Текст книги "Утерянная принцесса (СИ)"

Автор книги: Валентина Гордова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

А ещё у него были черные длинные волосы, ровным, волосок к волоску, водопадом спадая по спине и плечам. И лицо… С правильными чертами, ровным носом, высокими скулами, внимательными проницательными глазами глубокого оливково– зелёного цвета, безразлично скользнувшими по Никите, застывшему перед мужчиной.

А ещё от него исходила сильная энергетика. Да что там сильная, кажется, с его появлением запульсировал сам воздух! Если я считала, что до этого все были напряжены, то я жестоко ошибалась. Напряжение пришло сейчас! И действовало оно сногсшибательно! И тишина повисла убийственная, но я даже предположить не могла, насколько буквальной будет эта мысль.

Краткий миг бездействия, в который Ник удостоился нечитаемого взгляда, затем опасно-плавный, хищный разворот в сторону леса, плавно поднятые вперёд руки… Воздух сгустился вокруг, все замерли, напряженно ожидая…чего-то, а мужчина…

Резкий выдох и с его рук сорвалось пламя! Ревущее, бушующее, пожирающее золотое пламя! Оно выросло стеной! И эта стена мгновенно устремилась в лес полукругом, не тронув наш отряд, находящийся за спиной мага…

А лес горел! Да что там, от леса ничего не оставалось! Ничего! Только черная обожженная земля, лишившаяся жизни за какие-то секунды!

Где-то там закричали! Кто-то бросился бежать, но… не успели.

Какие-то жалкие десять секунд, наполненные криками ужаса убегающих из леса людей, напряженным оцепенением отряда и моей паникой, и мы уже находились в центре огромного выжженного черного круга!

Тишина. Мертвая.

Воины боятся даже пошевелиться, мне просто хочется провалиться куда-нибудь туда. Думаю, сейчас самое время потерять сознание.

И я в своей мысли утвердилась, едва грозный мужчина, от которого за километр несло могуществом и силой, совершил столь же плавный опасный поворот и посмотрел на меня.

Когда глаза тёмного-тёмного оттенка зелёного остановились ровно на моих широко распахнутых от страха глазах, я поняла, что очень хочу жить. Очень! Потому что он только что за секунды спалил целый лес и находящихся в нём людей! Сжег золотым пламенем! Совершенно не напрягаясь! И только где-то на самом краю понимания скользнула мысль, что это была ещё одна засада. То есть, готовилось нападение и…

– Варь, не бледней, – шепнул Ник, но его шепот в повисшей тишине прозвучал очень громко, вынуждая рефлекторно дернуться.

Какое тут не бледней… Кажется, под этим пристальным изучающим взглядом я могла совершенно спокойно прямо сейчас скончаться от дикого ужаса.

– Варэа, – произнес едва слышно объект моей паники и желания убежать.

Только вот бежать некуда было, лес-то того… сгорел.

– Варя, – исправила неосознанно побелевшими губами.

И замерла. Просто застыла, с ужасом раздумывая над тем, что со мной сейчас делать будут.

Меня не убили. Более того, серьезное лицо сурового и явно опасного мужчины осветилось несмелой улыбкой. Реально несмелой, будто он очень боялся улыбаться, но не мог не улыбнуться.

Я невольно вздрогнула и поняла страшное: я его знаю! Чёрт возьми, я знаю эту улыбку! Я видела её, точно, видела! Но где…как? Не помню… Нахмурившись, во все глаза следила за его выражением лица. Смутно, очень смутно знакомое и совершенно чужое, известное мне и увиденное впервые в жизни. Как такое возможно?

– Лорд Эргас, – обратился Ник, не спеша подходить к мужчине, – она не помнит вас…

Очень сомневаюсь в этом. Точнее, да, не помню ничего, и в тот же самый миг где-то в голове отчаянно стучит радостно-возбужденная мысль, что я помню! Я задышала часто, отчаянно пытаясь ухватиться за эту призрачную мысль, а мужчина улыбнулся шире.

– Помнит, – произнес он негромким, слегка рокочущим голосом.

И я была вынуждена с ним согласиться.

Неловко поднявшись на ноги, я с искренним интересом принялась рассматривать мужское лицо. Красивое, по меркам…м-м, моего мира. Или не моего? Ну, того, в котором я была всю свою жизнь.

