Текст книги "Том 7. Пьесы"

Синий платочек ^*

Пьеса в пяти действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Ложкина Ксения Петровна – попросту бабушка.

Даша – девушка 19 лет, Валя – пионер } ее внуки.

Зоя Фиалкина – подруга Даша.

Андрей Купавин, Федя Солнцев, Вася Девяткин } экипаж среднего танка.

Свиридов – лейтенант.

Надя Воронихина – военфельдшер.

Селявина Антонина Васильевна – главный врач госпиталя.

Петрушкина Валентина Альфредовна.

Первая девушка.

Вторая девушка.

Третья девушка.

Телефонист.

Связной.

Действие происходит частью в небольшом волжском городе Щеглы, частью на Центральном фронте.

Октябрь-ноябрь 1942 года

Действие первое

Комната в деревянном домике в городе Щеглы.

I

Бабушка и Валя.

Валя (вышивает синий платочек). Бабушка!

Бабушка. Да.

Валя. А теперь чего делать?

Бабушка. А ну-ка, покажи, что у тебя там.

Валя. Во, глядите!

Бабушка. Замечательно! Ну прямо-таки замечательно! Больше нечего и делать. Только подрубить платочек – и все готово. Нет, кроме шуток, Валюшка, у тебя редкие способности. Смотри ты, как чудесно получилась роза! Прямо как живая. Ее понюхать хочется. А листочки! Чудо! И как это все красиво – на синем фоне. Посмотреть издали – ни за что не поверишь, что это все вышито гладью. Да ты у меня, Валька, настоящий художник. Надо бы этот платочек снести в школу, показать вашему учителю рисования. Может, из тебя и вправду великий художник выйдет. Я снесу.

Валя. Бабушка! Вы с ума сошли! Разве можно? Ребята узнают, что я вышиваю, – засмеют. Задразнят. Что я, девчонка?

Бабушка. Не вижу ничего позорного в том, что мальчик вышивает.

Валя. Я не мальчик.

Бабушка. А кто же ты?

Валя. Я пионер.

Бабушка. Ах, извините!

Валя. И мне неудобно. Неловко. Как вы не понимаете! Просто политически бестактно.

Бабушка. Чего? Чего?

Валя (неуверенно). Бестактно. Политически.

Бабушка. Ах, извините! Политически бестактно? А курить пионеру политически не бестактно?

Валя. Я не курю.

Бабушка. А почему у тебя в сумке табак, спички и курительная бумага?

Валя. А вы зачем в мою сумку лазили?

Бабушка. Я лазила в твою сумку затем, чтобы положить яблоко и два бутерброда. Тебе же, охламону, на завтрак.

Валя. Давайте не будем говорить друг другу грубости.

Бабушка. Ах, извините, простите! Я забыла. Давайте не будем говорить грубости, но давайте уж тогда, если на то пошло, и не курить.

Валя. Я не курю. Я приобрел эти курительные принадлежности для того, чтобы отправить на фронт бойцам.

Бабушка. Вот как? Милый ты мой!..

Валя. Кроме того, я еще положу в мешочек – у меня есть – записную книжку, карандаш, резинку и вот этот платочек. Бойцу будет приятно, как вы думаете?

Бабушка. Ах ты, мой дорогой! (Хочет его поцеловать.)

Валя. Бабушка, не целуйтесь!

Бабушка. Бабушка не может поцеловать собственного внука, своего дорогого, милого мальчика.

Валя. Я не мальчик.

Бабушка. Знаю, знаю! Ты пионер. И целоваться со старой бабушкой – это политически бестактно.

Валя. Нет, это не политически бестактно, но просто как-то неловко. Мальчики узнают – засмеют. Что я, девчонка?

Бабушка. Мальчики не узнают. (Целует его.)

Валя. Ну и хватит.

Бабушка. Экий ты стеснительный!

Валя. Я не стеснительный. Бабушка, обещайте мне одну вещь.

Бабушка. Ну?

Валя. Никому не говорите, что я вышиваю.

Бабушка. Да уж обещала. Только не понимаю: что тут позорного?

Валя. Это только у Гоголя губернатор вышивает по тюлю, а мне неловко перед ребятами.

Бабушка. Не знаю, кто там вышивал у Гоголя. Знаю только, что твой покойный дедушка Андрей Андреевич в свободное время великолепно вязал, шил и вышивал, так что, как видно, это у тебя наследственное. И вообще ты весь в покойного дедушку. Одно лицо, одно лицо… (Хочет поцеловать.)

Валя. Бабушка, не целуйтесь!

Бабушка. Не буду, не буду!

Валя. Так даете слово, что никому не скажете?

Бабушка. Даю.

Валя. Честное пионерское?

Бабушка. Честное пионерское.

Валя. Так вам нравится платочек?

