Текст книги "Владелец пятой печати (СИ)"

Автор книги: Вадим Тарасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Рыцарь отступил на одну ступеньку вниз, приготовившись вести переговоры с загнанным в угол преступником.

– Нечестивый еретик! Ты почти мертвец!

– Правильно, церковник! Ключевое слово "почти"! Если умру я, то следом за мной сдохнешь и ты!

– Не торопись, Борнуа! Мы схватили твоих друзей!

– Ха! Ты хочешь меня взять на жалость… – Очередной раскат грома заглушил его последние слова… – сложишь костер для них, я лично подам тебе факел! В Лангедоке всегда умирали с радостью, особенно за свою веру!

– Мы приведем их сюда, и казним на твоих глазах! Аббат уже побежал за подмогой. Тебе не уйти, алхимик!

– Веди, кого пожелаешь! Болтов у меня хватит на всех!

– Ты будешь стрелять в своих фактотумов?

– Я буду стрелять в деревенское быдло, жизнь которого стоит дешевле коровы. И ответственность за их смерть будет лежать на тебе, том, кто их обрек на смерь! А ecclesia non sitit sanguinem22)! Даже крови неотрекшихся катаров!

– Хорошо… – вновь страшный раскат грома, башню ощутимо тряхнуло, очевидно, молния ударила в утес – чего ты хочешь, Борнуа? – дес Хизе стал осторожно поднимать арбалет, морщась от боли в раненной руке.

– Чтобы ты убра… – резкий, просто оглушительный, удар по ушам, от которого в глазах полетели красные и зеленые звездочки, храмовника сбило с ног внезапным толчком, а вся башня дрогнула от основания и до крыши. Рыцарь попытался подняться, но тут же вновь присел на ступеньки, недоуменно оглядываясь по сторонам. С нижнего уровня башни восходил мертвенно – белый, с синеватым отливом, огонь, постепенно окутывая переливающимся светом стены маяка. Затем – ослепительно – оглушающий взрыв, который столкнул дес Хизе со ступеней и рыцарь покатился вниз. Перед его глазами мелькала закручивающаяся зеленая спираль, которая ползла, как змея, из черно – изумрудного ниоткуда. Лестница под ним внезапно изогнулась, храмовник перестал падать. Снизу, сквозь грохот, доносилось испуганное лошадиное ржание. Потом вспыхнул очень яркий сиренево – белый свет, в очередной раз ослепив рыцаря и выжимая слезы из глаз. От нового сотрясения дес Хизе вновь скинуло, перевернуло на живот, башня угрожающе затрещала, накренилась, градом посыпались камни. Что-то скрежетнуло, инквизитор получил сильнейший удар по затылку, свет померк, и окружающий мир погрузился во тьму.

20) – Ad majorem Dei gloriam – к вящей славе господней

21) – Делия – род длинного плаща, подбитого мехом

22) – ecclesia non sitit sanguinem – церковь не жаждет крови

ГЛАВА 2

* * *

Ирменг Борнуа, магистр алхимии, в недавнем прошлом – скромный смотритель маяка рыбацкого поселка Сен па Жерми, алхимик, обвиненный в демонолатрии специальным послом Инквизиции, пришел в себя.

Немного саднил затылок, болели обожженные ярким светом глаза, по щекам текли ручейки слез. Сквозь разбитые окна наклонившейся фонарной площадки светило солнце, пробивалась небесная синева, а где-то рядом, безмятежно кричала кукушка. Алхимик громко чихнул. Когда башня начала рушиться, сознание он не потерял, поэтому опамятовался бакалавр достаточно быстро. Пошатываясь, попробовал подняться на ноги и осмотреться. Удалось это лишь со второй попытки, икры свело судорогой. То, что он увидел, привело Борнуа в ступор.

Привычный пейзаж исчез. Вместо штормового моря, маяк окружало море зелени, низкие черные тучи сменили белесые купола летних облаков, а раннее утро превратилось в полдень. Далеко на северо-западе сверкали покрытые снегом горные вершины.

Борнуа упал на колени и громко запел первое, что пришло в голову – гимн "Lauda Sion Salvatorem"1) местами срываясь на фальцет и путая фразы. Потом погладил выщербленные доски площадки.