Но не об этом я!

– Не помню, – отчаянно прошептала, хмурясь от бессильных попыток возродить в сознании затуманенный образ.

Тонкие губы сурового мужчины изогнулись в доброй улыбке.

– Я помогу, – предупредил он, протянул ко мне руку и начал медленно приближаться, не сводя с меня пристального взгляда, как с диковинного опасного зверя, способного вот-вот броситься прочь.

Я покорно стояла, чуть дрожа, ожидая его приближения. Страшновато было, особенно после проредения красивых деревушек и сокращения численности населения, но в тот же самый миг я отчетливо понимала, что могу ему верить. Ощущение пришло из глубины сознания и было сильным и столь убедительным, что я не посмела в нем сомневаться.

И не прогадала, едва длинные пальцы правой руки, на среднем из которых красовался массивный перстень с каким-то символом, коснулись моей груди аккурат там, где под черной майкой скрывался кулон.

Стало жарко и в тот же момент меня захлестнуло волной! Огромной горячей волной из сплошных воспоминаний, уносящих на дно!

– Тихо-тихо, – обессилевшее тело лорд ловко подхватил на руки, прижимая к своей теплой груди с гулко бьющимся сердцем.

Так странно и одновременно с тем правильно было ощутить окружающий его ореол уверенности, надежности, странной нежности и, кажется, любви? Я могу ошибаться. Более того, я почти наверняка ошибаюсь.

Но подумать об этом ещё не удалось. Волна, накрывшая меня с головой, медленно утаскивала на дно, делая всё перед глазами непроглядно чёрным и гася вообще все мои ощущения.

Все.

Лицо. Красивое, женское, с плавными чертами, крупными красивыми изумрудными глазами, обрамленными черными ресницами. Уставшие глаза, в которых, вопреки всему, плескалась радость, нежность, любовь. Её светло-золотистые крупные кудри были убраны от висков и заколоты на затылке, но пара прядок всё равно падали на хрупкие плечи.

Я так и видела её, только по плечи.

А ещё она улыбалась. Нежно, с обожанием, с трепетом, подбадривая и даря что-то странное, теплое в груди.

Вокруг неё все было светлым, и она сама была лучиком света. Яркой, как солнышко. Нежной, как облачко. Красивой, как самый хрупкий белоснежный цветок. Сказочной, как ангел.

И вот она, наклонившись, прикоснулась горячими губами к моему лбу, чуть отстранилась и негромким, безмерно добрым голосом произнесла:

– Варэа. Я назову её Варэа.

Лицо. В этот раз совершенно другое, мужское. Серьезное, суровое, величественное и нежное, мягкое, светлое. На щеках щетина, довольно крупноватый нос, что не портил, а делал серьезнее. Глаза тёмные, с радостным блеском смотрящие на меня сверху вниз.

Он разительно отличался от женщины, был темнее и опаснее, могущественнее, величественнее, серьезнее.

– Здравствуй, малышка, – прошептал он, с кривой ухмылкой поглядывая на меня сверху и немного сбоку.

Одна его рука поднялась, осторожно коснулась моей щеки и я поняла, что ему жарко.

И затем всё вновь заволокло дымкой.

В этот раз я видела лорда. Да, того самого, что приходился мне…дядей. Эта мысль приглушила ощущение от воспоминания, из-за чего последнее опасно зарябило, но не пропало.

Я видела его. Точно такого же, но неуловимо изменившегося. Сейчас, перед внутренним взором, он казался мне более…молодым. И вот он, сидя передо мной на корточках, но даже так возвышающийся, как скала, позволял себе спокойно меня рассматривать. С интересом, внимательно.

– Твой отец убьет меня, – грустно улыбнулся он, не пытаясь коснуться, – а мать убьёт повторно.

И вновь пелесая белена, затянувшая образы, мысли, моменты, ощущения в один нечеткий водоворот.

– Что происходит? – напряженный голос, но перед глазами всё ещё темно и я не понимаю, кому он принадлежит.

– Магия, – такой же по интонации ответ.

– Сделай что-нибудь, – сковано просит первый голос, мужской, знакомый мне.

