Текст книги "Есть такие(СИ)"

Автор книги: Валентина Груздева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Мальчуган опять подошёл со своим кроссвордом, сегодня его очередь была приглядывать за дедом – тот лежал на спине с широко открытыми глазами.

– И-о-на! И-о-на! Прости!... – Кричало внутри! Но он лишь едва шевелил губами...

– Мама! Мама! Дедуля умирает! – Бросился мальчуган в сад. – Мама! Беги скорее! Дедуля умирает!... Икону просит!...

ПРЕДСКАЗАНИЕ.

Второй день свадебного вечера подходил к концу, но гости не собирались разъезжаться, все три больших комнаты в старом заводском доме были забиты, но стало немного потише, чем вчера. Мужчины, что постарше, громко о чём-то судачили в той, что поменьше; в той, что у входа, соседки помогали хозяйке справиться с угощением, а за свадебным столом молодёжь веселилась в полную силу под присмотром мамы и свекрови.

Вчерашнее свадебное платье она сменила сегодня на белый костюмчик, вместо фаты сегодня в волосах белый игольчатый цветок на левую сторону головы. Статный муж восседал на отведённом ему месте. Танцевать в тесноте не хотелось, и она вышла проветриться. Проходя мимо взрослых, остановилась, привлечённая громким спором, присела рядом с отцом на лавочку. Муж хозяйки, тётки жениха, невысокий щупленький с тремя белыми волосками на голове, брызгая пьяными слюнями, что-то доказывал собравшимся, тыкая указательным пальцем то одному под нос, то другому.

– Ты мне не тычь! Я не Иван Кузьмич! – Не выдержал отец такой бесцеремонности, отталкивая руку соседа уже не первый раз.

Вообще, отец всегда был сдержан и не особенно разговорчив, но вынужден был находиться в этой чуждой ему компании из-за неё. Она прижалась головой к его плечу, улыбнулась, погладила его по руке. Он терпеливо вздохнул.

Это произошло неожиданно, сват опять протянул свой указательный к лицу отца – тот откусил ему конец и выплюнул назад через плечо. Хлынул фонтан крови! Все отрезвели, бросились искать бинт! Сват визжал! Один отец сидел спокойно:

– Я предупреждал. Не тычь! Я не Иван Кузьмич! – Вытер салфеткой рот и вышел из-за стола.

Приехала скорая, забинтовали палец. Хозяйка нашла на полу окровавленную фалангу с целым ногтем, тихо плача делилась с соседками этим горем. А молодёжь в соседней комнате отплясывала так, что посуда на столах звенела. Мама, как узнала о произошедшем, обеспокоенно промолвила:

– Это не к добру, дочка! Ой, не к добру!

Спали гости обе ночи у соседок. На третий день все потихоньку начали собираться по домам. Сват со своим перевязанным обрубком ни на кого не смотрел, сидел в уголке на кухне, так как место для его болячки не было предусмотрено.

– Алёна! – Подошла к ней одна из соседок. – С тобой Клавдия хочет поговорить.

– Это которая?

– Тёмненькая. Молдаванка она. Гадает хорошо.

– Она хочет мне что-то нагадать?

– Наверное. Просит к ней в квартиру зайти, наедине чтобы.

– Ладно... Какой номер?

– Рядом.

– Хорошо. Минут через пять-десять.

Чтобы невесту случайно не потеряли, подошла к маме и доложилась, что будет у соседки. Как-то не приходилось ей раньше встречаться с гадалками с глазу на глаз, и она засомневалась. Надо ли ей это? Но любопытство взяло вверх, и она несмело вошла в соседнюю квартиру.

– Хочешь что-нибудь узнать про будущее? – Начала Клавдия разговор.

– Не знаю... Ну... расскажите...

– Я вижу, ты со своим избранником мало знакома, правильнее сказать, совсем его не знаешь.

– Это он меня выбрал...

– Вы не любите друг друга, так как в первый день свадьбы вы впервые целовались.

Она молчала, так как женщина была права. Хоть они уже две недели и спали вместе, но, действительно, они впервые коснулись губами друг друга только под крики гостей "Горько! Горько! Горько!"

– Значит, – продолжала та, – это брак по расчёту. Вы оба держите в головах какие-то цели, но эти цели могут оказаться разными.

