Текст книги "Утерянная принцесса (СИ)"

Автор книги: Валентина Гордова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Пролог

В день рождения своей единственной дочери императорская семья устроила грандиозный праздник. Гудела вся столица, в ночном небе раз за разом разрывались тысячи искрящихся разноцветных огней, на главной площади в честь её двухлетия выложили огромную гору душистых цветов и мягких игрушек.

Зеленоглазую золотоволосую красавицу уже любили все, хотя она совсем недавно начала ходить и разговаривать на странном непонятном языке.

Праздник был столь шумен и огромен, что никто даже и не заметил, как его виновница пропала из главного зала. Народ продолжал веселиться, вкушать дорогие блюда, поздравлять и благодарить императора и императрицу за их сказочную доченьку, вести светские беседы…

А там, на третьем этаже в спальном крыле, где было темно и не горел свет, стояли двое. Стояли и наблюдали за тем, как разговаривают двухлетняя принцесса и высокий черноволосый мужчина, слава о котором обогнула весь мир. Эти двое оттого и не вмешивались, что боялись разгневать трижды магистра, грозного троюродного брата императора, единственного родственника их правителя, оставшегося в живых.

– Ты помнишь, о чём мы говорили? – с непривычной мягкостью в вечно суровом голосе спрашивал лорд, присев перед девочкой на корточки.

Но ей всё равно приходилось закидывать голову, чтобы смотреть в его глаза. Она и смотрела, как завороженная, с восторгом и без капли страха.

Девочка согласно кивнула, подтверждая, что помнит, хотя мужчину терзали на этот счет сильные сомнения. Но всё же он продолжил, осторожно, едва прикасаясь, поглаживая её большим пальцем по совсем маленькой ладони.

– Это, – он поднял руку и бережно прикоснулся к груди девочки, указывая на что-то, блеснувшее в ночи, – самая важная вещь. Никто кроме тебя не сможет её снять. И ты тоже никогда не снимай. Кулон – твоя самая сильная защита, малышка.

Двое, наблюдающие за ними, непонимающе переглянулись, одновременно подумав, что эту информацию нужно обязательно запомнить и использовать.

На этом лорд закончил, поднялся на ноги, взяв на руки совсем крохотную принцессу, и направился вместе с ней в её спальню, намереваясь положить её спать. Время было уже совсем позднее, у девочки слипались глаза и появилась заторможенность в движениях.

Ещё примерно через полчаса дверь открылась повторно, совершенно беззвучно. Также тихо, не издавая никаких звуков, самый грозный лорд империи вышел в коридор, прикрыл дверь, грустно улыбнувшись уснувшей принцессе, и беззвучно удалился.

Он ушел, но двое других лордов остались.

Они прождали ещё несколько минут, прежде чем осмелиться войти в спальню, зная, что, если поймают, их убьют без разборов. Они действовали быстро и слаженно, высокий и худой остановился у большой кровати и распростер руки над полом, смочив их чем-то голубым и светящимся из пузырька, второй, что был ниже и плотнее, несмело двинулся к спящей девочке.

Вспыхнул ярким светом мощный портал и мгновенно взвыли над замком охранные заклинания! В тот же миг послышались крики, уверенные команды, топот ног, а маленькая принцесса на руках у незнакомца встревожено завозилась.

– Бросай, скорее! – велел тот, что удерживал портал, – Выбрасывай её!

Второй не мялся. Уверенно подошел к краю портала, и поднял руки. Лишь только в последний момент его взгляд встретился с большими перепуганными глазками принцессы, но это не остановило его. Маленькое тело с оглушительным криком скрылось в складках миров, вывалившись где-то там, в одном из десятков совершенно разных миров.

Когда дверь спальни слетела с петель, дело было уже сделано. Они опоздали. Все они. Император, его брат и десяток стражей с обнаженными мечами. Все они появились слишком поздно.

– Варэа! – женский крик где-то там, внизу, сотряс замок и потонул во внезапно повисшей оглушительной тишине.

