Текст книги "Богатство и бедность царской России (СИ)"

Автор книги: Валерий Анишкин

Соавторы: Людмила Шманева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Интересно отметить меры, существовавшие для водки в XVI в. Ведро (11 – 12 л.) делилось на более мелкие меры. С 1531 г. в ведре было 10 стоп, или 100 чарок. Чарка – 143,5 г (т.е. около 150 г) – московская "норма" единовре-менного приема. Стопа, таким образом, равнялась 1,5 л, т.е. 10 чаркам.

Лекари и врачевание

Первый врач, приехавший в Россию с Софьей Палео-лог, женой Ивана III, был казнен за неудачное лечение. Эта казнь повлияла на то, что в Россию неохотно ехали другие лекари. Но при Иване IV все же состояла целая группа ле-карей из Европы. Это был немец Елисей Бомелиус и четы-ре англичанина: Стендиш, Элемс, Робертс и аптекарь Фринсгем.

Иноземными врачами пользовался только двор и вельможи. У Федора было два лекаря. Одним из двух был Марк Ридлей, присланный английской королевой в 1594 г.; этот лекарь прожил в Москве пять лет и вернулся на роди-ну. Второй – миланец Павел, о котором Генрих IV просил Федора, чтобы тот отпустил его на старости в Париж к родственникам. В 1600 г. Борис выписал из Германии шесть врачей. Кроме поместий, прислуги, стола и лошадей они получали жалованье в 200 рублей. Борис также давал им патенты на звание докторов. Мысль называть лекарей докторами внушил Борису посланник Елизаветы некий Ли.

В России того времени были и аптекари. Аптекарь голландец Аренд Клаузенд прожил в Москве 40 лет.

Простые россияне не верили аптекам и лечились ви-ном с толченым порохом, луком или чесноком, а потом ба-ней. Иноземцы удивлялись пристрастию россиян к бане, а Флетчера больше всего поражала их нечувствительность к жару и холоду, потому что он видел, как они в сильные мо-розы выскакивали голые из бань и бросались в проруби.

Россияне не признавали никаких пилюль, а промыва-ние их не могла заставить делать даже крайность. Если смертельно больной выздоравливал после соборования маслом, то он до самой смерти носил черную рясу. И, как известно из старых источников, его жене в этом случае разрешалось выйти замуж за другого мужчину. Флетчер отмечает, что в Москве зимой не хоронили мертвых, а от-певали и свозили тела в определенное место за городом и там оставляли до весны, когда легче было копать могилы.

Маржерет отмечал среди русских много пожилых лю-дей 80, 100 и даже 120-летних.

Искусства на Руси XVI века.

В России этого времени были искусные ювелиры, швеи, живописцы. Известно описание шапки, которую Федор дал патриарху Иеремии. Шапку украшали драгоценные камни и лики святых, а изготовили ее московские мастера. Греческий епископ Арсений с восторгом описывает мусию на стенах палаты Ирины, изображающую Спасителя, Богоматерь, анге-лов, мучеников. Арсений описывает льва со змеей в зубах, нарисованного на своде, на змее висели богатые подсвеченики; во дворце находилось множество золотых и серебряных сосу-дов в виде зверей: единорога, львов, медведей, оленей или птиц: фазанов, лебедей, павлинов. Сосуды были настолько тя-желы, что их могли перенести с места на место не менее 12 че-ловек. Искусство золотошвеек ценилось на Руси, т.к. богатые люди всегда носили расшитую одежду. Федор даже завел шелковую фабрику, для чего вызвали мастера из Италии, и тот ткал парчу и бархат в отведенном ему доме недалеко от Успенского собора.

Вместе с ростом количества церквей росло количест-во иконописцев. Но если мы раньше писали только иконы, то во времена Федора стали писать картины. Так, Гранови-тая палата украсилась живописным изображением, на ко-тором была представлена Российская история и аллегория добродетелей и пороков, времен года и явлений природы. Этих картин уже давно нет, но нам известно о них по опи-санию очевидцев.