– Получилось, – прошептал он. – Старик Луллий оказался прав! Как изумителен промысел Господень, что сподобился перенести меня сюда! Как прекрасна жизнь! Какие чудесные открытия здесь приготовлены!

Алхимик нисколько не сожалел о своем поступке. Когда он попал в ловушку, то рискнул повернуть чашу для масла и замкнуть контур "ловли молнии", который шел к разрывающим стержням. Особо не рассчитывая, что все пойдет, как надо, Борнуа решил, что без ведома Ордена вполне может провести тщательно готовившийся опыт самостоятельно. Своя жизнь бакалавру была дороже, чем 18 лет работы нескольких сотен человек. И он выиграл! Его душу переполняло ликование!

Немного отойдя от первого шока, Ирменг осмотрелся.

Некогда гордая башня, представляла собой плачевное зрелище. От крыши к фундаменту шла огромная зигзагообразная трещина – дыра, развалившая примерно четверть окружности постройки. Выпавшие из кладки камни теперь обнажили то, что так долго прятал магистр Фламель – ребра медной спиралевидной жилы, толщиной в детскую руку, которая как пружина шла вдоль башенных стен к громоотводу. Вниз вела погнутая и искореженная металлическая лестница с вылетевшими кое-где, деревянными ступенями.

Через некоторое время Борнуа окончательно пришел в себя, поднял валявшийся у стены арбалет и стал осторожно спускаться. Примерно на половине пути, он обнаружил заваленное камнями тело рыцаря, под которым расплывалась небольшая лужица крови.

– А вот и ты, мой враг, лежишь, повержен, а я живу и здравствую, прости! – с пришедшей на ум строфой осклабился алхимик, но уже через минуту злорадное торжество победы над преследователем сменилось легким сожалением.

– Упокой Господь, его грешную душу, надеюсь, в Лимбе он сможет отмыть свои руки от крови, и святой Петр распахнет перед ним врата Царствия Небесного! – Ирменг перекрестился. – Он был добрым католиком, хоть и фанатичным, – перебрался через завал и стал спускаться дальше, с опаской держась за перила.

Первый ярус башни был завален камнями почти наполовину. Обе створки дверей выбиты, возле стены лежал полузаваленный щебнем ездовой конь. Наконец, магистр выбрался из-под руин, и вышел на небольшую поляну, где стоял падающий маяк, и испуганно прядал ушами тяжеловоз, растерявший по округе почти все снаряжение рыцаря. Борнуа попробовал его поймать, но тот не давался, поворачивался крупом и все время норовил лягнуть.

Через четверть часа, Ирменг плюнув на это занятие, стал разбираться в наследстве покойника. Присел на опушке леса, закусывая тонкими ломтиками говядины, и стал думать о своих дальнейших жизненных перипетиях.

Возле башни делать нечего. Рыцарь, считай и так похоронен, так зачем ему копать могилу? Тем более, что маяк того и гляди рухнет… Вопрос первый – куда и зачем идти? Вопрос второй – кто его там ждет? Вопрос третий – сколько времени займет дорога, и кто на ней встретится? Ответ на первый вопрос он нашел практически сразу: искать местных жителей нужно на берегу реки. Реки стекают с гор. Поэтому нужно идти в ту сторону, найти реку и строить плот. Он поискал глазами топор, встал, подобрал его и присоединил к своему багажу.

Ответ на второй вопрос будет ясен после короткого наблюдения за аборигенами, буде таковые повстречаются.

А вот третий… Кто знает, сколько идти до цивилизации и что за зверюги водятся в окружающем лесу? Явных следов на траве не было, а охотник из магистра был не очень, разобрать, где что есть, он не мог. Приручить коня явно не получиться, поэтому придется идти пешком. Алхимик встал и еще раз порылся в тюках храмовника, но больше ничего, что заслуживало бы внимания, не обнаружил.

Когда сборы в дальнюю дорогу были закончены, Ирменг повернулся к башне, вслух прочитал "Angele"2) и отправился в путь.

