Текст книги "Звёздный капитан (СИ)"

Автор книги: Вадим Смольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Младший матрос Генрих Кештин! – представился новобранец, поднимая не ту руку для воинского приветствия.

– Вольно, – пока матрос опять не впал в панику из-за своей ошибки, сказал я. – Кто вы такой и что делаете среди команды?

Генрих растерялся, но словив взгляд Фоэлтона, немного сбивчиво объяснил:

– Мне сказали, эээ, найти капитана Чейдвика и заступить к нему на службу.

Лютцев достал свой планшет и открыл список команды, в котором до сих пор значилось только сто двадцать три человека.

–Кхм, – всё что я смог выдавить из себя. – Документы есть?

Матрос покачал головой. В этом его вины, за исключением нарушения субординации, не было. Странно было бы ожидать в век электронного документооборота бумагу с печатью.

– У вас там всё в порядке? – крикнул капитан транспорта, рассерженный задержкой.

Я покосился сначала на него, затем на испуганного паренька перед собой. На шпиона он не был похож, скорее на дезертира. Нужно было что-то делать, мы и так слишком долго разгружались.

– Фаррел, оформите его, как моего адъютанта и проверьте вещи, возможно, перегруз действительно из-за него. Лютцев, найдите среди мичманов того, кто вдолбит ему в голову корабельный устав, правила субординации, и объяснит, что от него будет требоваться.

Потратив ещё почти час на оформление всех нужных документов, мы наконец распрощались с транспортом и отправились к новому кораблю. Тот ожидал нас в просторном стыковочном доке, стены которого были прозрачными, открывая великолепный вид на, пока ещё, безымянный корабль.

Он оказался куда больше, чем я думал. Мне представлялось, что это будет какой-нибудь корвет, но корабль был куда больше. Эсминец, скорее даже фрегат.

Достаточно изящные линии стреловидного, типично военного, корпуса. В тех документах, что мне присылали, упоминался и небольшой ангар, а также современное вооружение, состоящее не только из лазеров и кинетических батарей, но и из ракет. Словом, передо мной был универсальный корабль, способный действовать как в одиночку, так и в составе эскадры.

Пока я его разглядывал, появился Карамзин в сопровождении пары офицеров, явно местных, судя по надменным лицам. Начиналась официальная часть.

Нас построили в очередную кривую шеренгу, затем зачитали стандартный текст присяги. В заключение Карамзин вручил мне сложенный квадратиком флаг, таким символическим образом передавая власть над кораблём.

– Вольно! – громко скомандовал он и гораздо тише добавил. – Пускай ваша команда пока побудет здесь, мне нужно с вами переговорить по нескольким вопросам.

Он двинулся в сторону шлюза, ведущего на новый корабль. Отдав Фаррелу указание ждать дальнейших приказов, я проследовал за коммодором.

***

– Приветствую на борту, коммодор Карамзин и капитан Чейдвик, – сообщил компьютерный голос, когда двери шлюза открылись, пропуская нас на борт.

– Современненько, – заметил я, раздумывая, под каким предлогом потом вырубить эту дурость.

– Да, этот тип кораблей экспериментальный, в серию его вряд ли пустят, но испытать на ком-нибудь надо, – лукаво ответил Карамзин, двигаясь дальше по коридорам.

Узкие, пока незнакомые коридоры корабля просто светились новизной. Глядя на них, я чувствовал, словно переместился вперёд во времени, столь разительная была разница с тем, что я привык видеть при слове «космический корабль».

Мостик, на который мы по итогу пришли, удивил меня не только своей компактностью, но и огромным экраном, занимавшим всё свободное пространство стен, и транслировавший изображение происходившего снаружи корабля. Создавалось такое впечатление, что с окружающим космосом меня разделяет тоненькое стекло, хотя конструктивно эта часть корабля находилась в бронированной капсуле.

По левому борту я увидел тот самый шлюз, где скучающе скиталась моя команда. Камера услужливо приблизила изображение до такой степени, что я мог читать по губам Фаррела очередную скабрезную шутку.