Глава 1

Шестнадцать лет спустя

Дверь нашей аудитории резко распахнулась, вынуждая Аркадия Павловича замолчать и повернуть голову к неожиданным визитерам. В голове у всей группы мелькнуло, что это директор пришел, только он вечно без стука заявляется, но всё оказалось совсем не так.

На пороге просторной аудитории появились трое. Всем известные трое, должна отметить. Элита университета, самые умные, красивые и завидные парни, по которым почти все девчонки пускали слюни. Их лидер, Ник, как и обычно, зашел первым, встал впереди и взял дело в свои руки. Его вечные дружки Кир и Аллигатор остановились чуть позади, кивнули удивленному Аркашке и устремили взоры на нас.

– Варька! – спустя пару секунд, все трое уставились на меня, а Ник ещё и в улыбке широченной расплылся и ко мне шагнул, – Вставай, пошли, дорогая.

Я аж булочкой подавилась, которую до этого под партой прятала и втихаря ела, когда Аркаша отворачивался.

– Куда?! – откашлявшись, взвизгнула на весь класс, удивив ещё больше и без того удивленных одногруппников.

Улыбка Ника стала шире, он уверенно двигался ко мне. А когда заговорил, специально произнес всю эту фигню нарочито громко, чтобы все слышали:

– Как куда? Ты же сама хотела расписаться поскорее. Давай, пока ЗАГС не закрыли.

– Чего?! – заорала я, вскакивая на ноги, – Какой ЗАГС, кретин тупоголовый? Ты чё несёшь, дебил?!

Ник выразительно скривился, но даже шага не сбил, оказавшись как-то совсем уж быстро совсем рядом со мной. Я испуганно отшатнулась, зацепив одну из парт, из– за чего взвыла противная Светка, сохнущая по Нику с самого начала года.

– Ты! – вскочила та, с которой мы сразу друг друга невзлюбили, обличительно тыкая в мою сторону пальцем с алым ноготком.

Накрашенное лицо перекосилось от ярости, только вот непонятно, была она направлена на меня из-за парты или из-за её обожаемого Ника.

Но кто бы мог подумать, что эта неадекватная особа сыграет мне на руку и сможет меня спасти! Ник, сверкнув в мою сторону выразительным взглядом, полностью обернулся к Свете, мгновенно застывшей от его внимания, и проникновенненько так поинтересовался:

– Ты цела? Она несильно задела тебя?

Внутри проснулась женская логика. Нет, нормально? Сам меня в ЗАГС затащить пытался только что, а теперь со всякими Светками любезничает! Это была первая мысль, полная возмущения. Вторая сообщила мне, что тут дело совсем нечисто и меня нагло пытаются в чем-то незаконном использовать. А уже третья, приободренная второй, указала мне на открытое окно, напомнила о том, что мы всего лишь на первом этаже и заявила, что мне просто жизненно необходимо скрыться от этих неуравновешенных психов.

– Варька, стой! – заорал Аллигатор, бросившись ко мне от дверей.

Да только куда уж ему. Я схватила с парты свою сумку, из которой не успели ничего достать, прыгнула сначала на стул, затем на стол, после на подоконник, успела испугаться в последнюю секунду и просто вывалилась на улицу. А за спиной аудитория взорвалась гаммой разных звуков, начиная от встревоженного крика препода, продолжая удивленно-испуганными репликами одногруппников и заканчивая громовым ором Никиты, который в совсем некультурной форме выражал всё своё отношение ко мне.

Вот беда, слушать было некогда. Вскочила, схватила сумку и бросилась бежать, мысленно радуясь тому, что детство в приютах хоть бегать быстро научило. Когда жить хочешь, и не так забегаешь.

Вот я и бежала, сначала за территорию университета, затем резко влево, в жилой двор, срезая путь, на остановку и в первый попавшийся автобус, двери которого тут же закрылись и повезли меня прочь.

А когда тяжело дышащая раскрасневшаяся я устало прислонилась лбом к холодному поручню, широко распахнутыми глазами глядя туда, откуда только что сама прибежала, очень боясь увидеть три разгневанные фигуры, ко мне несмело придвинулась кондуктор с характерной сумкой, молящим взглядом прося оплатить проезд.

