Текст книги "Богатство и бедность царской России (СИ)"

Автор книги: Валерий Анишкин

Соавторы: Людмила Шманева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Светские развлечения

Церковь осуждала и удовольствия, и светское искус-ство. Особенно церковью преследовались скоморохи. Но светские развлечения существовали. При царском дворе играли в шахматы, шашка и карты, занимались охотой с гончими и борзыми собаками; любили соколиную охоту.

Иан Грозный и в это время еще держал при себе раз-ных дураков и шутов, которые до середины XVIII в. входи-ли в состав русского двора. Шутки большею частью были непристойны, что отражало уровень культуры того време-ни. Шуты и скоморохи, например, осмеивали советы "До-мостроя" или смеялись над Восточным этикетом. Это была своеобразная сатира. В каждом более или менее значитель-ном доме тогда держали одного или несколько прижи-вальщиков, которые выполняли роль шутов. У Ивана их были десятки. Некоторые из них поплатились жизнью за свои смелые суждения. У Ивана был шут Гвоздев. Он был княжеского рода и занимал при дворе видную должность. Однажды для забавы Иван вылил этому шуту миску горя-чих щей на голову. Тот закричал, и нетрезвый Иван ударил его кинжалом. Шут упал на пол, обливаясь кровью. Позва-ли лекаря, но тот ничего уже поделать не мог. Гвоздев умер.

Если в Европе в моде было изящное искусство, а по-сле игр и танцев беседовали, любили остроумие и любова-лись искусно сделанными вещами, то на Руси любовью на-рода пользовались странники и юродивые или блаженные. Их боялись и почитали. Они могли беспрепятственно захо-дить в лавки и даром брать все, что им нужно. Юродивые считались святыми и смело говорили правду в глаза даже государям. Церковь терпела их, а Иван Грозный на похо-ронах блаженного Василия даже нес гроб с его телом.

Во времена Ивана Грозного больше, чем кулачные бои, любили травлю медведя собаками, а еще больше с участием человека, который шел на него с рогатиной. Мед-ведя нужно было ударить рогатиной в грудь, когда он под-нимался на задние лапы. Стоило промахнуться и медведь задирал насмерть смельчака, что часто и происходило. Так, из летописей известно, что боярский сын Федор Сытин по-гиб от медведя в 1628 году.

Московские пожары и смута

Исходя из того, что в Москве в 1520 г. тогда насчиты-валось около 41 500 домов, население могло составлять 100 000 жителей; через полвека Поссевин называет цифру 36 000, но это как раз тот промежуток времени, когда Москва подверглась набегу татар и была до основания разрушена. Однако в царствование Ивана IV население Москвы увели-чилось. Новые улицы теснили старые, дома строились лучше, но были более подвержены пожарам.

Многие прежние пожары называли великими, однако ни один из предыдущих пожаров не мог сравниться с тем, который случился в 1547 г.. 12 апреля сгорели лавки с бо-гатыми товарами в Китае, гостиные казенные дворы, Бого-явленская церковь и множество домов от Ильинских ворот до Кремля и Москвы-реки. Высокая башня, где хранился порох, взорвалась вместе с частью стены и перекрыла реку. 20 июня сгорели дотла все улицы за Яузой, где жили ко-жевники и гончары. Через несколько дней в бурю начался пожар за Неглинной, на Арбатской улице. Огонь переки-нулся на Кремль, Китай, Большой посад. Вся Москва пред-ставляла большой пылающий костер. На глазах исчезали деревянные здания, рассыпались каменные дома, а железо раскалялось докрасна. Плач и крики людей тонули во взрывах пороховых складов и треске огня. Вместе с дома-ми горело нажитое имущество, Сгорели Царские палаты, а с ними сокровища, иконы, книги, истлели даже святые мо-щи. В этом страшном пожаре погибло более 1700 человек. Очевидцы свидетельствуют, что люди словно тени бродили с опаленными волосами и черными лицами среди пепелищ и искали детей, родителей, какие-нибудь остатки имущест-ва. Многие в отчаянии рыдали.