Славилась Россия и литейным искусством. Нам извес-тен Андрей Чохов, имя которого стоит на древних пушках.

Просвещение

Флетчер писал, что русские цари мало заботились о бла-госостоянии своего купечества и никак не способствовали на-родному образованию; что они не любят новостей и не пуска-ют к себе иноземцев, кроме людей, необходимых для службы; что они боятся просвещения, к которому русские были весьма способны, так как обладали природным умом, который виден даже в детях.

Н. М. Карамзин опровергает подобное мнение. Купцам никогда не запрещалось торговать за границей, а Иван IV по-сылал молодых людей учиться в Европу. К иноземцам же, ехавшим в Россию, относились осторожно. Мы не пускали не-надежных иноземцев, которые могли быть лазутчиками. На-пример, Борис не удовлетворил желание итальянца графа Шкота, который хотел служить Федору. Его рекомендовали как человека, который "знает все языки под солнцем и все науки". Но в России Шкот был известен как лазутчик, то есть человек ненадежный. Мы искали в Европе металлургов для Печерских рудников, которые были бесполезны без горных специалистов. Царь, посылая в 1597 году дворянина Вельями-нова в Италию, приказал во что бы то ни стало найти мастеров, умеющих искать и плавить золотую и серебряную руду.

Московская Яузская слобода населялась немцами. Кроме иностранных наемных воинов там жили простые граждане, которые богатели от продажи меда и водки и вели роскошную жизнь. Жили они свободно и имели свою церковь.

По примеру Ивана III цари приглашали в Россию за хорошую плату художников, ученых, специалистов, све-дущих в разных искусствах и ремеслах. В России увеличи-валось число грамотных людей, приказных, так что даже дворянство завидовало им, видя их важность в государст-венных делах.

Из всего этого видно, что цари способствовали про-свещению, а не боялись его.

Жак Маржерет, однако, свидетельствует, что в России в конце ХVI в. не было ни одной школы, ни университета. Читать и писать учили только священники, и это привлека-ло немногих. Все книги писались от руки, за исключением Библии и Нового Завета, которые были напечатаны. При-чем, рукописные книги были сделаны более искусно, чем печатные. Маржерет объясняет это тем, что в России "нау-чились печатному делу совсем недавно ".

Природные катаклизмы

Природа не была милостивой к людям, и в XVI в. ле-тописи, как и прежде, отмечают аномальные природные явления. В 1560 г. из-за засухи жителям Новгорода было приказано ставить на крышах своих домов "бочки с водою да веники на шестах". Было запрещено топить очаги. Жи-тели сооружали печи на огородах, где пекли хлебы и кала-чи. Тогда вместе с голодом началась эпидемия. В Новгоро-де погибло 10 тыс. человек, в Великом Устюге умерло 12 тыс., не считая "прихожих". По словам летописи, "многие грады и селы запустели". В следующем году засуха повто-рилась и вызвала мор на лошадей и рогатый скот.

На протяжении более 40 лет (1524-1570) редкий год на Руси не отмечались опасные метеорологические явле-ния. Зато потом целое десятилетие (1573– 1582) ни одно сколько-нибудь значительное явление не тревожило Русь. Но после десятилетия благоприятных погодных условий картина меняется. Летописи из года в год отмечают то не-обычайно холодные, то мягкие, то снежные и суровые зи-мы и, как следствие, частый голод во всем Русском госу-дарстве.

На протяжении XVI в. продолжительные и сильные дожди наблюдались 17 раз летом и 6 раз осенью. Особенно большой недород был вызван обильными дождями во вре-мя жатвы летом 1557 г.

Стихийные бедствия следовали одно за другим. После продолжительных дождей следовали засухами. К концу 60-х гг. XVI в. цены на хлеб увеличились в 10 раз. Бедствия усугублялись непомерными податями и особенно террором опричнины. В стране наступил голод, а затем пришла чума, занесенная с запада. К осени 1570 г. мор был отмечен в 28 городах. В Москве эпидемия уносила ежедневно до 600– 1000 человеческих жизней.