И в этих словах была правда, так как она больше всего была счастливо от того, что ему на заводе пообещали квартиру, если он женится. А ей так надоело общежитие за три года!

– Если условно разделить вашу жизнь на три части, то это будет выглядеть так:

– в первой части будет любовь, скорее даже дружба, радости;

– во второй части наступит разочарование, начнутся конфликты, будет разрыв отношений;

– в третьей части он будет всю оставшуюся жизнь жалеть, что был неправ, а ты найдёшь и раскроешь себя и в жизни, и в любви.

– С вами так же произошло? – Высказала она догадку.

– К счастью, нет! Но, к большому моему сожалению, так происходит довольно часто. Молодое поколение не желает учиться на чужих ошибках, предпочитает совершать свои.

– А, извините, вы кем работаете?

– Я работаю в соответствии с полученным образованием. Психологом. Мне достаточно было понаблюдать за вашей свадьбой три дня, чтобы сделать соответствующие выводы. Эти три дня – лицо вашей будущей жизни. Всё повторится, только растянется в огромном промежутке времени.

– Сколько же лет пройдёт до этой третьей части? – спросила она с тревогой.

– Это будет зависеть от того, как скоро к тебе придёт осмысление, как скоро ты сможешь осознать происходящую действительность. Могу только заметить, что инициатором раздоров будет он, а инициатором разрыва будешь ты.

Почему именно сейчас вспомнился ей этот разговор! Почему она столько лет мучилась и терпела? Целых двадцать лет жизни понадобилось, чтобы потом изменить её!

Сначала жили у его тётки, бегали по кинотеатрам, концертам, купались, загорали. Через полгода заехали в однокомнатную квартиру, радости не было предела, покупки мебели, обустройство. Какая это прелесть заниматься собственным хозяйством, нет для молодожёнов большего счастья! Потом первая беременность, роды, пелёнки, бессонные ночи. Второго ребёнка он, мягко говоря, не хотел, забот прибавилось, потом подъёмы в пять-шесть утра, чтобы всех накормить, развести по садикам, самой бегом на работу. Но получили двухкомнатную, это несколько сглаживало раздражение, возникающее между супругами время от времени, но она уставала, а он продолжал только смотреть телевизор, читать газеты, да предъявлять претензии по поводу надоевшего питания – просто зажрался! А дети просто выводили его из себя, только и слышно: "Идите с матерью уроки делать! Не мешайте мне!". И как-то незаметно они оказались чужими друг другу. Тогда бы и задуматься ей о своей жизни, но – некогда было! Старший в четырнадцать лет поступил в заводское училище, младший учился хорошо и решил закончить десять классов. А она со скрежетом в зубах терпела придирки мужа и по поводу, и без повода. Однако, судьба её не оставила совсем без ума, раскошелила своего благоверного на покупку квартиры, якобы для старшего, он его больше любил, муж даже не знал, что она оформила её на себя, уже и прописалась там. Как только младший ушёл в армию, она подала заявление на развод.

– Господи! Как же много у нас есть таких мужей-умников и таких женщин-дурочек!

Она шагала по прямой солнечной аллее, украшенной изморосью от тридцатиградусного мороза. И хоть мороз пощипывал лицо, но солнце уверенно обещало наступление весны. Она верила сейчас той женщине, дай Бог тебе здоровья, Клавдия, что две части её жизненного пути пройдены. И теперь впереди только радости!

МОШЕННИКИ.

Телефонный звонок после обеда. Сняла трубку.

– Привет!

– Привет, – ответила.

– Как у тебя дела?

– Нормально.

– Чем занимаешься?

– Кашу варю.

– Какую?

– Овсяную. Быстро. Удобно. Есть захотелось как-то вдруг. Целый день терпела. Невмоготу вдруг стало. – Хихикнула она. – А кто это?

– Не узнала?

– Не узнала... Представьтесь, пожалуйста, – засмеялась она.

– Саша.

– Сашечка! А что это у тебя с голосом?

– Да вот... Передние зубы один пьяный дурак мне выбил...

– Как же ты так опростоволосился-то! На тебя не похоже! – Расхохоталась она в полную силу. – И что, на больничном?

