Текст книги "Паутина миров(СИ)"

Автор книги: Валерий Марьин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Прибыв на место, старик долго осматривал находку, изучал её, потрогал и понюхал. Поднявшись с колен, обошёл камень сначала в одну, потом – в другую сторону. Посидел на нём, глядя в небеса и в землю. Потом стал в самом центре его. Это был белый мрамор с золотистыми прожилками. На многие расстояния вокруг такого месторождения не существовало.

Жрец долго чесал затылок, тёр задумчиво лоб и нервно дёргал бороду.

"Ни фига себе!" – подумал он, а вслух сказал:

– Надо огородить этот чудесный камень. Он связан с миром, куда вознеслись души наших соплеменников. Мой народ будет чтить его!

– Как? – спросили старика. – Как это сделать?

– Будем строить Башню вокруг него, и пусть каждый примет участие в её постройке.

– Так тому и быть! – согласились северяне.

На следующий день началось строительство Башни.

Алекс проснулся от ощущения тишины. Свеча догорала, а сквозь неплотности ставней пробивался серый рассвет. Лариса с Ранецким лежали на диване. Настя устроилась в кресле. Изольдов распластался на полу. Все спали.

Осторожно, чтобы не потревожить Лору, Саша стал перебираться на пол. Диван скрипнул, но никого не разбудил. Тихо ступая, Алекс подошёл к входной двери, и, прижавшись ухом, прислушался. Не услышав ни звука, медленно приоткрыл, готовый в любую секунду запереть обратно. К счастью этого не потребовалось, ибо за дверью стояло раннее утро той поры, когда рассвет уже забрезжил, но в тёмно-синем небе ещё светились звёзды.

Чистый утренний воздух освежил Ранецкого. Было прохладно и даже зябко. Лёгкая туманная зыбь стелилась по земле, поднимаясь от Блошиного озера до Ларискиного дома, а далее, достигнув кладбища, терялась в руинах разрушенной церкви.

Трещины в земле – как не бывало. Старая яблоня стояла цела-целёхонька там же, где и находилась все годы своей яблоневой жизни. Ураган сошёл на нет, извержение магмы прекратилось, а приливной волны, как не бывало. И только со стороны леса слышались едва различимые куриные звуки:

– Ко-ко-ко!

И вторящие им вороньи:

– Каррр!

А ещё через секунду Алекс услышал долгожданное:

– Ку-ка-ре-ку! – чем Ларискин петух возвещал о природном наступлении утра, а Ранецкий понял, что пережил ещё одну ночь.

«Необходимо взорвать Яйцо!» – к этой мысли вернулся Александр Сергеевич, когда солнце показалось над верхушками деревьев. – «Но, как?»

Алекс курил, сидя на скамейке у крыльца, и наблюдал, как Лариса трудится по хозяйству. Ему было стыдно. События вчерашнего вечера яркими вспышками выплывали из памяти, и Ранецкий даже не предполагал, каким образом исправить вчерашнюю дурь. Однако проблемы с Яйцом мешали сосредоточиться на делах амурных.

"Что-то я слышал о взрывчатке на дамбе. Осталось, говорят, и не мало!" – размышлял Сашка, поглядывая на Ларискины загорелые ноги. – "Надо бы проверить".

Наступило тёплое майское утро. Природа буйно цвела, разрасталась ввысь и вширь, плодилась и размножалась, обещая обильные урожаи, небывалый прирост поголовья, и сытую счастливую жизнь.

"Я вёл себя как последний идиот!" – Ранецкий встал со скамейки. – "Надо извиниться!" – Саша сделал первый шаг по направлению к Ларисе. – "А потом вплотную заняться Яйцом".

Лариса заметила, что Алекс направляется в её сторону, но виду не подала, и не обернулась. Горькая обида захлёстывала её за вчерашнее поведение Сашки-промокашки. От этого хотелось разреветься, но женщина сдерживала себя.

