окрикнул ее: «А ну-ка, пацан, подойди сюда и сними свои очки – мне что-то познакомиться с тобой захотелось». И в тот же момент он полез в карман, как показалось Ирине, за пистолетом.

Она почти автоматически выхватила свой «глок» и сделала в сторону бычка пару выстрелов.

На этот раз ожидать было нечего, и Ирина быстренько покинула «Палермо».

К счастью, и на сей раз все обошлось.

Никакого другого прикрытия она себе придумать не смогла и решилась посещать публичные места – все с той же целью, – просто продолжая маскироваться под байкера.

Тогда же Ирина подумала, что если эпизод убийства ее специфического любовника заснять на камеру, то она сможет получить аналогичное удовлетворение при просмотре видеокадров. Долинская приобрела миниатюрную видеокамеру японской фирмы Джи-ви-си, способную снимать в автоматическом режиме, и приспособила ее к своему байкерскому прикиду.

В последующие пару дней она разъезжала по столице на своем «Судзуки», заходя в различные заведения общепита, где не было серьезной охраны. И дважды за это время ей повезло.

Однако при просмотре видеокадров девушку ожидало разочарование – никаких особенных ощущений она при этом не испытывала.

Купив в секс-шопе пупырчатый эластичный фаллос, она, мастурбируя с помощь данного предмета, повторила видеосеанс – безрезультатно.

Тогда же Ирина и совершила самую большую глупость в своей жизни. Вместо того чтобы немедленно уничтожить опасные видеокадры, она положила их в сундучок вместе с использованной в своих акциях байкерской экипировкой. Одежда эта, по ее соображениям, могла еще пригодиться, но для чего Ирина оставила результаты своих съемок, она и сама толком не знала. Но, конечно, девушка и подумать не могла, что до них доберется Артюхов.

Однако видеоулики оказались в его руках, что и предопределило все ее дальнейшие неприятности. И это надо будет иметь в виду при разговоре с отцом.

А вот и «шалаш сенокосов», как выразилась она в разговоре с Андрюхой.

Вован-то, между прочим, костерок разложил – видно, хочет побаловать ее горячим блюдом.

Ах, как он на нее сейчас смотрит – вошел, однако, старикан во вкус!

Вообще-то в чисто физиологических отношениях Ирина терпела его с трудом – если только она не находилась под кайфом, а Вован при этом не исполнял функции девочки-лесбиянки, – но все равно ей было приятно, когда на нее смотрели мужчины вот так: не скрывая своего желания.

– Подсаживайся, Ирочка, к костру. Я разогрел остатки вчерашнего шашлыка, – заискивающе глядя ей в глаза, с приторной лаской произнес он.

– Времени нет, Вован, – строго сказала она. – Часа через три должен уже прийти Андрюха, а нам надо еще успеть повторить наш вчерашний подвиг.

Доктор заметно помрачнел, но тем не менее, слегка вздохнув, произнес:

– Ну что ж, надо, так надо, – и он принялся заливать костер водой.

Быстро, однако, она воспитала дока, с удовлетворением отметила Ирина и сразу перешла к постановке задачи:

– Километрах в десяти по направлению к Москве от той забегаловки, где мы были вчера, находится еще одна шашлычная. Она даже имеет название – «Красный буйвол». Вот в этот «Буйвол» мы сегодня на охоту и нагрянем.

… У «Красного буйвола» стоял только одна черная БМВ.

– Годится, – объявила девушка, – наверняка владелец бумера – один из тех пацанов, которым жить в охотку. Особенно за счет бедных и несчастных.

Ирина – как ни странно, может быть, это прозвучит применительно к ее нравственной сущности, – по-настоящему стыдилась раскрывать кому бы то ни было истинную причину своей охоты на людей. Долинская предпочитала маскировать совершаемые ею убийства социально-психологическими мотивами.

Но, конечно, убивать людей только за то, что они богато и хорошо живут, а она – хоть и тоже богато, но плохо, Ирина вовсе не собиралась. И если сейчас, в этом «Красном буйволе», она не почувствует так необходимого ей импульса, исходящего от одного из присутствующих в заведении мужчин, то просто вернется несолоно хлебавши.

На самом деле так и произошло вчера в шашлычной. Никого она там не убивала, поскольку не оказалось подходящего мужика. И Ирина со злости и, соответственно, желания напиться действительно ограбила ту забегаловку. А что прикажете делать – денег-то у нее не было? И потом перед Вованом пришлось еще и корчить из себя счастливую дурочку, исполнившую свою прихоть, а заодно и священный долг перед обществом.

Но сегодня такого не повторится. Если в «Красном буйволе» не найдется подходящего мужика, они рванут в ближайший городок – Талдом называется. И пока Ирина там своего не добьется – не успокоится.

Они проделали вчерашнюю манипуляцию, загнав «Волгу» на лесную грунтовку, и девушка на мотоцикле подъехала к «Красному буйволу».

В зале сидели двое молодых людей и с аппетитом поглощали шашлыки. Один, лет двадцати пяти, был одет в совершенно дурацкий, коричневый в белую полоску, пиджачок и сорочку с расстегнутым воротом. Другой, постарше, напялил на себя строгую костюмную тройку и галстук.

И она быстро почувствовала знакомый, дурманящий импульс, исходящий от кого-то – сразу не разберешь – из этих парней.

А может быть, от обоих?

Держа руку в кармане байкерской куртки, она спустила «вальтер» с предохранителя…