Первые шаги по лесу другого мира особого трепета не вызвали, уж больно он походил на обычный лес средней Европы: те – же вязы, клены, осины, вперемешку с дубняком, орешник и бузина в среднем ярусе, заросли малины, ежевики, шиповника в подлеске. Было много вьюнов – дикого винограда и плюща, которые сильно затрудняли продвижение. От земли шла влажная прохлада, листва желтела, видимо здесь, как и в родном мире алхимика наступала осень.

Пройдя около трех часов, и уже порядочно вымотавшись, прорубая дорогу сквозь северные лианы, Борнуа решил сделать привал, время, по-видимому, было между ноной и вечерней. Сьел сухарь, пожевал мяса, запил все это водой, и через полчаса был готов продолжить вояж. Вскоре пейзаж изменился: появились заросли осоки, вьюны стали встречаться реже, под ногами ощутимо захлюпало.

Алхимик решил, что приближается к реке с заболоченным берегом, и прибавил ходу. Но примерно через час прыжков с кочки на кочку, он понял, что забрался в болото – деревья исчезли, сплошной стеной возвышался камыш, а под ногами булькали лужи.

Ирменг сообразил, что пробираться через трясину на ночь глядя опасно, и повернул обратно, возможность ночевки на болоте он исключил сразу. Когда алхимик выбрался к опушке леса – точнее туда, где начинали расти дудки осоки, уже начало смеркаться. В потемках он стал искать сушняк для костра, а когда развел огонь, высекая искры кинжалом и наконечником арбалетного болта – уже совсем стемнело.

Сквозь редкую листву деревьев на мир падал свет незнакомых звезд. Полюбовавшись ими, какое то время, Борнуа всухомятку перекусил, подкинул в костер немного валежника и толстое полусухое бревно, начал кутаться в плащ, решив на завтра идти на восток, в обход болота.

Сон долго не шел, события последнего дня заставляли их обдумывать с разных точек зрения, но усталость, в конце концов, взяла свое, и, ближе к полуночи он провалился в тяжелую дрему.

Поэтому алхимик не услышал осторожных, крадущихся шагов нескольких пар ног и очнулся только тогда, когда ему уже вязали руки.

Ничего не понимающий ото сна Борнуа, которого внезапно будили уже второй раз за сутки, попробовал дернуться, получил удар в живот, от которого перехватило дыхание, на голову накинули пыльный, вонючий мешок и добавили по затылку. В глазах потемнело, сознание отключилось, и магистр уже не чувствовал как его подхватили подмышки и куда-то потащили.

1) – Lauda Sion Salvatorem" – славь, Сион, Спасителя – католический церковный гимн

2) – Angele – молитва об ангеле и святой Марии, читается три раза в день

* * *

Дальент дес Хизе пришел в себя. Пошевелился, все тело отозвалось жуткой болью, ощущение было такое, что им запустили из катапульты. Нос, рот и глаза были забиты пылью. Рыцарь застонал и стал выкарабкиваться из-под завала. Это удалось только с третьего раза.

Яркий свет больно резанул по глазам, заставляя зажмуриться. Жутко болела голова. Он с трудом поднял руку и ощупал темя – дыр вроде не было, а вот на затылке выросла здоровая липкая шишка, размером с кулак, не давая до него дотронуться.

Дес Хизе попробовал сесть, голова кружилась, и немного тошнило, попытался еще раз осторожно открыть глаза. Вокруг все было полуразрушено, впечатление было такое, что по маяку стреляли из нескольких мортир. Несколько долгих минут он сидел, прислонившись к стене, читая про себя "Credo" и "Comfiteor"3). После чего комиссар с трудом поднялся на ноги и на получетвереньках стал пробираться к фонарной площадке.

На верху он никого не нашел, зато увидел то, что так поразило Борнуа – исчезнувшее вдруг море, и вместо него – лес и далекие горы! От такого потрясения дес Хизе чуть не упал вниз. Рыцарь тяжело вздохнул, вытер лицо обеими ладонями, перекрестился. Присел на ступень и стал читать псалом 117; закончив его, перешел к псалму 90.

