Текст книги "Пришествие Аватара (СИ)"

Автор книги: Валерий Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Выходит, тебя вычислил какой‑то сильный враг? – с беспокойством произнес Гордеев.

Юганов досадливо покачал головой:

– Нет, скорее какой‑то сильный друг. Ощущение такое, будто меня опекают, как малого ребенка: туда не пойди, там промочишь ноги, там упадешь, разобьешь нос. Словом, будто кто‑то постоянно держит за руку. Кстати, все это началось после тех событий в Чечне, помните озеро расплавленного стекла?

Гордеев задумался, потом сказал:

– Возможно, это твои чисто субъективные ощущения. Но, если даже это правда, и тебя кто‑то действительно опекает, ничего плохого я в этом не вижу. Кроме того, Василий, не забывай, что ты на самом деле никакой не Василий и не Юганов вовсе, а кто – никому не известно. Так что все может быть.

– Но как же поступить с информатором? – вновь напомнил Матросов.

Лицо Гордеева сделалось жестким и холодным:

– Если не будет другого выхода, придется его ликвидировать. Слишком многое поставлено на карту. В этом деле мы не можем допустить даже малейшего риска.

К разработке плана операции, получившей кодовое название "Флэш‑рояль" подошли очень тщательно. Юганов, используя документы на Свами Брахмачари, должен был вылететь в Нью‑Йорк из Москвы. Предполагалось, что знаменитый йог, путешествует по всему миру и выступает с лекциями, пропагандирующими искусство йоги. Планировалось также посещение им в разных городах нескольких учебных заведений, где обучались студенты‑индусы. Виза в американском посольстве в Москве была получена без каких‑либо проволочек, так как в международном паспорте йога ранее уже имелись британские визы. Настоящего Брахмачари индийская разведка должна была держать под непрерывным наблюдением, не допуская общения с ним никого из посторонних.

Матросову предстояло добираться в Америку через Канаду под видом украинца, чьи предки проживали в Канаде еще с начала двадцатого века. Тогда, в Канаду с Западной Украины переселилось около двух миллионов человек. С такой легендой не совсем хороший английский язык Матросова был вполне объясним. Встретиться друзья должны были совершенно случайно в Мидленде, где им и предстояло якобы познакомиться. Хотя, время и поджимало, но они решили не торопиться, чтобы не привлечь к себе излишнее внимание американских спецслужб.

3.

Кэвин Коркоран прибыл в Мидленд на следующий день после обнаружения трупа Малкахи. Свою работу в ЦРУ он начал совсем молодым человеком сразу же после окончания Колумбийского университета. В наши дни он известен, как кузница кадров для ЦРУ из представителей стран третьего мира, но тогда в самом начале 60‑х годов это был очень престижный в США университет. Вначале Коркоран никакими особыми талантами не блистал, но, распутав несколько сложных преступлений, которые оказались не по зубам его более старшим коллегам, он приобрел известность толкового и удачливого сыщика. Сейчас ему было немного за пятьдесят, и в ЦРУ он возглавлял один из отделов по расследованию особо важных государственных преступлений. Зачем он выехал в Мидленд, Кевин и сам себе объяснить не мог. Обычное убийство, дело для полицейского средней руки. Но сам факт, что в этом институте, где за полсотни лет его существования не случалось даже элементарной кражи, вдруг произошло убийство, уже его насторожил.

Однако, Коркоран решил не вмешиваться в расследование, которое проводило городское управление полиции, а просто ознакомиться с теми фактами, которыми уже располагала полиция.

Проводивший расследование инспектор Билли Пайпер был деятелен и энергичен. В качестве основной он выдвинул версию об убийстве Малкахи на почве ревности. Признаться, основания для этого имелись. Путем опроса сотрудников лаборатории, где работал Малкахи, полиции удалось установить, что он оказывал повышенное внимание одной из лаборанток, довольно симпатичной Кетрин Гийфол, у которой был роман с ее сотрудником Уэсом Бентли. Последний даже имел по этому поводу довольно неприятный разговор с Малхаки, который едва не закончился дракой. Впрочем, сам Бентли этого не отрицал, но утверждал, что для убийства у него никаких оснований не было.

