Текст книги "Дарю игру"

Автор книги: Вадим Лейбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 3 НАЙТИ СВОЙ КАМЕНЬ

Однако настала пора вложить, наконец, в руки нашему герою мокрый и скользкий мяч, коль скоро Мшвениерадзе известен как один из лучших ватерполистов мира всех времен. Но сначала надо пояснить, что до пятидесятых годов ватерпольный мяч в нашей стране держали в руках только пловцы. Специализированных ватерпольных команд не существовало. Игра на воде была как бы дочерью плавания, матчами ватерполистов чаще всего завершалась программа соревнований по плаванию. И все же это была дочь, а отнюдь не падчерица, она расцветала и хорошела, набирая год от года силу, красоту и популярность.

А начали играть в водное поло в Англии более ста лет назад. В 1885 году английская федерация плавания выделила ватерпол в самостоятельный вид спорта. Внешняя простота и явная доступность новой игры привели к тому, что уже в 1900 году она была включена в программу Олимпийских игр, правда пока не на полных правах, а скорее как спектакль: в Париже, столице Игр, был проведен показательный турнир с участием трех европейских команд.

Олимпийская история водного поло началась с 1908 года. Примерно в ту же пору эта игра появилась и в России. В Петербурге существовала тогда известная Шуваловская школа плавания. Для популяризации школы и ее идей устраивались праздники на воде. И вот однажды в программу праздника включили водное поло.

Вскоре с этой игрой познакомились и в Москве, стали играть в прудах и на Москве-реке, на фотографиях сохранились самые причудливые конструкции, обозначавшие ворота. Судьи же размещались на берегу или плотах. Появились и первые книги, посвященные водному поло. Вот что писал об этой игре, к примеру, А. Шеманский, полковник Генерального штаба:

«Хотя ватер-поло всюду сопутствует футболу, но у нас ватер-поло появилось совсем недавно, тогда как футбол занимал русские команды с конца 90-х годов прошлого века. Но сейчас, кажется, нет уже ни одной спортивной организации, которая не играла бы в ватер-поло. И на этих еще днях (июнь 1914 г – В. Л.) Его Величество Государь Император смотрели, между прочим, и игру в ватер-поло в Петербургской офицерской гимнастической школе. Конечно, эти офицеры, инструкторы гимнастики и плавания в армии, будут культивировать в ней и ватер-поло. Спортивные организации у нас растут в последнее время как грибы, и стало быть, и ватерполо ждет широкое применение. А в водном раздолье у нас при общем подавляющем сухопутье недостатка нет – лишь бы нашлись инструкторы-зачинщики, да и всякое начальство отнеслось бы к занятию этому в армии и в школах поощрительно».

В 1923 и 1924 годах состоялись первые товарищеские встречи между командами Москвы и Ленинграда, которые с той поры стали традиционными. В 1926 году в Берлине были проведены первые международные встречи с участием советских ватерполистов: сборная команда профсоюзов, составленная из пловцов Москвы и Ленинграда, встретилась с рядом сильнейших берлинских команд, однако лавров ни в одном из четырех проведенных матчей не снискала.

В 1925 году состоялся первый чемпионат Советского Союза по водному поло. Уже тогда он был вполне представительным – в нем участвовали команды Москвы, Ленинграда, Киева, Закавказья, Крыма, Урала, Черноморского, Балтийского и Каспийского флотов. Правда, возможностью проведения круглогодичных тренировок располагали в ту пору лишь ленинградцы – только у них был свой закрытый бассейн. А потому вплоть до 1933 года на ватерпольных площадках верховодили они. Потом подтянулись и москвичи. Игра все более распространялась по стране. В крупнейших городах начали проводиться состязания между командами клубов и спортивных обществ.

Ну а на мировой ватерпольной сцене произошла смена лидеров. После крупных успехов на Олимпиадах 1908, 1912 и 1920 годов сборная туманного Альбиона скрылась в тумане, откуда так до сих пор и не появилась. А главными героями ватерпольных турниров стали спортсмены Венгрии. В 1932 году в Лос-Анджелесе они впервые стали олимпийскими чемпионами, после чего еще пять раз завоевывали это почетнейшее в мировом спорте звание. Одиннадцать раз венгерские ватерполисты побеждали на европейских чемпионатах.

