Текст книги "Есть такие(СИ)"

Автор книги: Валентина Груздева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Хвастун! Ма-а-асквич долбаный! Какого чёрта ты тогда тут делаешь!

Он тогда был ещё довольно молодой, девчонки на него заглядывались, но после этого случая целый месяц из дому не выходил, стыдно было на глаза людям показываться. Но и к этому привык, хотя бабы от него глаза стали прятать, даже знакомые, как будто знали, что произошло.

Засосало под ложечкой. Пошёл наводить ревизию по кухонным шкафам.

– Варенья три больших банки, в таких же трёхлитровых рис, манка, греча, сахар, две упаковки муки по два килограмма... Что в этом мешочке? О! Грибы сушёные! И почему я этим летом ни разу в лес не сбегал!... Полбутылки растительного масла. – Перечислял вслух, чтобы хоть как-то не разучиться говорить.

В верхнем ящичке стола лежали оплаченные квитанции по коммуналке за прошлые месяцы. Одев очки, стал разбираться в суммах и датах оплаты.

– Непостижимо! Это мне же скоро надо будет почти пять тысяч! Кто же их раньше оплачивал? Матушка-то месяца три уже не вставала! Тётя Гутя, наверное. Мне она ни копейки не даст... Даже если я умру, она хоронить меня не придёт... А за неуплату меня могут выбросить из квартиры... или отопление отключат, так сейчас многим делают...

Его плечи даже ознобом передёрнуло, как подумал, что стоит на морозе среди белых сугробов и – один! Дрожащими руками поставил кипяток на газ, заварил крепкий чай, обнаруженный в верхнем шкафчике, налил большую кружку, набросал доверху сухарей, мешок с которыми всегда стоял рядом на подоконнике. Он так боялся холода, ещё того, московского, когда приходилось работать и в дождь, и в снег, помнит, как коченели руки, ноги в лёгких ботиночках... Среди гастарбайтеров, молчаливых или перебрасывающихся короткими фразами меж собой на непонятном языке, усмехающимися над ним, неумелым русским... А ночлежки с ними в душных, тесных комнатах!

– С голоду-то я не умру – хоронят, как пить дать, по два-три человека в день, и на поминках можно каждый день поесть, но денег там не дают. А за коммуналку платить надо каждый месяц тысячи! Мне надо во что бы то ни стало сохранить эту квартиру, иначе мне – конец. Матушка хоть и сделала завещание, но всё это надо будет как-то оформлять. Как? Где это делают? И сколько это стоит? Курить хочется.

Пошёл рыться в чинариках, которые аккуратно всегда складывал в баночку за унитазом, если оставались.

– Кто же меня подстричь сможет? Раньше тётя Гутя с этим справлялась, хоть и ворчала. Надо ещё лапши хоть отварить... Сейчас бороду сбрею, волосы немного обрежу, и в ванную заберусь, потом в машину стирку загружу, и надо будет все матушкины вещи перебрать, не может быть, чтобы у ней не было заначки. И телевизор давно уже не смотрел... А завтра рано утром, пока все спят, на могилку схожу, она должно быть рядом с отцом лежит. Надо пакет приготовить, чтобы утром не забыть, еды со столиков насобирать можно. А может хоронить кого будут, тогда в столовую с ними проехать, пообедать шикарно! С выпивкой!

Утром, когда одевал куртку, из неё выпала вдруг монета. Пошарил в карманах – пусто. Потрёс – послышался глухой перестук монет. Начал шарить, оказалось, что в кармане образовалась дырка, и мелочь проникла за подклад, там их уже скопилась целая горсть. Принялся вынимать их по одной через ту же дырку, набралось около двадцати рублей.

– Ещё бы чуть-чуть, на булку хлеба бы хватило или на автобус. Придётся до кладбища пешком топать.

Сидел смотрел на овальную фотографию, которую матушка приготовила ещё лет пять назад. Белый снег красиво оформил все могилки в округе, не было никаких следов.

– Олег? – Молодой мужчина подошёл сзади. Он даже вздрогнул, молча с испугом уставился на незнакомца. Ответил нехотя:

– Олег...

