Текст книги "Русская Америка"

Автор книги: Вадим Бурлак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Беглец-пленник

Однажды в селение индейцев квакиутль на севере Ванкувера прибыл на кожаной алеутской байдаре бледнолицый. Как выяснилось, это был русский беглец с острова Баранова. За какое-то преступление правитель колонии посадил его под замок и собирался отправить на Камчатку или в Охотск для судебного следствия.

Видимо, грозило ему суровое наказание, раз он решился на отчаянный поступок: бежать в неведомые земли, к неизвестным племенам. А преодолеть беглецу пришлось несколько сот миль. Сколько времени он скитался, где и как добывал пропитание, в какие передряги попадал – осталось загадкой.

Индейцы встретили его настороженно. Расспросы длились много дней. Незваный гость не знал местного языка, а туземцы селения не владели русским.

С помощью нарисованных на земле знаков, мимики, жестов беглец попытался объяснить, кто он, откуда и почему прибыл. Его настоящее имя так и осталось не раскрытым и для индейцев квакиутль XIX века, и для современных исследователей тайн Русской Америки.

Поскольку беглец частенько повторял фразу «Эх, Москва!.. Куды ж тя занесло?!», аборигены стали называть его «Эхмосква».

Долгие расспросы бледнолицего чередовались с совещаниями старейшин племени. Как поступить с пришельцем? Оставить на положении невольника? Обменять на товар в соседнем селении? Принести в жертву «великоголовым»?.. Старейшины спорили, но не могли прийти к единому мнению.

Омраченный праздник

Русский беглец, видимо, обладал большим опытом и смекалкой. От вынужденного безделья на Ванкувере не маялся, а заучивал слова туземцев, наблюдал за их бытом и обычаями, а потом стал выходить с ними добывать тюленей.

Несмотря на его неопределенное положение и будущее, индейцы все же пригласили русского на свой главный праздник – потлач. Обычно на это знаменательное событие иноплеменники не приглашались. Квакиутль считали, что чужак испортит веселье, украдет посвященные духам племени песни, пляски, подарки и отдаст своим идолам.

Потлач устраивали многие народы севера тихоокеанского побережья: тлинкиты, нутка, хайда, сэлиш, чинуки. В XIX веке тлинкиты приглашали на этот праздник жителей Русской Америки. Потлач длился несколько дней и сопровождался обильным угощением, плясками, пением, раздачей подарков и жертвоприношениями духам племени.

Квакиутль также делали подношения океану, морским зверям и, конечно же, кашалотам. В воду бросались ценные, по мнению индейцев, предметы: украшения, костяные и деревянные фигурки животных и даже оружие.

Если во время потлача вблизи острова появлялись кашалоты, квакиутль дырявили днище одной байдары так, чтобы она вскоре затонула. В нее бросали сломанное оружие, с которым они охотились на морских зверей. Лодку с жертвоприношениями привязывали к другой и доставляли как можно ближе к кашалоту. Пока она не затонула, индейцы пели песни, прославляя «великоголового», и просили помогать им в охоте.

Во время праздника туземцы велели бледнолицему исполнить танцы и песни своего народа.

– Покажи, Эхмосква, как ты благодарен «великоголовому» и нашим духам за то, что живым и невредимым добрался до нашей земли!.. – приказали старейшины.

Русский не стал ломаться и от души принялся плясать и петь. Туземцы покатывались от смеха: так необычны были движения и песни чужеземца. Но его выступление прервал и омрачил праздник новый гость – шаман с островов, расположенных севернее Ванкувера.

Взглянул он недобрым глазом на русского и заявил:

– Беда пришла… Неподалеку от вашего берега «великоголовый» исполнил прощальный танец и запел голосом погибели… Сам видел, сам слышал… На севере бледнолицые все море залили кровью его собратьев. Даже штормы не могут разогнать красную пелену на воде. «Великоголовые» не могут плавать в крови. Они идут к нашим берегам и собираются мстить нам за дела бледнолицых…

Квакиутль встревожились: как отвести беду? Как умилостивить морских гигантов?..

Приезжий шаман тут же указал пальцем на русского:

– Надобно его отдать «великоголовому», который уже поет голосом погибели у берега…

Необычный инструмент

И чего только не придумает человек, когда ему грозит смертельная опасность!..

