Текст книги "Тень берсерка"

Автор книги: Валерий Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Предчувствие грозящей опасности в моей довольно насыщенной неординарными событиями биографии еще ни разу не оказывалось ложным. Вот и сейчас, войдя в дом, постоянно находящийся под охраной десяти человек, буквально нутром ощущаю холодок от возможности нарваться на неприятности. В том, что ошибаюсь редко, пришлось убедиться буквально через секунду. «Да, на телохранителей надейся, а сам не плошай», – подумал я, разглядывая заминированный домашний тапочек.

Бросив беглый взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, замечаю самого отважного из всех киллеров, нагло зыркающего вниз. Другие минеры, сделав свою работу, убегают куда подальше, а персидская тварь с завидным хладнокровием надеется полюбоваться результатом своей работы.

Вместо того чтобы менять туфли на домашнюю обувь, щедро украшенную автографом Педрилы из заднего прохода, улыбаюсь не менее гадливо, чем волосатая дрянь, глядящая на меня сверху вниз. Ничего, усатый выродок, сейчас тебе станет еще веселее, нарком хренов.

Проходя мимо мгновенно отскочившего в сторону кота, роняю крохотный пакетик, надежно перетянутый суровой ниткой, и, не оборачиваясь, направляюсь в свой кабинет.

Дверь еще не была отперта, а по дому раскатилось урчание вперемешку с визгом, лишний раз доказывающее испокон веков известную истину: мелко нарубленный корень валерианы плодотворно действует на мою нервную систему. Сейчас Педрила дожрет кошачьи колеса, заскачет боком и примется куролесить по всему дому, доводя до нервных припадков кухарку и Гарика. Жаль, Сабины нет, она если не у одного из многочисленных врачей, так в сауне. В прошлый раз кот так хорошо порезвился в ее гардеробе, что потом летал по дому впереди собственного визга с такой скоростью, словно Сабина его не шваброй гоняла, а активно смазывала персидский зад отечественным скипидаром.

Пусть говорят: кое-кто легок на помине, однако жена стала барабанить в дверь моего кабинета еще до того, как я успел полностью завершить культурно-просветительную программу под названием «Иехуизм». Это самое удивительное философское произведение из множества книг, которые я вынужден читать, чтобы соответствовать высокому званию торговца. Молодец, господин Гарин, вовремя отсюда сбежал, иначе не было бы ни тебя, ни этого воистину замечательного произведения.

– Ты опять за кота взялся? – Сабина принялась доказывать, кто у нас является первым заместителем Педрилы по части коллекционирования моих нервных клеток.

Я огорченно вздохнул и промолчал. А что прикажете делать? В прошлом году зашвырнул Педрилу в вольер Трэша, рассчитывал избавиться от этой персидской агрессии раз и навсегда. Ну и что? Сам видел утром: смоляное чудовище, которого я обхожу десятой дорогой, забилось в угол, поджав хвост, а Педрила нагло жрал из его миски. Вот и верь после этого, что немецкая овчарка способна надежно защитить человека.

Сабина по-своему поняла мою реакцию и принялась победоносно разворачивать наступление.

– Ты хоть замечаешь, что у тебя есть сын? – безапелляционным тоном заявила супруга.

– Регулярно. С риском для собственного здоровья.

– Боже, когда ты уже... Другие отцы с детьми гуляют, воспитывают их, а ты? Пистолет подарил – и вся забота. Может, ты заболел, если пару дней подряд торчишь в доме?

– Скажи спасибо Рябову. Если бы он мне здесь стрелу не набил, ты бы сейчас свои претензии высказывала нашей свадебной фотографии. Я, между прочим, как раз собирался пообщаться с Гариком.

Сабина расплылась в довольной улыбке по поводу вспыхнувших под ее влиянием отцовских чувств. На самом деле из двух зол я всегда делаю самый традиционный выбор.

Гарик с волшебным талисманом на груди встретил папу радостным воплем, достойным самого Педрилы.

– Папуля, – отчего-то не гадостно посмотрел на меня сынок, – давай боевичок включим.

Не иначе ребенок сегодня в мое отсутствие над кем-то хорошо поиздевался и свои удачные действия приписывает исключительно октябрятской звездочке.

– Какой боевичок? – приступаю к отцовским функциям. – Ты когда в последний раз читал? Еще все буквы помнишь или...