"Как он мог!" – негодовала она. – Особенно после того, что произошло в бане!" – Лора всхлипнула. – "Что ему ещё нужно?!" – женщина безнадёжно махнула рукой. – "А ну его! Все мужики одинаковые!"

Однако приближение Ранецкого заставило её сосредоточиться, собрать волю в кулак, и... И, что?

"Извиняться идёт!" – констатировала Лариса. – "Простить, что ли?" – женщина вдруг улыбнулась сквозь подсыхающие слёзы. – "А куда я денусь?"

Лора стояла возле той самой яблони, в которую ударила молния. Листья шелестели от лёгкого ветерка. Крупные наливные яблочки раскачивались на ветках. Шмели и пчёлы лакомились нектаром. Алекс подошёл сзади и остановился. Лариска замерла. Её сердце громко стучало. Она ждала.

"Конечно, прощу!" – подумала она. – Я ведь теперь без Сашки и дня не проживу!"

"Господи, пусть она простит меня!" – взмолился Ранецкий. – "Кроме неё мне никто не нужен!"

Сашенька ласково обнял Ларисочку сзади. Пошарил руками по горячему телу. Нежно поцеловал в шею. Волосы у Лоры пахли ромашками. Гладкая тёплая кожа слегка увлажнилась. Алекс почувствовал частое биение её сердца. А женщина расслабилась и ждала. Ну?!

– Извини за вчерашнее, Лариса! – Алекс заикался от волнения, но продолжил. – Я вёл себя, как последний дурак.

– А я и не обижаюсь! – Лариса отстранилась от Ранецкого. – Ещё чего!

– Мне стыдно, любимая! – Саша снова обнял Лору. – Я слишком много выпил.

– Любимая? – переспросила женщина, и сыронизировала. – Надо же!

– Да – любимая! Я это понял именно сейчас.

– С чего бы?

– Долго думал с самого утра, пока вы спали, – Сашка набрал побольше воздуха, – и теперь точно знаю, что люблю тебя!

– Не подлизывайся! – Лариса оттаяла, и вдруг подумала:

"Когда же мне в последний раз в любви признавались?"

– Я не хотел тебя обидеть, поверь! – продолжал извиняться Алекс.

"И вот – дождалась!" – Лариска улыбнулась. – "Меня любит Сашенька, моя первая и единственная любовь!"

– Лариса, извини!

"Хорошо, если это хотя бы наполовину правда!" – вздохнула женщина. – "Я и тогда буду счастлива!"

– Не обижайся, прошу тебя!

К этому времени обида прошла, и Лариска простила. А как иначе?

– Дурак ты, Сашка! Я же сказала: не обижаюсь!

– Тогда поцелуй дурака!

Лора обняла Ранецкого за шею, и поцеловала.

– Ладно, уж, будь по-твоему, – сказала она.

– Спасибо, милая! – обрадовался Сашка. – Клянусь, больше подобного не повторится.

– Иди, самовар поставь! – Лариса окончательно оттаяла, и ласково констатировала. – Казанова глуховский!

– Уже лечу, сказка моя!

"Вот я и стала его сказкой. Он – Иван-царевич, а я – Василиса Прекрасная. И пусть так и остаётся!"

После чая вышли на крыльцо. Алекс с Лорой и Васька с Настей. Настя делала вид, что ничего не произошло, а Василий – что ничего не видел. Хорошо им! Можно сказать – идеальная пара.

Солнце начинало припекать. Земля парила, избавляясь от остатков влаги. В подсыхающих лужах купались земляные жабы.

– Мы пошли! – Василий крепко держал Анастасию за руку. Его жена смотрела в сторону. – Вечером приходите, если что.

– Подожди! – Ранецкий вспомнил о Яйце. – Поговорить надо.

– О чём? – Ваське хотелось опохмелиться, и поспать. Причём, чем скорее, тем лучше. Вести долгие беседы в его планы не входило. – Давай вечером поговорим.