Бабушка. Замечательно! Тонко, аккуратно, художественно. Лучше, чем у покойного дедушки, честное слово! Так бы тебя и расцеловала. (Обнимает его.)

Валя. Бабушка… Не надо, пустите… Мальчики узнают…

Бабушка. Мальчики не узнают.

Целуются.

II

Те же и Даша.

Даша. Они опять целуются! Сколько можно?

Валя. Мы не целуемся. (Быстро прячет платочек.)Это она меня целует. Вот видите, бабушка!

Даша. Что это ты все время прячешь?

Валя. Ничего не прячу.

Даша. Валька, дай еще один листик бумаги.

Валя. У меня не склад. Если ты так любишь писать письма, так надо, матушка, иметь собственную бумагу. На тебя не напасешься. Пишешь, пишешь, и ничего не получается.

Даша. Действительно, не получается.

Бабушка. Кому письмо-то?

Даша. Сама не знаю. На фронт. Кому попадет. Вложу в посылку. Пишу, пишу… Шесть листов измарала. Не выходит. Вот седьмой начала…

Бабушка. А ну-ка покажи. (Берет письмо, надевает очки, читает.)«Многоуважаемый товарищ боец! Прошу вас принять от меня прилагаемый при сем подарок, который я посылаю на фронт, и надеюсь, что он…» Кто он? Фронт? И потом – что это за «многоуважаемый товарищ боец», что это за «который», что это за «прилагаемый при сем»? Пишешь на передовые позиции, защитнику родины, может быть, герою – и даже наверное герою, – а слова у тебя какие-то пыльные, канцелярские. Никуда не годится!

Даша. Я и сама вижу.

Бабушка. Больше чувства. Чтоб бойцу от твоих слов стало тепло на душе. Чтоб он почувствовал, что его любят, что о нем помнят, что родина на него смотрит с надеждой и упованием.

Даша. Я это понимаю. Всей душой чувствую. Только не могу выразить на бумаге.

Бабушка. Надо выразить. Боец ждет.

Даша (разрывает письмо). Валька, дай: бумаги.

Валя. На. Только имей в виду – последний раз.

Даша. Ладно, попробую еще. (Уходит.)

III

Валя и бабушка, без Даши.

Валя. Так чего ж теперь с платочком делать?

Бабушка. Подрубить – и все. Подрубить умеешь?

Валя. Спрашиваешь!

Бабушка. Какой гордый. Милый мой! Весь в покойного дедушку.

Валя. Бабушка! Только не целуйтесь!

Бабушка. Не буду, не буду!

Валя. А вы подарок на фронт приготовили?

Бабушка. Разумеется. Как не приготовить!

Валя. А что у вас там?

Бабушка. Да что может бабушка приготовить бойцу? Известно что: варежки шерстяные, носки, портянки суконные. Ну, конечно, махорочка. Затем концентраты различные. Я ведь знаю, чего солдату на фронте хочется: лапшевника пять плиток, гречневой каши пять плиток, борща украинского пять плиток, киселя клюквенного пять плиток, рисового пудинга пять плиток…

Валя. Рисового пудинга и я бы тоже, пожалуй попробовал.

Бабушка. Ах ты, мое золото! Вылитый дедушка! (Хочет его обнять.)

Валя. Бабушка! Вы мне мешаете подрубать.

Бабушка. Один только разик! (Целует его.)

IV

Те же и Зоя.

Зоя. Они опять целуются. Ну что, посылки готовы? Здравствуйте, Ксения Петровна.

Бабушка. Здравствуй, Зоя. Готовы.

Зоя. Здравствуй, Валька. Что это ты прячешь?

Валя (пряча платочек). Ничего не прячу. Здравствуйте. Только имейте в виду, я не целовался. Это бабушка целовалась. (Бабушке, угрюмо.)Вот видите, бабушка!

Бабушка. Да уж ладно, ладно.

Зоя. Посылки готовы? Где Даша?

Бабушка. Письмо пишет.

Зоя. Как? Еще не написала? Ах ты, господи! Вот копуха!

V

Те же и Даша.

Зоя. Ну? Что же ты? Где посылка? Где письмо? И так опаздываем.

Даша. Да вот все никак не могу написать. Не выходит. Восьмой лист пачкаю. Чувства есть, а слов не нахожу. Может быть, так? (Читает с пафосом.)«Дорогой боец! Родной мой, любимый! Горячо обнимаю тебя, прижимаю к груди, страстно целую».

Бабушка. Ты что? Белены объелась?

Валя (хихикает). А вдруг он конопатый?

Даша. Не годится?

Бабушка. Да что ты, милая!

Даша. Ну, тогда я не знаю. Валька, дай еще один листик.

Валя. Не дам.

Даша. Ну, я тебя прошу. Последний раз.

Валя. Последний раз уже был.

Бабушка. Ведь письмо-то кому? Бойцу, на фронт.