Я мгновенно осекся, окинув взглядом книжные полки. Куда подевалась его библиотека? Когда книга еще была страшенным дефицитом, я сделал ему такую подборку, о которой многие дети и сегодня мечтать не могут. Вместо книг в стеллаже аккуратными рядами стояли видеокассеты, наглядно доказывающие, что является подлинной культурой для подрастающего поколения.

А названия какие! «Кровавый кулак», «Улицы смерти», ну а что касаемо других прелестей, то слово «убийство» присутствует едва ли не на каждой третьей кассете. Стоит удивляться, что Гарик хочет заделаться таким же крутым, как герои этих фильмов? Тем более в реальной жизни чуть ли не каждый день телевизор сообщает: многие сюжеты из западных боевиков перетекают в жизнь исключительно на наших улицах.

– Твои фильмы – полное дерьмо, – слегка понижаю самомнение Гарика, искренне считающего себя самым умным на свете.

– Ну да. Так я тебе и поверил. А почему их тогда все смотрят? – рассудил сынок.

– Как и ты, от большого ума.

– Ты тоже их смотрел, – тонко намекнул на мои умственные способности Гарик. – Когда раненый валялся. Папуля, а было очень больно?

– Нет. Но мне гораздо больнее смотреть, как современная молодежь отходит от того, ради чего я жил, предает идеалы, которым поклонялся, – понес я наступательным тоном не хуже парторга, переквалифицировавшегося в мелкого фарцовщика. – Вот в наше время были фильмы, ты сейчас таких не увидишь. Жизненные!

– А фантастика? – полюбопытствовал сынок.

– Сколько угодно. «Котовский», например, или еще лучше, «Ленин в Париже». Рядом с той фантастикой твоим инопланетянам делать нечего. Подумаешь, какое-то «Вторжение», зато я видел «Солдаты свободы». Этот фильм сейчас ни за какие деньги не купишь.

– Не ври, – на всякий случай тронул свой талисман Гарик, – мама говорит: ты что хочешь, то и можешь купить. Что я, маленький?

– Нет, конечно. Но не продается вдохновение. Особенно тех режиссеров, которые снимали мою любимую фантастику.

– У меня тоже фильмы хорошие, – встал грудью на защиту халтурщиков заокеанского разлива мой наследник и неожиданно спросил: – А когда ты мне подаришь саблю? Мне еще один талисман надо!

– Обойдешься. Сабля, которая находится у моего письменного стола, необходима для работы.

Взгляд Гарика наглядно доказывал: он нисколько не сомневается, что его любимый папа использует саблю в качестве основного рабочего инструмента.

– А тебе пистолета мало? – решился выяснить кое-какие подробности ударного труда отца один из представителей нашей смены.

– Знаешь, Гарик, эта сабля помогает куда надежнее пистолета, – разоткровенничался я, не зная, как еще убивать время в ожидании Рябова. – Она является для меня наглядным примером воплощения в жизнь человеческой глупости из-за неумения делать правильный вывод. Вот почему очень часто принимаю решения, предварительно взглянув на эту дурацкую саблю, которая, на самом деле, представляет из себя огромную историческую ценность.

– Как это так может быть? – не понял Гарик. – Сабля – чтобы рубить. Это вся ее ценность. А если старинная – значит, дорогая. Ты меня опять дуришь.

– Нет, понимаешь, ты-то ее в ножнах видел. Но дело в том, что рубить этой саблей трудно. И тем не менее ее изготовили, даже имя дали – Зулькафар. А почему? Потому что так называлась любимая сабля пророка Магомета. Согласно древним письменным источникам, сабля пророка имела в конце два лезвия и обладала магической силой.

Вот и стали клепать их, двухвостых. Но тот, кто шел в бой с этой саблей, очень быстро убеждался: сабля действительно обладает магической силой по поводу отправки на тот свет ее владельца. И только потому, что такому же грамотному, как ты, переводчику попался в руки старинный документ. Нет ничего страшнее для дела, когда за него берутся любители, запомни это на всю жизнь. Вот он и перевел слова о полуторасторонней заточке оружия как два клинка на его конце. В свою очередь, оружейники стали изготавливать сабли, но если бы они хоть на минуту задумались, то поняли: такие клинки стоит отправлять исключительно на экспорт для вооружения потенциальных противников. В общем, эта сабля такое же дерьмо, как и твои боевики.

– Ну да, – снова встал на защиту западного искусства Гарик, – очень хорошие фильмы. Их смотреть интересно.