– Ага... Лежу вот дома... Но зубы, это ещё полбеды... Я ведь сумел развернуться и сдачи дал... Он упал... Головой грохнулся... Насмерть!

– Да ты что! Насмерть! И что теперь?

– У меня большая проблема с деньгами – суд будет. У тебя есть деньги?

– Сашечка, Бог с тобой! Ты же знаешь, что я на субсидии живу и от тебя давно уж переводов не получала.

На том конце положили телефонную трубку. Она сходу поняла, что звонил не сын, по интонации. Присела, вспоминая, как таким же образом год назад развели старшую сестру на сорок тысяч рублей, которые та поспешила выложить. Набрала по сотовому номер сына – там никаких проблем не было, рассказала о звонке мошенников. Потом позвонила в узел связи, чтобы назвали номер телефона, с которого был последний звонок – отказали, посоветовали обратиться в милицию. Она позвонила, рассказала о произошедшем дежурной. Та поблагодарила, поделилась, что это уже не первый случай за последние дни.

– Будете писать заявление?

– Да. Подойду завтра к обеду, напишу заявление и проверю вашу оперативность. – Строго произнесла она.

Потом по телефону делилась историей с младшей сестрёнкой.

На следующий день решила ещё соседку любимую предупредить, чтоб не теряла бдительность.

– И что, ходила в милицию?

– Нет, конечно. Я прекрасно знаю, кто в нашей "доблестной" милиции работает. У одной – сынок за наркоту отсидел, у другой знакомой сын в армии не был, ещё малолеткой за воровство свой срок отбывал. Может они и промышляют мошенничеством. Даже связываться с ментами не хочу, не хватало, чтобы они прессовали меня потом. Я вот о другом думаю. Телефон у меня в закрытом секретере стоит, его номер, даже его наличие у меня не знают ни подружки, ни друзья, не говоря о малознакомых, кроме тебя и моих родных, это всего человек пять. А имя моего сына, который был здесь последний раз три года назад, кто мог знать?

– Даже я не знаю, – подтвердила соседка.

– Баба Таня, я могу предположить, что кому-то из наших соседей известен номер телефона, мы ведь летом трубопроводы меняли на стояке всем пяти квартирам, я заявление писала в Управляющую компанию и там указывала свой номер. А там работал сосед наш с третьего этажа сантехником, кстати – твой ненавистник, он и трубы устанавливал. А в августе его посадили. Ещё мне известно со слов торгашей, что за руку его ловили по торговым лавкам. А в тюрьме они своё гадливое дело только совершенствуют. Вполне возможно, что центр их мошенничества находится именно там, и оттуда они распространяют щупальца по всем городам через своих сидящих и уже освободившихся. В прошлом году, я тебе рассказывала, к старшей моей сестре из Екатеринбурга вечером подъехали за деньгами.

– С пятого этажа тоже один сидит за грабёж.

– Да, вспомнила! Ещё на втором этаже подо мной молодой хозяин-одиночка работает в Екатеринбурге в охране, он тоже мой номер знает, во время ремонта перезванивались. Я охранникам как-то не очень доверяю. Может мне следует сменить номер телефона? А то может и совсем его ликвидировать? Достаточно сотового. И всё-таки, кто знает имя моего сына? Это тоже большой вопрос!

– Зоя, я вот никому не рассказывала, а со мной летом тоже случай произошёл неприятный. Я тогда шла из сберкассы, ходила платить по всем квитанциям за ЖКХ, свет, газ... Догоняет меня сзади женщина:

– Здравствуйте! – Улыбается. – Вы меня не узнаёте?

Я посмотрела, пожала плечами, приостановилась, еле-еле ведь хожу. Она продолжает:

– Я с вашей дочкой училась. Не помните?

– С Надей? – Спросила я, как дура.

– Ну, с Надей. – Затараторила, что они перезваниваются, что работает с мужем на базе, что сейчас машина заполнена дешёвым товаром, ещё что-то. – Я же к вам направляюсь... Вон мой-то уже около подъезда ждёт. Надя просила завезти вам продуктов... Мы и ей всегда привозим, дешёвый товар-то ведь. – Заходит со мной в подъезд. Я молчу, не знаю даже, что ответить. Открываю квартиру. Она рядом языком продолжает молоть. – Консервы всякие, и мясные, и рыбные, курочки, колбаса разная, масло подсолнечное... Только вы мне банку трёхлитровую под масло найдите, а то у нас только разливное, дешевле так-то. Надя сказала: "У моей мамы дома всегда деньги есть, завезите ей всё обязательно, чтобы мне не таскаться".