– Делаю, – отвечает ему второй, суровый, вызывающий учащенное сердцебиение.

И вновь туман, в этот раз гуще, плотнее, утягивающий меня глубже, в объятия странного крепкого сна.

«Варюха, ты в заднице, – поведало собственное сознание, в критических ситуациях начинающее чересчур активную и продуктивную деятельность, – пора валить»

Валить мне отсюда или валить всех окружающих – не уточнялось.

В голове что-то щелкнуло. Кажется, это здравомыслие застрелилось. Или его альянс ненависть-злопамятность-обида застрелил.

Теплая ладонь какого-то самоуверенного глупца коснулась щеки. Осторожно, едва ощутимо, опалив кожу теплом.

– Руки убрал, – прошипела медленно закипающая я и резко открыла глаза, чтобы увидеть… Угадайте, кого!

Никита грозно прищурился, руку специально не убрал. Даже больше, его культяпка скользнула по моей щеке ниже, коснулась шеи, вызывая приступ смеха – я ужасно боюсь щекотки. Но провокация была решительно выстояна, я даже не улыбнулась, повторив всё тем же яростным голосом:

– Ты полный кретин? Я сказала, убери от меня свои противные руки!

Серые глаза сверкнули яростью, а рука… схватила меня за горло! Схватила, что не составило труда с её большими размерами, и начала вдавливать моё тело в, кажется, кровать. Потому что было мягко и тепло, а в комнате вокруг темно и пустынно.

– Урод, – прохрипела я, чувствуя, как больно стало шее и как затруднительно стало дышать.

Но не зря меня больной на всю голову всегда называли, вместо очевидной паники, раскаяния или ещё чего-то логичного, я почувствовала ужасную, искрящуюся перед глазами ярость. Четкую, ясную, правильную – золотую! Почему именно золотую, я не совсем поняла, но тут вдруг Ник зарычал, рывком одернул руку свою явно немытую и отскочил на пару шагов.

Глянул на ладонь, зарычал громче, в бешенстве уставился на меня. И мне бы испугаться, да только хрен ему. Хватит с него и того, что он меня выкрал и привез против воли чёрт знает куда. В место, где все сплошь обкуренные. Ещё и меня чем– то накачал, не зря же мне машина летающая примерещилась, лес горящий там, а потом штормило во все стороны.

– Варя, – напряженно проследил он за тем, как я рывком вскакиваю на ноги. – Заткнись, – мрачно велела ему, приметила дверь и пошла прямиком к ней.

– Варя!

– Подойдёшь и я сломаю тебе руку, – с ещё большей мрачностью и решимостью предупредила его.

Но когда это было такое, что мужики к женщинам прислушивались? Нет, они всегда делают так, как считают нужным, напрочь нас игнорируя, а потом ещё и говорят, что в плачевных итогах мы виноваты, мол не предупредили сразу.

Дверь передо мной молча заслонили, на меня сверху вниз посмотрели так, будто я была самым глупым существом во вселенной и Никита был вынужден находиться рядом со мной.

– Я не шучу, – дала ему самый последний шанс, четко ощущая то свое состояние, при котором вдруг появляется второй ремень безопасности и отключаются тормоза, – Ник, мне терять нечего.

– Ошибаешься, – прошипел он, впрочем, не пытаясь коснуться меня.

Нет, не ошибаюсь. Терять мне действительно нечего. Семьи нет, что бы он тут не говорил, дома нормального тоже нет, только съемная квартира, хозяйка которой та ещё… пусть будет нехорошая личность. Друзей по сути тоже нет, я запретила себе привязываться. В университет поступила по чистой случайности, просто пришла в подходящий момент, когда приемная комиссия с криками выгоняла какую-то богатую деточку. Они на меня и не смотрели тогда, приняли без раздумий, пытаясь поставить зазнавшуюся особу на место.

Потерять я сейчас могу только лишь себя, но мы точно знаем, что этого не будет.

– С дороги, – грозно рыкнула, сжимая зубы.

Драться с Никитой не хотелось, была большая вероятность, что он меня без труда одолеет, но и просто сидеть и ничего не делать я не собиралась.

– Нет, – с убийственным спокойствием отказался он.

