Текст книги "Том 7. Пьесы"

Автор книги: Валентин Катаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Андрей молчит.

Надя. В такую можно.

Вася. А в посылке? Пожевать чего-нибудь есть?

Андрей. Нету.

Вася. Так что же ты на нее любуешься, не понимаю? Ну, девушка и девушка. Довольно бесхозяйственная. Не то что моя Ксенечка.

Федя. Дай-ка еще разик взглянуть.

Андрей. Только без рук.

Федя (смотрит). Ничего себе. Даже очень ничего. Погоди. Там что-то написано.

Андрей. Где?

Федя. На обороте. (Читает.)«Самому храброму».

Андрей. Точно. «Самому храброму».

Вася. Где «самому храброму»?

Надя. И верно. Самому храброму. Молодец, девушка!

Андрей. Вот история!

Все оживленно рассматривают карточку, навалившись на Андрея. Смех. Восклицания. Входит лейтенант Свиридов.

Свиридов. Что случилось?

Федя. Встать, смирно!

Свиридов. Сидите, сидите! (Быстро идет к телефонисту.)Соедините с командным пунктом.

Телефонист. Сельдерей! В порядке. Картошка. Сейчас с вами будут говорить. (Свиридову.)Сельдерей на проводе.

Свиридов. Командир четвертого хозяйства. По вашему приказанию. Свиридов. (Слушает.)Так. Понимаю. Точно. Коробочка в полном порядке. Экипаж тоже. Жду листика. До свиданья. (Кладет трубку.)Ну, так в чем же у вас тут дело? Почему дискуссия?

Федя. Да вот, товарищ лейтенант, в одной из посылок попалась фотокарточка девушки. Написано только два слова: «Самому храброму».

Свиридов. Дайте. (Берет карточку.)Точно: «Самому храброму». Красивая девушка, ничего не скажешь.

Вася. Как же быть?

Свиридов. А чего ж? Раз самому храброму, стало быть, самому храброму. Самый храбрый, шаг вперед!

Никто не двигается.

Правильно. Я так и ожидал. Все храбрые и все скромные. Как и подобает гвардейцам.

Прячет карточку в полевую сумку.

Через час десять минут атака на Петушки. Наша машина головная. Сейчас получил приказ. Ну так вот, самый храбрый получит карточку.

V

Те же и связной. Он в белом маскировочном халате, с автоматом. С него валится снег.

Связной. Здесь лейтенант Свиридов?

Свиридов. Я.

Связной. Товарищ лейтенант, примите приказ.

Свиридов. Хорошо. Идите.

Связной уходит.

VI

Те же, без связного.

Свиридов (читает приказ). Через двадцать две минуты начнется артподготовка. Через сорок минут – экипаж в машину. А пока отдыхайте. Нет ли чайку?

Вася. Ну, гады, расплатятся они сегодня со мной за ногу! Крепко расплатятся!

Пауза. Андрей сидит неподвижно, глубоко задумавшись. Федя наигрывает «Синий платочек». Лейтенант пьет чай, рассматривая карту и делая на ней отметки, справляясь с приказом.

Надя. Вася!

Вася. Да?

Надя (негромко). До свиданья.

Вася. До свиданья.

Надя. Дай руку. Желаю удачи. (Еще тише.)Голубчик… ты не очень… Не зарывайся… (Подходит к Свиридову.)Разрешите быть свободной?

Свиридов. А я вас и не заметил. Что вы тут у нас делаете?

Надя. Зашла посмотреть гвардии ефрейтора Девяткина, как у него нога.

Свиридов. Ну, и как у него нога?

Надя. В порядке. Почти поправилась.

Свиридов. В бой идти может?

Надя думает. Вася смотрит на Надю страшными глазами и делает ей энергичные знаки.

Надя. Может.

Свиридов. Хорошо. Свободны.

