Текст книги "Исторические портреты"

Автор книги: Вадим Каргалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

Походы Владимира Мономаха в половецкие степи в начале XII века

Эти набеги не представляли серьёзной опасности для Руси, легко отражались княжескими дружинами, но недооценивать половецкой активности было нельзя. Половцы начали оправляться от недавнего разгрома, и нужно было готовить новый большой поход в степи. Или, если Боняк и Шарукан опередят, достойно встретить их на рубежах русской земли.

В августе 1107 года большое половецкое войско осадило Лубен, Шарукан привёл с собой уцелевших донских половцев, хан Боняк – приднепровских, к ним присоединились ханы других половецких орд. Но в Переяславской крепости ещё с лета стояли дружины многих русских князей, собравшихся по призыву Владимира Мономаха. Они кинулись на помощь осаждённому роду, с ходу форсировали реку Сулу и внезапно ударили по половцам. Те, даже не выставив боевые стяги бросились врассыпную: некоторые не успели взять коней и бежали в степь пешими, бросив полон и награбленную добычу. Мономах приказал коннице неотступно преследовать их, чтобы некому было снова нападать на Русь. Боняк и Шарукан с трудом спаслись. Преследование продолжалось до реки Хорол, через которую, пожертвовав прикрывавшими его бегство воинами, успел переправиться Шарукан. Добычей победителей стадо множество коней, которые славно послужат русским воинам в будущих походах в степи.

Политическое значение этой победы было большим. В январе 1108 года ханы многочисленной орды Аепы, кочевавшие неподалёку от рубежей Киевской Руси, предложили заключить договор о мире и любви. Договор был принят русскими князьями. В результате единство ханов распалось, создались условия для окончательного разгрома Шарукана и его союзников. Но подготовка нового общерусского похода в степи требовала значительного времени, а Шарукану нельзя было давать передышки. И зимой 1109 года Владимир Мономах послал на Донец своего воеводу Дмитра Иворовича с переяславской конной дружиной и пешцами на санях. Ему было велено точно выяснить, где стоят зимой половецкие станы, готовы ли они к летним походам на Русь, много ли осталось у Шарукана воинов и коней. Русская рать должна была опустошить половецкие вежи, чтобы Шарукан знал: и зимой не будет ему покоя, пока он враждует с Русью.

Воевода Дмитр выполнил поручение князя. Пешцы в санях и дружинники верхами быстро прошли через степи и в начале января уже были на Донце. Там их встретило половецкое войско. Воевода выставил против половецкой конницы испытанный сомкнутый строй пешцев, о который разбилась атака лучников, а разгром вновь довершили фланговые атаки конных дружинников. Половцы бежали, бросив свои шатры, имущество. Тысячи кибиток и множество пленных и скота стали добычей русских воинов. Не менее ценны были сведения, принесённые воеводой из половецких степей. Оказалось, Шарукан стоит на Дону и собирает силы для нового похода на Русь, обменивается гонцами с ханом Боняком, который на Днепре тоже готовя к войне.

Весной 1110 года объединённые дружины князей Святополка, Владимира Мономаха и Давида выдвинулись к степному рубежу, встали у города Воиня. Туда же шли из степи половцы, но, неожиданно для себя встретив готовое к битве русское войско, повернули назад и затерялись в степях. Половецкое вторжение не состоялось.

Новый поход в степи готовился долго и обстоятельно. Снова на Дол обском озере встретились русские князья, чтобы обсудить план похода. Мнение воевод разделилось: одни предлагали подождать следующей весны, чтобы двинуться на Донец в ладьях и на конях, другие – повторить зимний санный поход воеводы Дмитра, чтобы половцы не могли откочевать на юг и откормить на весенних пастбищах своих коней, ослабевших за время зимней бескормицы. Последних поддержал Владимир Мономах и его слово оказалось решающим. Начало похода наметили на самый конец зимы, когда морозы спадут, но ещё сохранится лёгкий санный путь.

