Текст книги "Македонский (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Посланники казнены, – заявил полководец.

– Казнены? – мое лицо вытянулось, я нахмурился, не понимая, что происходит, уставился на Аристотеля, который казалось вот-вот потеряет самообладание. – Кто отдал такое распоряжение?

Теперь уже удивление появилось на лицах полководцев, с изумлением воспринявших мои слова. Архон осторожно поставил на стол вино и энергично почесал макушку.

– Только ты мог распорядиться казнить послов, – подбирая каждое слово, сказал он.

– Хочешь сказать, что я велел казнить послов? Ты дурак? – от возмущения я подскочил из-за стола.

– Ты объявил свое решение на пиру, – заявил Архон и хитро прищурился. – Перед тем, как вы с Аристотелем ушли с торжества, прозвучал твой приказ – казнить арабов и выслать их головы Тхадж.

Я с трудом подавил в себе желание выругаться. Откровенно не припоминал такого приказа.

– Половина присутствующих здесь сможет это подтвердить, если в этом будет нужда, – сказал Лаомедон и обвел полководцев взглядом. – Ты отдал четкий приказ, когда присоединился к нашей игре в коттаб. Сказал, что если не попадешь в коттабий, то арабы будут казнены.

– И… я не попал? – я приподнял бровь. Не то чтобы я не мог на такое поспорить, всякое бывает, но звучало дико.

– Не-а, ты промахнулся, Александр, – сказал Лаомедон.

– И вы казнили их? – уточнил я, уже проклиная тот момент, когда вчера согласился сыграть в дурацкую игру.

– Разве кто-то имеет право ослушаться приказ царя? – Антипатр нахмурился. – Когда это произойдет, боюсь это случиться в первый и последний раз, потому ослушавшегося ждет мучительная казнь.

– Ты зубы мне не заговаривай, что с ними стало? – спросил я.

– Послы казнены, их головы отправлены обратно в Тхадж вместе с почтовыми, все как распорядился повелитель, – усмехнулся Архон.

Внимание. Задание провалено

Вы не приняли делегацию арабских послов.

– Ты понимаешь, что это начало войны! – Аристотель спрятал лицо в ладонях, пальцы старика массировали веки.

– Что тебя так беспокоит? – подался вперед Архон. – Ты озабочен судьбой набатеев? Я не ослышался? Интересно знать, как тебе разница, если не ты будешь держать в руках ксифос?

– Ты лучше моего знаешь, что набатеев поддержат остальные, – прошипел Аристотель, сверкая глазами. – Майн, Катабан, Саба, мне продолжить?

– Все, кого ты назвал увлечены междоусобными войнами, – в разговор вмешался Антипатр, перешедший на повышенные интонации в голосе. – Или думаешь, что Александр опасается арабов, которых прижал к ногтю паскуда Дарий? Забыл, как они подносили воду в пустыне некогда царю Персии? Напомнить его судьбу?

– Вы не понимаете, что творите, – покачал головой Аристотель.

Архон пропустил слова старика мимо ушей и даже не повернул головы. Я переваривал услышанное. Желваки на скулах ходили взад-вперед. Что если действительно я сказал эти слова вчера? Я понял, что не помню большую часть вчерашнего пира. Воспоминания обрывчаты, неясны. Соответственно на пиру я мог говорить все, что угодно и выдать какие угодно распоряжения и приказы! А царь не станет отказываться от своих слов, как мальчишка, ляпнувший невпопад… Да и не станет сам Македонский оправдывать свои слова тем, что выпил.

Неплохо…

Будет уроком, чтобы впредь не напиваться од поросячьего визга.

Я смотрел в глаза Архона, силясь понять, кто сидит перед ним друг или враг. Как бы то ни было, с этим человек следовало считаться впредь. Тоже самое можно сказать обо всех собравшихся в зале и двух придурках, которых я выпер с совета до его начала. Однако, слова, прозвучавшие следом еще более озадачили меня.