– Что делать думаешь?

Он не понял вопроса. Молчал.

– Трудовая-то у тебя есть? – Продолжал тот настойчиво. – Работал ведь по молодости-то.

– Была где-то...

– Приходи завтра с утра ко мне в конторку.

– Зачем?

– Пора тебе работать начинать.

– Он назвал меня по имени, – скользнула мысль. – Может это кто-то из родственников? Матушка ведь со многими общалась. – И спросил:

– Где работать?

– Могилы у меня копать будешь. Будешь?

– Смогу ли?

– Привыкнешь. Может хоть маломальскую пенсию себе заработаешь.

– А где твоя конторка-то?

– Вон. На входе. У ворот. Строго у нас! Никаких авансов. Только за выполненные работы. Спецовка-то у тебя найдётся?

– Нет, наверное.

– Ладно. Завтра подберу для тебя что-нибудь из своего. Выпечку нам привозят часам к одиннадцати, кипяток на кухонке всегда есть, переодеться здесь можно и помыться в душе после работы. Инструментом мы обеспечиваем.

В ПУТИ.

Инна всю жизнь любила путешествовать. В молодые годы за границу не выпускали простых смертных, поэтому любимым местом отдыха были Гагры. Масса впечатлений, экскурсии по всему побережью, другая флора, другая фауна. Там она впервые увидела, как растёт и созревает инжир – без цветения, просто соскакивает на веточке прыщик и на глазах увеличивается в размерах, под каждым листочком, по очереди то там, то сям, а плоды бывают и синие, и золотистые, и белые, вкусы разные, свойства разные от медовых до лечебных. Там же плодоносят киви, хурма, мандарины, фейхоа. Там же всегда собирали листья лаврушки, эвкалипта, снабжая ими всю родню.

Летали обычно на самолётах. Но в период "перестройки" весь народ, мягко говоря, обнищал, и она пересела на поезд, но желание путешествовать так и не прошло. Каждое лето неслась на юг, к морю, а на зимние каникулы – к подруге на север. На поезде оказалось даже интереснее. Едешь двое-трое суток, чужие люди, за дорогу наслушаешься всякого. В своём городе, деревне люди так не откровенничают, а тут понятно, что человека никогда больше не увидишь, и можно говорить о самом сокровенном. Попутчики меняются, и опять новые исповеди, новые знания, новые наблюдения. Если это пара, то практически сразу можно определить, что это муж и жена или любовники. Если это семья, то хлопочет женщина, стелет постель и ему, и себе, стол накрывает, бежит за кипятком, а если любовники, то всё совсем наоборот. Ну а вахтовики – это отдельная каста, это просто образ жизни, примерно как у моряков, и рассказы у них свои. Женщины обычно рассказывают о семье, о детях, о мужьях, кто-то хвалит, кто-то ругает, кто-то плачется. А если один мужчина, то они обычно хвалятся то своим положением, то успехами, то увлечениями всевозможными.

Вот и сейчас подруга посадила её в обратный путь на поезд Новый Уренгой – Казань. Место было боковое нижнее в плацкартном вагоне. Пассажиров было немного, видимо, вахтовики уже поменялись. Рядом с ней все пять мест были свободны. Разделась, осмотрелась – вагон и снаружи-то был очень уж невзрачный, а внутри было ещё хуже. Перед Новым годом сюда она ехала в составе вполне комфортабельном. Сидела ждала, когда проводница принесёт постель.

– Девушка, а почему у вас здесь холодина такая?

– Так сейчас же праздники новогодние, поездов не хватает, лучшие детям отдаём для поездок на ёлки, на экскурсии в разные города. Вот и приходится эти старёхонькие, что стояли на приколе многие месяцы, задействовать.

– Можно мне два одеяла?

– Можно. Не очень много у нас пассажиров.

– Интересно. – Думала она после ухода той. – Проводница говорит, что народу не много, а мне почему-то боковое место дали в кассе при покупке, не очень-то на боковушке уютно двое суток ютиться.

Достала свою пуховую шаль, хорошо, что захватила, закуталась и уселась с журналом за свой боковой столик.