Чувствуя себя опустошенным и раздавленным, он стал спускаться. На первом ярусе храмовник увидел Билярсу, которая лежала в луже крови, голова ее была завалена развалившемся простенком. Дес Хизе подошел к своей верной ездовой, снял седельный тюк, в котором он возил все самое необходимое и начал пробираться к выходу.

Очутившись на поляне, достал бинты и корпию, фляжки с водой и аракой, свечу, кресало, кривую иголку с ниткой. Хлебнул сначала воды, потом араки, закрыл глаза и сел на землю, опершись спиной на потрескавшуюся стену бывшего маяка. Просидев так около получаса, он почувствовал себя немного легче. По крайней мере, если не физически, то психологически. Хотя и был противен сам себе.

Герой осады Гаэты, матерый преследователь еретиков, жестокий воин и иногда – палач, был обведен вокруг пальца, как деревенский олух, да еще, вдобавок, был ранен не бойцом, а книжным червем. По всему выходило, что последний свой приказ он не выполнил. Смочив корпию аракой, он принялся перевязывать голову, обдумывая сложившуюся ситуацию.

Отправляя его на это задание, представитель Папы, в общих чертах рассказал ему о том, с чем придется столкнуться. Об Ордене алхимиков, которые тайно готовили какой-то сумасшедший эксперимент, рыцарь знал, и уже давно находился с ними в противостоянии.

А о трудах великого алхимика Луллия, в которых рассуждалось о многомерности пространства, иных мирах, населенных людьми и о потоке пространственных течений, которые могут перенести нас в безбрежном океане мироздания, от одного обитаемого острова к другому – он услышал впервые. Луллий умер почти век назад, еретические манускрипты – уничтожены, а всех его комилитонов4) – переловили, и, после допроса с пристрастием, предали жестокой казни, костры в Лангедоке тогда горели долго…

Оказалось, что не всех, Орден умел противостоять Святой Инквизиции. Теперь все сводилось к тому, что опыт заключался в попытке переместиться в другой мир. И, похоже, алхимикам это удалось!

Вся жизнь, вся деятельность комиссара заключалась в поиске, аресте, а иногда и казни создателей еретических учений.

Рыцарь понимал, что некоторые изобретения значительно опережали свое время, и могли дать значительный перевес в войне какой либо из сторон. Это могло привести не только к переделу мира, но и к разрушению Церковных Догм, а потом – и к уничтожению всего рода человеческого и его матери – Святой Церкви.

То, что произошло, свидетельствовало, что Борнуа обладал тайными знаниями. И поскольку препроводить для допроса в подвалы Sanctum Officium его теперь не представлялось возможным, то выходило, что придется все выяснять самому. В том числе и определение степени вины и последующего наказания. Начатое дело необходимо довести до конца.

После того, как рыцарь разобрался в себе и произошедшем, его сразу отпустило, он начал действовать. Сначала хлебнул араки, поморщился, снял шарф аббата, пропитанный кровью, скинул с себя плащ, суркотту и нижнюю рубаху. На плече зияла длинная, глубокая рана, разрезавшая мышцу почти до половины. Смочив иглу, нитку и корпию рисовой водкой, он приступил к штопанью собственной плоти. Наложив повязку, дес Хизе оделся и со стоном поднялся на ноги. Несколько раз переливчато просвистел, зовя Крокуса.

Через некоторое время раздался топот копыт и из-за башни выбежал конь, радостно, почти как собака, бросившись к рыцарю. Тот его погладил, успокаивая тихим разговором, взял за узду и отправился искать воду. Но сначала набрел на след сбежавшего Борнуа, а небольшой ручей нашелся ярдах в пятистах от башни, в маленькой лощине.

Умылся, набрал флягу, напоил коня и вернулся к маяку. Собрав сушняка, он разжег костер и принялся собирать свои вещи, разбросанные по всей поляне. После чего вернулся к Билярсе, снял с нее упряжь, достал из-под нее второй тюк и сверток с колющим оружием, отрезал задние окорока и насадил их на арбалетные болты. Получилось что-то вроде мяса на шампурах.