– Это срочно, Василий! И очень важно.

– Ну, что там у тебя? – Изольдов отпустил Настю, и закурил. – Выкладывай, только побыстрее, башка трещит.

– Говорят, на дамбе осталась взрывчатка. Это – так?

– Я слышал об этом.

– Но, не видел?

– Нет, – Васька сплюнул. – Мало ли, что брешут? Язык-то без костей.

– Надо бы сходить туда. Поискать.

Алекс сел на ступеньки крыльца. Лора пристроилась рядом с ним. Изольдовы продолжали стоять.

– Это ещё зачем? – осведомился Вася. – Я не пойду! – он замотал головой.

– Почему?

– По кочану! – Василий постучал себя по голове. – Что я, сам себе враг?

– Чего ты боишься?

– А того, что, если верить тому, о чём бабки языки чешут, то динамита там видимо-невидимо. – Изольдов развёл руки. – Так что, если рванёт, мало не покажется.

– Значит, не пойдёшь?

– Не-а.

– А зачем тебе? – вмешалась в разговор Анастасия Романовна. – Что за интерес?

Ранецкий обвёл присутствующих взглядом.

"Говорить, или – нет?" – засомневался он, однако здравый смысл взял верх над сомнениями. – "Шило в мешке не утаишь, да и одному мне не справиться".

– Хочу Яйцо взорвать.

– Иж ты! – воскликнула Настя. – Яйцо!?

– Ну, а что, каждую ночь прятаться? Сегодня извержение с наводнением, а завтра? – Алекс указал в сторону леса. – Сегодня пронесло, но ведь придёт ночь, и они опять что-нибудь вытворят! Что, так и будем прятаться? Я лично не желаю.

– Но... – попыталась возразить Настя.

– Нам здесь жить, пойми! А посему, необходимо избавиться от источника наших бед. А он – в Яйце!

"Нам! Он сказал "нам"!" – обрадовалась Лара, и восхитилась: – "Какой он умный у меня! И смелый! И решительный!"

– Молодец, Сашка! – похвалила Анастасия, и хлопнула мужа по спине. – Надо помочь Александру. По-соседски помочь. И, кстати, – Настя посерьёзнела. – Нам это нужно больше, чем ему. Саша может уехать в любой момент, а нам-то ехать некуда!

"Типун тебе на язык!" – поджала губы Лариса. – "Никуда он не уедет! Не пущу!"

– Нужно подсобить сегодня, а то завтра они опять придут! – развивала мысль Анастасия Романовна. – Что тогда делать будем?

– Когда? – Изольдов согласился с доводами жены. – Когда пойдём?

– Лучше прямо сейчас. – Ранецкий посмотрел на припекающее солнце. – Чтобы к вечеру вернуться.

– Я вам поесть соберу! – засуетилась Лариса Петровна. – И попить чего-нибудь сделаю. У меня компот есть.

– Компот – это прекрасно! – Алекс поцеловал Ларису, и посмотрел на Василия. – Ты готов?

– Сейчас подумаю, – Изольдов почесал затылок. – Значит так! – объявил он. – Сейчас бахну соточку, потом посплю часок, а после сна – обольюсь водой из ведра. После этого пойдём. Сколько сейчас? – он кивнул на Сашкины часы.

– Начало девятого.

– В общем, собирайся, и приходи в десять.

– Приду без пяти.

– Хорошо! К тому времени буду, как огурчик!

Взрывчатки на дамбе оказалось действительно столько, что её тротилового эквивалента было бы достаточно, чтобы снести всю Глуховку с окрестностями вплоть до райцентра Раздольное. Благо, служа в армии, Ранецкий обучался взрывному делу, более того, имел немалый опыт его практического применения. К тому же, та марка взрывчатки, что они обнаружили с Изольдовым, оказалась известной ему «от» и «до». Конечно, как сказал кто-то из великих: «совпадения случаются только в женской бане», но, чего уж греха таить, с тротиловым эквивалентом новым и старым глуховчанам повезло.