Царь с вельможами уехали в село Воробьево, чтобы не видеть человеческого отчаяния. Он приказал немедлен-но строить Кремлевский дворец. Богатые тоже стали стро-иться. О бедных забыли. Началась смута. Пошли слухи, что Москва сгорела от злого колдовства. Царь поручил это де-ло расследовать. В народе говорили так: "Мать Глинских, княгиня Анна, вынимала сердца из мертвых, клала в воду и кропила ею все улицы, ездя по Москве. Вот от чего мы сго-рели!". Умные люди не верили, но молчали. Княгиня Анна, бабка царя, с сыном Михаилом находилась в это время в своем поместье, а второй ее сын, Юрий, видя ярость мос-ковской черни, попытался спрятаться в Успенском соборе. Толпа вломилась в церковь, и мятежники убили в святом храме родного дядю царя. Имение Глинских разграбили, убили множество их слуг и детей боярских.

Чернь, которая потребовала у царя выдачи его бабки Анны с сыном, усмирили. Когда Иван приказал расстре-лять бунтовщиков, толпа мгновенно рассеялась. Несколь-ких бунтовщиков казнили, а многие признавали свою вину и на коленях вымаливали прощения.

Восстановив порядок, царь принял меры, чтобы никто из бедных не остался без крова и хлеба.

Мор, язва и другие эпидемии

Все эпидемии в старину назывались просто "язва" или "мор". Язва опустошала Россию в течение двух по-следних веков и снова возникла в Пскове в 1552 г. С октяб-ря 1552 г. и до осени 1553 г. умерло и было похоронено около 25 000 человек только в скудельницах , а тех, кого тайно хоронили в лесу и в оврагах, не считали. Когда весть об эпидемии дошла до Новгорода, жители немедленно вы-гнали всех псковских купцов, пригрозив, что если кто-нибудь еще приедет к ним, то его сожгут вместе с имением. Это не спасло Новгород: эпидемия вскоре охватила все его окрестности. От этой эпидемии погибло полмиллиона лю-дей, в том числе и архиепископ Серапион, который не щадя своей жизни ухаживал за больными. Царь вместе с митро-политом молился о спасении народа, митрополит освещал воду и, наконец, 6 декабря новый архиепископ Пимен Чер-ный отслужил Обедню в Софийском соборе в честь того, что эпидемия пошла на убыль.

В 1566 г. к нам пришел мор из Эстонии и Швеции. Сначала эпидемия началась в Новгороде, а через месяц в Полоцке, Озерище, Невле, Великих Луках, Торопце, Смо-ленске. Люди скоропостижно умирали. Многие деревни опустели, в городах закрывались дома, в церквях не пели, т.к. не было иереев. Язва достигла Можайска. Царь выста-вил стражу, заслон и приказал никого не пускать в Москву из зараженных районов. Поднялись цены, люди впадали в нужду и жили в ожидании худшего.

Эпидемии сопровождались неурожаями. В Казани появилось множество мышей, которые выходили из лесов, уничтожали хлеб на корню, в житницах и в скирдах, и от них не было спасения.

Эпидемия стала ослабевать к весне, но еще несколько раз давала о себе знать небольшими вспышками.

В 1567– 68 гг. летописи отмечают неурожай и голод в центральных областях. Голод был на Руси так велик, что в Москве четверть ржи стоила полтора рубля при обычной цене 30-40 денег. Следующий год снова был неурожайным. В 1570 г. вслед за голодом пришла чума. Крестьяне гибли или бежали от царевых податей и правежей, хотя бежать было трудно, т.к. во избежание распространения болезни дороги были перекрыты заставами. Бежать на окраины не имело смысла. Таким образом, крестьянам было некуда уходить, и это вызывало массовую гибель населения.

Эпидемия чумы 1570 г. была одной из тех страшных эпидемий, которые возникали примерно один раз в сто лет. После таких эпидемий вымирали целые города и деревни. Свидетельства того времени говорят, что голод тогда был такой, что из-за кусочка хлеба люди убивали друг друга, ели трупы, которые выкапывали из могил, а матери ели своих детей.

