Текст книги "Вторая Книга. Друзья и Враги. Демоны наших сердец. Том Второй. Сердце власти (СИ)"

Автор книги: Вадим Вятсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Хорошо! Но утром приказ об аресте должен будет подтвердить полковник ди Урх!

– И вы туда же, лейтенант! Хорошо, подтверждение будет получено! Выполняйте приказ!

– Есть! – козырнул лейтенант и принял из рук капитана-лекаря карт-бланш. Точнее, взял его в руку, а с другой стороны его все еще удерживал Молина. – Он пустой?

– Конечно, пустой!

– Хорошо, я внесу имена арестантов в приказ, – и потянул карт-бланш на себя. Секундная борьба, видимо, капитан-лекарь не хотел доверять столь ответственное дело обычному лейтенанту. Но в какой-то момент, видимо, осознав, что уже и так перегнул палку, выпустил карт-бланш из рук. – Мои люди позаботятся об арестованных! – и снова козырнул.

Капитан-лекарь постоял еще несколько секунд, о чем-то размышляя, а потом резко развернулся и очень быстро направился прочь от гауптвахты. За ним посеменили лейтенант и сержант, исполняющие роль арестантской команды.

Лейтенант Хоуп проводил их взглядом, потом обратился к арестованным:

– Идемте…

Они все сначала зашли в караулку, где лейтенант молча подошел к камину, о чем-то поразмышлял, держа в руке приказ. Но, видимо, передумав сжигать его, все-таки официальная бумага, бросил его на стол и посмотрел на троицу арестованных:

– Я помещу вас в камеру. Посидите там часика три, ну, в крайнем случае, до обеда, а потом я вас выпущу.

– А как же капитан? – проговорил отбретший наконец дар речи Никор Луп.

– Ай… – лейтенант махнул рукой, взял со стола ключи и направился к выходу из караулки.

Тюремный коридор тоже представлял из себя странное зрелище – часть его еще была не достроена, а другая часть как раз вела к единственной, уже функционирующей камере. Почему так строили, Нэй не понимал, видимо, плотникам виднее.

Лейтенант Хоп отпер камеру, пропустил арестованных вовнутрь:

– Как я сказал, к обеду выпущу, – и запер дверь.

Войдя в довольно тесную камеру, Нэй наконец не сдержался и рассмеялся.

Смеялся от души, совершенно не обращая внимания на непонимающие взгляды сержанта и молодого лекаря. А отсмеявшись, сделал вполне серьезное лицо:

– Ну рассказывай, Самуэль, как ты до жизни такой докатился?

– Да, я что… Я… – пожал плечами Самуэль. – Я просто в сундук заглянул. Вы говорили, что только в крайнем случае в него смотреть. Ну, а мне так нравилось, нравится, смотреть на его содержимое, что я… Возьму открою и смотрю, шприцы особенно нравятся, в каких-то странных обертках, буквы странные. А тут как раз капитан Молина из-за спины. Я-то думал, он спать ушел, а он как демон из-под земли! Что говорит у тебя тут? Давно хотел посмотреть на сундук этот, говорит. И, что это, говорит, за глупости тут? Шприцы – это вред телу, говорит, нельзя причинять вред, только магия и только отвары и жидкие лекарства! Все эти иголки – это вранье, и до добра не доводят! Флягу одну вскрыл, понюхал, глоток сделал и так лицо сморщил. Вода, что ли, говорит? А потом взял и вылил содержимое фляги на пол! Представляете! Ну я и не сдержался и ударил его по этому самому лицу! Пощёчину влепил, глупости ведь говорит и творит! – на одном дыхании выдал Самуэль.

Хм… На самом деле Самуэль нарушил субординацию, так что формально его арест был оправдан. Хоть он и лейтенант, но должен был словом доказать вышестоящему офицеру что он, хм… дурак – правда, сделать это в принципе было невозможно. А не лезть в драку к дураку. Но Молина слишком истерично все обставил – флягу испортил? – да еще карт-бланш предъявил, что тоже является нарушением. Посадил бы под арест по правилам, до утра в самом лазарете – ну кто в здравом уме побежит? – а утром бы во всем разобрались, без истерик и скандалов. Нэй был уверен, что разобрались бы.