Валя. Ну ладно. Только уж это абсолютно самый последний раз. На.

Даша. Попробую еще раз.

Зоя. Только скорее, Дашка. Ребята с подводой на улице дожидаются. Ты всех задерживаешь. Опоздаем. Дается тебе на все про все ровным счетом три с половиной минуты.

Даша. Сейчас. (Уходит.)

VI

Те же, без Даши.

Зоя. Ну, где ваши посылки?

Бабушка. Моя вот.

Зоя. Обстоятельный мешочек.

Бабушка. По возрасту и мешочек.

Зоя. А твой, Валька? Готов?

Валя. Сейчас. (Отходит в сторону и, чтобы никто не видел, вкладывает в посылку синий платочек и письмо.)Готов. Во.

Зоя. Аккуратно. Будто девчонка делала.

Валя. Сама ты девчонка! (Бабушке, укоризненно.)Вот видите, бабушка, до чего вы меня довели!

Бабушка. Ладно, ладно.

VII

Те же и Даша.

Даша (входя). Ничего не выходит.

Зоя. Фу-ты, господи! Ну, хоть что-нибудь да написала?

Даша. Ни одного слова.

Зоя. Вот наказание! Как же быть? Ребята ждут. Катастрофическое положение. Совсем нету мыслей?

Даша. Мысли есть. Слов нет. А ты написала? Покажи. Может быть, что-нибудь подходящее.

Зоя. У меня очень просто. (Вынимает свое письмо, читает.)Значит, так: «Дорогой товарищ! Пишу вам слово „дорогой“ потому, что вы, как боец доблестной Красной Армии, действительно для всех нас самый любимый, самый дорогой человек. И пишу вам только одно слово товарищ, потому что не знаю вашего имени. Но я надеюсь, что вы мне напишете ответ, и тогда я буду знать ваше имя, отчество и фамилию, и мы будем с вами уже знакомы. Посылаю вам две пачки папирос высшего сорта „А“ „Мечта“. Курите и мечтайте обо мне, как я мечтаю о вас. Посылаю вам безопасную бритву. Еще посылаю вам флакон одеколона „Сирень“. Освежайтесь сиренью, и пусть этот запах напоминает вам весну, и луну, и скамеечку, где мы обязательно будем с вами сидеть, когда встретимся. А мы непременно в жизни встретимся… Я так чувствую. Не правда ли? О себе скажу только, что мне девятнадцать лет и я еще никого не любила».

Валя. Вот это врешь. А Сашка?

Зоя. Молчи! «С нетерпением жду от вас ответа. Возвращайтесь с победой. Любящая вас Зоя Фиалкина».

Валя. В общем, турусы на колесах.

Зоя. Молчи! Не твоего ума дело. (Даше.)Ну, как?

Даша. Очень хорошо.

Зоя. Правда, здорово? Так в чем же дело? Садись и пиши.

Даша. Так – я не могу.

Зоя. А как же ты можешь?

Даша. Не знаю.

Зоя. Ну, дорогая моя, в таком случае не могу ничего посоветовать.

С улицы в окно стучат. Слышен голос: «Что же вы там копаетесь! Девчата! Давайте посылки, а то уедем!»

Сейчас, сейчас! (Даше.)Вот видишь. Ничего не поделаешь. Раз не можешь написать, посылай без письма. Давайте сюда посылки. (Берет у бабушки и у Вали посылки и кладет в большой мешок. Туда же кладет и свою посылку.)

В окно стучат.

Сейчас! Даша?

Даша (подает свою посылку). Вот.

Зоя кладет Дашину посылку в мешок.

Зоя. Все в порядке. Сейчас сдам ребятам и вернусь.

Стук в окно.

Иду, иду!

Даша. Подожди! Дай мне мешочек. Сейчас. (Снимает со стены свою фотокарточку.)

Зоя. Что это?

Даша. Моя фотокарточка. (Берет ручку и быстро надписывает карточку на оборотной стороне, затем вкладывает ее в посылку и отдает Зое.)Все.

Зоя. Коротко, но ясно.

Стук в окно.

Уже! Бегу! (Убегает с мешком.)

VIII

Те же, без Зои.

Бабушка. Поехали наши подарочки. (Шепотом, Вале.)Поехал твой синий платочек.

Валя. Бабушка! Вы же обещали…

Бабушка. Я шепотом.

Валя. Поехала ваша гречневая каша.

IX

Те же и Зоя.

Зоя. Готово. Отправила.

Пауза.

Даша, что ты написала на своей фотокарточке?

Даша. Два слова.

Зоя. Только?

Даша. Только.

Зоя. Какие?

Даша. «Самому храброму».

Зоя. И больше ничего?

Даша. Больше ничего.

Валя. Ух, хитрая! Ловко придумала!

Пауза.