На следующей остановке к ней в соседи ввалился мужчина с большой походной сумкой, в унтах, в пуховике и собачьей шапке, очень шумный, энергичный. Поздоровался. Разделся – оказался коренастый, широкоплечий, узкоглазый, средних лет. Представился, как по паспорту:

– Алимжан. Казах. Сорок три года. Женат.

– Инна, – пришлось с улыбкой ответить на такое очень конкретное приветствие.

Выложил на стол четыре сотовых телефона, снял большие наручные часы, достаточно дорогие на вид. Проводница принесла ему постель, он закинул её на верхнюю полку. Достал из сумки пакет с продуктами, и – его пространство превратилось в рабочий кабинет. Его телефоны беспрестанно звонили, иногда он хватался сразу за два, ответы были короткими деловыми. То он сам набирал номера своих "жертв", чётко отдавал команды, кого-то ругал, кому-то грозил, кого-то уговаривал, с кем-то смеялся, шутил. Между делом перекусывал всухомятку, и не пропускал ни одной женщины в проходе между ними, просто "раздевал" каждую глазами. А между всем этим он ещё успевал и общаться со своей попутчицей. Инне было очень интересно за ним наблюдать. Так продолжалось почти весь день, если по часам, хотя полярная ночь в этих краях властвовала в полную силу. Она особо не навязывалась со своими разговорами, но пристально прислушивалась ко всем его беседам по связи. Когда его рабочий день закончился – расслабился, поговорил по телефону с любовницей, пообещал заехать к ней в Тюмень, если она ещё свободна, та, видимо, дала согласие, и он заметно повеселел.

За окном потёмки, соседей нет, и он предложил ей познакомиться поближе – попить вместе чаю за его столом. Инна, конечно, согласилась, так как поболтать тоже любила. Достал коробку конфет, сам приготовил хорошую заварку, и начался их дорожный разговор. Оказался довольно коммуникабельным, откровенным, без хитростей, отлично говорил по-русски. Сразу перешли на "ты".

– Ты откуда? – поинтересовался он.

– Живу недалеко от Екатеринбурга, Свердловск бывший, в пятидесяти километрах. Название моего города тебе ничего не скажет.

– Ну всё-таки? Мне те места прекрасно знакомы.

– Город Ревда.

Он ужасно обрадовался и оживился. В свою очередь пришлось удивиться и ей, когда он начал рассказывать свою эпопею. Оказывается, у него свой бизнес по всему северу, он создал несколько бригад – собирают металлолом, грузят и вагонами отправляют в Ревду на металлургический завод для переплавки. Тут уж они стали совсем родственными душами. Она попросила рассказать о семье, и он с великим воодушевлением начал своё хвастовство.

– У меня пятеро детей. Старший от первого брака, от русской. А три девочки и последний сын от казашки, – сиял он от удовольствия.

– Расскажи мне про первую любовь настоящего казаха.

– Про самую первую?

– Ага.

– Я родился в очень бедной казахской семье, был последним из двенадцати детей. Учился хорошо, поступил в институт в Алма-Ате. Там мы и познакомились, долго дружили. Она мне очень нравилась, и я попросил у её отца разрешения познакомить её со своими родителями. Повёз её в свой аул. После этого она больше даже не смотрела на меня – в их среде было принято дарить девушкам, невестам цепочки, серьги, кольца и только золотые, а я не мог себе этого позволить. Вот тогда и появилась у меня цель – выбраться из этой нищеты, чтобы никто никогда не смог больше так унизить мои чувства.

– По крайней мере она не оторвала тебя от учёбы.

– После института работал снабженцем, крутился, вертелся как мог, женился на русской, родился сын.

– По расчёту женился?

– Ну как сказать... Первая женщина... Влюбился... Возраст подошёл, пора было заводить семью.

– И?

– А как-то на продуктовой базе встретил казашку – товаровед с образованием, не замужем, я решил, что для будущей жизни она мне больше подходит.

– Воровали вместе? – Засмеялась Инна.

– В то время все всё воровали, – улыбнулся он.

– А в чём разница между русской и казашкой?