Ну, а насчет глупостей и вреда…

– Любопытство сгубило кошку, а невежество – цивилизации, – философски проговорил Нэй.

========== 14. Гномья пыль ==========

Тридцать пять дней назад.

3 июля (ир) 1440 года от Пришествия Скирии.

Некрон.

Дом Бобо МальТукса и Попо Дрилена.

День.

Немного о гномьей пыли.

– Надеюсь, все выпили антидот? – все головами закивали. – Тебе, Нэй, можно было его и не пить – мы доказали, исследуя твою кровь, что гномья пыль на тебя не действует. А вот насчет Сэма… Я не совсем уверен, что на тебя, Сэм, антидот подействует как нужно, это старые запасы, так как зелье антидота, любого варианта, варится десять дней. Вы появились неожиданно, да и я только вернулся, поэтому ничего не варил еще. Но твое появление тут, Сэм, сподвигло меня на изменение рецепта, но сам понимаешь, когда он еще сварится.

– Да вроде нормально чувствую себя, – Сэм, сидящий на полу, ощупал себя.

Все остальные, Нэй, Элли Нум, и Комис ди Комис сидели на стульях в кабинете гнома напротив его стола, как ученики перед учителем, но без парт, а сам гном сидел на этом самом столе.

– Тогда хорошо. Приступим, что ли. Хотя я никогда еще не вел лекций.

– Что-то всегда делается первый раз.

– Правильное замечание, Нэй, – усмехнулся гном и, глубоко вздохнув, проговорил: – Начнем тогда.

Помолчал немного.

– Перво-наперво нужно понять, что гномья пыль является пространственной субстанцией.

– Как это? – не удержался Нэй от вопроса.

Гном усмехнулся:

– Гномья пыль не распространяется – без особых условий – ветром, водой или любой другой силой способной переместить предметы на расстояния.

– Э… А как ее тогда распространяют? – это уже Элли.

– Я поэтому и упомянул особые условия, хотя, если честно, даже гномы до конца не уяснили суть этого смысла гномьей пыли. Сами создали, и сами не понимают. Как и я, кстати, тоже.

Бобо спрыгнул на пол, взял со стола коробочку, очень похожую на пудреницу, открыл ее, взял немного ваты, похлопал ею по порошку в коробочке, ну точно пудра, и, набрав в легкие воздуха выдул все, что накопилось на вате, в воздух. Пудра или пыль взвилась облаком, а через секунды все это облако принялось оседать на пол.

– Вы видите пудру, но в том, что оседает на пол, гномьей пыли уже нет. Она застыла в той точке, в которой потеряла связь с крупицей пудры и которую мы видим. Саму гномью пыль мы перестаем видеть, как только она оказывается в пространстве.

Сэм кашлянул:

– А можно э… более понятнее?

Бобо МальТукс усмехнулся и взял со стола три пары очков, одни оставил у себя, а двое других протянул Нэю и Элли:

– Очки очень ценные, не разбейте. Ну, и, насмотревшись, передайте другим, чтобы и они увидели. Я просто не готовился к лекции, поэтому и очков так мало. «Да, да это первая наша лекция!»

– Наденьте очки, – Нэй и Элли надели очки, – Что вы видите?

– Какое-то облако перед тобой. Это гномья пыль? – проговорил Нэй.

– Именно так, – ответил Бобо. – А теперь смотрите, – он тоже надел очки, а надев, сначала подул на облако, и никакого эффекта не произошло. Даже шевеления среди пылинок не возникло. Затем взял со стола флакон с грушей для брызгалок и попрыскал на это облако водой. Нэй аж присвистнул, наблюдая… то есть ничего не наблюдая – тоже никакого эффекта. Потом гном провел рукой по этому облаку, которое снова не шевельнулось, хотя вроде слегка поредело.

А вот последний эксперимент.

Гном взял доску, вполне обычную, сантимов восемьдесят в длину и с торцом где-то в три сантима. Постучал по ней как фокусник, показывающий свой инвентарь народу, собравшемуся поглазеть на его представление. И ударил этак с размаху, резко и быстро, так что сидящих обдало сильной воздушной волной. Но при этом облако гномьей пыли даже не шелохнулось. Доска прошла сквозь пыль как будто не было или этой пыли, или этой доски.