Раскопал в первом тюке соль и специи, поставил жаркое готовиться на угли, решив параллельно провести ревизию снаряжения и собраться в долгий поход. Кожаный подшлемник натянул на перебинтованную голову сразу. Затем разделся, переменил окровавленную рубашку, нацепил гамбезон5) и боевой двойной хауберк6) с капюшоном и длинными рукавами, закрыв его сверху суркоттой. Так он сразу почувствовал себя уверенней.

Кожаные перчатки, с наружной отделкой железными полукольцами, прицепил к поясу, туда – же отправил праворучный меч – палаш, приладив его на бок, возле более короткого клинка для левой руки. Новой моды носить меч по середине, дес Хизе не одобрял. Поверх суркотты надел перевязь с метательными ножами, боевой нож куда то пропал, сколько рыцарь его не искал. Пришлось довольствоваться кинжалом милосердия.

Огнестрельному оружию он не верил, но восемь чугунных гранат и бочонок пороха на полтора галлона всегда возил собой, как и пару ярдов фитиля. Это составило его огнеметный потенциал.

Салад7) с горжетом, лежащий в отдельном мешке, привязал к седлу Крокуса, кованые поножи, набедренник и наколенник надел на ноги, потяжелев теперь уже почти на пуд.

Остальное оружие: удлиненный швейцарский альпшис8), который он предпочитал стандартному рыцарскому копью, меч – бастард, моргенштерн, клевец, секиру, щит, боевой арбалет, с небольшим запасом болтов, пять коротких метательных дротиков (оружия совсем не рыцарского, но с успехом им применявшееся против легкой пехоты), – сложил отдельно, увязав на седельных постромках. Арсенал получился внушительный, но подходил больше для пограничной стычки, нежели для серьезной войны.

Упаковав прожаренную конину в листья растения, похожего на лопух и сложив провизию в отдельный мешок, он забрался на погрустневшего Крокуса. Время подходило к ноне, и рыцарь, более не мешкая, решил отправиться в дорогу.

3) – "Credo" и "Comfiteor" – начальные слова молитв "верую" и "славься"

4) – Комилитон – соратник, сподвижник

5) – Гамбезон (вамбас) – длинный (до колена) кожаный стеганный поддоспешник. Надевался под

кольчугу, но мог использоваться и как отдельный доспех более бедными воинами.

6) – Хауберк – вид доспеха. Представлял собой кольчугу с капюшоном и рукавицами (капюшон и

рукавицы могли выполняться как отдельно, так и составлять единое целое с кольчугой)

7) – Салад – разновидность рыцарского шлема.

8) – Альпшис – колющее оружие с длинным граненым клинком и небольшим круглым щитком

(ронделем) в основании клинка. Швейцарское копье XV в.

* * *

Когда стемнело настолько, что дес Хизе начал бояться потерять след, он вышел на симпатичную поляну, где решил устроиться на ночлег, прошедший безо всяких эксцессов. Проснулся под лаудерсу, солнце еще не взошло, но поляну освещало 2 луны – одна немного крупнее родной кастильской, а вторая – крохотная, чуть больше пролетающей в небе ласточки. Рисунок созвездий был незнакомым, но это рыцаря не взволновало, ему было, чем заняться. Когда начало светать, комиссар уже был готов идти дальше.

Через пару лиг он нашел следы ночевки алхимика и стал проклинать себя за вчерашнюю осторожность. От деликвента9) его разделяло всего полчаса хорошего хода! Рыцарь внимательно обследовал стоянку. Следы четырех пар ног, короткой борьбы, бурдюк с водой, арбалет с запасом болтов… Странно, почему их не взяли с собой? Похоже, что Борнуа захватили в плен. Прогоревшее бревно и роса на углях свидетельствовали, что это случилось еще ночью, скорее всего – перед заутренней.

Собрав неожиданные трофеи, дес Хизе ускорил шаг и отправился по следу. Еще через полчаса он нашел вторую ночевку. Быстро ее обыскал, не увидел ничего интересного, но пришел к выводу, что инкурсы10) ушли часа на полтора – два вперед.