– Вот денег-то у меня как раз сейчас и нет ни копейки, – засмеялась я, входя в квартиру. Она за мной следом. – Только что отдала последние гроши в сберкассе по коммунальным платежам. Что ж Надя-то мне не позвонила, не предупредила! Пойду к соседке, занять придётся. Сколько хоть надо-то?

– Смотря что возьмёте.

Выложив квитанции, бросив в прихожей сумку, пошла на кухню за банкой. Не нашла.

– Даже и банки-то у меня свободной нет никакой, – вернулась к дверям. – Пойду к соседке.

Вышла на улицу, набрала по домофону квартиру на пятом, попросила принести денег с банкой. Ушло на это не более пяти минут. Зашла в свою квартиру – никого нет! Я обалдела! Куда она могла деться? Выглянула на лестничную площадку. Соседка спускается с пятого этажа с банкой и с деньгами в руке.

– Ты там никого не встретила? – Спрашиваю.

– Нет.

Я отослала её обратно, извинилась за беспокойство. Позвонила дочери – та ни о каких продуктах сроду ни с кем не договаривалась. Я так расстроилась, не могла места себе найти целую неделю.

– Баба Таня, ты хоть хорошо посмотрела, может пропало что?

– Господи! Зоя, да у меня и воровать-то нечего! Я потом всё проверила, ничего не пропало. До чего же люди бесстыжие пошли, старух обкрадывают! И я-то дура, засуетилась перед ней.. И как это она мимо меня прошмыгнула-то, сучка!

– Давай я тебе ещё на эту же тему историю расскажу. Как-то зимой ещё поздно вечером звонок в дверь, света в подъезде нет, я приоткрыла. Дамочка заскакивает, якобы гонятся за ней, запыхалась вся: "Можно я побуду у вас некоторое время?". Я дверь за ней закрываю на ключ, палец к губам своим приложила, говорю: "Тихо! Спят у меня!". Проводила на кухню. Сидели молча за пустым столом полчаса, рассматривали друг дружку. Потом тихо встала: "Провожайте". Вот зачем она до пятого этажа добежала? Чтобы от кого-то спрятаться в двенадцатом часу ночи? Я потом сильно в этом засомневалась .

– А кто у тебя спал?

– Да никого не было! Сам Бог, видно, шепнул мне, чтобы я соврала. А если бы она знала, что я одна? А если бы в тёмном подъезде она была не одна, а с каким-нибудь верзилой? Мне просто надо было не только дверь не открывать, но даже и к дверям подходить!

– Да-а-а... Такие вот дела... Мошенников нынче развелось..

И СМЕХ И ГРЕХ.

В Адлере они смело шагали не по пути, а навстречу огромной толпе отдыхающих, только что покинувших длинный пассажирский состав, знали, что через дырку в заборе через десять минут доберутся до своего пристанища.

– Оп-паньки! – Захохотали враз. – Гли-ка! Вместо дырки цивилизованный проход устроили!

Да, под ногами плиты бетонные вели через все железнодорожные пути прямо на ту улицу, где их уже должно быть ждали.

– Ничего себе! Какой мостище отгрохали! – Удивлялись издали обустройству привокзального комплекса – овальная дорожная развязка, до отказа заполненная в этот ранний час, проходила высоко над железнодорожным вокзалом, соединяя противоположные районы и когда-то не связанные трассы.

– К олимпиаде готовятся! Столько денег на неё правительство отгрохало! Осваивают.

– Добрались, кажется.

– Хозяева спят ещё в это время.

– Анютка должна уже завтрак нам готовить, знает же, во сколько наш поезд приходит.

Открыла заспанная хозяйка.

– Здравствуйте, Зарина! Мы ваши жилички! Думали, что нас Анютка встретит с горячим мясом и обжаренной стручковой фасолью.

– Она на пару дней к себе в Армению уехала.

– Вы нас впустите?