Вспышка! Где-то там, внутри меня, яркая и горячая, наполненная негодованием, гневом, чувством несправедливости и желанием победить. Победить их всех, к черту!

– Варь, – как-то мгновенно изменился голос Никиты, – Варюша, ты успокойся…

– Я спокойна! – прорычала разгневанная женщина, – Я тебя сейчас спокойно буду убивать.

И с этими словами я, собственно, и кинулась на Никиту. Расчет был простым: задушить тварь редкостную, по возможности ещё и приложить башкой непутевой обо что-нибудь три раза.

На что рассчитывал Никита, не понял даже он сам. Потому что парень, как только я на него набросилась, выставил руки, ловя меня, и мы вместе с ним повалились прямо на пол, зацепив какой-то столик. С треском обрушилось на пол деревянное изделие, со звоном разбилась находящаяся на нем ваза, с ещё большим шумом грохнулся Ник, придерживая меня.

Зачем – хрен его знает. Разбираться я не стала, потянулась и сомкнула руки на мужской шее с одним недвусмысленным желанием – задушить!

– Р-р-р! – рычала я на эмоциях с перекошенным лицом, сидя прямо на парне.

А он душиться не хотел! Просто лежал, ничего не делал и мрачно смотрел на меня. Он даже не злился! Просто лежал. Скотина, а! Даже умереть спокойно не может! Урод самоуверенный!

– Бесишь меня! – едва ли не заорала ему в лицо.

Я вскочила в тот же миг. Не удержалась, пнула парня ногой и бросилась прочь, рывком распахнув дверь.

И замерла, едва оказавшись в просторном светлом помещении.

Их там было пятеро. Две женщины и трое мужчин. И все они, и без того странно глядящие на дверь, видимо, звуки услышали, взглянули на меня.

– Вашу млять, – выдохнула я, мгновенно узнав драгоценного дядюшку, который в воспоминаниях меня на руках держал, затем похожую на солнце женщину, мужчину с короткой бородой рядом с ней.

А вот двух очень похожих друг на друга парню и девушку не узнавала, но и не это было важно.

– Немедленно верните меня домой! – заорала женщина неуравновешенная, подвид обыкновенный.

Молодой парень вскочил на ноги, вставая таким образом, чтобы похожая на него девушка, явно сестра, оказалась за его спиной. Правители, что отлично узнавалась по массивным коронам на их головушках, потрясенно сидели, огромными глазами меня рассматривая. А вот лорд этот, как его там, тоже встал, только ме-е-едленно.

– Сидеть! – рявкнула я во всё горло так, что стены задрожали!

Парень удивленно дернулся, его за руку тут же схватила сестра и насильно заставила сесть рядом с собой, огромными темными глазами на меня глядя. А вот Эр…Эл… Мужик этот не оценил, даже не дернулся и теперь делал обманчиво плавный шаг по направлению ко мне.

А тут ещё и урод этот бессовестный из комнаты за спиной вышел!

– Варь, – позвал он.

– Бесишь, – прошипела ему, не оборачиваясь, а повторила уже громко, четко и грозно, – Верните меня домой.

– Варэа, – прошептала женщина из моего сна, попыталась встать, но её удержал рядом с собой супруг.

– Варя, – прорычала я, сжимая кулаки от ярости, – меня зовут Варя!

И Варю все бесит настолько, что адреналин в кровь бьет убойными дозами. Бесило действительно всё, ощутимее всего жгло душу чувство острой несправедливости. Кто вообще все эти люди? Да будь они хоть три раза моими родителями, мне плевать! Они не нужны мне! Не нужны! Я хочу домой и решительно не понимаю, почему мне этого не позволяют!

На плечо легла наглая культяпка не менее наглого придурка.

И всё, это стало последней каплей.

Резкий разворот, ненадежный, но отвлекающий внимание перехват его руки, рывок и мое колено с убийственным наслаждением с силой впечатывается в чужое хозяйство.

Ник зарычал, чуть согнулся, наградил меня убийственным взглядом и собирался что-то прошипеть, но хрен ему. Хрен и морковку, и картошку, и всё в то самое место, которым обычно неприятности ищут.