– Ты бы лучше читал, чем смотреть то, что тебя интересует больше всего на свете: эти драки и перестрелки, которых быть просто не может.

– Как это не может? —удивился Гарик. —Я вчера крутил телевизор. Забыл, по какому каналу – «Байки из склепа»... Так сам видел – у нас взорвали одного дядьку. В машине. Точно как в кино. А ты говоришь, не бывает.

– Ну если у нас сегодня с тобой выдался такой необычный вечер, то запомни, на всю жизнь пригодится. Обращай внимание на детали, нет ничего на свете важнее мелочей. Порой из-за них... Ну да ладно... В общем, чтобы тебе было ясно, когда я видел в кино, как красная конница доблестно мчится на белых паразитов по деревенской улице... Слава Богу, конечно, что состояние дорог в деревне помогает режиссеру воссоздавать некоторые реалии времен гражданской войны. Однако он при монтаже фильма почему-то оставляет без внимания телевизионную антенну, маячащую на заднем плане.

– Так то наш фильм, они неинтересные. Там за весь боевик всего две машины разбиваются. И драки слабые. И людей стреляют, а из них кровь не течет, – сделал глубокий искусствоведческий вывод Гарик.

Чертыхнувшись про себя в адрес запаздывающего Сережи, беру под защиту только что охаянного отечественного производителя.

– А их фильмы? Советский милиционер Данко-Шварценеггер, в как ее...

– «Красная жара»! – подтвердил сынок свои глубокие знания и мое твердое убеждение – он достоин золотой медали. Еще бы, я в его школе такой ремонт закатил...

– С каким пистолетом там вышивает милиционер?

– «Стечкин», – снова проявил широчайшую эрудицию будущий студент того самого университета, которому мне приходится оказывать спонсорскую помощь.

– Все так думали, а кто поумнее, посчитал – это пистолет Подбирина. Слышал о таком?

– Нет, – почему-то не соврал Гарик, разомлевший от чересчур длительного общения с папашей. Если Сережа задержится еще на полчаса, я сегодня перевыполню годовую норму отцовских обязанностей по разделу воспитания.

– На самом деле советский милиционер был вооружен израильским пистолетом «Дизерт игл», что само по себе уже являлось фантастикой в квадрате... Да, Гарик, хорошо в кино. Там можно одновременно стрелять из пистолетов-пулеметов с двух рук. Или из «Калашникова», с одной руки, от живота. А как в этих фильмах герои палят из помповых ружей в закрытых помещениях! И хоть бы у одного из них после первого выстрела уши выскочили на затылок. Почти все револьверы за поясами носят, но при таком отношении к оружию постоянно выходят победителями из схваток почему-то с не отстрелянными яйцами...

– Папуля, я прямо на тебе торчу, – впервые чуть ли не с восхищением посмотрел на меня Гарик.

Что говорить, где-то в закоулках души мне стало приятно – в кои веки сынок посчитал: его папа не такой придурок, каким ему всю жизнь кажется.

– Книги бы читал, тогда знал, как правильно выражаться. Значит, тарч испытываешь? Так, между прочим, тарч – это небольшой круглый щит с прорезью для руки в кольчужной рукавице. Редчайшая вещь, я ее видел в коллекции Исаева. Можно работать двумя руками, одновременно прикрываясь щитом. А еще тарчем называется другой щит, гербовой, носитель изображения...

Я до того увлекся ролью просветителя, а главное, непривычно расслабился, что не заметил, как в приоткрытой двери улыбается Сабина. Редчайший случай семейной идиллии, вот что значит предвкушение второго отпуска за последние пятнадцать лет.

– Дорогая, как я понимаю, нас наконец-то осчастливил своим присутствием Рябов? – замечаю почти тем же сладким голосом, которым пользовался в салоне, разговаривая с прекрасной незнакомкой.

Гарик уразумел, что процесс его общения с любимым папой завершился, а потому сделал надлежащий вывод, шаря скептическим взглядом по книжным полкам, забитым видеопродукцией, пользующейся повышенным спросом из-за ее небывало высокого качества.

– Сережа в гостиной, – улыбнулась жена.

– Спасибо. Кстати, забыл сказать – прекрасно выглядишь, дорогая.

Сабина так благодарно-томно посмотрела на меня, будто в эту ночь могла рассчитывать на гораздо большее, чем во время предыдущей.