Опыт очень всем понравился.

– Это и есть пространственная суть гномьей пыли. Ее не сдвинуть, не сдуть, не смыть. Но! – гном поднял вверх правую руку, как бы призывая всех ко вниманию. – Но… Не зря ведь она пространственная субстанция.

На столе стояла еще вполне обычная стеклянная банка на три фимты, очень распространённая здесь в Каракрасе – огурцы соленые продавались именно в них.

Гном взял банку и снова, как фокусник, показал ее всем присутствующим. Причем дал всем ощупать и понять, что это и в самом деле обычное стекло.

Потом взял свою пудреницу, снова ваткой попылил и выдул, что на ней зацепилось, в банку. Пыль или пудра осыпалась на дно. Но при этом, у кого были очки, у Нэя и Элли, увидели облако внутри банки, очень даже плотное. При этом гном стал носить банку туда-сюда, кидать, ловить, довольно сильно крутить, но облако в банке даже не шелохнулось. И когда банка оказалась в основном облаке гномьей пыли, эти два облака никак не соприкасались друг с другом. То есть банка была как доска для этого облака, и наоборот.

Нэй снова присвистнул:

– Ничего себе дела! – и передал очки Комису, чтобы тот тоже посмотрел.

– Именно так. Как это происходит, почему это происходит, не совсем понятно, точнее, совсем непонятно.

– Как будто она имеет разум.

– Вполне возможно. Но именно это свойство и позволяет нам ее переносить. Конечно, в банке она уже является в использованном виде, ее уже не собрать и невозможно использовать по новой, поэтому и применяются пудреницы. Пока гномья пыль не достигла комнатной температуры, ее возможно поместить вот в такой предмет, смешав с пылью. То есть она готова к применению, как только остынет от варки. Но смешивать разную варку не рекомендуется. Поэтому в каждой пудренице то, что сварено в один заход. Ну я еще на этом остановлюсь, – гном вздохнул.

– Но, когда ты провел по облаку гномьей пыли рукой, ее стало меньше. Мне так кажется, – проговорил Нэй забирая очки у Комису.

Гном качнул головой:

– Заметил? На самом деле, не кажется, а так и есть. Потому что кровь любого существа, которое попадает в такое вот пространственно-статичное облако гномьей пыли, захватывает часть частичек пыли и вводит в организм, – Бобо засунул руку в банку, сделал как бы хватательные движения пальцами и вытащил руку наружу, облако заметно поредело. – То есть мы не вдыхаем гномью пыль, мы просто в нее входим. Из этого мы заключаем, что кровь – одна из материй, способных двигать гномью пыль и поглощать ее, нарушая тем самым ее пространственную сущность. И именно благодаря крови любое существо и подвергается отравлению, или все-таки лучше сказать, воздействию гномьей пыли, и без антидота ее лучше не использовать. Она не опасна для здоровья физического, но вот психологическую травму получить, ментальный удар во время применения, – мы еще об этом скажем, – или нарушить ауру тела можно запросто, – сказал гном и еще вошел, видимо, для усиления эффекта лекции, в главное облако и вышел, оставив после себя след в виде смутной своей фигуры.

– Так всю пыль можно извести, – проговорил Комис.

– Я понял тебя. Да, облако гномьей пыли в месте большого скопления людей исчезает довольно быстро, но даже одна пылинка создает такой же эффект, как и основная масса гномьей пыли. А это значит, что любой прошедший через гномью пыль получает воздействие ее на себя. Она уменьшает регенерацию тканей тафгуров, не смертельно, но серьезно. Глоток нормальной ансортии способен, конечно, улучшить самочувствие. Но на самом деле ансортия не лекарство как таковое, а катализатор превращения. Поэтому лучше всего это дистиллят внутривенно.