Бабушка. Поехали, по-о-оехали ваши подарочки на фронт к бойцам.

Зоя. Хоть бы скорее доехали! Хоть бы скорее ответ получить! Какой он, интересно знать?.. Не терпится.

Бабушка. Кто?

Зоя. Мой-то.

Бабушка. Это кто же твой-то?

Зоя. Ну, мой… боец…

Валя. Да уж известно кто… Наверное, кашевар.

Зоя. Сам ты кашевар.

Пауза.

Бабушка. Поехали наши подарочки, поехала наша любовь.

Даша (задумчиво). Самому храброму…

Занавес.

Действие второе

Конец зимы. Фронт. Блиндаж. Уютно горит печурка. Электрическая лампочка. Телефон. Перед поднятием занавеса слышна гармонь, на которой наигрывают «Синий платочек».

I

Экипаж среднего танка: Федя, Вася, Андрей и телефонист.

Федя играет на гармони и с большим чувством мурлычет «Синий платочек».

Телефонист. А ну-ка, тише! (В телефон.)Слушает Картошка. Картошка у телефона. Правильно. В порядке. (Опускает трубку.)Проверка линии.

Федя (продолжает). «Порой ночной, под высокой зеленой сосной, счастья кусочек – синий платочек, милый, любимый, родной…»

Андрей. Мечтаешь?

Федя. Помаленьку. Поскольку время позволяет.

Андрей. Застряли перед этими паршивыми Петушками, будь они трижды прокляты, – ни взад-назад! Четвертый день сидим. Никак его оттуда не вышибешь, гада.

Федя. Сильная оборона. Такой орешек, что ого-го!

Андрей. Расколем. В конечном итоге.

Федя. Это точно. Погода мешает.

Андрей. Метет.

Федя (напевает). «Порой ночной, под высокой зеленой сосной…»

Андрей. Имеешь в виду кого-нибудь персонально?

Федя. Персонально никого не имею в виду.

Андрей. Всех в целом?

Федя. Зачем? Я не такой жадный. Мне и одной хватит. Лишь бы девушка была подходящая.

Андрей. А есть такая?

Федя. Пока нет. А кончим войну, раздолбаем фашистов, вернемся домой – тогда поищем. Авось найдется.

Андрей. Женишься?

Федя. Безусловно. Буду семью строить. (Поет.)«Счастья кусочек – синий платочек, милый, любимый, родной…»

Вася (просыпается неожиданно, сонным басом поет). Сала кусочек, каши горшочек да каравай вот такой…

Федя. Кто о чем, а наш беспощадный стрелок-радист Вася главным образом насчет пожевать. Слышь, Вася, можно подумать, что тебя здесь не кормят. Смотри, какое личико отъел! За три дня на велосипеде не объедешь!

Вася. Это у меня после ранения. Организм требует усиленного питания.

Федя. До ранения ты тоже ничего себе рубал. Будьте здоровы.

Андрей. Да-а-а, подкачала погодка. Федя, подбрось хворосту в печку.

Федя. Мало хворосту осталось. А ну, ребята, кому очередь за хворостом идти?

Андрей. Васина очередь.

Федя. Вася, слышь?

Вася. Я сплю.

Федя. А ну, живо за хворостом!

Вася. Почему это именно я должен идти за хворостом?

Федя. Твоя очередь.

Вася. Разве моя?

Федя. Твоя.

Вася. У меня раненая нога болит, еле двигается.

Федя. Так чего ж ты сидишь на переднем крае? Ступай в госпиталь.

Вася. Здравствуйте, я ваша тетя! Я, значит, как дурак, пойду в госпиталь, а вы тут без меня возьмете Петушки? Чересчур вы хитрые. Не выйдет. У меня производственный план: за мою раненую ногу не меньше как штук двадцать фашистов положить под Петушками. И – будьте уверены!

Федя. Так у тебя ж нога еле двигается.

Вася. А я, слава богу, не ногами из пулемета стреляю. Мне нужно хотя бы один целый глаз и две здоровые руки. Мне этого в танковой атаке вполне хватит. А за ноги я не сильно страдаю. Пускай их хоть совсем не будет.

Федя. Стало быть, за хворостом не идешь?

Вася. Рад бы, да нога не позволяет. Ломит и ломит. Не иначе к перемене погоды.

Федя. Наверное. Воспаление?

Вася. Во-во!

Федя. Воспаление хитрости?

Вася. Ух, какой ты язва!

Федя. Ну, да ладно. Я за тебя, так и быть, схожу. Но имей в виду – последний раз.

Телефонист. А ну, тихо! (В телефон.)Картошка слушает. Так. Понимаю. Сделаем. (Опускает трубку.)Хлопцы, там на КП только что привезли подарки.

Вася. Что ты говоришь!

Телефонист. Надо послать человека.