В конце февраля в Переяславле сошлись рати из Киева. Смоленска, Чернигова, Новгорода-Северского и других городов. Прибыли великий киевский князь Святополк с сыном Ярославом, сыновья Владимира Мономаха – Вячеслав, Ярополк, Юрий и Андрей, Давид Святославич Черниговский с сыновьями Святославом, Всеволодом, Ростиславом, сыновья князя Олега – Всеволод, Игорь, Святослав. Давно не собиралось для совместной войны столько русских князей. Снова к конным княжеским дружинам присоединились многочисленные рати пешцев, так хорошо проявившие себя в прошлых походах на половцев.

26 февраля 1111 года войско выступило в поход. На реке Альте князья остановились, поджидая припоздавшие дружины. 3 марта войско вышло на реку Сулу, пройдя за пять дней около ста сорока вёрст. Учитывая, что вместе с конными дружинами двигались пешцы и большие санные обозы с оружием и припасами, такие темпы похода следует признать весьма значительными – тридцать вёрст в дневной переход!

Идти было тяжело. Началась оттепель, снег быстро таял, лошади с трудом тащили нагруженные сани. И тем не менее скорость похода почти не снизилась. Только хорошо обученное и выносливое войско было способно такие переходы.

На реке Хороле Владимир Мономах приказал оставить санный обоз, перегрузить оружие и припасы во вьюки Дальше шли налегке. Начиналось Дикое Поле – половецкая степь, где не было русских поселений. Тридцативосьмивёрстный переход от Хорола до реки Псёл войско преодолело за один дневной переход. Вперёд ждала река Ворскла, на которой русские воеводы знали удобные броды – это было очень важно, так как полноводные весенние реки представляли серьёзную преграду. Далеко впереди главных сил ехали конные сторожи, чтобы предупредить неожиданное нападение половцев. 7 марта русское войско вышло на берег Ворсклы. 14 марта рати достигли Донца, повторив зимний поход воеводы Дмитра. Дальше лежала «земля незнаемая» – так далеко русские дружины ещё не заходили. Впереди мелькали конные разъезды половцев – орда хана Шарукана была где-то близко. Русские воины надели доспехи, приняли боевой порядок: «чело», полки правой и левой руки, сторожевой полк. Так и пошли дальше, в боевом порядке, готовые в любую минуту встретить половецкое нападение. Позади остался Донец, показался Шарукань – степной город, состоявший из сотен кибиток, шатров, невысоких глинобитных домов. Половецкая столица впервые увидела вражеские знамёна под своими стенами. К обороне Шарукань явно не готовился. Вал вокруг города был низким, легко преодолимым – видимо, половцы считали себя в полной безопасности, надеясь, что их надёжно оберегают просторы Дикого Поля… Жители прислали послов с дарами и просьбами не разорять город, но взять откуп, какой русские князья назначат.

Владимир Мономах приказал половцам сдать всё оружие, отпустить пленников, вернуть награбленное в прошлых набегах имущество. Русские дружины вошли в Шарукань. Это произошло 19 марта 1111 года.

Только одну ночь простояло русское войско в Шарукане, а утром пошло дальше, к Дону, к следующему половецкому городку – Сугрову. Его жители решили защищаться, выйдя с оружием на земляной вал. Русские полки со всех сторон окружили Сугров и засыпали его стрелами с горящей просмолённой паклей. В городе начались пожары. Обезумевшие половцы метались по пылающим улицам, пытаясь справиться с огнём. Тогда начался приступ. Тяжёлыми брёвнами-таранами русские воины пробили городские ворота и вошли в город. Сугров пал. Разбойничье гнездо, из которого в прошлые годы вылетали лихие ватаги половецких всадников для очередного набега, прекратило своё существование.

До реки Дона оставалось всего половина дневного перехода…

Между тем сторожевые разъезды обнаружили большое скопление половцев на речке Сольнице (река Тор), притоке Дона. Близилось решительное сражение, итогом которого могла быть только победа или смерть: русское войско так далеко зашло в Дикое Поле, что спастись от быстрой половецкой конницы в случае отступления было невозможно.