– Впрочем, гномья пыль действует на все расы, но по-разному. Человек пьянеет, впадает в этакую эйфорию. Орч дурнеет, слюни пускать начинают. Извини, Сэм, но это правда. Эльфы становятся грубыми и резкими. Тафгуры теряют возможность к быстрой регенерации, при этом кажется, что и у них все хорошо и прекрасно. А гномы теряют ориентацию в пространстве, хотя именно для этого, чтобы обмануть внешних врагов, она и варилась. В общем, гномья пыль всех делает немного неадекватными. Поэтому и был создан антидот, при этом для каждой расы свой. Но тафгуры применяли антидот для человека. Он вроде и действовал нормально, но мы уже знаем, что именно он и разрушил их тела. Был одним из механизмов разрушения.

Бобо помолчал.

– Да, еще стоит упомянуть, что при резком применении гномьей пыли происходит ментальный выброс на довольно большое расстояние – ярдов десять-пятнадцать, что довольно много. Этот выброс кратковременный, но действует на попавших под его воздействие почти как и само облако гномьей пыли. Как мы говорим – глаза не отводит, но мозг обманет. То есть действует на подсознание. Что способствовало гномам экономить гномью пыль из-за своей прижимистости.

– Жадности, – буркнул Сэм. Его взаимоотношения с гномами – это отдельная история.

Бобо развел руками:

– Ну или жадности, кому что, и как.

– Очень любопытно, и как бороться с этой штукенцией?

Гном усмехнулся, собрал в ладонь пыль со стола – специально туда ее насыпал, и до поры до времени никто не знал, зачем – и дунул ею в это облако. Эффект был удивительный! Видимые в очках частички гномьей пыли неожиданно изменили положение: некоторые опустились ниже, другие выше, но, правда, снова застыли в своих пространственных точках.

– То есть пудра и пыль? – проговорил Нэй.

– Нет. На самом деле в пудренице, как я уже упоминал, именно пыль – обычная пыль помещений. Не грязь, а именно пыль. Поэтому гномья пыль – пылью и называется. Не от того, что сама пыль, а от того, что взаимодействует только с пылью. Но, как ее добывают, я говорить не буду. Впрочем, есть еще одна возможность передвинуть облако – это огонь, точнее, дымный огонь или лучше всего черный огонь, когда в нем много черной смоли, такой вонючей гари, мерзкой.

– Резиновые покрышки? – проговорил Нэй.

Бобо качнул головой:

– Ну да. Можно и их применить. Резина – хороший ингредиент против гномьей пыли. Но как мы понимаем, это все не уничтожает гномью пыль, а просто ее перемещает. Правда, сам огонь – чистый, истинный – может уничтожить гномью пыль. Но мы ведь понимаем, что никто в здравом уме не будет избавляться от гномьей пыли, разжигая огонь в помещении. А огненный фонарь или факел не панацея от гномьей пыли, хотя в чем-то помочь они могут. Но на открытом пространстве вполне возможно, но не всегда, так как сам огонь субстанция капризная и может спалить пыль, а может, и нет. Этот вопрос до сих пор изучается. Поэтому для уничтожения пыли применяются более мягкие способы. Ну, например, чтобы уничтожить гномью пыль, нужно превратить ее из облака в, например, в пятно на земле. То есть превращаясь в грязь, она перестает быть опасной и теряет свои свойства.

– Нужна вода с пылью или кровью, или с чем-то еще, что способно превратить ее в грязь? – проговорила Элли.

– А если взять ведро с грязной водой? – поделился мыслью Сэм.

– Ты удивишься, но ничего не произойдет! Как это не парадоксально, но грязная вода в ведре, которую выливаешь на это облако – я не буду тут экспериментировать, сами понимаете, почему, как и разводить огонь – никак не действует на гномью пыль и ее пространственную сущность. А вот если эту грязную воду залить в такую вот брызгалку, по-простому – клизму, то эффект превзойдет все твои и наши ожидания. Конечно, не совсем грязь должна быть, а именно пыль с водой или кровь с водой. Хотя и чистая кровь действует эффективно, но мы ведь не будем и кровь себе пускать для уничтожения гномьей пыли, – Бобо прижал руки к вискам. – В общем, это не поддается объяснению, и еще многие капризы гномьей пыли не описаны и не изучены.

– Вы создали монстра, с которым не можете справиться и понять, – это вставил Нэй, но скорее не осуждающе, а философски.