– Вот вам и мотив, мистер Коркоран, – говорил довольно потирая руки Пайпер, полноватый мужчина, примерно одних с ним лет. – Дело, как водится, молодое, а мотив ревности один из основных для убийств на бытовой почве.

Коркоран промолчал, но тут в разговор вмешался Гай Пирс‑ следователь местного отделения ФБР.

– Удивительное дело, – с сарказмом в голосе произнес он, – полицейские обычно даже понятия не имеют об Оккаме, но его "бритвой" пользуются постоянно и повсеместно. Действительно, зачем искать более сложное объяснение случившемуся, если можно все свести к тривиальной ревности.

Коркоран опять ничего не сказал, но заметил, как на лице Пайпера появились красные пятна.

– Возможно, у мистера Пирса есть другой, более подходящий к данному случаю мотив? – ядовито поинтересовался полицейский.

Следователь ФБР смешался:

– Пока нет. Я думаю, у нас еще слишком мало данных, чтобы делать какие‑либо выводы.

Пайпер с победоносным видом оглядел присутствующих:

– Конечно, не пройдет и полгода, как у вас они появятся. Но к тому времени этот Бентли уже будет сидеть за решеткой.

Коркоран в разговор по‑прежнему не вмешивался. Пирс был прав, для того, чтобы установить мотив этого убийства, данных было не достаточно. В причастность к нему Бентли он абсолютно не верил, просто потому, что убивать одного из ухажеров Кетрин ему не было никакого смысла. Беседуя с сотрудниками лаборатории, Коркоран выяснил, что девушке оказывали повышенное внимание многие мужчины, а не только один Малхаки. Тем не менее, любовная связь у нее была только с одним Бентли, остальных она просто отшивала.

– В таком случае Бентли следовало убить половину сотрудников лаборатории, – размышлял Коркоран. – С другой стороны, он один реально обладает Кетрин, а все остальные могут об этом только мечтать. Какой же ему смысл убивать своего воображаемого соперника?

Сразу же по приезду он выяснил, что Малхаки, как и все сотрудники лаборатории, изучали проблему воздействия притяжения Луны на морские приливы в целях возможного прогнозирования цунами. Практической пользы от этой деятельности было весьма мало, как впрочем, и от большинства подобного рода исследовательских учреждений и не только в одной Америке.

– Обычная фабрика по переработке крупной и мелкой пыли, – думал Коркоран. – Люди начинают здесь работать в двадцать лет, получают немалые деньги, ученые степени, а затем в шестьдесят уходят на пенсию, так и не продвинув науку ни на миллиметр.

Как он не пытался выяснить, чем занимался Малхаки в свободное от работы время, ему это не удалось. Все характеризовали покойника, как скрытного и самолюбивого юношу, который о своих исследованиях, проводимых не служебное время, ни с кем не делился. Он действительно, подолгу задерживался в лаборатории, но чем занимался, никто не знал.

Коркоран проверил компьютер, на котором Малхаки обычно работал и обнаружил, что жесткий диск практически не содержит никакой рабочей информации, за исключением стандартных программ.

– Этому факту может быть только два объяснение, – размышлял он. – Либо Малхаки незадолго до смерти сам стер всю информацию, либо после убийства ее уничтожил кто‑то другой.

Если он прав в своих рассуждениях, то, следовательно, погибший получил доступ к какой‑то информации, за обладание которой кто‑то пошел на убийство.

Однако его беседа с Реймондом Пеллегрином, руководителем лаборатории, также не внесла ясности. Доктор Пеллегрин объяснил, что Малхаки по характеру был самолюбив и тем, над чем работает в последнее время, ему не рассказывал.