– Если хочешь знать мое сугубо личное мнение, Александр, ты все еще не в себе и не помнишь, что говорил вчера, – начал говорить Архон медленно, с расстановкой. – Так бывает, когда пьешь через чур много неразбавленного вина…

– Ну ка повтори, – перебил я, хмуря брови.

Надо отдать должное Антипатру, он, как самый старший на совете, первым попытался сгладить ситуацию, утекшую в неправильное русло. Потому как я уже твердо решил грохнуть Архона за его поганый язык.

– Смею тебя заверить мой царь, казнь арабов видится самым мудрым и взвешенным решением из всех возможных, – вкрадчиво сообщил он. – Эти так называемые послы решили, что имеют право разговаривать с нами на равных и не проявили должного уважения к твоей персоне. Скажу больше, они не захотели подчиниться твоей воли, Александр и тем самым нанесли народу Македонии личное оскорблении, оскорбив нашего царя…

– Туда им и дорога, говори прямо отец, пусть катятся к Аиду! – Кассандр повернулся ко мне. – Мы ведь для этого строим свой флот, царь? Извини за прямоту, но после такого я бы уже сегодня выдвинул наши несокрушимые войска на набатеев в следующий блистательный поход!

Мою голову посетила совершенно нелепая мысль, что я даже понятия не имею кто такие набатеи и что значит лично для меня казнь их послов… вот же лютая каша заварилась, однако. И все из-за того, что я промазал вином в коттабий. Я постучал пальцами по столешнице, размышляя над тем, что говорить дальше.

– Убить послов – мудрое решение, Александр, – поддержал предыдущих ораторов Архон. – У арабов длинный и паршивый язык. Они бы непременно растрепали о твоем воскрешении и тогда жди беды, повелитель.

– Ты сейчас что имеешь в виду? – нахмурился я, не понимая куда клонит полководец.

– Я бы не хотел, чтобы Вавилон охватило безумие, как и те из нас, кто сохраняет благоразумие, – отчеканил полководец. – Не мне говорить тебе, что могло и может произойти, разнесись по улицам молва о твоем чудесном воскрешении после трагической кончины…

– О моем воскрешении не знает народ? – удивился я. – Это вообще как?

Я слишком хорошо помнил, что свидетелями моего воскрешения были сотни и сотни людей на площади у храма. Разве этого недостаточно для того, чтобы по городу «расползлись слухи»?

– Александр, люди знают, что твою скорую кончину предрекли местные жрецы! Врагам ничего не будет стоить поднять обездоленных против тебя! Достаточно сказать, что в твоем теле произошло земное возрождение какого-нибудь Бела, устами которого халдеи напророчили царскую смерть… Восток дело тонкое, Александр, следует проявить осторожность. О твоем воскрешении никто не должен узнать, – проговорил Архон

– Погоди, милый человек, ты хочешь сказать, что те люди, который стали свидетелями моего воскрешения не растрепят языками?

Повисло молчание. Крайне напряженное, которое пришлось мне не по нраву.

– Этих людей больше нет, – мягко проговорил Архон.

– Нет?!

– Нам пришлось устранить свидетелей, мой повелитель.

Тут уже даже я малость прифигел, чувствуя как по коже пробежали мурашки. Устранить это в смысле УСТРАНИТЬ? Эти дебилы грохнули горожан? Судя по тому, что Архон не отводил от меня взгляд, так он и было. Чертовы мясники, это же сколько пришлось завалить народу?!

– Сегодня же сообщите людям, что их царь Александр жив и в полном здравии… – решил я, ерзая на скамье.

– Возможно, что после моих слов ты прикажешь казнить меня безо всякого суда или зарежешь лично прямо здесь, но твой приказ не может быть выполнен Александр, – заявил Антипатр.

– Отец прав, тебе придется казнить всех нас. Увы, обстоятельства складываются так, что сделать это не представляется возможным, – Кассандр внушительно пожал плечами.

– Это правда, Александр, – согласился Архон.

Я только и успевал переводить взгляд с одного своего соратника на другого, те в ответ кивали, показывая, что согласны со словами Антипатра.

– Это еще почему? – нахмурился я. – Давайте выкладывайте как есть, а я подумаю – пощадить вас или грохнуть.