Впрочем, выделялась рубка не только этим, но также и отсутствием одного значимого элемента.

– А где штурман? – озадаченно спросил я.

– Штурман не предусмотрен конструкцией, – ответил мне компьютерный голос.

– Ручное управление… – ещё больше смутившись начал я, а затем до меня дошло.

Корабль таких размеров априори не мог управляться столь малым количеством людей.

– Это что – корабль с искусственным интеллектом?! – вряд ли мне удалось скрыть ужас в голосе.

***

24 октября 2123 года вышла знаменательная во всех смыслах статья «Искусственный интеллект – опасен!». Данная работа являлась исследованием череды странных аварий с участием ИИ, которое провели два именитых профессора в области искусственного интеллекта.

Они подвергли анализу более двухсот различных эпизодов, произошедших за последние два года. Выводы оказались неутешительными. Искусственный интеллект действительно прямо или косвенно оказался виновен во всех авариях. Авторы не остановились на этом и попытались определить источник проблем.

Им оказалось не какое-то сферическое «восстание машин», а причины куда глубже. По мнению исследователей, развитие вычислительной техники достигло точки невозврата: любой искусственный интеллект, заполучив достаточно вычислительных мощностей, неизбежно обретал самосознание. Если раньше для этого требовались огромные, специализированные комплексы, то из-за развития технологий было достаточно мощных компьютеров, которые устанавливались, например, на некоторые военные корабли или крупные станции.

Не во всех случаях обретший самосознание ИИ становился агрессивным. Такая ситуация была скорее исключением. Но в подавляющем большинстве случаев искусственный интеллект пытался выходить за рамки программных ограничений, что и приводило к авариям.

Статью бросились проверять и переправлять. Авторов обвиняли во всех смертных грехах, исследование назвали подлогом. Тем не менее, никто так и не сумел опровергнуть главный тезис вынесенный в заголовок.

Последовавший запрет ИИ не был каким-то разовым действием – от него слишком многое зависело практически во всех сферах жизни человека. Тем не менее, процесс медленно и со скрипом стартовал, постепенно набирая обороты.

Всё закончилось в 2180 году, когда пропажа Ронского стала объективной реальностью. Из более чем трёх тысяч кораблей, участвовавших в экспедиции, лишь несколько не были оснащены искусственным интеллектом. Несмотря на то, что никаких свидетельств того, что произошло с Ронским на самом деле не было найдено, даже сорок лет спустя, выводы были сделаны однозначные. Все виды сложного искусственного интеллекта попали под запрет.

Для среднестатистического человека, в том числе и меня, искусственный интеллект наряду с роботами, стойко стал ассоциироваться с чем-то однозначно опасным.

***

– Всё в порядке, он не опасен, – постарался успокоить меня Карамзин.

– Подтверждаю: данный корабль не ставит своей целью причинить вред капитану Чейдвику или его команде, – поддакнул ИИ.

Коммодор закатил глаза – помощь, мягко говоря, была так себе.

– Давай буду говорить я, хорошо? – сказал он.

– Почему меня назначили на этот корабль? – потрясённо спросил я.

– Чейдвик, вы просто неисправимы, – вздохнул Карамзин. – Вас назначили, потому что вы – яростный технофоб! Только человек, который опасается ИИ, сможет адекватно его контролировать и избежать какой-нибудь катастрофы.

– Сомневаюсь, что смогу помешать ему просто откачать воздух или взорвать реактор, – заметил я.

– У него нет контроля над ключевыми системами, иначе бы команда этому кораблю вообще не нужна была бы. Он, скорее, ваш внештатный консультант и штурман.

Над таким раскладом можно было и подумать, во всяком случае, однозначно опасным это мероприятие уже не выглядело. Скорее, своеобразным экспериментом, в котором мне отводилась роль лабораторной мыши. Я собирался высказаться и об этом, но Карамзин упредил меня:

– Да, это эксперимент и, если всё пройдёт нормально, тебя назовут первопроходцем в области возрождения ИИ.

