Текст книги "Вторая Книга. Друзья и Враги. Демоны наших сердец. Том Второй. Сердце власти (СИ)"

26 июня (ин) 1440 год от Пришествия Скирии.

Орса.

Вечер…

Молчание затянулось.

Но тут в дверях совершенно неожиданно появилась Норма, одна из трех самых близких и верных служанок Изабеллы – и в дополнение еще и защитниц ее. Нэй как-то их сестрами назвал, так и прилипло, хотя родственницами они даже близко не были.

Появилась – лицо бледное, тело дрожит и вообще такой страх излучает, что даже и не понять, что этих девчонок может так напугать.

Но при виде Нэя в глазах хоть какая-то радость вспыхнула.

Нэй шмыгнул носом, как ребенок, вытер его рукавом, а Норма, наконец переведя дыхание, выпалила:

– С Изабеллой беда!

Слез на глазах как ни бывало!

– Какая беда? – вопрос дурацкий, потому что уверен был всегда в том, что с ней – и вообще ни с кем из его женщин – никакой беды случиться не может, но разве об этом думаешь в такие минуты.

– Мы гуляли… – начала было Норма, но Нэй этого не слышал уже.

Он сначала посмотрел на дверной проём, и… Бросился в совершенно другую сторону – к окну. Открыл рамы и сиганул в него, не обращая внимания на высоту.

Все только вскрикнуть успели, подбежали, посмотрели, но Нэй уже бежал в сторону дома Изабеллы. Можно сказать, из Галереи тот был виден напрямую – всего-то один дом между ними. Ярдов восемьсот преодолеть, и вот ты уже в гостях у Изабеллы.

Конечно, в окно прыгать никто не стал, а к выходу все помчались. Сэм на руки Ойру взял, ну, а эльфа с Нормой своими ногами.

Ну да, Нэй сэкономил минут десять: пока по линии дома до лестниц добежишь, пока через дверь выйдешь и крюк сделаешь, чтобы на прямую тропинку выйти.

К этому времени Нэй уже к дому Изабеллы подбегал; он даже не заметил, что за ним собаки в чужом саду погнались – но не догнали. Влетел в двери, столкнулся с какими-то слугами – их развелось вообще немерено! Зачем? – вроде спросил или, скорее, крикнул, где хозяйка? Ему вроде что-то ответили, но и тут он уже бежал чисто по наитию.

Этот дом был совершенно другим по внутреннему расположению – единый, массивный, трехэтажный, – но за время обустройства Нэй его неплохо изучил, поэтому первым делом в большую спальню кинулся, самое любимое место Изабеллы и Комиса.

Наитие его не обмануло.

Первое, что увидел – это бледного и злого Комиса, которого Нэй чуть не сбил с ног. Затем вставшего и не менее бледного Селистера – то есть прошло время, если целитель уже приехал? – а уже затем лежащую на кровати и не просто бледную, а белую как мел Изабеллу.

– Что с ней?! – выпалил Нэй.

– Очень плохо все. Напали часа три назад. Ребенка она потеряла, – Селистер был испуган.

– Что-о-о?

Нэй подскочил к кровати, взял руку Изабеллы, потрогал пульс, лоб.

– Что происходит? Атан, что происходит?

– Не знаю! Не могу ее вытащить!

– Вытаскивай, мать твою! Сделай хоть что-нибудь!

– Я…

– Меня ты вытащил, а ее не можешь? Ты Целитель или кто?

– Нэй!

– Что Нэй?

Дверь распахнулась, и на пороге спальни появилась эльфа.

– Отлично! Лови меня, Элли! – и тут же его тело начало падать.

– Ой! – воскликнула эльфа и подхватила уже почти упавшего на пол Нэя. – Что с ним?

Никто не ответил.

Нэй вырвался из тела и огляделся. Чувствовал, что время идет на секунды, на мгновения. Но что делать, пока даже не представлял.

Почему это не представлял?

Все он представлял. Просто растерялся немного. С мыслями нужно собраться.

Какие мысли!

Действовать нужно!

Он взлетел над кроватью Изабеллы, вытянулся горизонтально всем телом над ее телом и, как в воду, воздух заглотив, сделал шаг вперед – вниз.