– Не зря мы собрались на совет, я сочту за честь сообщить, что произошло за несколько дней твоего отсутствия! – слово вновь взял Архон. – Вести о твоей смерти разлетелись по всем уголкам нашей огромной Империи. Ты не оставил наследника, способного взойти на трон и перенять правление нашей страной. Сатрапы, особенно те, кто делал за твоей спиной грязные вещи и позволял вольницу, отныне закатывают пиры вместо того, чтобы явиться в Вавилон и проститься с телом своего повелителя…

– Циклоп Антигон не высунул носа из Великой Фригии, – перебил Кассандр.

– Сибитрий не приехал, наверное, подумал, что управлять Гедросией, Карманией и Архосией важнее, чем проститься с царем? – съехидничал Лаомедон.

– Где Кратер? Полиперхон? – развел руками Антипатр.

Архон наблюдал за моей реакцией. Какая могла быть моя реакция, если я впервые слышал называемые имена – сидел с умным видом, впитывал информацию от полководцев. Кратер, Полиперхон… кто там еще?

– Думаю, Александр сам все понимает, незачем давить на больное и теребить душевную рану… – вздохнул он. – Если закрыть глаза на жуткое невежество сатрапов, на их предательство, мой царь, могу заверить, что враги также почувствовали облегчение и увидели свой шанс вернуть утраченное. И первым среди них стали проклятые арабы, которым на пиру была отвешена звонкая пощечина в виде казни послов! Это еще один факт, который подтверждает правильность и дальновидность отданного тобой приказа на пиру.

– Аравийцы не станут сидеть сложа руки, – ухмыльнулся Пеквест. – Если ты хочешь иметь в регионе сильный флот и увеличить там наше присутсвие, тебе придется стереть их с лица земли, всех до одного!

Слова полководца вызвали приступ кашля у Аристотеля, подавившегося маслиной. Я, кстати, сознательно не читал сообщения, которые старик шлет мне в чат. Понятно, что Аристотель не питал никаких симпатий к сидящим тут полководцам, а мне хотелось посмотреть, ну или по крайней мере попытатсья посмотреть, на разворачивающуюся ситуацию незамыленным взглядом – без чьих либо комментариев и навязчивых мнений.

Поэтому я молча слушал, переваривая информацию. Ясное дело, что я ничего не понимал. Наместники, сатрапы, внешние враги… В потоке обрушившейся информации главное остаться на плаву, вычленить нужное, а потом уже делать выводы.

– Еще раз, повторите для особо одаренных – почему моему народу не сказать, что я жив?

По мне, так стоило объявить, что Македонский жив, как все становилось на свои места. Возвращался правитель единоличник, долгие годы державший в железных руках власть. Угоманивались сатрапы и наместники, притихали враги, которые будут вынуждены засунуть свои военные планы себе же в жопу.

– Точка невозврата пройдена, Александр, – заметил Антипатр. – Теперь никто не поверит в подобный взброс.

– Волнения, новые расколы. Нужно ли нам это? Нужно ли, чтобы такие воскресшие Александры стали появляться по разным уголкам Империи? Самозванцы? – спросил Архон. – Ты же понимаешь, что большая часть населения даже не знает, как выглядит их царь.

Возразить было нечего. Я, признаться, забыл, что в Древней Греции нет телевиденья, интернета и даже газет. Мою рожу действительно могли не видеть, а ушлы дельцы запросто выдадут себя за царя.

Ничего не оставалось, как принять слова соратников как свершившийся факт и за чистую монету. Мое положение правителя, казавшееся еще за завтраком непоколебимым, теперь пошатнулось. Смерть Александра положила конец империи могучего македонца. На деле махина, крупнейшее государственное образование древности, оказалась колосом на глиняных ножках. И даже возвращение Великого к жизни ничего не могло исправить. Я то думал, почему мне достался такой шикарный персонаж… на деле же я оказался в теле смертника, которого захочет убить каждый, кто помышляет хоть о какой-нибудь власти. И моя жизнь похоже висела на волоске. Осознавать это – крайне неприятная штука.