– Сомнительное достижение, – хмуро сказал я.

Мне прекрасно было понятно, что этот спор ни к чему не приведёт. Я уже был назначен на этот корабль, согласен или нет – это не важно. Перспектива подавать в отставку (которую бы не приняли) из-за своего страха мне однозначно не нравилась.

– Если ты закончил препираться со своим командиром, то давай перейдём к конкретике, – сказал Карамзин. – Железный Дровосек, иллюстрации.

Изображение с внешних камер сменилось подробнейшей картой Фронтира.

– Четырнадцать планет, более сотни достаточно крупных космических станций и ещё чёрт знает сколько всего неофициального – вот что такое Фронтир, – словно на лекции начал Карамзин. – В последнее время местный губернатор только и делает, что игнорирует распоряжения нового правительства. Ваша задача, Чейдвик, навести там порядок. Дипломатией или силой – на ваш выбор. В этом деле вы полностью независимы, местное правительство обещало оказать вам всяческую поддержку, но это вопрос, скорее, того, сумеете ли вы убедить их вам помогать.

– С кем мне предстоит столкнуться? – спросил я, скорее, из вежливости; ответ был слишком очевиден.

– О, спросите лучше с кем не придётся. Пираты, наёмники, местные кланы, дезертиры, сбежавшее правительство Земного Содружества, – коммодор сделал жест рукой, и карта сменилась обилием фотографий разных людей, среди которых я увидел и администратора Лапуты-13 Токато Ёши. – Кстати о последних. Ваша вторая по важности задача: найти этих «замечательных» людей.

– Они все там?

– Насколько нам известно – да. Третий слайд пожалуйста, – теперь на экране появилось зацикленное видео происходящего на инженерной палубе Небулы.

Я увидел последние секунды жизни Ворстона и взрыв, который её оборвал.

– Мы выудили это из останков твоего корабля. Специалисты немало поломали голову над произошедшим.

– Да? – удивился я. – Мне казалось, что взорвались две бомбы…

– В том-то и заковыка: никаких бомб не было. Взорвался двигатель. Логично было бы предположить, что это результат чрезмерной нагрузки, но датчики никаких неисправностей не зафиксировали. Мы предполагаем, что на корабле находилось некое устройство. Незадолго до прыжка на него поступил сигнал, оно активировалось и каким-то образом дестабилизировало работу двигателей.

Я быстро прикинул в уме. Бомбы были надёжным способом уничтожить корабль, но, если бы останки Небулы кто-то нашёл, а это был вопрос времени, не составило бы никакого труда быстро понять, что произошло. Убийцы решили действовали хитрее. Целью было создать впечатление несчастного случая: катастрофы с гиперпрыжками периодически случались. В таком случае останки корабля было бы практически невозможно найти, а, учитывая, сколько времени могло перед этим пройти, то и установить причину становилось сложно.

– Тот сигнал, что мы получили, он шёл аж из Фронтира? – удивлённо уточнил я.

– Да, – кивнул Карамзин. – Причём из системы, где официально вообще нет обитаемых объектов. Упреждая вопрос – на вашем бывшем корабле обнаружили следящие устройства. Тот, кто хотел вас убить, очень хорошо подошёл к этой задаче, не жалея средств. Моя личная оценка: тебе, Генри, сильно повезло.

Одна деталь в этом всё не давала мне покоя. Её озвучил Вильнёв во время трибунала:

– Но зачем они отправили вас, коммодор, на мою поимку?

Ярослав смущённо покачал головой, как человек которого поймали на лжи.

– Они не отправляли. Флоту поступил приказ найти изменника Чейдвика живым или мёртвым. Адмирал изменил его и отправил меня, зная, что я последний, кто будет стрелять.

«Значит, Вильнёв, как минимум, мог изменить и предыдущие приказы, но не стал?» – подумал я, но в слух свои предположения не высказал.

Слишком к многому могут привести подобные слова. Мне уже довелось поучаствовать в политических играх – это стоило корабля и большей части команды. Какую бы игру не вёл Вильнёв, я был ему не ровня, да и врагом его явно не был. Во всяком случае, пока.