Но и у этой команды было в достатке драм и невзгод. В 1948 году в Лондоне в финальном матче олимпийского турнира венгры встретились с итальянцами. На последней минуте игры сборная Венгрии получила право на четырехметровый штрафной бросок. Забитый гол сделал бы их победителями, чемпионские медали они, казалось, уже держали в руках. Вопрос о том, кто будет бить, не обсуждался. Сивош, только великий Сивош мог и должен бросить по воротам и добыть победу своей команде.

Сивош не спеша поплыл к четырехметровой отметке, трибуны замерли в ожидании. Судья дал свисток. Сивош взмыл над водой… В следующее мгновение мяч мирно покачивался на воде перед воротами. Удар пришелся в штангу. Венгры в тот год не стали олимпийскими чемпионами.

Едва ли меньшее разочарование пережили венгерские ватерполисты и па Московской олимпиаде – в матче со сборной СССР, когда незадолго до окончания игры, во многом решавшей судьбу золотых медалей, лидер атак Фараго также с пенальти попал в штангу.

В Грузии водное поло процветало еще до войны. Играли серьезно, остро, с азартом, бившим порой через край и границы правил логики, а часто и здравого смысла. Играли так, что сторонний наблюдатель вполне мог заключить, будто от исхода встречи зависят судьбы и честь семей, а то и всего города. Игроки и судьи нередко пускались в словесные распри, достойные сюжетов итальянского кинематографа.

– Судья, он меня за шею схватил, почему не свистишь?

– Где я тебя схватил? За какую шею? Зачем говоришь неправду?

– Да, да, схватил! Если б не схватил, нам бы гол не забили! Судья, не засчитывай гол!

– Как не засчитывай, обязательно засчитывай, судья. Я тебе говорю!

– Если ты, судья, гол засчитаешь, я не буду играть. Домой пойду!

– А если не засчитаешь, то я не буду играть. Я домой пойду.

Так и обрывалась игра. И кто-то напоследок кричал:

– Иди, судья, сам играй!

В Тбилиси проводились соревнования на первенство города, причем не только среди взрослых, но и среди юношей. Играли и в других городах. В Сухуми большой популярностью в предвоенные годы пользовалась команда водителей такси, неизменная победительница городских первенств. Тем не менее успехи грузинских ватерполистов на всесоюзном уровне были весьма скромными. Вплоть до конца сороковых годов грузинский ватерпол далеко отставал от футбола. И не было, конечно, своего ватерпольного Бориса Пайчадзе. Он тогда еще только подрастал.

Однако память старых болельщиков хранит некоторые имена: батумца Георгия Каландадзе – капитана сборной республики первых послевоенных лет, его земляка Алексея Гегелия, сухумца Валико Чедия, тбилисца Василия Териакиди.

Были и свои ватерпольные предания, истории, похожие на анекдоты.

Например, такая – о вратаре из кутаисской команды, которого все считали выдающимся игроком. Действительно, пока он защищал свои ворота в одном из затонов реки Риони, забить ему гол было почти невозможно.

Но вот команда Кутаиси приезжает в Тбилиси выступать на первенство Грузии в ОСВОДовском бассейне. Игроки прыгают в воду, судья вбрасывает мяч в центр. Начинается атака на ворота кутаисцев, и тут все видят, что непробиваемый вратарь вцепился в штангу – и ни с места. К нему подплыли товарищи, стали успокаивать – думали, разволновался. А он по-прежнему не шелохнется.

Что же оказалось? Тренируясь в Рионе, вратарь нашел на дне большой камень. Стоя на нем, он чувствовал себя вполне уверенно. А плавать он не умел абсолютно. Тогда у грузинских ватерполистов и родилась поговорка: «Главное в водном поло найти свой камень, остальное приложится».