Надя (поворачивается по уставу и выходит. Выходя, замедляет шаг возле Васи; тихо). Счастливо, Вася. Желаю…

Вася. Спасибо.

Надя уходит.

VII

Те же, без Нади.

Вася. Хороший фельдшер! Каждый день заходит ко мне ногу осматривать. (Со вздохом.)Медицина!

Свиридов. Знаем мы эту медицину.

Вася. Никак нет.

Свиридов. Точно так.

Пауза. Федя тихонько наигрывает «Синий платочек».

Андрей (подходит к лейтенанту; нерешительно). Разрешите обратиться?

Свиридов. Пожалуйста.

Андрей. Неофициально.

Свиридов. Еще лучше.

Андрей. Товарищ лейтенант… Я даже не знаю, как сказать… У меня к вам большая просьба… личная…

Свиридов. С удовольствием! Что могу, сделаю.

Андрей. Дайте мне фотокарточку. Я с нею хочу в бой пойти. Положу в карман и пойду. Пусть она мне сердце греет.

Свиридов. Ага! Дело серьезное.

Андрей. А то, что там написано: «Самому храброму», вы за это не сомневайтесь. И вы же меня знаете. Я оправдаю ваше доверие.

Свиридов. Слово гвардейца?

Андрей. Слово гвардейца.

Свиридов (долго смотрит на Андрея). Хорошо, возьмите. (Дает Андрею карточку.)

Андрей. Спасибо, товарищ лейтенант! (Кладет карточку в левый боковой карман.)

Свиридов. Но имейте в виду – если не оправдаете доверия, отберу карточку.

Андрей. Я оправдаю доверие.

Слышен очень далекий и глухой пушечный выстрел.

Свиридов (смотрит на часы). Точно. Началась артиллерийская подготовка.

Федя наигрывает «Землянку».

Андрей (тихонько поет).

 
Вьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
 

Два пушечных выстрела. Кое-кто начинает одеваться, подтягивать снаряжение. Снимают с гвоздей танкистские шлемы.

Андрей (поет, ему подпевают).

 
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
 

Подряд быстро, один за другим, три пушечных выстрела.

Вася. Крепко бьют.

Андрей (поет).

 
Ты теперь далеко, далеко,
Между нами снега и снега…
 

(Надевает шлем.)

Свиридов (смотрит на часы). Ну-ка, ребята, через две минуты в машину.

Близкий разрыв.

Федя (прислушивается). Немец отвечает.

Вася. Ну, погоди, дорвусь я до него!

Андрей (поет, все подпевают).

 
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви.
 

Свиридов. Экипаж, в машину!

Выстрелы.

Занавес.

Действие третье

Кладовая госпиталя в городе Щеглы, отделенная от освещенного коридора матовой стеклянной перегородкой.

I

Даша и Зоя. Даша вынимает из большой корзины белье, только что принесенное из прачечной. Она укладывает его аккуратными стопочками на полки. Входит Зоя, неся охапку обмундирования и снаряжения, снятого с раненых.

Даша. Много раненых нынче привезли?

Зоя. Восемь человек.

Даша. Есть тяжелые?

Зоя. Один очень тяжелый. Три ранения: в голову, в грудь, на два сантиметра от сердца, и в ногу. Особенно в ногу. Что-то невероятное. Какая-то каша из мяса и костей. Все время в бессознательном состоянии.

Даша. Будет жив?

Зоя. Не знаю. Молоденький парень. Танкист.

Даша. Какое горе! Боже мой, какое горе!

Зоя. Ранен во время танковой атаки. Башенный стрелок. Командира танка убило, так он принял командование, прорвался со своим танком к противнику в тыл и наделал там что-то немыслимое. Разгромил несколько минометных батарей, взорвал штаб, подавил гусеницами более тридцати фашистов.

Даша. Есть же люди!