– Великолепно выглядишь, – повторился я отрываясь от тихого семейного счастья. – килограммов пять наверняка прибавила.

Фразу, которую Сабина отпустила мне вслед, я как-то слышал от Гарика. И почти с теми же интонациями.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Коммерческий директор фирмы расположился возле небольшого столика и с аппетитом уничтожал тостики, на скорую руку изготовленные Сабиной. При моем появлении Сережа с такой страстью прикипел к тарелке, как будто я всем своим видом демонстрировал жгучее желание выхватить посуду с бутербродами из-под его перебитого в нескольких местах носа.

Чуть позже Рябов удивил меня еще больше, опорожнив чашку кофе, к которому питает не большее пристрастие, чем я к появлению в стенах офиса очередного попрошайки из немеряно расплодившихся контролирующих организаций. Если Сережа еще и закурит, так можно грохаться в обморок от столь наплевательского отношения к собственному здоровью.

По-видимому, мой обморок в планы Рябова не укладывался. Отсутствие реакции на мое курение еще раз подтвердило такой смелый вывод.

– Вершигора дергается, – доверительно поведал Рябов о состоянии борьбы с организованной преступностью. – Он надеется, ты выполнишь обещание. Но вместо этого...

– Ошибочка, Сережа. Не вместо, а...

– Правильно. Я так ему и сказал. Дескать, чтобы не было никаких подозрений со стороны Сабли[1]1
  См. книгу Валерия Смирнова «Белый Ворон». М. «Омега». 2004


[Закрыть], – доказывает свою высочайшую квалификацию мой давний напарник, ставший со временем подчиненным, благодаря откинувшему копыта тестю. – Ситуация по-прежнему под их жестким контролем.

– А Вершигора?

– Или поверил, или сделал вид, что безоговорочно верит. По-моему, он уже не в состоянии понять, что творится. Собирается, на всякий случай, в депутаты. Слава Богу, у нас такое возможно.

– У нас и не такое возможно. Надеюсь, Вершигора на парламент не замахивается?

Рябов посмотрел на меня, словно увидел впервые в жизни, и серьезным тоном ответил:

– Ему еще рановато. В смысле на тот свет. Уж кто-кто, а генерал знает реалии жизни. Стоит на горизонте замаячить выборам, так у него прибавляется работы. Он уже со столькими кандидатами в депутаты по горячим следам встречался... Незадолго до того, как из них эксперты извлекали пули. Вершигора на городской или областной совет целится. Ему без разницы. Сам понимаешь, какое положение может быть у начальника Управления по борьбе с организованной преступностью в период пика разгула демократии. Другими словами, перед выборами.

– И чего ему неймется? – деланно удивляюсь я. – Пусть загремит на весь город своими небывалыми успехами. Пару заказных убийств раскроет.

– Арлекино, что ли?

– А хотя бы и Арлекино, – не решаюсь играть в поддавки. – Тоже еще бином Ньютона. Арестует явного киллера, тот под гнетом неопровержимых улик подпишет признание. Ну а потом скоропостижно покончит с собой в камере от страшенных угрызений совести. Или от болезни сердца, а может быть, при побеге...

– Ты же знаешь, Вершигора таких методов не любит.

– Тогда пусть погоны к плечам гвоздями прибивает. Судя по его настроению, в грядущей ситуации на эти самые гвозди – вся надежда.

– Не только. Грядущая ситуация – это ведь выборы.

– Ах, да. В общем, как я понял, нам предстоит традиционное взаимодействие. Догадываюсь, что поддержкой генерала ты заручился. Естественно, практической. К тому же сильно опоздал на встречу со мной, что говорит еще об одной встрече. На сей раз с конторскими дружками.

– Ну ты прямо Шерлок Холмс! – несколько раздраженно бросил Сережа. – Шприц для наркоты выдать?

– Извини, я слегка переобщался с Гариком. Понимаю, что и этим ты не ограничился. Скажи откровенно, мое решение тебя чем-то удивило?

– Нет, – решительно ответил коммерческий директор. – Разве ты меня можешь удивить? Только обрадовать. Скажи, ради чего опять суешь наши головы в петли? Кому и что собираешься доказывать? Только не говори: заработаем груду денег. Для тебя они не главное. Опять за старое взялся. Сколько тебя можно просить? Неужели нет ничего слаще, чем ублажать характер?

