Текст книги "Путь хирурга (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 15

Я развернул бумажку. Бумага шуршала под пальцами, шершавая и чуть влажная от пота – как старый больничный журнал. Дух от неё был такой, будто ее месяц таскали за пазухой.

Информация на листке была разделена на три столбца. В первом оказались фамилии учеников. Во втором названия таблеток. Ну и, наконец, в третьем – их количество.

Причем это был не просто список «кому что дать», а настоящий учёт продаж: «Петров – 4 шт. зелёные», «Ким – 2 красные», «Ланской – 6 белых».

– М-да… – пробормотал я себе под нос, пробегая глазами по списку. – Местный Пабло Эскобар.

В голове уже выстроилась картина. Ивлевы, значит, крышуют, а он толкает товар вниз по цепочке… классика. Даже в академии боевых искусств успели построить маленький наркобизнес. С таким подходом можно было бы и орден почетного коммерсанта выдать. Ну и что, что мы в академии боевых искусств – бизнес есть бизнес.

Я машинально прикинул, сколько всего таблеток тут по списку. Даже при скромной наценке на этом можно было жить очень неплохо. Неудивительно, что дружок близнецов сюда пришел, рискуя попасться.

– Что там у тебя? – спросил Демид, заметив, что я вожусь с листком.

– Ничего, – я сунул бумажку в карман. – Просто мусор.

Знать о таких «делах» моим новоявленным товарищам необязательно. По крайней мере, пока.

– Сколько там до окончания тихого часа? – я повернулся к дежурному, который все это время мялся возле стены.

– Время ещё есть… Минут тридцать точно.

– Отлично. Тогда, парни, помогите мне с Владиславом и будете свободны, – попросил я.

Демид бросил взгляд в сторону валяющегося на полу дружка Ивлевых.

– А с этим что? – он ткнул пальцем в сторону безмятежно спящего барыги. – Мы же не оставим его тут?

– Почему это не оставим? Пусть полежит, отдохнёт… Очнётся – пойдёт по своим делам.

– А если «по своим делам» – это к учителю? – вмешался Яков, переходя на шепот.

Я перевел взгляд на лицо дружка близнецов. Лицо было спокойное, с выражением полного отсутствия мыслей. Он под снотворным, а когда очнется, сразу не вспомнит даже свое имя, не то что дорогу к учителю.

– Хотите остаться здесь и караулить, пока он проснётся? – я сделал паузу, глядя то на одного, то на другого. – Нет? Вот и я не собираюсь. Тем более, он под снотворным, ближайшие пару часов будет видеть сны про розовых единорогов.

Демид почесал затылок, недоверчиво посмотрев на неподвижное тело.

– Ну… ладно.

– «Ладно» – это хорошее слово, – улыбнулся я. – Значит, берем носилки и пошли. Демид, возражения имеются?

– Не-а, – Демид покачал головой.

– Видите, как быстро мы пришли к согласию? А то еще немного, и начали бы голосовать, оставлять его тут или нет.

Оба только тяжело вздохнули.

Я подошел к Владиславу и не без удовлетворения заметил перемены на его лице. Ещё недавно мелово-бледное, теперь лицо сбившегося тронул румянец. Пульс был ровный, дыхание глубокое, без надрывного сипа, который был слышен раньше. Даже кожа на губах перестала быть синюшной и приобрела естественный оттенок.

– Ну что, Владислав, похоже, ты решил не умирать сегодня, – пробормотал я, проверяя зрачки. Те лениво, но реагировали на свет. – Молодец. Операция явно не зря.

В углу медпункта я уже давно заметил что-то вроде старых, ободранных носилок. Когда-то они, наверное, были зелеными, но теперь ткань выцвела до неопределённого цвета. Металлические трубки покрылись пятнами ржавчины. Я подтащил носилки к койке.

– Ну что, грузимся, – сказал я, глядя на Демида и Якова. – Вы будете мотором, а я навигатором.

– Это как? – уточнил Демид.

– Вы несете, я делаю так, чтобы нас камеры не засняли, – пояснил я. – Всем хорошо – вам не надо думать, мне не надо таскать.

– Идеально, – хмыкнул дежурный, подхватывая ручку носилок.

Мы аккуратно переложили Владислава. Он что-то невнятно пробормотал во сне, но глаз не открыл.