Природные катаклизмы вызывали страх у людей и порождали суеверия. Летопись повествует, что "...нередко восходили тогда два и три солнца вместе; столпы огнен-ные, ночью пылая на тверди, в своих быстрых движениях представляли битву воинств и красным цветом озаряли землю; от бурь и вихрей падали колокольни и башни; жен-щины и животные производили на свет множество уродов; рыбы во глубине вод и дичь в лесах исчезли, или, употреб-ляемые в пищу, не имели вкуса; алчные псы и волки, везде бегая станицами, пожирали людей и друг друга; орлы па-рили над Москвою; в улицах у самого дворца, ловили ру-ками лисиц черных; летом (в 1604 г.) в светлый полдень воссияла на небе комета, и мудрый старец, за несколько лет пред этим вызванный Борисом из Германии, объявил дьяку государственному, что царству угрожает великая опас-ность".

Глава 9

ДВОР ИВАНА IV ГРОЗНОГО

(1533 – 1584)

Иван Грозный глазами иностранцев. – Судебник или вто-рая Русская правда. – Войско Ивана. – Денежная реформа Елены Глинской и расцвет торговли. – Торговля. – Алек-сандровская Слобода. – Двор Ивана Грозного. – Кабаки. – Жизнь знати. – Крестьянские пирушки и «неумеренное питье». – Светские развлечения. – Московские пожары. – Мор, язва и другие эпидемии. – Знамение смерти и смерть Ивана IV.

Иван Грозный глазами современников

О внешности Ивана Грозного мы можем судить со слов его современников. Венецианский посол Марко Фос-карино в "Донесении о Московии" пишет о внешности 27-летнего Ивана, что он "красив собою".

Германский посол Даниил Принц, который дважды посетил Москву, и описывал 46-летнего Ивана так: "Он очень высокого роста. Тело имеет полное силы и довольно крепкое, большие узкие глаза, которые все наблюдают са-мым тщательным образом. Челюсть, выдающаяся вперед, мужественная. Борода у него рыжая, с небольшим оттен-ком черноты, довольно длинная и густая, вьющаяся, но во-лосы на голове, как большая часть русских, бреет бритвой. В руке посох с тяжелым набалдашником, символизирую-щий крепость государственной власти на Руси и великое мужское достоинство самого Царя".

По останкам установлено, что рост Ивана Грозного был около 179-180 см. В последние годы жизни его вес составлял 85-90 кг.

Если говорить о характере царя, то Н..М. Карамзин отмечает, что характер Ивана с его добродетельностью в юности и неистовостью тирана в зрелости и в старости, ос-тается загадкой. О 30-летнем Иване современники говори-ли, что он "обремененный делами...не знает иных утех...кроме исполнения обязанностей; не хочет обыкно-венных прохлад царских... Ласковый к вельможам и наро-ду – любя, награждая всех по достоинству – щедростию искореняя бедность, а зло – примером добра, сей Богом урождённый Царь желает в день Страшного суда услышать глас милости: "Ты еси Царь правды!" Но в обстановке дворцовых переворотов, борьбы за власть боярских родов Шуйских и Бельских убийства и насилия, окружавшие Ивана, способствовали формированию в нём мстительно-сти и жестокости. С. Соловьёв отмечает, что Иван IV "не сознал нравственных, духовных средств для установления правды и наряда или, что ещё хуже, сознавши, забыл о них; вместо целения он усилил болезнь, приучил ещё более к пыткам, кострам и плахам". "Он так склонен к гневу, что, находясь в нём, испускает пену, словно конь, и приходит как бы в безумие; в таком состоянии он бесится также и на встречных, – пишет посол Даниил Принц из Бухова. -...Когда он за столом, то по его правую руку садится стар-ший сын. Сам он грубых нравов; ибо он опирается локтями на стол, и так как не употребляет никаких тарелок, то ест пищу, взяв её руками, а иногда недоеденное кладет опять назад в чашку (in patinam). Прежде чем пить или есть что-нибудь из предложенного, он обыкновенно знаменует себя большим крестом и взирает на повешенные образа Девы Марии и Святого Николая".

