Текст книги "Отпетые мошенники галактики (СИ)"

Автор книги: Валентин Февраль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Колоноподобные лапы мощно толкали грузное и тяжёлое тело вперёд. Верхние конечности урода, непропорционально маленькие для его размеров, нелепо и беспорядочно двигались во всех направлениях, словно хватаясь за зыбкий, податливый воздух. Отвратительная голова при каждом шаге уморительно раскачивалась Она дёргалась взад-вперёд, поворачиваясь, словно у курицы, то одним своим глазом ко мне, то другим.

Тварь стремительно настигала меня.

Я, конечно же, не стоял на месте и во весь дух мчался к скале. Но каждый отдельный шаг мезозойского ублюдка равнялся моим пяти. И потому, несмотря на все отчаянные усилия убегающего, расстояние между ним и монстром быстро сокращалось.

В такие минуты думаешь необыкновенно быстро, но сумбурно и непоследовательно. Когда не достаёт быстроты ног, сознание компенсирует сей недостаток невероятной паникой.

И вот мое подающее SOS мышление, этот внутренний, дающий сбои компьютер, мозг спрятанный в черепной коробке, подсказывал: зря тратишь силы и энергию. К лестнице ведь всё равно не успеешь. Вернее, до лестницы-то кое-как добежишь. Но дальше!..

То есть, вскарабкаться по лестнице наверх можно. Но хватит ли времени?

Тем временем шумное сопение за спиной сместилось влево.

Я бежал по пологой дуге, вынужденно огибая торчащие из земли красноватые камни, разбросанные там и сям по плоскости лужайки, а здоровенный, истекающий слюной ублюдок, топал сзади. Но вот сообразив, что к чему, он пошёл наперерез.

И тут до меня дошло. Хищник не с бухты барахты появился у, обжитых человеком, скал. Всё то время, пока я жил здесь, тварь наблюдала за мной. Она изучала меня. Мои привычки. И это его тяжёлый взгляд порой ловил я – глаза отблёскивающие любопытством. Взгляд из-под тёмного полога лесной чащи.

К сожалению некоторое время назад, эти глаза я принимал за издержки своей фантазии. Нынешнее моё открытие ужаснуло меня! По спине пробежал противный холодок.

Тем не менее, я делал все возможное, чтобы прибежать к скале первым. Ещё до того, как тварь схватит меня.

Но зверь оказался проворнее. И в то время как до заветной лестницы мне оставалось сделать не больше пары десятков шагов, рептилия, опередив, уже стояла там, поджидая жертву.

Я увидел огромный блестящий глаз, уставившийся на меня сверху. От взгляда глаза ноги мои подкосились. Я остановился. Я замер, беспомощно озираясь.

Пещера являлась единственным местом, где я мог укрыться.

Теоретически, я всегда был готов к встрече с представителем динозавров крупного размера. С тех самых пор как расквартировался в мезозое. Во всяком случае, умозрительно я знал, как поступить в том или ином случае, если уж возникнет опасность.

Но на практике все оказалось сложнее. Неожиданно для себя я оказался в безвыходном положении. А этот смердящий, шумно дышащий ублюдок словно того и ждал.

Опустив уродливую шишковатую голову к земле, зверь утробно зашипел, в то время как я торопливо отступил. Рука моя поочередно хваталась то за топор, то за револьвер. И сам я себе казался смешным в своём стремлении сразиться с хвостатой махиной. Ведь гора мышц, перекрывшая дорогу Хитрому Лису, скорее всего даже не почувствует пуль, что тот всадит в неё.

Хоть обойму вколоти. Гадина глазом не моргнёт.

Между тем, в то время как я безуспешно пытался найти решение, способное вытащить меня из заведомо безвыходной ситуации, гигант стронулся с места. Может быть всего лишь для того, чтобы обнюхать обед. Но тут в самый драматический момент мне на глаза попалась баллиста.

Хищник сделал шаг вперёд. Он одним махом преодолел расстояние не меньше чем в пару метров. Кажется, он понимал, что жертве не вырваться. Потому не спешил.