– Готовы? – спросил я.

– Готовы, – синхронно ответили они.

Мы двинулись по коридору. Я шел чуть впереди, поглядывая на углы и потолок. Камера впереди повернулась в нашу сторону – я тут же подобрал кусок штукатурки и метнул его в дальний угол. Камера дернулась на движение, а Демид и и Яков со своей ношей спокойно прошли мимо. Тактика была отработана, и, петляя по коридорам и отвлекая камеры, мы добрались до нужных дверей.

Я остановился, жестом останавливая помощников.

– Все, дальше я сам. Вам же лучше, чтобы никто не видел, что вы здесь при делах. Тогда у нас у всех проблем будет меньше.

Яков, который всё это время при каждом шаге явно готов был сквозь землю провалиться, воспринял мои слова с облегчением. Тотчас опустил свою половину носилок на пол и уже собрался уходить.

– Логично. Ну давай, Костя.

– Погоди, – остановил его я. – Рот держим на замке, и мы друг друга не видели, так?

Я перевел взгляд с одного парня на другого, задерживая его ровно настолько, чтобы они оба прочувствовали вес сказанного.

– Договорились, – подтвердил Демид.

Мы постояли еще пару секунд, глядя друг на друга. Я видел, как оба прокручивают в голове, что будет, если этот разговор всплывет. Отлично. Чем больше думают – тем крепче будут держать рот закрытым.

– Да… давай так и сделаем, – согласился дежурный.

Они уже начали разворачиваться, но я снова заговорил.

– Мужики!

Оба синхронно обернулись, вздрогнув, словно опасаясь, что мне опять понадобится какая-то помощь.

– Если что, я могу к вам обращаться? – прямо спросил я.

Повисла внушительная пауза.

– Да, – нехотя подтвердили оба, переглянувшись.

– Ну, тогда до скорой встречи.

Парни утвердительно кивнули и поспешили, наконец, скрыться. Каждый пошел в свою сторону, чтобы не попасться на глаза лишним свидетелям. Я проводил их взглядом. Первые кирпичики в моём маленьком гарнизоне заложены. Пусть пока и держатся на страхе…

Я не без труда поднял Владислава, он все еще был без сознания. Нырнул под его плечо, толкнул дверь… и на пару секунд завис. Картинка перед глазами напоминала шахматную доску с расставленными фигурками.

Десятки человек стояли каждый на своем аккуратно очерченном квадрате. Они либо спали, либо медитировали. Но всё это делали стоя… не издавая звуков, кроме ровного дыхания да тихого скрипа, когда кто-то едва заметно менял положение стоп.

Запах внутри был спертый, все-таки народу тут немало, а вентиляции никакой. В горле сразу запершило.

Зрелище напоминало капсульный отель для мазохистов.

Интересно, сколько времени нужно, чтобы перейти на следующий этап и перестать ночевать на пятачке, где можно только стоять? И что потом – сидячие койко-места? Может, на следующем уровне выдают табурет?

Я сделал пару шагов внутрь, и ученики один за одним начали поднимать на меня глаза. Десятки взглядов – не приветливых, но и не враждебных. Скорее… настороженных. Этих я не видел раньше, видимо, еще не доросли до того, чтобы заниматься с «элитой» как горделиво именовал свой уровень Демид. И, судя по всему, эти ученики не знали ничего про меня.

– О, новенький…

Это прошептал один из учеников, но в тишине прозвучало так, будто он прокричал на весь зал.

Владислав оттягивал плечо и уже казался вдвое тяжелее, чем был на самом деле. Обмякшее тело было неудобно держать, потому что я ещё и старался не задеть рану. Плечи тянуло, спина ныла, но я зашел внутрь, оглядывая тех, кто стоял в своих квадратах.

– Может, поможете? – бросил я в зал.

Реакция была показательная. Несколько человек переглянулись, другие демонстративно закрыли глаза и глубже ушли в «медитацию». Один из учеников чуть приподнял уголок губ в издевательской улыбке. Он медленно провел взглядом по Владиславу, потом по мне, но так и остался неподвижным. Будто ему предлагали держать не человека, а корзину с ядовитыми змеями.