К полудню рыцарь понял, что настигает Борнуа и его похитителей. Но тут начались предгорья, ландшафт изменился, пробираться вперед стало значительно труднее. Дес Хизе расчехлил и натянул арбалет, приготовил стрелы и попытался ускорить ход. Когда должна была наступить секста, он вошел в ущелье и резко затормозился, дальше идти вместе с Крокусом стало невозможно.

Немного поразмыслив, рыцарь стреножил коня, поговорил с ним, обещая скоро вернуться, накинул капюшон хауберка, и, отправился дальше. Еще через полчаса стены ущелья начали сужаться и задыхающийся храмовник сбавил ход, осторожно пробираясь между камнями. Внезапно около левого уха "гуркнула" стрела, пробив суркотту над плечом, отрикошетила от кольчуги и выскочила сзади, запутавшись оперением в складках делии.

Рыцарь мгновенно упал за камни, так и не поняв, откуда стреляли. Вытащил и осмотрел вестника смерти. Стрела была несколько длиннее обычной, с наконечником – барбийоном, закрученные лопасти которого накрепко застревают внутри тела. Оперение – простое, перьевое, словом – ничего особенного. Дес Хизе наметил валун, и, пригнувшись, бросился к нему. Второго выстрела не последовало. Видимо стрелок сменил позицию и выжидал момента для более удачной эскапады. Дальент перевел дух, немного обождал и кинулся к следующему камню.

Осторожно выглянул и осмотрелся, пожалев, что оставил свой салад на седле Крокуса. Впереди, примерно в 300 ярдах, ущелье поворачивало влево. Дес Хизе начал пробираться от камня к камню короткими перебежками. Выстрелов не было, и комиссар решил, что стрелок (скорее всего замыкающий), устроил засаду за свертком ущелья. Как-то обойти, или взобраться на стену было невозможно. Придется пробираться ползком по низу.

Через четверть часа, кастилец, взмокший от напряжения и усталости, подобрался к повороту. Соблюдая всяческую предосторожность, он выглянул из-за ближайшего валуна и буквально слился с камнем в оцепенении. Ущелье заканчивалось тупиком, примерно, ярдах в ста. Отвесные скалы вздымались ввысь на 100–150 футов.

А по задней стене, перебирая руками, ногами и подтягиваясь на веревке, спускающейся сверху, к небесам поднимался самый настоящий…черт!

Еще трое пособников Сатаны стояли наверху и ожидали своего товарища, постепенно выбирая веревку. С такого расстояния дес Хизе отчетливо разглядел вертикальные рога, зеленую кожу и, – он ужаснулся, – что-то, напоминающее хвост. Через пару минут зеленый закончил подъем, все четверо посмотрели вниз, на истово крестящегося церковника, развернулись и исчезли с его глаз.

Рыцарь стал на колени. Начал "Отче наш", перекинулся на "Manet in saeculum"11), закончив "Ave Maria" и повалился на землю.

– За что, Господи, ты послал мне такое испытание! Слуги Сатаны, не боясь света дневного, вершат свои дела! – шептал он.

– Гоеций12) продал душу дьяволу, они ее забрали! И тело, еще живое! Сатанаил взял все! А я не смог удержать еретика, не успел. И проклятый алхимик теперь не спасется сквозь очистительный огонь костра, благословленного Великим Инквизитором! Это моя вина!

После своей обвинительной речи, дес Хизе впал в религиозную истерику. Переход в иной мир – и то не вызвал такого шока, как наглядное доказательство существования Ада!

В конце концов, рыцарь понимал, что на все вопросы современные теологи ответить не могут, поэтому существование другого мира – это сродни существованию острова в океане, о котором не знают, но острову на это наплевать – он есть – и точка, до него просто еще не доплыл мореход, который нанесет этот клочок земли на карту.

А вот подтверждение того, во что иногда не верили и сами священнослужители, придумывая душевные пытки и Божью кару, стращая невежественную паству, реальное доказательство того, о чем христианские пастыри говорят почти полтора тысячелетия, ни разу не видев воочию, так это совсем другое.

Верить в существование каких-то гипотетических бесов – одно, столкнуться с ними лицом к лицу – другое. В голове было пусто, душа находилась в смятении, поэтому он начал чтение всех молитв против нечистой силы, которые только знал. Через какое-то время церковные тексты помогли.