Вася. За подарками? (Бодро вскакивает с нар.)Сейчас. В четыре минуты. (Надевает полушубок.)

Федя. Заодно и хворосту захвати.

Вася. На хворост силы не хватит. (Быстро, хромая, уходит.)

II

Те же, без Васи.

Андрей. А ну-ка, Федя, «Землянку» Суркова.

Федя негромко наигрывает «Землянку».

Телефонист (в телефон). Редька? Говорит Картошка. В порядке. Проверка линии. Сельдерей? Говорит Картошка. В порядке. Проверка линии. Огурец? Говорит Картошка. В порядке. Проверка линии. (Опускает трубку.)

Федя наигрывает «Землянку».

Андрей (поет под гармонь, негромко, с чувством). «Бьется в тесной печурке огонь. На поленьях смола как слеза. И поет мне весь вечер гармонь про улыбку твою и глаза».

Федя. Имеешь в виду кого-нибудь персонально?

Андрей отрицательно качает головой.

Никого не имеешь?

Андрей. Никого.

Федя. Как же так?

Андрей. Не случилось.

Федя. Бывает. Редко, но бывает. (Наигрывает.)

Андрей поет следующий куплет.

III

Те же и Надя.

Надя (входит). Больные есть? Здравствуйте.

Федя. Здравствуйте, Надя. Заходите, дорогая. Больных нет. Есть один умирающий.

Надя. Где же он?

Федя. Пошел на командный пункт за подарками.

Надя. Кто же это?

Федя. Гвардии ефрейтор Девяткин.

Надя. Вася?

Федя. Он самый.

Надя. Пошел на командный пункт? За подарками?

Федя. Точно.

Надя. Ну, конечно! Я на свою личную ответственность разрешила ему остаться после ранения на переднем крае, при непременном условии соблюдать хоть какой-нибудь режим. А он совершенно с этим не считается. Вчера куда-то ходил…

Федя. В военторг за колбасой.

Надя. Позавчера ходил.

Федя. На батарею к зенитчикам. Там у него один землячок есть, так он как раз из дому четыре кило сала получил.

Надя. Третьего дня…

Федя. За добавочной порцией на кухню мотался.

Надя. Ну, конечно! Погоди, придет, я ему дам духу!

Андрей. Товарищ военфельдшер! Сядьте. Успокойтесь. Разденьтесь. Остыньте. А то, смотри, от тебя уже начинает пар идти. Выпей кружечку чаю.

Надя. Спасибо.

Федя. Клади сахар. Что слыхать нового?

Надя. Только что к нам доставили одного раненого бойца из-под самых Петушков. Так он говорит, что гитлеровцы впереди своих позиций выгородили такую громадную стенку из снега – километра на полтора. Облили водой, и теперь она как каменная. Вот сволочи!

Федя. Отчаянно сопротивляются.

Андрей. Ничего. А погода как? Метет?

Надя. Утихает. Звезды уже кое-где видать.

Андрей. К утру утихнет?

Надя. Похоже, что утихнет.

Андрей. Не мешало бы. Еще кружку, Надюша.

Телефонист (в телефон). Картошка слушает. Хорошо. В порядке.

Федя (напевает). «Счастья кусочек – синий платочек…»

IV

Те же и Вася.

Вася (с грохотом тащит по ступенькам большой ящик). Встать, смирно! Ух ты, тяжелый! Насилу дотащил. Ну-ка, ребята, пособите! Что это у нас как будто народу прибавилось? А, товарищ военфельдшер! Я так и предчувствовал, что у нас в блиндаже один лишний человек. Даже два лишних подарка захватил. На всякий случай. Это мне, наверное, сердце подсказало. Верно? Здравствуйте.

Надя. Товарищ Девяткин! Вы опять нарушили режим, который я вам предписала! На каких условиях я вас оставила на переднем крае? Вас оставили на переднем крае исключительно на том условии, что вы будете подчиняться режиму. А вы не подчиняетесь режиму. Вам надо лежать и не ходить, а вы встаете и ходите. Вы не бережете свою ногу. Она у вас никогда не заживет.

Вася. Так она уже давно зажила. На мне ж все царапины заживают, как на собаке. Раз-раз – и готово.

Надя. Какая ж у вас царапина, когда у вас рана!

Вася. Да где ж там рана, когда царапина!

Надя. У вас сквозное пулевое ранение верхней трети бедра правой ноги.

Вася. Подумаешь, ранение! Я понимаю, если у человека голову отрывает – это ранение. А то небольшая, аккуратная дырочка в мягком месте. Она мне совершенно не мешает.

Надя. И не болит?

Вася. И не болит.

Надя. А ну, пройдитесь.

Вася. А для чего это?

Надя. Пройдитесь, или я вас немедленно отправлю в госпиталь.