– Конечно. Я вас узнала. Вы к нам с Урала. Вы в прошлом году у нас жили. Ты – Валя.

– Да, это мы, Валя и Люба.

– Поднимайтесь на второй этаж, Анюта там приготовила вам комнату.

– Мы так просили. – Смеялась Люба.

В небольшой комнате, выходящей на огромную общую для отдыхающих веранду, они быстро распаковали свои монатки, накинули шляпы, купальники, захватили деньги, покрывальца и, тут же покинули помещение – на море!

Сбив первую тоску по южному климату, оставили пляж после обеда, набрали овощей для салатов на базарчике, помылись в душе, и улеглись на чистенькие постели. Задремали, утомлённые солнцем.

Вечером на веранду высыпал весь приехавший люд. Веранда имела крышу, с трёх сторон была закрытой, в центре была большая кухня со столами и двумя газовыми плитами. Рядом с обеих сторон – душевые и туалеты. Напротив кухни стоял длинный стол со скамейками вдоль невысокого барьера и со стульями со стороны кухни. В тёмном закутке высоко на стене всем хорошо был виден телевизор. За столом уже собрались по интересам раньше не знавшие друг друга, чтобы соврать что-нибудь о себе, и послушать за пивом или водкой, что и как врут другие.

– Люба, я вниз схожу, надо с хозяином поздороваться, да про оплату поинтересоваться. Паспорт свой давай.

– А я салатом займусь.

Хозяином был грузин. Когда-то он был начальником небольшого цеха по производству обуви, а после развала СССР и банкротства сумел "приватизировать" эту территорию в личное пользование, после смерти жены женился на своей бухгалтерше, надстроили второй этаж – так и начался семейный бизнес. Его взрослый сын зарабатывал личные деньги, устроив рядом мойку для машин, и иногда возил своих отдыхающих на экскурсии по всему Кавказскому побережью.

Жена, армянка, была финансовым контролёром всего семейного бизнеса, её дочь – Анютка – занималась кухней и получала доходы от кормёжки их поселенцев.

– Зарина, вот наши паспорта.

– Давай, я запишу. Вы к нам на сколько?

– Пока на две недели.

– Садись, Валя, пива попьём? Поболтаем, пока никого нет.

– Как у вас Анютка? Замуж не вышла?

– Нет пока.

– Мы расплатимся с вами через недельку.

– Хорошо.

– Ты вместо неё готовишь для отдыхающих?

– Приходится. Куда деваться-то. Вас включать в список на питание?

– Нет. Нам пока лучше на одних салатах пожить. Сами справимся. У вас здесь стройки олимпийских объектов в самом разгаре, по телику говорят. Местное население поди за большими зарплатами устремилось?

– Как бы не так! Как была безработица, так и осталась, если не увеличилась. Местных на работу даже не принимают. Одни гастарбайтеры работают.

– Почему это? – Удивилась она.

– Говорят: "Вам же платить надо!".

– А что, гастарбайтерам платить не надо?

– Их обманывают. Первый месяц платят крохи, как ученикам, во второй дают аванс, за третий – ничего, якобы Москва финансы не прислала, за четвёртый все разбегаются, новых набирают, и снова то же самое. Коррупция, хищения, воровство на всех уровнях от бригадиров, мастеров до краевых властей – успевают строить себе дачи, виллы, магазины и прочее.

– А ты откуда всё это знаешь? – Валя усомнилась вдруг в праведности рассказа.

– У нас второй год живут два экскаваторщика из Ростова, оба на олимпийских объектах работают, всё время в разных местах, рассказывают такое, что уши вянут.

– Да-а-а, вот почему Путин голову как-то повесил, глаза спрятал, сокрушался, что миллиарды как в воду канули – концов не найти, а сроки сдачи объектов не на должном уровне. Рыбзавод-то снесли...

– Да, слава Богу, вонять меньше стало, он давным-давно же уж не работал.

– Выход симпатичный с вокзала прямо к морю вывели.

– Что хорошо – то хорошо.

– Может и в центре Адлера убрали от моря разрушенные постройки Лужковской жены? Они там как бельмо в глазах отдыхающих...

– Нет, не убрали, никак не решат, кому эту территорию продать подороже. Закрыли только металлическими панелями со всех сторон, чтобы выбитые окна на целый квартал вид не портили.

