Текст книги "Путь хирурга (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Я… был там… – задыхаясь, прошептал он. – Я видел… Я не хочу обратно…

– Все в порядке, – тихо сказал я, хватая его за руку, которая судорожно искала что-то в воздухе. – Ты здесь, с нами.

Сбившиеся, стоявшие полукругом, вдруг один за другим медленно опустились на колени. Они смотрели на меня с изумлением и благоговением.

Я же уложил Трофима и медленно поднялся, ощущая, что ноги уже едва держат меня. Шрам на груди болел невыносимо, будто огнем прожигая тело насквозь.

Я с трудом сделал несколько шагов к своим нарам и рухнул на лежак, совершенно обессилев.

За спиной слышался шепот благодарности, удивления, страха и почтения. Но сил слушать у меня уже не осталось. В сознании пульсировала одна мысль – сегодня я впервые не только сломал, но и спас чей-то ритм. Возможно, в этом и была настоящая сила… в умении не только убивать, но и возвращать к жизни.

* * *

Я проснулся от резкого металлического звука, режущего сознание, словно раскаленный нож.

С трудом приоткрыв глаза, увидел, что посреди барака уже стоят братья Ивлевы. Роман с явным удовольствием бил кинжалом по помятой металлической чашке, в которой приносил рис. Каждый удар отдавался в висках болезненным эхом.

– Подъем, падаль! – с ненавистью в голосе выкрикнул он. – Вас ждет перепись!

Я медленно сел на нарах, потерев виски. Боль в груди стала слабее за время сна, но до конца не прошла. Сбившиеся сидели молча, никто даже не шелохнулся, чтобы послушно выстроиться в ряд, как было принято раньше. Сейчас они лишь с мрачными лицами смотрели на Ивлевых, словно не признавая их прежней власти.

Роман, наконец, прекратил стучать, недовольно оглядев нас. Его лицо исказилось в презрительной надменной гримасе.

– На выход, упыри, – проскрежетал он. – Знаете, чего я вам желаю, твари? Чтобы как можно меньше из вас сюда вернулось обратно.

Его брат оскалился, явно поддерживая каждое слово. Я медленно поднялся, глядя на него тяжелым, холодным взглядом. Роман на миг встретился со мной глазами, но тут же отвел взгляд, злобно сплюнув на пол.

Сбившиеся поднимались, по одному, без привычной спешки. Из их движений как будто на ходу исчезала покорность.

Я вышел последним, чувствуя, как в спину мне упирается ненавидящий взгляд близнецов.

Яркие солнечные лучи больно ударили по глазам. На миг я замер, щурясь и привыкая. В свете дня пространство снаружи выглядело совершенно иначе.

Мы прошли во двор, где вчера я дрался с Демидовым. Посередине двора был выложен огромный круг из каменных плит. На каждой из них был высечен замысловатый символ – всего двенадцать, идеально расставленных по окружности.

Никакой случайности – двенадцать школ, двенадцать лучших выпускников… Все в этом месте подчинялось числу двенадцать.

Вокруг стояли ученики – десятки хмурых лиц, следящих за нами с любопытством.

Прямо перед кругом расположился совет Приюта – двенадцать лучших выпускников, возглавляемых самим Учителем Астаховым.

– Совет Приюта в полном составе, – прошептал Семен, вставший рядом. – Впервые такое вижу…

Учитель, облаченный в темный кафтан, стоял в центре, возвышаясь над остальными. Явно мнит себя стержнем, вокруг которого вращается этот странный мир.

Астахов сделал шаг вперед и поднял руку с посохом. Шепот учеников мгновенно стих, сменившись напряжённым молчаливым ожиданием.

– Мы начинаем перепись, – громогласно объявил Учитель.

Глава 9

Сегодняшний ритуал переписи был не просто проверкой, а ловушкой. И именно я должен был стать ее главной жертвой.

Тяжелый и низкий звук колокола поплыл над площадкой, властно требуя внимания. Резонансные волны, ударяясь о каменные стены, наполняли пространство ощущением тревоги и значимости момента.

Астахов медленно поднял указательный палец, останавливая начавшиеся перешептывания. Второй рукой он машинально пригладил свою длинную седую бороду, а затем неторопливо оглядел учеников. Гул затих, наступила тишина.