– Что скажешь, Александр? – вопрос Архона выдернул меня из размышлений.

– Собственно ничего не скажу, – я энергично почесал затылок и резко встал из-за стола. – Совет окончен, соратнички! Пойду думать, прикидывать от какой жопы яйца. Расходимся!

С этими словами, я развернулся, зашагал к выходу, сопровождаемый двумя телохранителями. Передо мной отныне лежала огромная шахматная доска с тысячами фигурок, каждая из которых ходила множеством комбинаций. Оставалось догадываться, какой шаг будет следующим, кто из этих людей враг, а кто друг. Правда вот шахматистом я не был отродясь – все больше уповал на грубую физическую силу.

Глава 5

***

Понимая, насколько шатким оказалось положение, я заперся в покоях Македонского и приказал Пердикке вдвое усилить охрану. После погрузился с головой в размышления и провел остаток дня лежа на кровати и пялясь на мозаику на потолке. Сначала ждал, когда мне придет новое задание от системы, а потом, когда задание так и не пришло, разрабатывал план дальнейших действий. Ничего толкового в голову не приходило. Я злился, матюкал самого себя и всех тех придурков, которые имели отношения к происходящему. Потом вспомнил, что система предусматривает «прогнозы» с вероятностями и запросил такой анализ на основе всех имеющихся данных. Слава богу, что вбивать исходные данные вручную не пришлось – система исправно хранила все полученные мной в течение дня сведения. Итого, когда запрос оказался обработан на все сто процентов, я получил следующую информацию:

Внимание!

Вы запросили анализ Потенциональной Опасности

Анализ Потенциальной Опасности выполнен.

Узроза Смерти Александра Македонского 93 %.

Я потом долго пялился на эту дурацкую табличку перед глазами, но тяму как это применить у меня не было. В итоге, ничего, кроме того, что я сдохну с вероятностью под сто процентов, я не узнал. Зашибись себе такие новости, но ничего лучше я так и не придумал.

Когда начало смеркаться принесли ужин. Я попросил вызвать в покои Аристотеля, чтобы разделить трапезу со стариком. Единственный человек, которому я доверял, был мудрый грек. После совета мы не виделись и я надеялся, что теперь настало время поговорить. Возможно, что он расскажет мне что делать дальше, даст новое задание и вообще не плохо бы насыпать новых вводных, а то я скоро чокнусь от происходящего.

Аристотель пришел спустя час после того, как подали ужин. Я давно поел, а еда Аристотеля остыла, мясо превратилось в камень.

– Где был, старый? – спросил я, видя, что старик хмурится и явно чем-то недоволен.

– Ходил по Вавилону, – старик пожал плечами, устроился рядом со мной на кровать. – Совет произвел на меня не меньшее впечатление чем на тебя, Александр. Есть над чем поразмыслить, а теперь, думаю, нам есть о чем поговорить и многое предстоит обсудить. – Аристотель с любопытством взглянул на тарелку с остывшей едой. – Польщен, если, конечно, ты приказал принести ужин мне.

– Приказать подать горячее?

– Не стоит, я не голоден, да и вредно есть горячее в такое время в моем возрасте, – отказался Аристотель.

– Че надумал хоть, выкладывай? – спросил я, решив поначалу выслушать старика, прежде чем задвать ему свои вопросы.

– Ты не Александр. Ты не тот, за кого себя выдаешь, – прошептал он, так тихо, что я едва различил его слова.

Я покосился на него.

– Догадался, ешкин матрешкин? Ты прямо откровениями, как напалмом жжешь. Нет, я конечно Александр, но не Александр… пфу ты, я не Македонский короче говоря.

Аристотель не ответил, а принялся расхаживать по комнате, сложив руки за спиной и опустив подбородок на грудь. Лоб его изрезали глубокие морщины, желваки на скулах ходили. Он был с головой погружен в размышления. Я молча наблюдал за ним. Интересно знать, что заставило его поменять выводы? Понятно, что я вел себя не так, как должно быть вел себя другой Александр, «настоящий повелитель»? Но Я это Я, если что. И повел себя так, как посчитал нужным. Я делал все ровно так, как чувствовал и собираюсь поступать так и далее.

