Текст книги "Фараон"

Автор книги: Валерио Массимо Манфреди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

– Так оно и есть. Однако этот завал, по моему разумению, является искусственным. Вертикальная панель удерживала кучу обломков горных пород. В какой-то момент некто устроил так, что панель упала вперёд, лавина обломков завалила захоронение и частично поглотила саркофаг. Обвал был вызван с намерением разрушить всё в захоронении, но этого не произошло. Устройство сработало только частично.

– Смелая гипотеза, – с одобрением заметила Сара.

– Более чем ты думаешь. Наиболее вероятным является то, что эта масса обломков с давних пор пребывала в неподвижном состоянии, поэтому имел место процесс слипания, помешавший сходу всей массы внутрь подземелья. Но если это так, как я думаю, то это означает, что кто-то вернулся навестить это захоронение намного позже того времени, когда оно было закрыто.

– Но почему?

– Не имею ни малейшего представления, но не теряю надежды рано или поздно выяснить это.

– А что ты намерен делать сейчас: освободить саркофаг или продолжать раскопки панели?

– Если бы это зависело от меня, то я бы продолжал раскопки в направлении панели. Именно там находится решение загадки. Но сомневаюсь, что мистер Мэддокс одобрит такой шаг. В конце концов, именно он является хозяином этой концессии.

– Это так, – подтвердила Сара.

Среди сотрапезников воцарилось молчание, казалось, каждый из них погрузился в свои собственные мысли. В этот момент появился Мэддокс, но не вернулся к столу. Он направился к стоянке, и вскоре послышался шум отъезжающего джипа.

Сара устремила свой взор в направлении стоянки, было похоже, что она нервничает.

Блейк поднялся из-за стола.

– Полагаю, мне пора за работу, – заявил он. – Надо прочитать ответ моего коллеги на вопросы, которые я направил ему. Вполне возможно, что мне придётся бодрствовать всю ночь за этим занятием.

– А вот я пойду спать, – возразила Сара. – Денёк выдался напряжённый. – Она бросила на Блейка заговорщический взгляд: тот прекрасно понимал, что она имела в виду.

Блейк проводил Сару до двери её вагончика.

– Куда, по-твоему, отправился Мэддокс один в такой поздний час?

– Не знаю, – отрезала Сара, – и меня это меньше всего интересует. С тех пор как началась моя работа тут, я научилась не совать нос не в свои дела и тебе советую делать то же самое, насколько это возможно. Спокойной ночи, Уилл.

Её губы скользнули по его губам лёгким поцелуем, и она исчезла в вагончике, затворив за собой дверь.

Блейк почувствовал, что лицо его вспыхнуло, как у школьника на первом любовном свидании, но в темноте этого не было заметно. Он направился к своему вагончику и по пути заметил, что в бедуинской палатке уже никого не было.

Он включил компьютер и в первую очередь установил копию, которую сделал с дискеты Сары. На экране появилась топографическая карта с координатами на полях. Сара солгала ему!

В тот же самый момент ему показалось, что послышался едва уловимый звук, нечто вроде лёгкого скрипа двери. Блейк подскочил к окошку и выглянул наружу как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сара выходит из двери своего вагончика и тотчас же исчезает за углом.

Он, в свою очередь, также покинул жилище и направился к стоянке транспорта, стараясь держаться в тени. Когда египтолог добрался туда, то Сары и след простыл, а на стоянке отсутствовал один из вездеходов. Прошло несколько минут, и, только навострив уши, он смог уловить вдали шум двигающегося автомобиля. Салливэн, Гордон и прочие, чьи вагончики были расположены поблизости от генератора, наверняка ничего не услышали.

Шум отдалился, унесённый ветром, который дул с севера в попутном направлении, а Блейку удалось лишь на несколько мгновений увидеть отблески фар на верхушке одной из вершин. Возможно, Сара следовала за Мэддоксом к его неведомому месту назначения, одна, посреди пустыни.