– Там же скопище нечистот! Страсть прямо!

– Слава Богу, что у нас здесь пляж чистый и широкий.

– Да. И самолёты над головой каждые десять минут не пролетают. А на город-то хоть сколько-нибудь денег выделили?

– Валя, о чём ты говоришь! Как были колдобины вместо тротуаров, так всё и осталось. Только в Имеретинской бухте и наводят порядок.

– В молодости мы там частенько отдыхали на турбазах, вода морская там исключительная. Сейчас понастроят там дорогостоящих корпусов – нам будет уже не по карману.

Хозяин втолкнул в ворота чуть не за шкирку какого-то захудалого парнишку, ругаясь на чём свет стоит. Даже не поздоровался с ней, раньше он не позволял себе такого.

– Почему Резо так нервничает? – Обратилась она к хозяйке.

– Да! Племянника я тут своего из Армении поселила. Раньше жил с дедушкой в горах, овец пасли, а теперь один остался. Таскается вечерами по барам, выпьет с напёрсток и выкаблучивается там перед всеми. Резо за человека не считает, терпеть не может только потому, что он грузин, скандалят по утрам, постояльцы просыпаются от их бурных словесных, и не только словесных, перебранок. Женщин вообще за людей не считает. Я как-то попыталась развести их в стороны, чтобы утихомирились – такие уничижительные реплики в мой адрес летели, что даже посторонним было неудобно. Анютка как-то отхлестала его – боится теперь ей даже на глаза попадаться.

– Сколько ему?

– Двадцать пять будет.

– Зарина, так ему, наверное, жениться пора, вот и бесится.

– Какое там... У него даже гражданства российского нет.

– Так сделайте!

– Он меры никакой не знает! Хулиганит! Не раз уже его из полиции выкупали. Резо, конечно, недоволен. Но куда его девать-то? Так и мучаемся полгода уже, ссоримся из-за него. Держим его здесь, как на привязи, стережём, чтоб не покидал пределы двора. Так он сбегает!

– Надо делом его занять... Пусть Биджо помогает с туристами управляться, или машины моет.

– Валя, о чём ты говоришь! У него мозги, как у пятилетнего ребёнка! Он же только что с гор спустился! Он же там только с овцами общался! Хотим обратно его отправить. Анютка поехала решать этот вопрос, не знаю, что у ней получится. Валя, ты иди. Мне надо с мужиками разобраться.

Она поднялась на кухню. Наелись, кофе попили с булочками, Любе не терпелось пообщаться с соседями – вышли на веранду. С двух сторон стола, видимо, разные компании, а в пустой середине сидел тот самый племянник Зарины. Сидел, раскачиваясь на стуле вперёд-назад и любовался, видимо, закатом. Им пришлось разместиться напротив него, спиной к барьеру. Рядом сам по себе сидел ещё один молодой мужчина, листая книжонку.

Люба начала строить глазки племяннику хозяйки, а когда тот среагировал, спросила:

– Ты кто?

– Я – армянин! – Ударил себя кулаком в грудь.

– Да ты что! – Засмеялась Люба. – А я – уралочка. Будем знакомы. – Протянула руку игриво.

Он аж отшатнулся назад, отмахнувшись.

– Я была в Армении. – Продолжала Люба с издёвкой, подцепив азарт от его отказа. – Мне настоящие армяне ручку целовали, если я её протягивала для приветствия.

Он смотрел на неё, хлопая удивлёнными глазами:

– Ты что, артистка?