Историк Соловьёв считает, что рассматривать лич-ность и характер царя необходимо в контексте его окруже-ния в молодости:

Судебник или вторая Русская Правда

Российским законодателям 1550 – 1551 гг. пришлось переработать существовавший ранее Судебник 1497 г.. Это Уложение Ивана III царь предложил дополнить исходя из новых потребностей Российского государства.

В 1550 г. вышел Судебник или вторая Русская Правда. В Судебнике оставили все, чем народ казался довольным, но добавили важный для своего времени указ о местниче-стве, запретив боярским детям и княжатам считаться ро-дом и достоинством с воеводами. Судебник установил, что воевода большого полку является самым знатным из всех и ему в старшинстве уступают только начальники передово-го и сторожевого полка, а также, что только государю при-надлежит право судить о родах и достоинствах. Судебник 1550 г. с чисто юридической точки зрения представляет со-бой явление прогрессивное.

Новый кодекс провозглашал повсеместное и обяза-тельное проведение выборов во всех судебных округах. Старосты или присяжные должны были судить дела вместе с наместниками или с их тиунами , а сотники и пятидесятники должны были заниматься земскими делами, чтобы царские чиновники не могли чинить самовластие.

Целым рядом грамот, изданных после 1555 г., была преобразована финансовая организация. Теперь распреде-ление и сбор налогов передавались общинам.

Однако реформа не была направлена, как во Франции еще в ХII -ХIII вв., на освобождение крестьян, она способ-ствовала их закрепощению. Так, крестьянину разрешалось оставить земельный участок в любое время года в том слу-чае, если он отказывается от свободы и продает себя в хо-лопы. Увеличивалась плата за пожилое . Это еще сильнее закабаляло крестьянин. Зато, если в Судебнике 1497 г. бы-ло больше рабства, то новый Судебник 1550 г. ограничил его тем, что признавал свободными детей, рожденных до перехода родителей в холопы, а родителям запрещалось продавать детей, рожденных свободными.

В новом Судебнике предусматривались меры строгих наказаний судей за недобросовестное отношение к своим обязанностям, предусматривалось преследование доносчи-ков, устанавливались определенные правила применения пыток и судебных поединков.

Войско Ивана

На Руси при Иване впервые начал формироваться но-вый тип постоянных войск. Основой его служили стрель-цы, которые впервые упоминаются в походе на Казань в 1552 г. Вооружены и экипированы они были по западному образцу.

Но все же главной военной силой продолжала оста-ваться рать, состоявшая из служилых людей. Этих ратни-ков, или, по-другому, посошников, набиралось до 80 000. Это было недисциплинированное войско, и его ратников использовали для земляных работ и приготовления припа-сов.

О численности Иванова войска можно судить по по-ходу на Литву в 1578 г., в котором числилось 39 681 чело-век. Иноземный свидетель того времени Клемент Адамс, на которого ссылается К. Валишевский, говорит, что Иван со-брал до 90 000 войска, но в поход взял лишь одну треть.

Вооружение конницы, из которой в основном состоя-ло войско, было весьма разнообразно. Вместе с кривой саблей лук был любимым оружием многих москвичей. Но уже у многих были пистолеты и мушкеты. На сидельной луке висел топор, а дополнял походное вооружение кин-жал или копье. Доспехи были только у знатных вельмож, и они щеголяли в великолепных латах и кольчугах и надетых на голову шлемах, или шишаках.

Герберштейн еще упоминает одежду, подбитую ва-той, которую некоторые носили для защиты от ударов.