– Видите ли, – глядя в глаза Коркорану, искренне говорил он, – некоторое время назад, я имел неосторожность подвергнуть критике некоторые его выводы об изменении гравитационного поля Луны под влиянием Солнца. После этого он перестал делиться со мной тем, над чем он работает в свободное время.

– А в чем заключались его выводы относительно Луны? – больше для проформы поинтересовался Коркоран.

– Если избегать специальной терминологии, то Малхаки считал, что Солнце оказывает влияние на гравитацию Луны, то есть либо усиливает, либо уменьшает ее. Исходя из этого и влияние Луны на приливы и отливы, то усиливается, то ослабевает. Но это чисто теоретические изыскания в рамках общей теории поля, над созданием которой работал еще Нильс Бор, который, как вам известно…

– Понятно, понятно, большое спасибо, доктор, – быстро произнес Кевин, не желая вовлекаться в научную дискуссию. – Я вам очень благодарен за ценную информацию.

На самом деле ценность этой информации была близкой к нулю. Если Малхаки, действительно, работал над этой проблемой, то практического значения, во всяком случае такого, чтобы из‑за этого его кто‑то убил, она не могла иметь.

– Хорошо, но зачем, в таком случае кто‑то стер всю информацию с компьютера? – в очередной раз задал он себе вопрос. – Нет, здесь что‑то не так, уважаемый доктор.

Он решил установить за Пеллегрином оперативное наблюдение. Так на всякий случай.

4.

Реализовать свое намерение ему, однако, не удалось. Утром следующего дня он узнал, что доктор Пеллегрин, возвращаясь накануне вечером, из Одессы, сорвался в пропасть на своей машине и погиб. Машина при падении взорвалась, труп обгорел, от него сохранились лишь фрагменты, но в нем был опознан именно Пеллегрин.

– Вторая смерть за несколько дней, в одном институте и в одной и той же его лаборатории? Нет, это нельзя объяснить случайностью, – решил Коркоран. Первым делом он официально уведомил Пайпера и Пирса, что они могут возвращаться к своим обычным занятиям, а это дело, чрезвычайной государственной важности, входит в юрисдикцию ЦРУ. Затем он выехал на место происшествия. Добравшись на полицейском вертолете до обочины дороги, откуда начала свой полет машина Пеллегрина, он стал спускаться к месту, где лежали остатки автомобиля. Спускаться пришлось долго по крутой обрывистой скале, но Коркоран хотел лично убедиться, не выпало ли что‑либо из машины во время падения. Спуск занял у него около тридцати минут, ничего интересного для себя он не нашел. От автомобиля мало что осталось. Его обломки разлетелись в разные стороны, все, что могло гореть – сгорело. Когда он уже намеревался идти к приземлившемуся неподалеку вертолету, носок его туфли зацепился за какую‑то проволоку. Машинально он поднял этот тонкий обгоревший кусок провода и вдруг отчетливо осознал, что держит в руке обрывок гибкой антенны коротковолнового передатчика. Такие антенны с грузиком на конце обычно забрасываются на ветки деревьев перед выходом в эфир.

По возвращению в Мидленд, он связался со своим руководством и попросил срочно выслать к нему оперативную группу с экспертом радиотехником. Кроме того, он хотел выяснить, не был ли засечен накануне несанкционированный выход в эфир коротковолнового передатчика и если да, чей спутник‑разведчик проходил над Мидлендом в это время.

Интересующую его информацию он получил очень быстро. Действительно, в 22 часа 03 минуты по местному времени в районе Мидленда в эфир на несколько секунд выходил неустановленный передатчик. По‑видимому, передаваемая информация выплеснулась в сжатом виде, поскольку запеленговать передатчик не удалось. Второе сообщение касалось спутника‑разведчика – в это время над Мидлендом проходил индийский спутник.