Однако фокус заключался в том, что теперь я не собирался улепётывать. С некоторых пор, а именно с тех самых, когда на глаза мне попалась баллиста, наши с тиранозавром шансы на победу некоторым образом уравнялись.

Ведь живоглоту, каковым без сомнения и являлся тираннозавр, думаю раньше не приходилось сталкиваться с человеком. Только потому тварь не знала, как порой бывает опасен, коварен человек. Властелин мезозоя видел в человеке кусок беспомощного мяса, но в беспомощности мяса он здорово заблуждался.

Густая, тягучая слюна, отблескивая в оранжевом пламени, пожиравшем лес, вытекала из зловонной пасти и бесформенными клочьями опускалась на землю. Монстр по-прежнему следил за жертвой, изредка по-птичьи мигающим глазом. Он хрипло дышал, яростно вздымая облепленные мелкими мезозойскими паразитами, бока.

Он приближался. Сейчас он ступал небольшими шажками, словно собирался до бесконечности растягивать удовольствие убийства. И я, конечно же, понимал, что убийство для махины дело будничное. Всего лишь способ существования. Действие, позволяющее насытить желудок.

Медлить становилось опасно. И я шагнул к баллисте. Я приподнял одно из лежащих на земле остроконечных бревен и вложил в желоб. Второе подкатил к станине ногой. Про запас. Чтобы, так сказать, под рукой лежало.

Глубоко вздохнув и, стараясь унять дрожь в пальцах, я вцепился в рычаг, которым натягивалась тетива. С усилием повернул я его до упора и зафиксировал, уже в следующий миг чувствуя себя увереннее.

Оставалось навести прицел и выбить клин. Хищник всё ещё не понимал смысла моих манипуляций. Баллиста вызывала у твари лишь прилив лёгкого любопытства. И ещё может быть – осторожность. Не более.

Тем временем мне в голову пришла идея, которая показалась не такой уж бездарной. Во всяком случае, она была гораздо лучше предыдущей. Той, согласно которой я должен был направить на врага жёлоб со стрелой. Да и то, правда, зачем возиться с примитивным и ненадежным самодельным устройством наведения, когда можно просто заманить под выстрел длиннохвостого ублюдка?

В общем, я начал претворять то и дело появлявшиеся у меня в голове идеи в жизнь. Поэтому камень, который я швырнул, попал ящеру куда надо. То есть в голову. Хотя не причинил зверю вреда. Маленький камешек отскочил от массивного черепа, как горошина от скалы.

Тем не менее, столь бесцеремонное обращение с собственной персоной не понравилось рептилии. Взрыкнув, царь джунглей попятился, молотя хвостом по земле.

Молясь богу, чтобы хищник не предпринял попытки зайти с фланга, я подобрал с земли ещё парочку камней и запустил в прежнем направлении один за другим.

Первый угодил в серую бородавчатую шею. Второй врезался в массивную, как наковальня и, как я предполагал, столь же крепкую челюсть.

Я не скажу, что тиранозавр до сих пор был со мной ласков, вежлив и учтив. Отнюдь. Но с некоторых пор он совсем рассердился. Его настроение настолько испортилось, что он выразил это вслух. Он заревел так, что скалы содрогнулись. А хвост его замолотил по земле с небывалой силой. На тех участках земли, где ударял хвост динозавра, взлетали в воздух целые куски дёрна. Могучая трёхпалая лапа притопнула, пропахав землю не хуже тракторного плуга.

А потом эта взбесившаяся биомашина, изначально задуманная исключительно для убийства и ни для чего больше, ринулась вперед.

Glava XXXXV.

Я не помню точно, как выбил клин. Следующие мгновения как будто вышибло из моей памяти. Пришёл я в себя только, когда заострённое бревно погрузилось хищника. Оно вошло на целую треть в его грудь, с силой отбросив врага назад. Только немного не хватило бревну силы, чтобы опрокинуть тиранозавра навзничь.

Монстр всё ещё держался на ногах. Вначале он оторопел. А потом, наклонив голову, удивлёно посмотрел сперва на меня и на проткнувший его почти насквозь предмет.