Скинув ей мелочи и взяв билетик, который оказался совершенно несчастливым, а, напротив, имели три шестерки, я устало плюхнулась на пустое сиденье, коих сейчас наблюдалось очень много. И стала думать.

Ник со своими парнями до этого на меня и не смотрели никто. Они всегда ходили горделивыми величественными особняками, не замечая никого вокруг себя. А сегодня вдруг отчего-то заявились, прервав лекцию, и пытались меня утащить. Меня! Зачем им мну сдалась? Не знаю, но терзают меня смутные сомнения, что попахивает тут жесткой подставой. А кого лучше всего подставлять? Того, кто тебе не нравится. Обидно, конечно, что я никому не нравлюсь, но да ладно, не об этом сейчас думать надо.

Отдышавшись, решительно затолкала свои фиолетовые волосы под капюшон серой кофты, чтобы не так в глаза бросаться. Отрыла на дне своей бездонной сумки солнечные очки, которые забыла отдать Маше, натянула их тоже на нос. Почесала запястье нервно, поправила подвеску на тонкой цепочке и, подгадав момент, выпрыгнула из автобуса через три остановки после университета. А вот после этого скрылась под козырьком остановки, дождалась своего автобуса в нервном оцепенении и почти спокойно добралась до дома.

Признаюсь, от дороги к подъезду добиралась бегом, боязливо оглядываясь по сторонам и держа зажатый между пальцев самый острый ключ, готовая в любой момент отразить нападение. По крайней мере, мне в это хотелось верить.

К счастью, никакая зараза в темном подъезде меня не поджидала, я быстро взлетела на свой пятый этаж старенького домика, где снимала квартиру, открыла дверь и ввалилась домой, забаррикадировавшись так, что не поленилась даже кресло из гостиной приволочь и к двери прислонить. А оно, кресло, старое, крепкое, тяжелое, с ящиком внутри, забитым толстыми книгами. Так что в случае появления нежданных гостей я была уверена, что они не войдут.

Уверенность подрастерялась пару минут спустя, когда возник закономерный вопрос: а что дальше? Не буду же я тут вечно сидеть.

В подтверждение моих мыслей раздался звонок в дверь. В мою входную дверь! Долгий и настойчивый, а следом за этим гневные удары в дверь явно кулаком, а то и ногой. Но и это было ещё не всё, потому что тут же послышался гневный рык Никиты:

– Дура безмозглая, открывай немедленно!

Нашел дуру, ага.

– Хрен тебе, – смело ответила ему, уповая надежду на силу кресла и дверного замка.

– Варя, – усталый вздох с той стороны, – ты не понимаешь. Открой, нам нужно поговорить, у нас совсем мало времени осталось.

– Ага, щас, – громко хмыкнула, зашарив взглядом по предметам вокруг.

Нашла зонтик, взяла его на всякий случай в качестве оружия массового поражения. Вспомнилась почему-то Рапунцель с её сковородой, но… жалко. Не Ника, конечно же, сковородку.

– Дело действительно очень серьезное, – не унимался звезда универа.

– Чего тебе? – грозно вопросила я у него, потому что действительно интересно было, с чего вдруг такое странное поведение.

К моему искреннему изумлению и ужасу, он ответил. Вот только голос его теперь звучал не из-за двери, как до этого, а прямо у меня за спиной!

– Придушу тебя сначала, а потом расскажу, – в интонации ощущалось раздражение и самый настоящий гнев.

Рывком обернувшись, я не придумала ничего умнее, как со всей силы ударить этого ненормального парня зонтом по голове. Ник, не ожидая от меня такой подлости, удар проворонил, зонт с треском обрушился на его непутевую голову. Затем вой, после рык, перекошенное от злости лицо, горящие гневом серые глаза. Испугавшись, я его ещё раз треснула.

И попала!

Повторный вой, а затем широкая ладонь легла на мой зонт, рывком выдернула его из моих рук и отшвырнула куда-то прочь.

И вот после этого Ник зарычал снова, очень зло и несдержанно. А мне так страшно стало…

– Ты как в мой дом попал, неадекватный?! – заорала перепуганная я, начиная пятиться.

– Это я неадекватный, да? – прищурился этот, дважды пристукнутый.