– Согласно древней традиции, – начал учитель звучным, низким голосом. – Все сбившиеся с Пути обязаны пройти сверку. Этот закон был дан нам предками, и он священен.

Холодный, бесстрастный взгляд прошелся по лицам стоящих перед ним сбившихся. Многие невольно отвели глаза, словно боясь, что Учитель одним лишь взглядом может прочитать их мысли.

– Лишь сверка способна выявить сбои вовремя и предотвратить разрушение, – продолжал он с интонацией проповедника. – Наш мир существует только потому, что силы всех двенадцати школ текут в едином резонансе, поддерживая равновесие потоков.

Я едва удержался от усмешки, слушая его слова. «В едином резонансе?» Это вообще как? Чтобы гниль порождать и прятать под видом порядка? Находчиво, что тут скажешь.

– Те же, кто сбился, рано или поздно должны сделать выбор, – голос Учителя сделался суровее. – Либо они вновь обретают свое место, вступая на начало Пути, либо…

Астахов выразительно замолчал, позволяя словам повиснуть в воздухе. Когда я подумал, что он вовсе не станет договаривать, старец медленно поднял голову к небу и указал на звезды, еще видневшиеся в утренней дымке.

– Либо они превращаются в звезды, становясь частью вечности.

Эти слова прозвучали почти торжественно. Вечности, значит… Красиво звучит, если не знать, что это значит одно – смерть.

Сбившиеся рядом со мной начали нервно переглядываться. Все прекрасно понимали, что спрятано за этой пафосной речью Астахова.

– И сегодня, – голос Учителя стал почти торжественным, – настал день вашей сверки. Каждый из вас будет приглашен в Резонатор. Докажите свою пригодность или навеки займите место среди звезд!

Учитель коротко кивнул членам совета, стоявшим позади него. Те, как один, ответили на кивок низким поклоном. Их лица не выражали эмоций, совсем никаких. А вот на лицах учеников отражалась гремучая смесь предвкушения, отвращения и страха.

– Все… кажись, нам конец, – хрипло зашептал Семен.

Он стоял по правую руку от меня и переминался с ноги на ногу. Несмотря на утреннюю прохладу, на его лбу бисеринками блестел пот. Лицо было бледным, а глаза расширились от ужаса. Глядя на него, можно было подумать, будто он уже стоит перед виселицей, и перед глазами у него покачивается петля.

– Почему – конец? – тихо спросил я, стараясь не привлекать внимания.

– Ты что, не понимаешь? – шевеля одними губами, проскрипел Семен. – Астахов, похоже, решил убрать всех нас разом… Сразу всех…. Он никогда так не говорил раньше… Никогда.

Примерно о том же самом шептались и остальные сбившиеся.

– Они заметили сбой… Они заметили… – донесся до меня испуганный голос Александра. – Никто из нас не пройдет через резонатор…

– Это смерть… – выдохнул Семен. – Страшная, черная… Мы как опухоль. Как ты вырезал ночью опухоль у Трофима.

Я бросил короткий взгляд на Учителя. Тот стоял спокойно, с легкой надменной улыбкой, словно заранее знал исход ритуала. Хотя почему «словно», он именно что знал!

– Может, и опухоль, – ответил я Семену. – Только вырезать нас будет сложнее, чем им кажется.

Он посмотрел на меня с плохо скрываемым отчаянием. Явно не верил, что сейчас возможно хоть какое-то чудо.

А я знал, что чуда не будет. Но просто так отдать им всех сбившихся на расправу я тоже не собирался.

Первым указали на Владислава. Худой мужичок с болезненно бледным от темноты барака лицом.

– Сбившийся, шагни в круг! – проскрежетал учитель, указывая пальцем на Владислава.

Тот вздрогнул, отшатнувшись, и сжался так, будто его только что ударили плетью.

– Нет… Не надо, прошу вас, нет… – шептал он, едва шевеля губами. – Пожалуйста, не надо…

Я чуть коснулся его плеча. Владислав вскинул испуганный взгляд, встретился со мной глазами.

– Помни, – шепнул я. – Ты взял имя. Владислав.