Сопротивления не было. Вообще ничего не было. И в голове не сады цвели – он как-то был в ее голове, один раз, с ее разрешения, – а настоящая разруха, выжженная пустыня!

Господи! Что ты задумала?

– Сэм! Как слышишь меня?

– Хьюстон на проводе. Отлично слышу!

– Ты где?

– Мы уже в доме.

– Хорошо. Появишься, скажи Селистеру, чтобы делал все, чтобы сердце Изабеллы не останавливалось! Уколы, энергия, секс! Все методы и возможности! Чтобы никакой остановки!

– Господи! Что там стряслось?

Нэй не ответил, он просто закрыл связь, вырвался из тела Изабеллы и рванул уже в настоящий астрал.

В Астрале есть Локрус – это темная территория, на самом деле таковой не являющаяся. Ну, кто знает, тот поймет. Но есть в Астрале на самом деле темная зона, точнее, серая мгла. Одним словом, Смертная область, где балом правит Смерть и куда отправляются частички любой души, тени смерти, наполняя эту область знаниями и странными возможностями и желаниями. Для живых эта область закрыта, вот она точно закрыта, и если живой переступит границу этой серой мглы…

Нэй был уверен, что Изабелла, ее астральная тень, проекция, аура, направилась именно туда. Это ведь так просто – сделать шаг.

Точнее, здесь всегда можно было найти мысли и желания самоубийц, и если нельзя было с ними поговорить в реальном мире, то здесь – запросто.

Нэй уже чувствовал, что Она уже делала шаг. Хорошо, что время здесь текло не так, как в обычном мире, его даже можно было замедлить. Можно даже вернуться в прошлое и изменить глупые мысли и действия. Но все равно нужно было торопиться!

Нэй уже двигался в облаке теней, движущихся в одном направлении, слышал стоны, но в основном странные, совершенно нереальные разговоры. Ведь здесь были не только смертные из его родного Мира! Но при этом никто не испытывал страха, ну, видимо, потому, что все тени принадлежали уже мертвым. Даже наоборот, у многих чувствовались любопытство и жажда новых впечатлений.

Нэй мотнул головой. Честно говоря, в этом потоке смерть всегда представлялась как нечто естественное и нестрашное, а даже нужное и необходимое. Всего лишь переход из одной фазы жизни в другую. Многие ведь вернутся в жизнь в каком-нибудь новом качестве, в каком-нибудь новом мире, добром или недобром. Но это уже зависело от того, чего хочет душа и чего она заслуживает.

Поэтому самоубийцам здесь было всегда спокойно и безразлично. Как сонки выпить, и ты уже на седьмом небе.

Тени, тени, кругом одни тени.

А, нет! Вон не совсем тень.

Изабелла!

Да, часть ее левой ноги уже скрылась в серой мгле, да и все тело скоро окажется там же; еще мгновение, какие-то сотые доли мгновения или миллионные доли, миллиардные.

И ее тело…

Но вот правая рука ушла чуть назад, осталась последней вне этой серой мглы, и Нэй успел ухватиться за нее.

Его затянуло в серую мглу вместе с Изабеллой. Но он уже был здесь, посещал это место, поэтому ни страха, ни мыслей о смерти не возникало. А только жгучее желание вытащить Изабеллу из этого омута.

Омута в прямом смысле этого слова!

Не было здесь воздуха и дыхания, но все равно Нэй набрал побольше отсутствующего воздуха в грудь и, смачно так выругавшись, рванул из этого омута прочь.

Вместе с Изабеллой!

Вырвался!

Тень Изабеллы, как мешок, перекинул через себя и далеко так отбросил от серой мглы.

Правда, приземлилась она уже на зеленую травку.

А Нэй…

– Ты что удумала, дура! – его тело разрослось до величественных размеров, и его голос не просто громом, а ураганом пронесся по окрестностям серой мглы, распугав всех теней и, кажется, отогнав от безвозвратных мыслей нескольких самоубийц.

– Нэй?

– Что Нэй? Что? Я уже потерял одного друга, который возомнил себя защитником Вселенной! И тут появляется очередная дура, решившая, что нет лучшего способа покончить с собой! Нет, чтобы жить и доказать жизнью, что лучше жизни нет ничего. Но она, видите ли, думает, что смертью решит все проблемы!