– Вот теперь все встало на свои места, – с удовлетворением подумал Коркоран. – Доктор Пеллегрин работал на одну из восточных разведок, скорее всего на индийскую. Малхаки совершил какое‑то открытие, которое его чрезвычайно заинтересовало. По‑видимому, что‑то связанное с гравитацией. Он ликвидировал Малхаки, получил всю нужную ему информацию, а затем уничтожил записи, хранившиеся на жестком диске компьютера Малхаки.

Пока все сходилось. Информация должна быть чрезвычайно важной, если разведчик не остановился перед убийством. Следовательно, она должна была храниться у Пеллегрина для передачи резиденту. Передал ли он ее – вот вопрос?

– Если бы он успел передать информацию резиденту, зачем тогда он выходил в эфир? – задал себе вопрос Коркоран. – Зачем в таком случае кончать жизнь самоубийством?

В том, что гибель Пеллегрина не была случайностью, он не сомневался. Зачем тогда тот вез бы с собой рацию в автомобиле, как не для того, чтобы она была бесследно уничтожена при взрыве машины…

– Думай, думай, – возбужденно говорил он себе, меряя шагами кабинет. – В чем могла храниться информация? Во флэшке, в дискете, в компакт‑диске. Следовательно, кому‑то он передал этот носитель информации, затем сообщил об этом по рации своему руководству и покончил жизнь самоубийством. Но кому, кроме резидента он мог передать эти сведения, настолько важные, что он совершил самоубийство, чтобы оборвать все ниточки, ведущие к ним?

Коркоран отличался великолепной интуицией и в очередной раз убедился, что она его не подвела. Казалось бы, рядовое дело об убийстве приобрело внезапно вселенский размах и напрямую затрагивает животрепещущие интересы Америки.

– Где был и с кем встречался Пеллегрин в тот вечер? Вот вопрос, который необходимо немедленно выяснить, – решил он.

Для этого не потребовалось много времени, все в институте знали, что Пеллегрин читал лекции в одном из колледжей в Одессе, откуда и возвращался в тот вечер. Коркоран затребовал данные о студентах, которым он преподавал физику. Просматривая их список, он красным фломастером отчеркнул семь фамилий явно индийской морфологии.

– Вот здесь и кроется разгадка, – с удовлетворением хлопнул он рукой по столу. – Флэшка или компакт‑диск находятся у кого‑то из них.

5.

Для того, чтобы попасть из Нью‑Йорка в Мидленд необходимо пересечь по диагонали половину Соединенных Штатов. Юганов много читал об этой стране, которая по праву именуется великой державой, поэтому с любопытством рассматривал открывавшийся из иллюминатора пейзаж. Штат Техас, над которым летел самолет оставшийся отрезок пути, ранее являлся территорией Мексики, но в последующем после нескольких войн, он в конце прошлого века отошел к США. Ближе к мексиканской границе рельеф местности изменился, стал более гористым.

Приземлившись в Мидленде, он поехал устраиваться в один из местных отелей, который ему рекомендовал таксист, словоохотливый парень из латиноамериканцев. По его словам, лучшего места для проживания в Мидленде не было: вдали от городской суеты, на окраине города, в лесопарковой зоне, где можно, полюбоваться природой и спокойно отдохнуть.

Устроившись в этот отель, Юганов должен был признать, что таксист не соврал, ну, может, быть слегка преувеличил его достоинство. Хозяевами этого двухэтажного коттеджа были пожилые супруги – голландцы. В нем находилось чуть больше десятка уютных номеров, столовая и кухня. Номера располагались на втором этаже. Они были, хотя и не большие, но очень уютные. Стоили они не дешево, но Юганов не был стеснен в деньгах, а комфорт и уют он постепенно научился ценить превыше всего.

Приняв душ и переодевшись, он спустился вниз и попросил у хозяина отеля подшивку местных газет за последнее время. Пресса уделила много времени загадочному убийству Малхаки, были высказаны довольно остроумные предположения, но после гибели Пеллегрина, газеты, будто, воды в рот набрали. Василий внимательно просмотрел все заметки за последнюю неделю – публикаций на эту тему ни в одной газете не было.