В голове всплыли воспоминания о десяти просмотренных сезонах сверхъестественного. Мысль созрела мгновенно. Я бросилась в кухню, пользуясь тем, что Ник был уверен, что из дома-то уж я точно никуда не денусь, а потому и шел медленно. Там схватила солонку, рывком сорвала крышку и высыпала в лицо пришедшего следом парня. Хотела ещё заклинание изгнания демонов зачитать, но просто не вспомнила.

– Твою мать! – заорал он, как раненный зверь, хватаясь руками за глаза.

Мне его стало почти жаль… ещё больше стало жаль себя, когда кожа Никиты не стала шипеть и дымиться, как обещали братья Винчестеры. А после стало опять страшно.

– Прости, святой воды нет, – извинилась перед ним напоследок.

И кинулась прочь из кухни, захлопнула дверь и, пока Никита пытался промывать глаза, ругаясь таким отборным матом, что я невольно покраснела, кое-как передвинула кресло, преграждая парню путь к свободе. Затем дрожащими от нервов руками открыла входную дверь, чувствуя, как все внутри кипит и как бешено колотиться сердце. Не думая, схватила сумку, в которой были и документы, и деньги, и телефон, и побежала вниз по лестнице, перепрыгивая по две-три ступени и едва ли не валясь.

Было страшно. Очень страшно. Настолько страшно, что зажженный в крови адреналин вырабатывался в бешеных количествах, затмевая в сознании боль, усталость и вообще все вокруг. Мне важно было сбежать. Сбежать и спрятаться!

Но не зря мне в автобусе билет с тремя шестерками попался, ох не зря. Как иначе оправдать то, что стоило мне выскочить из подъезда, как я тут же наткнулась на чью-то крепкую гневную фигуру? Более того, фигура была Никитина! Это был Ник! Но как? Чёртов фокусник!

– Пусти меня! – заверещала в край испуганная я, когда чужие руки легли на предплечья и с силой сжали, – Отпусти меня, псих! Я вызову полицию!

– Заткнись, дура! – огрызнулся тот, у кого раскрасневшиеся глаза отчетливо слезились, а солёные дорожки струйками стекали по щекам к подбородку и капали на чёрную футболку.

А затем что-то опять пошло не так, потому что его руки сместились ниже, на мои запястья, и через секунду защелкнули что-то холодное… наручники! Он надел на меня наручники!

– Попалась, зараза, – победно хмыкнул он.

– А-а-а-а! – заорала я во все горло, догадавшись о своей непродолжительной теперь уже жизни.

Меня теперь убьют, просто убьют! На органы продадут! Или просто так закопают где-нибудь!

Рот нагло закрыли наверняка немытой рукой, меня рывком развернули, прижали спиной к тяжело вздымающейся груди и, оторвав от земли, поволокли к стоящей тут же темно-синей машине.

Мне терять уже нечего было, кроме себя самой, а потому я взяла и от души цапнула бесящего меня Ника за руку. Парень взвыл! Во рту появился металлический привкус!

– Помогите-е-е! – заорала я опять, отчаянно выбиваясь из его противно сильных рук, которые меня всё равно не отпускали, – А-а-а! Убивают!

– Не убивают! – заорал в ответ Никита, чересчур быстро добравшись до своей машины и рывком открыв переднюю дверь.

– Будут убива-а-а-ать! – послушно исправилась я, ногами упершись в его авто и старательно не позволяя себя в него запихнуть, – А-а-а!

– Да заткнись! – заорал Никита даже громче меня прямо на ухо, одновременно рыча, пыхтя, кряхтя и воя.

Я выгнула спину, не позволяя запихать меня в машину, Никита уперся сильнее, причиняя уже ощутимую боль. Не переставая извиваться, постаралась сделать так, чтобы он меня хотя бы уронил. Уронит и у меня будет больше шансов убежать!

– А-а-а! – закричал уже он, отошел на шаг от машины, из-за чего мои ноги упали, перестав упираться в крышу, и очень быстро затолкал меня внутрь, затем с грохотом захлопнул дверь и вот только после этого устало прикрыл глаза и прислонился головой к моему стеклу.