– Она была такая маленькая, такая слабенькая. Такой милый, добрый комочек жизни. Я не смогла ее спасти. Мне так больно. Мне так одиноко.

– И поэтому ты решила одним разом закончить все проблемы? Больно? А кто вылечит нашу боль, если ты уйдешь? Одиноко? А мы кто, по твоему? Комис любит тебя больше жизни! И бьётся за тебя, не щадя живота своего! Я готов за тебя любому глотку перегрызть. Сестры-подруги, Райса. Сэм! И тебе одиноко только потому, что ты раскисла от трудностей?

– Но я больше не смогу иметь детей! – она тоже решила закричать.

– Не кричи на меня! – еще больше повысил голос Нэй. – Кто сказал тебе, что ты больше не сможешь иметь детей? Кто сказал тебе, что это конец жизни? Кто сказал тебе, что там, куда ты собралась, будет лучше, чем здесь?

Он неожиданно резко уменьшился, сел на травку, обнял Изабеллу, прижал к себе:

– Ничего не бойся и не плачь, солнце мое. Рядом всегда будут друзья, на которых ты можешь положиться. Но для этого ты должна забыть о смерти, пока она сама не придет, не нужно ее звать раньше времени. И перестань выжигать свои сады глупыми мыслями, мы обязательно что-нибудь придумаем. Обратись к сердцу, оно всегда подскажет и поможет. И у тебя есть любовь, разве этого мало, чтобы жить? Дай мне слово. Нет, лучше поклянись! Поклянись, что не будешь думать о смерти, не будешь желать смерти и не будешь призывать смерть!

Она отстранилась от Нэя, посмотрела ему в глаза:

– Ты мне снишься, да?

– Здесь все сон, – и он серьезно добавил: – Только смерть настоящая. И не заговаривайте мне зубы, мадам!

Она вздохнула и через мгновение решилась:

– Я клянусь… – остановилась, переведя несуществующее дыхание, и снова с духом собралась, повторила: – Я клянусь тебе, друзьям, Миру и всему сущему, что не буду думать о смерти, не буду желать смерти и не буду призывать смерть, пока она сама не придет за мной!

Послышался вой теней; серая мгла тоже издала некий звук, то ли сожаления, то ли одобрения. Клятва ее была принята.

– Умница.

Она попыталась его поцеловать, но он возложил на ее губы свою ладонь:

– Секс в астрале – это, конечно, вещь любопытная, но даже здесь я не буду наставлять рога Комису. Он слишком дорожит тобой, чтобы предавать его. И к тому же я дал слово.

Она улыбнулась:

– Ты стал очень мудрым человеком.

– Нет. Скорее я дорожу своими друзьями, чтобы по-глупому их терять. Хотя иногда сложно понять, что в голове твоих друзей, и от этого бывает грустно.

– За всем не уследишь.

– Узнаю прежнюю Изабеллу, и это меня радует.

Она тоже улыбнулась и проговорила:

– Он что-то знает о том, что случилось со мной. Комис. Он как-то давно пытался рассказать, но получилось у него сумбурно и непонятно.

– Как будто и открыться должен, и тайна слишком тяжелая? – Нэй хмыкнул.

– Ты знаешь? – она очень удивилась.

Он усмехнулся:

– Все потом и не здесь!

Она все-таки обняла его:

– Господи! Почему мне так хорошо с тобой?

– Потому что я белый и пушистый, – улыбнулся он, а ее взгляд стал удивленным.

Он белый и пушистый, какая милая шутка. Какой есть, ответили его глаза. Можно было посмеяться, но Нэй, наоборот, стал очень серьезным.

– Все, солнце мое, тебе пора возвращаться.

– Возвращаться? А ты?

Но Нэй хлопнул в ладоши.

И…

Но прежде, чем вернуться в спальню к Изабелле и ее друзьям, стоит рассказать о том, что же произошло днем на прогулке, когда Изабелла в сопровождении своих верных служанок – в этот день была Норма и Цилия – вышла погулять вокруг дома…

Свадьбы прошли. Нэй с друзьями ушел в Королевский лес. Но он, конечно, обещал вернуться. Когда? Неизвестно. Но через несколько дней его никто не ждал.