Отпустила его руку, отступила на шаг назад, резко развернулась и устремила горящий жаждой крови взгляд на сидящих тут мужчин и женщин. А на их лицах было потрясение, особенно яркое у женщины. Король, или император, или черт знает кто он тут посмотрел с явным одобрением… сумасшедший. Все они тут– психи.

Губы потянулись в стороны в широченном жутком оскале, от которого передернуло брата с сестрой и переглянулись правители.

– С-с-семья, – прошипела я, озаряя округу своей самой безумной улыбкой, от которой Алку всегда перекашивало.

– Ва… – попыталась опять позвать золотоволосая женщина, после чего её муж просто и незатейливо притянул её к себе и зажал рот рукой.

– Варэа, успокойся, – велел он голосом истинного правителя.

Я бы впечатлилась, но у нас, понимаете ли, демократия, все дела.

– Хрен, – самоуверенно ответила, плавно проходя к окошку.

А этаж, блин, двенадцатый, а то и выше, а там внизу каменная площадь и люди ходят… Зато выступы с той стороны стены есть.

– Дочь, императорская кровь не приемлет подобного поведения, – ледяным тоном добавил этот… слов нет, чтобы его описать.

Я медленно и выразительно, совсем как тот мужик, обернулась и устремила убийственный взгляд в темную коронованную голову.

Ник. поймавший мой взгляд, медленно распрямился, окинул взглядом собравшихся и, приняв нелегкое решение, развернулся и спрятался в спальне! Капец! Просто капец!

– Дочь? – прошипела я, с силой сжимая подоконник, – Не приемлет?! Да пошёл ты на 'запрещено цензурой*! И свою кровь туда же забирай! Да вы вообще охренели?! Верните меня домой немедленно!

Подоконник затрещал и остался в моих руках отломанными деревяшками! Какое у них тут все ненадежное… А затем я поняла и ещё кое-что: у меня руки светились золотом. Ярким, насыщенным, как дорогое украшение. Их при этом ещё и немного пощипывало, но это ничего.

– И что это? – грозно уточнила, кивая на руки.

Странно, страха не было. Я даже не волновалась почему-то, хотелось только убивать! Долго, старательно, со вкусом! Грохнуть всех!

– Магия, – обманчиво мягко произнес лорд Э-э-э…

И попытался шагнуть ко мне.

– Как интересно, – поделилась мыслями с окружающими, вспоминая все фильмы, что смотрела про магию, и книги, в которых описывалось, как надо концентрироваться и что вообще делать.

Странно, кроме почти обжигающего тепла в груди я ещё ощущала, как меня всю трясет от гнева столь сильного, что зубы сводило.

– А ну-ка, если вот так, – подумав, я резко дернула обе руки по направлению одной из стен.

Вспышка! Взрыв! Грохот!

Чей-то крик, яростное рычание-шипение, далекий вой, как от сирены! И пыль от обрушившихся камней! И так радостно на душе стало, что я с садистским наслаждением повторно притянула к себе руки и вскинула ещё раз, в этот раз направляя на другую стену!

И повторный грохот! Тут и бабах! Тут и бубух! Гррр! Брымц!

Императорская семья вскочила на ноги, что-то принялась мне кричать. Но я не слушала, мне было хорошо. То самое злое хорошо, когда ты делаешь что-то ужасное и не можешь остановиться, потому что накипело, потому что так правильно, потому что не хочешь сдерживать себя.

И я повторила фокус с взрывом в третий раз!

Пыль летала вокруг, камни, разбитые вещи! Крик чего-то от меня хотящих мужчин! Слезы перепуганной женщины, неподдельный страх в глазах девушки и обнимающий её брат, с яростью на меня глядящий!

И мой хохот. Нервный, дикий, безумный! И такой довольный…

– Дура! Грохните её кто-нибудь! – прорвался сквозь звуки этой какофонии крик молодого парня.

– Что ты творишь?! – вторил ему рык правителя.

– Тьма, сколько энергии, – простонал и дядюшка, с восторгом глядя на оставленные мной руины.

А там где-то слышался топот многочисленных ног, какие-то крики, продолжала истошно верещать сирена.