– Другой менталитет, росли в одних традициях, более покорные женщины, более послушные, не спорят, для наших мужчина – это хозяин. Вот, народили друг за другом четверых. Хочешь, я покажу тебе мою семью?

– Хочу.

– Пересаживайся ко мне поближе.

И начал крутить свой телефон, показал всю семью, всех детей, вдохновенно о каждом видео сюжете рассказывал про своих узкоглазых ребятишках, все на одно лицо, очень гордился своим домом.

– Я построил свой дворец на высоком холме на самой границе Казахстана с Россией, – показывал во всех ракурсах и внутри, и снаружи.

Да, его дом был настоящим дворцом, другого заключения она дать не могла. Конечно, его заносило, как и всех мужчин, на откровенное хвастовство. Говорил, что очень любит менять машины, практически каждый год, что дома у него есть пять машин, и седан, и джипы, и грузовые. Оказывается, и казахи есть умненькие.

– В общем, всё у меня сейчас есть, дом полной чашей, как говорят. Как я и хотел.

– А со старшим сыном связь поддерживаешь?

– Завсегда. И отдыхали все вместе каждый год на море, и деньгами обеспечиваю. Он недавно женился, свадьбу ему организовал приличную, квартиру купил. Умный парень получился, на последнем курсе учится.

– Так чем же тебя не устраивает твоя жена? – Решила она поинтересоваться. – Почему ты ей изменяешь?

Он начал было отнекиваться, мол, раньше это было, и изменой-то это даже не назвать.

– А в сорок лет я сказал себе "Табу!"

– Алимжан, врать старшим нехорошо, – смеялась она. – Совсем недавно ты разговаривал с любовницей! – Она повторила его разговор слово в слово.

Он слегка удивился, но спорить не стал.

Поезд замедлил ход, в окно высветилась станция.

– Ты пиво любишь? – Спросил.

– Да, баночное, "Балтика-3".

Он сорвался и улетел. Прошло минут десять. Поезд тронулся. Она заволновалась, что он отстал от поезда, не захватив с собой даже телефона, побежала к проводнице, той в вагоне не оказалось, так прошло ещё минут двадцать. Села, зажала голову руками. И тут он появляется в проходе с четырьмя баночками её любимого пива и орешками. Она заругалась.

– Меня проводница не выпустила, и я побежал в вагон-ресторан, а тот ночью закрыт. – И стал в красках рассказывать, как он уговаривал продать ему пиво, насочинял им там в три короба.

– Представляю, во что это тебе обошлось.

– История об этом никогда не узнает.

За пивом разговоры пошли на более откровенные темы.

– Ты – бабник!

– Что, заметно?

– Ещё как заметно! Ты ни одну женщину проходящую глазами не пропустил. – Он молча согласился, кивнув головой.

– Инна, ну вот ты уже в годах, а всё ещё неплохо выглядишь. А в молодости, наверное, красавицей была? Наверное, у тебя и ухажёров много было?

– Я очень рано вышла замуж, муж оказался хорошим человеком, любил меня, ценили друг друга, мы прожили в счастливом браке всю жизнь. – Изобразила она из себя святую.

– Не может такого быть! – Удивился он. – Не может быть, чтобы никто никогда ничего тебе не предлагал!

– Конечно, предлагали, – созналась она. – И я никогда не отказывала. Говорила всем: "Брюлик на пальчик, и я – твоя!", они все, как один, шли на попятную: "Откуда у меня деньги на брюлики!". Я тогда смеялась: "А бесплатный у меня и дома есть!". Так вот шутками и отмахивалась. Жаль, что тогда время было такое – одинаково бедное для всех.

– А как бы ты сейчас поступила?

Она ответила вопросом:

– А ты сейчас одел бы брюлик на пальчик понравившейся женщине, такой, как я?

– Без проблем!

– Тогда бы у меня была другая отговорка: "Как жаль, что я старая, а ты молодой. Всему своё время, сынок".

Так они болтали допоздна. А потом появился новый пассажир, пришлось ей вернуться на своё место. Перед выходом он присел к ней за столик, чтобы ответить на ранее заданный вопрос:

– Мои любовницы всегда визжат от радости и благодарят за мелкие побрякушки, а в жене меня не устраивает только то, что она все мои подарки, будь то шуба, или машина, или золото, принимает молча, как должное, что она никогда меня не похвалит, даже "спасибо" не скажет.