Несмотря на то что она обманула его, Блейк ощущал тревогу за неё, думая об опасностях, навстречу которым неслась девушка, но в данный момент он ничего не мог поделать.

Египтолог вернулся в свой вагончик и уселся перед компьютером: перенёс координаты топографической карты и распечатал её на листе бумаги, но ему не удалось узнать с её помощью своё местонахождение, поскольку отсутствовала общая карта Ближнего Востока. Необходимо было отправить эти данные и получить ответ из внешнего мира. Возможно, от Хуссейни. Но как избежать контроля Поллэка?

Теперь он уже точно не мог просить Сару повторить свой подвиг, пока Поллэк сидел в отхожем месте, и не мог совершить его лично, поскольку его обязанностью было присутствие на раскопках.

Внезапно его озарило: надо воспользоваться иероглифами!

По всей вероятности, никто в лагере не мог читать иероглифическое письмо, а потому текст, состоящий из иероглифов, не возбудит подозрения Поллэка в данной ситуации. Поэтому он может ухитриться послать более полную информацию. И он принялся читать ответ Хуссейни, который Поллэк передал ему на дискете. Послание гласило:

Привет, Блейк! То, что ты мне сообщил, является совершенно необычным, и я бы многое отдал за то, чтобы прочитать этот текст вместе с тобой.

Вот ответ на твои вопросы: а) ниже привожу достоверно скопированные три строки из папируса Брестеда, которые имеются в нашем распоряжении:

(Далее следовал текст, состоящий из иероглифов).

б) этот текст определённо является верным воспроизведением оригинала со всеми его палеографическими характеристиками. Брестед был педантичен до мелочей. Его запись может считаться практически фотокопией оригинала, если ты простишь мне этот анахронизм.

Сообщи мне, как только представится возможным, дальнейшее развитие ситуации. Я весь просто как на иголках.

Хуссейни

Египтолог загрузил в компьютер программу с иероглифическими знаками и с помощью грамматики попытался составить сообщение Хуссейни, в котором просил известить его, какому месту и какому региону соответствуют высылаемые ему координаты. Ему пришлось попотеть, чтобы найти в древнеегипетском языке выражения, позволяющие выразить современные географические понятия. Когда Блейк перечитал составленный текст, у него не возникло никакой уверенности в том, что Хуссейни поймёт его мысль, но другого выхода не было. Он намеревался изложить следующее: «Место, в котором я прочитал эти слова, является местом захоронения крупного сановника египетского царства. Я проник в него и выяснил, что оно является нетронутым. Я не знаю, где нахожусь, но цифры этого места следующие: тридцать восемь и восемнадцать и пятьдесят к ночи; тридцать четыре и сорок три к восходу солнца».

Египтолог надеялся, что его коллега поймёт: 38°18’50" северной широты, 38°43' восточной долготы.

Закончив послание, он позвонил Поллэку:

– Извините меня, Поллэк, говорит Блейк, мне необходимо отправить сообщение.

– О чём идёт речь, доктор Блейк?

– Это иероглифический текст, по которому мне требуется консультация коллеги, того же самого, с которым я обменялся корреспонденцией.

– Сожалею, доктор Блейк, но в отсутствие мистера Мэддокса я не могу выполнить вашу просьбу.

Блейк стал напористо наседать на него:

– Послушайте, Поллэк, мой коллега является единственным лицом, которому я доверяю, завтра он уезжает и будет отсутствовать пару недель. Это означает, что я не смогу узнать из текстов, переписанных мной, нужную информацию, без которой мне не обойтись. Если вы хотите взять на себя такую ответственность – ваша воля, но я не думаю, что мистер Мэддокс будет очень доволен этим.

Несколько мгновений Поллэк хранил молчание, и Блейк слышал его сопение на другом конце провода и жужжание генератора, более отчётливое, которое накладывалось на слабый шум, просачивающийся в вагончик египтолога снаружи.

– Хорошо, – сдался наконец Поллэк, – если вы гарантируете мне, что речь идёт только об этом...