Я постоял пару секунд, осматривая их по очереди. Помощи ждать не приходилось. Не дожидаясь ответа, я перехватил Владислава поудобнее и двинулся вперед сам.

Спина уже горела, но я намеренно не показывал, что мне тяжело. Пусть видят, что я и в одиночку справлюсь.

Я прошел по залу, точно зная, куда именно мне нужно. Благо Демид на «экскурсии» показал мой квадрат. Хотя и так все было понятно – все места заняты, и только два квадрата пустуют, причем рядом друг с другом. Мой и Владислава.

Точнее… пустовали.

На них развалился какой-то нулевой. Причем раскинулся так, будто только что выиграл главный приз на конкурсе «ленивая жопа года». Он лежал на спине, закинув руки за голову и вытянув ноги.

Я сначала решил, что он так распластался, пока никого нет, и при виде меня тут же встанет. Как бы не так… когда подошёл ближе, то понял, что ошибся. Нулевой даже бровью не повел, только лениво перевел взгляд на меня.

– Не хочешь подвинуться? – сухо сказал я, выдерживая интонацию так, чтобы он не перепутал с просьбой.

Он даже не попытался изобразить, что встает. Просто посмотрел на меня из-под полуприкрытых век с видом «и что ты мне сделаешь?».

– Чего? – ученик чуть приподнял голову и скривился в ухмылке. – Иди на хрен.

Я искоса глянул на Владислава, висевшего на моем плече, вернул взгляд на этого «хероя».

Улыбнулся.

Раз вежливость не в ходу, придется включать язык общения, который тут все лучше понимают.

Я шагнул ближе и наступил прямо на пальцы ученика, медленно перенеся на них вес тела, чтобы он успел прочувствовать каждый грамм. Пальцы как раз оказались на моем квадрате.

– Ай!

Он дернулся было, но я не дал ему освободить руку.

– Спокойно, – сказал я тоном врача, который объясняет пациенту, что ампутация пройдет безболезненно. – Ты сам выбрал альтернативный курс лечения.

Я аккуратно опустил Владислава на пол. Одним движением схватил за шкирку распоясавшегося ученика, поднял и впечатал спиной к стене. Он попытался высвободиться, но я держал крепко.

– Чтобы не падал, – пояснил я, доставая скальпель.

Одним точным движением я вогнал лезвие в щель между камнями стены, прихватив ткань его туники. Туника натянулась, и ученик завис, как плакат на гвозде. Пальцы ног теперь едва касались пола, как на дыбе. Я же прижал его локтем, давя на горло.

– Смотри, у тебя два варианта, – сказал я, глядя прямо в его глаза. – Либо мы живем по-соседски, с взаимовыручкой, либо… плохой вариант.

– Че за «плохой»? – прохрипел он.

– Плохой вариант – это когда ты не сможешь дойти даже до туалета, потому что вот – видишь, мой квадрат перегораживает проход из твоего. Понимаешь, да? – я чуть сильнее надавил локтем. – Выбирай, сейчас.

– Ладно-ладно! – сосед закивал так быстро, что я даже подумал, не свалится ли он со стены вместе со скальпелем. – Прости, не знал, что он ранен! Давай… жить дружно, без этих… – он бросил взгляд на скальпель, – инструментов.

Вот так бы сразу… сэкономили бы и время, и нервы. Но вместо этого – очередное доказательство, что добро должно быть с кулаками.

– Тебя как звать?

– Антон!

– Хорошо, Антон.

Я выдернул лезвие из щели, убрал скальпель и отпустил его шкирку. Антон сполз на пол, потирая горло, и через секунду поднял на меня взгляд, в котором читалась смесь уважения, осторожности и… желания не повторять этот опыт.

Словно намереваясь тут же закрепить «дружбу», Антон начал рыться в своей сумке у стены. Та стояла вне квадратов, просто не поместилась бы.

– Вот, держи, – он протянул мне небольшой сверток. – Травяной сбор. Для заживления ран. Настой сделаешь, и ему легче будет.

Я взял сверток, покрутил в руках. Пахло ромашкой и еще чем-то. Интересно, такие наборы здесь тоже под запретом – или медициной не считаются?

Как бы то ни было, лишним не будет. Найти бы еще, где этот сбор заваривать… Я обернулся, обводя взглядом всю комнату.

