Текст книги "Македонский (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 8

***

Часы, что остались до рассвета, я не сомкнул глаз. Из головы не выходили слова из записки, найденной у Аристотеля. Прокручивая их в голове, я все больше укреплялся в выводе, что речь в записке идет о сундуке из царского тайника. Кто кроме меня и Аристотеля о нем знал? Я до недавних пор всерьез полагал, что это моя уникальная пасхалка и ни у кого другого (кроме Аристотеля, который должен был выдать ее мне) доступа к ней быть не может. Но как выяснялось дед мог рассказать о ящике кому угодно и теперь сам стал жертвой сундука из-за своей жадности. Забавно получалось, тот, кто умело составлял хитроумные комбинации, уму которого не было равных, вдруг угодил в нелепейший капкан собственной алчности. Старый придурок, блин, а еще мудрец.

Гложило, впрочем, другое. Я так и не успел получить чертово задание от старика, чтобы начать прорабатывать игровой сценарий сундука. И откуда брать задание теперь? Вот этот вопрос мучал меня куда больше предательства деда.

Поэтому первым, что я сделал, вернувшись в царские покои, это бросился к сундуку. Я сидел у края кровати и рассматривал невзрачный на вид ящичек-шкатулку, стоявший на тумбе у стены, когда в дверь постучали. Я вздрогнул, памятуя о схватке с головорезами. Однако, после короткой паузы, послышался голос Пердикки. Несмотря на ранение, причем ранение серьезное, телохранитель не ушел с поста.

– Бактрийская княжна Роксана, царь!

Я не успел ответить, как дверь открылась. На пороге появилась стройная девушка, на вид не больше двадцати лет, одетая в просторный подпоясанный хитон из двух кусков ткани, крепившийся множеством застежек от плеч до локтей. Ткань, собранная в мелкую складку, красиво спадала до запястья. Поверх хитона на плечи был накинут плащ из тонкой ткани. Я сглотнул – хороша чертовка.

Роксана.

Бактрийская княжна.

Александр Македонский взял ее в жены после штурма Скалы Согдиана

Она на миг застыла на пороге, с беспокойством посмотрела на меня, а затем забежала внутрь и закрыла за собой дверь. Ее походка казалась воздушной, черные бархатные и непослушные волосы на греческий манер были собраны в пучок в форме факела и спрятаны в сетку из золоченых нитей. На меня смотрели карие выразительные глаза.

– Привет, красавица, – только и нашелся я.

– Ты не приказал сообщить мне о том, что произошло, – едва слышно шепнула она, задыхаясь от подступивших слез.

Губы ее задрожали. Бактрийка вот-вот готова была расплакаться и действительно, в следующий миг по ее щекам потекли слезы. Она сложила ладони на животе и только сейчас я заметил, что ее живот имеет округлую форму. Роксана была беременна, живот только только округлялся. Я, уже лелеющий мысли о том, что неплохо проведу остаток ночи, обломался.

– Ты не справедлив ко мне, Александр, ты не справедлив к матери своего будущего ребенка, – прошептала она. – Я ведь имела право знать, что с тобой? Я носила траур и думала, что осталась вдовой…

Роксана запнулась, слезы сжали ее горло и, не в силах продолжить, она бросилась ко мне в объятия. Щека красавицы легла на мою грудь, пальцы сжали мускулистую спину, когда как я растерялся, не зная, что делать с беременной женой Македонского. Поэтому так и остался сидеть на месте с сундуком в руках.

– Скажи, что все еще любишь меня! Скажи или клянусь, ты больше не увидишь меня никогда, Александр!

– Люблю… – я замялся, не выдерживая натиск Роксаны и не желая, чтобы беременная женщина нервничала. – Успокойся, тебе нельзя нервничать.

– Ты заставляешь меня нервничать! – взвизгнула бактрийка и впилась ногтями в мою спину так, что я едва не подпрыгнул. Она принялась покрывать мое тело поцелуями и коснулась своим мягкими, сочными, пухлыми губами моих губ, мы завалились на кровать. – Скажи, что все еще хочешь меня, как тогда, когда ты увидел меня в первый раз! Скажи, я хочу услышать это!

Я, понимая к чему все это может привести, ловко подхватил Роксану за талию и уложил спиной на кровать, оказавшись сверху. Княжна продолжала усыпать меня поцелуями, но я схватил ее руки за запястья, чувствуя ее горячее дыхание.

– Ну же, скажи мне это! – на меня смотрели ее страстные глаза, в которых бушевало самое настоящее пламя.

Я покачал головой, прислонил указательный палец к ее губам.