Бобо пожал плечами:

– Как и любой ученый, даже если он думает, что перед тем, как создать, он думает, что знает, что создает. А если считать, что гномью пыль мы получили совершенно случайно, то это вообще темный лес.

– Скорее уж дебри, – Нэй усмехнулся. – Но несмотря на все капризы, гномья пыль ушла в народ и довольно бойко им применяется.

– Ну не то чтобы бойко и не совсем в народ. У нас ведь заключен договор с Тайной канцелярией и Гончими.

– Это как это? – об этой стороне вопроса Нэй не знал.

Бобо вздохнул, почесал затылок, видимо, понял, что сболтнул что-то лишнее, и проговорил:

– Варить гномью пыль могут всего несколько алхимиков-гномов и несколько алхимиков среди людей. Но, как я знаю, люди-алхимики ее на сторону не продают, у них ее не так много для продажи, то есть продажа идет только через гномов и только в Некроне. Хотя на самом деле сюда приезжают посредники, а куда гномья пыль идет дальше, мы уже не знаем. Иногда приезжают люди из Тайных канцелярий городов или отделов Гончих. Ребята, конечно, пытаются косить под посредников, но их легавость за версту видно, – он усмехнулся этой своей фразе. – Как я знаю, им гномья пыль нужна для экспериментов, они пытаются создать антидот, который не будет влиять на способности гончих, на их дар…

– Я слышал, что гномья пыль съедает дар гончих чувствовать преступление, – проговорил Нэй.

– Съедает? Хорошее слово ты подобрал. Мы же говорим «вымывает» или «размывает», потому что кровь – это жидкость, а гномья пыль и антидот действуют через кровь. Но, это не совсем так. Съедает дар, возьмем твою мысль, именно антидот! Обычный антидот, который помогает избавится от воздействия гномьей пыли, сам воздействует на дар не только гончих чувствовать след, но и любой другой дар. Тебе это не грозит, на тебя гномья пыль не действует. Конечно, антидот это делает не сразу, но чувствуется, как сила дара уменьшается, и для его восстановления нужно время, порой большое время. То есть гончие попадают в ловушку, так как сама гномья пыль воздействует отрицательно, и антидот так же для гончих вреден, даже больше опасен, чем гномья пыль. Получается этакий порочный и замкнутый круг, где то, что должно помогать, приносит еще больший урон. Вот поэтому алхимики Гончих и пытаются найти антидот, который не съедал бы… «Очень хорошее слово ты подобрал, Нэй! Да, да! Очень хорошее слово!» Или не вымывал дар гончих. Но, как я слышал, у них так ничего пока и не получилось.

– А что за договор?

Бобо плечами пожал:

– Мы договорились, что стоимость гномьей пыли будет запредельной, чтобы мало кто мог бы ее купить. Хотя все равно покупают. И договорились об особой цене для самих Гончих и Тайничих, хотя ребята еще ни разу не купили по договорной цене, – он пожал плечами. – Даже не знаю, зачем играют в шпионов. Ну и передаем имена всех покупателей в Комендатуру Некрона, хотя и тут ребята только фиксируют, но ничего не предпринимают.

– Ну тогда и нас тоже занеси в списки, – Нэй усмехнулся. – Причем мы возьмем все, что есть у тебя и у всех алхимиков, которые ее варят. Да, и очки тоже все заберем, вы еще себе сварганите, а нам для дела нужно.

– Всю гномью пыль?

– Да. И сколько ее у тебя наберется?

Гном снова почесал затылок, посмотрел на пудреницу:

– Ну, фунтов шесть наберу. То есть штук двадцать пудрениц. Она еще довольно тяжелая субстанция для пыли, так что не думайте, что эти шесть фунтов очень много.

– Да, я слышал об этом. А у остальных?