Знамение смерти и смерть Ивана IV

Зимой 1584 г. появилась комета со знамением в виде креста между церквями Благовещения и Ивана Великого. Царь вышел на крыльцо, долго смотрел и сказал, меняясь в лице, что это знамение его смерти . Состояние его здоровья резко ухудшилось в конце февраля 1584 г. По словам очевидцев, тело царя страшно распухло. Ходили слухи, что царя отравили Бельский и Годунов, хотя и Бельский и Годунов были возвышены именно Иваном Грозным. Бельскому царь велел послать гонца в Карелию за волхвами. Тех привезли в Москву, и они по звездам предсказали день смерти царя Ивана. Царь пришел в ярость, узнав об их предсказании, и сказал, что велит сжечь колдунов в указанный ими день.

Самого же Ивана, когда ему становилось лучше, не-сли по его просьбе в палату с сокровищами, и он рассмат-ривал драгоценные камни, алмазы и яхонты.

В последний день жизни, 18 марта, царь еще надеялся на выздоровление, но все же собрал бояр и продиктовал завеща-ние: объявил царевича Федора наследником престола, назна-чил советников, чтобы они помогли слабому здоровьем Федо-ру в государственных делах, распорядился уменьшить налоги и выпустить всех узников, а также литовских и немецких пленников. Забыв жестокие казни Ивана, московский народ молился о выздоровлении своего Богом данного царя, моли-лись даже опальные семьи.

Вспомнив о пророчестве карельских колдунов, Гроз-ный послал Богдана Бельского предупредить их, что их се-годня же сожгут или зароют в землю, потому что он (царь) здоров как никогда. В ответ на царские угрозы волхвы ска-зали, что солнце еще не село и день не кончился.

После ванны, в которой Грозный пролежал около трех часов, он попросил шахматную доску, чтобы сыграть с Бельским, однако за шахматами он вдруг упал навзничь. Послали за духовником и врачами. Тем временем царь за-дохнулся и окоченел. Так кончилось пятидесятилетнее правление царя Ивана Васильевича.

Глава 10

ДВОР ПРИ ЦАРЕ

ФЕДОРЕ ИОАННОВИЧЕ И

БОРИСЕ ГОДУНОВЕ

(1584 – 1598)

Царь Федор и мятеж в его поддержку. – Перемена в жизни царского двора. – Закрепление Сибири. – Мирное устрой-ство государства. – Злодейство ради укрепления трона. – Московские пожары. – Предсказание Федора. – Награды. – Тихая смерть царя Федора.

Царь Федор и мятеж в его поддержку

Большинство историков считают, что Фёдор был не способен к государственной деятельности, т.к. был слаб здо-ровьем и умом, и, по некоторым данным, принимал мало уча-стия в управлении государством, находясь под опекой сперва совета вельмож, затем своего шурина Бориса Федоровича Го-дунова. По словам английского дипломата Джильса Флетче-ра, "новый царь был росту малого, приземист и толстоват, те-лосложения слабого и склонен к водянке; нос у него ястреби-ный, поступь нетвёрдая от некоторой расслабленности в чле-нах; он тяжёл и недеятелен, но всегда улыбается, так что поч-ти смеётся... Он прост и слабоумен, но весьма любезен и хо-рош в обращении, тих, милостив, не имеет склонности к вой-не, мало способен к делам политическим и до крайности суе-верен. Кроме того что он молится дома, ходит он обыкновен-но каждую неделю на богомолье в какой-нибудь из ближай-ших монастырей".

Ирина, которую Федор искренне любил, знала о его неспособности править страной и поэтому видела выход в союзе царя и своего брата Бориса Годунова, сановника Ивана Грозного, считая его достойным власти. Годунову было 32 года, и он находился в расцвете сил.