– Я не имею ничего против кого-либо из вас, – начал я ровным голосом, – Долго здесь задерживаться тоже не собираюсь. Но пока я тут, хотите вы того или нет, жить мы будем дружно. И прислушиваться к желаниям друг друга.

Я выдержал паузу, давая им осознать слова.

– У кого есть возражения – поднимите руку. Но… прежде чем это сделать, хорошенько подумайте, соответствует ли это вашим интересам.

Я прекрасно понимал, что передо мной хоть и «нулевые», но все же аристократы. Пусть их статус сейчас на дне, но привычка смотреть на сбившихся сверху вниз у них в крови. А я – бывший сбившийся. С такими здесь, как с алкоголиками и наркоманами, «бывших» не бывает. Для них я – все тот же отброс.

Ну ничего. Большевики в свое время показали, как разговаривать с борзыми дворянами. Если слова не работают – есть и другие методы пропаганды.

Несколько человек переместили вес с ноги на ногу. Один отвел взгляд, другой сделал вид, что поправляет одежду.

– Я со сбившимся даже срать не сяду, – раздалось из дальнего угла.

Я повернулся в ту сторону и достал из-за пояса скальпель. Медленно провел большим пальцем по лезвию, проверяя его ровность. Металл блеснул в отражении потолочной лампы.

– Кто-то что-то сказал? – сухо спросил я.

Я не смотрел прямо на говорившего, но прекрасно видел, как он отвел глаза. По рожам моих новых соседей было ясно – мне и Славе тут не рады.

Один из нулевых сглотнул, шагнул вперед и явно собирался что-то сказать… но в этот момент резкий, металлический звон колокола проник в помещение через приоткрытую дверь. По всей видимости, нас оповещали о том, что «тихий час» подошел к концу.

– Ну что ж… – я медленно убрал скальпель за пояс. – Вот и хорошо, что договорились. Если вопросы останутся, вы всегда можете мне их задать. Лично. И в любой момент.

Правила были установлены. Теперь дело за малым – заставить их работать. Я прекрасно понимал, что на этом разговор не закончен.

Колокол отзвенел, и ученики начали расходиться, стараясь не встретиться со мной взглядом.

– Занятия…

– Опаздывать нельзя…

Соседи змейкой потянулись на выход. Мне пока не надо было никуда идти. Формально я ещё не ученик, как и Владислав. Мы можем позволить себе роскошь остаться и обустроить наш «уголок»… в меру того, что тут вообще можно назвать комфортом.

Я сел в свой квадрат и прислонился к стене, наблюдая, как комната пустеет. Антон тоже собрался уходить, он теперь вел себя тише воды.

– Слушай, – обратился я к нему. – Что нужно, чтобы отсюда свалить на ступень выше?

Антон боязливо покосился на меня.

– Нужно, чтобы твой контур полностью замкнулся.

– Контур? – уточнил я, глядя на пол.

– Вот эти границы, – сосед кивнул на тонкую светлую линию, почти очерчивающую его квадрат.

Линия едва мерцала, будто по ней пробегали крошечные искры. У кого-то она была тусклая и разорванная, у него же – почти ровное сияющее кольцо.

– Они проявляются по мере того, как ты познаешь энергетические потоки. Чем лучше работаешь, тем дальше они уходят. Когда полностью замкнётся круг, тогда можно переходить на следующий уровень.

Я посмотрел на его линию. Она у Антона была заметно больше, чем у других, почти замыкалась. На моем квадрате и квадрате Владислава пока что линии не было вовсе.

– И сколько у тебя заняло, чтобы вот так расширить? – спросил я.

– Примерно сантиметр в неделю, – признался он.

В линии, если считать по периметру, было метра три. Я в уме прикинул, что если каждый сантиметр дается за неделю… это триста недель… больше шести лет.

– И как ты двигаешь ее вперед? – спросил я.

– Прохожу испытания. Потом медитирую. Если сделал все правильно, то контур сдвинется. Не сделал – останется на месте. А если недоработал, то и уменьшиться может.

Ишь ты, тут на пройденном уровне не сохранишься, значит.

– Весело, – хмыкнул я. – И когда я смогу попробовать?

– После обязательных испытаний для нулевых, – пожал плечами Антон.

– Понял, – сказал я без особого энтузиазма.