Он застыл, глаза сбившегося на секунду прояснились, страх как будто немного отступил.

– Да… я Владислав.

– Выведите его в круг! – рявкнул Астахов.

Мне даже гадать не пришлось по поводу того, кто взял на себя функции палачей. Двое близнецов Ивлевых шагнули к сбившемуся, цепко взяв его под руки.

– Давай живее! – зацедил Рома.

Близнец грубо дернул сбившегося, от чего у Владислава болтанулась голова, как у куклы.

Ивлевы безжалостно вытолкали его к кругу. Смотрелось это, как казнь… однако Владислав перестал умолять о пощаде. Сам вошел в центр круга, остановился в указанном месте. Он судорожно сглотнул, но спину выпрямил и поднял подбородок.

И всё же его фигура выглядела маленькой и жалкой посреди двенадцати строгих печатей, обрамлявших границу круга. Каждая из них сияла приглушенным внутренним светом. Сквозь каждую текла энергия, печати будто бы выполняли функцию этакого конденсатора…

– Ты готов пропустить через себя силу потоков? – спросил Астахов.

Владислав глубоко вдохнул и резко выдохнул.

– Да… – с трудом выдавил он.

Учитель ещё несколько минут сверлил его взглядом, скрестив руки на груди. Так, будто хотел психологически сломать сбившегося ещё прежде, чем начнется зловещая процедура.

– Начинайте, – в тишине голос прозвучал, как удар гонга.

Только теперь я понял, зачем собрался Совет Приюта Длани Предков. Каждый из двенадцати его членов занял свое место на одной из двенадцати печатей. Все в свободных балахонах, на головы накинуты капюшоны, скрывающие лица.

Стало понятно и другое. Члены Совета – не просто лучшие бойцы Приюта, каждый из них является своего рода проводником одной из двенадцати первородных энергий, формирующих основу их школы.

Хм… цифра двенадцать в этом мире явно играла первостепенную роль.

– Что происходит? – спросил я Семена.

Тот нервно облизнул губы, не сводя глаз с Владислава.

– Стиль Длани Предков состоит из двенадцати потоков силы, двенадцати предков, открывших этот стиль, – зашептал он. – От них эти… уроды наследуют свою энергию. Каждый в совете здесь – лучший мастер своего поколения. Один накапливает энергию земли, другой воды, третий – металла… Каждый несет в себе частицу общей силы, без которой Длань Предков не сможет держать резонанс.

– Так. Все двенадцать нужны, чтобы создать резонанс? – уточнил я.

– Да, – подтвердил Семен, глядя на Владислава с жалостью. – Двенадцать вместе образуют полную гармонию. Если у тебя внутри хоть малейший сбой, сила просто разорвет тебя…

Мне стало отчетливо понятно, почему советники – настолько разновозрастные. Одно поколение – это двадцать – двадцать пять лет. Их двенадцать… стоп! Это что получается, самому старшему из них – больше двухсот лет?

Догадка заставила задуматься. А в моем мире говорили, что столетние горцы – это удивительная редкость… Интересно, а сколько же лет Учителю? Даже самый пожилой член совета рядом с ним выглядел сопливым пацаном.

Но больше разглядывать их было недосуг.

Один из членов совета первым встал на свою печать – печать «Земля». Он сжал кулаки, опустил взгляд. И… сила внутри него начала нарастать, она теперь ощущалась почти физически. Как будто из-под земли пошел нарастающий гул. Вокруг его стоп возникли разводы энергии глубокого бурого оттенка, похожие на вспаханную почву.

– Прими силу земли, сбившийся, – велел Учитель.

Разводы энергии плавно потянулись от печати и члена совета к Владиславу. Медленно коснулись его ступней. Мужик дернулся, словно его ударило током, но удержался на ногах. По телу сбившегося пробежала дрожь, как будто у Владислава резко поднялась температура, и его колотило в лихорадке.

– Терпи… – шепнул я ему, не зная, слышит ли он меня.

Носитель энергии земли напрягся еще сильнее, и теперь эта энергия начала медленно, но уверенно проникать в тело Владислава. От ступней поползла вверх, наполняя его каналы. Лицо мужика исказилось в мучительной гримасе. Он застонал, едва сдерживаясь, чтобы не упасть.