В Москве появились слухи об опасности, угрожающей Федору. В народе говорили, что Бельский сначала отравил Ива-на, а теперь хочет погубить Федора и возвести на престол своего друга Годунова. Двадцать тысяч вооруженных людей из черни и детей боярских устремились к Кремлю. Мятежники повернули Царь-пушку к воротам, чтобы разбить их и войти в крепость. Мятежники требовали выдать Бельского, который задумал из-вести царский род и бояр. Сам Бельский был удивлен обвинени-ем и спрятался от разъяренной толпы в государевой спальне. Федор знал, что Бельский невиновен. Бояре тоже об этом знали, но, опасаясь кровопролития, вступили в переговоры с мятежни-ками и выслали Бельского из Москвы, который потом стал вое-водой в Нижнем Новгороде. Народ это успокоило, он славил но-вого царя и верных ему бояр. Бунт прекратился.

Виновными в мятеже были князья Шуйские, которые мутили народ через рязанских дворян Ляпуновых и Кикиных.

Перемена в жизни царского двора

Двор при Федоре отличался благопристойным поряд-ком. Все бояре и государственные чиновники собирались ежедневно утром и вечером в Кремлевских палатах для то-го, чтобы молиться вместе с царем, а три раза в неделю за-седать в Думе с семи часов утра до десяти или больше, принимать послов или просто беседовать друг с другом. Обедать и ужинать шли домой, но двух-трех вельмож Фе-дор иногда приглашал к своему столу. Слабый, болезнен-ный Федор отменил утомительные, многолюдные трапезы, которые отличали времена его отца и деда. Он редко обе-дал и с послами.

Многие иностранные чиновники и греки приезжали для службы в Россию и добавляли пышность царскому двору. Здесь можно было увидеть, например, хивинского царевича, молдавских князей Стефана и Дмитрия, родст-венника византийского императора, Мануила Мускополо-вича и др. Перед дворцом обычно дежурило 250 стрельцов с заряженными пищалями и горящими фитилями. Внут-ренняя стража Кремлевских палат состояла из 200 знат-нейших детей боярских (жильцов), которые, сменяясь, но-чевали всегда вблизи от царской спальни, а рядом, в сосед-них комнатах ночевали ближние царедворцы, постельни-чий и его товарищи (спальники). Каждую дверь охранял истопник, который должен был знать тех, кто имел право входить в эту дверь.

Д. Флетчер так описывает обычный день жизнь царя Федора: "Феодор вставал обыкновенно в четыре часа утра и ждал духовника в спальне, наполненной иконами, освещенной днем и ночью лампадами. Духовник приходил к нему с кре-стом, благословением... в 9 часов ходил к Литургии, в 11 обе-дал, после обеда спал не менее трех часов; ходил опять в цер-ковь к Вечерне и все остальное время до ужина проводил с ца-рицею, с шутами и с карликами, смотря на их кривлянья или слушая песни – иногда же любуясь работою своих ювелиров, золотарей, швецов, живописцев; ночью, готовясь ко сну, опять молился с духовником и ложился с его благословением. Сверх того всякую неделю посещял монастыри в окрестностях сто-лицы и в праздничные дни забавлялся медвежьею травлею. Иногда челобитчики окружали Феодора при выходе из дворца: избывая мирские суеты и докуки, он не хотел их слушать и по-сылал к Борису!"

Федор с юных лет заботился только о спасении души, а в свое царствование еще меньше думал о царстве, ездил из обители в обитель, поощрял духовенство, особенно гре-ческих, иерусалимских и других монахов, и подавал ни-щим. Один случай расстроил Федора. Гора, под которой стоял Печорский монастырь, развалилась и разрушила цер-ковь, кельи и ограду. Народ воспринял это как плохое предзнаменование для России.