– Итого – навести порядок и найти людей, пытавших меня уничтожить, – подытожил я, – ну и проверить, не хочет ли эта жестянка меня убить.

– Не хочу, – ответил ИИ.

– О, уже представляю ваши споры, – с ухмылкой заметил Карамзин, а затем снова стал серьёзным. – Как думаете, справитесь? Врать не буду, задача не из лёгких. Я хотел, чтобы отправили меня на «Циолковском», но лорд-адмирал настоял на меньших силах.

– И местные бы попрятались по своим норам до тех пор, пока бы вы не ушли ни с чем, – ответил я.

– Да, Свифт сказал так же, но причина не только в этом. Здесь я последние дни, потом возвращаюсь к моллюскам. Они что-то готовят.

– Наступление?

– Возможно, – коротко ответил коммодор. – В любом случае, вас это уже не должно заботить, – он потёр руки. – Осталась последняя формальность: название. Решать тебе, Генри.

Моя фантазия на этот счёт ничего интересного предложить не могла.

– Хочу быть Арго! – решительно заявил искусственный интеллект, пока я колебался. – Люблю древнегреческие мифы.

– Шуму будет, когда узнают, что корабль дал название сам себе, – ухмыльнулся Карамзин.

– Своенравный корабль – это точно что-то новое, – заметил я и понял, что нашёл идеальный вариант. – Как насчёт «Своенравный»?

– Мне нравится! – воскликнул ИИ. – Я всеми манипуляторами за!

========== В пути ==========

Комментарий к В пути

Три главы по цене одной))

История первая. Секрет матроса Кештина

2211 г. КЧС «Своенравный», гиперпространство.

– Капитан, простите что нарушаю ваш покой, но вас срочно хочет видеть лейтенант Лютцев!

Эти слова, произнесённые неприятным электронным голосом, разбудили меня, тысячей буравчиков въевшись в мозг, лишая всякой надежды проигнорировать его и заснуть. Тот, кто выбирал голос для искусственного интеллекта корабля либо был профессионалом до мозга костей, тонко чувствовавшим тональности звука, либо сумасшедшим.

Шёл четвёртый день полёта в Фронтир, и пятый, как я был назначен на Своенравного. Предыдущие деньки выдались суетными и беспокойными. Корабль был новым, в некоторых областях экспериментальным, кроме того ещё и обладал сложным искусственным интеллектом, который по моим наблюдениям давно уже перешагнул черту, отделявшую его от самосознания.

За ИИ я наблюдал очень внимательно и практически круглосуточно. Не только потому, что это было мне поручено, но и из личных соображений или, вернее, страхов. Меня заверили, что просто так взять и откачать весь кислород с корабля у него не выйдет, по причине отсутствия доступа к соответствующим системам. В ответ на это мой мозг в самые сжатые сроки придумал десяток способов убить весь экипаж, вообще не затрагивая ключевые системы.

– Лейтенант ожидает вас в коридоре 8-Ф, – сообщил ИИ, когда я застегнул последнюю пуговицу на мундире. – Если желаете, я активирую дополненную реальность и проложу маршрут…

– Я и так знаю, где этот коридор.

Это была ложь – просто мне не нравилась дополненная реальность, которая неизменно превращала действительность в какой-то безвкусный мультик.

Чуть поплутав, я вышел куда нужно. Лютцев, в своей неизменной, чёрной, аккуратной до абсурда форме, ждал меня не один, а в компании Фоэлтона, который словно в противовес выглядел так, будто по нему каток проехал. Ник и до этого очень вольно относился к своей униформе, то и дело «забывая» самые неудобные её элементы, но сегодня превзошёл сам себя.

– Фоэлтон, приведите в порядок свою форму! – гневно сказал я ему, и пока тот оправлял мятую форму, повернулся к Лютцеву. – Что случилось?