Дес Хизе встал на ноги и отправился к скале, по которой недавно ползал слуга Сатаны. Подойдя почти вплотную, он стал разглядывать камень и, вскоре, нашел то, что искал – царапины.

Убедившись, что увиденное не было плодом больного воображения, рыцарь повернулся и пошел обратно, туда, где оставался его четырехногий копытный помощник, обдумывая по дороге произошедшее, и решая, что делать дальше.

Итак, выполнить приказ Sanctum Officium ему уже не удастся. Благодаря вмешательству потусторонних сил, Борнуа избежал суда Земного, ему все-таки удалось ускользнуть от дес Хизе. А самому храмовнику удалось избежать столкновения с бесами, вероятно, его набожность и вера не позволили им завладеть его бессмертной сутью, и ангел – хранитель отвел бесовскую стрелу.

Преследовать слуг Сатаны сейчас – это чистое самоубийство, по той скале рыцарь не влезет, а искать обходной путь у него не было сил – ни физических, ни – самое главное – духовных. К тому же для битвы с пособниками Дьявола нужна чистота и безгрешность души, чем храмовник отнюдь не мог похвастаться. Значит, к встрече с ними нужно подготовиться.

Молитвой и постом исцелить душу и привести ее в равновесный покой. Подлечить разбитую голову и залатаную руку. Потом – идти искать тех, кто ожидает своего приговора перед вратами Ада, дать возможность грешникам покаяться и спастись. Иначе он не сможет считать себя приором командорства Алькантара! А в будущем из них можно будет собрать армию и двинуться на бой с силами Зла.

Конечно, победить в этой битве невозможно, но даже если удастся уменьшить поток человеческих душ, отправляющихся в преисподнюю, это уже будет большим достижением для Царства Небесного, силы которого не могут открыто противостоять Дьяволу в их вечной борьбе. В неизбежности войны рыцарь был уверен, как и в том, что он – единственный праведник в этом мире, должен ее возглавить.

Но сейчас ему был нужен отдых и лечение, поэтому дес Хизе распутал Крокуса и отправился искать родник.

9) – Деликвент – преступник

10) – Инкурс – разбойник

11) – псалом 117

12) – гоеций – колдун

* * *

Утром пятого дня рыцарь решил отправиться дальше. Чувствовал он себя неплохо, синяки и шишки спали, рана на плече затягивалась, а душа успокоилась, что, пожалуй, было для него наиболее важным. Дальент понял, что путь его предопределен, изменить он уже ничего не сможет, а посему нужно принять все так, как есть. Ад, так ад, война, так война! А всякая война начинается с разведки.

И сегодня на рассвете дес Хизе облачился в доспех, проверил вооружение (и без того находившееся в отличном состоянии), и взнуздал Крокуса, уходя на поиски своего будущего.

Сейчас он был в предгорьях, путь на север и северо-запад был отрезан ущельями и утесами, поэтому дес Хизе решил идти на запад. Проблем с провиантом не было – кролики, в изобилии населяющие эти края, стали отличным пополнением рациона, хуже то, что не было хлеба.

За этот и следующий день ему удалось пройти почти семьдесят лиг, никого не встретив и не обнаружив никаких признаков человеческого жилья. Ландшафт постепенно менялся, предгорья плавно перешли в лес, через который он шел последнюю пару часов, ведя ломового следом.

Уже начинало темнеть, рыцарь задумал искать место для ночевки, когда наметились перемены. Точнее, впереди послышались человеческие голоса. Дес Хизе осторожно уложил упрямого скакуна на траву, расчехлил и натянул арбалет, захватил пару стрел – виретонов, и стал прокрадываться на звуки разговора.

Через несколько минут ему открылась картина, вполне обычная, скажем, для Бретони или Нормандии после казни Орлеанской Девы: на большой поляне двое кольчужных воинов возились подле костра, один – в потертом кожаном гамбезоне, разнуздывал четверку лошадей, а еще один стоял возле шеренги пленников, связанных между собой за шею. Концы веревки были привязаны к деревьям, люди, с закрученными за спину руками стояли, не имея даже возможности присесть, их вид – избитых и измученных вызывал не жалость, а чувство "добить, что – бы не мучались".