Закрепление Сибири

Ермак летом 1582 г. после ряда побед над сибирскими татарами отправил посла к Ивану Грозному с известием о покорении Сибири. В 1584 г. завоеватель Сибири погиб . Федор и Годунов еще не знали о гибели Ермака, но посла-ли ему в подкрепление воеводу Ивана Мансурова с отря-дом стрельцов. Стараясь укрепиться в Сибири, Федор предложил хану Кучуму жалованье и даже согласился ос-тавить его царем в Сибирской земле, если он покорится Москве, но Кучум гордо ответил: "Я не уступал Сибири Ермаку, хотя он взял ее. Желая мира, требую иртышского берега". Однако это не мешало россиянам укрепляться в Сибири и закладывать там новые города. В 1592 г. были основаны Пелым, Березов, Сургут; в 1594 г. – Тара; в 1596 г. – Нарым и Кетский Острог, которые сдерживали диких остяков, вогулов и улусников Кучума, еще оказывавших сопротивление и не желавших платить ясак . Известен, например, мятеж пелымского хана Аблегирима. Его поймали и казнили вместе с сыном и несколькими вогульскими бунтовщиками. Кроме воинов, стрельцов и казаков, Годунов посылал в Сибирь и землевладельцев из разных российских областей, чтобы населить пустые земли и распахать их под сельскохозяйственные культуры. Годунов, таким образом, завершил завоевание Сибири. Уже в 1586 г. Сибирь дала в казну 200 000 соболей, 10 000 черных лисиц и 500 000 белок, не считая горностаев и бобров.

Можно говорить о прогрессивном значении завоевания Сибири, т.к. в результате этого из-под власти Сибирского хан-ства были освобождены многие народы Западной Сибири.

Мирное устройство государства

Царство Федора было в общем спокойным. Мы не ве-ли войну, но держали свое войско в готовности. Совершен-ствовали вооружение, укрепляли пограничные города. Фе-дор учредил общие смотры, опытные царедворцы ездили в полки, чтобы проверить состояние оружия, воинский дух, и обо всем доносили царю.

Правительство занималось переписью людей и пахот-ных земель, заселением пустующих земель, строительст-вом городов. В 1584 г. на берегу Двины был основан Ар-хангельск. Его заложили возле места, где стоял Архангель-ский монастырь и располагался двор английских купцов, и он стал важным звеном в торговых и государственных свя-зях с Востоком, а для сдерживания нагаев, черкесов и всех соседствующих с городом князей, Астрахань была укреп-лена каменными стенами. В Москве в 1586 г. вокруг Боль-шого Посада заложили Белый, или Царский город. В Крем-ле построили Денежный двор, посольский и поместный приказы, казначейство.

С началом 1584 г. связывают возникновение Ураль-ска. Более шестисот волжских казаков поселились на бере-гах Яика, богатого рыбой. Место окружили земляными ва-лами и стали наводить ужас на нагаев. Хан Урус постоянно жаловался царю на разбои, творимые казаками, но царь за-верял хана, что это беглецы и бродяги, которые живут там сами по себе. Урус не верил и писал так: "Город столь зна-чительный может ли существовать без твоего ведома? Не-которые из грабителей, взятые нами в плен, именуют себя людьми царскими". Во времена царя Федора и Бориса Го-дунова гремела слава казацкого удальства. Казаки угрожа-ли хану, смиряли нагаев и утверждали власть Москвы над северной частью Азии.

Злодейство ради укрепления трона

У боярина Никиты Романовича Романова-Юрьева бы-ло пять сыновей: Федор, Александр, Михаил, Иван и Васи-лий. Народ уважал и любил Романовых как родственников Анастасии, сестры Никиты Романовича и первой жены Ивана IV. Никита Романович в царствование Ивана был опекуном царя Федора Ивановича и вместе с Годуновым управлял государством. Внешне казалось, что Романовы пользуются доверием и милостью Годунова, но на самом деле Борис боялся, что они могут быть соперниками его сына на престоле, тем более что и народ считал Романовых наиболее достойными престола. Этого было достаточно для того, чтобы расправиться с этим достойным семейст-вом. Предлог, конечно, нашелся. Вельможа Семен Году-нов, пользуясь невежеством и доверчивостью толпы, под-купил казначея Романовых, дал ему мешки с кореньями и приказал спрятать в кладовой у боярина Александра Ники-тича, а потом донести на своих господ, будто бы они тайно готовят яд для того, чтобы отравить царя. В результате, Романовых взяли под стражу и предали суду. Вместе с Ро-мановыми решили устранить и тех, кто был к ним близок и кто бы мог потом отомстить за них. В результате пострада-ли князья Черкасские, Шестуновы, Репнины, Карповы, Сицкие. Знатнейшего из Сицких, астраханского наместни-ка князя Ивана Васильевича, сковали вместе с женой и сы-ном и привезли в Москву. Всех подвергли пыткам, но ни-кто не оговорил ни себя, ни других. Слуги умирали под пытками, но настаивали на невиновности своих господ. Тем не менее, в июне 1601 г. огласили приговор, по кото-рому Федора Романова, постриженного и названного Фи-ларетом, сослали в Сийский монастырь; его жену, Ксению Ивановну тоже постригли и назвали Марфой, а потом со-слали. Остальных Романовых тоже сослали в отдаленные волости; князя Бориса Черкасского с женой и с детьми ее брата, Федора Никитича, с шестилетним сыном Михаилом (будущим царем) и с юной дочерью сослали на Белоозеро. Многих отвезли в разные города и посадили там в темни-цы.