Обратившись к началу тридцатых годов, мы увидели бы водное поло бесхитростным и наивным, как «крестики-нолики». В команде были нападающие и защитники. Первые только атаковали, вторые лишь защищались. Так играли достаточно долго, пока не поняли, что действия передней и задней линий нужно как-то связать. И тогда появился игрок нового профиля – полузащитник. Как только его команда получала мяч, он шел вперед и участвовал в атаке. При переходе мяча к сопернику полузащитники оттягивались в оборону. Следовательно, от них требовались высокая скорость плавания и выносливость. Вот почему в полузащитники стали отряжать классных пловцов. Таким был, например, ленинградец Владимир Китаев, более двадцати лет выступавший в составе сборной СССР. В предвоенные годы в число лучших полузащитников выдвинулся известный пловец Виталий Ушаков.

Однако тактическое нововведение заставило искать средства борьбы с ним. Противники старались не допускать свободного прорыва полузащитника в линию атаки и создания таким образом численного преимущества у своих ворот. И тогда в защиту стал отходить быстроплавающий и выносливый нападающий. Так появилась тактика игры с «оттянутым нападающим».

Но игровая мысль, конечно, на том не остановилась. После поисков появилась тактическая расстановка «двух треугольников». В треугольнике защиты вперед выдвигался полузащитник, а в треугольнике нападения двое были впереди, а один немного оттянут назад, что еще улучшило взаимосвязь между защитой и нападением и обогатило возможности маневрирования в середине поля. То есть тактика постоянно развивалась за счет повышения маневренности игроков. Появились формы «с четвертым атакующим», затем с «пятым атакующим». Вместе с тем совершенствовалось и нападение при численном равенстве игроков, единоборствующих друг с другом.

Своеобразными были правила игры. Так, после свистка судьи, прервавшего игру, спортсмены обязаны были замереть и не перемещаться. Потому и все действия игроков сводились к тому, чтобы успеть нанести удар по воротам до того, как к бьющему подплывет соперник. Многие хитрили: сохраняя кажущуюся неподвижность, незаметными движениями рук и ног старались продвинуться к противнику. И потому нападающий с мячом в руке, ожидая свистка, после которого игра будет возобновлена, нередко взывал к арбитру и к сопернику:

– Судья, судья, он плывет на меня… Ты что делаешь? А ну давай назад!

В общем, зрителям бывало нескучно. Однако нелепый пункт правил ощутимо мешал развитию самой игры. На тренировках ватерполисты могли порой показывать чудеса техники, а в игровой обстановке это случалось далеко не часто.

Отмена «правила неподвижности» сказалась тут же. Игроки стали широко маневрировать, значительно активней наступать и обороняться. Начали пересматриваться и взгляды на плавательную подготовку спортсменов.

Нет, пожалуй, ни одного вида спорта, который бы выдержал столько посягательств на правила соревнований, как водное поло. Сейчас команда может владеть мячом не более 35 секунд (до 1976 года было 45 секунд). Если за это время она не успела нанести удар по воротам, мяч переходит к сопернику.

Многие специалисты считают, что это правило практически не дает возможности для подготовки и логического развития атаки, заставляя наступающую команду излишне торопиться. Для наглядности сравним водное поло с баскетболом. Размеры баскетбольной площадки почти те же, а время владения мячом лишь на 5 секунд меньше. Но ведь скорости передвижения игроков несоизмеримы. Ватерполистам приходится спешить, и потому высокую индивидуальную технику применять в таких условиях значительно сложнее.

Ну а раньше время владения мячом вообще не ограничивалось, что нередко приводило к любопытным и даже нелепым ситуациям. Так, в решающем матче олимпийского турнира в Мельбурне сборная команда Венгрии, игравшая против югославов, вела в счете, когда ее игрок за нарушение правил был удален из воды. Возвращение такого игрока разрешалось только после гола, забитого в любые ворота. Однако венгры рисковать не хотели. И тогда они пошли на уловку: стали подолгу держать мяч, умело разыгрывали его между собой, в атаку же не шли. Югославы ничего с этим поделать не могли. Такую тактику венгры сумели выдержать в течение более половины игрового времени. Так и победили.