– Есть. То, ради чего стоит жить, а именно – свобода принимать решения. Быть хозяином своей судьбы. Вне зависимости, станет ли генерал депутатом или от очередного губернаторского заскока.

– Он, кстати, до сих пор на тебя обижается.

– У меня нервный стресс. Вот и хочу уехать, отдохнуть.

Сережа наконец-то позволил себе усмехнуться:

– Чиновники вообще таких слов не знают. Работают на износ и других заставляют.

– Да, наш губернатор за последние тридцать лет горения на благо народа весь поизносился. Слава Богу, не поиздержался. Ладно, Сережа, пошли все они...

– Еще вопрос. Для себя хочу понять. Вернее, убедиться в предположении.

– Каком?

– Если бы не Туловский, ты бы решился на эту операцию?

Я аккуратно погасил сигарету и предельно откровенно ответил:

– Никогда. Меня столько раз призывали брать пример с отцов и быть достойным родины, что наконец-то многолетней выдержке пришли кранты. Я созрел, Сережа. Не для воровства, а для восстановления исторической справедливости. Эти картины до сих пор прячут не только от всего мира, но и от собственного народа. Так мы же его частичка. Какие дела, Рябов?

– Те самые, которые нас когда-то в могилу сведут! – не смог наступить на горло собственному характеру начальник службы безопасности. – Ты постоянно, как нарочно, загоняешь меня своими решениями. Как это любишь говорить про лошадь на свадьбе? Морда в цветах, а жопа в мыле! Сколько еще я смогу выдерживать такой вид? Мы что, с каждым годом делаемся моложе?

– Быть может, и в этом вся причина, Сережа. Я не хочу стариться и тебе не позволю, потому что слишком хорошо отношусь. Давай и дальше чувствовать себя молодыми.

– Почувствуешь, гарантирую, – в голосе Рябова просквозило едва заметное злорадство.

– Тогда поехали.

– Пока поехал Босягин, – поддевает меня Сережа.

– Доложили уже, – удовлетворенно замечаю по поводу постоянного контроля за моими действиями. – Это хорошо. А то, что твой Воха работает с моей группой...

– Знаю. Но руководство...

– Твое. Через Boxy, и не иначе.

– Ладно, – снисходит к моему требованию коммерческий директор. – Давай завершим по генералу.

– Мне бы его проблемы. Значит, так, вернемся, подключаем пресс-группу...

– Если вернемся, – Рябов явно разделяет общенародное настроение по поводу светлого будущего.

– А даже если не вернемся, – возвращаю себе роль оратора, – так генерал все равно станет депутатом. Свою последнюю волю я зафиксирую в завещании и обращении к нации! Словом, будет так. Пресс-группа лепит имидж единственного среди генералов защитника народа от криминального элемента, то есть хулиганов и банкиров...

– Ты имеешь в виду раскрытые заказные убийства?

– Этого еще не хватало, – возмущаюсь такому поверхностному взгляду на важность предвыборной кампании. – Когда грохают очередного богатея-эксплуататора, простые люди наконец-то перестают завидовать ему по-черному и где-то в мыслях выстраивают достойный некролог: доигрался, паразит, спи спокойно, так тебе и надо. Мы пойдем другим путем! Не в смысле использования независимой прессы, которая за наши деньги потащит на экраны телевизоров и страницы газет Вершигору. К тому же генерал должен будет раскрыть такое преступление, что лучшие представители народа взвоют от умиления и слух об этом...

– Погоди. Что ты имеешь в виду? Убийство обозревателя газеты?

– Сережа, я, конечно, переутомился, но не до такой степени. Кто ему позволит это сделать? Даже если Вершигора явно сойдет с ума... Я имел в виду причалы.

– Поясни, – не решается нарваться на обычную для наших бесед поддевку главный коммерсант «Козерога».

– Давным-давно, в период проклятого застоя, когда места на побережье никто не рассматривал в качестве чистого золота, одно из них выделили под причалы любителей-рыболовов. Настоящие советские люди, ветераны войны, труда... В общем, они налепили в шикарном месте современные шедевры архитектуры, напоминающие старинные курятники, стали в них активно отдыхать, чтобы набраться побольше сил для построения коммунизма. А когда строительные задачи общества слегка изменились, курени рыболовов своим откровенно гадостным видом стали портить нервы одному председателю поселкового Совета. Оказалось, их строения времен недоразвитого социализма стоят без копейки денег на том самом месте, продать которое от имени Совета...

– Понял, но что дальше? – поторопил меня Сережа.