К тому времени я слишком утомился, чтобы ликовать. И всё же, запрыгал на месте, что-то выкрикивая. Я орал, как полоумный, жестикулируя и приплясывая. И, если б я мог взглянуть на себя со стороны в эти минуты, я бы несказанно удивился потери столь присущей мне обычно выдержки и скромности.

Но тиранозавр не собирался сдаваться. Он был живуч и думал о еде. И потому изогнувшись, попробовал вытащить бревно, плотно засевшее между рёбер. Он вцепился в торчащую из бока деревяшку зубами, кроша её в труху. И бревно он вытащить он не смог, как ни старался. Тогда он вновь сосредоточился на жертве. Как-то по лошадиному всхрапнув, двинулся на меня.

Чувство голода, терзавшее хищника, пересилило боль.

Инстинктивно я подался назад. Но тут же споткнулся и чуть не упал. Опустив глаза, увидел заострённое бревно. Вторую «стрелу»!

В этот момент вулкан оживился. Дымящаяся гора выплюнула очередную порцию магмы, целя в беззащитную, боязливо скукожившуюся тучу над собой.

Лес под горой полыхал. Клубы плотного дыма ползли по земле. Слава богу, ветер дул не в мою сторону. Со следующей минуты я действовал быстро и решительно. Гиганту оставалось сделать шаг, чтобы перекусить человека пополам. Но второе бревно лежало в жёлобе. И вот оно скользнуло, стронувшись с места, зашелестело в воздухе и... глубоко впилось во вздрогнувшую плоть, найдя себе место рядом с первым.

На этот раз грудь заура не выдержала. Она лопнула. А и из образовавшейся раны хлынула кровь. Густая, тёмная и тягучая она полилась на землю. Эта маслянисто поблёскивающая жидкость залила ноги хищника, впиталась в пепел покрывающий землю.

Теперь зверь не мог противиться охватившей его боли. Закачавшись на ослабевших ногах, он сделал последний шажок в мою сторону и, взревев как допотопный паровой звездолёт стал крениться. Он падал на меня.

Птеродактили оживились. Потревоженные новым вулканическим взрывом и истошным рёвом хищника они метались и кружили над нами.

А я, глядя на хлещущий тёмный, дымящийся фонтан из груди великана, подумал, что, пожалуй, никогда я не был так близок к смерти, как минуту назад.

Тем временем жизнь оставляла монстра. Она уходила из его тела бесповоротно и окончательно. Она вытекала из некогда могучего тела дождём тяжелых, дымящихся капель. А потом смертельная пелена затянула хищные зрачки и, ещё раз качнувшись, тиранозавр рухнул вперед, разнеся в щепки тем самым погубившую его машину.

Хищник раздавил мою конструкцию. Он разнёс её в щепки одним только весом своего тела, словно мстя за себя. Его могучие лапы подрагивали в смертельной агонии. И мне стало даже немножечко грустно. Но не из-за гибели динозавра. А от осознания того, что моё эффективное средство защиты превратилось в хлам. А из-за скал тем временем донёсся рёв другой твари. И судя по звукам, которые издавала эта вторая, она была не менее опасна, чем мной убиенная.

И я не ошибся. Действительно, к скалам приближался второй хищник. Он спешил, откликаясь на предсмертный зов соплеменника.

Ветер, то ли следуя каким-то непостижимым собственным причудам, то ли закономерностям природы, изменил направление. На лужайку пополз дым.

Грязные хлопья пепла ложились мне на плечи.

Пепел залеплял нос, глаза и уши. Обжигал кожу. Дым набивался в лёгкие, вызывая приступы кашля. Отныне у меня были все шансы погибнуть от удушья, поджарившись хорошенько предварительно.

Если остаться в этих пугающе изменившихся, со времен сегодняшнего утра ландшафтах, задержаться, хотя бы на полчасика, можно смело причислить себя к разряду самоубийц покончивших с жизнью весьма и весьма оригинальным, но вместе с тем, довольно эффективным способом.

Мельком взглянул я на вулкан и увидел как зависшую над ним, иссиня черную, ужасную тучу пронзают вспышки быстрых молний.