Еще пример нововведений. Раньше играли два тайма по десять минут, теперь – четыре по семь.

Еще. Сейчас игрок, получивший три персональных замечания, удаляется из воды до конца матча с правом замены. Пользуясь этим, некоторые защитники специально побуждают к запрещенным приемам наиболее опасных или неудобных для себя нападающих, не говоря уже о том, что нынешние правила весьма расплывчато трактуют для судей само понятие фола. В общем, как это ни удивительно, усовершенствование правил пока не слишком способствует развитию игры. Видимо, у этого вида спорта все еще впереди…

Как в сороковые годы тренировались ватерполисты? Вернее, как тренировались пловцы в игре с мячом? Очень просто. Непринужденно и весело. Как футбольная ребятня во дворе. Впрочем, некоторые игроки по своему усмотрению отрабатывали или разучивали элементы техники. Когда кончалась плавательная тренировка, снимались разделительные дорожки, устанавливались ворота, спортсмены делились на команды и – мяч на центр. Так что ответить на вопрос, когда Петр Мшвениерадзе начал играть в водное поло, трудно. Наверное, тогда же, когда стал регулярно ходить на тренировки к Иоакимиди. Разумеется, и ватерпольных тренеров как таковых не было. Руководили игрой или те же тренеры по плаванию, или сами спортсмены.

И вот в 1946 году питомцев Иоакимиди, совсем еще зеленых юнцов – и по паспорту и по опыту, – направили в Москву на соревнования по водному поло. Да не на какие-нибудь, а самые что ни есть серьезные и авторитетные – на матч сильнейших команд. Уже одно это слово – «сильнейшие» – поднимало дух, настроение, а также носы тбилисских динамовцев и вряд ли вызывало серьезное беспокойство о том, что в действительности ожидает их в столице.

И снова предстояла долгая дорога через Баку и Грозный, в душных вагонах, на жестких полках со старыми соломенными матрасами, все с теми же нудными стоянками на станциях, полустанках и в тупиках. Все на том же скудном сухом пайке.

Поезд подходил к Баку, когда Како достал из сумки и разложил на полке два пустых холщовых мешка.

– Зачем эти мешки? – удивился Петя Дадианидзе.

– Потом узнаешь, – ответил Како. – Иди попроси у проводника ведро, бери с собой мешки и выходи за мной на платформу.

Дадианидзе никогда не спорил с товарищем. Он привык к тому, что в их давней дружбе право принимать решения принадлежит Како. Он не обижался, потому что это было справедливо. К тому же Петя Дадианидзе замечал, что подобные отношения у Како сложились со многими ребятами, хотя он сам, казалось, к этому не стремился, ни на кого не давил, не повышал голоса. Современные ученые, занимающиеся проблемами психологической совместимости и лидерства в коллективе, нарекли бы нашего героя «неформальным лидером с демократической тактикой руководства».

Итак, поезд остановился в Баку и Како вместе с Петей вышли на перрон. Когда через несколько минут они вернулись в вагон с двумя полными мешками соли, ребята и Лука Александрович очень удивились.

– Ты что надумал, Како? – спросил Дадианидзе. – Ты, наверное, хочешь высыпать эту соль в бассейн, чтобы вода держала тебя хорошо и высоко. И тогда мы выиграем у всех, правда?

– Э-э, нет – отвечал тот. – Пока мы доедем до Москвы, от этой соли ничего не останется. Но зато все мы будем сыты.

– Ты что, хочешь кормить нас этой солью?

– Почти угадал, потерпи немножко.

Когда на одной из станций после Грозного Како вышел из вагона с ведром соли в руке, а вскоре вернулся уже без соли, но с картошкой и яйцами, все прояснилось: Како произвел элементарный товарообмен, чтобы подкормить ребят в пути, чтобы они доехали до Москвы сытые и веселые.

Видя, как уплетают эту нехитрую снедь его полуголодные ученики, Лука Александрович не решился вмешиваться. Он, педагог, смолчал, но всю дорогу корил себя за то, что сразу же, увидев мешки с солью, не догадался и не пресек действия своего любимца, лучшего своего пловца.