– А дальше простые люди от имени по-прежнему неувядающей советской власти были предупреждены: или платите нам – естественно, через кассу – ежемесячную аренду, или потеряйтесь навсегда с народного достояния, то есть земли, принадлежащей нашему поселку.

– Арендная плата такая, что если выловить из моря остатки рыбы и продать – все равно не хватит, – на лету словил Рябов. – Ветераны-работяги, естественно, взвыли. Стали лить слезы на страницах газет. Поселковый Совет тем временем обратился в суд...

– Ну да, в суд. От того суда минимум за две штуки зелени толкового решения можно год ждать. За это время сладкие клиенты на кусок побережья могут удовлетвориться в другом месте. Потому ночью на причалах рыболовного товарищества вспыхнул пожар. Договора об аренде между ним и поселковым Советом никогда не существовало. Кстати, наш главарь Совета – глубоко порядочный человек. Другой бы на его месте захватил территорию пожарища на законном основании. А он был не против, чтобы люди заново отстроились, однако согласно утвержденным проектам, что еще раз говорит о мудрости вождя Совета, его заботе о людях и престиже страны. Правильно, нужно думать о красоте побережья. Нельзя, чтобы его уродовали халупы, от вида которых может испортиться впечатление туристов о наших райских краях. Только вот загвоздка, ветераны труда и рыболовы при нынешних ценах на благо их же даже стоимость заботы проектировщика не могут оплатить... Представляешь, что начнется, если генерал это дело разроет, какую рекламу по всему городу ему устроят погорельцы? Совершенно бесплатно.

– Но не с нашей точки зрения.

– Сережа, а как бы ты хотел? Правосудие денег требует. Не в том смысле, что у нас, имею в виду общемировую практику.

– А какая крыша у этого главаря сельсовета? – полюбопытствовал Рябов, чтобы представить себе возможную цену правосудия.

– Какая может быть крыша, сам понимаешь. Чего он там в область прет, пару свиней к празднику и кошелку помидор?

– Я сейчас думаю о людях, желающих приобрести дешевую выгоревшую землю.

– Так один из них мне эту душещипательную историю поведал, – выдаю Рябову причину осведомленности о положении любителей-рыболовов. – Приличный человек, кстати. О председателе Совета высказался определенно – бабки хотел хорошие, а работает из рук вон плохо. Тем более от сделки уже не жареным, а паленым за версту несет. В общем, такому козлу надо устраивать явку с повинной в профилактических целях.

– Это ты так решил? – не понял Сережа.

– Нет, это он так высказался. Лично я не против. Ладно, это детали. Теперь поговорим о главном.

– Данные по Косятину будут готовы к утру – отрезает Рябов.

– Сережа, ты теряешь хватку.

Рябов усмехнулся, допил остатки остывшего кофе и заметил:

– Ничего подобного. До возвращения Босягина еще много времени. А теперь собирайся.

– Куда? – насторожился я, потому что последнюю фразу Рябов произнес сладким голосом.

– Как куда? – удивился Рябов с не меньшей убедительностью, чем Горбачев по поводу того, что наша страна не занимала ведущее место в мировом автомобилестроении. – В сауну ты не хотел. Девочки, значит, тоже в пролете. Все, как ты мечтаешь. Молодым себя почувствуешь. Тем более, со своим липовым стрессом уже неделю не тренировался.

– Ты это прекрати, Сережа. Не ожидал, откровенно говоря, что в отместку за мое решение станешь заниматься такими мелкими...

– Мелочей в нашем деле не бывает, – отрезает Рябов. – Тем более, мы отдохнуть нацелились, а безопасность – прежде всего. Ночной марш-бросок и некоторые физическо-культурные упражнения в потемках вместо сна – что может быть приятнее для человека с твоим характером?

– В таком случае, Сережа, у меня небольшая просьба.

– Ну да, традиционная. Только не положено одному из всех не надевать бронежилет.

Больше всего мне уже хотелось не видеть генерала Вершигору среди депутатского корпуса, а прямо в гостиной вступить в рукопашный бой. Однако я не стал этого делать. Выиграть поединок у знаменитого в прошлом боксера Рябова очень сложно. А я привык ставить перед собой реальные задачи. Оттого и живу долго в отличие от других коммерсантов.

– Сережа, ты неправильно понял, – оставляю за собой последнее слово, – выбери мне бронежилетку потяжелее.