– А что, не похожа? А знаете, – обратилась к отдыхающим, собравшимся за столом, – у меня от той поездки в Армению до сих пор не однозначные чувства сохранились. Аэропорт там захудаленький, взлётное поле похоже на дикое пастбище среди гор. О здании аэропорта и говорить нечего! Мы тогда с подружкой везли домой по большому ящику местных мандаринов – в наших северных широтах в зимнее время таких радостей люди в глаза не видели. Аккуратные такие специальные ящички с крепкими ручками, килограммов по двадцать. Не мы одни, у многих отбывающих такие же рядом с багажом стояли около ног. Раньше ведь все самолётами летали – быстро, удобно. Это сейчас весь эфир в сплошное кладбище превратили, по двадцать четыре часа в сутки на всех каналах говорят и показывают только смерти, войны, даже в праздники – толпы людей с портретами умерших. Ужас! А в советское время мы жизнью жили, мечтами, планами путешествий, хорошим настроением наполненные, не отворачивались от экранов. Это так, к слову пришлось упомянуть. И вот – задержка вылета на два часа, потом ещё на четыре, потом ещё на шесть. Днём-то мы в буфете перекусили, по коржику с соком съели, ну а потом принялись за мандарины – жрать-то хочется, а буфет ночью не работает. – И засмеялась. – Домой я привезла всего семь штук, больше в моём пакете места не нашлось. Даже не буду рассказывать, как меня мутило два часа в полёте! Меня потом целый год тошнило от одной мысли о мандаринах!

Валя не первый раз убеждалась, с какой лёгкостью сестрица привлекала внимание любой компании к своей словесности, и не вмешивалась. А та, увлечённая своей способностью покорять сердца незнакомцев, продолжала:

– К вечеру нам, конечно, спать захотелось, как, впрочем, и всем. Сидели дремали. Вдруг меня по носу что-то шлёпнуло! Открыла глаза – передо мной, прямо перед лицом, раскачивается огромный паук, перебирая лапами свою паутину! Первая реакция – взмах руки. И что, вы думаете он упал? Как бы не так! Он отлетел через небольшой проход и шмякнул по лбу мужчину, что сидел напротив нас. Тот, ошарашенный такой побудкой, заорал не своим голосом и тоже отшвырнул от себя эту тварь величиной с кулак. И понеслось по кругу – кто-то визжал, кто-то матерился, дети плакали. Сделав своё издевательское дело, этот паук молниеносно поднялся на своей нитке чуть повыше. Всем было не до сна – он в любую минуту мог спуститься обратно. Мы и раньше слышали визги то в одном конце зала, то в другом, но не придавали этому значения. Огляделись – в полу-освещённом ночном переполненном помещении свободных мест не было, а сверху на своих паутинах висело таких пауков около десятка. То ли они в этот час пик полакомиться людской кровью намеревались, то ли просто повеселиться – никто не знает. Но эту жуть, тогда испытавшую, мне не забыть никогда! До сих пор коробит от этого прикосновения! Вот такова Армения. – И закончила, смеясь. – Давно это было. Ещё в СССР. Сейчас это заграница. Может и аэропорт уже сгнил, а может наоборот, новый на том месте построили, но, поверьте, пауки величиной с кулак из той местности никуда не делись. Имейте это ввиду, если соберётесь в те края. Хотя сами по себе они очень даже красивые – жирные такие, ярко жёлтые в красно-коричневую крапинку, лохматенькие, ноги – как клешни у саранчи, огромные, со сгибом. Одним словом, какой-нибудь биолог обязательно бы захватил с собой такой экземплярчик для экспоната.

И обратилась опять к отказавшемуся поцеловать её ручку парнишке напротив:

– А на Урале у нас горы, снег зимой... Ты знаешь про такое?

– Урал? Да, слышал про такую деревеньку, – явно врал он, скрывая своё незнание. – Но настоящие горы только в Армении, а самая великая – гора Арарат! С неё весь мир видно!

– И ты весь этот мир видел с горы Арарат? – Удивлялась Люба, сдерживая смех.

– Видел! С огромной высоты!

– Как же ты туда попал! Ведь гора Арарат находится на территории Турции!

– Скажешь тоже. Арарат – священный символ Армении! Там же Ноев ковчег.

– Но ведь простым смертным на гору Ноя подниматься категорически запрещено! – Не сдавалась Люба.

– Запрещено всем, кроме армян!

– Так мы так и не познакомились. Как хоть зовут-то тебя?

– Меня назвали Артур. В честь великого короля Артура!

– Уж не в честь ли английского короля Артура, что жил в пятом веке на другой стороне планеты?

– Я же армянин, и король Артур не мог быть английским, он – армянин.

Хохот соседей по столу, прислушивающихся к их разговору, на несколько минут оглушил взрывом. Но он не отнёс это на свой счёт, только осмотрелся вокруг и продолжил выказывать свои "величественные" знания перед мужчиной, что передвинулся по скамейке к их компании.