– Ладно, мне пора, у меня сегодня заключительное испытание. Нужно пройти как следует…

– Удачи, – сказал я, глядя, как он уходит. – Если что, я тебе место под стенкой подержу.

Он обернулся, но ничего не ответил. А я остался сидеть, обдумывая, как обойти систему, которая требует шесть лет на прохождение – и это, видимо, ещё в лучшем случае… Посмотрим, как у меня будет получаться на практике.

Я подвинулся к Владиславу и медленно начал развязывать повязку, чтобы посмотреть, как заживает рана. Слава открыл глаза, моргнул, фокусируя взгляд. Попытался приподняться на локтях.

– Терпи, не дергайся, – предупредил я.

Он что-то невнятно буркнул, но тут же послушно лег обратно и закрыл глаза.

Я снял верхний слой бинта и осторожно убрал марлевую прокладку. Края раны выглядели неожиданно хорошо – ровные, без покраснений, цвет кожи нормальный. Небольшой отек вокруг шва имелся, но это допустимо. Гноя не было, как и жара.

Проверил пульс – посчитать точное количество ударов в минуту возможности не было. Но я слушал сам ритм – пульс был в норме.

– Если так пойдет, – сказал я вполголоса, снова фиксируя повязку. – Еще пару дней, и ты уже будешь на ногах…

Жаль, что придется ждать, пока Астахов перестанет глушить энергетические каналы. Если бы не это, я бы поставил его на ноги за час, максимум за два.

– Спасибо, – прошептал Слава. – Я думал – всё, не выкарабкаюсь.

Я закрепил бинт, проверил, чтобы не было лишнего давления на шов, и поднялся.

– Все, отдыхай.

– Постараюсь не умереть без твоего разрешения, док.

Владислав усмехнулся, но даже не открыл глаз. В этот момент дверь в комнату распахнулась так резко, что я рефлекторно потянулся к скальпелю. Но нет – на пороге стоял запыхавшийся ученик.

– Время получать имя, – выдал он на одном дыхании. – Учитель вас ждет.

Я приподнял бровь. Мы – это Николай второй?

– «Вас» – это меня? – уточнил я.

– Тебя… и этого.

Я перевел взгляд на Владислава, потом снова на бегунка.

– Уверен, что ему надо идти?

– Да, – подтвердил ученик, будто это само собой разумеется.

Это у Астахова такой утончённый юмор? Пригласить на церемонию человека, который пару часов назад едва не сдох… Прямо забота об учениках во всей красе.

– Ладно, – протянул я и наклонился к Владиславу, который снова дремал.

– Вставай, брат. Нас хотят наградить за выживание.

Слава нехотя открыл глаза, поморщился, но поднял голову. Хотел что-то сказать, но сил на это у него не оказалось.

Я подхватил его под локоть, помогая сесть.

Владислав крякнул, опираясь на меня.

– Пойдем? Я помогу.

Я понимал, что Слава вряд ли сможет идти, но увы…

– Если по дороге свалишься, я скажу, что это был элемент твоего драматического выхода, – пошутил я, чтобы хоть как-то приободрить Славу.

Он тяжело поднялся, оперся на моё плечо, по сути, используя меня в качестве костыля. Мы двинулись к двери, а бегунок, притоптывая от нетерпения, сразу рванул вперед – вести нас к учителю.

Мы вышли из душного помещения нулевых, пошли по коридорам. Бегунок привел нас к уже знакомому месту. Тот самый зал под открытым небом, где мы со Славой проходили «сверку» вместе с остальными сбившимися.

Сегодня здесь было не так многолюдно, только Астахов сидел на своём каменном столбе.

Мы подошли ближе. Я удерживал Владислава, с трудом стоявшего на ногах, чтобы он не свалился в обморок прямо на песок. Слава шёл медленно, шипя сквозь стиснутые зубы.

Лицо учителя до этого момента было каменным. Но когда он заметил, что Владислав идет на своих двоих, физиономия Астахова всё-таки дрогнула.

Я уловил этот момент и усмехнулся про себя.

Ну да, сюрприз. Он ведь рассчитывал, что я притащу его умирающим, как куль с мукой, на себе. А Слава – живой и, к несчастью для планов Астахова, даже поправляющийся.