– Значит так, – с расстановкой начала я, расправив чуть затекшие плечи, – слушаем меня внимательно, анализируем полученную информацию, осознаем и принимаем меры. Весь ваш род, всю вашу империю, весь ваш мир и вообще всё, связанное с вами, я знать не желаю. Не желаю и узнавать не буду! Мне плевать, кто вы, что вы думаете, что сделали, мне противна одна только мысль, что придётся говорить с вами или как-либо ещё связываться. И я требую, чтобы вы немедленно вернули меня домой, иначе, клянусь богом, я разнесу вам всё к чертовой матери!

– Детка, у тебя стресс, – мягко произнесла женщина, осторожно ступив вперед.

Ей на плечо тут же легла ладонь мужа, которую она скинула, не глядя на него. Взор её сияющих от переживания глаз был обращен прямо на меня.

– Не надо на меня так смотреть, – жестко велела я, не впечатлившись, – я так понимаю, мама?

Слово далось с трудом, пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не продолжить крушить всё прямо сейчас.

Её лицо озарилось радостью, она слабо закивала, будто боялась. Не зря боялась.

– У меня нет мамы, – не дрогнувшим голосом сказала я то, о чем столько раз думала.

Её лицо теперь исказилось гримасой боли и отчаяния, брови страдающе выгнулись, губы искривились… Мне не было её жаль. Вот ни капли. Они же меня не жалели.

– Она умерла, – продолжила я, далекой частью сознания понимая, что схожу с ума и превращаюсь в садиста и маньяка, – знаете, тогда, шестнадцать лет назад, когда оставила двухлетнего ребёнка одного в лесу.

Я перевела ничего не выражающий взгляд на отца, что стоял каменным изваянием, мрачно на меня взирая. Виновато. Бессильно.

– И отца у меня тоже нет, – продолжила малолетняя садистка в моём красивом лице. – Варэа, – сковано начал было он.

– Её тоже нет, – перебила я, криво усмехнувшись, – она тоже погибла тогда в лесу.

Есть только сиротка Варя, это я, а больше никого нет. И я требую у вас ещё раз: верните меня домой.

– Это твой дом, – прошептала та, по чьему лицу текли крупные блестящие слезы.

Склонив голову к плечу, я внимательно вгляделась в её лицо. А мы с ней и правда похожи. Одинаковые глаза, чуть вздернутые носы, форма лица и волосы у неё такого же цвета, как и у меня когда-то были.

– Это не мой дом, – возразила с леденящим спокойствием, – не вернете меня обратно и очень скоро это место перестанет быть и вашим домом. Его просто не будет.

– Ты переоцениваешь свои возможности, – снисходительно улыбнулся лорд с золотым пламенем.

Не переоцениваю. Он берет в расчет исключительно магию, а тут ещё железных дубинок найти можно, они тоже отличные помощники в деле крушения чужого имущества.

Я молча вернула ему его снисходительную улыбку.

– Так что там? – почти вежливо напомнила о самом главном вопросе.

– Ты никуда не пойдешь, – отрезал император.

И маска моего обманчивого благодушия и спокойствия со звоном разлетелась. Оказалось, разлеталась вовсе и не она, а находящиеся тут три окна. Если это я сделала, то мне безумно нравится.

И понеслась!

Я и бабах! Я и грямызь! Я и стены им посносила! И окна пооткрывала, оставив вместо них дымящиеся дыры! И в полу дыр наделала, и мебель с энтузиазмом в окна пошвыряла! Я даже воздух случайно подожгла, но огонь, золотой, кстати, быстро стих.

А когда в этой комнате, из которой императорская семья так и не вышла, крушить больше нечего было, я смело шагнула в одну из дыр, выйдя в коридоре, в который до этого пара моих ударов улетела. В смысле, в нем тоже бреши были.

И дальше было совсем весело! Я иду, а за моей спиной вспыхивает насыщенным золотым пламенем старая ковровая дорожка! И пламя такое большое, грозное, яркое, насыщенное, ревущее, переливающее и мерцающее. Очень красивое, я на пару минут остановилась и просто рассматривала его всполохи, с удивлением отметив, что оно не причиняет мне никакого вреда.

– Она выгорит! – послышалось потрясенное от папочки.

Неуч, не выгорит, а сгорит! И не сгорю, идиот, ты что, не видишь?