Зоя. Ого! Ну, давай записывать. (Раскладывает вещи по кучкам и диктует Даше, которая заполняет карточки.)«Номер 794. Красноармеец Липатов Иван Федорович. Гимнастерка, шаровары, пояс, сапоги».

Даша (пишет). «Гимнастерка, шаровары, пояс, сапоги».

Зоя. «Кружка, ложка, фляжка». (Рассматривает фляжку.)Пробита осколком. Как разворотило!

Даша (пишет). «Кружка, ложка, фляжка».

Зоя. «Записная книжка, нож…» Все. (Берет вещи, сворачивает и кладет в специальный ящик.)Так. Дальше. «Номер 795. Красноармеец Тихонов Степан Яковлевич. Гимнастерка, шаровары, пояс, кисет, трубка, компас, кружка, ложка, книжка, фляжка». Все.

Даша. Дальше.

Зоя. «Номер 796. Гвардии сержант Купавин Андреи Николаевич». Тот самый, тяжелый, который прорвался со своим танком. «Гимнастерка, шаровары, пояс, свитер шерстяной, часы-браслет, зажигалка, записная книжка, комсомольский билет». Пробит пулей. Весь в засохшей крови. Видать, лежал в левом кармане, и пуля его прошила. (Рассматривает.)Смотри, чудесное лицо!

Даша (смотрит). Простое. Веселое. Милое. Лицо героя. Неужели не выживет?

Зоя. «Карандаш, записная книжка, фотокарточка». Тоже пробита пулей. (Рассматривает.)Залита кровью. Какая-то девушка. (Вскрикивает.)Даша!

Даша. Что такое? Что случилось?

Зоя. «Самому храброму».

Даша. Где?

Зоя. Что-то невероятное.

Даша. Не может быть.

Зоя. Смотри.

Даша. Моя карточка! Он тут!

Пауза. Зоя убирает вещи в шкаф. Даша, не выпуская из рук своей карточки, идет к двери.

Зоя. Ты куда?

Даша. К нему.

Зоя. Что ты? Разве можно?

Даша. Я должна. Мне надо.

Зоя. Сядь, успокойся.

Даша. Ты понимаешь это?

Зоя. Сядь.

Даша. Пусти. Сейчас же!.. Или мы поссоримся.

II

Входит главный врач госпиталя Селявина.

Селявина. Четыре комплекта в седьмую палату.

Даша. Антонина Васильевна, освободите меня от работы.

Селявина. Вы больны?

Даша. Я здорова. Но мне крайне необходимо. Переведите меня из кладовой в лечебную часть.

Селявина. Но у вас нет специальной подготовки.

Даша. Антонина Васильевна! Я не прошусь медицинской сестрой, я прошусь кем-нибудь: санитаркой, сиделкой, няней, уборщицей. Я буду делать все, что вы прикажете.

Селявина. Что с вами? Что случилось?

Даша. Только что к нам в госпиталь поступил гвардии сержант Купавин. Я должна быть возле него. Антонина Васильевна, пожалуйста…

Селявина. Это ваш родственник?

Даша. Нет.

Селявина. Близкий… человек?

Даша. Да, это близкий человек. Очень близкий. Самый близкий на свете.

Селявина. Понимаю.

Даша. Нет, нет! Вы не понимаете. Я его не видела никогда в жизни. Я его не знаю. Я только положила в кисет свою фотокарточку. А теперь… только что… Вы видите? (Показывает карточку.)Она вернулась ко мне.

Зоя. Она была в бою у него на груди.

Даша. Я была в бою у него на груди.

Селявина. Я понимаю.

Даша. Мы связаны. Вы понимаете? Кровью. На всю жизнь. Я должна быть вместе с ним навсегда. Конечно, если он захочет. Я даю честное слово. Антонина Васильевна, пожалуйста… Можно? (Сдерживает слезы.)

Селявина. Бедная девочка! Конечно. Только наденьте халат.

Даша. Спасибо.

Зоя. Надень халат.