Мы подошли ещё ближе, и я, остановились в центре, посмотрел на Астахова снизу вверх.

Учитель молча разглядывал нас, вернув себе невозмутимое выражение лица.

– Начнем, – прошелестел он.

От автора:

Боярка, попаданец в техномагический мир, боевые искусства и герой с уникальным Талантом – /work/340516

Глава 16

Ветер перебирал пыль по трещинам печатей, похоже, теперь вросших в камень круга. Эти трещины я хорошо помнил – следы того, как мы со Славой прошли «сверку» в прошлый раз. Того, как здесь хлестала энергия – и что я сделал с ней.

Они остались, как шрамы…

Сегодня в центре стоял алтарь, вырезанный из цельного темного камня и отполированный до блеска. По краям алтаря шли узкие канавки с символами школ. В центре его было ровное плато с висящей над ним прозрачной линзой. В глубине линзы едва заметно шевелились искры Потоков.

– Объявляю церемонию наречения открытой, – прошелестел голос Астахова, обволакивая пространство.

Я выдержал паузу, не спуская с него глаз.

– Только сразу предупреждаю, – негромко возразил я. – У нас уже есть имена.

Лицо Астахова осталось неизменным… почти – скулы под седой бородой едва заметно дернулись. Он сделал вид, что не услышал.

Астахов говорил медленно, будто смаковал каждое слово, одной рукой приглаживая бороду, а другой держа посох.

– Имя – не просто звук. Это ключ резонанса. Оно вплетается в Потоки и в амулет, открывает доступ к тому, что для прочих останется закрытым…

Астахов кивнул на алтарь, и я заметил, как по канавкам с символами школ, в которых до того лишь еле тлел какой-то свет, лениво поползли огоньки, будто от его взгляда.

– И если ключ подобран неправильно… – учитель сделал короткую паузу, но в этой паузе явно звенела угроза. – Замок ломает руку тому, кто его вставил.

Астахов самодовольно хмыкнул. Амулет, питавший его энергией, всё так же висел на груди.

– Начнём с него, – кивнул учитель на Владислава.

Влад вздрогнул, я почувствовал это плечом, на которое опирался сбившийся. В глазах у него застыли боль и усталость. Однако за этой пеленой там была и готовность, будто перед прыжком с парашютом, когда уже поздно отступать.

– Держись, – шепнул я, и он кивнул.

В его взгляде было больше решимости, чем сил в теле, и именно это внушало мне тревогу.

Он оторвался от меня, постоял лишь какую-то долю секунды, словно заново выстраивая контакт с телом, и сделал шаг к алтарю. Песок под босыми ступнями скрипнул, тёплый, будто хранил жар полуденного солнца. Влад пошёл, пошатываясь, и каждый его шаг гулко отдавался в алтаре.

– Ладони – на кромку, – сухо бросил Астахов.

Влад положил руки. Камень будто вздохнул – медленно, глубоко, и я отчетливо ощутил это дыхание.

В ближайшей канавке дрогнула тонкая золотистая искра, и, словно капля ртути, потекла по линии. Течение увлекло за собой красную, синюю, зелёную… Цвета загорались один за другим, сливаясь в медленный круговой бег. Потом весь резонатор ожил мягким сиянием, будто проснулся от долгого сна.

Астахов поднял руку с амулетом, и его голос стал ровным, почти певучим:

– Потоки, соедините же путь того, кто стоит перед вами, с его именем. Примите его в круг, вплетите в ткань Приюта…

Золотой отсвет в канавках разгорелся так, что пришлось щуриться. Я хотел окликнуть Славу, но понял, что он меня уже не услышит. Ладони его будто прилипли к камню, пальцы побелели от напряжения, и казалось, что он врос в алтарь.

Энергия пошла вверх по его рукам – живая, текучая, словно светящийся поток расплавленного металла. Достигла плеч, разлилась по груди, и бледность с его лица начала сходить, как иней под солнцем.

Потоки переплетались, цвета смешивались, пока все не слилось в ослепительный белый.

Невидимая сила подхватила Влада, приподняв над алтарем на целую ладонь. Ещё секунда, и вокруг него закрылся прозрачный кокон – гладкий, как выдутое стекло. Однако внутри кокона бурлила энергия, переливаясь всеми цветами спектра.