– Меня тут давно не было, поэтому я не продавал гномью пыль, правда, и не варил тоже. А вот другие, уверен, без дела не сидели. Но думаю, тоже не больше шести фунтов у всех. Гномья пыль, в отличие от антидота, варится очень долго – сто восемьдесят шесть дней и в малых количествах. Один котелок. Два уже сложно держать и отслеживать, ну, а три или четыре – вообще не слышал, чтобы кто-то… Хотя, нет! – он замотал пальцем, вспоминая. – М-м-м… Да! Есть среди людей такой алхимик, Сатр Леко зовут его, все расспрашивал меня, можно ли запустить сразу четыре или пять котелков. Я только плечами пожал, но сказал, что вполне возможно, ну если вообще не спать первый месяц, ну а там уже полегче будет.

– И ты остался в живых после общения с ним?

Бобо пристально посмотрел на Нэя:

– Хм… Это Некрон, здесь свои законы. Хотя, будь я где-нибудь в другом месте, мог бы и не уйти живым. Ты прав, он очень опасный человек, – и вдруг спохватился. – Ты его знаешь, что ли?

– Так, – Нэй сделал непонятный жест рукой, как будто отмахивается, – пришлось столкнуться на узкой дорожке, – и тут же посерьезнел: – Значит. всего двенадцать фунтов, и это будет… Это будет… Это буде-е-ет… О-о-о! Господи, Великий Скирия! Это будет сумасшедшая сумма! – посмотрел на Сэма: – Сэм, распаковывайся!

Да, забрали всю гномью пыль. Причем сторговались на сумму в два раза меньшую, чем все эти граммы-дримы гномьей пыли должны были стоить по договору между алхимиками и Гончими. А еще эти все алхимики наварили антидота для людей. В отличие от гномьей пыли, он варился быстро – десять дней, это очень быстро! – и не требовал особых условий.

Зачем?

Нэй как-то сам испугался своих мыслей, но у него вышло, что он создал первое в мире Каракраса химическое оружие направленного действия! Аж в дрожь бросило от таких чудовищных мыслей.

И Нэй, конечно, надеялся, что его не придется применять.

И очень обрадовался, что так и не пришлось применить.

Хотя в начале похода всем воинам двух когорт и отряду Хранителей были розданы поясные сумочки и был проведен инструктаж, что с ними делать, когда и зачем. Сумочки простые, но крепкие, с двумя отделениями – в одном пузырек антидота, а во втором три маленьких шарика, наполненных небольшим количеством гномьей пыли, смешанной с обычной пылью для распространения, с двумя капельками крови для усиления эффекта распространения – все воины когорт предварительно сдали кровь! При этом капитан-лекарь никакого скандала ни учинил, хотя в тот момент кругом были иголки – с одной капелькой человеческого антидота, и замешано все было на тяжелой воде. Эта смесь сразу тафгура не убивала и была получена благодаря экспериментам с «похищенным» тафгуром.

То есть в кризисной ситуации кидаешь шарик и тут же пьешь антидот. Тафгур при этом сразу же теряет ориентацию в пространстве, и у него начинается вынужденный отходняк от превращения. А если он еще эту смесь вдохнёт или выпьет, то даже дистиллят может не помочь! Была как-то мысль отравить все источники питьевой воды тафгуров этим биологическим оружием, но Нэй отказался от этой мысли. Так как это была бы верная смерть расе когтистых, даже ансортия не помогла бы. Да, и людям бы досталось, так как и на них, не смертельно, но тоже действовала эта гадость.

Но слава богу, таких ситуаций, где пришлось бы применить спецсредство, не было, а какие ситуации были, не привели к применению этого оружия против когтистых. Конфликты были, но у сторон хватило ума не доводить дело до обострения.

Поэтому уже через натиру все сумки были сданы на специальный склад в подвалах Замка, от греха подальше.

Конечно, появилось скупое чувство, что пришлось потратить чуть ли не целое состояние, конечно, не только свои деньги, но и друзей, а гномья пыль так и не пригодилась. Но, с другой стороны, это все неплохо сработало как страховка. А куда деть гномью пыль, Нэй еще не думал, но обязательно придумает.

Что касается сундука…

Как говорится, если создал оружие, то следует придумать и контроружие, которое справится с этим оружием. Нэй не собирался убивать когтистых, он надеялся, и его надежды оправдались, что это страшное средство не будет применено, но если все-таки применение состоялось бы, то в этом сундуке было то, что могло остановить распространение этого оружия – какая-то тавтология. Впрочем, сундук был рассчитан только на одиночное применение содержимого или небольшой группы. Ну кто будет вкалывать антидот при масштабных боевых действиях? Тут уж не до нежностей. Хотя и тут были варианты.