– И ни о чём другом, мистер Поллэк, – продолжат настаивать Блейк. – Если ваш компьютер включён, то я немедленно отправлю вам текст напрямую через модем, чтобы вы могли тотчас же выслать его. Возможно, ответ придёт мне моментально... если вы будете держать генератор включённым ещё немного.

– В самом деле, – оживился Поллэк, – я хотел воспользоваться отсутствием мистера Мэддокса, чтобы закончить некоторые документы и дать холодильникам ещё немного поработать. Отправляйте ваше послание.

Блейк повесил трубку, испустив вздох облегчения, и немедленно выслал на компьютер Поллэка подготовленный текст в надежде, что Хуссейни ещё находится дома. По его подсчётам, в Чикаго сейчас было между двенадцатью и часом дня.

Отправив сообщение, он вновь вывел на экран ранее присланный ответ Хуссейни, распечатал три строки папируса Брестеда, сравнивая каждый знак и каждую палеографическую особенность с текстами захоронения, в котором производил раскопки: совпадение оказалось ошеломляющим. Можно было сказать, что оба текста написаны одним и тем же писцом. Возможно ли такое?

Завершив свой анализ, он сообразил, что минуло уже два часа, а генератор всё ещё был включён. Часы показывали без четверти десять. Мэддокс явно ещё не вернулся, возможно, отсутствовала и Сара.

Египтолог отворил дверь вагончика и уселся снаружи. Воздух был свежим и чистым, а убывающая луна выглядывала между узкой полоской облаков и волнистыми очертаниями гор.

Он подумал о Саре, которая в одиночестве колесила по пустыне ночью, о Саре, которая солгала и, возможно, пользуется также своей красотой, чтобы следить за ним. Никто в этом лагере не был тем, кем казался, и Блейк осознавал, что не может испытывать никаких иных чувств, кроме недоверия. Единственным связующим звеном, труднодостижимым и ненадёжным, оставался Хуссейни, коллега, который подобрал его на улице в мороз во время его одинокого Рождества, – звено, которое могло быть разорвано в любой момент.

Египтолог закурил сигарету и попытался расслабиться, но с каждой минутой всё яснее отдавал себе отчёт в том, что находится в трудном и опасном положении, в положении, на которое никак не может повлиять. Эти люди, которые ночью носились по пустыне, эти отдалённые звуки, эти странные мерцающие вспышки на горизонте: что всё это имело общего с предполагаемой геологоразведочной деятельностью?

Блейк подумал, что они могут также прикончить его в этом месте, как только получат то, что хотят, или же шантажировать, вынудив к вечному молчанию.

Телефонный звонок прервал его размышления и заставил вскочить на ноги. Он влетел в вагончик и схватил трубку:

– Слушаю.

– Говорит Поллэк. Пришёл ответ для вас, доктор Блейк. Если ваш компьютер включён, то направляю его на модем. Передаю его вам напрямую.

– Отправляйте же, мистер Поллэк. Всё в порядке. Спасибо.

Хуссейни ответил ему таким же образом, с помощью иероглифического текста, и, похоже, прекрасно понял, что от него требовалось. Его сообщение можно было расшифровать лишь в приблизительном смысле, местами оно допускало лишь неясное или двусмысленное истолкование, но в нём присутствовала одна фраза, которая не оставляла ни малейшего сомнения:

Ты находишься в пустыне под названием Негев, поблизости от впадины под названием Митцпе-Рамон, в государстве Израиль.

Далее следовала приписка:

Как это стало возможным?

Гед Авнер распрощался с археологом Игелем Аллоном около часа ночи.

– Это было потрясающее посещение, профессор! – заявил он, едва успев появиться из туннеля под сводом Крепости Антония. – Как вы полагаете, сколько потребуется времени, чтобы добраться до конца туннеля?

Аллон пожал плечами:

– Трудно сказать. Это ведь не типовое строение, такое как дом, или храм, или лечебное здание курорта термальных вод, размеры которых нам приблизительно известны; туннель же может иметь длину и десять метров, и три километра. Странность заключается в том, что он, похоже, идёт в направлении Храма.