– Это только начало, – обреченно сказал Семен. – Впереди еще одиннадцать потоков…

Нет это не была сверка, это была самая настоящая чертова казнь. Я видел, как трясет Владислава – и почувствовал, как внутри меня закипают ярость и возмущение.

Древняя традиция, резонанс… все это звучало красиво и возвышенно. Однако по факту сейчас происходило одно – Владислава убивали. Просто убивали, медленно и мучительно, прикрываясь красивыми словами.

Да, энергия сама по себе – не средство убийства. Но вы слышали когда-нибудь про казнь водой?

Владислав все еще стоял. Стиснув зубы, он упрямо смотрел вперед, силясь не опускать голову на грудь. Он будто бы бросал вызов самому миру, несмотря на боль и пожирающий его страх. Взгляд его горел, и я понял, что Владислав борется уже не только за себя… он борется за всех нас, сбившихся и забытых.

Энергия земли все сильнее заполняла каналы Владислава, на его висках выступили капли пота. Лицо побелело, зубы были стиснуты, я отчетливо слышал скрип эмали. Владислав чуть покачнулся, но каким-то чудом остался стоять прямо.

– Держись, Влад… – прошептал я, не сводя с него глаз.

Учитель поднял руку, давая знак второму выпускнику – худощавому, с острым орлиным носом и красной лентой на рукаве. Он занял свою печать, и воздух вокруг него вспыхнул еле заметным пламенем. По телу второго члена совета побежали разводы красной энергии.

– Прими силу огня, – холодно скомандовал Учитель.

Второй поток, яркий и агрессивный, устремился к Владиславу и коснулся его тела. Его дернуло сильнее, он вскрикнул и вцепился руками в свою одежду на груди. Пошатнулся, но снова устоял, тяжело и хрипло дыша.

Я прищурился, концентрируясь, и ясно увидел энергетические потоки в теле Владислава. Его собственная энергия была не чисто-белой, как моя, а, скорее, серебристо-голубой, словно горный ручей. Сейчас этот поток отчаянно сопротивлялся энергии земли и огня. Между серебристой энергией Владислава и красной энергией Леонида возник мощный диссонанс, словно сталкивались два совершенно несовместимых звука.

– Он не выдержит… – дрогнувшим голосом сказал Семен.

Я не ответил, глядя, как красная энергия пытается подчинить себе каналы Владислава, буквально выжигая их изнутри. Его собственная энергия судорожно сопротивлялась, пытаясь сохранить свое течение. Владислав громко застонал, тело согнулось, как под тяжестью невыносимого груза.

– Терпи! – выкрикнул я громче, и сам не заметил, как шагнул вперед, сжимая кулаки.

– Тихо! – резко прикрикнул на меня один из учеников.

Я даже не обратил на него внимания, пристально глядя на Владислава. А Владислав держался. Его взгляд был взглядом человека, решившего выстоять любой ценой. Сквозь стиснутые зубы, едва слышно, он цедил свое имя.

– Я Владислав, вам меня не сломать!

Учитель лишь сделал короткий жест рукой, и к третьей печати вышел невысокий, но крепко сбитый мужчина с зеленой лентой на запястье. Он занял свое место в круге и, закрыв глаза, начал концентрироваться.

– Прими силу Дерева, – бесстрастно велел Астахов.

Зеленая энергия, мягкая и тягучая, словно смола, потекла по каналам члена совета, просвечивая сквозь его кожу. Затем она медленно, но неотвратимо устремилась в центр круга, к Владиславу.

Владислав уже выглядел откровенно плохо. Тело теперь уже по-крупному трясло, мышцы сводило в конвульсиях, дыхание вырывалось с хрипами, а с губ стекала тонкая струйка крови. Теперь уже три энергии, словно треглавый змей, начали обвивать его тело, борясь за господство над его каналами и подавляя его собственный серебристо-голубой поток.

Владислав запрокинул голову, открывая рот в беззвучном крике. Теперь его уже не просто ломало, а буквально разрывало изнутри.