Чтобы обеспечить нужное количество взрывоопасного зелья, на дамбу ходили несколько раз, натаскав столько, сколько требовали расчёты. Используя армейский опыт, Алекс вычислил, чего, куда и сколько необходимо уложить, чтобы Яйцо гарантированно разнесло в пух и прах. Однако, учитывая магическую природу Яйца, опасность его обитателей и безлюдность территории, Александр Сергеевич увеличил заряд втрое, успокоив этим и себя и остальных.

– Разнесёт, как Хиросиму! – пообещал он, и добавил: – Надо бы подумать, где самим схорониться.

– А рванёт сильно? – поёжилась Настя.

– Рванёт знатно, уж поверьте! Мало не покажется!

– Может в балке, за кладбищем, – предложила Лариса. – И далеко, и обзор хороший.

– Точно! – подтвердил Василий. – До тудова не долетит. Разве что навесом. Да и деревья там крупные. Есть, где спрятаться.

Ранецкий прикинул расстояние, и согласился: лучшего места не найти.

– Значит, решено. Укроемся в балке.

Они сидели вчетвером, в доме Ларисы Петровны, и чувствовали себя борцами со вселенским злом. Весь день глуховчане работали, таская взрывчатку с дамбы, и укладывая её по схеме, разработанной Ранецким. А ночь пришлось коротать в церкви, слушая бесконечное "ко-ко-ко", топот копыт и ненавистное "каррр". Однако нечисть не сунулась на этот раз, и с первыми криками петухов друзья вернулись в деревню. Позавтракав, приступили к последним приготовлениям.

Взрыв назначили на полдень.

– Может, самогонки взять? – спросил Василий, когда всё было готово.

– Бери, – кивнул Алекс. – Потребим для внутреннего спокойствия.

– Вот и я говорю! – обрадовался Изольдов. – Что может быть важнее душевного равновесия?

– А с домами нашими ничего не произойдёт? – обеспокоилась Лариса. – Нам здесь ещё жить и жить.

– Нет, милая! – успокоил женщину Ранецкий. – Однако скотину лучше запереть покрепче, чтобы с перепугу не разбежалась. И стёкла из окон вытащить на всякий случай.

Алекс нервничал, ибо не был уверен в успехе предприятия до конца. Его нервозность передавалась всем, и он понял, что подготовительный этап необходимо завершать.

"Надо рвануть, не дожидаясь полудня, а там, будь, что будет. Обратной дороги у нас не предвидится!"

– Пойдёмте! – Ранецкий поднялся. – Раньше сядем, раньше выйдем.

– Оружие брать? – всерьёз поинтересовалась Лариса.

– Конечно.

– Это ещё зачем?

– Для собственного спокойствия.

– Сашка, какой ты умный! – похвалила Настя без всяких намёков.

– Тилигэнция! – констатировал Василий, и добавил: – но самогон хлещет, как деревенский.

– Ха-ха-ха!

– Это я у тебя научился.

– Когда?

– В прошлой жизни.

– Ха-ха-ха!

Рвануло действительно знатно, как и обещал Алекс. Земля ощутимо вздрогнула, и качнулась туда-сюда с наклоном, значительно превышающим угол паники. Раздался хлопок, а следом раскатисто грянул гром, от которого заложило уши.

Над лесом полыхнуло зарево, и яркие языки огня оплавили майское небо. Огромный столб земли, камней и обломков деревьев вознёсся до небес. Взрывная волна разнеслась во все стороны, наклоняя к земле столетние дубы, ломая сосны, вырывая с корнем ели. Горячий воздух обжигающим вихрем опалил окрестности. Раскалённый песок и мелкие камни пробивали листву, впивались в стволы, косили пролетающих птиц. Стая испуганных, израненных собак визжа, и лая пронеслась мимо. Насекомые внезапно умолкли, а цветы мгновенно поникли. Отголоски удаляющегося эха ещё долго рокотали за ближними и дальними холмами. Солнце исчезло, поглощённое внезапно появившимися тучами. Со стороны леса пришёл свинцовый туман, и окутал притихшие окрестности, а далее, сквозь клочья влажной мути стали появляться силуэты бегущих животных. И это были не местные виды, а сущности из Яйца.