Даша. Да, да, халат. И косынку. Чтоб волосы не путались. (Надевая поспешно халат.)Зоя, зайди к нашим. Скажи, что я сегодня не вернусь. Пусть не беспокоятся. Объясни. (Идет к двери.)

Селявина. Подождите. Не ходите. Дело в том…

Даша. Что? Может быть… Антонина Васильевна, он жив?

Селявина. Да. Но в очень тяжелом состоянии. Слишком много потерял крови. А главное – нога. Кость совершенно раздроблена. Вероятно, ее придется отнять. Он еще в операционной. Очень, очень тяжелый случай!

Даша. Надежда есть?

Селявина. Если крепкое сердце, тогда возможно. Но если… Во всяком случае, операцию делает сам Константин Константинович. Подождите, я схожу.

Даша. Вы придете, когда кончится?

Селявина. Да, да, конечно! Успокойтесь, возьмите себя в руки.

Даша. Вы тогда… скажете?

Селявина. Я скажу. (Уходит.)

III

Те же, без Селявиной.

Даша. Зоя, пойми…

Зоя. Это ужасно.

Даша. Что же делать? Что же мне теперь делать? Который час?

Зоя. Без четверти четыре.

Даша. Я сойду с ума.

Зоя. Ну, давай дальше.

Даша. Что?

Зоя. Садись. Пиши. «Номер 797. Старшина Шевцов Никита Власович. Гимнастерка, шаровары, пояс, кружка, ложка, фляжка…»

Даша (автоматически). «Кружка, ложка, фляжка…» (Кладет голову на руки.)

Зоя. Ну, что же ты?

Даша. Ничего. Сейчас. (Вытирает слезы.)Ну, кто там следующий?

Зоя. «Номер 798. Сержант Родионов Борис Васильевич. Гимнастерка, шаровары, сапоги…»

Даша. «Шаровары, сапоги…» (Вскакивает.)Зоя! Там…

Зоя. Что? Что ты увидела?

Даша. Там… (Смотрит на стеклянную перегородку, где в сильном электрическом свете иногда двигаются тени людей и носилки.)Нет. Ничего. Мне показалось… Давай дальше.

Зоя. «Часы-браслет, компас, планшет, ложка, кружка, фляжка…»

Даша (автоматически). «Ложка, кружка, фляжка…» Зоя, если он… Если только он… Он должен жить. Ты понимаешь – должен! Стой! Тише! (Смотрит на перегородку.)Везут из операционной.

Зоя. Я ничего не вижу.

Даша. Я тебе говорю – везут. Я слышу. Видишь? (За стеклом медленно движутся тени носилок, людей.)Это он. Его везут.

Зоя. Тише!

Дверь медленно открывается.

IV

Входит Селявина. Пауза.

Даша. Скажите…

Селявина. Сердце крепкое.

Даша (бросается к ней). Антонина Васильевна! Родненькая! Да? Скажите, я хочу слышать… Да?

Селявина. Да.

Даша. Жив?

Селявина. Жив. Но ногу ампутировали.

Зоя. Какое несчастье!

Даша. Что ты! Это ничего. Это совершенно ничего не значит! Главное – он жив. Зоечка, Антонина Васильевна… Вы понимаете это – жив! Он жив! Я сейчас же… (Порывисто бросается к двери.)

Селявина. Подождите. Сначала успокойтесь. Не забывайте, что он еще не пришел в сознание. У него очень, очень тяжелое положение. Может быть, он будет в бессознательном состоянии еще долго, несколько дней. Ему нужен полный покой, абсолютная тишина…

Даша. Тишина? Да? Антонина Васильевна, вы видите? Я совсем спокойна. Я пойду. Можно?

Селявина. Идите.

Даша. Я пойду. Он не услышит. Спасибо, Антонина Васильевна! (Шепотом.)Зоя, скажи дома, что я не вернусь. Я пойду совсем тихо. Тихонечко-тихонечко. (Уходит на цыпочках.)