То есть жизнь вернулась на круги своя, в спокойствие и неспешность.

Да, еще и июнь (ин) необычайно теплый наступил. Не часто в Орсе природа так баловала в самом начале лета. Возле аномалии всегда было холодно – а вот в самой аномалии не понять, какая погода, но это уже другая история. Поэтому Изабелла принялась подолгу гулять вокруг дома, и утром, и днем. Прогулки хорошо влияли и на нее, и на младенца в ее утробе. Изабелле было приятно, когда внутри нее начиналось тихое движение, ЕЙ тоже нравились прогулки.

Ей – потому что Изабелла уже знала, что у нее будет девочка. Нэй сказал, еще когда только-только Изабелла поняла, что беременна – вот как он умудрился так точно сказать? – а Селистер подтвердил совсем недавно. И шел ее беременности пятый месяц.

И в этот день была уже вторая прогулка, они вышли как обычно – за ворота и несколько кругов вокруг дома.

Но сегодня, сделав всего несколько десятков шагов, Изабелла остановилась – потому, что дорогу ей преградил очень странный человек. Тогда думалось, что человек. Высокий, длиннорукий, с очень бледным лицом и с вертикальными зрачками в глазах.

– А ты красивая, – проговорил человек с каким-то рыкающим акцентом.

Изабелла ответить ничего не успела.

Человек взглянул за ее спину – видимо, увидел, что сестры приближались, они двигались всегда в ярдах десяти позади хозяйки – и неожиданно, что-то резко выкрикнув на гортанном и чуть воющем языке, Изабелле незнакомом, поэтому она не поняла фразы, ударил ее в живот и что-то выдохнул в лицо.

Изабелла тут же почувствовала жуткую боль, стала валиться на землю, но не упала – Норма успела ее подхватить. А вот Цилия бросилась за человеком, который побежал очень ловко и быстро.

Изабеллу перенесли в дом, оставили на попечении Комиса и Селесты, а Норма помчалась в дом Селистера, который прибыл незамедлительно минут через сорок.

Но, к сожалению, спасти ребенка ему не удалось, и после того, как это произошло, Изабелла и впала в самоубийственную прострацию и полностью отключилась от реальности.

При этом описание напавшего человека, которое все-таки сумела сообщить Изабелла, несмотря на состояние, вызвали у Комиса странную злость, которая сохранилась до появления Нэя. Странную, потому что Комис как-то нервно двигался по спальне: то казалось, что собирается куда-то бежать, то останавливаясь возле кровати с Изабеллой, впадал в ступор, а затем вновь срывался с места, начиная прямо-таки метаться по комнате. И что-то постоянно бормотал о том, что Она ведь дала слово. Кто Она и какое слово, понять было невозможно, а расспросить его Селеста не успела, так как подъехал Атан Селистер, и все мысли оказались обращены на Изабеллу, да и Комис чуть пришел в себя, в мыслях о жене наконец перестав метаться из угла в угол. Ну, а Норма чисто на всякий случай, после того, как Селистер оказался в доме, пробежала еще несколько сотен ярдов к дому Нэя, где, к удивлению и к своему счастью, он оказался дома!

Ну, а все дальнейшее…

Мы уже знаем.

Но вернемся в спальню.

В спальне, где лежала Изабелла, стояла почти полная тишина. Все сгрудились возле кровати и смотрели на тело Изабеллы, наполненное синими тонкими, толстыми, разными линиями. Энергия, которую влил в нее Селистер.

Нэй оказался прав, сердце Изабеллы пыталось несколько раз, а точнее, три раза остановиться. Первый раз Селистер запустил его ударом кулака, но тут же пришлось снова его запускать, так как оно не включилось на всю силу. И в конце концов Селистер напитал тело Изабеллы энергией, при этом ему помогали все, кто был в помещении – взялись за руки. И уже в таком состоянии сердце отключилось на несколько секунд, но тут же включилось, когда поток мощной энергии достиг его и уже не отпускал из своих объятий.

Поэтому вздох, крик Изабеллы, а потом ее резкое движение в постели – она села – видели, конечно, все.

