Текст книги "Война Владигора"

Автор книги: Валерий Воскобойников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

ЖДАН В ЗАМОРОЧНОМ ЛЕСУ

У Ждана, который ехал впереди обоза, хватало забот. Во-первых, он должен был следить за дорогой.

– Как только заметишь какие-либо следы нежити, сразу дай знак, – указывал ему Владигор во время скорых ночных сборов.

Легко это сказать, да трудно исполнить – попробуй реши: гнилая береза, росшая с краю, а теперь поваленная то ли ветром, то ли просто от времени, да так, что перегородила дорогу, – что это, след нежити или просто обыкновенная смена жизни и смерти, которая постоянно происходит на земле?

И потому Ждан был настороже каждое мгновение.

Но еще князь поручил ему постоянно присматривать за купцом, которому было положено держаться поблизости, чуть сзади. Купец понуро сидел на каурой лошаденке, весь растворившийся в своих печальных думах. Среди дружинников, сбросивших княжеские доспехи и надевших обычные кольчужные рубахи, был и сын посадника Млад, которого надо было постоянно придерживать. Его так и тянуло рыскать по округе в поисках упырей, чтобы или спасти свою невесту, или, по крайней мере, отомстить им.

А кроме этих забот, следовало еще и за обозным имуществом присматривать, которое было по-прежнему накрыто рогожами и слегка колыхалось на рытвинах. Обозное же имущество в-виде больших кулей Ждан берег как ценность особенную, потому что было оно живым.

При наступлении сумерек съезжали с дороги и устраивались на ночлег, ставя повозки, как и положено в опасных местах, кругом. И тогда из-под рогож вылезали, потягиваясь и разминая мышцы, еще десятка два воинов. На небольшом костерке готовили походную пищу, при этом во все стороны расходились наблюдатели, готовые известить остальных при первом подозрительном шорохе. Но шорохов всяческих в лесу немало, так что не всегда различишь: ветер ли это шумит в вышине, сова ли вышла на ночную охоту, зверек ли мелкий протопал между двух пеньков, или нежить лезет из кустов и таращит на воинов свои пустые глаза.

Едва рассветало, как воины, что ехали прежде верхом, теперь менялись местами с теми, кто мыкался под рогожей, и обоз отправлялся дальше.

Власий все два дня пути держался молодцом, но, когда обоз приблизился к Заморочному лесу, купец неожиданно затрясся, позеленел лицом и с тихим стоном обратился к Ждану:

– Не вини меня, воин, тоска на меня навалилась. Постой, переждем, может, и отойдет.

Ждан взмахом руки остановил обоз, рядом с ними пережидал и угрюмый Млад.

– Может, останешься, отец, тут, а мы сами управимся, без тебя? – уважительно спросил он купца.

– Кто ж тогда место укажет? – отозвался купец и, тронув лошадь, с тоской добавил: – Поехали.

План же был такой. Достигнуть того места, где произошло нападение на обоз, и действовать по обстоятельствам. Ежели все начнется так же, как в прошлый раз, то без промедления уловить в сети выскочившего на дорогу старичка-лесовичка и, не давая нежити опомниться, умчаться назад. К оговоренному заранее месту встречи с князем.

Конечно, лесная нежить может сама и не выйти на дорогу. Тогда надо постараться ее выманить. И захватить в сеть хотя бы одного упыря. А если и выманить не удастся, то остановиться в селении, что расположено чуть в стороне от дороги и где ночевал несчастный купец после нападения, и ждать Владигора. Этот план был сочинен Жданом в ночь лихорадочной подготовки к походу, и князь с неохотой, но принял его.

Дальше они рассчитывали допытаться у взятого в плен, что за Черный всадник управляет нежитью и куда исчезла дочка купца.

По обе стороны дороги по-прежнему тянулся лес, верховой ветер раскачивал макушки деревьев, еще выше – по голубому небу неслись почти прозрачные облака, и, как бы подтверждая присутствие в лесу живности, вовсю куковала кукушка.

– Вот оно, это место, – вдруг прошептал купец, – здесь они выскочили на дорогу.

Место было самым обычным, и никакой нежити не наблюдалось.

Ждан снова поднял руку, приказывая остановиться.

– Не путаешь, отец? – спросил он купца.

– Как же спутать? Вот и дерево, что спасло меня!

– Обыкновенный лес! – удивился Ждан. – Даже кукушка ишь как раскуковалась. А в Заморочном лесу птицы не живут, это всякий знает. Что-то ты путаешь, отец, поехали дальше.

– Кукушка? Какая кукушка? – удивился купец и растерянно посмотрел на Ждана. – Ты вглядись, вглядись – лес-то совсем нежилой.

Купец подъехал к Ждану, и на лице его отразилась еще большая растерянность.

– Закуковала и впрямь!

Впрочем, в жизни своей он всякого навидался, поэтому быстро и сообразил: опять вернулся на только что оставленное место.

– Молчит! А ну-ка, скажи мне: кукует? – спросил он Ждана.

– Кукует, – отозвался за воеводу недоумевающий Млад.

– А вот и молчит. У меня молчит, а у вас – кукует. Станьте-ка рядом со мной.

Ждан проехал несколько шагов, и кукушка мгновенно смолкла. Попятил лошадь назад – кукушка закуковала. Тут-то он все и понял:

– Вот она, граница Заморочного леса. Извини, отец, а я уж было подумал, не подвинулся ли ты рассудком.

Однако Заморочный лес был по-прежнему пуст.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БИТВА С НЕЖИТЬЮ

НА ГРАНИЦЕ ЗАМОРОЧНОГО ЛЕСА

Войти в Заморочный лес – все равно что к собственной смерти в гости пробираться. Из людей один только Владигор по своей воле когда-то вошел в эти странные дебри и невредимым отсюда вышел. Но для него пять дней жизни, которые он провел в этом лесу, равнялись семи годам.

И хотя Ждан с Владигором уговаривались действовать по обстоятельствам, князь очень не советовал сходить с дороги. Вспоминал он, с каким трудом ему удалось выбраться из Пьяной топи.

– Даже если поймешь, где граница Заморочного леса, считай, что уже сделал полдела.

Сейчас они пересекли эту границу уже несколько раз, перемещаясь то на полшага вперед, то снова назад, но по-прежнему не заметили вокруг никакого движения. Лес был, на первый взгляд, самым обычным, только стояла в нем тяжелая тишина.

Довольно долго они стояли посреди дороги, но ничего важного не высмотрели. И никто им навстречу не выскочил.

– Едем назад, расскажем князю, – проговорил наконец Ждан.

Но купец, с которым весь план был обговорен заранее, вдруг повернул к Ждану искаженное горем лицо и попросил:

– Позволь по лесу походить да покричать. А ну как доченька моя тоже спаслась и до сих пор бродит тут где-нибудь, голодная и холодная?

– Не советовал князь делать этого, – с тяжелым вздохом ответил Ждан.

– Мы далеко от дороги не уйдем, походим, покричим, посмотрим. Ежели Снежанка какой знак оставила, нельзя его упускать, – проговорил Млад.

И Ждан скрепя сердце отпустил обоих походить в той стороне леса, куда сквозь кусты умчалась невеста Млада, но с условием ни за что не теряться из виду.

Поначалу так и было. Ждан с дороги хорошо видел, как оба, пожилой и молодой, бродили по мелколесью, то расходясь в разные стороны, то встречаясь вновь и выкрикивая время от времени:

– Снежанка! Снежанка! Отзовись!

Но толку от этого никакого не было.

Бессмысленное стояние посреди пустой дороги стало беспокоить и тех, кто был под рогожами:

– Ждан, чего стоим-то впустую, ехать надо!

Ждан и сам это понимал, но понимал и как страдает, как надеется купец спасти свою дочь.

Неожиданно голоса переменились.

– Снежанка! – радостно крикнул Млад, и этот выкрик подхватил Власий:

– Снежанушка! Доченька моя любезная! Мы здесь, Снежанушка, мы с тобой!

Оба, забыв обо всем, бросились в лес и затерялись за деревьями. Крики их еще раз повторились, но уже подобные дальнему эху, и более их не стало слышно.

Ждан вместе с дружинниками вглядывался в чащобу, где исчезли купец с сыном посадника, но так ничего и не увидели.

– Что-то тут неладно, – сказал, потеряв терпение, Ждан. – Если б они ее нашли, давно бы к нам вывели. Да и она не от них бы побежала, а к ним.

– Может, их лес закружил, – предположил молодой дружинник. – Пусти меня, я их быстро найду и выведу.

Не хотел Ждан отпускать дружинника в Заморочный лес, но что делать – не бросать же купца с Младом непонятно где.

– Вот что: вы, четверо, отправляйтесь, да не пешим ходом, а верхом, – скомандовал Ждан, увидев, что дружинники уже готовы соскочить с коней. – Только об одном прошу – ежели почувствуете какую мороку, сразу назад, все вместе!

Зря он их отпустил! Об этом Ждан подумал в тот же момент, когда они, прорвавшись сквозь кустарник, оказались среди невысоких и редких сосен. Каким-то холодным ужасом повеяло вдруг на воеводу от этого с виду благополучного леса. Однако он пересилил себя.

– Вы смотрите за дорогой, – сказал он четверым оставшимся рядом с ним, – а я уж один за нашими послежу.

Только ничего хорошего он не выследил. Не успела четверка немного углубиться в лес, как тут же донеслись радостные голоса.

– Да вон же они – и купец, и Млад! Эй, купец, не наплутался еще по лесу? – пошутил кто-то из них. – Выходи на дорогу!

– Нашлись! – с облегчением сказал дружинник, стоявший справа от Ждана.

Но вместо того чтобы повернуть коней, вся четверка тотчас же помчалась в глубину леса. И больше уже не слышалось оттуда ни одного выкрика. Словно провалились в бездонную яму.

– Вот тебе и нашлись, – проговорил растерянно дружинник слева.

Да и Ждан растерялся тоже. Хорошо, когда перед тобой враг понятный. И пускай у него сил впятеро больше – его можно и злостью взять и сноровкой. А тут, в пустом лесу, против кого воевать? Выпустит он очередную четверку на поиски, а если те также исчезнут? Этак можно лишиться всего своего небольшого войска. Но и бросать товарищей своих – негоже. Может, лес покружит, поморочит, да и отпустит. А если их бросить – тут-то на них нежить и насядет.

– Вылезайте из-под рогож, чего уж тут секретничать! – приказал он остальным дружинникам. – Да быстро по коням!

Но пока никакая опасность из леса им не грозила. Только страх накатывал незримыми волнами. И надо было решаться – или посылать новый отряд, или, бросив все, мчаться без оглядки к месту, где они договорились встретиться с князем. Только что он скажет Владигору? Чем порадует?

– Вы, четверо, со мной в лес, остальные оставайтесь тут, – наконец распорядился Ждан. – Ежели мы также исчезнем, не ждите нас, не зовите, сразу к договорному месту встречи! И обо всем, что видели, князю расскажите. А мы как-нибудь разберемся.

Ветки стегнули его по ногам, когда он проскакивал между двумя кустами. Ждан держался посередине, слева и справа было по два дружинника. Он оглянулся на дорогу – с теми, кто остался, вроде бы ничего не случилось.

– Едем с оглядкой, тут от поспешности один вред, – объяснил он своей четверке.

Так они и двигались – пройдут шагов тридцать, оглянутся.

– Да вон же наши, нам машут! – сказал со смехом дружинник, который был от Ждана слева.

И Ждан тоже увидел недавно ушедших в лес – они по-прежнему были на лошадях, совсем близко и чему-то улыбались. Да и понятно чему! Ждан тоже улыбнулся им в ответ. Ну не смешно ли, в самом деле, вот же они, рядом, и дорога – тоже рядом, а столько было беспокойства, столько страхов! А чего бояться!

Ждан оглянулся на дорогу и хотел позвать остальных, чтоб те тоже порадовались, лес-то оказался совсем обычным, вовсе никаким не Заморочным, пустые это сказки да страхи, он даже приотстал и крикнул им:

– Эй!

И в то же мгновение ощутил, что с дорогой что-то не так, она была намного ближе, чем раньше. К тому же на дороге стоял он сам и пристально вглядывался в лес. Это рассмешило еще больше. Никогда прежде Ждан не видел себя со стороны. Выглядел он, оказывается, совсем не таким ловким, как представлялся себе самому. Ждан решил направить лошадь поближе к дороге – раз он так всматривается оттуда в лес, значит, отчего-то не видит тех, которые здесь. Ему захотелось крикнуть самому себе:

– А ну давай сюда! Чего там растопырился?

Но тут он внезапно ощутил столь тяжкую усталость, что не только голова у него сама опускалась к теплой лошадиной холке, но и глаза было не удержать открытыми. Да и у лошади, он почувствовал, стали подгибаться ноги.

«Вот она, морока», – успел подумать Ждан.

Лошадь его медленно валилась на мох. Неподалеку уже сладко спали те четверо, что вошли с ним вместе в лес. Улыбаясь во сне, как младенцы, они спали на мягком мху, слегка придавленные спящими лошадьми, но никто из них даже и не подумал высвободить ногу.

А вот тех, кто вошел в лес раньше, здесь не было.

«Морока, морока все это», – снова очень медленно подумал Ждан и, с трудом пересилив сон, вытащил-таки ногу из-под повалившейся лошади, а потом больно укусил себя за руку.

И сразу рядом что-то зачавкало, зашамкало, прошептало негромко:

– Кровушка! Теплая, сладкая!

Это его и пробудило. Его еще обволакивало тупое желание прилечь прямо здесь на мягкий теплый мох и закрыть глаза, но он уже выплывал из сна. Ему даже достало силы подхватить за шиворот кольчужной рубашки двоих дружинников и, спотыкаясь, пригибаясь к земле, потащить их из леса.

Не так уж много он и прошел, как тяжелая сонливость начала проходить. Да и дружинники – крепкие парни – зашевелились. Жаль только, дороги не стало видно. Но так и положено было, если это не началась новая морока.

Оба парня наконец очнулись, сели, протерли глаза. Ждан, выпрямившись, с тревогой смотрел сквозь густые кусты на дорогу. Дружинников своих он на ней не видел.

«Сам же я приказал им не ждать, ежели мы пропадем», – подумал он, но тревога не исчезала.

– Выспались? – спросил Ждан парней.

Парни продолжали трясти головами и растерянно осматривались.

– А лошади наши где? – наконец спросил один из них. – Мы тут зачем?

– Потом объясню, – сказал Ждан. – А сейчас медлить нельзя, надо остальных выручать. Только так: если вам там или смешно вдруг станет, или сон снова навалится, знайте, все это морок, наше дело одно – хватать их и тащить сюда. Не сможем – все погибнем.

Воины согласно кивнули.

Вместе со Жданом они вернулись вроде бы к тому месту, откуда только что с таким трудом удалось вырваться, но ни спящих дружинников, ни лошадей там не было, лишь свежий непримятый мох и ничего более.

Ждан старался выглядеть спокойным. Оба дружинника испуганно жались к нему. Желания спать никто из них не испытывал.

– Все, – сказал Ждан, – идем к дороге, без князя нам тут не разобраться.

Так они и шли из леса, прижимаясь друг к другу, и Ждан со страхом думал о том, что станет он делать, если и дороги они сейчас не найдут.

Дорога появилась перед ними внезапно. Но прежде под ногами у них прошмыгнула огромная крыса с колючками на хвосте. Она бежала в ту же сторону, куда брели и они.

Зрелище, которое предстало перед ними, было ужасным. Между телами лошадей несколько десятков крыс пожирали порубленные останки их товарищей, повозки были сбиты в кучу, а под ними, скрючившись, сидел единственный оставшийся в живых дружинник. Закрыв глаза, он в ужасе что-то шептал, по-видимому молился богам.

Крыс было немного, но Ждан помнил, сколь опасны они, когда набрасываются стаей, и больше всего ему сейчас хотелось забраться на дерево, вжаться в его ствол и переждать, пока они не насытятся, как сделал это недавно купец Власий.

«Уж не очередная ли это морока?» – подумал он вдруг.

И, чтобы убедиться, рубанул мечом крысу, которая рядом с ним пыталась проскочить сквозь кусты на дорогу из леса. Он рассек ее пополам, а дальше уже все пошло само собою. Выскочив на дорогу, Ждан яростно принялся рубить жирные тела крыс, крутясь во все стороны и не давая им приблизиться. Оба дружинника уже рубились рядом. Он не думал о том, что сейчас сюда могут набежать тысячи новых крыс, как в той давней битве, когда они гнались за Владигором. Все, чего он хотел, – похоронить по-людски хотя бы тех парней, которых бросил на дороге, уйдя в Заморочный лес. А для этого надо было отбить их изуродованные тела.

Уже несколько десятков тушек этой нечисти валялось под ногами, а он продолжал, переходя с место на место, неистово разить мечом. И возможно, испугавшись этой ярости, одна из крыс жалобно запищала, бросилась с дороги в лес, а за нею помчались и остальные.

Ждан брезгливо вытер меч о придорожную траву и приказал:

– Всех сложить на одну повозку, в этом поганом месте хоронить не станем. Вылезай! – скомандовал он дружиннику, продолжавшему сидеть под телегой. – Помоги, да расскажи толком, что тут у вас было?

Дружинник, трясясь, выполз из-под повозки, сел на дороге, закрыл лицо руками и заплакал. Ждан знал его – был он парнем неробким и сильным, а теперь, прислонясь к колесу, всхлипывал словно ребенок.

Пожалеешь его – он и вовсе раскиснет, – понял Ждан и, слегка толкнув его ногой, приказал не грубо, но требовательно:

– Встать!

Хмыша, так звали парня, неуклюже поднялся, руки его безвольно висели, правое плечо пересекала кровавая полоса.

– Грузи убитых! – сказал Ждан более спокойно.

Вчетвером они быстро погрузили посеченных товарищей и, уже не думая об опасности, впряглись в повозку. У них и в соседних княжествах, даже в злобной Борее, было принято, что оставшаяся живой часть войска после большой битвы сама хоронит своих погибших. Похоронщикам как бы объявляли перемирие и даже иногда помогали им. Ждан надеялся, что Заморочный лес поступит с ними так же.

Они двигались к ближнему селению.

ВИД СО СТАРИННОЙ БАШНИ

Дорога, по которой ехал Владигор впереди двух десятков дружинников, петляла по древнему лесу: то между песчаных, поросших соснами холмов и голубых прохладных озер, то между нетопких болот и громадных, посеревших от времени валунов. В давние времена дорога эта соединяла княжества, но князь Светозор выстроил более прямую, скорую, и теперь старым путем мало кто ездил, а многие и вовсе про него забыли. Дорога заросла папоротником, кустами малины, не раз приходилось объезжать поваленные с корнями могучие деревья, но, по расчетам князя, они должны были выйти к селению, ближе других расположенному к Заморочному лесу, где-то около полудня. У въезда в селение, возле древней сторожевой башни, они и наметили место встречи.

Никто не знал, что за народ выстроил эти башни. Казалось, они стояли еще до того, как на земле Синегорья появились первые люди. По крайней мере, в те древние времена синегорцы еще не строили крепостей и замков, а эти башни уже стояли. Отец Владигора, князь Светозор, все собирался выписать из-за южного моря мастеров, знакомых с тайнами нерушимой кирпичной кладки. Климоге Кровавому, предательски убившему старшего брата, было уже не до башен: под ним земля горела все годы правления, и он думал лишь об одном – как удержать захваченную обманным путем власть. «Управлюсь с черной неведомой силой, – думал сейчас Владигор, глядя на вырастающий вдали темный силуэт башни, – и займусь башнями».

Башня стояла чуть в стороне от селения. Возможно, строители, чьи имена давно стерлись из памяти, возвели ее здесь, когда еще и селения не было. Была только неширокая долина речки Кулябки. Многие леса пересекала эта речка, пока не впадала в Звонку. В тот год, когда Владигор родился, в Синегорье пришли строители мельниц. Прежде синегорцы водяных мельниц не знали. Строители запрудили ручей невдалеке от столицы, построили почти игрушечную мельничку, и Светозору она понравилась. Он указал несколько мест, где хотел бы поставить мельницы. Синегорцы помогали строителям возводить плотины, так на речке Кулябке, чуть выше селения, появились и озеро, и мельница. Озеро прозвали Налимьим за то, что в нем очень скоро развелась уйма налимов.

– Заезжайте в село, – приказал князь старшему из дружинников, Гордяте, когда они поравнялись с башней, – порасспросите там аккуратно жителей, да сами попусту не болтайте. Я же буду на башне.

Владигор не стал привязывать златогривого Лиходея. Умница конь и сам никогда бы не бросил хозяина.

Низкий вход в башню закрывала тяжелая дубовая дверь, давно уже почерневшая от времени. Князь не собирался ломать ее, он знал секрет, который запирал эти двери. Отсчитал сверху семнадцатый кирпич, который для непосвященного ничем не выделялся в кладке. Просунул нож в щель между кирпичами и медленно вытянул один кирпич. Теперь осталось просунуть руку в отверстие, ухватиться за кованое металлическое кольцо и потянуть его. Толстый запорный, из черненого железа штырь медленно вылез наружу, и дверь, заскрипев, подалась.

Лестница была узкая, с крутыми ступенями. Едва Владигор начал подъем, как услышал тревожное ржание своего коня.

– Здесь я, здесь! Скоро вернусь! – крикнул князь.

Он вышел на смотровую площадку и ощутил учащенное биение сердца – столь прекрасны были окрестности его княжества. Прямо внизу разгневанно бил копытом Лиходей. Еще бы – сам забрался наверх, к небу, а верного друга бросил.

– Лиходеюшка, я здесь! – попытался успокоить Владигор коня, но тот продолжал волноваться.

Леса, озера, пашни, селения, сверкающие речки – все было видно отсюда князю. Он посмотрел на дорогу, откуда должен был появиться Ждан, и увидел четыре маленькие человеческие фигурки, впрягшиеся в повозку.

«Что это они? – удивился князь. – Или лошадь у них пала?»

Владигор принял их за сельчан, только груз на повозке был странный. Князь вгляделся получше, и ему стало ясно, что за поклажу медленно тащат эти четверо. А уж когда различил среди них своего воеводу Ждана, то окончательно понял, что там, у Заморочного леса, произошло.

Лиходей снова заржал, тревожно и громко. Это заставило Владигора повернуться в сторону селения. И тут только он заметил, какая странная там царит тишина. Ни разу, пока он стоял на башне, не заквохтала курица, не заблеяла коза, не скрипнула дверь. Дружинники его как раз остановились на главной улице и очень медленно стали слезать с лошадей. Гордята, оставленный за старшего, отчего-то сразу улегся на траву возле ближнего дома, рядом примостился другой дружинник, третий. Скоро они все уже лежали чуть ли не поперек улицы, вокруг них понуро стояли брошенные кони, а из домов в это время стали выходить люди в драных серых балахонах, они со всех сторон приближались к спящим дружинникам, зажав в руках толстые суковатые палки.

«Мертвяки!» – с ужасом понял князь и вспомнил, как ребенком продирался через Заморочный лес, с каким трудом ему тогда удалось отбиться от семьи мертвяков, которые жаждали полакомиться его кровью.

Вот когда пригодилась учеба в Белом замке. Князь спрыгнул с башни на землю, перекатился через голову, вскочил и уже через мгновение был в седле.