Вотчины и поместья опальных роздали приближен-ным Бориса, дома отошли в казну.

Больного Василия отправили в Пелым к его брату Ивану, у которого была парализована рука и нога, чтобы они могли помочь друг другу. Вскоре Василий скончался. В темницах скончались и Александр с Михаилом.

Согласно летописи, Борис велел задушить князя Сиц-кого с женой и хотел уморить голодом больного Ивана, хо-тя приказные бумаги говорят о том, что еды ему хватало.

Через некоторое время участь ссыльных смягчили. Овдовевшей Марфе Никитичне Черкасской Годунов пове-лел жить с невесткой, сестрой и детьми Федора Романова в вотчине Романовых, в селе Клин Юрьевского уезда, где семилетний Михаил, будущий царь России, и встретил смерть Годунова.

Истинный же смысл всего дела с опалой заключался в том, что Романовы "хотели царство достать".

Московские пожары

В 1591 г. накануне Троицы царь уехал с боярами в Троице-Сергиеву лавру . В его отсутствие загорелся один дом, и за несколько часов сгорели улицы Арбатская, Ни-китская, Тверская, Петровская, весь Белый город, а затем Посольский Двор, Стрелецкие слободы, Занеглинье. Сго-рели дома, лавки, церкви и много людей. Многие жители остались без крова. Кремль и Китай, где жила знать, не по-страдали. Годунов щедро раздавал деньги, строил дома, и благодарный народ стал славить Бориса.

После пожара 1591 г. Москва была застроена новыми более прочными домами, но в 1595 г., когда Федор ездил в Боровский монастырь Св. Пафнутия, сгорел до тла Китай-город. Через несколько месяцев город был восстановлен, появились новые лавки и дома. И вдруг Москва едва снова не сгорела в результате тайного сговора нескольких чинов-ников. Князь Василий Щепин, дворяне Лебедев, отец и сын Байковы и некоторые другие договорились поджечь Моск-ву ночью с разных сторон, а в суете и панике похитить каз-ну, которая хранилась в соборе Василия Блаженного. Об этом замысле вовремя стало известно, преступников схва-тили и казнили. Князю Щепину и Байковым отрубили го-ловы на лобном месте, остальных повесили или заключили в тюрьму пожизненно. Народ был поражен циничностью этого замысла, а казнь произвела сильное впечатление, по-тому что все уже отвыкли от публичных наказаний. Теперь люди получили возможность ощутить всю силу закона, ко-торый может остановить преступников.

Здесь нужно добавить, что многие города, опусто-шенные пожарами, были вновь восстановлены с царской помощью.

Предсказание Федора

Одной из причин нападения хана Казы-Гирея на Россию в 1592 г. была мысль, внушенная его князьями, о том что каж-дый хан согласно древнему обычаю обязан хоть однажды уви-деть берега Оки для сохранения воинской чести. 26 июня гон-цы известили царя, что не менее 150 000 ханских воинов идет к Туле, обходя крепости и грабя окрестности, а З июля Федору доложили, что хан идет прямо к Москве. Наше войско приго-товилось к сражению. Всю ночь рать стояла под знаменами. Годунов ходил по рядам и укреплял воинский дух. Как только многочисленная конница хана спустилась с высоты Поклон-ной горы на равнину, ожили все бойницы, и началась битва. Вскоре земля покрылась трупами убитых, больше ханских, чем русских. Московские жители еще никогда не видели сра-жения с врагом на подмосковных равнинах. За спасение Моск-вы молились в храмах, где церковное пение заглушалось зву-ками пушечной стрельбы.