А она как-то испуганно огляделась, посмотрела на свое обнаженное тело – так, как будто его видит впервые, и только после этого на ее лице появились эмоции осознания происходящего и узнавание окружающей обстановки.

Ну, а когда в ее объятья бросился Комис…

Через минуту где-то всеобщую радость прервал голос Сэма:

– Эй, ребята, а чего Нэй не возвращается?

Теперь все взгляды устремились на лежащего на ковре Нэя.

Когда эльфа его поймала, когда он падал, выходя из себя, то решила его никуда не переносить, а уложить поудобней на ковре. Ну, сначала он лежал головой у нее на колене, но в какой-то момент Элли тоже стало любопытны манипуляции Селистера, и, можно сказать, про Нэя все как бы забыли.

А теперь вспомнили.

Надо сказать, вид у Нэя был еще тот – он побледнел и осунулся.

Этого еще не хватало, подумали все.

Первым попытался разбудить его Сэм, как обычно он это делал, но сейчас впервые его хлопанье в ладоши ни к чему не привели.

Ойра потрясла его тело. Селистер что-то положил ему под язык.

Все пребывали в какой-то тишине и тихой панике. Даже Изабелла вскочила с кровати и вела себя так, как будто и не была недавно при смерти.

Наконец эльфа сделала решительный шаг вперед, присела, приподняла тело Нэя и страстно его поцеловала!

Пауза.

И голос, как издалека:

– Только ради этого стоит жить!

Эльфа отстранилась и… Недолго думая, залепила Нэю смачную пощечину!

Хлопок всех оживил, все заулыбались. И Нэй тоже, хотя на щеке его возник ярко-алый след эльфийской ладони:

– Ты же всех напугал до смерти! – проговорила Элли…

– Каюсь, заглянул кое-куда.

– Я не смог тебя разбудить хлопком! – проговорил Сэм.

Нэй встал, пошатнулся, но оказался в объятьях Элли, а Сэм ладонь свою так ему на голову возложил и тоже удержал от падения. Онуже так делал, как говорил Нэй, в качестве тренировки для орча, чтобы знать свою силу, а то как возьмет арбуз, так только куски в ладони и остаются, хотя… хм… нарезать не надо – бери и ешь.

– Я был там, по ту сторону, – Нэй как-то уж очень просто, по-будничному, рукой махнул, мол, ничего серьезного.

– Там? – проговорила Изабелла.

– Как ты себя чувствуешь? – Нэй проигнорировал ее восклицание и удивление остальных.

– Как заново родилась, – она подошла к Нэю и крепко его обняла. – Прости дуру неразумную.

– Не делай так больше. Даже если мир рушится, не стоит приближать его конец, все может оказаться просто сном.

– Не буду, – на ее глазах были слезы.

– Вот и умница, – Нэй неожиданно поцеловал ее в щеку, подхватил на руки и, сделав несколько шагов, уложил в кровать, снова в объятья Комиса, и одеялом укрыл. Отошёл немного назад, уперся задом в странным образом оказавшийся в этом месте стул и проговорил:

– Должен сказать, что я не предполагал такое развитие событий. Наша с Комисом тайна не должна была быть рассказана, да и вообще об этом никто не должен был знать, – сел на стул как наездник и, опершись локтями на его спинку, продолжил: – Так как мы оба надеялись, точнее, Комис был уверен, что определенный этап его жизни, прошлой жизни, завершен и никто не будет ворошить прошлое. К тому же Комису было дано слово, даже клятва, и он заработал ее кровью, что его прошлое осталось в прошлом.

– Ну, Нэй! Ты и завернул! – восхищенно проговорил Комис.

Нэй усмехнулся:

– С самого начала?

– У тебя это явно лучше получится. Ты же вытягивал из меня каждое слово!

– Да-да. Как будто и открыться должен, и тайна слишком тяжелая…

– Скелеты в шкафу сложно скрыть – иногда они оживают.

– Так! – очень властно проговорила Изабелла. Приходила в себя. Это хорошо. – Я чувствую, что вы тут мне и нам всем, голову морочите! Рассказывайте!

Нэй поднял руки:

– Не морочим мы голову никому. Просто я с мыслями собираюсь, – прикрыл глаза, руками виски потер. – Поехали.