И только в Москве, в общежитии, он вызвал Како на откровенный разговор.

– Я понимаю, – сказал Лука Александрович, – что не о себе ты заботился, а о товарищах. Но тебя не смущает, что все так легко получилось? Что так просто оказалось накормить ребят, когда вокруг столько людей недоедают? Вспомни, сколько ты заплатил за соль в Баку и сколько там, в Баку, стоят яйца и картошка. Вспомни также, сколько зарабатывает твоя мама. И теперь все сопоставь. Что-то здесь не сходится, не так ли? Правда, за руку тебя никто не схватил, спекулянтом никто не назвал. Но суть-то от этого не изменилась! Приведу другой пример. Ты плывешь на соревнованиях сто метров и перед стартом тебе стало известно, что на повороте не будет судьи и, стало быть, ты незаметно для остальных можешь повернуть, некоснувшись стенки, и сэкономить на этом секунду, а то и две. Совершишь ли ты такой обман? Думаю, что нет, потому что ты честный спортсмен. Но честный спортсмен не может быть нечестным человеком.

– Вы, наверное, правы, Лука Александрович… Я просто плохо подумал… Да, нельзя было так поступать. Выходит, мы себя поставили в лучшие условия, чем все остальные спортсмены.

– Если б только спортсмены, – вздохнул Иоакимиди. – Всему народу трудно. Но ведь уже стало получше, замечаешь, Како?

– Да, конечно, я вижу.

– Так что тем более можно обходиться без… соли. А?

– Лука Александрович, я все понял…

Опозорились они в Москве. Провалились с треском. Конечно, можно было винить и жребий, который беспощадно свел тбилисцев сразу же с московскими торпедовцами. После матча Како не мог вспомнить, держал ли в руках мяч. Москвичи с неторопливой снисходительностью забили им десять мячей, на чем и успокоились, решив, что счет 10:0 достаточно убедителен. Другие матчи вспоминать было еще тоскливее.

Однако Како огорчался недолго. Во-первых, понимал, что по заслугам и честь. А во-вторых, отношение его к водному поло было в ту пору не более заинтересованным, чем, скажем, к футболу или баскетболу. «Ладно, – думал он, – скорее домой, и – на дорожку».

Однако на пути к дому он все время ловил себя на мыслях об игре. Наконец-то он увидел настоящее водное поло, истинных мастеров этого дела. Уже в Горьком ему довелось играть против самого Леонида Мешкова, но теперь, увидев его вновь, Како понял, что в той показательной игре Мешков просто забавлялся, не мог позволить себе играть всерьез против мальчишек.

Здесь же, в матче «Торпедо» – ЦДКА, он увидел Мешкова совсем иным. Да не его одного – целое созвездие мастеров, быстрых, маневренных, техничных.

Видимо, с этого московского турнира и началось обращение Како в ватерпольную веру. Оно было еще неосознанным. Пока лишь пробудился интерес к игре, Како увидел ее новыми глазами, пусть еще не восторженными, но уже любопытными или, скорее, любознательными. Во всяком случае, теперь во время тренировочных игр он нет-нет да и пытался по памяти исполнить некоторые запомнившиеся приемы. В Москве он, пожалуй, впервые увидел, как остроумными перемещениями игроков можно создать опасную ситуацию у чужих ворот или как малыми силами защитить свои. Оказывается, и к водному поло можно относиться, как к шахматам. «Но если так, – продолжал размышлять Како, – то можно и самому искать неожиданные, новые решения игровых ситуаций. Даже самому придумывать технические приемы. И уж во всяком случае как-то иначе выполнять известные».

Ну, почему, скажем, нельзя ложиться с мячом на спину? Ведь правилами это не запрещено. Почему не принято бросать мяч по навесной траектории? Почему все принимают мяч только на прямую руку? Чем объяснима такая мода? Кто сказал, что нельзя или невыгодно бросать мяч с воздуха, а не с воды? Кто узаконил эти пресловутые «ударные» точки, с которых бьют по воротам? Все ведь зависит от ситуации.