– Алимжан, ты всю жизнь таскаешься по любовницам! А её время от времени "награждаешь" очередным ребёнком. Она же всё понимает. От какой такой "радости" ей визжать-то! Ты ж поди обещал ей любовь? А она все молодые годы служила лишь предметом для размножения и прихваткой для твоего дворца! За что благодарить-то!

Он вышел в Тюмени, там его ждала любовница и его джип, на котором он поедет своим ходом до границы с Казахстаном, то есть домой.

– Да, видно, все мужчины одинаковы, – думала Инна, – мужу моему тоже всегда нравилось, когда я его похваливала. Я умнее этих казашек, у меня ещё смолоду вошло это в привычку сразу, как заметила его удовольствие от моей хвалебной ласки, он не смог скрыть этого до самой старости. Я и чужим мужчинам частенько старалась делать комплименты подобного рода в присутствии их жён, отчего те впадали в шок, якобы "как можно хвалить мужика за его мелочные обязанности!".

Видя, что вновь вошедший не расположен к разговору, стелет себе постель, она тоже завалилась спать под двумя одеялами, завернувшись с головой в шаль.

Когда проснулась, за окном было светло – полярная ночь осталась далеко позади. Попутчик сидел одиноко за своим столиком перед бутылкой минералки и смотрел в окно. Полная противоположность казаху – высокий, сильный, подтянутый, светловолосый, светлолицый.

– Доброе утро!

– Доброе утро. – Улыбнулся голубыми глазами, но довольно сдержанно, и снова уставился в своё окно.

Свернула постель, попросила его поднять всё на верхнюю полку. Её заинтересовал его акцент.

– Сплошные иностранцы! Был казах, теперь вот немец. – Усмехнулась про себя.

Пошла умыться. Потом достала из пакета еду, пора было перекусить, вчера с этой болтовнёй некогда было. Иностранец никак не реагировал на её суету, но она никак не могла упустить возможность хоть что-то узнать о его личности.

И хоть он не проявлял тяги к разговору, но она всё-таки прискреблась к нему – перетащила свою еду к нему на столик и уселась с улыбкой напротив:

– Надо всё-таки познакомиться. Давайте позавтракаем вместе. Инна. Как мне вас называть?

– Мишель.

– Вы не русский?

– Американец.

– Как интересно! Вы путешествуете по России?

– Нет. Я здесь живу, – улыбнулся он.

– Давайте угощайтесь, а то мне всего тут наложили, одной не съесть, а скоро уж выходить. Я чай заказала, должны принести.

– Ну давайте за компанию, – согласился он.

– Мишель, расскажите о себе. Хоть немного. Не так ведь часто приходится рядом с иностранцем за одним столиком посидеть, – смеялась она, расставляя лёгкие дорожные тарелочки и раскладывая на них свои аппетитные радости. – Давно вы в России?

– Больше десяти лет уже.

– Женаты?

– Да.

– На русской?

– Да. – Отвечал он односложно.

– Как с женой познакомились?

– Были у нас сборы... Альпинист я. Она тоже. У нас много национальностей в команде. На сборах и познакомились. Поженились. Сын большой уже растёт.

– А где живёте?

– В Новосибирске. Это её родина.

– Что, она не поехала с вами в Америку?

– Я захотел здесь, в России, остаться.

– Чем занимаетесь в Новосибирске?

– Бизнес у нас свой.

– В какой сфере?

– В альпинистской.

– Ну вот, хоть успокоили меня, что не со шпионом рядом еду, – смеялась она. – Спасибо за компанию, пора мне собираться на выход.

Она когда-то слышала фразу, что "Визитная карточка американцев – постоянная улыбка на лице, это отличало их свободу и независимость от повседневно озабоченных лиц на жителях остального мира". Сейчас, глядя на своего попутчика, она усомнилась в этом утверждении.

УТРО.