Зря.

Наверно, мы с парнем об этом подумали одновременно, потому что он резко распахнул веки и бросился к водительскому сиденью. Но мне-то ближе было, оказалось достаточно перегнуться и нажать на кнопочку блокировки двери, чтобы он уже не мог оказаться внутри.

Ну, это я так подумала, Ник же поторопился доказать мне обратное. Показательно поднял руку, продемонстрировал ключи от машины, улыбнулся победоносно и нажал на кнопочку. Дверки послушно открылись.

– Чёрт, – выдохнула я, когда Никита стал заваливаться внутрь.

Но я была бы не я, если бы так просто осталась сидеть. Он садился, не глядя на меня и продолжая победно улыбаться, а я потянулась, резко нажала на ручку двери и бросилась бежать.

О чем думала – непонятно. Сумка осталась в машине, на мне наручники… ещё и убежать не дал.

– Бесишь! – рыкнул Никита в самое ухо, опалив кожу своим горячим тяжелым дыханием, ловко перехватил меня поперек живота, оторвал от земли и понес обратно в машину.

Уже там усадил, старательно пристегнул, чудом уклонился от моих зубов, нацелившихся на его ухо, затем быстро сел сам, закрыл двери и только после этого облегченно устало выдохнул, откинувшись на спинку сиденья.

– Слушай, – голос предательски дрожал, но я всё равно продолжила говорить, – меня нельзя продавать на органы. Да у тебя их никто не купит, я ж в розыске…

– Чего? – серо-голубые глазки парня, снящегося по ночам всем девчонкам нашего универа, удивленно округлились и лицо вытянулось, когда он на меня посмотрел.

– Хорошо, – сковано кивнула я, – значит, ты не в полицию меня сдавать пришел.

Никита посмотрел на меня так…ну прямо так! Как будто ему страшно со мной в машине сидеть стало. А я тем временем думала. К сожалению, если не полиция, то вариантов остается мало. Застонав обреченно, откинулась на спинку, обратив страдающий взгляд на белую обивку автомобиля.

– Чёрт, только не Сокол! Меня на последней разборке вообще не было, пусть отстанет от меня!

– Какие разборки?! – прошипел вдруг Ник, наклоняясь ко мне совсем-совсем близко.

Его лицо оказалось ровно напротив моего, на расстоянии нескольких сантиметров. Я губами ощущала его всё ещё жаркое дыхание, а глаза… его глаза были ужасно странными, не просто серо-голубыми, они будто переливались. Жутко и одновременно с тем завораживает.

Не ответив, я лишь только сжалась на сидении, попытавшись отстраниться от психа неадекватного подальше.

– Какая полиция?! – в шипение добавилось раздражение и гнев.

Но во всем этом был и плюс – Ник не из полиции и не от Сокола. Это же хорошо? Меня не посадят и не убьют. Наверно…

– Так, – решительно отодвинулась я, прижавшись к двери, – ты кто и что тебе надо? Я про органы не шутила, меня продавать нельзя.

– Да кому ты нужна, ненормальная? – Никита сел нормально на свое место, завел мотор, чьё урчание наполнило салон, и мягко, но вместе с тем резво стронулся с места, – Слушай меня внимательно, недоразумение. Сейчас мы едем и ты помалкиваешь в тряпочку, потом я передаю тебя твоим предкам…

– Стоп! – я резко вздернула обе руки вверх.

Вообще планировала одну, но они были немного в наручниках!

Сложно сказать, что я почувствовала при его словах. Больно не было, боль от упоминания родителей осталась где-то там, в глубоком детстве, возвращать её я не собиралась. Но и верить ему я не стала.

– Нашел дуру, – фыркнула спустя пару секунд, садясь нормально, – дебил, прежде чем кого-то разводить, надо справки наводить. Денег ты от меня не получишь, угрожать родителями тоже не получится. А знаешь почему? Я сирота, кретин.

– Знаешь, единственный кретин здесь – это ты, – огрызнулся он, не горя желанием разговаривать со мной.

– Рожа блондинистая, – обиделась я в ответ.

– Дура, – не смолчал и Никита.

– Выпусти меня, – потребовала тут же.