– Понятно, – подумал он, возвращая подшивку хозяину. – После того, как к расследованию приступило ЦРУ, прессе заткнули рот. Вот вам и гласность, и свобода слова.

О двойных стандартах американской демократии ему было хорошо известно. Собственно говоря, почерпнуть насколько‑нибудь серьезную информацию из репортерской стряпни, он и не надеялся, но сам факт того, что власти наложили "табу" на свободу слова в части, касающейся событий в институте гравитации, уже свидетельствовал о многом.

На следующий день с утра Юганов нанес визит в мэрию, где, представившись членом одной из индийских общественных культурных организаций, побеседовал с помощником мэра по связям с общественностью. Он поставил его в известность о своем намерении побывать в вузах, где обучаются индийские студенты. Согласование этого вопроса не заняло много времени, и Василий получил адреса интересовавших его учебных заведений, а также номера телефонов, по которым можно было связаться с их ректоратом. Любезный чиновник обещал предупредить руководство вузов о приезде знаменитого йога.

Учебные заведения, список которых получил Юганов, находились частью в самом Мидленде, а также в нескольких городках поблизости, в том числе и в Одессе. Но туда он намеревался наведаться в последнюю очередь. Василий понимал, что его приезд в Мидленд не останется вне поля зрения сотрудников ЦРУ. Разрабатывая план действий в "Амрите", они исходили из того, что в Мидленде ожидают приезда за флэшкой именно кого‑то из людей, работающих на индийскую разведку. Поэтому все внимание агентов ЦРУ непременно сосредоточится на Свами Брахмачари, который послужит своеобразной "ширмой" для Матросова, прибытие которого в Мидленд не должно заинтересовать американскую контрразведку. Таким образом, он получит возможность побывать в Одессе и войти в контакт с носителем информации. Причиной для поездки должен послужить поиск родственников, якобы эмигрировавших туда из настоящей Одессы в начале века.

Несколько ближайших дней Юганов посвятил активной общественной деятельности. Со студентами – индусами он объяснялся не только на хинди, но и на других наречиях Индии, объясняя, что постигнув искусство йоги, не сложно изучить любой язык. От общения с ним студенты были в полном восторге, в учебных заведениях их руководители предложили ему даже провести показательные лекции с демонстрацией возможностей йоги. Юганов с благодарностью принял эти предложения и продемонстрировал настолько удивительное владение своим телом, что вызвал неподдельное восхищение у всех зрителей. Несколько местных газет напечатали о нем хвалебные публикации. Кое‑кто из представителей местного шоу‑бизнеса даже пытался заключить с ним соглашение о выступлениях перед широкой публикой, от чего Юганов отказался, объяснив, что йога‑ это не цирк, а высокое искусство. Но когда с ним побеседовал представитель мэрии, передав просьбу мэра провести встречу с желающими увидеть воочию мастера йоги на стадионе за небольшую плату и весь сбор пойдет в фонд мэрии на социальные нужды, Юганов согласился.

Он знал, что Матросов уже в городе. Связавшись с ним телепатическим путем, Василий и Сергей согласовали дальнейший план действий, внеся в него некоторые коррективы.

6.

Как и предполагалось, прибытие в Мидленд Свами Брахмачари для агента ЦРУ Кевина Коркорана не прошло незамеченным.

– События развиваются точно по сценарию, – удовлетворенно подумал он. – Этот йог именно тот, кого мы ждем.

Он связался со своим руководством и запросил всю имеющуюся информацию относительно Свами Брахмачари. Вскоре по факсу он получил соответствующий документ, из которого следовало, что Брахмачари – известный тибетский йог, живет он уединенно, хотя иногда и путешествует по миру. Он выпустил несколько книг с изложением учения йоги. О его приезде в Мидленд американское консульство было уведомлено заранее. О его связях с какими‑либо спецслужбами, в том числе и индийскими, сведений не имеется. Проживает он в одной из горных деревень в Тибете, в своей школе йоги, куда не имеет доступ никто из европейцев. В документе сообщалось также, что по рассказам очевидцев, уровень его владения йогой уникальный.