Раненько пришлось подняться, суббота всё-таки, всё семейство дома, покормить всех надо будет вкусненько. Заглянула в кастрюльку – тесто хорошо поднялось. Вернулась в свою комнату, заправила постель. Прикрыв дверь, тихонько прошла в ванную, умылась, почистила зубки, которых осталось почти половина, улыбнулась зеркалу: «Слава Богу, передние все пока целы», причесала короткие седые волосы, похлопала себя по щекам, потеребила уши, закрасила гримом тёмное пятнышко на правой скуле.

– А я ещё ничего! Бодренькая! Хоть и давно прабабушка.

Прикрыв дверь на кухне, включила тихонько радио, чтобы новости с утра послушать, и принялась за стряпню – как всегда, большой закрытый пирог с картошкой соченьками, а в промежутках между слоями для пышности и сытости обжаренный фарш с луком, который приготовила ещё с вечера.

Лёня вчера на рыбалку после работы ходил, рыбы приволок поздно, они уже спать улеглись, так и бросили в холодильник не чищенную.

– Я не буду рыбой заниматься, терпеть не могу чистить её, пусть его жена этим занимается.

Раннее летнее солнце только ещё едва-едва заглянуло по касательной в окно, а по кухне уже шёл аромат от выпечки. В открытую форточку доносился пересвист молодых соловушек из кустов над ручейком, что не пересох ещё после весны. Утренняя туманность под натиском лучей сбилась к горизонту. Тишина. Весь девяностоквартирный дом ещё спал.

Заварила кофе. Горечи в нынешнем кофе ей не хватало, и она добавляла туда настой чистотела, свежего, майского, которого уже насушила для себя на следующую зиму. Отставив пустую чашку, рука потянулась к колоде карт во внутренней полочке стола, вытянула одну.

– Папесса! Ха-ха! Это я! Хорошая карта выпала! – перетасовав колоду, вернула карты на отведённое им местечко в самом дальнем уголочке.

В свою большую трёхкомнатную квартиру два года назад она допустила для проживания молодую семью с десятилетней дочкой – двоюродная сестра попросила, так как в частном доме было тесно, там осталось ещё пять человек. Она тогда сразу сказала, что прописывать их не будет, молодёжь нынче наглая пошла, могут и квартиру оттяпать. Допустила с условием, что в семейной складчине участвовать не будет, что они должны будут её кормить и оплачивать коммуналку, соблюдать чистоту, наводить порядок. Деньги за проживание она с них брать не будет.

Оба оказались работящими, что немаловажно в это трудное время. Лена работала на кассе в большом продуктовом, Лёня – электриком в ЖКО и халтурил, конечно, сейчас без этого с семьёй не выжить. Девочка, Настя, училась хорошо, но скромницей её нельзя было назвать, очень уж бойка была, только её одну с утра до вечера и было слышно и дома, и во дворе, пришлось выделить ей маленькую комнату, чтобы не мешала никому.

Родители устроились в большом зале, освободила им стенку от своего барахла, достаточно ей и одного трёхстворчатого шифоньера с антресолью под потолок. Хотя она давно уже повыносила на мусорку все ненужные вещи, и посуду раздарила – только место занимает, и книги – читать она уже давно не берётся, очки не хочется носить, и обувь, и одежду – хоть и приличное всё, но устарело, пусть другие поносят, если кому приглянется. Ещё на её двенадцати квадратных метрах была односпальная кровать, столик небольшой, на широком подоконнике стоял телевизор, у детей был отдельный, но любимым местом была лёгкая плетёная качалка, в которой она проводила дневное время, а когда никого не было дома, выносила её на большой балкон, где наслаждалась прекрасным видом с третьего этажа или занималась вязкой, могла и заснуть под шум ветра или дождя. Своих жильцов она называла общим словом "деточки".

Выключив духовку, вынула пирог, осторожно перетащила его на овальный поднос, подвинула на середину стола, прикрыла полотенцем.

– Всё, я своё дело сделала. С остальным Лена сама всегда распоряжается.

Уселась в свою качалку, взялась было за вязку, носки шерстяные решила всем связать к зиме, но как-то размечталась.