– Вот как, – протяжно произнёс Авнер. – Тогда я немедленно отдам приказ установить временные заграждения вокруг всего участка доступа к раскопкам и организую всё таким образом, чтобы в ваше распоряжение были предоставлены все средства для завершения изысканий как можно быстрее. С учётом того, где мы находимся, полагаю, вы согласитесь со мной относительно поддержания максимальной секретности всей операции. Напряжённость такова, что одно только сообщение о ней может спровоцировать чрезвычайно серьёзные инциденты.

– Да, – подтвердил Аллон, – считаю, что вы, безусловно, правы. Спокойной ночи, господин Коэн.

– Спокойной ночи, профессор.

Он удалился в сопровождении своего компаньона.

– Феррарио, – приказал он, как только они отошли на несколько шагов, – немедленно распорядись об установке временного ограждения и внедри пару наших агентов среди рабочих или техников на раскопках. Я хочу, чтобы меня постоянно информировали о том, что происходит там, внизу.

– Но, господин, – возразил офицер, – временное ограждение определённо привлечёт внимание и...

– Знаю, но мне кажется, что у нас нет другого выбора. Может быть, ты предложишь что-то получше?

Феррарио покачал головой.

– Вот видишь? Делай, как тебе говорят. Жду тебя сегодня в холле «Царя Давида» на чашку кофе, в пять часов.

– Непременно буду, – отозвался Феррарио. Затем повернулся и растаял во мраке у Крепости Антония.

Авнер добрался до своей квартиры в Старом городе и поднялся в лифте на девятый этаж. Он всегда совершал этот путь без какой бы то ни было охраны, отдав категорический приказ, что ни один из его агентов не должен даже и в мыслях думать о приближении к его жилью. Авнер всегда просчитывал все риски, и его это вполне устраивало. Повернув ключ в замочной скважине, он вошёл в квартиру.

Не зажигая света, Авнер пересёк всю квартиру и вышел на террасу, чтобы посмотреть на город сверху. Он всегда поступал так перед сном: окидывал взглядом купола и башни, каменный пояс стен, мечеть Омара, примостившуюся на скале там, где когда-то располагалось святилище Яхве. Ему казалось, что таким образом он держит ситуацию под контролем, даже когда спит.

Он закурил сигарету и дал холодному ветру, прилетевшему от снегов горы Кармель[17]17
  Район Хайфы, именно на этой горе пророк Илия молил о дожде.


[Закрыть], остудить ему лицо и овеять ледяным дыханием лоб.

В этот час он всегда думал о своих покойниках, о сыне Азере, павшем в возрасте двадцати лет в засаде на юге Ливана, и о своей жене Рут, ушедшей вскоре после этого, будучи не в силах пережить утрату. Думал о своём одиночестве на верху этого здания, во главе своей организации и с высоты самого своего существования.

Он пристально всматривался в восточный горизонт в направлении Иудейской пустыни и вершин Моавских гор[18]18
  Находятся в соседней Иордании, мусульманском государстве, к востоку от Мёртвого моря.


[Закрыть], чувствуя, что его враг перемещается как призрак, где-то там, за этими нагими холмами, за этой бесплодной землёй.

Абу Ахмид, неуловимый.

Именно на нём была прямая ответственность за гибель его сына и убийство его соратников по оружию, и с тех пор он поклялся вести неустанную охоту за ним. Но с тех пор Авнер видел его всего лишь один раз, да и то мельком, в тот день, когда он ускользнул у него из рук, имея преимущество всего в несколько мгновений. Это случилось, когда он высадил парашютистов в лагере беженцев в Южном Ливане. Тем не менее он был уверен, что узнал бы своего врага, если бы вновь встретил его.

Раздуваемая ветром сигарета почти догорела; Гед Авнер вернулся в комнату и зажёг лампу на рабочем столике, поскольку в глаза ему бросилось мигание лампочки на его служебном телефоне.