– Все великие люди – армяне!

– Назови хоть какие-то имена нам, чтобы мы просветлели разумом. – Попросил мужчина, представившись между делом, – меня Антон зовут.

– Пётр Первый...

– Петр Первый! – Изумилась Люба. – Ты хоть видел его когда-нибудь на картинке! У него же рост более двух метров!

Смех в зале снова обрушился на них с обеих сторон.

– Покажи мне хоть одного армянина такого роста! – Хохотала Люба, не сумев в этот раз сдержаться.

– Что вы смеётесь? – Не понял он, оглядываясь. – Не верите?

– Кто хоть тебе эту сказку рассказал? – Смеясь, спросил Антон.

– Это не сказка. Дед рассказывал.

– Артур! – Серьёзно спросила Валя, до этого молчавшая. – А что ещё тебе твой дед рассказывал? Тише вы! – Прикрикнула на всех строго. – Лучше послушайте рассказы про великую страну, про великих людей, про великие горы...

Все, конечно, поняли иронию в её словах и, попрыскивая, приумолкли, готовые к продолжению спектакля.

– Армяне – великая нация! Великая наша страна раньше была от моря до моря!

– А почему она сейчас такая небольшая? – Играла Валя серьёзность.

– Она и сейчас большая, просто грузины вторглись на нашу территорию... – Его высокомерие как-то резко убавилось.

– А что, грузины – не люди? Ты же сейчас в Грузии у грузин живёшь.

– Я приехал к тёте ненадолго, она хоть и женщина, но армянка всё-таки.

– А Зарина сказала, что ты уже полгода здесь.

– Не имеет значения, что скажет женщина.

– Где работаешь?

– Нигде.

– Почему?

– Паспорт дома оставил...

– А на что живёшь?

– У меня наследство большое! – Воспрял он духом. – Дед оставил! В сберкассе...

– А как получаешь без паспорта?

– Зарина это делает, потом мне отдаёт.

Какая-то девица в коротюсенькой цветастой юбочке нашла повод, чтобы подсесть к обозначившемуся герою вечера – принесла две кружки пива, одну поставила перед ним. Он, даже глазом не моргнув, взялся его смаковать. Девица даже поперхнулась от неожиданности, что совсем не произвела на него никакого эффекта, что зря старалась, он даже не взглянул в её сторону.

– Не уважаешь ты хозяина, – не отставала Валя, – а он ведь тебя тут кормит...

– Грузины не умеют готовить шашлык, – перебил он её. – Настоящий шашлык готовят только армяне и только из молодых барашков.

– Чем ещё гордится ваша великая страна? – Продолжала Валя серьёзно.

– Как чем? Своими победами!

– Это какими?

– А кто фашистов победил? Кто войну выиграл?

– Советский народ. – Произнёс Антон.

– А под чьим руководством? – Не сдавался Артур. – Под руководством Сталина!

– А что, Сталин тоже был армянином? – Усомнился Антон.

– Конечно. Все великие люди – армяне!

– Нет, Артур, – смеялась Люба от всей души, – Сталин – грузин и всегда был грузином.

– Откуда ты можешь знать! Ты же женщина и даже не армянка. – Произнёс он пренебрежительно и хотел было развалиться, как в кресле, но перевернулся вместе со стулом.

Как хохотал зал, это надо было не только слышать, но и видеть.

– Пошли отсюда... Не могу больше... Живот свело... Наверное, рожу от смеха... – Звала её сестрица. – Аж челюсти все уже разворотило.

Валя смотрела, как разбегались отдыхающие по комнатам, будто после весёлого концерта. Ей почему-то было жалко этого парнишку, который, поднявшись, пнул ногой свой стул и направился на первый этаж.

– Ну, что скажешь! – У Любы всё ещё не прекращалась истерика. – Даже не думала никогда, что есть такие пустозвоны на свете! Это надо же такое сморозить, и король Артур – армянин, и Пётр Первый – армянин, и даже Сталин – армянин! Нет, мне этого вечера никогда не забыть. Расскажу всем, с каким дураком мне встретиться довелось – ухохочутся все! Ведь сопляк-сопляком, а в грудь себя кулаком стучит! Строит из себя мачо!