Вместо шпор конники пользовались плетью. Всадник держал в левой руке поводья и лук, в правой – саблю и плеть. При стрельбе он выпускал из рук саблю и плеть, и они висели на ремешках. Главным достоинством нашей конницы была выносливость и легкость. На небольших не-подкованных лошадях с плохой сбруей московские всадни-ки преодолевали огромные расстояния. Иноземные оче-видцы рассказывают, как они располагались на отдых в глубоком снегу, разводили огонь и готовили еду из горсти муки, которую растворяли в кипятке, спали под открытым небом, закутавшись в свою одежду и положив под голову камень вместо подушки.

Англичанин Адамс заключает, что немногие из его соотечественников могли бы вынести хоть один месяц войны с закаленными русскими. Если бы русские знали свои силы, считает англичанин, никто в мире не мог бы ус-тоять перед ними.

Но плохо обученные и не подчиняющиеся дисципли-не войска Ивана не знали элементарных основ военного дела. Боевой тактикой русских было напасть, окружить в два-три раза превосходящими силами, оглушить криками и шумом музыки. Но их легко было опрокинуть. Зато им не было равных в защите укреплений. Не имея возможности спасаться бегством, защитники проявляли невиданную стойкость, безропотно переносили голод и холод, тысячами погибали и не сдавались.

Денежная реформа Елены Глинской и рас-цвет торговли

В 1535 г., когда Елена Глинская стала регентшей при малолетнем наследнике Иване IV, произошли изменения в стоимости государственной монеты. Обычно из фунта се-ребра делали пять рублей и две гривны , но в корыстных целях стали обрезать и переливать деньги так, что из фунта получалось десять рублей. Многие разбогатели на этом об-мане, но вызвали неразбериху в торговле. Повысились це-ны. Продавцы боялись обмана, взвешивали и изучали мо-нету или требовали клятву с купца в том, что деньги не поддельные.

Елена запретила хождение фальшивых и всех старых денег, приказала перелить их и чеканить из фунта шесть рублей без всякой примеси. Фальшивомонетчиков было приказано казнить. Им лили олово в рот и отрубали руки.

Был издан указ, по которому Новгородскому и Псков-скому монетным дворам предписывалось чеканить "новго-родки" по новым правилам. Необходимо было следить, чтобы в серебро не подмешивались недрагоценные метал-лы, т.е. чтобы деньги не портили. Одновременно Глинская по всей стране запретила обращение поддельных и резаных денег, чтобы "людям был невелик убыток от испорченных денег".

Изменилось название денег: раньше "рублевая гри-венка" делилась на 200 "денег", теперь на 100 копеек. На Руси появилась единая национальная валюта – копейка. Изображение на монете оставили прежним: великий князь на коне, но не с мечом, а с копьем. Монета поэтому стала называться копейкой.

Таким образом, рубль равнялся 100 копейкам, или 200 денгам, или 400 полушкам. Полушка составляла 0,25 ко-пейки. Эти монеты просуществовали до денежной рефор-мы Петра I., т.е. еще почти 200 лет.

Завершилась реформа в 1538 г. распространением ее основных положений в Москве. Монеты, выпущенные во времена Ивана III и Василия III, подлежали обмену.

Денежная реформа Елены Глинской 1535-1538 гг. по-зволила унифицировать денежную систему, и монеты еди-ного образца теперь имели хождение в рамках всего госу-дарства.

Вскоре после смерти Елены Глинской, в 1543 г., рубль был объявлен единой счетной единицей Русского государ-ства.

Торговля

Появление новых городов благоприятно сказывалось на торговле, которая позволила увеличить царские доходы. Пошлина распространялась не только на ввозимые и выво-зимые из России товары, но и на съестные продукты, при-возимые в города. В Новгороде, согласно таможенному ус-таву 1571 г., со всех товаров, ввозимых иноземцами, казна брала семь денег на рубль, российские купцы платили че-тыре денги , а новгородские купцы – полторы денги. За ввоз драгоценных металлов платили, как и за все другие товары, а их вывоз считался преступлением. От пошлины не освобождались даже государевы товары. Из-за войны со Швецией и Ливонией пришла в упадок Новгородская тор-говля, но расцвела торговля на Двине, где англичане про-давали нам сахар, вина, соль, ягоды, олово, сукна, кружева, а покупали меха, пеньку, лен, канаты, шерсть, воск, мед, сало, кожи, железо, лес.