На секунду взгляд Владислава нашел меня. В его глазах, помимо боли и ужаса, мелькнула решимость. Я видел, как он пытался сфокусироваться, отчаянно борясь с чужеродной энергией.

Зеленый поток Дерева прорастал в энергетических каналах Владислава, словно корни древа. Он внедрялся в уже поврежденные участки его энергетического тела. Собственная энергия Владислава пыталась противостоять чуждым потокам. Но силы были неравны.

Владислав начал оседать на колени, едва удерживаясь, чтобы не рухнуть окончательно.

– Стоять! – резко бросил Учитель. – Если сдашься сейчас – ты сбившийся навеки!

Я с трудом сдержал желание броситься в центр и помочь Владиславу. С моих пальцев заструилась моя собственная белая энергия. Но пока я не понимал, как могу помочь… Поэтому смотрел и, словно молитву, негромко повторял про себя:

– Держись… Влад, держись…

В круг по очереди начали вставать остальные члены Совета. Круг наполнялся энергиями разных оттенков – золотистой, темно-синей, багровой, фиолетовой. С каждым новым потоком Владиславу становилось хуже, его тело и разум находились на грани разрыва.

– Ты примешь силу Металла, – сухо велел Учитель.

Металлическая энергия была жесткой и колючей, и проникла она в тело Владислава почти с яростью, потоком расплавленного металла. Владислава скрутило, изо рта хлынула кровь, на глазах лопались капилляры. Но он упорно продолжал стоять на ногах, не сдаваясь.

– Сила Воды… – зазвенел голос Учителя.

Владислав пошатнулся, словно его толкнули со всей силы, и будто захлебнулся новой, ледяной энергией – словно его окунули в прорубь.

Я отчетливо видел, как ученики Приюта смотрели на Владислава – с презрением и каким-то совершенно ненормальным желанием, чтобы сбившемуся сделалось только хуже.

Ритуал продолжался. Собственная энергия Владислав почти истощилась.

– Осталось немного. Сила Грома…

Владислав закричал, и в этом крике я впервые услышал почти сломленную волю. Израненного зверя.

Я больше не мог просто так смотреть. Сколько еще выдержит этот мужик? Сколько еще энергий он способен перенести? И самое главное – для чего ему это нужно терпеть?

Потоки энергии, разноцветные и хаотичные, почти полностью вытеснили его собственную. Последние остатки серебристо-голубого сияния исчезали под натиском чуждых сил, оставляя Владислава беззащитным перед последним, самым страшным этапом ритуала.

Последний член совета сделал шагнул в круг.

Он медленно ступил на последнюю печать. Мгновение, и круг замкнулся. Все двенадцать потоков энергий разных оттенков, кружившиеся вокруг Владислава, начали сливаться друг с другом, выравниваться, подчиняясь общей пульсации.

Воздух наполнился низким, утробным гулом. Я видел, как отдельные потоки, ранее столь разные и несогласованные, теперь вступают в единую вибрацию. Начинают биться одним ритмом, ускоряясь и соединяясь в одно целое.

– Что происходит? – проблеял Семен.

Видно, никто прежду не мог стоять на ногах так долго, и Семён не видел, что бывает в конце.

– Резонанс… – глухо ответил я. – Они сливают энергию в один поток.

Сияющие цвета начали меркнуть, исчезать, поглощаясь друг другом. И вот уже вместо пестрого калейдоскопа оттенков появилась знакомая мне черная, маслянистая субстанция. Ртутная чернь, угрожающе колыхавшаяся в центре круга.

Учитель поднял руку, словно дирижер управляя этим жутким зрелищем.

– Резонанс завершен! Теперь мы узнаем истину! Примет ли твое тело и твоя энергия путь предков, или же ты будешь поглощен⁈

С этими словами он резко опустил руку.

В одно мгновение черная субстанция, словно гигантская змея, устремилась к Владиславу. Чернь заполнила собой все пространство вокруг него. Владислав заорал от боли, упав на колени. Чернота начала проникать в его тело, сливаясь с остатками его собственной силы, полностью поглощая ее.

Чернь стремительно пронизывала его тело, пробираясь в каждую клетку, в каждую энергетическую нить его существа. Энергия готовилась навсегда поглотить и стереть его личность.