Земля под ногами вибрировала. Только теперь в её колебания вновь стали вкрапляться сильные, короткие толчки. И чтобы не свалиться с ног, я крепко ухватился за обломок боевой машины.

Глаза, слезящиеся от дыма, наткнулись на тяжёлую шишковатую голову.

Слюна ещё вытекала из открытой пасти.

Вновь послышался утробный рык. Теперь он был ближе. И я уже видел, да я видел источник рыка. Он здорово напоминал сваленного мной давече гиганта и двигался со стороны непроходимого болота, вклинивавшегося, как я знал, с северо-запада в уголок пространства между лесом и лужайкой.

Дьявол, только этого не хватало! Мне не хватало второго чокнутого тиранозавра!

В довершение ко всем напастям, свалившимся на меня так некстати, хлынул дождь. До этого я даже не подозревал, что во время извержения может лить дождь.

Этот дождь был необычен. Ведь он был самым грязным дождем из всех, какие я только знал. Грязным и ещё, пожалуй, горячим! К тому же дождь отвратительно пах серой. Словно его создали в химической лаборатории. Смешиваясь с пеплом, дождевые капли превращались в неприятную субстанцию.

Меж тем, расстояние между мной и вторым хищником сокращалось.

Раскачиваясь на огромных, когтистых лапах, тварь направлялась ко мне. Свой мощный хвост, способный одним ударом разнести в щепы небольшое дерево, зверь держал на весу.

И в этот миг я вспомнил о пещере. К счастью я сумел отвоевать своё укрытие.

Вулкан продолжал вести непонятную войну с окружающей средой, посылая заряды магмы в затянутое тучами низкое небо.

Да и небо не сдавалось. Прикрываясь, словно щитом, мощным слоем облаков, оно отвечало много возомнившей о себе горе, посылая в её раскалённое жерло разряды ослепительных фиолетовых молний.

Что и говорить, зрелище грандиозное. Но фееричность происходящего не вызывала у меня, как наблюдателя, ни оптимизма, ни каких-либо других эмоций, на которые, видимо, и рассчитывала природа, разворачивая передо мной, единственным зрителем картины сногсшибательных баталий.

Дело в том, что наученный предыдущим опытом и, не желая больше состязаться в беге с динозавром, как раз в это время я пытался обминуть, показавшуюся мне невероятно огромной и перекрывавшую путь к спасительной пещере, лапу динозавра.

И я чуть не расцеловал в морду усопшего и потому кажущегося невероятно симпатичным динозавра, когда мне, наконец, удалось сделать это.

Я припустил к пещере. Я бежал быстро. Оставалось сделать последний рывок, чтобы оказаться у вожделенной стены рядом с лестницей, когда мир раскололся. Он раскололся надвое и титаническая сила выбила землю у бегущего из-под ног. Эта же сила подбросила меня в воздух. А потом я шлёпнулся лицом в грязь, чуть не захлебнувшись в ней.

Я барахтался в луже мокрый и жалкий, проклиная все геотектонические процессы, которые когда-либо происходили во вселенной.

Конечно, наложить столь масштабное проклятие за несколько минут было слишком сложно. Но в те минуты мне было на всё плевать, я был вне себя от злости и готов был на большее, если только потребуется.

На приближающегося к скале и ко мне динозавра подземный толчок, сбивший меня с ног, не оказал почти никакого воздействия. Динозавр продолжал двигаться так, будто никакого землетрясения и в помине не существовало.

Грязевой дождь, скорее всего, тоже не являлся для него помехой. Зверь был совсем близко, и я уже ощущал вызывающий оторопь смрад, исходящий от его тела.

Потому, не тратя времени на вставание, на четвереньках, помогая себе и руками и ногами, я бросился к лестнице.

Но лестница обезумела. Раскачиваясь и подпрыгивая, она не давалась мне в руки.

Пришлось приложить усилия, чтобы поймать ее. Но зато, когда я это сделал, мне понадобилось только пара мгновений, чтобы оказаться наверху.

Только в пещере пришел я в себя. Сердцебилось в груди, как не нормальное. Краем уха я слышал, как что-то где-то трещит. Скорее всего, ломалась решетка. Треск усиливался. И завершился он целой серией громких хлопков. А одно из бревен, расколовшись, даже отлетело в сторону. Оно чуть не перешибло меня пополам.