– Не сейчас, я люблю тебя, все такое, но не сейчас.

Лицо Роксаны исказила гримаса ярости.

– У тебя был кто-то Александр? У тебя успел побывать кто-то до меня? – прошипела она. – Ты звал к себе жен? Или кого-то из наложниц? Ну же, ответь мне, царь? Я имею право это знать!

– У меня никого не было…

Роксана долго смотрела на меня, а потом по ее щекам вновь полились слезы. Я почувствовал, что девушка перестала сопротивляться и, наконец, отпустил ее. Поколебался, но все же обнял ее, прижал к груди. Похоже, Роксана только и ждала этого.

– Мне не хватало тебя, – прошептала она.

Я ничего не ответил. Сейчас меньше всего хотелось выяснять отношения с ревнивой и беременной женщиной Македонского, но увы теперь от этого не уйти. Мы долго сидели молча. Роксана наслаждалась теплом, которое я ей давал, а мне в голову пришла мысль спросить о других женах и наложницах, но хватило разума промолчать.

– Я правда скучала, – Роксана вздохнула.

– Верю, – я аккуратно помог ей сесть на кровать, протянул платок, чтобы Роксана вытерла слезы. – Могу велеть накрыть на стол? Ты голодна? Покушаешь.

Роксана покачала головой.

– Нет, скоро завтрак, – как-то по-детски улыбнулась она. Я считал, что неплохо разбираюсь в женщинах и предположил, что Роксана далеко не такая простая какой хочет себя показать, поэтому вот эти ее детские улыбочки – ширма.

Возможно, бактрийская княжна надевала на себя такие маски, какие хотел видеть на ней Александр, но на самом же деле все обстояло иначе. Под обличием миловидной девахи с пышными волосами, большими карими глазами и большими сиськами, скрывалась умная женщина, знающая на что надавить, чтобы ее мужчина принял верное решение.

Помолчали. Роксана начала гладить мои волосы, склонив голову на мое плечо. Я вспомнил о том, что ключ от сундука Македонского находится у этой женщины и повернулся к ней.

– У тебя ключ от сундука? Отдай, – сказал я.

– Александр, – мягко сказала она, касаясь своей ладонью моей руки. – Это я настояла на том, чтобы выполнили твое посмертное желание, Александр. Ты же хотел показать им, что самое главное в этой жизни любимый? – также мягко продолжила он. – Я правильно поняла тебя?

Ее обворожительные карие глаза смотрели в мои глаза. В этот момент показалось, что я чувствую, как бьется сердце Роксаны. Частый пульс, казалось бактрийка переживает несмотря на свое напускное спокойствие. Мою просьбу отдать ключ она не спешила выполнять.

– Знание? Это ты имел в виду, когда просил, чтобы из гроба были видны пустые руки? – вкрадчиво спросила она и нахмурилась. – Ты ведь не постиг его глубин и хотел показать этим людям, что уходишь из мира ни с чем? Ты ведь отчаялся тогда Александр? Поэтому порвал ее?

Я совсем не понимал, о чем говорила бактрийская княжна. Роксана продолжала гладить меня, нежно шепча эти слова. Ее красота и прикосновения могли свести с ума кого угодно, поэтому мне приходилось непросто.

– Так ты мне дашь ключ? – выдавил я, пропищав так тонко, как новорожденный цыпленок.

– Знание, с которым не сравниться не одно сокровище мира, никакая мирская власть. Поэтому ты не назвал имя наследника? Поэтому захотел уничтожить то, над чем трудился всю жизнь? Ты знал, что произойдет именно так? – Роксана вдруг оторвалась от моего плеча, в следующий миг достала из складок своего платья заветный ключик. – Потому что единственное, что может цениться в этой жизни есть знание, Александр? Но сейчас, наверное, не пришло время? Ты не закончил свой путь, мой царь, поэтому ты вернулся к нам…

– Что-то типа того, дорогая, – я вздрогнул, когда ключ лег в мою ладонь.

Роксана бережно накрыла мою ладонь своей рукой, потянулась ко мне, нежно поцеловала в губы. Не говоря больше ни слова, девушка поднялась с кровати и неряшливо улыбнулась.

– Аристотель купился на деньги и предал тебя, мой царь, он не поверил в твое возвращение. Но это неважно, потому что я верю… – горячо зашептала она. – Ты до конца следовал дороги, и боги предоставили тебе второй шанс, чтобы теперь дойти до конца.