Занавес.

Действие четвертое

Палата для одного. Перед утром.

I

Андрей и Даша.

Андрей лежит на койке с забинтованной головой. Он еще без сознания, хотя прошло несколько дней. На столике, рядом с лекарствами и цветами, горит лампочка под цветным абажуром. Даша, очень утомленная, сидит у постели и читает «Войну и мир». Видно, что она дежурит, не раздеваясь и не засыпая, уже несколько суток. Оконная занавеска чуть краснеет от восходящего солнца. Солнечный свет борется с искусственным. Это очень утомляет зрение. Даша перестает читать и, немного свесив голову, всматривается в лицо Андрея. Входит тихо Селявина.

II

Те же и Селявина.

Селявина. Вы спите?

Даша. Нет.

Селявина. Ступайте домой, отдохните. Я пришлю другую сиделку.

Даша. Не надо.

Селявина. Вы знаете, сколько вы не ложились? С двадцать четвертого числа. Шесть суток. Разве можно?

Даша. Я немножко поспала. На стуле.

Селявина. У вас опухшее лицо, красные глаза.

Даша. Это от абажура.

Селявина. Вы очень устали.

Даша. Да. Но это ничего.

Селявина. А вы упрямая.

Даша. Я не упрямая. Мне здесь хорошо. Я все равно в другом месте не смогу спать.

Селявина. Как больной? Не приходил в себя?

Даша. Нет.

Селявина. Ночью не стонал?

Даша. Стонал. Сначала очень сильно стонал и пытался поворачиваться. Мне даже показалось, что он жалуется на боли в ноге. В самой ступне. За эти дни я так к нему привыкла, что угадываю каждое его движение. Как странно! Ноги нет, а ему кажется, что она болит.

Селявина. Это часто бывает.

Даша. Да. Но это очень страшно. Вы понимаете – он еще не знает, что у него нет ноги. (Закрывает лицо руками.)

Селявина. Поэтому, когда он придет в себя, вы должны быть крайне осторожны.

Даша. Я понимаю.

Селявина. Сразу нельзя говорить. Надо очень деликатно. Надо найти слова… Такие слова…

Даша. Я найду.

Селявина. Беда! В таком цветущем возрасте лишиться ноги…

Даша. Ничего, Антонина Васильевна, это ничего. Главное – он жив. Вы понимаете – жив! Какое счастье! Который час?

Селявина. Восьмой. (Прислушивается к дыханию Андрея.)Дышит ровно.

Даша. Ему ночью впрыснули пантопон. (Поднимает шторы.)Господи, какое утро! (Подходит к кровати, смотрит на Андрея и тушит лампочку.)Он часто просит пить. Давать? Я не знаю.

Селявина. Это очень хорошо. Давайте побольше. Томатный сок еще есть?

Даша. Есть.

Селявина. Давайте томатный сок. Давайте шиповник. Давайте воду с сахаром. Я еще зайду. (Уходит.)

III

Те же, без Селявиной.

Даша (вытирает себе лицо, намочив полотенце из графина, прибирает растрепавшиеся волосы под косынку, отчего ее лицо становится старше и строже. Подходит к окну, стоит, сильно освещенная солнцем, за окном падает сверкающая капель). Какое утро! Какое утро! (Подходит к койке и долго смотрит в лицо Андрея. Очень тихо.)Я тебя люблю.

Пауза.

Андрей (в бессознательном состоянии). Водички!

Даша. Пей, родненький!

Андрей (медленно приходит в себя). Что это было? Где я?

Даша. В госпитале.

Андрей. Вы сестра?

Даша. Сиделка.

Андрей. Стало быть, мамаша. (Пытается подняться, стонет.)Ох!

Даша. Не поднимайтесь. Вам не полагается.

Андрей. Мамаша, выходит, я ранен?

Даша. Да.