Два других бревна, потоньше, переломились как спички. Осыпавшиеся пожухлые листья зеленым ковром покрыли пол пещеры.

Некоторые из листьев вывалились из пещеры наружу. Подхваченные ветром, они закружились в странном, завораживающем танце и кружились так до тех пор, пока не оказались прибитыми к земле потоками льющейся с неба грязи.

Я сел под каменной стеной и, сжавшись в комок, вздрагивая при каждом сильном звуке, прислушивался к тому, что происходит снаружи. Я прислушивался, пока в какой-то момент мне показалось, что в пещере я не один.

Да, скорее всего, так дело и обстояло. Я ощущал,я чувствовал: в пещере кто-то есть! Я готов был поклясться в том своим револьвером, не раз выручавшим меня из разных передряг.

Этот кто-то находился недалеко. Он расположился по другую сторону решетки. И это его глаза я увидел, лишь только оторвал взгляд от стены и вгляделся в сумеречное пространство.

Чёрт! Это существо наблюдало за мной! Я видел его. Я видел его силуэт! Непонятный, будто изломанный. Устрашающе изломанный силуэт.

Постепенно глаза привыкли к темноте. И сам я успокоился. И я уже почти разглядел то, что находилось за решёткой, когда мой приятель снаружи напомнил о себе злобным рёвом. Рёв звучал рядом. И, высунувшись из пещеры, я увидел под собой тошнотворно бугристое, шишковатое темя.

Это темя уступало размерами средней лодке. Но не очень сильно. Оно чуть-чуть недоставало до моего укрытия.

Милая двуногопрямоходящяя многотонная ящерка была, пожалуй, покрупнее первой. И отличалась от первой ещё и цветом. Однако причина её более тёмного окраса заключалась в непрерывно льющейся с неба грязи.

Не имея под рукой ничего такого, что могло бы причинить бестии хоть какой-то вред, я был вынужден плюнуть на шишковатое темя. Ну, сами понимаете – чтоб хоть как-то отомстить за себя.

Багровые отблески дальнего пожара плясали на и без того красных скалах, делая их краснее. И в неровном, пляшущем свете я видел побеждённого мной, в общем-то, в честной схватке хищника. Он лежал на обломках разрушенной им машины и напоминал кучу рыхлой, сырой глины выброшенной из шахты землекопами.

Но, тот, что был жив, всё топтался внизу. Раздираемый какими-то внутренними противоречиями, он шумно вздыхал. А потом он отошёл от пещеры и, подойдя к соплеменнику, мучимый голодом, вонзил в плоть кинжалоподобные зубы.

Я зябко поежился. Я и раньше слышал о каннибализме, явлении не очень-то редком в животной среде. Но воочию акт каннибализма наблюдал впервые. Между тем тираннозавр, вырвав из бока сотоварища здоровенный кусок мяса, проглотил его целиком, дернув по-птичьи головой.

Я отвернулся. Привалившись спиной к шероховатой стене, с невеселой усмешкой я оглядел свои заляпанные грязью брюки. Чувство всё сметающей ярости отчего-то поднялось в груди.

– Черт побери! – думал я. – Ведь я уже несколько месяцев в этом распрекрасном мире. И всё до недавнего времени было преотлично. Если б не вулкан с его глупым извержением.

Я чертил на чём свет стоит надумавший ни с того, ни с сего взбеситься вулкан ещё некоторое время. Пока что-то не заставило прислушаться к происходящему вокруг.

Glava XXXXVl.

Ветер!.. Он больше не дул из глубины пещеры. За время моего нахождения в пещере я как-то уже попривык к тому, что поток чистого и прохладного воздуха, зарождающийся неизвестно где и, несомненно, являющийся следствием естественной вентиляции имеющей место в подземных лабиринтах, этот воздушный поток всегда двигался через мое жилище, вынося дым костра наружу. Что было для меня весьма удобно. И вот сейчас этого слабого, едва ощутимого движения воздуха не было. Я не ощущал его. Я не чувствовал его скольжения на лице.