Песок с круга взметнулся и закружился вокруг Славы пыльной вьюгой. Даже края каменного монолита дрогнули, будто отзывались на этот ритуал.

Внутри кокона белый свет собрался в одну точку, а потом рванул вверх, прожигая воздух. Над алтарём, прямо в пустоте, начали проступать буквы. Сперва расплывчатые, как дым, потом всё чётче…

Наконец, сложились окончательно:

«ВЛАДИСЛАВ».

Пальцы Астахова, лежавшие на кромке, едва заметно напряглись. Вязь дрогнула, и буква «С» в середине потянулась, искажаясь, превращаясь в чужой символ. Знал ведь, что я дал ему это имя, и не хотел сесть в лужу, чтобы не опростоволоситься… потому пытался вмешаться теперь.

– Не советую, – тихо сказал я, не глядя на учителя.

Как будто бы и не ему, но он прекрасно услышал. Астахов молчал, но я видел, как едва заметно напряглась его челюсть. Буква отпружинила обратно, а Потоки, будто возмущённые вмешательством, сбросили лишнюю энергию. По цепи амулета Павла, прямо через центральный узел, побежала тонкая трещинка. Она звякнула, как трескавшийся лед на весенней реке.

Я покосился на его лицо, но учитель сделал вид, что ничего не заметил.

Белый свет в коконе стал гуще, словно собирался в каплю. И в тот же миг сверху, прямо из воздуха, начал проступать некий предмет. Я разглядел металлический диск, гладкий, темный, с серебряной риской по ободу.

Амулет.

Он медленно опустился, вошёл в кокон, словно в глубокую воду, и… исчез.

Через секунду кокон лопнул с тихим хлопком. Песок осыпался, гул в канавках стих. Влад стоял на алтаре. Белая энергия всё ещё бежала по его жилам. Но она уже не разливалась бесцветно, а переливалась ровным белым светом.

Влад дышал глубоко, как после долгого пребывания под водой. Но… его плечи выпрямились. Это уже не был тот обессиленный мужчина, которого я сюда привёл. Это был ученик Приюта, начавший свой Путь.

Над алтарём, в глубине прозрачной линзы, его имя горело ровным золотым светом. Плавная, строгая вязь предков… шрифт, которым был написан забытый Завет.

Влад поднял взгляд на учителя. На шее у него поблёскивал амулет.

– Мое имя Владислав, – сказал он твердо.

– Имя… признано, – выдавил Астахов, будто проглотил осколок стекла.

На краю круга что-то почти не слышно прошуршало, и я обернулся. Один из символов двенадцати школ коротко вспыхнул и погас, как будто кивнул в знак согласия.

Астахов стоял с тем самым выражением, которое я мечтал увидеть с момента нашего знакомства. Это была растерянность под с трудом удерживаемой маской спокойствия. Он явно не понимал, что только что произошло. И как так получилось, что само мироздание подарило Владу такое же имя, какое ему дал я.

Белая энергия ещё миг переливалась по рукам Влада, затем втянулась в амулет, и все стихло. Только серебряная риска на его ободе продолжала мерцать.

Влад стоял прямо, и улыбка едва заметно тронула его губы. Раны на боку уже не было – даже шрама и того не осталось. Повязка, что ее закрывала, вовсе осыпалась пеплом, как нечто утратившее смысл.

Влад вернулся на место, всё ещё слегка покачиваясь, но уже не тем, кем был несколько минут назад. В нём чувствовалось что-то новое, чужое… и сильное.

Астахов перевёл взгляд на меня.

– Твоя очередь, – в голосе учителя прятался вызов.

Я шагнул вперёд и положил ладони на тёмный, отполированный камень.

Холод, исходивший от него, был вязким, тягучим, как азот. Он потянулся вверх по запястьям, жаля нервные окончания тонкими ледяными иглами.

Под пальцами я чувствовал пульсацию – глухой, низкий гул. Его нельзя было услышать ушами, но от этого гула вибрировало всё тело.

Потоки не спешили. Вместо мягкой волны, как у Влада, они осторожно ощупывали меня, словно решали: что делать дальше?

Принять или отвергнуть?

На груди Астахова амулет налился тусклым багровым светом, становясь похожим на раскалённый уголь.