Сначала их было немного. Они передвигались по одному или парами, все эти обезьяны и кентавры, кикиморы и черти, ящеры и змеи. Потом их стало больше, а вскоре, кишащая и смердящая масса заполонила всё свободное пространство. Они бежали и скакали, летали и порхали, ползали и прыгали. Они кричали и рычали, ревели и визжали, шипели и свистели. Их было очень много, этих беглецов из взорванного мира, однако главные персонажи пока не появлялись.

Алекс видел птеродактилей, каркающих отрывисто, и судорожно машущих своими перепончатыми крыльями. Вслед за ящерами пролетела пара огнедышащих драконов. Они парили низко над землёй, их тела пахли разогретым железом, а пасти изрыгали синее пламя. Вслед за ними повалила мыслящая нечисть. Упыри и вурдалаки, инкубы и вампиры, русалки и лешие, сатиры и нимфы...

А далее, их поток внезапно иссяк.

Освежающий ветер развеял свинцовый туман. Тучи разметало налетевшими порывами. Пыль, поднятая взрывом, осела на землю. А в ясном голубом небе снова появилось солнце.

Прошёл час, но больше ничего не происходило. Земля не дрожала от поступи тысяч конечностей. Мимо глуховчан никто не проходил, не проползал и не пролетал. Наступившая тишина не порождала звуков.

Алекс выглянул из укрытия. Мир прибывал в обычном агрегатном состоянии. Окружающий ландшафт оказался прежним, кладбище с церковью оставались на местах, Глуховка сонно отсвечивала сохранившимися окнами. Однако появилось то, чего не могло быть ранее. Следы. Алекс встал во весь рост. Вся земля оказалась покрытой следами выходцев из Яйца и перепахана прошедшими здесь стадами и стаями, отарами и прайдами, табунами и племенами.

"Ну, и куда они делись?" – подумал Ранецкий, и сам же предположил: – "Наверное, они устремились к другому Яйцу, чтобы перейти в мир, похожий на их родной. Надеюсь, что в нашем мире им не место. Иначе..."

Алекс оглянулся. За его спиной, на сколько хватало глаз, земля была изрыта, искромсана и перепахана миллионами лап, ног и копыт. Вся трава оказалась вытоптана, кустарники обглоданы, а на деревьях отсутствовали плоды, кора и листья. Словно саранча прошла.

М-да! То ли ещё будет!

– Ну, что, сходим? – неуверенно поинтересовалась Настя. – Посмотрим, что там от Яйца осталось.

Друзья расстелили на траве скатерть, и обедали, чем бог послал. Выяснилось, что все проголодались, их мучила жажда, и насущная потребность снять стресс.

– Конечно, сходим! – уверенно ответил Алекс. – Надо убедиться, что мы уничтожили его на веки вечные.

– Боязно, – засомневался Васька. – Курица-то так и не проходила.

– Опять тебе боязно! – упрекнула мужа Настя. – ТОГДА ты тоже не пошёл. Вспомни, чем закончилось?

– Так кто ж знал, что оттуда нечисть повалит? – Васька вытаращил глаза. – Да ещё в таком количестве!

– Перепугали мы её! – констатировал Ранецкий. – Взрыв удался на славу!

– А вдруг там кто-то остался? – не сдавался Изольдов. – А мы вот так припрёмся.

– У нас оружие.

– А они с дьяволом спутались!

– Кто не хочет, может оставаться, – Алекс пожал плечами. – Стоило ли огород городить?