Наступил день 24 марта 1111 года. Густые толпы половцев показались на горизонте, выкинув вперёд щупальца легкоконных разъездов. Русское войско приняло боевой порядок: в «челе» – великий князь Святополк со своими киевлянами; на правом крыле – Владимир Мономах и его сыновья с переяславцами, ростовцами, суздальцами, белозерцами, смолянами; на левом крыле – черниговские князья. Испытанный русский боевой строй с несокрушимой фалангой пехоты в центре и быстрыми конными дружинами на флангах…

Так сражался Владимир Мономах в 1076 году с рыцарской конницей в Чехии – пешцы-копьеносцы в центре и конница на флангах – и победил. Так он строил войско в прошлом большом походе против половцев и тоже одержал верх. Так спустя много лет расставит свои полки ещё один славный витязь «Ярославова рода» – Александр Невский, когда приведёт своих воинов на лёд Чудского озера, чтобы отбросить немецких псов-рыцарей…

Только к концу дня половцы собрались для атаки и огромными толпами бросились на русский строй. Опытный Шарукан отказался от обычной половецкой тактики – Удара конным клином в «чело» – и наступал по всему фронту, чтобы конные дружины князей не могли помочь пешцам фланговыми ударами. Жестокая сеча началась сразу и в «челе», и на крыльях. Русские воины с трудом сдерживали половецкий натиск.

Наверное, хан ошибся, именно так построив сражение. Его воины, многие из которых не имели доспехов, не были привычны к «прямому бою», к тесной рукопашной схватке и несли огромные потери. Русские выстояли и начали медленно продвигаться вперёд. Быстро смеркалось. Половцы, поняв, что сокрушить русское войско неистовым натиском не удаётся, повернули коней и ускакали в степь. Это был успех русских князей, но это не была ещё победа: множество половецких всадников спаслись и могли продолжать войну. Так и расценил ситуацию Владимир Мономах, посылая вслед за половцами сторожевой полк. Шарукан будет где-то собирать своё степное воинство, нужно узнать – где…

Только один день стояли русские полки на поле битвы. Сторожевые разъезды сообщили, что половцы снова собираются в толпы близ устья Сольницы. Русские полки выступили в поход и шли всю ночь. Впереди уже мигали костры огромного половецкого стана.

Наступило утро 27 марта 1111 года. Оба войска вновь стояли друг против друга. На этот раз Шарукан не стал искать удачи в страшном «прямом бою», в котором русские оказались непобедимыми, а попытался со всех сторон окружить полки князей, чтобы издали расстреливать ратников из луков, пользуясь быстротой половецких коней и огромным численным превосходством. Но Владимир Мономах не позволил взять своё войско в кольцо и сам решительно двинулся вперёд. Это было неожиданностью для половецких военачальников: обычно русские ждали, когда на них нападут, и только отразив удар, переходили к контратакам. Половцы вынуждены были снова принять «прямой бой». Предводитель русского войска навязал врагу свою волю. Вновь половецкая конница навалилась на центр русского строя, и опять пешцы-копьеносцы выстояли, дав возможность конным дружинам ударить по флангам. Переяславская дружина под стягом Владимира Мономаха сражалась на решающих участках боя, наводя страх на врагов. Конные дружины других князей врывались в половецкие ряды, разрывали на части половецкий строй. Напрасно метались ханы и тысячники, пытаясь наладить управление боем. Половцы сбивались в нестройные толпы, беспорядочно передвигались по полю, избиваемые неуязвимыми в своих доспехах русскими дружинниками. И надломился дух половецкого войска, покатились оно вспять, к Донскому броду. Устрашённые этим зрелищем, остановились свежие половецкие тысячи (которые могли прийти на помощь, но – не пришли) на другом берегу Дона. Конные дружины неотступно преследовали отступавших половцев, безжалостно вырубая их длинными мечами. Десять тысяч воинов хана Шарукана нашли погибель на донском берегу, множество попало в плен. Разгром был полным. Не до набегов на Русь теперь хану…

Вести о победе русских князей на Дону громом прокатились по половецким степям. Устрашился хан Боняк, увёл своих днепровских половцев подальше от русских рубежей, и на Руси не было даже известно, где он и что делает. Остатки донских половцев откочевали к Каспийскому морю, а некоторые ещё дальше – за «Железные ворота» (Дербент). Великая тишина наступила на степной границе Руси, и это было главным результатом похода. Русь получила долгожданную передышку.