Вася. А они за это время Петушки возьмут? Нет уж, извините. (Прохаживается перед Надей, стараясь не хромать.)

Надя. Только не симулируйте.

Вася. Я не симулирую.

Надя. Температура нормальная?

Вася. А я даже не знаю, что это за ненормальная. У меня всегда нормальная.

Надя. Рыбий жир принимаете?

Вася. Какой рыбий жир?

Надя. Который я принесла в бутылке и велела принимать для общего укрепления организма три раза в день по столовой ложке.

Вася. Ах, тот, в бутылке?..

Надя. Вы его принимаете?

Федя. Он его в тот же день весь съел с хлебом.

Надя. Хорошо. Теперь будете принимать витамин С. Возьмите. Дайте-ка вашу ногу, я посмотрю.

Вася. Товарищ Воронихина, разрешите быть свободным? Вы же видите, время идет, а экипаж страдает без подарков.

Надя. Имейте в виду – другой раз отправлю в госпиталь. Сколько можно!

Федя. Ну, давай, давай!

Андрей. Только чтоб без махинаций. По-честному.

Вася. Какие могут быть махинации! Я себе забираю две, а вы – как хотите.

Федя. Э, нет, Васечка, не выйдет! А ну, отойди от ящика! Андрей, становись спиной. Будешь выкликать по фамилиям, а я буду вынимать подарки.

Вася. А я?

Федя. А ты, Васечка, будешь принимать витамин С.

Вася. Я бы лучше принял витамин М. «Московская».

Андрей (повернувшись спиной). Ну, давай.

Федя (вынимает подарок). Кому?

Андрей. Гвардии красноармейцу Лебедюку.

Федя (подает подарок телефонисту). Получай.

Телефонист. Ложи здесь. Я на посту. Потом распечатаю. (В телефон.)У телефона Картошка. В порядке. Хорошо.

Федя. Кому?

Андрей. Гвардии ефрейтору…

Вася. Это мне.

Андрей…Солнцеву.

Вася. Мордою о стол.

Федя. Стало быть, мне. Ладно. Беру. Дальше кому?

Андрей. Военфельдшеру Воронихиной.

Федя. Получай, Надя. Дальше кому?

Андрей. Гвардии лейтенанту Свиридову.

Федя. Есть. Отложим до прихода.

Вася. Дай мне. Я сберегу. У меня, брат, все равно как в Государственном банке.

Федя. Обойдется и без тебя, Васечка. Дальше кому?

Андрей. Гвардии ефрейтору Девяткину.

Вася. Фу, наконец! Давай скорее.

Федя. Получай.

Вася. Что же она такая маленькая? (Нюхает.)Ничем интересным не пахнет. А нельзя попробовать счастья еще один раз?

Федя. Не полагается. Счастье, Васечка, бывает в жизни только раз.

Вася. Очень жаль. А ну, давай посмотрим, что там такое. (Нетерпеливо раскрывает посылку.)

Федя. Последнему.

Андрей. Гвардии сержанту Купавину. Мне.

Федя. Правильно. Держи свое счастье.

Андрей. Спасибо.

Пауза. Все заняты подарками.

Вася (вытаскивает вещи из своей посылочки). Папиросы «Мечта». Ух ты, какие тоненькие! За один раз таких папирос надо штук десять выкурить, чтоб сколько-нибудь накуриться. Действительно «Мечта»! Табака нет, одна мечта. Одеколон «Сирень». Граммов пятьдесят от силы. Э! Что это завернуто в бумажку? Имеет вес. Вроде брусочек сала? Бритва. Тьфу! (Продолжает разбирать посылку, бормочет укоризненно.)Эх, девушка, девушка, не угадала ты мою нежную душу!

Федя (возится со своей посылочкой). Синий платочек!

Андрей. Где?

Федя. В моей посылке. Смотри!

Андрей. Чудеса! Недаром ты все время «Синий платочек» пел. Вот и напел себе, напророчил.

Вася. Не иначе как это твое счастье.

Надя. Судьба.

Федя. А что вы думаете? Очень может быть.

Надя. Разреши-ка.

Федя. Пожалуйста. (Дает Наде платочек.)

Надя. Замечательная работа! Прямо художественная! Видать, девушка с большим вкусом вышивала. Настоящая мастерица!

Федя. Я думаю. У моей Валечки золотые руки.

Вася. Это какая же твоя Валечка?

Федя. Та, которая этот платочек мне вышила. (Берет у Нади платочек.)

Вася. А ты почем знаешь, что она Валечка?

Федя. Письмо есть. Написано: «Валя».

Вася. Ну ладно. Валя. А почему это она твоя?