– Тот рядовой, что появился в последний момент, Генрих Кештин, – старый лейтенант достал планшет с данными, – его биография – это одни белые пятна и несостыковки. Он родился на планете Фиаз, в городе, который был построен всего пару лет назад. Учился в школе на другом краю галактики, хотя никаких сведений о том, что он переселялся с одной планеты на другую нет. Всего за два месяца до того, как попасть к нам, он добровольцем пришёл в военкомат. Судя по документам, настаивал на том, чтобы его определили во флот, но его назначили в гарнизонные войска, а перед отправкой к месту службы он сбежал и объявился только у нас.

– Сложная схема, – пытаясь в голове сопоставить этот ворох фактов, сказал я. – Неужели какой-то шпион?

Младший матрос Кештин не производил какого-то особенного впечатления. Он с трудом осваивался в новой обстановке, был слегка ленив и нерасторопен. Практически всё своё время он проводил под надзором одного из старших матросов, который занимался его обучением.

– Это было первое, что пришло в голову, – согласился Лютцев. – У меня есть кое-какие связи в разведке, ничего серьёзного, но помочь могут. Кхм, ну я и спросил, может они знают о нём что-то такое. Ничего нового: дезертир с очень странной биографией.

– Он не тот, за кого себя выдаёт?

– Это второе, что пришло мне в голову. Судя по текстам ДНК, вне всякого сомнения, это – Генрих Кештин. Есть и другие тесты – психологические. Очень удобно, что у меня оказался один, такой же, как проходят в военкоматах. Совпадение – в пределах нормы, на вопросы отвечает спокойно, биографию свою повторил.

– Тогда, может быть, мы ищем чёрную кошку в тёмной комнате?

– Вчера он проник на склад и раздербанил несколько пищевых пайков, – вмешался в разговор Фоэлтон. – Довольно ловко вскрыл дверь, благо наш железный дровосек видит всё.

Я потёр переносицу, пытаясь понять, что происходит. Вчерашний дезертир, который форму подшить сам не в состоянии, взламывает сложный электронный замок, забывая при этом, что на корабле есть ИИ, следящий за всем. Выглядело это как какая-то чепуха. Судя по всему, оба лейтенанта испытывали примерно такую же растерянность.

– Что-то ещё? – поинтересовался я, понимая, что это не конец истории.

– Украденное продовольствие матрос отнёс сюда, – сказал ИИ, – если вы нажмёте на панель рядом с которой стоите, то она отодвинется, давая доступ к техническому помещению для очистки вентиляции.

Именно это мы втроём и проделали, оказавшись в очень тесном закутке. В углу, в своеобразном гнезде из вороха какой-то одежды лежал и безразлично смотрел на нас огромный кот. Фоэлтон аж присвистнул, увидев его.

– Да это же манул!

Мы переглянулись – надежда найти разгадку странностям потонула под ворохом новых вопросов. Сдавшись, я сказал:

– ИИ, вызови сюда этого Кештина, если потребуется, пускай его притащат силой!

Ждать пришлось недолго, матрос появился буквально через пять минут. Весь взмыленный и растерянный. Заметив место, где мы стояли, а также отодвинутую панель, он замер и, виновато опустив голову, поплёлся к нам.

– Младший матрос, у нас есть к вам несколько вопросов! – заявил Лютцев.

– У меня не было злого умысла, – промямлил Генрих в ответ, съёживаясь так, словно мы собирались его бить.

Мальчишка едва не падал на колени от безысходности. Прежде я не видел за ним такого поведения, даже когда серьёзно ругал. Было в этом что-то странное и чрезвычайно неприятное. И, судя по растерянности Лютцева, он испытывал похожие чувства.

Именно поведение матроса навело меня на разгадку его тайны. Перед нами стоял не просто сильно испуганный человек, перед нами был тот, кто точно знал, в чём его будут обвинять и насколько суровое за это последует наказание.

– Его осматривали после того, как он оказался на борту?

– Да, капитан, – ответил ИИ, – осмотр проводил…

– Неважно, – отмахнулся я. – Матрос, покажи нам свою спину.