========== 02. Серьезный разговор ==========

Апрель (ан) 1440 года от Пришествия Скирии.

Окрестности Орсы.

Комис выровнял дыхание и тут же ускорил бег.

В Орсе, когда они с Изабеллой переехали, совсем недавно, ему стало нравиться бегать по утрам. И не просто по утрам, а почти ночью. Сначала, конечно, ночь с Изабеллой – он даже не представлял, что можно вот так каждый день, ну, почти, заниматься любовью и при этом не надоедает, а потом резкий подъем, пока его любимая женщина наслаждалась сном. И бег не вокруг дома, а подальше в лес, но только не на восток, в сторону сиртской аномалии, а на запад, где лес представлял из себя еще почти что дикую красоту.

М-да. Изабелла.

Комис и подумать не мог, как может закружить женщина, и причем это не игра, а настоящая любовь. Хотя, когда он понял, почему она выбрала его, то стало немного обидно. Он просто-напросто был очень похож, как две капли воды, на Нэя Вейна – сам это понял при первой встрече, да и Изабелла как-то проговорилась, когда они уже встретились с Нэем, – который когда-то вскружил голову Изабелле очень сильно. Даже не обида, а какой-то вдруг комплекс образовался неполноценности. Чувствовал, что его постоянно сравнивают, и чувствовал, что проигрывает это сравнение. И если бы не его внутренние умения, возможности менять тело и организм, то он бы вряд ли удержался возле Изабеллы.

Хотя о чем это он? Почему даже сейчас, когда он сдружился с Нэем, он продолжал себя сравнивать с ним? Уже и свадьба была намечена, и вообще все просто отлично. Но мысли постоянно возвращались к этому парню.

А он сам не парень, что ли? Почти одного возраста с ним.

Может, ревность?

Но Нэй даже повода не давал. Ну, да, когда появлялся в их новом доме, то чувствовалось, как Изабелла тает на глазах, но при этом он на это даже внимания не обращал. И порой в плечо так толкал, как бы намекая, ты чего это так плохо за ней ухаживаешь? Все молча, но Комис все прекрасно понимал. И тут Нэй как-то резко исчезал, предоставляя Комиса и Изабеллу самим себе…

Как тогда в пакгаузе, после стычки с людьми Докана. Что на Комиса нашло?

Ах да. Кто-то из этих бандитов что-то насчет Изабеллы и его самого, как бы его, проговорил, что-то вроде: «Теперь эта сучка все подпишет! Не отвертится! А если заартачится, по кругу пустим с удовольствием, да и мальчика тоже можно, если что!» И смех такой мерзкий. Вот тогда крышу ему сорвало конкретно. Хватанул пару глотков ансортии и пошел на разборку. Только Нэй и сумел его остановить, хотя он уже в тот момент явно выпал из реальности, так как и ему, Нэю, хотел было шею свернуть. Но его тогда еще новый друг оказался не менее быстрым, чем Комис, и как по голове кувалдой долбанул, что полностью выбило Комиса из колеи. Забыл все напрочь!

Впрочем, это и хорошо. Потому что когда в этом ящике в его объятьях оказалась Изабелла и он вспомнил произошедшее, то понял, что ему просто дали шанс продолжать жить, как жил. Ведь Нэй почувствовал в нем не просто силу, а жестокую силу и просто мог не допустить эту силу до Изабеллы.

Комис резко встал. Остановился.

Ночь еще. Звезды. Воздух чист. И легкие без одышки наполняются воздухом.

Вот лёгкие. Отец говорил, что самое сложное – перестраивать органы внутри себя. Внешне изменить труда не составляет. Ну там рост, мускулы, э… кое-что ниже пояса.

Хорошо, что ночь хоть его красноту никто не видел, даже деревья.

Постоянно, когда думал, что ведь обманывает Изабеллу, всегда краснел. Почему обманывал? Ну, потому, что с ней в постели и в удовольствии был не совсем он. Точнее, он, но изменившийся – оборотень! И опыт он заменил именно этим изменением. Мог долго и упорно заниматься любовью, но совершенно бессмысленно и глупо. Ну да, Изабелла всегда говорила, что ей было хорошо с ним, но по глазам было видно, что ему еще до «хорошо» как до Луны. И что больно ей, физически, хотя она и улыбалась – а ему ведь нравилась боль, вот же извращенец, чтоб его. И только совсем недавно он наконец увидел в ее глазах наслаждение! Он наконец-то достиг Нирвы в сексе! Но как долго он к этому шел. Как долго они шли к этому вместе! При этом, как он знал – многое в той ссоре вышло наружу, но при этом как они потом друг перед другом винились и извинялись – Он доставил ей наслаждение в первую же ночь!