Друзья замолчали, переваривая пищу, самогон и информацию. Сашке хотелось побыстрее избавиться от "комплекса Яйца", который возник у него в последние дни. Василий как всегда сомневался: "Как бы чего не вышло? Взорвали, и ладно. Ай-да по домам!" – думал он. Насте было стыдно за мужа. Она восхищалась Алексом, и постепенно возвращалась к идее его соблазнения: "А Лариска пусть лопнет от зависти! В конце концов, по законам любви, я имею на него больше прав". Ну, а Лора хотело одного: быть рядом с Сашенькой. С Яйцом ли, без Яйца – не важно! А там – будь, что будет.

– Я с тобой! – Лариса взяла Ранецкого за руку. – Я с тобой, любимый. Одного тебя не отпущу, да и сама не останусь. Так что теперь пойдём до конца.

– Спасибо, милая!

– Мы тоже пойдём, – Настя с вызовом ударила кулаком по скатерти. – А ты?! – она посмотрела на мужа. – Боязно ему, видите ли. Правильно Сашка говорит: начали, так вперёд, до победного конца! Вставай, немедленно, чего разлёгся?! – Она повернулась к Александру и Ларисе. – Пойдёмте! А этот, – она указала на Изольдова, – лишь временные трудности.

– Тогда идём прямо сейчас. – Ранецкий встал. – Здесь мы уже ничего не высидим.

– Правильно! – поднялась вслед Лариса. – Нечего душу мотать.

– Ага, – пристыжено согласился Василий. – Ожидание хуже смерти.

– Типун тебе на язык! – был ему ответ.

Яйцо разнесло в пух и прах и сравняло с землёй. От былого величия остались только ошмётки мутно-белесого материала, из которого состояла оболочка, и теперь торчащие из мохнатого дёрна зазубренным оскалом. Деревья повалило на протяжении сотни метров от Яйца, как это случилось с тайгой при падении Тунгусского метеорита. Алекс удивился:

"Такого быть не могло!" – подумал он. – "Даже при том количестве взрывчатки, что мы заложили. Скорее всего, внутренняя природа Яйца усилила взрыв. Иного объяснения я не нахожу".

На месте Яйца зияла огромная рваная воронка, из которой до сих пор исторгались клубы дыма. Алекс подошёл вплотную, и заглянул внутрь. Как и в прошлое своё посещение, он увидел идущую вниз лестницу, ступени которой оказались разбитыми вдребезги многочисленными лапами, ногами и копытами.

– Будем спускаться вниз? – поинтересовалась Лариса.

– Да, – не слишком уверенно кивнул Ранецкий. – Надо бы курицу пристрелить. Вместе с вороном.

– А может она убежала вместе со всеми? – предположила Настя.

– Всё может быть, только её никто не видел.

– Слона-то мы и не заметили.

– Вот именно. Так что придётся проверить.

– Ко-ко-ко! – вдруг раздалось сзади, и всё решилось само собой.

Нападение Чёрной курицы стало неожиданностью для всех. Вгрызаясь в землю когтями, и размахивая огромными крыльями, птица ринулась в атаку. Из под мощных лап её вздымались тучи пыли, прелых листьев и сухой земли. Женщины завизжали и бросились прятаться за Сашкиной спиной. Алекс едва успел вскинуть карабин, когда курица схватила Василия за шиворот. Изольдов заорал страшным голосом и попытался выпрыгнуть из куртки, однако птица дала ему пинок под зад, и Васька остался одетым.

В мадам Изольдовой проснулся супружеский долг, и она, выскочив из-за спины Ранецкого, прицелилась в хозяйку Яйца.

Щёлк.

Щёлк-щёлк.

Щёлк-щёлк-щёлк.

Анастасия Романовна забыла зарядить браунинг Ранецкого.

"Чёрт! Патроны же у меня!" – вспомнил Алекс.

Однако, Настя не растерялась, и запустила бесполезный кусок железа в Чёрную курицу. Попав в глаз злобной птахе, Настюха издала вопль радости, словно воинственная скво из племени неистовых команчей. Птица мотнула рефлекторно головой, и выпустила Ваську. Тот, кувыркаясь в воздухе, полетел в образовавшуюся воронку, прямиком на ступеньки.