– Не выгорит, – уверенный ответ дяди и дальше, – Элен, бери детей и идите… в сад!

А Элен у нас кто? О, мамочка на меня ошарашено смотрит.

– Дети? – хмыкнула, глядя ей прямо в глаза, – А их ты где оставила?

Красивые глаза наполнились слезами. Лицо отца окаменело.

– А-а-а, – «догадалась» я, – вы их ещё не успели нигде оставить, это сюрприз был, да? Что-то вы сдаете, они уже большие, их бросать неинтересно будет. Надо было годика в два!

– Варэа! – прогремел ледяной глас императора.

Мы не убоялись, психи вообще ничего не бояться.

– Варя! – заорала в ответ.

У меня голос помягче его был и потише, но тоже здорово получилось, да.

– Мой вам совет, ребят, – посмотрела я на обнимающего за плечи сестру парня, что не сводил с меня неприязненного взгляда, – бегите сами, пока вас «случайно», – подняла руки и изобразила воздушные кавычки, – где-нибудь не оставили. А ещё не верьте людям, они вообще зло. И, да, не привязывайтесь ни к кому, потом больно будет.

– Это твое жизненное кредо? – сухо поинтересовался паренек.

Вот он заговорил и я четко поняла, что он очень похож на отца. Такой же суровый, серьезный, сильный, пусть и молодой ещё.

– Да, – кивнула ему.

А в груди что-то так неприятно защемило, будто говоря, что этот разговор до добра не доведет.

– У меня тоже есть кредо, – признался он.

Заинтересованно молчу, ожидая продолжения.

– Всегда помни о тех, кто рядом, – с легким намеком произнес он.

С таким вот о-о-очень легким, ненавязчивым, ага-ага.

Что ж, мы тоже так умеем:

– Я никогда о себе не забываю, – улыбнулась ему мягко и да, с намеком.

Мальчик сообразительным оказался, помрачнел немного, но кивнул, принимая мои слова. А затем сильно удивил меня, когда молча развернулся и, обняв маму второй рукой также за плечи, повел обеих женщин прочь. Но уже через пару шагов, когда я тоже собиралась развернуться и продолжить крушение, не останавливаясь обернулся и бросил через плечо:

– В южное крыло не ходи.

– Почему? – проснулось женское любопытство, не задаваясь вопросом «а где это южное крыло есть-то?»

– Наш Хранитель этого не любит, а он сущность противная и на компромиссы не идет, – пояснил мне парень и мне показалось, что я слышу улыбку в его голосе.

Сама невольно улыбнулась, хотя решительно не понимала, с чего бы. И пламя вокруг, что удивительно, стало постепенно угасать. Ровно до того момента, как в одну из дыр не вышел Ник!

При виде наглого противного парня у меня внутри всё вскипело от гнева, что выразилось в мгновенно усилившемся реве пламени! Золотой огонь усилился, стал яростнее, бросился на стены!

– Интересная реакция, – сложил руки на крепкой груди дядя, с интересом меня рассматривая.

– Она выгорит, – повторил отец, проигнорировав его слова.

Да какое выгорит! Сгорит! Сго-рит! А ещё император, неуч необразованный!

– Не выгорит, – повторил дядя вновь, не сводя с меня взгляда, – артефакт не даст.

Кто-то взбесился. Причем это была не я, я и так уже бесячая стояла. Взорвался от гнева император, яростно глядя на брата, с которым был одного высокого роста.

– И что же сделает твой артефакт? – с нескрываемым злым ехидством спросил он, выделив это «артефакт», будто слюну ядовитую сплюнул.

Ой как интересно! Похоже, тут некоторые друг друга недолюбливают. Причем это исключительно император, потому что дядя на него даже не посмотрел, продолжая созерцать меня.

И я прислушалась к их разговору, даже пламя опять утихать начало, но тут Ник, каким-то неизвестным мне образом оказавшись прямо у меня за спиной, коснулся плеча и с улыбкой протянул чашку с каким-то горячим напитком.

– Что это? – удивленно уставилась в жидкость, напоминающую чай, и пахнущую травами.

– Чай, – с улыбкой заявил он.

Горячий чай, что более важно. Прямо очень горячий…

– Успокоительный? – хмыкнула в ответ, осторожно принимая кружочку.