Снова он себя сравнивал.

Ну что за жизнь.

Или, может, все рассказать Нэю? Открыться, поведать все свои тайны? Ведь только познакомились, а тут пакгауз случился. И новый друг стал очень пристально приглядывать за Комисом. Ну, толчки – это одно, но в какие-то моменты взгляд Нэя на мгновение становился очень жестким и сильным – это, видимо, когда Комис что-то не то делал или как-то не так говорил с Изабеллой. Да, пару раз они немного поругались при Нэе, видимо, ревность покоя не дает.

Ревнует, да.

Но она ведь не рассмеялась в ту, первую их ночь, поэтому он и остался с ней. Не только потому, что она его позвала, но и потому, что не стала над ним смеяться. Почему-то женщины любят смеяться, когда мужчина показывает свою слабость, а она не стала. А может, и смеялась, но про себя. Впрочем, не важно, это он ведь на самом деле любил Изабеллу, пусть она и старше его – за мысли о возрасте она бы его прибила, но он сейчас далеко, можно и подумать самую малость, и она любила именно его, а не Нэя в нем. Именно его! И это было самое настоящее счастье!

Комис снял с пояса фляжку, перевернул ее вторым. сейчас верхним, горлышком вниз, открутил пробку с первого, теперь уже верхнего горлышка и только хотел было сделать глоток, как за спиной послышался хруст, как будто под чьей-то ногой сломалась ветка.

Он неплохо видел в темноте и без ансортии, но, повернув голову назад, никого не увидел, а вернувшись в прежнее положение, даже вскрикнул от неожиданности, так как в нескольких ярдах впереди него, оперевшись на ствол дерева, стоял Нэй:

– Бог в помощь. Просто бегаем или охотимся? – и орешек так ловко в рот закинул…

Комис головой мотнул, как будто пытаясь избавиться от наваждения. Все-таки еще ночь на дворе, чего ночью не привидится. Но Нэй не исчез.

И с несколько странной интонацией смеси удивления и глупости Комис спросил:

– Ты же в Мальвиноре!

Нэй хмыкнул:

– Я и сейчас в Мальвиноре, – оторвался от ствола дерева и присел на рядом лежащее толстое бревно, похлопал ладонью на место рядом с собой:

– Присядь. Разговор есть.

– Э… Я бы вернулся, – и Комис как-то испуганно заозирался. Хм… а кто-то всего несколько минут назад говорил, что следовало бы все рассказать Нэю, а теперь обратный ход дает? – Изабелла проснется, а меня нет. Беспокоиться начнет, – оправдания получались малоубедительными.

Нэй качнул головой:

– Ну до часов восьми точно не проснется. Сегодня ведь ты снова был великолепен, и поэтому она счастливо отдыхает.

– Нэй! – довольно резко и громко выкрикнул Комис.

Нэй вздохнул:

– Комис, давай объяснимся раз и навсегда по поводу Изабеллы, чтобы больше между нами не было никакого недопонимания, секретов и глупых мыслей.

– Хорошо, давай!

Нэй поднял руки:

– Да, в некотором прошлом, мы были близки с Изабеллой, между нами была влюбленность, но это не искра и не любовь, просто постель и некоторые секреты. И тогда, и сейчас я готов за Изабеллу и за всех своих женщин… Да, я в каком-то смысле собственник, но это не значит, что близость продолжается. Так вот, за Изабеллу и других своих женщин прошлых, настоящих и будущих, я готов драться, рвать и метать. Готов перегрызть горло и вырвать сердце любому, кто причинит им боль. И тебя, в том числе, я готов порвать на куски, если ты хоть чем-то обидишь Изабеллу.

Комис, сделал пару шагов назад. Столь грозного Нэя он еще не видел и не слышал. Даже как-то страшно стало.