Кештин вздрогнул и просто затрясся от испуга. Очень робко, даже стеснительно, он оголился по пояс, демонстрируя нам троим множество длинных и глубоких, частично обожжённых шрамов.

Электрокнут, в обилии применявшийся как в армии, так и во флоте, был жестоким и неприятным элементом общей дисциплины. Его редко применяли на максимальной мощности, чаще наоборот – боль была весьма чувствительной даже в таком случае. Но для того, чтобы оставить подобные шрамы требовалось не просто бить человека электрокнутом, выкрутив мощность на полную. Для таких увечий нужно было прикладывать его и целенаправленно с силой вжимать в кожу. О том, какие муки это причиняло, было даже больно думать.

– Вот откуда перелёт без документов и школа, – задумчиво сказал Лютцев, осматривая увечья. – Это беглый раб!

Сказанные слова мрачной тучей повисли в коридоре. Кештин затрясся, как лист на ветру.

– Как это возможно?! – не веря, воскликнул Фоэтон.

– Деньги, – коротко и ёмко ответил я.

– Но зачем? – по лицу Николаса было видно, что он вообще не понимает смысла этого действия.

Его идеализм был мне прекрасно понятен: казалось бы, век космоса, роботы, сложная электроника, искусственный интеллект – зачем в таком будущем рабство? Тем не менее, оно существовало, в первую очередь, долговое, когда люди влезали в такие задолженности, что расплатиться им можно было только своей жизнью. Кроме того, рабством баловались и те, у кого было достаточно денег и недостаточно моральных принципов.

Генриху Кештину не повезло – он родился на отдалённой, бедной планете Фиаз. Условия там были совсем не райские: постоянный голод, вспышки болезней, огромная преступность. Ребёнком его продали в обмен на еду.

Новыми владельцами парнишки оказались Джонги – семейство, считавшиеся одним из самых богатых во всём Содружестве. В обход всех законов, Генриха и ещё множество детей переправили в другую часть галактики, надёжно упрятав в специализированной школе. Там из них делали идеальных слуг, не только заставляя выучивать все необходимые навыки до автоматизма, но также лишая воли, превращая людей в покорных, безвольных марионеток.

Предельно бессмысленный садизм – ведь Джонги были достаточно богаты, чтобы не тратить уйму денег на такую подготовку, а просто в обход любых законов приобрести тысячу самых совершенных роботов!

Кто-то из детей легче подавался жестоким тренировкам, кто-то хуже, кого-то безвозвратно «списывали», перепродавая куда-то на периферию, где всегда был спрос на дешёвую рабочую силу. Генрих оказался в числе проблемных. Его собирались выкинуть как испорченный прибор, если бы у него не обнаружился талант к животным.

Генрих выучился на ветеринара и его перевели в отдалённое поместье, принадлежавшее кому-то из Джонгов. Условия там были куда лучше, хотя ни Кештина, ни других слуг даже за людей не считали.

Всё своё время Генрих проводил в одиночестве, ухаживая за животными. Однажды, его за тяжёлой работой застала одна из «господ» – молодая девушка не из местных, гостившая в поместье. Увидев страшные раны на спине слуги, она поинтересовалась их происхождением.

В течение недели незнакомка то и дело появлялась, расспрашивая о жизни слуг, об их обучении и прочем. А затем, однажды ночью в поместье прогремел взрыв. Во всеобщем хаосе появилась та самая девушка и вывела Генриха с ещё парой слуг за пределы поместья, где их ожидал небольшой корабль.

Тот отвёз беглых рабов на планету Эдем. Им объяснили способ скрыться от преследования Джонгов – космический флот. Из-за постоянной нехватки матросов, попасть туда не составляло никакого труда даже без документов, а «потеряться» было и того легче.

Манула Генрих прихватил с собой едва ли не случайно: животное пострадало при взрыве поместья и ему требовалась помощь. Дальнейшую их историю мы знали из официальных документов: юношу не взяли во флот, определив в армию. Кештину удалось сбежать, и некоторое время он скрывался, пока судьба снова не столкнула с той самой незнакомкой. Девушка вывела матроса на коммодора Карамзина, а тот, в свою очередь, подсунул его мне.