– Алло, – произнёс он.

– Говорит ночной портье, – представился голос издалека.

– Слушаю тебя.

– Я работаю, но обстановка сложная и присутствуют непредвиденные лица... назовём их «непрошеные гости».

Авнер в течение нескольких минут хранил молчание, как будто его застали врасплох, затем посочувствовал:

– Ну, это издержки профессии. Кто они?

– Американцы. Целая команда. И ходят слухи о проводимой операции.

– Ты сможешь узнать побольше?

– Дата: 13 января. И, похоже, ситуация будет развиваться с приличной скоростью.

– Есть ещё что-то такое на передовой, что интересует нас?

– Не то, что... но я должен прерваться, господин. Кто-то идёт.

– Будь благоразумен. Если с тобой что-нибудь случится, никто не сможет заменить тебя. Благодарю тебя, ночной портье.

Маленький зелёный сигнал погас, и Гед Авнер запустил компьютер, подключив его к банку данных центра, который обеспечивал его информацией по событиям, происходившим в этот период на всём Ближнем Востоке: соглашения, ежегодные торжества, религиозные праздники, политические и дипломатические встречи.

Одно событие в особенности привлекло его внимание: военный парад в память о павших в войне в Персидском заливе. Парад должен быть проведён в присутствии президента Аль-Бакри, перед реставрированным дворцом Навуходоносора в Вавилоне, в 17.30, 13 января.

Авнер выключил компьютер, погасил свет и отправился в спальню. Радиобудильник на столике показывал 2 часа ночи 4 января. До события оставалось девять суток, пятнадцать часов и тридцать минут.

Глава 6

Два дня спустя Гед Авнер вернулся домой около полуночи и включил телевизор, чтобы немного расслабиться перед тем, как улечься в постель. Однако, перескакивая с канала на канал, он остановился на тележурнале Си-эн-эн и отдал себе отчёт в том, насколько общественное мнение напугано оборотом, который принимают события в Израиле и на Ближнем Востоке.

Поголовно все излагали никуда не годные политические решения для непоправимой в настоящее время ситуации, а тем временем он, Гед Авнер, руководитель «Моссада», должен был принять меры: всё предвидеть и предусмотреть, что бы там ни думали и ни затевали политики. Время поджимало, но он ещё не знал, что же представляет собой в действительности операция «Навуходоносор».

Авнер обратил взгляд к окну, испещрённому полосками дождевых струй, и увидел, что в стекле отражается мигающий зелёный огонёк вызова его служебного телефона. Он выключил телевизор и поднял трубку:

– Авнер слушает.

– Господин, это ночной портье.

– Приветствую тебя, ночной портье. Что нового?

– Есть кое-что. Я установил, кто такие эти американцы. Речь идёт о команде, которая должна обеспечить поддержку покушению. В Вавилоне. Они собираются убить президента Аль-Бакри во время военного парада.

– Кто собирается его убить?

– Группа гвардейцев, возглавляемых неким Абдель Бекиром. Я слышал, что его настоящее имя Кейси, он вроде бы сын американца и арабской женщины, идеально говорит на двух языках. Это будет примерно так, как при убийстве президента Садата в Каире. Только заказчик на этот раз другой...

– И кто же?

– Не знаю, но мне кажется, преемником будет генерал Таксун...

– Слишком уж предсказуемо... – удивлённо прокомментировал Гед Авнер. – Всего вероятнее, что Таксун не доживёт до 13 января. На месте Аль-Бакри я бы уже приказал расстрелять его. Слишком смел, слишком популярен, слишком открыт для новых идей, слишком пользуется уважением в государственных органах Ближнего Востока. Да также и здесь, у нас. Если Аль-Бакри выживет после покушения, Таксун наверняка будет осуждён и расстрелян, безвинно или заслуженно, не имеет значения. Аль-Бакри только ждёт предлога. Что ещё?

– Американская команда принадлежит к подразделению ВВС «Дельта» и находится под прикрытием в Митцпе-Рамоне. Они проходят обучение по части воздушных налётов. Готовятся оказать поддержку Таксуну, если ему это понадобится.