– Ага, – весело согласился он, широко улыбаясь.

Улыбка его угасла в тот же самый момент, как я, продолжая скромненько тупить глазки, приподняла кружку, поднося ко рту, и рывком отправила на парня.

– Ну ты! – заорал он, отскакивая от меня с расширяющимися зрачками.

Он ещё что-то сказать хотел, но тут пламя буквально взревело, заполнив пространство вокруг меня. Хмыкнула, бросила чашку в Ника, не видя, уклонился он или нет, и пошла крушить дальше.

Гобелены, ковры, скромная мебель, деревянные двери, картины на стенах, шторы на окнах – горели. Все, без жалости и сострадания. Все они оказывались порабощены золотым пламенем.

Стены разлетались на маленькие камушки, окна взрывались стеклянной стружкой, а внутри меня царил покой и счастье.

И вот иду я по очередному коридору, с которого спасаются бегством воины в светлых доспехах и прислуга, и думаю о том, что я реально сошла с ума. Даже не из-за того, что сжигаю средневековый замок с помощью золотого огня, направляя его просто мановением своей руки, а из-за своих чувств.

То, что я сказала им там, было жестко. Я это отлично понимала, осознавала, но всё равно сказала, наслаждаясь убойной реакцией. Мне нравились слезы на лице женщины, нравилось её выражение вины и безысходности. Нравилось перекошенное от гнева лицо императора.

Нравилось, но… в душе было пусто. Гнев сжег всё, словно он и был этим золотым огнём.

Я не простила их, конечно же нет! И сомневаюсь, что смогу когда-либо простить, куда проще просто не знать их. Но всё это… меня отказываются отпускать домой, как сделать это самостоятельно, я понятия не имею. Ни малейшего.

И это несправедливо.

Когда я мечтала о том, что родители найдут меня и мы будем жить счастливо, их не было. Никогда не было. Но стоило мне смириться и научиться жить самостоятельно, без оглядок назад, только с затаенной болью и печалью, как они тут же появляются. Врываются в мою жизнь вихрем, все круша и неся разруху и пробуждая ту старую, живущую во мне боль.

Несправедливо. Они не могут вот так взять и выдернуть меня из моей жизни, заставляя быть здесь…рядом с ними. Их не было со мной, вот и меня с ними не будет.

Зачем вообще надо было всё это делать? Жили же спокойно себе всё это время, детей вон ещё двоих родили, молодцы какие. Пусть дальше и живут – без меня!

Я и сама не поняла, как ноги вынесли меня в, кажется, сад. Здесь было свежо, немного прохладно, что остудило мою разгоряченную кровь, много зелени и пестрые цветы. А сама я каким-то неведомым образом оказалась у озера.

Большая зеркальная поверхность расположилась посреди сада, с одной её стороны был высокий дуб, подальше ещё два дерева, названия которых я не знала. А ещё тут был длинный деревянный мостик, на который я зачем-то и пошла, остановившись на самом краю, с печалью глядя на своё отражение внизу.

Растрепанная, в серой кофте с капюшоном, накинутой поверх черной майки, в черных узких джинсах и такого же цвета кроссовках. Красотка. Особенно по меркам здешней моды.

А лицо… на нём застыла гримаса боли. Моя рана на сердце, которую я так старательно сшивала столько лет, кровоточила и разрасталась. Душу рвало на части, но уже не от ярости – ей было больно. Ужасно, нестерпимо больно настолько, что хочется кричать. Слёзы обожгли глаза, устремившись вниз неудержимым потоком. Так противно, несправедливо, нечестно!

Закусила губу, чтобы не реветь, и неосознанно сползла на деревянные доски, с тоской глядя на свое отражение сквозь туманную пелену перед глазами.

Детская обида всплыла внутри, обжигая и причиняя ужасную боль. Я всегда ждала их, ждала маму, чтобы она пришла и забрала меня. Всегда мечтала, что вот-вот откроется дверь и они появятся. Но их не было, никогда в моей жизни их не было, никакого упоминания, никакой весточки! Да получи я от них хоть клочок бумаги с надписью «ты нам не нужна, мы тебя не любим», я страдала бы куда меньше, чем от постоянных ожиданий и терзаний.