– Может мне и правда пойти в магазин техничкой? Лена раза три уже предлагала, там у них работники часто менялись. Нет, не пойду уборщицей на зиму глядя. И туалеты за всеми я мыть не буду. Мне и дома хорошо. Пенсии вполне достаточно. А вот в цирк Настя просится, я, наверное, соберусь. А ещё мне надо будет в сентябре мёду купить, а то они почему-то не понимают в нём толк, а я без мёда скучаю. И в родниковой воде они толк не понимают, пьют хлорированную из-под крана.

Она для себя приносила здоровую водичку в пятилитровой бутыли, ей на неделю хватало, рано утром пила сырую, кофе, чай на травках днём заваривала, даже умывалась перед сном.

Вообще, жить рядом с молодыми стало интересней. Лена воспитывала дочь, за этим интересно было наблюдать. Лёня был отъявленный шутник, столько всегда интересного рассказывал, даже иногда мог и изобразить-передразнить кого-то, именно он создавал тёплую дружескую атмосферу вокруг себя, и Настя во всём ему поддакивала, старалась походить на отца. Единственное дополнительное требование им поставила – никогда, ни при каких условиях, ни днём, ни ночью не входить без стука и разрешения в её комнату. Настя вдруг заявила то же самое относительно себя. Вот так и стала большая кухня самым весёлым местом в квартире, особенно в выходные дни.

– А я ведь молодая-то тоже была "оторви и брось", "палец в рот не клади", даже как-то из дома убежала, никого не предупредив, в Кунгурку, захотелось вдруг к родным, родители чуть с ума не сошли, через неделю только узнали, что я там, и то случайно.

О! Никак просыпается моя семья! Сегодня я – Папесса, сегодня я – герой утра! Развеселю всех, есть у меня новость, которую они не знают!

Дождалась, пока деточки освоили туалеты, и вышла на кухню – это как сигнал "Всем за стол!". Лена сразу принялась за дела – посуда, тарелки, кастрюльки, чайник, зашумела вода из-под крана. Настя заглянула, сразу примостилась рядышком:

– Бабушка, как ты научилась так рано вставать!

– Привыкла так, – улыбнулась ей.

– Мама, давай нож, я сама пирог нарежу, – не терпелось ей, – за ночь проголодалась так!

– О! Какие ароматы! – Вошёл с полотенцем на плечах Лёня. – Мне кажется, я сегодня голодный, как никогда!

– Лена, присаживайся давай, а то тебе не достанется.

– Сейчас. Надо вот ещё рыбу вчерашнюю достать из морозилки, чистить ведь придётся, пусть чуть-чуть оттает, пока завтракаем. – Разложила на разделочном столе шесть крупных рыбин. – Подставляйте быстро чашки, чай наливаю! – Держала полотенцем горячий чайник.

И принялись уплетать за обе щёки её пирог, она и сама не отставала. Однако, начала:

– Новости-то знаете?

– Откуда! Вчера телик не смотрел.

– Мне тоже не до этого было, на работе устала.

– А я в компьютере сидела.

– И что за новости?

– Мир на Украине наступил.

У всех пироги во рту застряли, все что-то соображали. Потом Лёня произнёс:

– Жалко... Ничего теперь "интересного" по телику не покажут...

И все враз, переглянувшись, рассмеялись, хохотали с пирогами во рту, Настя подавилась, Лена хлопала ей по загривку, Лёня схватился за живот. А она хохотала, глядя на эту весёлую молодёжь, полностью разделяя их отношение к этой новости, что услышала по утреннему радио.

Целый год изо дня в день по двадцать четыре часа в сутки транслировали этот многоканальный сериал. Авторы программ азартно изощрялись переплюнуть друг друга, интерпретируя события на все лады, думали, что ведут информационную войну со всем населением нашей огромной страны. А люди просто перестали включать телевизоры.

– Один Президент у нас умный, а остальные – шавки дворовые, только визжать и способны во всеуслышание. Неужели не понимают, как смешно выглядят! – Резюмировал Лёня.

– Это точно. – Поддакнула Лена.

– Интересно, чем теперь нас телевизор "веселить" будет?