Федя. Платочек мой, – стало быть, и девушка моя. Довольно ясно. «Счастья кусочек – синий платочек, милый, любимый, родной». Посылочка с намеком. Надо понимать. Да и в письме тоже. Видишь? (Читает письмо.)«Дорогой товарищ! Посылаю вам табак, курительную бумагу, спички, записную книжку и на память платочек своей работы. Вы, наверно, герой, я в том не сомневаюсь…» Видать, девушка с понятием. «Мне очень, очень хочется быть вместе с вами и уничтожать врагов нашей родины». Хорошая девушка! Настоящая боевая подруга! Мне именно такую и надо. «Но, к сожалению, это пока невозможно. Приходится оставаться в тылу. Очень жалко и обидно. Хотя меня утешает мысль, что у нас фронт и тыл едины. И все же я вам ужасно завидую: вы, наверное, часто находитесь в бою и всегда можете себе достать трофейный немецкий автомат или автоматический пистолет с патронами. А у нас тут это очень трудно. Очень хотелось бы с вами познакомиться и подружиться». Видишь, ей хочется со мной познакомиться и подружиться. Ясно. «Крепко целую вас. Валя». «Крепко целую». Крепко, понятно? Нет, это дело ясное. Девушка что надо. Сейчас напишу ей ответ, заведу переписку, а после войны, если останусь жив, будем вместе семью строить.

Вася. А вдруг ты ей не понравишься?

Федя. Я? Не понравлюсь? Ты меня смешишь. (Напевает.)«Синий платочек – счастья кусочек, милый, далекий, родной». (Отходит в сторону, вынимает из полевой сумки карандаш, бумагу, пишет письмо.)«Дорогая Валюша…»

Вася. Слышь, Федя.

Федя. Что?

Вася. В твоей посылке больше ничего такого нет?

Федя. Чего такого?

Вася. Чего-нибудь солидного. Пожевать.

Федя. Нету.

Вася. Жаль. А то я думал, может, сменяемся. У меня бритва хорошая. (Наде.)А у тебя что?

Надя. А вот сейчас посмотрю.

Вася. Может быть, что-нибудь такое попадется.

Надя (вынимает из мешочка разные вещи). Варежки. Портянки. Носки.

Вася. Не совсем то.

Надя. Махорка.

Вася. Это уже лучше.

Надя. А вот еще что-то… Не пойму… Какие-то не то коробочки, не то пакетики, не то кубики.

Вася. А ну, а ну! Кубик! Это интересно. Покажите. Стой! Стой!! Пищевые концентраты! Пять плиток лапшевника! Пять плиток гречневой каши! Пять плиток борща украинского! Пять плиток клюквенного киселя! Пять плиток рисового пудинга! Отдаете себе отчет? Рисового пудинга! Это вам не «синий платочек». Вот это настоящая девушка посылала, настоящая подруга жизни! Меняюсь, идет?

Надя. Погоди. Дай подумаю.

Вася. Да чего там думать! Ты посмотри, что я тебе даю. Папиросы «Мечта». Высший сорт «А». Одна штука десять других заменяет. Незаменимая вещь для военного фельдшера. В полном смысле слова «Мечта»! Одеколон «Сирень». Один запах чего стоит! Сирень, весна, соловьи. Она и он, луна… Безопасная бритва. Запасные ножи. Помазок. Тазик. Красота. Бриться – одно удовольствие. Попробуй.

Надя. Обалдел!

Вася. Ах, извините! Я забыл, что вы девушка.

Надя. А вы не забывайте.

Вася. Больше не буду. Но это не важно: бритву вы всегда можете сменять на что-нибудь другое. Ну? Меняемся? А то, знаете, я сильно люблю пищевые концентраты. Они мне полезны для моего расстроенного здоровья.

Надя. Хорошо. Только с одним условием – что вы будете соблюдать режим и не слишком много ходить. Обещаете?

Вася. Обещаю.

Надя. Возьмите.

Меняются мешочками.

(Вполголоса, нежно.)Вася, я тебя очень прошу, лично.

Вася (рассеянно). Безусловно, безусловно! (Углубляется в изучение мешочка.)

Федя (неожиданно, с отчаянием). Товарищи! Беда!

Все. Что? Что случилось? В чем дело?

Федя. Адрес!

Вася. Какой адрес?

Федя. Не знаю. Нету адреса. Не написала. Забыла. И фамилии нету. Забыла. Ничего нету. Все забыла. Одна только подпись: «Валя».

Вася. И синий платочек.

Федя. И синий платочек. Что ж теперь делать?

Вася. Утереть слезы синим платочком и забыть свою Валю.

Федя. Забыть Валю? Никогда! Ты меня плохо знаешь. Я ее все равно найду.

Вася. Конечно. Пара пустяков. Простой адрес: «СССР, девушке Вале. В собственные руки». Через три дня дойдет.

Федя. Вот беда! Такая девушка… Как вижу! Волосы русые, золотистые. Глаза синие. Ротик веселый. Характер нежный. И главное – меня любит. Так и пишет: «Дорогой». «Дорогой боец…» Ах, какая досада! Но ничего, все равно разыщу.