Андрей. Руки целы. Голова… (Ощупывает забинтованную голову.)Сильно?

Даша. Довольно большая ссадина над левой бровью. Кожа сорвана, но уже заживает, а кость цела.

Андрей. Это меня, видать, об налобник стукнуло, когда под гусеницу мина попала, да я сгоряча не заметил. Петушки взяли?

Даша. Я не знаю. Какие Петушки?

Андрей. Главный ихний узел сопротивления. Деревня Петушки. Ну, как же! Петушки все знают… Это какой госпиталь? Далеко от фронта?

Даша. Далеко. Может быть, слышали – город Щеглы?

Андрей. Не слыхал. Где это?

Даша. На Волге.

Андрей. Ух ты! Мамаша, выходит, я тяжело ранен? Не пойму – куда?

Даша. В грудь навылет. Пуля прошла на два сантиметра ниже сердца.

Андрей. Ага. То-то у меня будто что-то давит в спине. Ай!

Даша. Поэтому нельзя подыматься и поворачиваться. Если надо, вы скажите, я вас поверну. А сами не ворочайтесь!

Андрей. Спасибо, мамаша. А ноги целы?

Даша. Левая нога сильно задета.

Андрей. Ступня и пальцы?

Даша. Да.

Андрей. Понятно. То-то у меня левая ступня ноет и довольно-таки крепко пальцы болят. Как пошевелишь, так они и болят. А вся нога – как бревно. Не двинешь. Что она у меня, в лубках, что ли?

Даша. Да. Только вы так много все-таки не разговаривайте. Вам еще нельзя.

Андрей. Хромой не останусь?

Даша. Вам свет из окна не мешает? В глаза не бьет? Может быть, немного прикрыть?

Андрей. Спасибо, мамаша, не стоит. Пускай мне солнышко посветит.

Даша. Почему вы меня называете «мамаша»?

Андрей. А как же! Сиделка – стало быть, мамаша.

Даша. Разве я такая солидная?

Андрей. По голосу будто нет. А по наружности – не скажу. Перевязка мешает как следует видеть.

Даша. Не подымайтесь, не подымайтесь! Я сама. (Становится так, что Андрей ее лучше видит.)Ну?

Андрей. Верно, на мамашу не похожи. Скорей всего сестра. Да и то младшая. Сестренка.

Даша. Так и зовите.

Андрей. Ладно. Сестренка! (Смеется. Вдруг, что-то вспомнив, делается озабоченным.)Сестренка, а документы мои не пропали? Записная книжка, комсомольский билет… (Застенчиво.)Фотокарточка одна была. В порядке?

Даша. Все в полной сохранности. В канцелярии госпиталя. По специальному акту.

Андрей. Ладно. Сестренка… а нельзя ли мне сюда фотокарточку? Это очень для меня дорогая вещь.

Даша. Можно. (Вынимает из книги и подает ему фотокарточку.)Она?

Андрей. Она. (Рассматривает.)Ловко. Под самую пулю попала.

Даша. Это кто? Наверное, ваш… близкий человек?

Андрей. Да, самый близкий. Нравится?

Даша. Не знаю. Слишком кудрявая.

Андрей. Э! Давайте карточку! (Делает резкое движение – боль.)Ох!

Даша. Лежите, лежите! Я пошутила. Хорошенькая девушка.

Андрей. Хорошенькая? (С укором смотрит на Дашу.)Сестренка, сестренка! Много вы понимаете! Не хорошенькая, а лучше не бывает.

Даша. Как зовут?

Андрей. Ее?

Даша. Ну да.

Андрей. Не знаю.

Даша. Вот те на! Как же так? Близкий человек…

Андрей. Так получилось. Пришли на фронт подарки. В моей посылке вместо письма вот эта карточка. А на карточке ни адреса, ни имени, ни фамилии. Только два слова: «Самому храброму».