Особым расположением у Ивана IV пользовался не-кий Иван Девах Белобород, который поставлял русскому царю драгоценные камни, что вызывало зависть англичан. Иван хвалился перед послом Елизаветы Баусом перстнем, который Девах уступил ему за 60 рублей и изумрудом на шапке за 1000. Баус удивился этому, так как оценил пер-стень в 300 рублей, а изумруд в 40 000.

В Швецию и Данию мы продавали большое количест-во хлеба. Известны слова иноземца Кобенцеля о России: "Сия благословенная земля изобилует всем необходимым для жизни человеческой, не имея действительной нужды ни в каких иноземных произведениях".

После завоевания Казани и Астрахани усилилась на-ша торговля с Азией.

Александровская Слобода

Иван считал более безопасным для себя жить в Алек-сандровской Слободе, которая почти превратилась в город, с церквями, домами, каменными лавками. По свидетельст-ву И.Таубе и Э.Крузе , в Александровской слободе Гроз-ный учредил из пятисот дворян что-то вроде монашеского братства. Сам он являлся в нём "игуменом", князя А.И.Вяземского, ведавшего дворцовым Бронным приказом, назначил "келарем", а Малюту Скуратова – пономарём. В соответствии с уставом "братство" собиралось на совмест-ные богослужения и трапезу, которая была обильна и со-провождалась "душеполезными" чтениями. Дворяне из ближнего окружения Ивана IV носили грубые одежды, на-поминавшие монашеские, а в руках у них были "длинные чёрные монашеские посохи". Правда, из-под убогих рубищ выглядывали полы шитых золотом кафтанов на дорогом меху, и посохи имели заточенные наконечники, превра-щавшие их в грозное оружие. Головы покрывали изящные шапочки-тафьи, напоминающие мётлы и отрубленные со-бачьи головы, символы стрельцов. Наряд членов "опрично-го братства" больше похож был на одежду светского слу-жилого человека, чем на одежду монаха.

Царь жил в больших палатах, укрепленных рвом и ва-лом; придворные, чиновники жили в отдельных домах. В трех верстах от Слободы стояла стража. Служба начина-лась в четвертом часу утра и продолжалась до шести или семи часов. Царь читал молитвы, пел, усердно молился так, что на лбу оставались следы от земных поклонов. После Обедни все, кроме Ивана, садились за братскую трапезу; Иван же стоя наставлял свою "братию", в то время как она пила и ела. Каждый день походил на праздник, на котором в изобилии употреблялось вино и мед. На трапезы допус-кались и женщины. Остатки еды выносили из дворца на площадь для бедных. Царь обедал после всех, вел беседы о законе, дремал, а потом ехал в темницу кого-нибудь пы-тать. Развлекался царь играми скоморохов, фокусников, медвежатников, которых собирали для него по всем захо-лустьям. Однако, К. Валишевский опровергает легенды о толпах женщин, будто бы приводимых Иваном в Алексан-дровскую слободу, как и о гаремах, повсюду сопровож-давших царя в его поездках. Иван любил женщин, но ста-рался соблюдать религиозные обряды и старался обладать женщиной только как законный муж и, по крайне мере, прикрывал свою похоть обрядом церковного брака.

В Кремлевском дворце царь появлялся редко, только когда принимал послов или в других торжественных слу-чаях. И тогда опричники, сверкая золотом одежд, заполня-ли дворец и на старых бояр смотрели спесиво.

Двор Ивана Грозного

Ченслер не нашел в Москве той пышности, о которой ему говорили, но впечатление его изменилось, когда он увидел двор Ивана.