– Хрен тебе.

– Я полицию вызову, – пригрозила ему серьезно.

– Ту самую, – тонкая усмешка на губах, которые мечтали поцеловать все представительницы прекрасного пола универа и как минимум половина города, – у которой ты в розыске?

Очень тонко, молодец. На самом деле я, понятное дело, не собиралась никого вызывать. Да и про розыск приукрасила сильно, скорее так просто, у них есть предупреждение на мой счет, не более. Но говорить всего этого Никите я, ясен красен, не собиралась ни за что на свете. К чёрту пусть идёт!

– Нет, другую, – невозмутимо заявила с бесстрастным выражением лица, следя за тем, как его авто выехал из моего двора и двинулся направо, ровно направо.

Никита только посмотрел на меня, как на ненормальную, но говорить ничего не стал, сосредоточившись на дороге. Меня это не устраивало.

– Ты так и не сказал, какого хрена тебе надо.

– Я сказал, ты не услышала, – просто ответил этот псих.

– Не надейся, что я поверю в бред про родителей, – усмехнулась, искривив губы.

Никита вновь посмотрел на меня нечитаемым взглядом, в котором точно было что– то отдаленно напоминающее грусть.

– Они живы, – произнёс он то, о чём я старалась и вовсе не думать.

А как можно думать подобное, когда ты растешь в абсолютном одиночестве, голодаешь, мерзнешь, плачешь постоянно, не можешь найти своё место? Когда сердце рвётся от осознания собственной бесполезности и никому ненужности? Как можно думать, что родители живы, когда тебе так плохо и их нет рядом?

Для меня они мертвы. Даже если физически эти создания живы и здоровы, для меня они всегда были и будут мертвы.

– Мне плевать, – мой собственный голос я узнала с трудом, таким он был холодным.

Непривычно холодным, приученный смеяться даже тогда, когда невыносимо больно.

– Как ты можешь так говорить? – светлые брови на красивом лице Никиты сползли к переносице.

– Спокойно, – я пожала плечами, – я не собираюсь ни встречаться с ними, ни говорить, ни что-либо ещё делать. Знать их не желаю. Выпусти меня.

Никита не послушал, только газа прибавил, устремляя автомобиль быстрее по дороге. Надеюсь, он хоть водит нормально и мы не убьемся где-нибудь.

– Ты странно говоришь, – заметил он пару минут спустя, когда мы только-только пересекли черту города и выбрались на трассу, где парень увеличил скорость.

– У тебя есть родители? – прямо спросила я.

Возможно, бестактно и некультурно, но я точно знала ответ на этот вопрос.

– Есть, – напряженно признался он.

– Поэтому не смей судить о моём поведении, – велела ему, – и вообще, я уже взрослая девочка, причем это документально заверено. Я сама в состоянии решать, что мне делать, с кем видеться, а с кем нет. Останови машину и выпусти меня, я не собираюсь никуда ехать!

– Нет, – спокойно ответил он.

Мне так жалко себя стало, до слёз. Это несправедливо, просто несправедливо! Я не хочу встречаться с ними! Не хочу ничего знать о тех, кто бросил меня в лесу! В лесу! Они оставили меня в лесу, маленькую двухлетнюю девочку, перепуганную и одинокую. Если бы тот водитель не ехал столь аккуратно и не успел затормозить перед выбежавшим на ночную дорогу ребенком, меня бы и вовсе не было. Да меня потом ни одна семья брать не хотела, потому что после долгих разговоров с психологами они дружно поставили мне пару-тройку таких диагнозов, исходя из которых меня и вовсе в дурку запихнуть должны были. Бурная фантазия и богатое воображение были самыми мягкими из всего там написанного.

Та двухлетняя малышка была уверена, что в лесу она оказалась из-за того, что плохие дяди скинули её в голубую дырку в полу. И всё говорила, что придёт папа с мечом и заберёт её. Здорово, правда? Особенно потешалась Алла Федоровна, та ещё мымра, любительница повысить собственную самооценку за счет понижения её у окружающих. Угадайте, кто был её «любимчиком». Да-да, именно та, кому постоянно доставалось длинной тонкой указкой по рукам.