Понял Эхмосква, к чему склоняет индейцев приезжий шаман, и стал лихорадочно соображать, как в живых остаться. Через многое прошел он на своем веку: сражения, остроги, пытки, тяжелые ранения… Ко всему был готов, но – стать жертвой, принесенной кашалоту!.. Такого конца Эхмосква не мог предвидеть даже в запойном бреду.

И заговорил он со старейшинами так страстно, что на время забыли они о празднике. Даже проклятый изверг-шаман заслушался. Хотя большая часть сказанного бледнолицым была непонятна индейцам, никто его не перебивал.

Перемешивая слова русские и племени квакиутль, нес он околесицу о том, что на его родине по Москве-реке плавают кашалоты, и что живут в стольном белокаменном граде не бывалые в других землях игрецы на дудках. И могут они своей игрой кашалотов зачаровывать, к берегу подманивать или уводить прочь от города. Но дудки у тех умельцев – особенные, сделанные не из бузинной трости, не из камыша и не из весенней коры ивового прута. Мастерят их из китового уса!..

Заявил также Эхмосква, будто сам умеет делать такие дудки и играть на них, да так, что любой «великоголовый» прекращает «погибельную песню» и забывает о мести людям.

Бесшабашные поступки и речи иногда творят чудеса. Не все поняли индейцы, но поверили бледнолицему. Дали ему китовый ус и велели делать необычную дудку. Может, в самом деле Эхмосква был чудо-мастером, а может, страх смерти двигал его руками. Словом, на следующий день удалось изготовить нечто похожее на дудку.

Старейшины тут же приказали опробовать инструмент. Но русский умелец принялся убеждать, что играть на ней надо только «великоголовым». Поскольку человек от такой музыки может лишиться разума и броситься в океан.

Понимал Эхмосква: стоит дунуть в инструмент из китового уса – и обман его будет раскрыт. Шансов на успешный побег почти не было, но все же он рискнул. Старейшинам русский беглец поставил условие: к «великоголовому», который, по словам шамана, исполняет неподалеку от острова «погибельную песню», он отправится один в байдаре. А квакиутль должны оставаться в своих лодках от него на расстоянии двух полетов стрелы из лука.

В этом требовании старейшины не почувствовали подвоха. Однако предупредили бледнолицего: если игра на дудке не подействует на «великоголового», то на теле Эхмосквы они сделают ножами четырнадцать надрезов и бросят в океан. Так полагалось приносить человеческую жертву кашалотам.

Странное поведение гигантов

Вскоре настало время испытать необыкновенную дудку. Неподалеку от берега оказался не один, а целое стадо «великоголовых». Как и уговорились, бледнолицый на своей байдаре подплыл к ним вплотную, а индейцы остались на расстоянии двух полетов стрелы.

Отложил весло Эхмосква и принялся озираться. В какую сторону сподручней от индейцев плыть?..

Пока прикидывал, для отвода глаз поднес к губам дудку. Хоть и далеко находились индейцы в своих байдарах, а за пленником следили зорко.

Дунул раз-другой Эхмосква, и разнеслись над водой громкий свист и шипение. Удивился мастер, что его инструмент издает какие-то звуки. На острове, при индейцах, он опасался опробовать дудку.

Кашалоты, хоть и громко плескались и пускали фонтаны, тут же услышали непривычные звуки. Что-то в них заинтересовало гигантов. Киты перестали пускать фонтаны и, казалось, стали внимательно прислушиваться.

Хоть мысли Эхмосквы и сосредоточились на побеге, но поведение животных весьма удивило его, и он продолжил дудеть.

Кашалоты окружили байдару. Однако вели себя миролюбиво. Затем один из них стал слегка подталкивать лодку. Эхмосква отложил дудку и взялся за весло, чтобы вырваться из опасного окружения. Но это вызвало недовольство гигантов. Они принялись бить хвостами так, что едва не перевернули байдару.

– Вырвался из одной неволи, да попал в другую… Эх, Москва!.. Куда ж тя занесло?! Помирать – так с музыкой!.. – отчаянно крикнул пленник кашалотов, перекрестился и снова схватил необычный инструмент.

Теперь он дул с такой силой, словно уверовал, что от этого зависит его жизнь. Кашалоты успокоились, но тем не менее полегоньку подталкивали байдару с незадачливым музыкантом.