И я всё ещё тупо размышлял над нечаянным таким открытием и над тем, чтобы всё могло бы значить, когда из-за решетки донёсся некий неопределенный, весьма загадочный звук.

Конечно, за грохотом вулканического извержения услышать слабый звук дело не простое. Однако, я его слышал. И, пытаясь разглядеть, что или кто мог издать такой звук, я медленно повернул голову к решётке.

Насекомое!.. Вот, что я увидел, когда глаза мои нашарили в сумерках пещеры некий объект.

Муравей! Он был огромен. Словно увеличенный кем-то до невероятных размеров, он стоял в трёх шагах. Прижав массивную с пугающе огромными жвалами голову к бревнам, изо всех сил таращился монстр на меня. Он меня видел.

Я боялся шевельнуться. Я оцепенел. Впервые я наблюдал такое странное и такое крупное насекомое. Я вглядывался в слабо флюоресцирующие размером с блюдце глаза и до меня медленно доходил весь скрытый до этого чудовищный смысл всего произошедшего со мной за время моего пребывания в этих диких местах.

Как же я раньше не мог догадаться, что моя относительно спокойная жизнь в неспокойном, страдающем страданиеностностью мире была предопределена не столько собственным влиянием на этот мир и уж ни в коем случае не моими деловыми качествами, выразившимися однажды в построении великолепного забора. Как теперь выяснилось, мою безопасность в этих местах гарантировали вот эти скромные и невидимые до поры до времени существа, представитель которых и стоял сейчас передо мной за решеткой, ощупывая воздух антеннами усиков. Усиков, каждый из которых потягался бы в длине с удочкой.

Муравьи. Мир динозавров. Мир, до отказа набитый безмозглыми пожирателями себе подобных, хронически голодными убийцами, боялся вот этих, как известно, дружных, сплочённых существ.

Без сомнения, рептилия, достигающая в высоту нескольких метров, сильный зверь. Но попробуйте противостоять полчищам гигантских полутораметровых муравьев, каждый из которых способен раздробить жвалами крепкий камень, и поднять вес неизмеримо, превышающий собственный и вы поймете с кем бы пришлось иметь дело заурам, вздумай они посягнуть на территорию прячущихся под скалами насекомых.

Тысяча птеродактилей! Всё это время я жил на муравейнике! А моя скала не что иное, как часть муравейника. И совершая свое безрассудное путешествие по подземным переходам, я всерьез рисковал нарваться на просто кишащих там чудовищ-насекомых.

Муравьи, а может термиты, кто их там разберет, всегда были здесь!.. Я проживал в их доме.

Или же их не было. А теперь они вернулись после долгого отсутствия. И застали меня в принадлежащих им апартаментах.

Вероятно, они не тронули меня до сих пор лишь потому, что приняли за здорово повредившегося в уме и берегли на тот случай, если в мезозое закончится пища.

Чёрт побери, какая непозволительная наглость с моей стороны – залезть в чужое жилище, забраться в гигантский муравейник и жить себе там в своё удовольствие. И это в то время как самые крупные и сильные хищники мезозойской эпохи обходили эти зловещие для них места девятой дорогой.

А забрести в них, в эти места парочке малахольных тиранозавров позволила лишь всеобщая сумятица, внесенная в размеренную и налаженную жизнь сельвы разгулявшейся не на шутку стихией.

Меня передернуло. И только теперь я осознал, что меня бьёт озноб. Я весь дрожал. Видимо от всех стрессов у меня поднялась температура.

Снаружи донёсся тиранозаврий рёв, способный напугать и ввести в ступор любое существо, какое только обитало на этой земле со дня сотворения мира.

Термит (или муравей) исчез. Он растаял, как привиденье, оставив налитую тьмой пустоту в том месте, где только что стоял. И я в какой-то миг даже усомнился, видел ли я насекомое взаправду. Или оно мне только померещилось.

Я прислушался к странным звукам, донёсшимся до меня снаружи. У подножия скалы что-то происходило. Нечто из ряда вон выходящее. Иначе с чего бы насыщавшийся тиранозавр исторг дикий рёв.