Коркоран немедленно установил за Брахмачари усиленное наблюдение, используя для этого даже часть сотрудников, которые находились в Одессе и вели наружное наблюдение за индийскими студентами.

Узнав о том, что Брахмачари согласился выступить перед широкой публикой на местном стадионе, Коркоран задумался. Ему все это показалось не случайным.

– А что, если я в своих рассуждениях шел не тем путем? – подумал он. – Возможно, поездка в Одессу понадобилась Пеллегрину только для того, чтобы забрать по дороге передатчик, а информацию он еще накануне передал кому‑то в Мидленде, здесь ведь тоже есть студенты из Индии.

Его бросило в холодный пот. Такое предположение было более, чем вероятно, поскольку Брахмачари вообще не проявлял интереса к Одессе, но уже побывал в нескольких мидлендских вузах.

– В таком случае, – подумал Коркоран, – лучшего способа для передачи флэш – карты не придумаешь. Да, скорее всего, так оно и есть. Он уже связался с информатором и договорился с ним, что тот передаст ему флэшку на стадионе. Ведь, наверняка, после выступления к Брахмачари ринутся толпы журналистов с интервью и просто желающие получить автографы. А, кроме того, ему могут понадобиться ассистенты из публики.

Между тем, до выступления оставалось всего два часа, запрашивать дополнительных сотрудников из Центра он уже не успевал. Тогда он принял решение вызвать из Одессы всех оперативников, наблюдавших за студентами, оставив там лишь одного.

Он совершенно не догадывался, что его мозг находится под контролем самого Свами Брахмачари, а точнее Юганова, который и внушил ему эти мысли.

В то время, когда вызванные Коркораном агенты мчались из Одессы в Мидленд, навстречу им без особой спешки двигался автомобиль, за рулем которого находился Матросов. По прибытии в Мидленд он арендовал его в одном из транспортных бюро. Изучая списки студентов, обучавшихся в тамошнем колледже, они еще в "Амрите" пришли с Югановым и Гордеевым к выводу, что реальным носителем нужной им информации может быть лишь студентка Рукмини Чоттопаддхай, приемная дочь одного из бывших заместителей министра иностранных дел Индии, ныне пребывающего в отставке. Родители остальных студентов были бизнесменами средней руки с характерными для представителей этой компрадорской буржуазии, проамериканскими взглядами. Как бы то ни было, но согласно выработанному плану, ему, в первую очередь, в контакт необходимо было вступать именно с Рукмини.

Он не стал подъезжать прямо к колледжу, а остановил автомобиль в квартале от него. Судя по времени, девушка должна была еще быть в колледже, и он решил разыскать ее там. Подойдя к колледжу, он остановил первого же вышедшего из него студента и поинтересовался, где можно найти кого‑нибудь из индийских студентов. Получив нужную ему информацию, Матросов направился в колледж. Туда ему удалось проскользнуть незамеченным, войдя в режим ускорения. Поплутав по коридорам, он, наконец, выяснил у одной из студенток, что та недавно видела Рукмини в зале библиотеки, где девушка готовилась к семинару.

Матросов увидел ее, едва перешагнув порог читального зала. Девушка сидела за столом и конспектировала какой‑то учебник. Несколько мгновений он просто смотрел на не, не имея силы отвести взгляд. Такой необычайно красивой девушки ему еще никогда не приходилось видеть. Ее густые волосы были уложены в высокую пышную прическу, спадая волнами до середины спины, которую она даже сидя, держала прямо. На безупречно белом лице ярко выделялись синие глаза под густыми длинными ресницами. Он видел ее первый раз в жизни, но ее лицо выглядело очень знакомым.