Наконец, из дальнего угла комнаты, куда в этот момент зашел Аристотель послышался его глухой бас.

– Не говори, что я не прав!

– Дед, ты дурак? – цинично спросил я, не понимая куда клонит вернувшийся к кровати старик. – Я же говорю, что я не твой царь! Проехали уже.

– Но если боги дали тебе это уникальное тело, значит именно тебе они доверили продолжить путь Великого правителя, вот что я скажу, – вздохнул Аристотель.

Я тоже вздохнул, мигом теряя к словам старого философа интерес. Разговоры о пресловутом царском пути успели порядком надоесть и приестся. Аристотель при каждой удобной возможности твердил об этом, но умалчивал, как настоящий партизан, что подразумевает путь, к чему он ведет и какова его конечная цель «итого». Никакого задания он выдавать не спешил. Толку от подобных разговоров крайне мало, следовало выводить ситуацию в конструктив, чем я и занялся незамедлительно.

– Слушай сюда, дед. Я вот че думаю – надоел ты мне со своими советами. Я, пожалуй, прямо сейчас возьму своих парней и наведаюсь к полководцам. Разбираться не буду, просто вырежу их, как свиней и дело с концом… Что скажешь? Рабочий вариант?

– Не вздумай! Ты испортишь все! – остолбенел от моего порыва Аристотель.

– А че нет то? Есть человек – есть проблема, а нет человека и нет проблемы, – я пожал плечами.

– Одно мгновение, – прошептал Аристотель. – Сейчас, сейчас тебе все станет понятно и ты больше не будешь заикаться о подобном…

– Рожай, жду.

Он осторожно поднялся с кровати, поглядывая как бы я не передумал и не отправился крошить полководцев за правду, что я, кстати, всерьез обдумывал сделать в течение завтрашнего дня. Старик подошел к одной из картин, что висели на стене. Мне показалось, что он хочет ее поправить, но Аристотель зачем-то отодвинул ее и вдруг принялся водить ладонью по стене за картиной.

– Что ты делаешь? – поинтересовался я. – Помочь?

Аристотель ничего не ответил, но, похоже, старик наконец нашел что искал. Он постучал кулаком по стене, что-то бубня себе под нос. Уверенно поддел один из камней, который на моих глазах подался и оказался в руках ученого грека. Теперь не оставалось сомнений, за картиной располагался тайник Македонского, и Аристотель в отличие от меня знал о его существовании. За камнем, оказавшимся лишь накладкой, показалось значительное углубление. Аристотель уверено просунул в него руку, вытащил небольшой сундучок, больше напоминающий шкатулку. Он обращался с сундучком настолько бережно, что даже прислонил его к груди, погладил аккуратно.

– Вот, – сказал он.

– Сундук? – я недоверчиво посмотрел на предмет в руках старика.

Аристотель энергично замотал головой.

– Если бы это был просто сундук! Внутри него то, чему Александр посвятил всю свою жизнь, эх ты! – он вздохнул и о чем-то задумался.

– Дай мне его, – сказал я.

Аристотель вручил сундук мне, а сам поспешил вернуть накладку в проем углубления. Стена приобрела прежний рельеф, на место встала картина. Стоило отдать должное изобретательности Македонского. С ходу не догадаешься о своеобразном сейфе. Впрочем, тайник на то и тайник, чтобы никто его не нашел, кроме обладателя. Я с любопытством рассматривал небольшой сундучок. Выполнен из металла, закрывается на замок и мало чем походит на вещь сколько-нибудь ценную. На сундучке нет ни столь излюбленных царем драгоценных камней, ни росписи, ни золотых или серебряных вставок. Тем более странно, что Аристотель отзывался об этой вещи с таким неподдельным изумлением.

Невозможно идентифицировать предмет.

Вот это уже любопытно – я впервые сталкивался с тем, что систма не может провести идентификацию и не обладает запрашиваемыми данными. Возможно, ответ крылся внутри сундука. Однако, когда я попытался его открыть то обнаружил что сундук заперт.