В 1113 году прославленный победитель половцев Владимир Мономах стал великим киевским князем. Теперь в его распоряжении находились военные силы всей Руси. Но почётную миссию первого стража земли Русской он оставила собой. Когда в том же году хан Боняк попробовал было приблизиться к Переяславлю, великий князь выступил навстречу только с киевскими, переяславскими и черниговскими дружинами, и половцы бежали в степь.

Много трудов и забот потребовали от великого князя «строение Руси», возвращение прежнего единства, нарушенного десятилетиями княжеских усобиц. Но и среди этих забот Владимир Мономах не забывал о главном деле своей жизни – ликвидации половецкой опасности. Он внимательно следил за делами в Диком Поле, посылал туда рати во главе со своими сыновьями. В 1116 году повели дружины на Дон сын великого князя Ярополк и его двоюродный брат Всеволод из Чернигова. По пути, проложенному отцом, они быстро дошли До Донца, снова взяли половецкие городки Сугров, Шарукань и Балин. Половцы даже не смогли оказать серьёзного сопротивления, убегали при приближении русской рати. И ещё одна рать ходила в том же году к Дону, тоже успешно. Не стало покоя воинственному хану Шарукану…

В 1120 году в половецкие степи, за Дон, снова ходил с войском сын Владимира Мономаха. На Донце он не нашёл половецких станов, половцы уже откочевали из этого опасного места. Несколько недель провёл князь в Диком Поле, разыскивая половецкие вежи, и вернулся на Русь с добрыми вестями – половцы откочевали прочь от русской границы! Большая половецкая орда хана Отрока – сорок тысяч всадников с жёнами и детьми ушла в Грузию, где поступила на службу к грузинскому царю. Другая орда – хана Татара – переселилась в Венгрию. Очищалась степь от враждебных Руси кочевых племён…

Таков итог ратных трудов князя Владимира Мономаха!

Каким он был, прославленный победитель воинственных половецких ханов, каким запомнился потомкам?

Владимир Мономах родился в 1053 году. Отец его – переяславский князь Всеволод, сын Ярослава Мудрого, мать – принцесса Мария, дочь византийского императора Константина IX Мономаха (отсюда прозвище – Мономах). Детство княжич провёл в отчем Переяславле, у самого края Дикого Поля, и атмосфера постоянной военной опасности, половецких «наездов», бесчисленных схваток поблизости от знаменитых Змиевых валов, с древности ограждавших от степи русские земли, воспитывала в нём воинский дух, ненависть к насильникам-степнякам. Потом он опять вернётся в пограничный Переяславль, уже князем, – с этим городом связана добрая половина жизни Владимира Мономаха…

А пока были бесчисленные «пути» по просторам Руси, сначала по приказу отца, потом – как самостоятельного удельного правителя. Первый «путь» – в тринадцать лет, когда по приказу отца поехал с дружиной из Переяславля в Ростов, «сквозь вятичи». А всего за свою жизнь Владимир Мономах совершил двадцать «великих путей», участвовал в восьмидесяти трёх походах, сменил пять удельных городов. По подсчётам академика Б. А. Рыбакова, он проскакал на коне во время своих «путей» и походов не менее шестнадцати тысяч километров!

В шестнадцать лет Владимир Мономах стал князем Чернигова, одного из самых древних и сильных городов на Руси, затем сменил отца на переяславском «столе», приняв на свои плечи всю тяжесть обороны южной границы, а на склоне жизни, в шестидесятилетием возрасте, в зените воинской славы, был позван в стольный Киев, стал великим князем. Но везде, где бы он ни княжил, он оставался воителем за землю Русскую, неутомимым ратоборцем.

Женат был Владимир Мономах на английской принцессе Гите, дочери короля Гарольда, павшего в Гастинской битве с завоевателями-норманнами. Сын их Юрий Долгорукий будет родоначальником династии владимиро-суздальских князей…

В сочинениях русского историка В. Н. Татищева сохранилось, описание внешности Владимира Мономаха, где говорится, что был он красив лицом, глаза у него были большие, волосы рыжеватые и кудрявые, лоб высокий, борода широкая. Ростом он был не особенно высок, но крепок телом и очень силён.