На минуту Авнер лишился дара речи: ему показалось невероятным, что военно-воздушные силы допустили, не поставив его в известность, американскую команду на тренировочную базу на своём полигоне в Митцпе. Но прежде всего ему показалось невероятным, чтобы американцы держали всю эту затею в тайне от него. Несомненно, кто-то заплатил за это.

– Что-нибудь ещё? – пробормотал он.

– Да... господин, – протянул его собеседник с некоторой неуверенностью. – Есть ещё одно дело, о котором я до сих пор не говорил, поскольку оно не сказать, что необъяснимое, но какое-то неясное, хотя сначала я подумал, что оно может представлять прямой интерес для моей миссии. Но сейчас прямо и не знаю, что думать.

– О чём речь?

– О раскопках, господин... об археологических раскопках неподалёку от местечка... под названием... Рас-Удаш.

Автомобиль остановился перед американским посольством, и постовой, приблизившись, заглянул внутрь.

– Господин, – отчеканил он, – вы должны прийти завтра утром.

– Даже не подумаю об этом, – заявил человек, расположившийся на заднем сиденье. – Доложите обо мне послу.

Охранник покачал головой:

– Вы шутите, господин. Сейчас два часа ночи.

– Я не шучу, – отрезал мужчина. – Доложите ему, что Гед Авнер хочет видеть его немедленно. Он примет меня.

Охранник покачал головой.

– Подождите минутку, – сказал он и, набрав номер телефонного коммутатора приёмной, обменялся несколькими репликами с человеком на другом конце провода, затем подождал ответа. Охранник вернулся к машине с выражением крайнего изумления на лице: – Посол примет вас, господин Авнер.

Охранник сопроводил его внутрь здания и отвёл в небольшую гостиную. Немного позже появился посол, и было прекрасно видно, что этот неожиданный визит поднял его с постели. Дипломат не успел должным образом одеться, а лишь облачился в халат поверх пижамы.

– Что случилось, господин Авнер? – спросил он непредвиденного посетителя с некоторой тревогой в голосе.

Авнер тотчас же перешёл на него в атаку без какого бы то ни было предисловия.

– Господин Холлоуэй, президент Аль-Бакри будет убит в 17.30 13 января, возможно, при вашем попустительстве, если не при вашей прямой ответственности. Вы внедрили команду подразделения «Дельта» военно-воздушных сил под прикрытием в Митцпе-Рамоне, не спросив на то ни моего согласия, ни моего мнения. В том положении, в котором мы находимся, такое поведение является недопустимым, чрезвычайно опасным и требует немедленного объяснения.

Посол Холлоуэй достойно отразил эту атаку:

– Сожалею, господин Авнер, но я не получал таких инструкций, которые позволили бы мне дать вам ответ. Могу сказать вам, что мы не несём прямой ответственности за план возможного покушения на президента Аль-Бакри, но благосклонно рассматриваем возможность, при которой власть в Багдаде перейдёт в руки генерала Мохаммеда Таксуна.

– Хорошо, господин Холлоуэй, яйца разбиты, и омлет жарится на огне. Я хотел бы, чтобы вы отдавали себе отчёт в том, что ничто не может произойти в этой стране, понимаете, ничто, без моего ведома. Передайте это вашему президенту и передайте это людям из ЦРУ и ещё известите их, что не существует никаких соглашений на каком бы то ни было высоком уровне, которые не учитывали бы мнение Геда Авнера.

Холлоуэй наклонил голову и не осмелился подать голос, когда посетитель нервно закурил сигарету, хотя на стене была отлично видна надпись: Благодарим вас за то, что вы не курите.

— Вы хотели сказать мне что-то ещё, господин Авнер? – осведомился он, пытаясь сдержать недовольство этим столь пренебрежительным нарушением этикета.

– Только один вопрос, господин Холлоуэй: вы знаете, что такое операция «Навуходоносор»?