– Где ключ? – спросил я.

– Ключ забрала Роксана, – заявил Аристотель.

Я поднялся с кровати чтобы подойти к двери и попросить своих телохранителей вызвать в покои Роксану (которую, между прочим, так и не видел), но Аристотель перегородил мне путь.

– Что ты задумал?! – взвизгнул старик.

– Я хочу получить ключ!

– Не вздумай! Прошу тебя! – старик сложил руки лодочкой у груди.

– Это почему же? – удивился я.

– Ты не представляешь, что будет если о сундуке узнают те, кому об этом не стоит знать, – дрожащим голосом сообщил Аристотель. – Настанет время и Роксана принесет тебе ключ. Сама.

– Мне достаточно того, что о нем ничего не знаю я! Поэтому как-то пофиг. Пусть несет сейчас.

Я двинулся к дверям, оставив Аристотеля за своей спиной, что стало непростительной ошибкой. Грек бросился к лежащему на подносе на тумбочке разделочному ножу, схватил его и с невероятной для своего возраста прытью, догнал меня. Нож в руках Аристотеля коснулся моей шеи. Ничего не оставалось, как поднять руки и остановиться. Старик, тяжело дыша заговорил.

– Попытаешься позвать на помощь, убью, чего я крайне не хочу делать. Выслушай, прошу, не заставляй идти на крайние меры.

– Убери нож… – прошипел я, малость прифигев от старческой наглости.

– Тогда поклянись, что станешь слушать! Ты должен быть готов прежде, чем откроешь сундук!

– Убери нож, яж тебе дураку яйца оторву…

– Ты должен понять, что рискуешь обречь нашу страну на погибель, – перебил Аристотель. – Сначала индийский поход, теперь флот, Аравия, все это сделано не так просто! Великий Александр преследовал одну единственную цель… – он запнулся. – Прошу, я поверил тебе, поверь и ты мне хоть раз. Я ведь мог еще днем сказать полководцам, что ты не тот, за кого себя выдаешь! Им только нужен повод, чтобы избавиться от тебя! Сейчас ты был бы мертв, но я не сделал этого. Почему? Все потому, что услышал твои слова тогда, о том оружии, о том, что искомое Александром чистая правда. Ты сумел закрепить мою веру, сделать ее непоколебимой и окончательной, так и поверь ты мне сейчас…

Я не дал ему договорить и сжал пятерней яички Аристотеля, превращая их в смятку.

– У-у-у! – старик выронил нож.

Старик замер у стены, скрючившись и держась за промежность, растирая прищимленные яйца.

– Я ведь тебя предупреждал – убери нож, – сказал я. – Или недостаточно популярно объяснил?

– Ты должен выслушать меня, Александр, – зашипел Аристотель. – Если бы ты знал, что лежит в ящике, ничего бы этого не случилось… Ты бы не боялся всех этих так называемых «врагов». Тебе не было бы дела не до чего, кроме себя и собственных стенаний.

– Что там? – грубо прервал я.

– Вечная жизнь, – выпалил старик на одном дыхании.

– Что ты несешь, – я вернулся к кровати и буквально рухнул на нее, захватив нож с собой, чтобы старику было неповадно тянуться к его рукояти.

– Это не бессмертие, да и не существует бессмертия, видят боги! Но здесь, – он кивнул на сундучок. – Здесь лежит то, что могло обессмертить Македонского в глазах не только нас, современников, но и потомков на многие века вперед! Здесь карта, на которой прочерчен путь к безграничному знанию, – Аристотель перешел на едва различимый шепот.

А вот этот разговор мне начал нравиться куда больше. Что там? Пасхалочка с указанием на редкий артефакт? Уникальное задание, которое я смогу получить?

– Давай подробнее, – попросил я.

– Когда Македонский путешествовал в необъятной Индии, он натолкнулся на один очень любопытный источник… – старик выдержал паузу. – Так вот там Александр вычитал одну сцену, произошедшую почти четыре тысячи лет назад. Четыре тысячи лет назад!

Старик снова уставился на меня так, будто полагал, что я должен об этом знать.