Яркий образ воина, охотника, могучего телом и духом человека воссоздаётся из автобиографического «Поучения», которое написал Владимир Мономах для своих сыновей. «То, что мог бы сделать мой дружинник, я делал всегда сам и на войне, и на охоте, не давая себе отдыха ни ночью, ни днём, невзирая на зной или стужу. Я не полагался на посадников и бирючей, но сам следил за всем порядком в своём хозяйстве. Я заботился и об устройстве охоты, и о конях, и даже о ловчих птицах, о соколах и ястребах». Владимир Мономах вспоминал: «Вот когда я жил в Чернигове, я своими руками стреножил в лесных пущах три десятка диких коней, да ещё когда приходилось ездить по степи, то тоже собственноручно ловил их. Два раза туры поднимали меня с конём на рога. Олень бодал меня рогами, лось ногами топтал, а другой бодал; дикий вепрь сорвал у меня с бедра меч, медведь укусил мне колено, а рысь однажды, прыгнув мне на бедра, повалила вместе с конём». Владимир Мономах был неутомимым наездником. «А из Чернигова я сотни раз скакал к отцу в Киев за один день, до вечерни», – писал он как о самом обычном деле. Но ведь от Чернигова до Киева не меньше ста сорока километров, а это два-три дневных перехода конной дружины! Нелишним будет напомнить, что свой знаменитый поход в Дикое Поле, на половецкие вежи, князь Владимир Мономах совершил в возрасте пятидесяти восьми лет, и не в повозке ехал, а верхом на коне возглавляя переяславскую конницу!

Неизвестный автор «Слова о погибели земли Русской», написанном после нашествия Батыя, вспоминая былую славу Руси, несколько восторженных строк уделил и Владимиру Мономаху:

 
Которым половцы детей пугали в колыбели,
При ком Литва не лезла из болот,
А венгры каменные горы укрепляли
Железными воротами, чтоб к ним не въехал.
Воюя их, Великий Володимер.
 

Даниил Галицкий

«Пришла неслыханная рать, их же никто хорошо не знает, кто они и откуда пришли, и какой язык их, и какого они племени, и какая вера их», – так сообщили летописцы о появлении у границ Руси новых опасных врагов – монголо-татарских завоевателей.

В такой неопределённости летописных записей не было ничего удивительного. На Руси, как и в других странах Европы, ещё не знали, что в Центральной Азии произошли события, которые тяжело отразятся на судьбах многих стран и народов. В 1206 году со всех концов бескрайних монгольских степей съехались на курултай (съезд) к берегам реки Онон монгольские феодалы-нойоны с отрядами дружинников-нукеров. Великим кааном, верховным предводителем всех монгольских кочевых племён, был провозглашён Темучин, принявший новое имя – Чингисхан. Его род был объявлен старшим из «всех поколений, живущих в войлочных кибитках». Так образовалась Монгольская империя – сильное военное государство, сразу же начавшее завоевательные походы против соседних народов.

В распоряжении Чингисхана находилось многочисленное конное войско, привычное к дальним переходам, спаянное железной дисциплиной (если с поля боя бежал один воин, убивали весь десяток!), под единым командованием. Монгольским феодалам удалось вовлечь в завоевательные походы всё население степей: каждый кочевник был прирождённым конным воином, походы мало отличались от обычных передвижений по степям.

Успехи завоевательных походов объясняются не какими-то особыми полководческими талантами Чингисхана и его сподвижников, а благоприятной исторической обстановкой. Соседние народы, не исключая и Русь, переживали в это время период феодальной раздробленности, вследствие которой войску единой Монгольской империи могли противопоставить только разрозненные феодальные дружины и ополчения.

Первыми жертвами монголо-татарских завоеваний стали народы Южной Сибири, Приморья, Северного Китая, Кореи. Затем конные тумены Чингисхана устремились Среднюю Азию, Закавказье. По западному побережью Каспийского моря, через Дербент, тридцатитысячное конное войско во главе с известными полководцами Чингисхана Субедеем и Джебе прорвалось на Северный Кавказ, а затем в половецкие степи. Опасность теперь угрожала и южным рубежам Руси.