Он вспомнил, как в сорок третьем, когда он впервые попал в бассейн и прыгнул в воду, то более всего боялся поднять фонтан брызг. На Куре почитался степенный стиль плавания. Но оказалось, что это всего лишь нелепая мода. И вот теперь Како все больше склонялся к мысли, что многое в водном поло – сродни плаванию «по-курному».

1948 г. Тбилисское «Динамо». Первый слева – тренер команды Л. Иоакимиди, четвертый – П. Мшвениерадзе, с мячем – Г. Харебов

После всего сказанного можно предположить, что отныне в далекой южной ватерпольной глуши воспылал неслыханными идеями и стал их поочередно воплощать в жизнь новый спортивный изобретатель, тогда как столичные знаменитости безмятежно дремали на лаврах, не являя миру ничего нового. Но это не так. Сама игра в тот период стала резко меняться, а нашему герою сказать свое веское слово суждено было еще нескоро. Однако…

Сейчас никто уже не помнит, что это был за матч. Ясно, что не официальный, так как никаких записей или протоколов не сохранилось. Игра проходила все в том же тбилисском бассейне в мутной, «курной» воде. Против команды Мшвениерадзе играли братья Зураб и Ростом Чачава, непробиваемый вратарь Калаушин. Остальных участников матча память очевидцев не сохранила.

Игроки обеих команд замерли на лицевых линиях. Мяч в центре. Свисток. Самые быстрые устремились к мячу. Сейчас, как водится, он будет отброшен чуть назад, и тогда начнется атака.

Но что это? Оказавшийся первым у мяча, Мшвениерадзе не отбрасывает его партнерам, а делает мощный замах и бьет по воротам. Калаушин настолько не ожидал этого, что даже не шевельнулся. Гол!

Вскоре Зураб Чачава сравнял счет. И вот снова розыгрыш с центра. Снова двое нападающих несутся к центру, и опять Мшвениерадзе опережает соперника. И опять не отдает мяч назад, а, поднявшись из воды, бьет по воротам. На этот раз Калаушин уже среагировал и чуть было не дотянулся до мяча.

Казалось, Мшвениерадзе, открыв для себя этот новый прием, решил тут же его как следует отработать. И третий, и четвертый голы влетают в ворота Калаушина все так же – с центра, бесхитростно, бескомбинационно, залихватским ударом.

– Ну что, Како, – сказал после игры Иоакимиди, – будешь и дальше так играть?

– Возможно, иногда буду. Но где такое позволят? В Москве не позволят, в Ленинграде тоже. Да и разве это игра? Это все равно что петь «Сулико» на одной ноте.

И все же это была его нота, пропетая звонко и не фальшиво. Потекут годы, и он будет создавать уже сольные партии, яркие и неповторимые. Далеко не все воспримут их сразу на слух или пусть на веру и тогда будут пытаться заглушить его голос, образумить, вернуть исполнителя в общий, пусть нестройный, но хор. Но из этого ничего не выйдет.

Прошло всего два месяца, и тбилисские динамовцы отправились в Баку на игры Кубка СССР. Игры в Москве многое дали не только Мшвениерадзе, но и всей команде. В эти два месяца и тренировки проходили уже иначе – с подъемом, азартом. С такими, как Василий Териакиди, Лев Крылов, Алеша Гегелия, Жора Харебов, Жора Каландадзе, Владимир Тутов, можно было даже в огонь. А уж в воду…

Конечно, и теперь замахиваться на многое не приходилось. Однако главный смысл новых встреч с настоящими мастерами виделся им в осмысленном обретении знаний и опыта – философия старая, взгляд на себя новый. Жалко только, что жребий опять оказался к тбилисцам беспощаден: первая встреча – с ЦДКА. Ясно было, что она станет и последней, так как проигравший должен выбывать. Однако нужно играть и учиться.