– И? – поторопил я.

– Если позволишь, приведу вольную цитату из этого источника? Думаю, тогда ты все поймешь сам, – Аристотель кашлянул, чтобы смягчить горло.

Начинать он не торопился, припоминал текст. Память у этого человека была феноменальной и очень скоро он заговорил.

– Раскаленная колонна дыма и пламени, яркая как тысяча солнц, поднялась во всем своем великолепии. Это был железный удар молнии, гигантский посланец смерти, превративший в пепел целую расу Вришни и Андхаков… тела были так сожжены, что стали неузнаваемыми; волосы и ногти выпадали, посуда разбивалась без видимой причины, и птицы становились белыми… после нескольких часов все продукты стали ядом… чтобы спастись от этого огня солдаты бросались в потоки, чтобы отмыть себя и свое вооружение…

Чем больше говорил Аристотель, тем больше я приходил в изумление от услышанного. Старик говорил о ядерной бомбе, в этом нет никаких сомнений. Система тотчас дала подсказку:

Махабхарата, древняя индийская книга.

В тексте упоминается абсолютное оружие брахмастра.

– Ничего не напоминает? – глаза старика сузились.

– Вот эта брахмастра, это ядерное оружие, – предположил я, хотя сам не поверил своим словам.

– Об этом ты уверял меня? – строго спросил Аристотель.

Я только молча кивнул. Задумался, внимательно всмотрелся в разрезанное морщинами лицо старика и расплылся в улыбке.

– Екушки-воробушки, дед, а ты говорил, что прокачки у тебя нет, брехал ведь.

– Знаю, в это трудно поверить, но абсолютное оружие, о котором я говорю… – старик натужно подбирал слова. – Оно не является оружием в прямом смысле этого слова. Это не меч или стрела. Его нельзя ощутить, потрогать, но им можно обладать.

– Это как?

Последние слова старого смутли. Что за оружие, которое нельзя ощутить и потрогать, но которым можно обладать. Похоже на разводняк.

– Его можно познать, Александр, – вкрадчиво проговорил Аристотель. – Как бы странно ни звучало, но я говорю о знании. Оружие есть знание. Знание того, как устроен весь мир. Обладая подобным знанием, только тогда Александр мог прийти к своей цели и стать тем, кем он хотел! А он хотел встать в один ряд с Зевсом и Аполлоном! – грек возбудился, лицо его покрылось красными пятнами. – Осталось сделать последний шаг! Теперь понимаешь, ключ к чему лежит в этом сундуке? Что станет, если об этом узнают те, кто знать не должен? Тебе ни за что не дадут закончить начатое дело Великого! Никогда!

Он сорвался на крик, схватился за голову и обессиленный опустился на кровать. Я, напрочь потеряв нить разговора, сидел рядом. Какой-то последний шаг, который следовало сделать при том, что я даже не знал, куда идти. Да и прежде чем делать «последний» шаг, неплохо сделать хотя бы «первый» Но одно было ясно – старый предлагает мне крайне необычный и перспективный сценарий прокачки, сулящий в оконцовке неплохие барыши.

– Теперь понимаешь, насколько все это важно? – Аристотель вернул на меня взгляд.

– А сам Саня Македонский отказался от этой идеи, я правильно понимаю? – уточнил я.

– Это еще почему?!

– А для чего тогда Македонский строил верфи? Зачем смотрел на Аравию? Мне кажется, он затевал новый поход, разве нет? Индия как бы в другой стороне.

– Ты чужак, поэтому многое не знаешь! Аравия, флот, все это плацдарм, созданный македонскими полководцами для передела власти! Думаешь почему в Вавилоне не оказалось Полиперхона, а Кратера? Ты хоть имеешь понятие, где они находятся сейчас? Так я скажу тебе, они в Македонии, а пошли туда затем, чтобы отвести по домам одиннадцать тысяч македонских ветеранов! Перед смертью Александр обновлял свое войско, поэтому вызвал из Персиды Пеквеста с новыми персидскими войсками взамен войскам греческим, которые не горели желанием воевать с прежним азартом!