Вася. Придется тебе, значит, собрать девушек Валь со всего Советского Союза и просеять через большое сито.

Федя. Зачем? Посылки известно из какого города. На ящике написано: «Щеглы». Стало быть, Валя из Щеглов. Это уже легче.

Вася. Правильно. Вроде как в одном рассказе Чехова мальчик посылал письмо на деревню дедушке.

Федя. Не важно. Все равно. Кончится война, приеду в Щеглы, весь город переверну, Валю свою найду. Слово танкиста!

Надя (вслух читает письмо из посылки). «Дорогой товарищ! Пишу вам слово „дорогой“ потому, что вы, как боец доблестной Красной Армии, действительно для всех нас самый любимый, самый дорогой человек… Посылаю вам две пачки папирос высшего сорта „А“ „Мечта“. Курите и мечтайте обо мне, как я мечтаю о вас». Ладно. Буду курить и мечтать. «Посылаю вам безопасную бритву. Еще посылаю вам флакон одеколона „Сирень“… Пусть этот прелестный запах напоминает вам весну, и луну, и скамеечку, где мы обязательно будем с вами сидеть, когда встретимся». Ну что ж, можно будет посидеть и на скамеечке. «А мы непременно в жизни встретимся. Я так чувствую. Не правда ли?» Безусловно, только скандал получится страшный. «О себе пока скажу только, что мне девятнадцать лет и я еще никого не любила». Вот это навряд ли. «С нетерпением жду от вас ответа. Возвращайтесь с победой. Любящая вас Зоя Фиалкина». Ох, не угадала ты малость. Зоя Фиалкина! Зоя Фиалкина… Видишь, Вася, какую выдающуюся девушку ты променял на пищевые концентраты? И тебе не жалко?

Вася. Не беспокойся, твоя Зоя ничто по сравнению с моей Ксенией.

Надя. Какой твоей Ксенией? Кто это Ксения?

Вася. Бывшая твоя, которую ты обменяла на безопасную бритву. Ксения Петровна Ложкина. Город Щеглы, Кооперативная, десять, квартира два. Это вам не синий платочек. Это вам не какая-нибудь «Мечта». Девушка солидная, обстоятельная. Нет, вы только вдумайтесь, товарищи: пять плиток лапшевника, пять плиток гречневой каши, пять плиток борща украинского, пять плиток клюквенного киселя, пять плиток рисового пудинга… Сразу видать настоящую нежную женскую душу. Кончено. Женюсь.

Надя. На ком?

Вася. На моей Ксенечке.

Надя. Ты? (Смеется.)Ты?

Вася. А что, я у бога теленка съел? Сейчас же ответ ударю. А то кто-нибудь другой подхватит. Такую девушку нельзя упустить. (Поспешно достает из сумки бумагу и карандаш. Пишет.)«Дорогая Ксения Петровна! В первых строках моего письма сообщаю, что концентраты ваши получил в полном порядке, за что вам очень благодарен… Я полюбил вас с первого взгляда…» Какие могут быть шутки, когда дело касается концентратов! (Пишет.)«Надеюсь, вы меня будете с нетерпением ждать, как обрисовал наш любимый фронтовой автор Константин Симонов: „Жди меня, и я вернусь, только очень жди…“» Андрей, как дальше?

Андрей не слышит, весь углубившись в созерцание карточки Даши, которую он уже давно вынул из своего мешочка, и все не может от нее оторваться.

Андрей, слышишь? Тебе говорю! Андрей!

Андрей (очнувшись). Да?

Вася. Что ты там рассматриваешь?

Андрей. Карточку. Из посылки.

Вася. А ну, покажи. (Заглядывает.)Хорошенькая.

Андрей. Хорошенькая? Сказал! Красавица.

Федя. Где, где красавица?

Вася. А ну-ка, ну-ка! (Рассматривает.)Ух ты, какой хитрый. Получил фотокарточку и молчит. Подходящая девушка. Лет на девятнадцать. Кудрявенькая.

Андрей. Сам ты кудрявенький! Не хватай грязными лапами.

Федя. Я не хватаю. Гляди, Надя.

Надя (заглядывает). Ого! Смотри ты, какую себе нашел! Как зовут?

Андрей. Не знаю.

Надя. А письмо?

Андрей. Письма нету.

Федя. Как же так – карточка есть, а письма нету?

Андрей. Карточка есть, а письма нету. И адреса нету.

Надя. Наверное, где-нибудь есть. Не может быть. Поищи хорошенько.

Андрей. Да уж все перерыл. Нету. Одна только карточка. (Наде.)Не тронь руками.

Надя. Смотри, какой ревнивый!

Федя. Страсть! Глаз не спускает. Ты чего, Андрюша, влюбился?