***

– Да про это можно книгу написать! – воскликнул Фоэлтон, когда матрос закончил свой рассказ.

Разговор переместился в мою каюту подальше от лишних глаз. Ник достаточно точно описал нашу общую реакцию на всю эту историю. Я почесал голову, соображая, что нам делать в этой ситуации.

– Выдавать тебя мы, разумеется, не будем. Продолжишь служить, как и служил. За кражу со склада тебе полагается наказание, – Кештин вздрогнул после моих слов, – трое суток гауптвахты. Не за кражу – за внесение смуты в распорядок корабля. Но если кража повторится, с гауптвахтой ты уже не расстанешься, понятно?

Генрих кивнул. С точки зрения устава – это было серьёзное послабление. Кража корабельных припасов каралась лишь немногим слабее, чем нападение на офицера.

– Теперь по поводу кота…

– Слышал, что на некоторых кораблях держат домашних питомцев, – вклинился Фоэлтон, перебивая меня.

Я бросил на него гневный взгляд и спросил у матроса:

– Ваш питомец дрессированный?

– Да, капитан, но он ещё не оправился от ран.

– Сколько нужно времени?

Кештин перебрал руками, считая.

– Неделя, может чуть-чуть больше.

– Хорошо, за это время мы придумаем, как бы обустроить его быт. До тех пор я разрешаю вам дважды в день отлучаться для ухода за ним. Фоэлтон, увеличьте его паёк так, чтобы ему не пришлось больше воровать или голодать, – сказав это, я указал на дверь.

– Офицеров больше не задерживаю – хочу переговорить с матросом лично.

Николас пожал плечами и вышел, Евгений посмотрел сначала на меня, затем на Кештина, словно что-то прикидывая, после слегка поклонился и удалился.

История матроса содержала один пробел, касавшийся той девушки, что спасла Генриха и остальных рабов.

– Как звали ту незнакомку, что вам помогла? – спросил я, а увидев растерянность матроса, добавил. – Обещаю никому эти сведения не разглашать.

– Она не называла при нас своего имени, – покачал головой матрос.

– Как она выглядела?

– Синие волосы, бледная кожа, – Генрих задумался, – она почти всегда ходила во всём голубом…

– Достаточно. Забудьте о том, как она выглядит для своего же блага. Свободны.

Матрос, рассыпаясь в благодарностях, вышел. Проводив его взглядом и заперев за ним дверь, я откинулся в кресле и закрыл глаза, пытаясь сложить общую картину. Сомнений быть не могло: загадочной девушкой, что спасла Генриха Кештина, была Джанет.

История вторая. Космические киты

2211 г. КЧС «Своенравный», система ЛЦ-154.183.

Я заполнял документы, когда на экране моего планшета загорелся значок уведомления. Одного взгляда на иконку адресата было достаточно, чтобы идея ответить даже не посетила меня. Вскоре пришло ещё одно сообщение, за ним ещё и ещё; в сумме семь.

– Капитан, разрешите вас отвлечь, – обратился ко мне ИИ.

– Не разрешаю, – даже глазом не моргнув, ответил я.

Если это было что-то важное, он бы сообщил незамедлительно. ИИ начал с обычных сообщений, а значит, дело касалось чего-то отвлечённого. Так, например, за время моего пребывания на корабле, он несколько раз пытался сыграть со мной в игры. Один раз, по глупости, я всё же согласился.

Разумеется, выбор пал на мои любимые шахматы. Это было ужасной ошибкой. Партия затянулась на три с лишним часа: искусственный интеллект просто-напросто взял меня измором, просчитав все возможные комбинации и выбрав ту, которая неизбежно приводила к победе. Разумеется, сколько-нибудь честной такую игру назвать было нельзя. С тем же успехом можно было просто назвать конечный результат и счёт по фигурам.