– Ну как чем? – Продолжалась полемика. – "Один в один", "Точь в точь", "Пусть говорят", "Говорим и показываем" и тому подобное.

– До чего же обеднело наше телевидение... Дураков во всех видах показывают в "Кривом зеркале", как будто в других образах русский народ и не должен нуждаться. А это низкое попрошайничество на тему "С миру по нитке – голому рубаха"! Насоздавали всяких фондов с жалостливыми наименованиями, "Ты мне нужен!", "Обнажённые сердца" и прочие, как будто социальная политика это не обязанность государства. Народу итак жрать нечего, так последние крохи хотят выманить. Как только правительству не стыдно смотреть на это позорище! А эта назойливая реклама!... Обидно за отчизну.

– Не то слово "обидно" – стыдоба беспросветная.

– А мне нравится передача "Измайловский парк", – проговорила Настя.

– Знаешь, Лена, мы, наверное, в следующую субботу соберёмся с Настей в цирк.

– Да ради Бога!

И тут раздался громкий щелчок, и к ним прямо на пустой из-под пирога поднос через головы плюхнулась рыбина. Это было как взрыв атомной бомбы! Остатки жира от пирога вместе с крошками и льдинками от рыбины полоснули по лицам! Все бросились в стороны, опрокинув табуретки! Лена с Настей так визжали, что соседи из дверей своих на лестничную площадку повыскакивали и стучали к ним в двери. Лёня стукнулся головой о подвешенный над ним шкафчик, тот слетел с одной петли и держался на его плече. Сама она оказалась на пакете с мусором около раковины. Лена каким-то чудом втиснулась между газовой плитой и холодильником.

Немного оклемавшись начали приходить в себя. Настя выползла из-под стола и перебралась в уголок под окно. Потом стали смеяться над собой, потом хохотать каждый на своём месте. Это было что-то! Лена открыла входные соседкам, еле совладав со своим смехом, провела на кухню и только рукой махнула на поднос с рыбиной. Те расширенными глазами смотрели не на стол, а на семью, разбросанную по углам. Лёня, слава Богу, справился со шкафом и, потирая ушибленные ухо с плечом, подал руку, оторвал от неё приклеившийся мусорный пакет и начал объяснять соседям, в чём дело. Настя ему вторила.

Но и это ещё не всё! Когда все успокоились, когда соседи поняли, что ничего страшного не произошло, эта рыбина щёлкнула по подносу хвостом и снова взлетела в воздух над столом. Тут уже завизжали соседки, не сдвинувшись с места, лишь откинулись к стенке и закрыли руками лица, так как рыбина, отскочив от одной из них, плюхнулась на пол и начала такое выплясывать! Лёня бросился её ловить, но не так-то просто поймать скользкую руками между шестью ножками стола, восемью ножками табуреток, и четырнадцатью конечностями присутствующих. Лена догадалась бросить ему полотенце.

На лице соседки была ссадина. Это было ужасно. Лена повела её в ванную, обмыть и смазать кремом.

– Настя, накинь полотенце на всех рыбин. Не дай бог, ещё какая кудесничать начнёт. – Командовал отец, моя руки.

– Сам накинь! – Бросилась та вон из кухни.

– Как же это так! Пролежать в холодильнике целую ночь и оказаться живой! Даже не слыхал такого ни от одного рыбака! – Удивлялся Лёня. – Ведь они все были покрыты слоем льда! Расскажу дружкам – не поверят, что такое бывает!

Вот таким было начало дня. Смеясь, подумала:

– Не я оказалась героем утра, и не Президент, и даже не Украина, а – рыбина!

НЕ ХОЧУ !

Детство пролетело со всегда не расчёсанными волосами, бойкое детство, свободное, в частном секторе, рядом лес, речка... В школе ей не нравилось, и родители отправили после восьмого класса в техникум, который она умудрилась как-то закончить – это, пожалуй, самый положительный момент в её жизни. Домой не вернулась, вышла замуж в Свердловске. Сразу переехали в Пышму, чтобы жить отдельно от его родителей. Восемь лет семейной жизни радостей не принесли – четыре раза беременела, но более четырёх-пяти месяцев ребёнка не могла выносить.