– Но! Наша близость с Изабеллой осталась в прошлом. Теперь у нее есть ты. Сначала она приблизила тебя, как очень похожего на меня, но как я знаю, сейчас она уже не сравнивает тебя со мной, потому что ты – это ты, а я – это я! И она тебя искренне любит, и я уверен – ты отвечаешь ей тем же. Поэтому я клянусь тебе, вот именно что клянусь, что никогда, здесь это слово в прямом своем смысле, что именно НИКОГДА я не дотронусь до Беллы в желании завладеть ее телом. И наша близость в прошлом не потому, что мы расстались, поссорились или еще что, а потому, что мы просто изменились. Ей теперь важен ты, и даже если тебе кажется, что между нами что-то происходит, это просто от того, что мы не менее близки, но не в телесном, а уже душевном, или духовном, плане между собой. Эта связь уже не требует постели и сногсшибательного секса, это даже, не знаю, как сказать, может, как брат и сестра. Но намного крепче. Спроси у нее, что я значу для нее, и я уверен, ты получишь тот же ответ. Я же изменился в том плане, что секс в общении с женщиной уже не так важен для меня, я насытился; теперь я просто ищу свою половинку, или просто женщину, которая станет моим сердцем, моим счастьем, моей жизнью. Изабелла прекрасна, но она не моя половинка, не моя судьба, – сказал и пожал плечами.

А Комис неожиданно сделал несколько шагов вперед и обнял Нэя:

– Спасибо, друг мой. Я понял тебя и рад что мы объяснились, – у него, кажется, слезы на глазах появились.

Нэй тоже без эмоций не обошелся. Ну, давно нужно было об этом сказать, объясниться. Со всеми бы так просто все объяснить. Но и он порой чего-то ждал, чтобы сказать.

А время то шло.

Они еще немного пообнимались, и Нэй наконец произнес:

– Все-все. Надеюсь, ты убедился, что я вполне живой перед тобой?

Комис смутился, и они наконец-то разомкнули объятья:

– Ну да. Обнять тебя удалось, хотя ты довольно скользкий тип.

Нэй рассмеялся, чуть ли не до слез, но очень быстро прекратил, и проговорил довольно серьезно:

– Раз мы все выяснили по поводу объятий, то теперь давай поговорим о делах наших скорбных – о тебе и об отношениях Изабеллы с тобой.

– А что со мной не так? – немного наигранно и чуть испуганно проговорил Комис.

Нэй закинул в рот очередной орешек, прожевал его, явно тяня время:

– Я тебе уже сказал, что за своих женщин и за Изабеллу, в частности, я любому порву глотку и вырву сердце. Любое зло против них будет наказано, поэтому я не хочу, чтобы и ты попал под горячую мою руку. Поэтому мне хотелось бы понять, кто находится рядом с Изабеллой: человек или все-таки зверь.

Комис после этих слов даже отскочил в сторону, разорвав дистанцию для удара, если что. И только с, казалось ему, безопасного расстояния проговорил:

– Как ты узнал?

Нэй усмехнулся:

– Ну я еще ничего не узнал. Я всего лишь предполагаю, что ты не совсем человек.

– Но почему ты так предположил? – а правда, что в Комисе было не так, чтобы можно было его заподозрить в отсутствии человечности?

Нэй хмыкнул:

– Паучий палец.

– Что? – Комис сделал вид, что не понял, о чем говорит Нэй, но при этом чисто инстинктивно убрал руки за спину.

Нэй на это улыбнулся, сам выставил вперед левую руку. На его лице появилась гримаса боли или просто игра мимики, но при этом его мизинец неожиданно щелкнул, малость подрос на одну фалангу и согнулся в немыслимое для себя обычного положение, а потом снова выпрямился оказавшись вровень с безымянным пальцем:

– Его еще называют «оборотным мизинцем», знаком всех оборотней. Почему так происходит, никто не знает, изучатели, ученые, научники ломают голову, но факт есть факт. И примета верная. Если у кого-то замечен «паучий палец», тот почти стопроцентно оборотень. Правда, как я понял, он не постоянная хм… аномалия анатомии, а временный признак. Только после возвращения в нормальное состояние, в отходняке. Поэтому его еще нужно заметить.