Холлоуэй недоумённо уставился на него:

– Не имею представления, господин Авнер. Не имею об этом ни малейшего представления.

Авнер приблизился к послу, окутав его голубоватым дымом, испускаемым сигаретой, зажатой между пальцами, и взглянул ему прямо в глаза.

– Господин Холлоуэй, – промолвил он, тщательно подчёркивая каждое слово, – вы должны знать следующее: если вы лжёте мне, то я предприму всё возможное в моих силах, чтобы сделать ваше пребывание здесь, в Иерусалиме, весьма малоприятным. Вам известно, что я в состоянии добиться этого.

– Я сказал вам правду, господин Авнер. Даю вам моё слово.

– Верю вам. Теперь сообщите вашим властям в Вашингтоне, что прежде, чем будет принято какое бы то ни было решение по действиям команды в Митцпе-Рамоне, со мной должны посоветоваться и чтобы была рассмотрена возможность как можно быстрее отозвать её.

– Я это сделаю, господин Авнер, – заверил его посол.

Авнер осмотрелся в поисках пепельницы, но, не обнаружив таковой, затушил окурок в блюде севрского фарфора, украшавшем центр изящного столика, чем ещё больше скандализировал американского посла.

В этот момент раздался тихий стук в дверь гостиной. Оба собеседника удивлённо переглянулись: кто бы это мог быть в столь поздний час?

– Войдите, – произнёс посол.

Появился сотрудник посольства, приветствовавший кивком головы обоих присутствующих, и обратился к своему руководителю:

– Есть сообщение для вас, господин посол. Вы не могли бы выйти на минуту?

Холлоуэй извинился перед своим гостем и последовал за сотрудником, прежде чем Авнер успел попрощаться с ним. Немного спустя он возвратился, явно потрясённый.

– Господин Авнер, – сбивчиво проговорил он, – в этот момент поступило известие, что генерал Таксун приказал арестовать и расстрелять после ускоренного судебного процесса Абдель Бекира и пятерых гвардейцев по обвинению в заговоре и государственной измене. Казнь состоялась после полуночи в одной из казарм в Багдаде.

– Этого и следовало ожидать. Таксун понял, что если покушение не удастся, то ему не избежать расправы. Он предпочёл не рисковать и пойти на опережение. Вы доверились не тем людям, господин Холлоуэй, и теперь у вас на совести несколько смертей, да ещё и предатель путает все карты. Хорошенький результат, ничего не скажешь. Спокойной ночи, господин посол.

Авнер вышел и приказал шофёру отвезти его в Старый город. Затем он отпустил его, а сам продолжил путь пешком. Проходя поблизости от Стены Плача, Авнер остановился посмотреть на основание Крепости Антония: там всё ещё стояло временное ограждение и несли охрану часовые в маскировочной форме. Игель Аллон явно продолжал раскопки в недрах Храмовой горы. Насколько его проинформировали, через несколько дней археолог должен выйти на уровень Храма. Авнер распорядился известить его в этот момент: он войдёт вместе с остальными в туннель под скалой, веками служившей основанием для трона Господня и Ковчега Завета Господня. Авнер задался вопросом, нет ли во всём этом некоего предзнаменования и что случится с Израилем, если его народ вновь будет вынужден рассеяться по другим странам, как после вавилонского пленения. Он перешагнул через порог и исчез во мраке прохода.

* * *

Омар-аль-Хуссейни провёл несколько суток в относительном спокойствии и иногда даже начинал тешить себя иллюзиями, что вся эта история может кануть в небытие. В этот день он вернулся домой около пяти часов пополудни и засел за свой рабочий стол, чтобы обработать почту и подготовить лекцию на завтрашний день. На столике в гостиной ещё лежали снимки микрофильма, воспроизводящие первые три строки папируса Брестеда. Что хотел сказать Блейк своим посланием, этой странной просьбой? На сегодняшний вечер он назначил встречу помощнику Блейка, тому самому, который сопровождал его в Египте в Эль-Квирне в поисках оригинала. Это был юноша родом из Луксора, который получил высшее образование в Каире, а затем выиграл стипендию для обучения в Институте Востока. Его звали Селим, и он был сыном крестьян-бедняков, возделывавших землю в сельской местности в пойме Нила.