Двор московского государя пышностью и численно-стью превосходил все, что иностранцы могли видеть в дру-гих государствах. Множество придворных, в золоте и дра-гоценных камнях, толпились в тесных палатах, в сенях, на-полняли пространство вокруг дворца. Двор состоял из "приказов", ведающих содержанием двора и управлением страной. Приказы были: ямской, дворцовый, житейский, кормовой, хлебный. Существовали дворы, ведавшие цар-скими погребами, гардеробом, конюшнями и др. В XVII в. их будет насчитываться до сорока. Обязанности стольни-ков, например, было подавать кушанья, которые раздава-лись князю и гостям на торжественных пирах кравчими и окольничими. Количество этих должностных лиц доходило до пятисот. Еще были спальники и постельники, одевавшие и раздевавшие государя и смотревшие за его постелью. В самом низу иерархической лестницы стояли дворецкие или дворники.

Иван был очень богатым государем очень бедной страны. Флетчер глазам своим не поверил, когда увидал сокровища Грозного. Целые кучи жемчугов, изумрудов, рубинов, горы золотой посуды, сотни золотых с драгоценными камнями чаш. Эти богатства, увеличивались с каждым царствовани-ем, и их извлекали из хранилищ только в редких случаях, главным образом, чтобы поразить иностранцев.

Торжественные царские выезды также поражали ино-странцев золотом одежд, богатством оружия и убранством коней. Ченслер насчитал при отъезде посольства к поль-скому королю 500 всадников, одетых с неслыханной рос-кошью. Одежда на них была из золотой и серебряной пар-чи, седла бархатные, расшитые жемчугом. Перед послами Максимилиана II бояре раздевались, чтобы блеснуть рос-кошью своего нижнего платья. Но все, что на них было на-дето, принадлежало царю, и после парада должно было возвращаться в чистом виде под угрозой взыскания.

В церковных торжествах Иван также появлялся перед народом с большой пышностью и раздавал богатую мило-стыню бедных.

Двор царицы состоял только из женщин и пажей не старше десяти лет. Главной здесь считалась боярыня, кото-рая ведала казной и смотрела за постелью. Постельницы спали в опочивальне царицы и сопровождали ее коляску верхом на лошадях.

Кабаки Ивана IV

Водка впервые появилась на Руси в начале XV в., ко-гда послы из Генуи преподнесли ее в подарок Василию Темному. Тогда водку применяли как наружное лекарство, например, для дезинфекции ран. И только через 150 лет, во время правления Ивана Грозного, водка "пошла в народ". Уже было завоевано Казанское ханство, предстояло при-соединить к России огромные пространства Сибири, для чего требовались средства на строительство застав, дорог, содержание казачьих отрядов. Война с Ливонией тоже тре-бовала денег. Но денег в казне не было.

В покоренной Казани Иван Грозный впервые позна-комился с "кабаками" – местом, где люди собирались вы-пить водки и закусить. На Руси такого не было. Народ пил спиртное по праздникам и готовил его кустарно для себя. Так как многочисленные налоги были уже не эффективны, а из-за введения новых налогов вспыхивали бунты, Иван по возвращении из Казани в 1552 г. открыл первый царский кабак в Москве. Далее царь предписал всем торговцам спиртным прекратить свободную продажу и открывать специальные питейные заведения – кабаки. До возникнове-ния кабаков на Руси существовали корчмы, в которых можно было отдохнуть и хорошо поесть. В кабаках же продавали исключительно спиртное.

Цены в царских кабаках были высокими, поэтому на-род предпочитал скорее совсем не пить, чем пить дорогую водку. Тогда Иван Грозный определил каждому кабаку план. Для того чтобы выполнить план, приказчики затаски-вали людей в кабак силой, потому что в случае недобора положенной суммы денег с управляющими кабаков жесто-ко расправлялись. Иван запретил производить в домашних условиях спиртные напитки, т.е. впервые в русской исто-рии ввел государственную монополию на алкоголь. За са-мовольное варение пива, вина, медовухи и т.п. полагалось одно наказание – смертная казнь.