"Убьётся!" – констатировал Сашка, и выстрелил. Курица резко мотнула головой, и отбила пулю клювом. Только красный хохолок затрепетал на макушке.

"Вот сука!" – выругался Алекс, и снова прицелился, но в это время из-за тела птицы выскочило несколько кентавров.

Алекс открыл огонь. Пули пошли в цель одна за другой. Самозарядный карабин Симонова выпуска 1947 года бил без промаха. Один из кентавров, перевернувшись через голову, рухнул наземь, и больше не вставал. Другой заорал смесью конского ржанья с человеческим воплем, встал на дыбы, и рванулся обратно в поваленный лес. Остальные притормозили и начали разбегаться в стороны. Часть полулюдей спряталась за мощным телом своей чёрной повелительницы.

Тут у Ларисы прошла оторопь, она выскочила из-за спины Ранецкого, и шарахнула дуплетом по убегающему кентавру. У того подогнулись копыта, и он со всего маху врезался человеческой частью в дерево.

Хруст! – треснули шейные позвонки. Копец!

"Молодец, не растерялась!" – восхитился Сашка своей Лариской.

Тем временем, Чёрная курица бросилась на приступ, а Васька упал на ступеньки.

– А-а-а! – заорал он.

– Ко-ко-ко! – боевито кудахтала птица, тормозя в нескольких метрах от женщин.

Сашка встал между ними.

– Быстро! В дырку! – закричал он диким голосом.

– Но там же...

– Растопчет! Чего стоите?

– Сашенька! – взмолилась Лариса.

– Бегом, я сказал!

Настя с Лорой бросились к воронке, где на лестнице корчился окровавленный Василий. Изольдову было плохо, как никогда в жизни. Переломы и ушибы истязали тело. Он исходил кровью.

"Я умираю!" – успел подумать он, и отключился.

Алекс же, оказавшись между курицей и Яйцом, успел поменять обойму в карабине, и, уже не целясь, начал стрелять. Мишень была огромна, но пули отскакивали от птицы, словно мячик от стены.

"Вот сучка черножопая!" – выругался он, когда патроны снова закончились. – "И, что же делать?"

Однако десять попаданий подряд не прошли для курицы даром. Ей было очень больно, и все её силы теперь пошли на преодоление болевого шока.

Ранецкий достал последнюю обойму, и, заряжая, краем глаза увидел, как женщины с трудом подняли обездвиженное тело Василия, и стали медленно спускаться вниз по ступенькам. Понимая, что теперь всё решают секунды, он бросился к входу в иной мир. Один из кентавров рванул к нему наперерез, но Сашка уже приноровился к карабину, и, не целясь, стреляя от пояса, сразил полулошадь. Однако далее пришлось остановиться, ибо у входа в Яйцо уже стояла Чёрная курица.

"Вот чертовка! Когда она успела?"

И тогда Ранецкий вдруг понял, что делать, и как себя вести. Прицелившись в лапу, он заговорил:

– Я знаю, что твои лапы не защищены, и ты хромаешь на одну из них. Помнишь, как это произошло?

– Ко-ко-ко! – прокудахтала курица.

– Всего один выстрел, и ты останешься хромой уже на обе лапы. Понимаешь?

Чёрный ненавидящий взгляд стал ему ответом.

– Надеюсь, ты понимаешь, о чём я говорю. – Алекс не отвёл глаз, упрямо выдержав птичий напор. – Если это так, то выбирай: или я сделаю тебя калекой на всю оставшуюся жизнь, или пропусти меня к моим друзьям в иной мир. Там ведь пусто теперь. Все убежали.