Владислав вцепился пальцами в землю, глаза его закатились, тело корчилось от невыносимой боли.

Я уже понимал, что шансов у него почти не было. Теперь все зависело только от него самого – войдет ли он в резонанс с этой смертоносной чернью или исчезнет, оставив после себя лишь пепел. Но глядя на Владислава, корчащегося на земле, я понимал – он не выдержит.

Его тело ходило ходуном, энергетические каналы иссыхали и рвались под натиском черной ртути. Она с жадностью проникала в его клетки, разрывая все на своём пути. Сбившийся был на волосок от гибели, и никто из присутствующих не собирался ему помогать.

Я же не мог просто смотреть. Не мог снова стоять и наблюдать, как умирает человек, наречённый мною.

Сжав зубы, я осторожно протянул вперед руку… моя белая энергия мягко заструилась из ладони. Невидимым ручьем стекла она к Владиславу. Никто не заметил этого, все были увлечены жестокой сценой поглощения.

В теле Владислава моя энергия осторожно коснулась его каналов, пытаясь восстановить их ритм, замедлить разрушение. Он застонал, дрожь его тела чуть ослабла.

Но это была лишь временная мера. Я видел, что чернь сжирает его, готовясь нанести последний удар.

– Держись… – шептал я. – Еще чуть-чуть.

Я чувствовал, как напряжение и боль начинают перекатываться обратно по моей собственной энергетике.

Чернь вспыхнула, поняв, что ее экспансии мешают. Вся ее мощь резко устремилась ко мне, почувствовав, откуда идет препятствие. Потоки, подобно сотням темных змей, резко повернулись и полетели прямо на меня.

Удар был таким мощным, что меня буквально оторвало от земли и швырнуло в ближайшую стену. Спина впечаталась в камень с громким треском, и в глазах на мгновение потемнело.

Я сполз вниз по стене, тело пульсировало болью, словно в меня одновременно вонзили сотню раскаленных игл.

– Что это было⁈ – донесся чей-то удивленный возглас.

Я едва открыл глаза и увидел, как ученики и члены Совета в растерянности переглядываются. Даже Учитель смотрел на меня с нескрываемым потрясением.

– Он… он отвел удар на себя! – выкрикнул Семен, вырываясь из общего оцепенения. – Владислав жив!

Владислав рухнул на землю, дыхание его было тяжелым и хриплым, будто он наконец оказался на берегу, едва не утонув. Лицо покрывал густой пот, глаза смотрели в пустоту, не веря, что все позади. Его тело больше не содрогалось от боли, чернь отступила.

Я, едва удерживая сознание, старался не показывать, как тяжело мне дается каждый вздох. Черная энергия бушевала внутри меня, стараясь разорвать на части, но моя белая сила удерживала ее, постепенно очищая и растворяя.

Астахов впервые смотрел на меня с настоящим ужасом.

– Он выдержал? – с явным изумлением прошептал кто-то из сбившихся.

– Сбившийся должен был умереть! – ошеломленно воскликнул один из членов Совета.

Учитель старался выглядеть спокойным, но по напряженным желвакам на его скулах было ясно, что его беспокоит произошедшее куда больше остальных.

– Унесите его! – отрывисто скомандовал Астахов. – Живо!

Близнецы, все еще пребывая в оторопи, всё же торопливо подбежали к Владиславу. Подняли его бессознательное тело. Голова Владислава безвольно откинулась, лицо было бледным и мокрым от пота, но дыхание его оставалось глубоким и ровным. Он выжил, несмотря на все усилия и ожидания, и это казалось сейчас совершенно невообразимым.

Толпа расступилась, давая дорогу ученикам, несущим Владислава прочь. Я проводил их взглядом, чувствуя, как энергия стремительно утекает из моего тела, оставляя только опустошение.

Тело сводило судорогой, а перед глазами плыли мутные круги. Силы уходили стремительно, словно из пробитого сосуда. Я пошатнулся, чувствуя, как колени вот-вот подогнутся, но заставил себя удержаться на ногах. Больше всего на свете хотелось упасть и просто уснуть, забыться…

– Ты! – холодно прозвучал голос Учителя, он указал на меня своим посохом. – Твой черед войти в круг.