И в эти роковые и тревожные минуты один человек оставался невозмутимо спокойным. Царь Федор мирно от-дыхал в полдень, потом встал и равнодушно смотрел из высокого терема на битву. Боярин Григорий Васильевич Годунов стоял рядом и плакал. Федор увидел его слезы и сказал: "Будь спокоен! Завтра не будет хана!"

Об этом пророчестве говорит летопись. Россияне му-жественно сражались до самой ночи, но основные силы еще не вступали в сражение. Ночью сражение вдруг пре-кратилось. Хану изменила уверенность, т.к. много его вои-нов пало, много было ранено, а в плену оказалось немало знатных людей. Хан слышал беспрерывную пальбу с на-шей стороны даже ночью, видел движение наших войск и уже боялся новой битвы. Наши пленные на вопросы хана отвечали, что в Москву пришло свежее войско из Новгоро-да и Пскова, а стрельба ведется в честь скорой победы, ко-торую мы увидим еще до рассвета.

Хан бежал за час до рассвета, преследуемый русски-ми полками, оставляя на пути и лошадей, и запасы.

Неизвестно, обладал ли Федор даром предвидения, т.к. до нас не дошли другие примеры его пророчеств. Но, зная набожность Федора, его отрешенность от мирской суеты и, наконец, неординарность всего уклада его жизни, можно вполне допустить, что таким даром он обладал.

Награды

За оборону Москвы воеводы Мстиславский и Годунов получили царские награды: золотые португальские медали. Другие получили корабельники и венгерские червонцы. На-грады были вручены прямо в Серпухове, дальше которого вое-воды не стали преследовать крымского хана. В Москве же царь надел на Федора со своего плеча шубу с золотыми пуго-вицами стоимостью в 1000 рублей и драгоценную цепь; также пожаловал ему золотой Мамаевский сосуд, взятый в качестве добычи после Куликовской битвы, три области в наследствен-ное пользование и титул слуги, который был значительнее бо-ярского и который носили за все время только трое вельмож. Князь Милославский тоже получил шубу с царского плеча, кубок с золотой чаркой и пригород Кашин с уездом. Других воевод, дворян и детей боярских жаловали шубами, вотчинами и поместьями или деньгами, бархатами, атласами, соболями и куницами; стрельцам и казакам давали сукна, тафты, деньги. Никто не остался без награды. В Грановитой палате шли бес-конечные пиры, которые устраивались больше в честь Году-нова, чем в честь царя. Примечательно, что когда Мстислав-ский в донесении царю писал о невозможности догнать хана и подписался только своим именем, то получил от Федора выго-вор за то, что принизил достоинство великого имени Бориса, не упомянув его в донесении. Федор вообще велел объявить и в России и в других землях, что победу Бог даровал "радением и промыслом Борисовым".

Тихая смерть Федора

Умер Федор незаметно, будто уснул. В 1596 г. Федор уже предчувствовал свою близкую смерть. Говорят, что Федор как-то перекладывал мощи митрополита Алексия в новую серебряную раку . При этом присутствовал Годунов. Федор велел Борису взять мощи в руку и печально сказал: "Осязай святыню, правитель народа христианского! Управляй им и впредь с ревностию. Ты достигнешь желаемого; но все суета и миг на земле!"

В конце 1597 г. Федор тяжело заболел, и было мало надежды на его выздоровление. Народ любил Федора, ко-торого наделял святостью, и спокойствие России связывал с его ревностными молитвами. В храмах молились за исце-ление царя, но патриарх, вельможи и сановники уже знали, что положение Федора безнадежно.

Утром 7 января царь Федор, последний из рода Мо-номахов, скончался.