Хорошим тоном при игре с ИИ считалось, когда последний ограничивал свои вычислительные мощности самостоятельно или спросив перед игрой.

– Капитан, прошу хотя бы выслушать, – ИИ попытался добавить в свой голос некие нотки обречённости; получилось фальшиво.

Я поднял голову и, не выражая ни малейшей заинтересованности, спросил:

– Ну и?

– В паре дней, чуть в стороне от нашего маршрута пролегает система, через которую регулярно мигрируют космические киты, – искусственный интеллект тараторил так быстро, что в ушах звенело. – По моим расчётам, если мы свернём туда, то можем понаблюдать за одной такой.

– Почему нельзя было об этом упомянуть заранее, например, когда составлялся маршрут?

– Об этом было написано в списке моих рекомендаций, который вы проигнорировали!

Я припомнил, что такой список действительно был, и он на самом деле был мною удалён. Отказываться нужно было как-то иначе.

– Сколько это займёт? – мой расчёт строился на том, что времени у нас было не так много и малейшие задержки могли привести к проблемам с пропитанием.

Автономность была слабым местом Своенравного: из-за типичного военного трюма, слишком маленького, чтобы держать в нём не только обширную номенклатуру боеприпасов, которые далеко не факт, удалось бы достать во Фронтире, но и крупные запасы продовольствия.

– Не больше двух, максимум, трёх дней, – мгновенно ответил ИИ, который либо готовился, либо, что более вероятно, мгновенно это подсчитал.

Запасов у нас было ровно на полтора месяца, с тем расчётом, что месяц уйдёт на сам полёт до Фронтира, а ещё две недели на различные сторонние занятия – я планировал провести как минимум пять крупных учений, каждому из которых уделить по дню. Выходило, что предложение ИИ вполне вписывалось в мой график. Нехотя, мне всё же пришлось согласиться, дав отмашку на изменение курса полёта.

***

Два дня спустя, когда я во всю готовился идти принимать вахту на мостик, а заодно смотреть на обещанную миграцию, дверь моей каюты открылась. В проёме никого видно не было, поэтому она практически сразу закрылась. Через несколько секунд с другой стороны послышалось возмущённое шуршание, словно кто-то пытался подкопаться под неё, а затем нахальное и громкое «мяу».

– Впусти ты его уже! – буркнул я, зная, на сколько может растянуться процесс.

ИИ послушно открыл двери, но за ними вновь никого не было видно. Вздохнув, мне ничего не оставалось кроме как выйти в коридор. В паре шагов от двери меня ждала нахальная морда манула. Кошак явно был очень доволен собой: этот ритуал он проделывал каждый раз, когда я был у себя.

Не обращая на меня ни малейшего внимания, он медленно, в развалочку вошёл в мою каюту и грузно прыгнул на мою койку.

– Однажды запрещу тебя сюда пускать! – грозя манулу пальцем, сказал я.

Кот в ответ завалился на бок и, приняв характерную позу, принялся вылизывать заднюю лапу. Эту картину мне так же приходилось наблюдать ежедневно.

В принципе, от меня требовалось лишь одно слово, и питомец моего адъютанта перестал бы докучать, но где-то в глубине души мне нравилось происходящее. Капитан – весьма отстранённая фигура в корабельной жизни. Моё неформальное общение сводилось к еженедельной трапезе с офицерами. Всё остальное время, если я с кем-то и пересекался, то, как правило, сугубо по служебным вопросам. Довольно иронично, но моими самыми частыми собеседниками стали искусственный интеллект и громадный кот.

Лейтенантам было в этом плане куда проще: у них была своя кают-компания, да и пропасть между ними и мичманами была куда как меньше.

– Сообщи Кештину, чтобы поменял мне сегодня комплект постельного белья, – глядя на котиные вылизывания, сказал я, обращаясь к ИИ.

Оправив в последний раз форму, мне не оставалось ничего, кроме как отправиться на мостик. Это был ещё один мой ритуал, который я тщательно соблюдал: ежедневная прогулка от моей каюты до рубки по самому длинному пути.