Да. В сундуке находилась сотня одноразовых шприцов, заряженных очищенной водой – дистиллятом. Еще пять фляг с дистиллятом по фимте в каждой, и еще пять сотен одноразовых, пустых шприцов.

Правда, была трудная задача, кому доверить сундук из объединённой медицинской службы лагеря. Молина отпадал сразу, хоть он и был магом-лекарем, но отзывы о нем как о человеке были не самые лестные – что доказывала его истеричность! – но как целитель он претензий не вызывал, хотя Целительская Школа Рохбута, в которой он учился, была слишком консервативна к новым методам лечения, что тоже доказала история с сундуком и флягой. В общем истеричность и консерватизм – плохие советчики.

Все его помощники были им затюканы до состояния, когда напрочь отсутствовало собственное мнение, что тоже не приводило в восторг и не помогало в выборе.

Оставались лекари из Внутреннего Конвоя, которые оказались более свободны в суждениях и мыслях, хотя им и приходилось считаться с авторитетом Молины, который был назначен, слава богу, пока временным начальником медицинской части объединённого лагеря. Тут Нэй и выбрал Самуэля Моргуна, молодого, умного парня, лейтенанта медицинской службы, обладающего не магическим, но все же целительским даром. И он воспринял ответственность, возложенную на него, с полным пониманием, ответственностью и отдачей. Но оказалось, что был он любопытен – в хорошем все-таки смысле – и во всем старался дойти своим умом. А шприцы и в самом деле могли удивить кого угодно, и желание понять, что это и откуда, появилось бы у кого угодно.

Правда, о его конфликте с главным магом-лекарем Нэй подробно узнал вот только что. Ну, и конфликт этот и вылился в эту историю с гауптвахтой – Нэй на десять секунд заглянул в Локрус.

========== 15. Всем серьгам по сестрам… ==========

20 августа (иль) 1440 года от Пришествия Скирии…

Объединённый военный лагерь в Баронстве Сошор…

Полдень…

– Да мне плевать, кто он!

Нэй встрепенулся от этого крика. Вскочил и сел на нарах. Мотнул головой. Он, оказывается, уснул, ну тоже хорошее дело. Сон никогда не помешает.

А вот два других арестанта, кажется, и не ложились, и не пытались даже попробовать поспать. Сидели на соседних нарах. Холодно не было, но они как-то странно сжались, и разве что не дрожали. Но вот лица у них до сих пор были очень испуганными.

Прошло еще несколько секунд, и послышалось какое-то бормотание, и снова крик властный и мощный:

– Знаешь, что, дорогой мой полковник! Я сейчас возьму сорву с тебя эти петлицы! Сам тебя возвысил, сам и разжалую! И будешь ты вот здесь полы драить!

Нэй даже и предположить не мог, что Артур так может кричать. А говорил, что не имеет к командованию способностей. Балбес.

Нэй вскочил на нары, подлетел – в прямом смысле – к решётчатому окну, устроенному почти под потолком, на высоте трех ярдов, и выкрикнул в окно, увидев Артура и полковника ди Урха:

– Артур, полковник не виноват! – еще не хватало потерять такого отличного офицера из-за истерики его РОДСТВЕННИКА.

Ну, как было понятно из фамилии капитана-лекаря, он был родственником полковника ди Урха. Двоюродным братом, если точнее.

– Брат, как ты там? – крик Нэя отвлек Артура от разборок, и это было хорошо.

– Э… Нормально! – и Нэй высунул руку из решетки с поднятым большим пальцем.

Артур заулыбался:

– Хорошо. Сейчас придет тяжелая артиллерия и вытащит тебя.

Нэй увидел Сэма.

– Э… Не надо ничего ломать! Просто дверь камеры откройте, и мы выйдем.

Ну, дверь и открыли.

Она открывалась в коридор, но открылась вовнутрь камеры, так как Сэм все-таки решил ее сломать. Ударил своим кулачищем, и она не слетела с петель только из-за их огромных и мощных размеров, от чего просто вывернуло дверной косяк.