Чего нельзя было сказать о их стражах, которые со смехом перекрикивались между собой, перемежая злые шутки по поводу своей добычи, с зуботычинами и пинками.

Дальент прислушался. Речь была очень похожа на северо-германскую, только более неразборчива и слова стояли в предложении в необычном порядке. Общую суть можно было уловить без перевода. Воины переговаривались о порядке дежурства, кто будет сегодня поваром и как кормить связанный приз, заодно обсуждая меню.

Пленники стояли смирно, даже не дергаясь и не огрызаясь на оплеухи караульного. Внезапно один из них – пожилой, практически старик, который стоял в середине – поднял голову и посмотрел прямо в глаза рыцаря. Дес Хизе прочел в этом взгляде столько смертельной тоски и смирения с неизбежностью, что принял решение действовать внезапно для самого себя.

До сих пор, лежащий в засаде рыцарь, думал не о кодексе Ордена и не о помощи несчастным. Он размышлял – как долго сможет пробираться за кавалькадой незамеченным, и не взять ли ему кого ни будь из стражей в плен, дабы узнать хоть что то об окружающем мире. Мысль о помощи пленным ему в голову даже и не пришла: мало – ли за какие провинности их связали! А вдруг это местные еретики, которых стражи провожают к вратам Ада!

Но та пустота и обреченность, которую он увидел в глазах старика, заставили его сделать иной выбор. Решение пришло само собой: один из сидевших у костра поднялся, вытащил нож и направился к узникам. Дес Хизе поудобнее перехватил арбалетное ложе, тщательно прицелился и – хладнокровно выпустил болт в затылок стражнику. С такого расстояния, рыцарю Алькантара, которому было предписано в совершенстве владеть стрелковым оружием Уставом Ордена (перманентная война с маврами это не раз доказывала, тем более, что мавры – нечестивцы, и воевать с ними их же методами – это вполне по рыцарски), промахнуться было просто невозможно. Труп снесло на пару ярдов вперед и бросило прямо под ноги караульному. Тот вначале опешил, а потом заорал, что было мочи:

– Эли!!! Эли напали!!!

Дес Хизе решил не уступать преимущества внезапности и кинулся вперед, на ходу раскручивая оба палаша. Первым ударом он совсем не по благородному подрубил ноги вскочившему и недоуменно озирающемуся костровому, который сразу дико заверещал; отбил выпад клинка охранника и, закручиваясь в смертоносный вихрь, отчленил стражнику голову. Последний из оставшихся в живых, обнажил неплохой меч, и с предсмертным ужасом переводил взгляд с дергающегося в конвульсиях тела, на своего воющего товарища. Затем резко повернулся, и бросился бежать в лес. Дес Хизе не раздумывая, выпустил из правой руки меч, выхватил с перевязи метательный нож, запустив им в спину беглеца. Тот коротко вскрикнул и завалился навзничь.

Рыцарь вытер с лица внезапно выступивший пот, подошел к коневоду, воткнул клинок в шею, перерубив позвонки у основания мозга, прерывая его жизненный путь. Раненый у костра замолчал, замерев, как кролик, наблюдал за приближением теперь уже своей смерти. Этого рыцарь не любил (в смысле добивать противника), поэтому, подняв к небу левый клинок, отвлекая поверженного врага, крикнул:

– Смотри сюда! – и без замаха, прямо от груди, метнул в горло обезноженного охранника еще один нож. Тот захрипел и повалился на бок. Весь бой занял не более тридцати ударов сердца.

Не торопясь, кастилец вытащил из-за пояса кусок ветоши и стал протирать им свой клинок. Все так же не спешно, не подавая вида, что он следит за связанными пленниками, подобрал и очистил другой меч, вытащил из трупов оба ножа, и только после этого подошел к давешнему старику, молча разглядывая своих нежданных подопечных. Те смотрели с изумлением, надеждой, некоторые – со страхом, а старик – с радостной гордостью учителя, который вырастил такого – вот славного студиозуса. Старик нарушил молчание первым: