Текст книги "Искатель. 1987. Выпуск №2"

Автор книги: Валерий Мигицко

Соавторы: Иван Фролов,Юрий Пересунько
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Спокоен Семенка, – изредка бормотал Иван, поглядывая на противоположную сторону поляны, где должен появиться Мамонтов.

Впрочем, это только казалось.

Семен, стараясь успокоиться, думал, отчего ж ему так не везет. Уйдя с шахты, закончил курсы шоферов и устроился на дальние перевозки. Однажды, когда он поздней осенью вез неоприходованный груз, на шоссе вдруг откуда-то появился мужчина с поднятой рукой. Семен едва успел мазнуть по нему светом фар, и, понимая, что уже не успеет заторомозить, резко крутанул баранку в сторону. По глухому удару он понял, что задел «голосовавшего» и, едва не завалив машину на обочине, опять выскочил на безлюдное шоссе.

Надо было остановиться и отвезти пострадавшего в больницу, однако страх перед возможным наказанием оказался сильнее, и он погнал машину в город, чтобы освободиться от левого груза.

Уже потом, несколько дней спустя, он от шоферов-рейсовиков узнал, что пострадавшего доставили в больницу в тяжелом состоянии. Испугавшись ареста, Рекунов взял расчет и перебрался сначала в Сибирь, где с год проработал на лесовозе, а потом завербовался сюда, в леспромхоз. Он не знал, умер ли тот случайный прохожий, жив ли, и оттого до последнего дня страшился наказания.

И еще одно не давало ему покоя. Хотелось как можно больше, причем одним махом, заработать денег. И поэтому, когда он, в очередной раз поднявшись по реке, чтобы поставить там сетку, наткнулся на тигриные следы и тушу задранного изюбра, понял – вот он, его шанс разбогатеть, который он так долго ждал. За шкуру полосатого красавца кое-кто может отвалить приличную сумму.

Забыв об опасности, он на скорую руку соорудил засидку в кроне дуба и затаился, поджидая добычу…

Первым на вершину сопки, прямо под скрадок, неизвестно откуда вышел медведь-двухлеток. Семен увидел, как он потоптался около разорванной туши изюбра, тронул его лапой, принюхался, и Семен хотел уж было завалить медведя, как вдруг огромный полосатый зверь с яростным рыком взвился в воздух…

Пока буро-полосатый клубок катался под ним, вырывая из земли пучки красной от крови травы, Рекунов, словно загипнотизированный, не мог даже пошевелиться. Дрожали руки, сжимавшие карабин.

Спроси его, сколько все это длилось, он бы не смог ответить. И только когда на окровавленной, изрытой когтистыми лапами земле распласталась туша медведя, а израненный и измотанный дракой тигр стал зализывать раны, Семен вышел из оцепенения, тщательно прицелился…

Потом он спустился с дерева, подтащил тушу к сучковатой березе, сбегал к оставленной на берегу лодке, отрезал от сети длинную капроновую веревку, вернулся обратно. Через сук подтянул за передние лапы тигра, чтобы муравьи да мыши шкуру не попортили, и решив, что до темноты он не успеет снять шкуру, лодкой сплавился на деляну.

…Наконец Бельды увидел, как из разросшихся вокруг поляны кустов жимолости высунулась голова парашютиста, и Мамонтов бесшумно перебежал к вагончику.

Иван Бельды вышел из укрытия

От склонившегося над лодкой Рекунова его отделяло метров пятьдесят, не больше, однако тот продолжал все так же спокойно работать, и только отброшенный в сторону накомарник говорил о том, что он спешит.

– Семен, – тихо позвал Бельды.

Рекунов дернулся, словно осекся на полуслове, вскинул голову, оставаясь в полусогнутом положении. Потом вдруг резко выпрямился и наткнулся взглядом на бригадира. Видимо, от неожиданности он вздрогнул, как бы боясь удара в спину, всем корпусом крутанулся назад и вдруг совершенно спокойно поднял с земли карабин, передернул затвор…

Какое-то время он неподвижно стоял, широко расставив ноги, палец на спусковом крючке, ствол направлен прямо в грудь Ивана. Не шевелился и Бельды, оцепенело уставившись в темный кругляш дула, из которого в любой момент могла вырваться смерть. А то, что Семен может спустить курок, он не сомневался.

Наконец Бельды разжал ссохшиеся губы, проговорил, пытаясь перебороть страх:

– Зачем ружье украл?

Рекунов молчал, пытаясь разглядеть, нет ли еще кого-нибудь в темноте леса.

– Зачем украл ружье, говорю? – повторил Бельды.

Убедившись, что в кустарнике и за деревьями никого нет, Семен чуть опустил ствол карабина, долго, с прищуром, рассматривал бригадира, потом спросил, усмехнувшись:

– А они тебя что же, из-за этого дерьма сюда погнали?

– Однако, не они, – окончательно переборов страх, сказал Бельды и сделал шаг вперед. – Они еще не пришли, на пожаре были, когда Васька сказал, что ты пропал. Думали – сгорел. Искать стали. Огнетушитель нашли. А ружье пропало.

– Ну а тебе-то какое дело, паря? – с открытой неприязнью спросил Рекунов. – Ружье-то ихнее, пожарников.

Иван сделал еще один шаг, на что Семен предостерегающе поднял ствол

– Боялся я, что ты глупость каку-никакую сделаешь. А мне потом… отвечай, однако.

И тут же, увидев, как появился из-за вагончика Мамонтов, спросил первое попавшееся, но, видимо, единственно правильное в этом положении.

– Это ты, Семенка, тигра завалил?

– Тигра, говоришь? – выдохнул Рекунов и, перехватив удобнее карабин, шагнул к бригадиру.

Он прищурился на невысокого Ивана, шагнул было еще, но что-то задержало его, он резко обернулся, вскинул карабин и одновременно с выстрелом, сбитый сильным ударом, отлетел в сторону…

Когда он пришел в себя, то поначалу даже не мог встать – к горлу подступала тошнота, как в глубоком тумане расплывался Иван Бельды, рядом стоял еще кто-то. Он попытался опереться на локоть и не смог.

Случилось именно то, чего больше всего боялся Артем. Утром ветер усилился, чуть развернулся и теперь надувал голову пожара в сторону основного массива Кедрового урочища. В сопках это было не в новинку: порой ветер крутило так, что парашютисты не знали, с какой стороны подступиться к пожару. Случалось, что основной фронт огня в течение часа резко менял направление, и то, что когда-то было флангом, становилось основным фронтом. К тому же при сильном ветре даже устойчивый низовик зачастую переходит в верховой пожар. В общем, забот парашютистам в сопках хватало.

Первым смещение и усиление ветра почувствовал Венька. Он прилаживал у костра на вбитые колья сапоги с портянками, как вдруг увидел, что языки пламени как бы нехотя качнулись и, прижатые сильным воздушным потоком, мягко легли на сторону. Венька хмыкнул, вырвал из-под ног пучок травы, бросил ее в огонь.

Поваливший дым четко показывал направление ветра: именно там сейчас готовил опорную полосу Шелихов.

«Однако», – почесал в затылке Венька и босиком зашлепал к палатке. И тут он увидел Ваську. Парень, обхватив прижатые к подбородку колени, сидел в тени.

– Ты чего это? – удивился Венька. – Не намаялся, что ли, ночью?

Антоненко поднял лицо, улыбнулся виноватой улыбкой. И только теперь поднаторевший на таежных пожарах Рыжий увидел, как измучился этот невзрачный, добрый парень, который и был-то всего лишь года на три младше его.

– Устал трохи, – признался тот.

– А чего ж не спишь? – удивился парашютист.

Антоненко пожал плечами.

– Да я пробовал заснуть, а перед глазами… Понимаешь, кружится все. Жутко аж.

– Жутко… – миролюбиво пробурчал Венька. – Щас еще жутче будет.

Но, увидев, как вскинулся парень, тут же добавил:

– Да ты не бойся – пройдет. А вообще-то первый пожар всегда запоминается. Даже снится. Я помню – проснешься иной раз, а сам будто в парилке побывал. Ты это… – почесал он в затылке, – мы сейчас уйдем, а ты поспи-ка крепенько.

– Спасибочки, – благодарно улыбнулся Васька. И тут же спросил с тревогой: – А куда вы, того… уйдете?

– За кудыкину гору! – оборвал парня Венька и полез в палатку.

Сергей Колосков страдал «профессиональным заболеванием» лесных пожарных. Как только выдавалась свободная минута, он мог моментально уснуть в любом месте, будь то неудобное сиденье «аннушки», спальный мешок под открытым небом, небольшая палатка, облепленная изнутри комарами, ну а когда удавалось дорваться до любимого матраца с белой простынкой…

– Серега, – дернул его за ногу Венька. – Подъем!

Ас-пристрельщик умел не только мгновенно засыпать, но и так же мгновенно просыпаться.

– Ну? – открыл он красные глаза, воспаленные от бессонной ночи, когда они давили верхнюю кромку, не давая разгореться отдельным очажкам.

– Гну! – огрызнулся Венька. – Ветер усилился, в урочище пошел.

Колосков, успевший обрасти щетиной, грозный от копоти и сажи, сидел теперь на спальнике и, ловко наматывая не успевшие просохнуть портянки, говорил:

– Буди Ваську. Забираем с собой взрывчатку, сигнальные свечи – и на полосу.

– Слушай, – замялся Венька. – Тут такое дело… Может, парня этого, Ваську, оставим покемарить немного. Сам понимаешь, навыка нет, с ног от усталости валится. Ведь еще целую ночь придется на добивке пахать.

– Добре, – согласился Сергей, пробуя, хорошо ли сел сапог.

Смену направления ветра Артем почувствовал сразу же. ДТ-74, на котором он прокладывал минполосу, был без лобового стекла, и Артем уловил пахнувший в лицо жар. Защекотало в носу от едкого дыма.

Еще не веря в догадку, он остановил трактор, встал на гусеницу, послюнявил палец. Точно, ветер усилился и дул в его сторону. Артем снова плюхнулся на старое, продавленное сиденье, трактор развернулся и, лязгая побитой кабиной, подминая под траки низкорослый кустарник, двинулся вверх. Теперь главная опасность пряталась чуть выше по склону, в хвойном подросте, к которому ни в коем случае нельзя подпустить огонь – схватись от маленькой головешки молодняк, и можно считать, что вся работа пошла насмарку. Сразу же за ним чернел елово-пихтовый островок, с которым соседствовали могучие кедры.

…Теперь уже раздутая ветром и переменившая направление голова пожара давала о себе знать не только снопами густого сизого дыма, который стелился над склоном, заполняя распадок. Даже сквозь рев надрывающегося мотора был слышен гул и треск сжираемого огнем леса. Над вершинами стали появляться длинные языки пламени, которые тут же захватывали другие деревья.

Артем безжалостно бросал трактор на завалы и расчищал минполосу. И так раз за разом, пока вконец не онемели руки, так что он уже почти не ощущал их, двигая тяжелыми рычагами. От постоянной тряски и ударов заныла спина. Едкий дым забивал дыхание, слезились глаза, и в какой-то момент Артем едва не завалил трактор, на предательском бугорке. Вдруг он увидел Колоскова. Остановил трактор, спрыгнул на землю.

– Взрывчатку принесли? – быстро спросил он.

– Венька уже раскладывает.

– Тогда давай так. Ты внизу готовь отпалку, а я здесь расчищать буду.

– Понял, командир.

Отдельные языки надвигающегося фронта пожара уже бежали по сухостою, и Артем благодарил случай, что сопка эта, как слоеный пирог, перебита березовыми рощицами, которые не очень-то поддаются верховому палу. А случись здесь сплошной ельник или сосновый бор…

Сергей разнес взрывчатку по намеченной линии, как вдруг увидел Антоненко. В руках у парня был топор, за спиной прорезиненный ранец для воды.

– Чего это ты гут? – удивился Колосков. – Тебе же отдыхать приказано.

Антоненко насупился.

– Отдыхать… Все тушат, а я отдыхать, – повторил он обидное для него слово. – Говори, чего робить?

– Значит, робить? Вот это по-нашему. А то действительно, отдыхать. Вот прилетим в поселок, в баньке попаримся, потом и отдохнем.

Парень улыбнулся:

– Конешно.

– А раз «конешно», оставляй брызгалку здесь, она позже пригодится, бери топор – и на помощь к ребятам. Секешь?

– Ага, – согласно кивнул парень.

Когда Антоненко скрылся за деревьями, Сергей, закрепив детонатор на конце шланга, поджег шнур и, отбежав, спрятался за ствол дерева…

Взрыв, как он и ожидал, получился что надо – на месте взрывчатки теперь была канава, с краев которой торчали вырванные взрывной волной корни деревьев, пучки травы.

Когда раскатистое эхо взрывов прокатилось по всей линии опорной полосы, подошел едва державшийся на ногах Шелихов. Лицо Артема было черным от копоти. Он вместе с Колосковым осмотрел минполосу, отдал команду готовиться к встречному отжигу.

До лавины огня оставалось метров пятьдесят.

– Гребенкой встретим? – спросил Сергея Артем.

Это был испытанный способ. Когда до надвигающейся стены пожара оставались считанные метры и могла возникнуть опасность его переброса через опорную полосу, они поджигали заваленные деревья сначала вдоль самой канавы, затем – отступив метров на шесть к надвигающемуся пожару.

– Давай гребенкой, – согласился Артем и тут же повернулся к Антоненко. – Значит, так, берешь ранец, набираешь воду в бочажках и выходишь за полосу. Серега, Венька и я делаем отжиг и тоже на окарауливание. Все ясно? – И добавил, обращаясь к притихшему парню: – За линию отжига не лезть. Окарауливать только по внешней стороне.

Васька кивнул согласно и побежал к вывороченной ветром сосне, под корневищем которой в яме темнела вода. Венька, Артем и Серега с сигнальными свечками в руках разбежались по линии отжига.

Хорошая это все-таки штука – сигнальная свеча, позаимствованная лесными пожарными у железнодорожников. Больше десяти минут горит, и за это время ею можно пустить встречный огонь на полосе длиной в двести, а то и триста метров. А когда возвращаешься в лагерь и нет сил уже, чтобы собрать бересту да смолье на растопку, сунешь такую свечу в наспех сложенное кострище – и заполыхает огонь под подвешенным на рогатину закопченным чайником.

Прежде чем начать отжиг, Артем отогнал подальше трактор и только после этого зажег свечу, прикрыв лицо рукавом, поднес фитиль к поваленной, с потеками смолистых карр сосне. Огонь схватился разом, сунулся было по ветру к оголенной минерализованной полосе, наткнулся там на пустоту и стал медленно продвигаться навстречу ревущей стене пожара.

Теперь уже полоса огня тянулась вдоль всей трассы. Кое-где Сергей успел зажечь опережающий огонь – гребенку. Артем, видя, что на его участке встречный отжиг распространяется слишком медленно по сравнению с надвигающимся пожаром, быстро зажег вторую свечу, и, накрыв голову брезентовой курткой, бросился в огненный коридор, тыкая ярко полыхающей свечой в смолистые карры. Надо было успеть как можно больше выжечь леса встречным огнем. Когда дышать стало невмоготу, он бросил свечу и отбежал в безопасное место.

А встречный пал разрастался, набирал силу, оглушительный рев огня сливался с треском рвущихся деревьев, черные клубы дыма, словно фантастические грибы, взлетали над тайгой. На какое-то мгновение стена огня будто бы затихла и вдруг, вплотную сойдясь с отжигом, со страшным ревом взметнулась вверх…

Наступил самый ответственный момент для окарауливания. Через выжженную полосу полетели первые горящие головешки. Веером посыпались искры. Около Артема упала ветка, от нее тут же занялась трава, но он быстро затоптал огонь сапогами. И опять, в который уж раз посмотрел в сторону хвойного подроста. Если он схватится… Перебросив через спину ранец, Артем побежал туда. Хотя от ревущей, яростно клокочущей стены огня до этого островка было метров пятьдесят, он понимал, что случайная головешка может долететь и туда.

Хвойный подрост был цел, но от «выстрелившего» сучка занялся пока что спокойным огнем недалекий кустарник. Артем кое-где захлестал расползающиеся красные щупальца курткой. Рядом чернел бочажок – воронка из-под вывороченного дерева, доверху наполненная дождевой водой. Он несколько раз сбегал туда и обратно, попытался сбить огонь водой, но ему это не удалось. И тогда, сбросив ранец, он побежал к дереву, под которым лежали запасные бухты взрывчатки. Бросив на плечо двадцатикилограммовую упаковку и сунув в карман пару детонаторов, он побежал обратно.

Уложил бухту в воронку с водой, прикрепил детонатор, вывел на сухое место конец огнепроводного шнура и поджег его.

Громыхнуло так, что аж загудело в ушах, и, выброшенная взрывом вода окатила его с головы до ног. Он протер глаза подбежал к бочажку – прибитый водой и грязью огонь затих.

Все реже и реже «выстреливали» горящие головешки. Зажатая голова пожара остановилась. Догорали валежины и остатки кустарника. Еще пару часов окарауливания, и можно будет немного отдохнуть, чтобы с вечерней росой опять вернуться на добивание пожара.

На следующий день утром, когда осипшие от гари измотанные до предела парашютисты вернулись в лагерь над тайгой послышался знакомый рокот мотора, и вскоре показалась «аннушка». Артем принес из палатки компактную переносную радиостанцию и включил тумблер.

– «Воздух», я – «Кедр». Как меня слышите? Прием.

– «Кедр», я – «Воздух». Слышу вас хорошо. Как дела? – раздался голос летнаба Курьянова.

– Порядок, Кирилл. Пожар задавили. Лесорубы помогли. Они же и на окарауливание останутся. Так что можешь присылать вертолет. Снимаемся.

– Годится, – согласился Курьяпов и спросил: – Раненых, больных нет? Прием.

– Да, – спохватился Артем. – Обязательно, слышишь, обязательно этим же рейсом прихвати с собой участкового. Здесь его дружок один дожидается…

– Ага, – подтвердил Венька, облизывая ложку, которой только что пробовал сготовленную Иваном Бельды кашу с тушенкой. – Потому что я лично этому гаду Рекунову крошки не дам.

А Колосков с Мамонтовым стаскивали в кучу нехитрое имущество, которое, упаси господь, потеряется или сгорит ненароком – это сколько же нервов на акты списания придется затратить! И ас-пристрельщик Сергей Колосков считал вслух:

– Топоров – шесть. Спальников – четыре. Парашютов – пять.

Иван ФРОЛОВ
ДЕЛОВАЯ ОПЕРАЦИЯ

Фантастическая повесть

Художник Владимир ВАСИЛЬЕВ

1

Моя карьера начиналась довольно скромно – с Бюро донорских операций. Но я мечтал о другом и все свободное время работал над романом, на который возлагал большие надежды. Однако при всем своем оптимизме я даже не мог вообразить, что поворот в моей судьбе произойдет так неожиданно…

Однажды ко мне в кабинет вошел высокий брюнет лет двадцати пяти. Несмотря на суровые январские морозы, он был без головного убора и в легком пальто. Большие серые глаза смотрели спокойно и, казалось, даже насмешливо. Непринужденно поздоровавшись, гость спросил:

– Я не ошибся? Это юридический отдел?

Я привык видеть совсем других клиентов – подавленных, на решающихся назвать цель своего визита или чересчур взволнованных, с лихорадочным блеском в глазах и сбивчивой речью. Но этот посетитель вел себя так, будто пришел заключать обычную торговую сделку!

– С кем имею честь?

– Боб Винкли, – с достоинством произнес он.

– Кларк Хьюз к вашим услугам, – представился я. – вешайте пальто вот сюда, господин Винкли. Проходите, присаживайтесь.

Посетитель отличался хорошим телосложением. Он спокойно уселся напротив меня и стал рассматривать развешанные по стенам рекламные плакаты.

– Слушаю вас, господин Винкли.

– Я хотел бы узнать ваши условия. Я протянул ему справочник.

– Сначала вам предстоит пройти обследование в Центре трансплантологии. На основании заключения о состоянии ваших биосистем мы подпишем контракт.

Посетитель быстро пробежал глазами по длинному списку и вежливо спросил:

– На какую сумму я могу рассчитывать?

– Если все ваши органы окажутся здоровыми, мы можем заплатить до шестисот пятидесяти тысяч дин.

– Однако в вашем перечне нет самого главного!

– Чего именно?

– Стоимости головного мозга!

– На этот орган у нас пока нет спроса, – честно объяснил я.

– Вы отстали от жизни, господин Хьюз! – возразил он и достал из кармана газету. – Вот статья об успешной операции по пересадке головного мозга. Значит, скоро понадобится и моя голова! – воскликнул он.

В последнее время пресса все настойчивее сообщала об исследованиях в этой области, да и у нас уже обсуждались перспективы подобных операций, но практические пересадки головного мозга или части его казались делом далекого будущего.

– Разрешите? – Я протянул руку к газете.

– На четвертой странице, – подсказал он.

В глаза мне бросился напечатанный во всю полосу заголовок:

«Успехи трансплантации».

Статья у меня сохранилась, и я могу привести выдержки из нее:

«Как вы знаете, хирурги всего мира стремятся доказать, что трансплантация мозга возможна. Настойчивую и кропотливую работу в этом направлении проводят сотрудники Центра трансплантологии под руководством известного профессора Дэвида Дэнниса. Мысль человека – это специфический продукт сложного взаимодействия всех его органов. Но и мозг, изолированный от нервной системы, способен к мышлению, хотя в комплексе с органами различных людей функционирует по-разному, каждый раз показывая различную глубину и интенсивность мыслительных процессов. Эти опыты подтвердили, что мозг подобно компьютеру поддается замене.

Недавно, после тщательной отработки технологии трансплантации мозга на животных, хирурги решились провести первую операцию на людях.

Родственники потерпевших дали согласие на пересадку, и профессор Дэннис встал к хирургическому столу. Автоматы по сшиванию капилляров и нервных волокон помогли предельно сократить время операции: она продолжалась чуть более трех часов.

Через день оперируемый пришел в сознание, начал узнавать родственников и друзей…»

– Я в курсе, – ответил я посетителю. – Тем не менее относительно вас пока ничего не могу сказать… Впрочем, поговорю сейчас с шефом…

– Благодарю вас.

После моего доклада шеф пожелал лично побеседовать с необычным клиентом.

– Добрый день, господин Винкли. Вы, безусловно, правы. Теперь в прейскурант придется внести и мозг.

– Благодарю, сэр.

– Его стоимость будет зависеть от оценки ваших умственных способностей в Центре трансплантологии. При определенных условиях мы можем заплатить за вашу голову до трехсот пятидесяти тысяч дин.

– Значит, вы можете заключить контракт на миллион дин. Ну что же… Такая сумма требует серьезных размышлений.

С этими словами он удалился.