И его улыбка-оскал как награда орча-освободителя:

– Тесно тут как-то.

Нэй усмехнулся, опустился на пол.

– Выходим, парни.

Вышли.

Когда вышли, Нэй попросил сержанта и Самуэля подождать его у входа в гауптвахту, а сам подошел к Артуру, одетому по всем правилам протокола в герцогское платье. Выглядело это на нем сногсшибательно! И на его фоне полковник в полевой форме, немного мятой, смотрелся, как какой-то босяк на паперти.

– С тобой все в порядке, брат? – проговорил Артур и принялся ощупывать Нэя с ног до головы. Было щекотно.

– Со мной все в порядке! – очень членораздельно проговорил Нэй, но отмахиваться от друга и Принца Крови не стал, хотя и было немного не по себе от этих ощупываний.

– Хорошо! – Артур наконец прекратил осмотр Нэя. – Я тут, видите ли, просыпаюсь, и меня тут огорошивают сообщением, что Нэй Вейн арестован! И сидит на гауптвахте!

– Это кто такой быстрый?

– Тебе скажи, самому захочется, – и, вздохнув, Артур проговорил: – Ну, на самом деле я тут был, в своей палатке, – сказал он и густо покраснел.

– Артур! – воскликнул Нэй. На самом деле Нэй не собирался вмешиваться в дела друга, просто с женщинами он стал в последнее время не сдержан на язык. Наговорит с три короба, а потом за ним расхлёбывай. Хм… Женить его надо.

– Ничего такого! Просто милая дочь, то есть ночь, то есть дочь одного дворцового франта, тут на лекарской стажировке. Ну, заодно глаза и уши, что тоже дело хорошее. В общем, у них подъем – у меня сон. А она где-то час, назад, или чуть больше, одеться ведь нужно мне было, приходит и говорит, что хорошего парня арестовали, Самуэля Моргуна, лекарь от бога, помочь бы надо, ну и с ним каких-то сержанта Лупа и господина Нэя. Я чуть с кровати не упал! Поэтому я очень счастлив, что с тобой все хорошо, брат!

– Артур, ты меня уже третий раз называешь братом!

– Да! И на этот раз ты не отвертишься!

– Это как это?

– Я все время, пока мы тут, думал, как бы все твои капризы обойти. А то как девица, этого не хочу, того не хочу. Ты уже вырос из сошо, а все капризничаешь! И сегодня меня осенило! Точнее, чуть раньше, вот из-за них, – он указал на удивленного ди Урха. – Просто не было случая тебе эту мысль сообщить. А сегодня в самый раз, – и улыбнулся во всю ширь своего рта. – Мы с тобой побратаемся! Ты станешь моим братом, и я наконец обрету покой в своем сердце!

– Артур, но ритуал побратимства очень долгий! – Нэй-то говорил, но челюсть его уже давно лежала на земле.

– Именно, брат мой! – Артур и нежно так по груди Нэя похлопал. – Поэтому я и говорю тебе сейчас, чтобы ты посидел, подумал, поразмышлял и… согласился! Никаких отговорок и никаких отказов не принимается! Даже смерть тебя от этого не избавит. А когда приедешь в Мир Рошанский, мы все обстоятельно обговорим, провернем, и ты наконец займешь достойное место, которого заслуживаешь! А то вздумал тут капризничать, капризуля в трениках, – и снова засиял своей улыбкой. Повернулся и, насвистывая что-то очень веселое, даже несколько раз подпрыгнув от радости, направился прочь от ошеломленного Нэя и не менее обалдевшего от всего полковника ди Урха.

Когда Артур шел, двое молчаливых, стоявших чуть в отдалении, стали двигаться к Принцу, чтобы занять место за его спиной в охране, но за секунды до того момента, как Артур должен был скрыться за их широкими спинами, он развернулся и прокричал:

– Никаких отказов, Нэй! Он все видит, и Он уже согласился и принял мое решение! – указал на небо рукой. – И я люблю тебя, брат мой!

– И я тебя, – Нэй все еще пребывал в шоке от решения Артура, но все-таки тихо добавил: – Брат мой.