Вот тогда-то, ранней весной 1223 года, к галицкому князю Мстиславу Удалому и прибежал половецкий хан Котян. По словам летописца, он «пришёл с поклоном с князьями половецкими в Галич к князю Мстиславу, к зятю своему, и ко всем князьям русским, и дары принёс многие, кони и верблюды, и девки, и одарил князей русских, а сказал так: «Нашу землю отняли сегодня, а вашу завтра возьмут, обороните нас, если не поможете нам, мы ныне иссечены будем, а вы завтра иссечены будете!»

Хан Котян умолчал, что половцы были наказаны за собственное вероломство. Когда Субедей и Джебе появились в степях Северного Кавказа, местные жители – аланы – предложили половцам вместе сражаться с завоевателями, и те пришли на помощь во главе со своими ханами. Сражение было жестоким и упорным. По свидетельству персидского историка Рашидаддина, аланы и половцы «сообща сразились с войском монголов, никто из них не остался победителем». Предстояла новая сеча, не обещавшая завоевателям победы. Но ночью в половецкий лагерь тайно пришли монгольские послы. Они убеждали половецких ханов: «Мы и вы – один народ и из одного племени, аланы жёнам чужие. Мы заключим с вами договор, что не будем нападать друг на друга, и дадим вам столько золота и платья, сколько душа ваша пожелает, только предоставьте их нам!» Половецкие ханы согласились. Монголы действительно прислали много добра и позволили половцам беспрепятственно уйти. Аланы, брошенные своими неверными союзниками, были разбиты. Расплата за вероломство оказалась страшной. Когда половцы, полагаясь на мирный договор, спокойно разошлись по своим областям, монголы внезапно нагрянули к ним, убивая всякого, кого находили, и отобрали вдвое больше того, что перед тем дали. Об этих драматических событиях, хорошо известных персидскому историку, русские летописцы ничего знали.

Хана Котяна на Руси встретили с недоверием. Летописец поучительно замечал: «Много те половцы зла сотворили Русской земле, того ради всемилостивейший бог хотел погубить сыновей безбожных Измайловых половцев чтобы отомстить за кровь христианскую!.» Но теперь не время было злорадствовать и вспоминать старые обиды – опасный враг приближался к русским землям, и раньше других это понял князь Мстислав Удалой. Именно он выступил инициатором похода русских князей в степи против завоевателей. Когда в Киеве собрались «старейшины Русской земли» – Мстислав Киевский, Мстислав Галицкий, Мстислав Черниговский и другие князья, – Мстислав Удалой заявил: «Если мы, братья, не поможем им, то половцы передадутся татарам, и их сила будет больше!»

Решение о походе было принято.

В середине мая 1223 года рати стали собираться у Олешья, где находились переправы через реку Днепр. По летописным известиям, здесь собрались «из Киева князь Мстислав со своею силою, а из Галича князь Мстислав со всею силою, Владимир Рюрикович с черниговцами и все князья русские, и все князья черниговские, а из Смоленска 400 воинов». Пришли дружины из Курска Трубчевска и других городов. Такой большой рати давно не видела Русская земля, по существу, из известных князей остался в стороне только владимиро-суздальский великий князь Юрий Всеволодович. Казалось, забыты междоусобные распри, и все князья «единым сердцем» выступили против опасного врага. Однако на деле было не так: завоевателям противостояло не единое войско, а наспех собранные феодальные дружины, которые подчинялись лишь собственным князьям и мало считались с приказаниями «старейшего» киевского князя. Это, в конечном итоге, и предопределило поражение…