Превозмогая свой вполне законный в моём положении страх, я высунулся по пояс из пещеры. Таким образом у меня появилась возможность видеть всё, что происходило возле скалы.

Подземные толчки то ослабевали, то снова усиливались, пытаясь вытряхнуть из меня душу, а меня из моего укрытия – пещеры, как картошку из мешка.

Зарево пылающего леса объяло полнеба. Неверные отблески оранжевого пламени ложились на мои руки и плечи.

В голове шумело. Но то, что я увидел внизу, с лихвой окупало все неудобства связанные с временной потерей трудоспособности и здоровья.

Дело в том, что пока я безалаберно протирал штаны о пыльный пол пещеры, у скалы разыгрались события достойные, чтобы о них упомянуть.

В вихрях и целых тучах опускающихся сверху хлопьях пепла шло сражение.

Мой знакомый – хозяин здешних просторов – исполинский бородавчатый динозавр метался у скалы, топча некогда зеленую, а ныне залитую жидкой грязью лужайку, то и дело взмахивая длинным хвостом. Он дёргал узкой, змеиной головой со злобными глазками в глубоких глазных впадинах и пытался стряхнуть с себя странных и нелепых существ. Целая дюжина их вцепилась в холку зверя и это обстоятельство здорово раздражало заура.

Несомненно, тиранозавр являлся сильным бойцом. И только потому на земле виднелись останки раздавленных им агрессоров. Одного он так вообще перекусил пополам прямо на моих глазах. После чего обе половинки втоптал в грязь, смешав с нею.

Краснокожий птеродактиль, метнувшийся было подхватить кой-чего на поле сражения, чуть не врезался в массивную тушу буйствующего зверя. После чего с истошным криком унёсся в сумеречную круговерть – месиво из пепла, дыма и таких же, как он сам летающих тварей.

Один из покалеченных хищником, ползающий у его ног муравей попытался тяпнуть зверя за лапу. Но гигантскому умирающему насекомому так и не удалось дотянуться до объекта своей мести.

Тиранозавр же тем временем, щедро посыпаемый сверху пеплом, пытался сбросить вцепившихся в него муравьев.

И пока ему это сделать не удавалось. И потому он лишь угрожающе шипел, как огромный паровой котёл перед тем как взорваться. Он метался во всевозможных направлениях, втаптывая в грязь останки уже убитых существ. Из низкой тучи снова вынырнул птеродактиль и стремительно пронесся у земли, не решаясь приблизиться к сражающимся.

Вдали громыхнуло. Скалы затряслись. Они скрипели и подпрыгивали. Они едва не сбросили меня вниз.

Glava XXXXVll.

Неожиданно тиранозавр замер. Он застыл в неподвижности. Его влажно поблёскивающие бока ходили ходуном. Они, то мощно вздымались, нагнетая в легкие кислород, то опадали, чтобы в следующий миг вновь захватить солидную порцию кислорода из окружающего пространства.

Теперь муравьям выпала возможность беспрепятственно вскарабкаться на высокую спину. Чем они не преминули воспользоваться. Скорее всего, мега-муравьи просто не знали, что рептилия только изменила тактику.

Все так же на первый взгляд неторопливо, но, на самом деле, невероятно быстро и ловко, насекомые деловито карабкались по хвосту и нервно подёргивающимся лапам рептилии. Но такое не могло продолжаться вечно.

Великан снова взорвался серией стремительных движений.

Какому-то муравью не повезло. Отброшенный, словно пушинка, ударом хвоста, он ударился о скалу, лопнув, как перезрелая дыня.

Но остальные не зевали. Трое давно крепко вцепились в холку хищника, пытаясь добраться жвалами до хрящей.

Тиранозавр закружился. Он делал это с иступлённым остервенением, круша всё вокруг ударами мощного хвоста. И на миг, нападавшие показались мне жалкими букашками, участь которых была предрешена.

Одно за другим срывались они со спины хищника. Насекомые падали на землю. С негромким, омерзительным хлюпаньем исчезали они под тяжёлыми лапами.