Начало встречи оказалось совершенно неожиданным. Сразу же после свистка судьи и розыгрыша вбрасывания недалеко от центра поля сцепились двое игроков – в светлой и темной шапочках. Да так, что на мгновение оба скрылись под водой.

Мшвениерадзе ринулся к месту происшествия… Ба-а! Да это же Тутов, снова забияка Тутов не поладил с противником. С Дмитриевым, кажется? Точно, с Иваном Дмитриевым. И что они могли не поделить на первой же минуте? Да еще вдали от центра событий, от мяча.

Так размышлял Мшвениерадзе, плывя к драчунам под истошный свист судьи. Недоумевали и игроки обеих команд.

Но что такое? Две головы в светлой и темной шапочках, вновь появившись над водой, вдруг крепко поцеловались и поплыли в разные стороны. Тем не менее игра была приостановлена, а Тутова и Дмитриева пригласили к бортику бассейна для установления состава преступления. Через минуту судья безудержно и громко хохотал, а вместе с ним и все игроки. Как выяснилось, встретились два старых товарища. Оба до войны учились в Ленинграде, играли там в водное поло. Война разбросала их, друг о друге они ничего не знали. Оба воевали. Тутов был в плену, совершил четыре побега…

Проиграли динамовцы тот матч. Шесть мячей пропустили, а сами так ни одного и не забили. И снова Како был недоволен собой, хотя товарищи по команде и уверяли, что он играл уже намного лучше, чем в московском матче с торпедовцами. Но он ожидал от себя большего, во всяком случае большей раскованности, непринужденности. Не боялся он армейцев, но от груза авторитета классной команды, видно, так и не сумел избавиться.

В общем, настроение было неважное.

У всех, кроме Тутова. Играл он неизменно яростно, выкладывался весь, но к поражениям относился легко – такой был человек.

– А ты, Како, уже готов был Дмитриева стукнуть, чтоб наших не обижал, да?

– Я тебя был готов стукнуть, чтобы ты других не обижал. Слава богу, ошибся.

У него были все основания так говорить. Володя Тутов, несмотря на свой маленький рост, «преклонный» возраст (до двадцати семи уже дожил человек) и отсутствие кавказских кровей, был горяч не только в игре.

– Почему ты такой беспокойный, Володя? – увещевал его юный Како. – Хочешь подраться, иди в боксерский зал, там груша висит. Скажи ей все, что о ней думаешь, и стукни. И раз, и два. Сколько хочешь, столько и стукни.

– С грушей неинтересно, – смеялся Тутов, – она не ответит.

– Как не ответит? Еще как ответит! Стукни и подставь голову, получишь удовольствие. Очень полезно, честное слово.

Однажды после тренировки Тутов торопился на свидание и потому ушел. из раздевалки раньше всех. Он так спешил, что, подойдя к троллейбусной остановке, не мог позволить себе выстоять длинную очередь и, расталкивая законных претендентов на посадку, напрямую ринулся в дверь. Однако был незамедлительно остановлен крепкого сложения парнем, причем с помощью не самого корректного жеста и не самого изысканного словоизлияния. Этого Тутову оказалось достаточно для того, чтобы начисто забыть о предстоящем свидании.

– А ну отойдем, я с тобой разберусь! – свирепо пообещал он.

У парня оказалось двое приятелей, что Тутова, однако, нимало не смутило. Ему в таких случаях был совершенно безразличен численный состав неприятельского войска. Душа его рвалась и пела от предвкушения грядущего сражения. В его позе и выражении лица читались праведный гнев и неукротимая решимость. Еще секунда – и полетят перья.

И в этот самый момент наш рыцарь вдруг обнаружил себя болтающимся в воздухе. Чьи-то большие и сильные руки подхватили Тутова и понесли прочь с поля боя. Не понимая еще, в чем дело, он кричал и извивался, будучи уверенным, что число врагов увеличилось до четырех. Скосив, однако, глаза, он увидел, что поднят в воздух своим другом Како.

– Ты что делаешь, Како? Мне надо с ними разобраться!

– Побей лучше меня, Володя, – спокойно ответил Како.