Селим появился точно по времени – около половины седьмого – и почтительно приветствовал хозяина. Хуссейни угостил его кофе, а затем стал расспрашивать:

– Селим, что вы выяснили по папирусу Брестеда в Эль-Квирне? Действительно ли существовала возможность купить его, или это была выдумка, чтобы вытянуть деньги с доктора Блейка? Мы здесь только вдвоём, и, что бы ты мне ни сказал, останется между нами. Тебе нет нужды говорить мне неправду...

– У меня нет намерения лгать вам, доктор Хуссейни.

– Селим, доктор Блейк сделал выдающееся открытие: египетское захоронение видного сановника Нового царства, причём нетронутое. Но в том, что он обнаружил, есть нечто, связанное с папирусом Брестеда, что-то чрезвычайно важное. Доктор Блейк всегда хорошо относился к тебе и вёл бы себя так же сейчас, если бы находился здесь. Он потерял работу, его бросила жена, событие, ужасное для американца, а теперь появилась единственная возможность продемонстрировать миру, что он – великий учёный, коллегам – что они совершили ошибку, изгнав его, доказать своей жене, что он не проигравший, не неудачник. Я не был хорошо знаком с ним и встречался только от случая к случаю, пока не подобрал его на улице в канун Рождества, мертвенно-бледного от холода. Он проявил большое расположение ко мне и высказал благодарность за то скромное гостеприимство, которое я оказал ему, а это – редкое явление между этими людьми, которые придают значение прежде всего карьере и бизнесу. Селим, послушай меня внимательно: положение доктора Блейка является одновременно и радостным, и тяжёлым. Насколько я понял, он стоит перед большим открытием и перед загадкой, трудной для разрешения. Вдобавок ко всему те, которые обратились к нему за содействием как к учёному, фактически держат его в плену. Помощь может исходить единственно от нас. Теперь я хотел бы узнать у тебя, расположен ли ты оказать ему помощь, прекрасно зная, что он ничего не может сделать для тебя, не может способствовать твоей карьере и, если станет известно, что ты всё ещё связан с ним, может даже навредить тебе.

– Вы можете рассчитывать на меня, доктор Хуссейни. Что вы хотите знать?

– Всё, что ты знаешь о папирусе Брестеда... и есть ли ещё возможность найти его.

Селим испустил глубокий вздох, затем начал своё повествование:

– Я расскажу вам то, что знаю. Это случилось месяцев пять назад, примерно в середине сентября. Доктор Блейк получил значительное финансирование от Института Востока на свои исследования в Египте и попросил меня помочь ему в работе. Я родился неподалёку от Эль-Квирны и знаю там всех. Можно сказать, что обитатели этого поселения и его окрестностей являются тайными искателями древностей уже на протяжении многих поколений. Даже учёные и исследователи должны считаться с грабителями захоронений Эль-Квирны.

У меня там живёт друг детства, парень по имени Али Махмуди; мы вместе купались в Ниле и воровали фрукты с прилавков торговцев и вместе начали интересоваться египетской стариной ещё тогда, когда у нас молоко на губах не обсохло. Один из его предков сопровождал Бельцони в храм Абу-Симбел, его дед участвовал в раскопках гробницы Тутанхамона с Карнарвоном и Картером, а отец работал в Саккаре под началом Леклана и Донадони.

Наши пути разошлись, когда мой отец, продав несколько погребальных статуэток слуг и пару браслетов из захоронения XXII династии, ухитрился скопить денег, чтобы отправить меня учиться в Каирский университет. Там мне удалось заслужить стипендию на обучение в Институте Востока, где я познакомился и оценил нашего доктора Блейка. Али, напротив, продолжал грабить захоронения, но наша дружба оборвалась не из-за этого.