Скорость, с которой передвигались палеомуравьи, была удивительной. Бледные, трудноразличимые для глаза молнии, наносящие разящие удары в самые уязвимые места монстра. Но и они спасовали перед силой и ловкостью гиганта. В какой-то момент зверь принялся за обидчиков всерьёз. И вскоре по лужайке словно торнадо металась опасная, трудно уязвимая гора мышц.

Я с ужасом взирал на всё это светопредставление, думая лишь о том, что рано или поздно тот, кто победит в сражении вспомнит обо мне.

Со своей жалкой пукалкой в кармане я вряд ли представлял серьезную угрозу для сражающихся. Для любой из сторон.

Я машинально провел ладонью по карману и ощутил под рукой оружие. Но в этот раз облегчения не испытал. Стальная вещица была при мне. Но годна она была на что-то серьезное лишь в неком ином мире. Мире, для которого, собственно, и была создана. И, который был от меня теперь так далёк, что я уже и не мог толком вспомнить насколько тот мир хорош, представляя себе его лишь в самых общих чертах. Да и существовал ли вообще мой прежний мир? Или он только приснился мне в неком фантастическом сне?

В какой-то момент блюдцеглазые оказались на высоте. И тогда исход сражения переломился не в пользу тиранозавра. И случилось это, когда муравьям удалось завалить гиганта на бок. Но, похоже, муравьи не радовались победе, относясь к ней, скорее как к необходимой, обыденной, рутинной работе. А, возможно, эти существа вообще не ведали эмоций, являясь частицей того биологического надорганизма, каковым собственно, и является муравьиное сообщество.

Ни ликования. Ни злобы. Ни торжества... Ничего... Они просто старательно делали своё дело. И от этой их хладнокровной деловитости мороз продирал по коже. Тиранозавр беспомощно бился погребенный под кучей странных, нелепых существ. И в то же время он каким-то образом ещё умудрялся убивать муравьев по одиночке.

Он убивал их до тех пор, пока на сражающихся не опустилась тишина.

Стало тихо. Всё замерло. И, возможно, сигналом к паузе, наступившей в действиях мегамуравьев, и послужила тишина опустившаяся на мир.

Вулканы молчали. Скалы не сотрясались. Землю больше не потрясали судорожные толчки. И даже тучи сыпали меньше пеплом.

Птеродактили покинули клубящееся, набрякшее небо, казалось приобрётшее плотность киселя. Первоптицы расселись по отрогам скал. А некоторые так и вообще попадали на ветки уцелевших после пожара деревьев и, вцепившись в толстые сучья острыми когтями, свесились вниз головой и сложив кожистые, огромные, крылья.

Всё замерло. И даже время, похоже, остановилось. Но затишье продолжалось не долго. А потом всё опять пришло в движение. Вулканы вздрогнули, загрохотали. Земля затряслась.

Но муравьи теперь вели себя странно. Они оставили поверженного, недобитого ими хищника. Словно забыв о нём, сползли они на землю и затрусили прочь. Цепочкой уходили насекомые в догорающий лес. Это было красиво, таинственно и пугающе

Меня подобная перемена событий удивила. Но я совершенно не понимал сути происходящего. Тем временем тиранозавр, ещё не полностью пришедший в себя после заданной взбучки, поднялся с земли и, поведя мутным, взором вокруг, пошатываясь и прихрамывая, поплёлся следом за муравьями.

Больше всего в этой сценке меня поразило то, что ни одно из усатых шестиногих созданий теперь не удостоило тиранозавра даже взглядом.

Посветлело... Не то облака укрывающие небо поредели, не то пожар разгорелся. И я вдруг, обратил внимание на то, что языки раскаленной лавы, сползающие по дымящимся склонам огнедышащей горы, совершенно неожиданно для меня оказались ближе к пещере, чем какое-то время назад.

Теперь они подступили близко. Очень близко. Я кожей ощущал их жаркое дыхание.

Тем временем последние из муравьёв скрылись среди нагромождений сгоревших стволов.

Муравьи ушли. Но на их место из пока не тронутой пожаром части леса вывалилось такое количество другого разномастного зверья, какого я еще не видывал на таком ограниченном клочке земли за всё время своего пребывания в этих местах.