Не зря так тревожился Лиходей, надо было только понять предупреждение боевого друга.

Еще несколько мгновений понадобилось на то, чтобы оказаться рядом с дружинниками. А уж если знаешь о мороке, если готов к ней, то уже не так легко ей поддаешься.

У седла слева была закреплена перевесь – большая ловчая сеть. Князь нащупал шнурок и освободил ее. В этот миг откуда-то из-за домов выскочил маленький криворукенький старичок-лешачок с морщинистым личиком. Свистнуть он, однако, не успел. Владигор взмахнул сетью, и она накрыла лешачка с ног до головы. Тот отчаянно барахтался в ней, все сильнее запутываясь.

Мертвяки с недоумением замерли, подняв свои дубины, но не решаясь пустить их в ход. А князь гаркнул так, что даже Лиходей вздрогнул от неожиданности:

– А ну, подъем, воины аховые! Чуть жизнь свою не проспали!

Дружинники сразу зашевелились, лошади их тоже проснулись, переступили с ноги на ногу.

– Всем быстро в седла! – продолжал кричать князь, удерживая левой рукой барахтающегося в сети старичка-лешачка. – Мертвяки за вашей кровью явились, а вы тут разоспались!

Только теперь до полусонных дружинников стало доходить, в окружении какой нечисти они оказались.

– Кровушка! Кровушки охота! – зачавкали губастыми ртами мертвяки, услышав слова про кровь, но так и не сдвинулись с места.

– Быстро кончайте это отродье, пока оно вас не прикончило! – крикнул князь, волоча за собой по траве сеть с лешачком.

Лешачок, однако, изловчился внутри сети и громко свистнул. И тотчас замершие было мертвяки задвигались и, размахивая своим тяжелым дубьем, принялись наседать на дружинников.

– Ты на кого замахиваешься? – крикнул возмущенный Гордята одному из них, который шел прямо на Владигора. – Ты же на самого князя замахиваешься!

– Кровушки! Кровушки хочу княжьей! – прочавкал в ответ мертвяк.

Больше он уже ничего не успел сказать: князь отсек ему правую руку, она упала, так и не выпустив из пальцев дубину, а из раны струей полилась лиловая зловонная жидкость.

Оставив на расправу дружинникам остальных мертвяков, князь решил снова подняться на башню, поручив старичка-лешачка Гордяте.

– Смотри не выпусти, он нам еще пригодится.

Лиходей снова остался внизу. И опять, едва Владигор поднялся до середины лестницы, конь тревожно заржал.

– Я быстро, Лиходеюшка, взгляну, что там делается, и вернусь, – крикнул князь коню.

Но тот все тревожнее продолжал звать хозяина.

Владигор ступил на смотровую площадку, глянул вниз и не обнаружил поблизости ничего опасного. Дружинники добивали нежить. Некоторые мертвяки быстро убегали в сторону леса. Оказывается, и среди них тоже были трусы.

– Живым одного берите, в сети! – крикнул князь сверху.

Старичок-лешачок продолжал настойчиво свистеть, и князь понял, что Лиходей тревожится всякий раз после очередного посвиста.

«Уж не беду ли он какую нам насвистывает?» – подумал князь и поглядел вдаль. По его расчетам, Ждан должен был уже приближаться к селению.

Он не ошибся: воевода вместе с тремя оставшимися в живых дружинниками уже катили повозку по направлению к башне, и князь, увидев это, уже собрался спускаться, как вдруг заметил вдалеке какую-то серую змейку, пересекающую дорогу и уходящую в лес. К змейке той тянулись, сливаясь с нею, другие, поменьше.

Владигор пригляделся и понял, что не змейки это вовсе, а стаи крыс, сбегающиеся из разных концов Заморочного леса и, судя по всему, спешащие в сторону селения. Так вот, значит, кого высвистывал старичок!

И тогда, набрав побольше воздуху в грудь, Владигор крикнул с высоты башни, так что голос его полетел над всей округой:

– Ждан! Скорее к башне!