Ранецкий понял, что наступил решающий момент. Чёрная курица решала, как поступить, так как хорошо знала, чем ей грозит хромота на веки вечные. Какое-то время птица стояла неподвижно, а потом вдруг отошла нехотя, давая дорогу. В тот же миг Алекс понял, что курица беременна, что внутри неё находится Яйцо, и она вот-вот должна понести. То есть, она разродится новым Яйцом, и, что тогда?

"Если стрелять в живот, в одно и то же место, то..."

Однако Сашка не успел завершить свою мысль, потому что Чёрная курица вдруг побежала, причём ни на Алекса, а от него. Она убегала, спасая Яйцо внутри себя, а это значит, что птица прочла его мысли, и поняла, что, стреляя в одно и то же место, человек может лишить её потомства. Осознав это, Чёрная курица подалась в бега.

"Ну, уж хрен тебе!"

Ранецкий прицелился.

– Не стреляй! – вдруг услышал он голос за спиной.

Обернувшись, он увидел древнюю старуху, лет не менее ста. Именно ту, что посетила их с Ларисой в доме Соколовых. Ту, что просвещала их на счёт персонажей с фотографий. От которой он впервые услышал о паутине миров. И вот теперь она просила его не стрелять.

– Почему?

– Потому что ты, Саша, уничтожил целый мир. Разве этого мало?

– Что это за мир, который можно так легко уничтожить?

– Все миры такие, легко уничтожимые. Надо лишь знать, как? И вычислить точку приложения. У тебя это получилось.

– То есть... – от услышанного голова пошла кругом. – Вы хотите сказать, что я...

– Опусти карабин, Сашка-промокашка! Ты уничтожил один мир, так дай возможность родиться другому.

– Чёрная курица воспроизведёт такое же Яйцо?

– Ей суждено создавать новые миры.

– Хороша птичка!

Старуха промолчала. Она осмотрела поле боя с тремя сражёнными кентаврами, обвела грустным взглядом поваленный лес, остановила взор на дымящейся воронке.

– Молодец, Сашенька, нечего сказать!

– Я защищался!

– Понимаю. Однако поторопись. Твои друзья нуждаются в тебе.

– Но ведь этот мир, – Алекс кивнул в сторону лестницы, – мёртв.

– Мертвее не бывает, – женщина усмехнулась. – Но умирать он будет ещё долго.

– Их надо вытащить оттуда! – Ранецкий сделал шаг к воронке. – Пока не поздно.

– Из мёртвого мира нет дороги назад.

– Значит, если я зайду в него, – Алекс остановился, – то обратно не вернусь?

– Нет.

– И умру там?

– Зачем же так печально? – колдунья присела на поваленное дерево, и стала набивать трубку. – Как раз наоборот. Войдя в умирающий мир, ты сможешь выйти в ином пространстве и времени на бесконечной паутине миров. – Ведунья закурила. – Сюда же ты вернуться не сможешь.

– Никогда?

– Никогда.

Ранецкий вдруг вспомнил о больных родителях, требующих его заботы, о фантастических романах, ждущих своего автора, о не любящих его детях, которых любит он. Вспомнил ещё о многом.

"Что же делать?"

– Но ведь я могу туда не заходить?

– Можешь, – кивнула цыганка. – Но о родителях позаботится твоя сестра, романы напишет кто-нибудь другой, а дети уже взрослые, и твоя любовь им без надобности. Ступив в мёртвый мир, ты просто исчезнешь в этом, и о тебе не останется даже воспоминаний.

– Зачем же заходить?

– Там твои друзья и они нуждаются в тебе. Ты ведь не бросишь их?

– Конечно, нет!

– Тогда, иди. Они тебя заждались.

– Но...

– О родителях не беспокойся. Я прослежу.

Алекс колебался.

– А как из мёртвого мира попасть в другой?

– Ты сам это поймёшь, когда окажешься там.

– Хорошо.

Ранецкий повернулся, и пошёл к воронке, откуда сквозь дым просматривались ступеньки. Шагнув на них, он не стал оборачиваться, хотя ему очень этого хотелось.