Студентов в читальном зале было немного, рядом с девушкой место было свободным. Когда он подошел к столу и сел рядом с ней, Рукмини на мгновение подняла глаза, бросила на него мимолетный взгляд и снова склонилась к учебнику.

– Я прошу меня извинить, – тихо сказал он, – но имею ли я честь видеть Рукмини Чоттопаддхай?

Девушка внимательно взглянула на него.

– Вы не похожи на студента. Они изъясняются по‑другому. Да и выглядят иначе.

Глядя в ее глаза Матросов, как бы между прочим произнес:

– Вы правы, я недавно приехал из Данкхара, Данкхар – это городок такой на севере Индии.

Он увидел в ее взгляде неподдельное изумление:

– Так вы тот самый человек…

– Тише, – понизил голос Матросов, – стены здесь тоже имеют уши. Вам известно, где находится флэш‑карта?

Она молча кивнула.

– Надеюсь, она не при вас? – шепотом спросил Сергей

Рукмини отрицательно покачала головой.

– Я сейчас выйду, – сказал Матросов, – и буду ждать вас в машине. Вы выйдете из колледжа спустя пять минут. Пройдете по улице в сторону Мидленда и увидев мой автомобиль, – он назвал номер машины, – проголосуете. Я остановлюсь, вы сядете в машину, там и продолжим разговор.

7.

Стадион, вмещавший двадцать тысяч человек, был переполнен зрителями. Желающих посмотреть всего за пять долларов двухчасовое выступление знаменитого индийского йога, было великое множество. Надо отдать должное мэрии, она позаботилась о рекламе, поэтому на стадионе собрались люди всех возрастов – от тринадцатилетних подростков до убеленных сединами представителей старшего поколения.

В самом центре стадиона был разостлан большой ковер ярко‑алого цвета, хорошо гармонировавший с зеленым цветом травы. В полной тишине в центре ковра внезапно возник человек в длинной мантии синего цвета с белой шелковой чалмой на голове. Он раскланялся на все стороны зрителям, которые встретили это эффектное появление Свами Брахмачари громом аплодисментов. Медленным жестом йог сбросил с плеч мантию и снял чалму, оставшись в одной шелковой набедренной повязке. Его тело, казалось, состояло из одних переплетенных между собой отлично развитых мышц. Сделав несколько дыхательных упражнений, он приступил к демонстрации асан, переходя от более легких к настолько сложным, что даже невозможно было понять, как этот двухметровый гигант выполняет их с такой легкостью. Продемонстрировав каскад всевозможных поз, йог пригласил к себе нескольких ассистентов, которыми стал жонглировать, подбрасывая их в воздух. Затем на ковер была поставлена большая ванна, которую наполнили водой из выехавшей на стадион автоцистерны. Брахмачари погрузился в ванну с головой и пролежал в ней больше десяти минут. Стадион разразился овациями.

Однако кульминация выступления была впереди. После небольшого перерыва, йог, в чалме, одетый в мантию, вновь появился на ковре. С ним вышли два ассистента. Они уселись на ковре и Брахмачари, обведя взглядом весь стадион, достал откуда‑то из складок своей одежды веревку. Он подбросил ее в воздух над ковром и веревка вместо того, чтобы упасть, стала медленно превращаться в твердый и гладкий шест. Один из ассистентов, крупный мужчина, не спеша, полез по этому шесту вверх и, поднявшись по нему примерно на пять метров, вдруг пропал из виду. Несколько мгновений спустя в руках у второго ассистента появился большой закругленный кинжал. Взяв его в зубы, он также полез по шесту. Поднявшись на ту же высоту, он также исчез, как будто, растаял в воздухе. Весь стадион напрягся и замер в ожидании. Наступила та особая тишина, которая бывает только перед сильной грозой. Вдруг тишина сменилась криками ужаса: сверху на ковер посыпались отрубленная рука, за ней другая, окровавленные куски туловища, потоком полилась кровь. Стадион выдохнул в едином порыве, все вскочили с мест, поднялась паника. Никто ничего не мог понять. Вдруг все внезапно окончилось. Шест исчез, пропав неизвестно куда, оба ассистента живые и невредимые сидели на ковре. Однако Свами Брахмачари там не было.