С этими словами она развернулась и зашагала прочь. Я не смог заставить себя отвести взгляд от ее покачивающихся бедер, чувствуя как к лицу приливает кровь и не только к лицу в общем-то… а ведь у нее совсем маленький срок… может… Я осекся и встряхнул головой, отгоняя навязчивую идею попросить Роксану остаться. Перевел взгляд на ключ, врученный Роксаной и прочитал уведомление.

Ключ от ящика царя Александра.

Ни секунды не колеблясь, я взял сундук, полный решимости его открыть. Поднес ключ в дрожащих руках к замочной скважине, провернул, с замиранием сердца услышал звук открывающегося замка. Механизм сработал исправно. Крышка приоткрылась, будто приглашала заглянуть внутрь. Сработало. Я на всякий случай крикнул Пердикке.

– Меня ни для кого нет! Слышишь? Не вздумайте никого пускать в покои.

Судя потому, что по двери дважды постучали, приказ был принят. Я, наконец, открыл сундук, затаив дыхание. Я ожидал увидеть внутри сундука все, что угодно, но когда наружу показались мелкие клочки пергамента, удивился. Перевернул сундук вверх дном, вытряс содержимое на постель. По простыни разлетелись странные вырезки и лоскутки, размером в лучше случае сантиметр на сантиметр, больше внутри не было ничего. Ни каких-нибудь легендарных перстней или мифических браслетов. Я с недоумением уставился на унулые обветшалые куски. Могло показаться, что лоскуткам была не одна сотня лет. Затертые края, иссохшие, крошащиеся. Казалось, что стоит дотронуться до них рукой и пергамент превратиться в прах.

И?

Все?

Я повертел сундук, проверил есть ли в нем двойное дно или потайные отсеки, но нет сундук самый обыкновенный. Незамысловатый, но надежный, кроме как клочков пергамента он не хранил в себе больше ничего. Дно нигде не простукивается, никаких замазанных швов. А где же мое задание… как-то не бьется, что ради кучки заветренных лоскутков попрощался с жизнью Аристотель. Удивительно, что за этим охотились персы, готовые вывалить за сундук состояние. А Роксана? Жена Македонского, теперь уже моя жена, с таким вдохновением говорила о сундуке, будто там хранилось невообразимое сокровище.

Меня вдруг посетила догадка. Что если это тонкая политическая игра Александра Великого, который, теряя нити управления огромной Империей, рискнул и пошел в ва-банк… Македонский запустил слух о неких сверхзнаниях и уникальной пасхалке, способной приблизить его к богам? И если сам по себе сундук, точнее его содержание не имело ценности, то аура, окружающая пущенный Македонским слух, была способна вернуть царю утраченные позиции, обожествляла его и возносила до небес, а заодно оправдывала индийский поход. Как я успел выяснить, индийский поход Александра закончился неудачей и заметно пошатнул авторитет царя в войске. Будь так, план Македонского сработал. Он обусловил индийские неудачи обстоятельствами, связанными с загадочным сундуком, а затем связал существующий уклад с поиском абстрактного знания, якобы способного возвести его в статус бога. И я ж тоже повелся на эту хрень.

Я помешивал клочки пергамента, выпотрошенные из сундука. Устало вздохнул, принялся складывать лоскутки обратно в сундук, но вдруг остановился, рука замерла. Я взял один из лоскутков, внимательней рассмотрел его с разных сторон. На клочке изображался рисунок, вернее его мелкий фрагмент – вот тебе линии, вполне себе отчетливые. Определенно, что лоскуток – часть чего-то целого.

Получено новое задание.

Разгадать загадку ящика Александра Македонского.

Нахмурившись, я взял еще один листик, задумчиво почесал затылок. Рисунки на обоих клочках оказались похожи друг на друга. Я даже прислонил листики друг к другу, получилась единая композиция, пусть и не один в один, но единая, просто между двумя кусками будто бы не хватало третьего. А это значит, что где-то лежали листики, которые дополнят недостающий фрагмент. Следом я схватил еще один листик, затем еще. Верно, будто некто разорвал одну большую картину на сотни мелких кусков, перемешал и засунул в сундук. Мне вспомнились слова Роксаны… Я с любопытством начал переворачивать другие листики. Скоро догадка подтвердилась. На кровати были разложены несколько сотен кусков одной большой мозаики, целого элемента, соедини который воедино, можно было получить на руки изображение. Я внимательно рассматривал листики. Просто так, без подсказки, собрать их точно не удастся. Попробуй соедини огромый паззл, когда у тебя нет картинки того, что в итоге должно получиться. И никаких подсказок, краев, которые бы совпадали друг с другом, ничего подобного на мозаике не нашлось. Либо ты знал, как ее собрать и понимал некий алгоритм, дававший последовательность сборки, либо клочки превращались в никчемный мусор.