Среди «старейшин Русской земли» летописцы не упоминали молодого волынского князя Даниила Романовича, не пользовался он ещё влиянием и известностью. После смерти отца четырёхлетний Даниил был изгнан боярами из родного Галича, долго скрывался в Польше и Венгрии и вернулся лишь в 1219 году, но не самостоятельны князем, а воеводой Мстислава Удалого, отвоевавшего от венгров Галич. Здесь и началась его военная карьера: семнадцатилетний Даниил вынужден был оборонять город от венгерского войска, которым командовал известный в то время полководец Фильний, но Даниил с одной своей дружиной и городским ополчением успешно держал город тех пор, пока Мстислав Удалой не приказал ему двигаться на соединение со своим войском. Ночной прорыв дружины Даниила через кольцо осаждавшего Галич венгерского войска был проведён так умело, что русские почти не понесли потерь. А потом, когда Мстислав Удалой с главными силами сам осадил Галич, юному князю была поручена самостоятельная задача – не допустить соединения с венграми польского князя Лешко Белого. Искусными манёврами Даниил пресёк все попытки Лешко прорваться к Галичу. Венгерский полководец «Филя прегордый» (так называл летописец Фильния) был разгромлен, Галич освобождён. Но всё это Даниил совершал как бы в тени уже успевшего прославиться князя-воителя Мстислава Удалого, и мало кто на Руси заметил появление нового талантливого полководца. Самостоятельным князем Даниил стал лишь в 1221 году, когда Мстислав Удалой помог ему закрепиться на Волыни.

И во время похода 1223 года Даниил всегда был рядом с князем Мстиславом Удалым, разделив с ним и радость первых побед, и горечь поражения…

Князь Мстислав Удалой первым перешёл с тысячей отборных воинов на левый берег Днепра и неожиданно напал на выдвинутые впереди «сторожи татарские». Татары обратились в бегство, но русские дружинники неотступно преследовали их. Пытаясь спасти «воеводу своего Семеябека», степняки спрятали его в яме и замаскировали ветками. Но татарский «воевода» всё-таки попал в плен и вынужден был рассказать о силах и местоположении лагеря Субедея и Джебе.

Ободрённые первым успехом, «перешли все люди и князья все реку Днепр и пошли на конях в поле Половецкое». Монголы попытались задержать русское войско, но «стрельцы русские победили их и гнали далеко в поле, и взяли стада их». Началось преследование, которое продолжалось восемь дней. Княжеские дружины растянулись потеряли связь друг с другом. На девятый день и подошли к реке Калке и увидели на другом берегу многочисленное, изготовившееся к бою конное войско Субедея и Джебе.

Было 31 мая 1223 года. Степь, покрытая сочной весенней травой, безоблачное небо над головой, полноводная по этому времени года река Калка, отряды русской дружинной конницы, сходящиеся к холму, на котором стояли русские князья под разноцветными родовыми стягам а на противоположном берегу, на зелёной равнине – ровные ряды ордынской конницы, неподвижно застывшие в боевом строю. Строй ордынцев чёрный, зловещий плотной массе его невозможно пересчитать воинов, но их много, очень много. Да и все ли они здесь? Может, других сторон подбираются к русскому войску конные рати, схоронившись до времени за курганами, в лощинах и оврагах? И как будут сражаться новые враги, какие хитрости придумали их военачальники, ведь встреча с этими степняками – первая?

Было о чём подумать русским князьям.

На военном совете мнения разделились. Великий князь Мстислав Киевский, считавшийся «старейшим» в войске, был против немедленного наступления. Построить на холме укреплённый лагерь, где можно было бы отсидеться разослать во все стороны разведчиков, чтобы выяснить силы противника, – вот что он считал самым разумным, и его поддержали многие князья. Мстислав Удалой, наоборот, настаивал на немедленной атаке. Того же мнения придерживался и половецкий хан Котян, многочисленная конница которого пришла вместе с русским войском, он жаждал мести за вероломство монголов, за разорение своих кочевий, за смерть соплеменников.

Предводители русско-половецкого войска так и не сумели договориться о единстве действий. Дружинники Мстислава Киевского и других князей начали спешно возводить укрепления на холме, а половецкие всадники хана Котяна, конные дружинники Мстислава Удалого и его верного соратника Даниила Волынского двинулись к реке Калке.

Первыми вырвались на противоположный берег Калки половцы. Натягивая луки, волнами покатились они к неподвижному монгольскому строю. Следом за ними поспешили конные полки Мстислава Удалого и Даниила Волынского. Удалялись полки от берега, а за ними тянулись широкие полосы вытоптанной тысячами копыт земли.

Мстислав Киевский и другие князья наблюдали за сражением с вершины холма.

Половецкая волна дохлестнулась до монгольского строя и отхлынула: непривычны были половцы к «прямому бою», старались избегать его, а тут перед ними стояла стена…