8.

Юганов к этому времени уже подъезжал к Одессе. Он очень удачно вспомнил об этом трюке йогов, которые еще в девятнадцатом веке, демонстрируя подобные выступления в старой доброй Англии, вызывали у зрителей нервный шок и сердечные приступы. На самом деле, конечно, не было никакой веревки, не было огромного кинжала, веревка не превращалась в шест, и по ней никто никуда не поднимался. Это была просто хорошо наведенная коллективная галлюцинация, но Василий имел право гордиться произведенным эффектом. Одно дело загипнотизировать несколько десятков человек, подобно йогам в Англии девятнадцатого века, совсем другое дело‑ навести коллективную галлюцинацию на двадцать тысяч зрителей. В том, что Коркоран и его агенты стали жертвой его гипноза, Василий был уверен вполне, так как они самым внимательным образом наблюдали за его действиями, а это главное условие для успешного проведения такого рода эффектов.

Сейчас в его распоряжении было примерно около часа чистой форы. Даже, если Коркоран сообразит, что его провели, он прежде всего должен будет убедиться, что сам Брахмачари или кто‑то другой контактировал с кем‑то из студентов в Одессе. На это тоже требуется определенное время. Конечно, опытный сыщик сразу поймет, что обманувший его йог будет прорываться к мексиканской границе, но, начиная от Монаханса, туда ведут несколько практически равнозначных дорог. Так что Коркорану не так уж легко будет определить по какой из них последует лже – Брахмачари.

Примерно в миле, не доезжая Одессы, он увидел стоявший на обочине автомобиль Матросова. На его мысленный вопрос тот ответил, что все в порядке, флэшка у него. Не снижая скорости, Юганов проехал дальше, Матросов последовал за ним. Перед Монахансом, Василий оставил машину на дороге, а сам направился к автомобилю Матросова. Им необходимо было определиться о том, как поступить дальше.

Распахнув дверцу заднего сидения, он неожиданно увидел там очень красивую девушку.

– Неужели это ей Пеллегрин доверил свою тайну? – мелькнула мысль.

Поздоровавшись, он сел рядом с ней на заднее сидение и мысленно поинтересовался у Матросова, зачем тот взял девушку с собой.

– А, что было делать? – Со злостью ответил тот, трогаясь с места. – Не оставлять же ее там.

Василий вынужден был согласиться. Оставлять Рукмини в Одессе было не безопасно, прежде всего, для них самих. Но ее присутствие создавало определенные неучтенные проблемы, например, хотя бы то, что она видела их обоих в лицо. Главное же было не в этом, он надеялся, что, может быть, им с Матросовым придется разделиться. Сергей не попал еще в поле зрения ЦРУ и мог, имея при себе заветную флэш‑карту, спокойно возвращаться в Мидленд, а затем вполне легально выехать за пределы США. Самого Юганова, если даже и задержат, обвинить в каких‑либо преступных действиях, оснований не было. Но присутствие девушки путало все планы. Теперь оставалось только одно‑ или уничтожить опасного свидетеля, или дальше следовать всем вместе.

9.

В своей оценке ситуации относительно возможных действий Коркорана, Юганов не учел, что опытный сыщик уже давно просчитал варианты поведения того, кто прибудет в Мидленд за флэш‑картой.

– Совершенно понятно, что, получив доступ к информации, он попытается скрыться через мексиканскую границу, другого выхода у него просто не будет, – рассуждал тот. – Конечно, лучше всего захватить его сразу после получения им носителя информации, но, если это не получится, следует принять особые меры.