– Эй, тебе что надо, дядя? – толкали его в спину те трое. – Ну-ка отпусти его.

– Отпущу, ребята, отпущу, – не сбавляя шага, отвечал Како. – Вот только отнесу его домой, покормлю и принесу вам обратно. А когда покормлю, он станет уже болышим-болышим. Как я. Кто хочет меня поколотить? Ты, дорогой?

При этом он остановился и, положив руку на плечо одного из парней, слегка надавил. Тот так и осел.

– Нехорошо драться, ребята, совсем нехорошо. Да еще втроем против одного! И такого маленького! Приходите лучше к нам в бассейн, научим в водное поло играть. Знаете, как Володя в водное поло играет? Лучше всех в Тбилиси. А вы такого парня хотели поколотить. Хотя, правда, колотить его иногда нужно.

В общем, расстались друзьями.

В том же 1946 году сильнейшим грузинским пловцам и ватерполистам пришлось еще раз приехать в Баку – на Спартакиаду Закавказских республик. Программа соревнований была широкая, комплексная – легкая атлетика, плавание, прыжки в воду, баскетбол, футбол, стрельба. Каждый состязался в своем виде спорта. Однако один вид соревнований был обязательным для всех участников – военизированный кросс. Здесь не определялись индивидуальные чемпионы, здесь побеждали командой. Причем по условиям соревнований никто из участников не имел права сойти с дистанции. Результат даже последнего из финишировавших мог существенно повлиять на итоги командной борьбы. Длина дистанции – 8 километров у мужчин и 5 километров у женщин. Бежали при полной военной выкладке – в сапогах, с винтовкой, противогазом, гранатами, скаткой. Была сильная жара.

Такие соревнования проводятся сейчас разве только в армейских коллективах. А тогда в них еще ощущалось дыхание недавней войны, в которой советский человек доказал, что он может сделать невозможное. Военизированный кросс был данью памяти павшим, выражением морального долга перед ними, перед народом, возрождавшим страну из руин. Вот в чем была главная суть этой жесткой формулы: «финишировать должны все». И никто не роптал.

Особенно тяжело на трассе пришлось тем, у кого профиль спортивной подготовки был далек от бега на длинные дистанции. Спортсмены останавливались, переходили, пошатываясь, на шаг, а то и садились в изнеможении на землю.

Их поднимали товарищи, подхватывали под руки. И снова продолжался этот трудный бег.

Так получилось, что на дистанции кросса суждено было познакомиться тогда уже великому футболисту Борису Пайчадзе и еще мало кому известному пловцу-ватерполисту Петру Мшвениерадзе. Долгое время они бежали рядом, Пайчадзе немного впереди. Несколько раз он оглянулся на высокого, широкоплечего юношу, заметив, что тот явно выбивается из сил. Стараясь не нарушить ритм и дыхание, Пайчадзе спросил:

– Может, помочь?.. Давай возьму у тебя что-нибудь.

– Нет, не нужно… все отлично, Борис Соломонович… Лучше я у вас возьму что-нибудь.

– Молодец, парень… Мне не нужно помогать, я сам… давай лучше вот этому… видишь, он уже ничего не соображает… побежал в сторону… Эй! Куда ты?

Они приблизились к товарищу по команде.

– Что? – прошептал Како. – Плохо тебе?.. Давай сюда винтовку и скатку… вот так… совсем немного осталось… давай не посрамим нашу команду… сам Пайчадзе с нами…

После финиша, скинув с себя тяжелый груз, они еще долго стояли, поддерживая друг друга, – два человека, оставивших неизгладимый след в истории спорта.

Спустя много лет писатель Мартын Мержанов напишет: «Борис Пайчадзе вошел в советский футбол как один из самых талантливых нападающих со своим самобытным почерком, своим пониманием игры, своими взглядами на тактические эволюции. Он решительно ломал все старое, косное, мешавшее развитию игры, а потому почти всегда был в какой-то скрытой, а иногда выходившей наружу оппозиции к тем тренерам, которые ограничивали его возможности и слишком уж придерживались «тактических законов», слепо копируя другие команды.