Народ стал привыкать к употреблению спиртного. Люди копили деньги для похода в кабак, где нередко про-пивали последнюю рубаху. Доходы от кабаков стали со-ставлять существенную часть бюджета

Жизнь знати

О жизни знати времен Ивана Грозного можно судить по описанию К. Валишевского. Со двора состоятельные люди вы-езжали только в карете или верхом на лошади. Лошадь была убрана так же богато, как и ее хозяин. Седло покрывалось сафьяном или расшитым золотом бархатом, попона шилась из дорогой материи, уздечка отделывалась серебром, лошадь об-вешивалась цепочками, бубенчиками, звон которых возвещал о приближении важного лица и заставлял прохожих посторо-ниться. Даже летом часто ездили на санях, т.к. в санях было больше важности. В Кремль могли въезжать только особо знатные лица, но и они не имели права проехать через весь двор, иначе их ждало наказание кнутом. К равным себе подъ-езжали к самому крыльцу, где гостя встречал сам хозяин, реже кто-то из слуг. Войдя в дом, молились на иконы, крестились и кланялись, касаясь пальцами правой руки земли. С хозяином гость обменивался приветствиями от простого пожатия руки до коленопреклонения. Все подчинялось правилам этикета. Слова приветствия отличались смирением: "Прости мое ску-доумие...", "Бью челом моему благодетелю..." и т.д.

В общественных местах этикет соблюдался меньше. Знатные люди не ходили в общие бани, т.к. даже самые бедные дворяне имели собственную баню. Мыться полага-лось каждый день или хотя бы несколько раз в неделю. Это распространялось на все классы. Врачей на Руси было очень мало, и только самые богатые вельможи могли об-ращаться к лекарям, которые в большинстве случаев были иностранцами.

В общественных местах этикет соблюдался меньше.

Врачей на Руси было очень мало, и только самые бо-гатые вельможи могли обращаться к лекарям, которые в большинстве случаев были иностранцами.

Пиры на Руси устраивались часто и разделялись на частные и коллективные, которые устраивали сообща (братчины). Пировали в большие праздники, по случаю свадеб, крестин и т.д. Пир продолжался долго. Количество блюд поражало.

Женщины пировали отдельно, но иногда и их разво-зили по домам в бесчувственном виде от выпитого. Если вчерашняя хозяйка посылала спросить кого-то о здоровье, то отвечать было принято примерно так: "Вчера я так весе-ла была, что и не помню, как домой воротилась". Это счи-талось как бы намеком на широкое гостеприимство.

У набожных людей пиры проходили с обрядами и бы-ли более благопристойны.

Крестьянские пирушки и «неумеренное пи-тье»

Крестьянские пирушки назывались пиво, т.к. крестья-не должны были просить разрешение на изготовление крепких напитков: пива, настойки, меда, а это являлось предметом правительственной монополии. Благочестивые люди на эти собрания обычно не ходили, т.к. на них чаще, чем на частных пирах происходили драки и даже убийства, но здесь крестьяне и вельможи могли встречаться как рав-ные. Пили на этих сборах без меры, напивались до полу-смерти, доказывая этим свою дружбу гостю или товарищу. Ели тоже до отвала. Ели щучьи головы с чесноком, рыбные похлебки с шафраном, заячьи почки в молоке и с имбирем. Употребляли много острых пряностей.

Однако К. Валишевский, например, считает, что сви-детельство о привычке русских к неумеренному употреб-лению спиртного противоречивым. И если иностранец Дженкинсон пишет, что на Руси царило бы пьянство, даже если бы сам Иван IV ничего не пил, то в записках 1567 г., изданных в Любеке , иностранным послам дается рекомендация воздерживаться от неумеренного питья, так как пьянство считается в Московии величайшим пороком. Известно также, что в конце царствования Ивана Грозного продажа спиртных напитков была разрешена только в од-ном пригороде под названием Наливки, правда, другие го-рода пользовались полной свободой открывать кабаки, ко-личество которых увеличивалось в интересах финансовой политики. Церковь старалась бороться с кабаками, но без особого успеха.