Я невольно потерла пальцы левой руки, зло думая о том, что сумела ей отомстить. Я мстила ей всегда, каждый раз, как она срывалась на мне, но последний раз был просто бесподобен. Она забрала меня из основной группы на свои любимые ночевки в лесу. Придурошная Алка считала это извращение высшим способом духовного наказания, после которого все ломались.

Для меня это была третья ночевка. Алла не рассчитывала, что после двух раз на третий я смогу сломаться, ей просто нравилось издеваться над людьми. Вот так и вышло, что, выслушав долгую мозгодробительную тираду о своем неподобающем поведении, я осталась в лесу совершенно одна, привязанная к дереву. Отличные способы воспитания, правда?

Но Алла оказалась реальной дурой, не догадавшись проверить мои карманы. Час изнурительных попыток освободиться окончился тем, что я достала припрятанный после дежурства в столовой нож, перерезала веревку и сбежала. Сбежала совсем, покинула детский дом на целый год раньше. Не скажу, что это был простой год, зато Аллу Федоровну после этого посадили. Удивительным образом вскрылась добрая часть её косяков, остальные жильцы детдома заложили её без зазрения совести и вот итог.

– Ты молчишь, потому что что-то задумала? – вывел меня из воспоминаний задумчивый голос Никиты.

– М?

– Ты улыбаешься, – пояснил он, покосившись на меня, – причём так улыбаешься, что мне реально страшно за свою жизнь.

И я поняла, что действительно губы растянулись в злой мстительной улыбке. Мстить своим обидчикам я всегда умела с особой изобретательностью и жестокостью. Без этого было не выжить.

– Никита, я тебе ещё раз говорю: останови машину и выпусти меня. Этим моральным уродам, я про родителей, можешь сказать, что не нашел меня. Или что я умерла. Уверена, они не расстроятся.

Парень наградил меня взглядом «ну ты и дура» и опять промолчал. Достал уже, честное слово! Какое он вообще имеет право вмешиваться в мою жизнь?

– Ты вообще кто? – с прищуром поглядела я на него, борясь с желанием его придушить.

Отнюдь не из жалости. Начну душить и он потеряет управление машиной, а на такой скорости мы точно во что-нибудь врежемся, перевернемся и умрём. Я умирать не хочу.

– Тот, кто спасает твою красивую задницу, – поведал Никитка.

Я открыла было рот, собираясь спросить о том, от чего конкретно мою часть тела спасать изволят, но не успела.

Громкое гудение позади нас привлекло моё внимание.

– Ля-а, – выдохнул Ник сокрушенно, увеличивая скорость своего автомобиля так, что меня просто вжало в кресло.

– Что происходит? – встревожилась я, в зеркало видя большой черный внедорожник, стремительно нас догоняющий.

Руки Никиты сжали руль с такой силой, что побелели костяшки и стали отчетливо видны темные вздутые венки. Странно в такой момент было думать о том, что венки на руках всегда были моей слабостью.

– Не паникуй, сейчас тебя будут пытаться убить, – обыденным тоном заявил Никита, вдавливая педаль газа в пол.

Он сказал не паниковать? Меня будут пытаться убить?!

– Да с какого перепуга?! – заорала я, не имея никакого желания быть убитой, – С чего вдруг?!

– Ну, видишь ли, тебя нашёл я, – всё также спокойно, будто ничего не происходит, поведал Ник и так уже очевидное, – а эти ребята сзади или тоже тебя нашли, или просто следили за мной. В общем, не рыпайся, будь паинькой и всё будет нормально.

И так он спокойно говорил, будто каждый день в подобных ситуациях был. И машину вел уверенно и прямо, хоть и на огромной скорости. И вообще выглядел расслабленно.

А я… сначала побледнела от ужаса, затем побагровела от гнева, а после позеленела от отвращения. Причем последние два чувства относились вообще ко всему: к Никите, к преследователям, к родителям. Особенно к родителям. И так всю жизнь испортили, так и теперь продолжают этим активно заниматься. Уроды.

– Ник, если я сдохну, сделай одолжение, грохни моих предков, – очень серьезно попросила я, внимательно следя в зеркале за стремительным приближением внедорожника.