Учитель спрыгнул со своего столба и подошёл к алтарю, кладя на него ладони. Я понял – он хочет вмешаться, пока выбор не сделан.

– Имя – это ключ, – процедил он, глядя мне прямо в глаза. – Ключ, который откроет или закроет тебе путь. И сегодня я дам тебе этот ключ. Твое имя будет…

Не успел он договорить, как Потоки взорвались. Вязь, только начав складываться из серых нитей, рванула в стороны, разрывая навязанную форму. Бело-стальной свет ударил в ладони Астахова, откинув их от алтаря, как если бы он коснулся оголённого провода.

Я стоял спокойно.

Но то, что происходило дальше, явно не было похоже ни на один ритуал, который здесь видели.

Потоки рванули снова, но теперь их толчок был глубже, словно удар пришёл не только в алтарь, а в самые жилы Приюта.

Тихая волна прошла по территории заведения…

* * *

…В зале медитаций у пары нулевых световая линия их контуров дрогнула и расширилась. Один из учеников вдруг резко отдёрнул руку от амулета, будто тот обжёг его изнутри.

На «правиле» парень, тянувшийся до предела, вдруг оказался свободен. Верёвки разом ослабли, и он рухнул на пол, ошарашенный, ловя воздух ртом после внезапно отступившей боли.

В библиотеке старик с пустыми глазницами повернул голову в сторону двора. Глаза в банке на его столе медленно сместились, точно прицеливаясь в одну точку.

А в глазах каменных стражей, веками недвижных и немые, на миг сверкнул тончайший росчерк света… но и он исчез, словно ничего не было.

Но главное – на башне с резонатором раздался короткий металлический щелчок. Верхний молниеприёмник дрогнул, как струна, выпуская в воздух тонкую дрожь…

* * *

…Всё это заняло не больше трёх ударов сердца. Но ощущалось так, словно нити энергии всего Приюта на миг выскользнули из рук Астахова, словно вожжи лихой тройки.

Светлый круг на камне ещё не успел погаснуть, как Потоки, будто что-то вспомнив, толкнули меня в ладони вторично. Это был резкий, почти злой толчок отчаяния.

На моем поясе что-то дёрнулось. Сначала я решил, что это просто вибрация от камня. Но нет… через миг я понял, что дрожит мой скальпель.

Он сам сорвался с крепления, взмыл в воздух и завис, дрожа, в свете Потоков.

Лезвие, блеснув бело-стальным светом, взвилось в воздух. Там лихо описало дугу и вонзилось остриём в песок у алтаря. При ударе по кругу разошёлся ослепительный бело-стальной свет. Моя тень, тени учителя и Влада, как и каждого, кто стоял вокруг, метнулись в сторону, словно тени могло качнуть порывом ветра.

В тот миг, как остриё коснулось песка, все внутри круга будто застыло. Пылинки, ещё мгновение назад крутившиеся в воздухе, повисли на месте. Свет Потоков уже не мерцал, а застыл, как стекло. А потом, одним толчком, рванул вниз, в песок.

Я ощутил удар в позвоночник. Вдоль спины прошла горячая волна, и кости загудели. Почти звук. Настолько тонко и высоко, что это было едва на пределе слуха. Потоки прорвались сквозь меня, выхлёстывая наружу что-то чужое и тут же вплетая свое.

Вокруг острия скальпеля на песке пошли концентрические круги, как на воде. Однако это была не рябь, а тончайшие линии вязи. Они тянулись к краям камня, цеплялись за канавки с символами школ. Причем каждый символ загорался, едва к нему доходила линия.

Тем временем Астахов весь побелел. Он отступил и зажал ладонями уши – хотя никакого звука не было слышно. Выпучил глаза – на его шее под кожей проступила золотая вязь и тут же исчезла.

Амулет Астахова дернулся на цепочке, треснул в месте соединения, и из трещины вырвался тонкий луч света, направленный прямо в центр круга.

Учитель, оторвав руки от ушей, переменил хват посоха и выставил перед собой, пытаясь защититься. Но Потоки обогнули его, как вода обходит камень, и та же вязь, что ползла по песку, на миг вспыхнула на древке его посоха. Астахов заметил это, и в его взгляде мелькнуло что-то… похожее на узнавание.