Я действительно не знал, что происходило в Вавилоне накануне смерти великого полководца и как-то не парился на этот счет до последних пор. Теперь же слушал внимательно.

– Александр судорожно искал причину, чтобы вывести войско из Вавилона, никто не хотел отправляться в новый поход, который бы привел его к главной цели. Все устали после десятилетней кампании и должны были появиться веские доводы, чтобы столь скоро начать новый поход. И уж тем более никто из вояк не хотел даже слышать о новом походе в Индию. Любые предложения Александра вызывали напряжение. Начались разговоры, что царь спятил, – Аристотель загадочно улыбнулся. – Именно потому началась стремительная перегруппировка войск, а Аравия превратилась в лакомый кусок для Александра!

– Почему же? – я вопросительно кивнул.

– Персов, прибывших в Вавилон вместе с Пеквестом, было необходимо проверить в бою. Они горят желанием выслужиться и занять в войске место македонских бойцов. Они готовы идти хоть на край света, потому что голодны до славы, денег и побед, чем и хотел вопспользоваться Александр, когда формировал новое войско. И Александр проверил бы свою новую армию в короткой арабской компании, но отравление смешало все выношенные и выверенные планы. И теперь ненавистная Аравия стала лакомым куском для полководцев, тем самым плацдармом для политических игрищ. Все дело в том, что персов недолюбливают македоняне с греками, которые видят в персах своих кровных врагов, – пожал плечами Аристотель. – И они с радостью избавятся от персов перед тем, как начать передел власти в империи! Им не нужна армия, у которой поменяется ядро. Поэтому удобно переместить персов на другой театр действий. Кто возглавит наступление, думаю не стоит упоминать?

– Я что ли?

– В точку! О твоем чудесном воскрешении после зачистки свидетелей не знает никто кроме кучки приближенных офицеров, да части дворцовой прислуги, у которой ради безопасности отрезаны языки. Они хотят вывести тебя из Вавилона и там… – старик провел большим пальцем вдоль горла. Красноречивый жест, после которого вопросов не могло быть. – Вот и все. Ты будешь убит, а персы останутся без командования и понесут жуткие и невосполнимые потери в Аравии. Потому на вчерашнем пиру тебя склонили к казни послов… война арабам уже фактически объявлена.

– Интересно получается, – хмыкнул я. – Тебя послушаешь и хоть вешайся сразу.

Мне припомнился анализ вероятности моего убийства, выданный системой – вон откуда у 93 % ноги растут.

– Им удастся избавиться от надоевшего правителя, который преследует одному только ему известные цели и гонится за безумными идеями. Заодно они уберут с пути персов, – Аристотель поднял вверх указательный палец. – К тому же, те, кто может помешать приходу к власти людей, которых ты видел на совете утром, находятся где угодно, но не в Вавилоне. Кратер и Полиперхон в Македонии, Циклоп Антигон во Фригии, а командира флота Неахра Александр послал исследовать берег аравийского полуострова и лично следить за постройкой верфей. Список можно пополнить еще рядом имен, чего стоит сатрап Согдианы Филипп, но прежде, чем они вернуться в Вавилон, судьба Империи будет предрешена!

Аристотель резко поднялся с кровати и хлопнул меня по плечу.

– Мне пора, – заявил он и деловито пожал плечами. – Решение за тобой. Но прошу не откладывай его!

На лице Аристотеля помимо красных пятен появилась красная сыпь. Похоже, старик перенервничал. Не став дожидаться ответа, Аристотель подошел к двери, отодвинул засов и вышел. Я только и успел посмотреть ему вслед.

«Че делать то, может скажешь?», – написал я ему в чате.

«Ты царь, Александр, тебе и решать!» – бросил старик напоследок.

Вот блин. Ладно. Несколько минут я размышлял над тем, что делать дальше. Задумался между делом о том, почему старик говорит, что все реально, а игры не существует, но при этом Аристотель активно пользуется игровым чатом, пишет и отвечает на сообщения. Могу предположить, что в Древней Греции, настоящей, не игровой, ничего подобного отродясь не было.