Даша. Да, я знаю. Ужасно глупо.

Андрей. Что глупо?

Даша. Что она так написала.

Андрей. Это почему же?

Даша. А если он не самый храбрый?

Андрей. Коли не храбрый, то, значит, и не стоит такой девушки. Такую девушку заслужить надо. Ведь вы посмотрите.

Даша. Да уж видала. Выходит дело, влюбились?

Андрей. Влюбился? Нет, сестренка, не то слово. Со мной так еще никогда не было. Первый раз в жизни. Верьте слову. Как глянул – так будто родное лицо увидел. Такое родное, что уж роднее не бывает на свете. Еще роднее сестренки. Будто я ее всю жизнь, с самых малых лет, знал и любил. Будто с ней в школе на одной парте сидел. И только потом будто забыл. А тут взглянул на карточку и снова вспомнил. И уж на всю жизнь. Вы чего там делаете? Смеетесь? Вы не смейтесь.

Даша. Я не смеюсь. (Вытирает слезы.)

Андрей. Это – как в романе Пушкина «Евгений Онегин». Татьяна еще не была знакома с Евгением, даже карточки его не видела, а он уж ей снился и был для нее самый любимый… На всю жизнь. Так и она для меня самый дорогой, самый любимый человек. На всю жизнь.

Даша. Как же вы ее теперь найдете?

Андрей. Не знаю.

Даша. А вдруг никогда не встретитесь?

Андрей. Непременно встречусь. Не может быть, чтоб мы в жизни не встретились. Она моя боевая подружка. Мы с ней вместе в атаку на Петушки ходили.

Даша. Ну, ладно, встретились – а вдруг она вас не полюбит?

Андрей. Тогда будет для меня плохо.

Даша. Она полюбит вас.

Андрей. А ну как останусь хромой? У меня, сестренка, что-то нога слишком тяжелая.

Даша. Не думайте об этом. Вам волноваться не полагается. Лежите и поправляйтесь. Все будет хорошо. И больше не разговаривайте. На первый раз хватит. Спите. А я посижу возле вас.

Андрей. Я вам, наверное, уже здорово надоел?

Даша. Не говорите глупостей. Спите. А я почитаю.

Андрей. Что вы читаете?

Даша. «Войну и мир».

Андрей. Читайте громко.

Даша. У меня третий том.

Андрей. А и не надо с начала. Читайте, откуда остановились.

Даша. Это не годится.

Андрей. Ничего, пожалуйста!

Даша. Ну ладно. Только вы все-таки постарайтесь заснуть. (Читает.)«Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться, он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую из всех людей в мире ему более всего хотелось любить тою новою, чистою… (вытирает глаза)любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться)глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что-то. Князь Андрей облегченно вздохнул, улыбнулся и протянул руку. – Вы? – сказал он. – Как счастливо! – Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрагиваясь губами. – Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня! – Я вас люблю, – сказал князь Андрей. – Простите… – Что? Простить? – спросил князь Андрей. – Простите меня за то, что я сде… лала, – чуть слышным прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрагиваясь губами, целовать руку. – Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо, так чтоб он мог глядеть в ее глаза».

Андрей держит перед собой карточку и смотрит на нее.

«Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко-сострадательно и радостно-любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади них послышался говор…»

Андрей (испуганно). Слушайте.

Даша. Что?

Андрей. Здесь написано… (Показывает карточку.)Смотрите… «От Даши Ложкиной». Той же самой рукой. Этого раньше не было. Кто это написал?

Даша. Даша Ложкина написала.

Андрей. Где она?

Даша. Здесь. (Снимает косынку.)

Андрей (узнавая). Это ты?

Даша. Это я, Андрюша.

Андрей. Даша! Ты! (Делает движение к ней.)

Даша. Не надо. Не подымайся. Я сама. (Низко склоняется и нежно и долго целует Андрея.)

Входит Селявина.

Занавес.