– Ты не сдохнешь, – также серьезно заверил он.

Очень я в этом сомневаюсь, правда. И сомнения мои только усилились, когда догнавший нас внедорожник резко пошёл на обгон по обочине. Он сделал это хищным рывком, мгновенно настигая нас на огромной скорости, чересчур быстро поравнялся с синим авто Никиты и…

Я повернула голову, в ужасе глядя на то, как в опущенное окно просовывается затянутая в черную перчатку рука, удерживающая в руке пистолет! Вашу Машу, пистолет! Да мне даже Сокол оружием никогда не угрожал!

– Пушка, – выдохнула потрясенная я, оцепенев от ужаса.

Я просто замерла, не зная, что мне делать. Кричать? Плакать? А смысл уже? Вряд ли поможет.

Первый выстрел был оглушительным, а темное дуло направлено прямо на меня. Я видела, как выходит из него пуля, стремительно, зло, четко, порываясь к своей цели. От грохота у меня заложило уши, сердце перестало биться, дыхание сбилось, но…ничего не произошло. Мы как ехали, так и продолжили ехать, всё то же целое стекло, темное дуло почти перед моим лицом и недоумение на суровом лице водителя.

Впрочем, так было всего секунду, за которую я вполне могла умереть от страха.

Затем Никита резко вырвался вперёд под оглушительные хлопки выстрелов, рывком сдвинул автомобиль вправо, на обочину, и намерено зацепил оставшуюся позади машину. Нас ощутимо тряхнуло! Я испуганно вскрикнула, сжимая руками дверную ручку, отчаянно надеясь, что останусь жива. О, пожалуйста, я очень хочу жить!

А там, сзади, закрутился по всей полосе внедорожник, поднимая клубы непроглядной пыли.

– Держись, – велел Ник, потянулся, нажал какую-то кнопку.

Глупое замечание, я и так старательно цеплялась за дверь, молясь всем вокруг, чтобы мы остались целы.

А внедорожник позади опять начал настигать!

– Ник! – заорала я, чувствуя слёзы на ресницах.

Не хочу умирать, не хочу! Слишком долго я пыталась выжить, чтобы вот так просто умереть!

Никита рывком сдвинул автомобиль на неприметную песочную дорогу, не сбавляя скорости устремившись вперёд! Внедорожник позади нас не успел отреагировать и проскочил мимо, дав нам небольшую фору!

Я много чего хотела сказать этому парню, но он ехал столь лихо по лесной неровной дороге, что я подпрыгивала в кресле, челюсть стучала и меня вообще бросало из стороны в сторону. Если б рот открыла, просто язык бы себе откусила. Поэтому я молчала, только иногда подвывала от ужаса и сковывающего страха.

– Да не боись, – покровительственно посоветовал Ник, умудряясь широко улыбаться, – со мной не пропадешь.

– Я из-за тебя сейчас и пропадаю, – не согласилась с ним, зажмурившись, когда впереди показалась огромная лужа, в которую Ник влетел на всех парах.

Взметнулись сотни брызг, обливших машину сверху донизу, и безобразными грязными пятнами стекаясь вниз. Прямо как моя жизнь, она тоже сейчас куда-то вниз стремиться.

– Ты мне веришь? – весело посмотрел на меня Никитка.

– Нет! – заорала в ответ, видя в зеркале опять тот же внедорожник, тоже перепачкавшийся в луже, – А-а-а!

Веселые мужской смех, широкая улыбка, ещё одно нажатие какой-то кнопки и машина вдруг оторвалась от земли! Она натурально взлетела! А Никита, сосредоточившись, потянул руль на себя, как в самолетах! Его автомобиль, не сбавляя скорости, на всем ходу устремился плавно вверх!

– Мама, – прошептала я, холодея от ужаса.

Это всё не правда, мне просто кажется. Да-да, я, должно быть, головой ударилась! Когда из окна прыгала, точно! Потому что не мог Ник оказаться в моей квартире, не открывая двери. Он не мог оказаться внизу быстрее меня! И, чёрт возьми, его машина не могла взлететь!