Я все же попытался соединить несколько элементов, просто чтобы убедиться – получалась полная ерунда. Найти среди сотен кусков затхлого пергамента хотя бы пару тех, что соединились бы между собой, я так и не смог. Оставалось развести руками. Возможно, Аристотель, отличавшейся невероятным по своей проницательности умом, что-то бы сумел противопоставить изобретательности Александра Македонского, который был его учеником, но мне ничего не приходило в голову.

Признать, что я туповат для таких свершений?

Подобная постановка вопроса меня не устроила.

Я поочередно брал в руки клочки, внимательно рассматривал, стараясь обнаружить зацепку в мелочах. Какого же было мое удивление, когда в уголках кусков пергамента удалось разглядеть нанесенные номера. Писали мелко, арабскими числами, что вызвало немалое удивление. А ведь в это время в Греции не было подобной системы счета. Откуда тогда взялись арабские цифры на пергаменте? Не с Индии ли, где побывал Македонский накануне? Я задумался, припоминая, что слышал будто арабский счет пошел от индусов. Не стоило исключать, что в цифрах, нанесенных на обратной стороне пергаментных клочков, лежало решение задачки, поставленной Македонским перед тем, кто открыл сундук. Вряд ли Аристотель, но персы наверняка не знали, что условная цифра «3» обозначает три вертикальные палочки привычного им счета. Знал я и довольно потерши рука об руку, принялся раскладывать пергамент по нанесенным на оборотной стороне номерам. Когда рука коснулась очередного лоскутка, в глаза бросился необычный номер. Перед цифрой стоял знак минуса.

Интересно.

Глава 9

***

Я продолжил раскладывать лоскутки, не встречая больше «минусовых» листков. А лоскуток с минусовым числом отнюдь не подходил на роль «первой скрипки». К тому же цифры далее пошли в разнобой и все окончательно перепутали. Но сначала стоило первернуть лоскутки числами вверх, а потом пытаться разложить их по номерам. Вскоре выяснилось, что в мозаике Македонского не хватает большей половины чисел. Нумерация не имела логической цепочки, никакого последовательно счисления. Тогда я разложил цифры по мере возрастания. Старательно переворачивая клочки, я очень скоро понял, что ничего не выходит, даже если следовать выбранному мною алгоритму. Так просто мозаику Македонского не собрать. Захотелось взять в охапку листки и выбросить куда подальше, но я сдержался. Теперь я просто обязан доделать начатое до конца. Мысль укрепилась, когда в собранной каше листков появилось подобие карты, ее фрагмента. Невнятного, едва различимиого, но все же – мне давали понять, что я иду по верному пути.

Сидя на краю кровати, я долго рассматривал разбросанные листки, несколько раз переставлял их местами, но это ничего не изменило. Да и не могло изменить в принципе. Чтобы отгадать загадку Македонского требовалось найти встроеный внутренний алгоритм. Я перевернул листки обратно цифрами вверх, нашел тот самый кусочек, на который было нанесено число с отрицательным значением, долго рассматривал его, пока не увидел в другом уголке едва заметные пять проколов, нанесенные будто бы иглой. Их невозможно было разглядеть, если не поднести лоскуток к источнику света, настолько крошечными казались проколы. Я поспешил взять еще один кусочек, уставился на него. И здесь тоже самое, пять продырявленных отверстий. Все верно на каждом новом листке пять проклов помещались в нижнем правом углу. Если основное число стояло в углу сверху, то загадочная пятерка продырявленных отверстий размещалась снизу справа. Листков набралось несколько десятков, но очень скоро мне попался другой листок с семью проколами. Таких листков оказалось не меньше, чем с пятеркой. Затем попались листки с тремя и шестью проткнутыми дырочками. Ушло время, прежде чем удалось разбить листки по кучкам. Всего получалось аж тридцать куч, в каждой из которых лежало по тридцать листков.

Не оставалось сомнений, в проколах в правом нижнем углу крылся ключ к решению непростого уравнения. Независимо от цифры в верхнем левом углу, в каждой из тридцати кучек на листиках стояло одно и тоже количество проколов. Где-то пять, где-то семь, а где-то три. Мысли закружились. Цифры, идущие вразнобой, одна постоянная… на лицо все составляющие прогрессии! Я схватил листик с номером «1» из первой кучки. Если предположение верно, цифра шла первым номером арифметической прогрессии, заданной Александром в мозаике! Я схватил нож, принялся выцарапывать на камне формулу арифметической прогрессии, припоминая уроки школьной матемактики и выложил первый ряд из кучки с одним проколом в правом нижнем углу. Поспешно перевернул листики, но восторг сменился недоразумением. Ничего не вышло. На карте, ничего не разглядеть. Я терпеливо еще раз взял в руки листики и на этот раз внимательней рассмотрел их с двух сторон. Была ли какая-то другая подсказка, которую я не заметил прежде?

Подсказка действительно была. Появилось она совершенно случайно. На одном из листков перед единичкой стояла черточка, смахивающая на знак минуса. Я аккуратно пошкреб это место ногтем и обнаружил, как слазет нечто подобие напыления. Оказывается под напылением скрывался плюс. Я тут же принялся шкрябать по остальным лоскуткам – где-то перед цифрой скрывались знаки минуса, где-то плюсы, а где-то это было просто цифра без математического знака. Выходило странно, листки гармонично складывались в выдвинутую теорию мозаики, а цифры на них отлично вписывались в формулу арифметической прогрессии с шагом один. Если же понимать, что единица не была шагом из-за того, что у цифры на разных листках расходились значения, можно утверждать, что выдвинутая теория рушится. Но, что если… я просчитал первые несколько листков, образовывающих первую последовательность чисел прогрессии и разложил листики цифрами вверх. На одном из листков значилась единичка со знаком минус и я, сам не до конца понимая, что делаю передвинул листик на одну позицию влево, сделав его первым в карте. Еще один листок с плюсовой единицей передвинул направо. Я не стал переворачивать карточки, чтобы не сбиться и продолжил расчеты с перестановками, погрузившись в решение головоломки с головой. Листики выстроились в стройный ряд и к моему восторгу мозаика начала складываться. Я с воодушевлением взялся за соседнюю кучку листков с цифрой два. Удалось приноровиться, теперь я быстро выкладывал мозаику, на ходу меняя местами листики. Вскоре у карты Македонского вырос третий ряд, потом четвертый. Карта обретала подробности, а я только и успевал вытирать пот со лба краем своего хитона. Хотелось скорее выложить все тридцать рядов и получить единую картину.

ВСЕ БЫЛО ГОТОВО.

Листочки лежали ровно так, как было задумано Александром Великим. Чувствуя, что от волнения трясутся руки, я переворачивал кусочки пергамента, ряд за рядом выкладывал единую мозаику из девятисот частей. Наконец, когда последний листик лег на свое место, я уставился на получившуюся картину и плотно закрыл собственный рот рукой. Взгляд упал на место, обведенное на карте кругом.

– Гиперборея…

Именно так. Старательно выведенная надпись, но с обоих ее сторон стояли знаки вопроса.

Внимание! Выполнено задание.

Разгадана загадка ящика Александра Македонского.

От тщательно обведенной территории уходили пунктирные стрелочки. В тоже время к области подводила еще одна стрелка, выделяющаяся от остальных. Жирная, хорошо прочерченная на карте линия. Я проследил откуда та берет начало и увидел вторую точку.

– Вавилон, – прошептал я.

Хорошо прочерченная сплошная линия соединялась между двумя областями. Похоже, что Македонский показывал маршрут, по которому намеревался идти в поисках уникального знания. Карта мало походила на современный атлас и почему-то отличалась от карты древности, подвешенной на стене моих покоев, но я без труда узнал очертания Аравийского полуострова, зону Двуречья, низменности Месопотамии, берег океана. Выше в области загадочной Гипербореи бросались в глаза с детства знакомое по урокам географии Семиречье родной Сибири. Значит, Македонский тщательно скрывал от остальных свои истинные намерения… В области, обведенной на карте кругом, было спрятано знание, искомое Македонским долгие годы. Абсолютное знание, о котором говорил Аристотель.

Получено новое задание!

Найти абсолютное знание, искомое Александром Македонским!

Я перемешал кусочки пергамента, из которых состояла карта Александра, и поспешно сложил их обратно в сундук.

Светало, скоро в царских покоях появились первые лучи утреннего солнца. Я спрятал сундук в тайник. Впрочем, теперь сундук не нужен. Задание получено. Как же хорошо, что несмотря на уличение старика Аристотеля в государственной измене, я не отдал приказ казнить мудреца на месте, в тот же миг! Прежде, чем на шею Аристотеля накинут петлю, следует услышать ответы на некоторые вопросы. Например, что за загадочная Гиперборея и кому-таки понадобилась карта, спрятанная Александром в тайник…