Индейцы ликовали. Им было хорошо видно, как стая «великоголовых» уводит неизвестно куда лодку с бледнолицым.

Не обманул Эхмосква: по душе пришлась кашалотам его музыка!..

Разные суждения

Индейцы повернули байдары к берегу. Праздник потлач разгорелся с новой силой. Об одном только сожалели квакиутль: не догадались заставить бледнолицего изготовить еще одну волшебную дудку.

Но в разгар праздника одному из старейшин пришла мудрая идея: раз приезжий шаман такой умный, пусть сам сделает такой же музыкальный инструмент. А не сможет – четырнадцать надрезов и… Океан всегда рядом…

Яростно запричитал шаман, принялся угрожать, когда услышал решение старейшин. Но вынужден был повиноваться.

Конечно, ничего у него не получилось. Изготовленная им дудка вообще не издавала никаких звуков. Наказывать шамана из чужого племени, да еще явившегося на праздник потлач, индейцы не решились. Отпустили его восвояси, с миром. А себе оставили непригодную для игры дудку.

Хранилась она у ванкуверских квакиатль аж до середины XX века. К тому времени это племя оказалось в резервации. Многие индейцы забросили промысел тюленей и рыбы и трудились чернорабочими на консервных заводах Ванкувера. Некоторые из них рассказывали приезжим на острове историю и предания своего народа. Иногда упоминали и русского, прозванного «Эхмосква». Правда, о его судьбе после пленения кашалотами у рассказчиков были противоречивые версии. Одни говорили, что бледнолицый музыкант навсегда остался в стае «великоголовых» и до сих пор бороздит с ними океан, другие утверждали, что его отпустили на берег, и он до конца своих дней обитал в местности, где возник город Сиэтл.

«КИПЯЩАЯ КРОВЬ – БЕЗЖАЛОСТНЫЙ ТРЕЗУБЕЦ»

…по словам промышленников, кровь в морже так горяча, что копья, которыми их колют в сердце, после нескольких оборотов в ране разгорячаются до того, что железо свертывается в кольцо…

Петр Тихменев

Самый крупный из ластоногих

В Русской Америке моржей добывали не так много, как сивучей, каланов, котиков. И все же этот могучий зверь играл важную роль в жизни колонистов, эскимосов и алеутов.

В «Историческом обозрении образования Российско-Американской Компании», изданной в 1863 году, Петр Тихменев писал: «Моржовый зуб или моржовые клыки промышляются в настоящее время преимущественно на берегах залива Моллера (на северной стороне полуострова Аляска), где находятся значительнейшие, против других мест, лежбища этих животных. Некоторое количество клыков также приобретается от жителей прибрежного залива Бристоль (севернее полуострова Аляска). Плата туземцам за моржовый зуб увеличена ныне почти вдвое против прежних лет».

Русские, эскимосы, чукчи и алеуты добывали этого морского зверя для собственного пропитания и для ездовых собак. Кожа моржа шла на изготовление байдар, обуви, одежды, на строительство яранг, а из бивней вырезались рукоятки ножей, скульптуры, обереги, идолы северных народов.

Шаманы и знахари из толченого моржового клыка приготавливали различные снадобья. Но секрет его хранили от белых пришельцев. Для заживления ран и от простуды жители Русской Америки использовали жир этого морского зверя.

В справочной литературе говорится, что длина тела моржа самца иногда доходит до 5 метров, а вес – до 2 тонн. Толщина кожи достигает 5 сантиметров. Клыки верхней челюсти у моржей, превращенные в бивни, порой вырастают до 80 сантиметров.

Такому зверю без труда удается перевернуть лодку с охотниками или пробить обшивку небольшого судна. Поэтому их добыча была опасным занятием.

Даже матерые белые медведи нападают лишь на молодых моржей.

Эти, на первый взгляд, неповоротливые звери считаются самыми крупными животными отряда ластоногих.

Большую часть времени они проводят на льдах. В случае опасности моржи ныряют в воду и поднимают громкий рев. Нередко матерые самцы кидаются в атаку на источник угрозы. В ярости их трудно остановить даже ружейными выстрелами.

Опасная примета

Обычно моржи питаются в основном рыбой и моллюсками. Пищу они, как правило, достают со дна.

У жителей Аляски и северных тихоокеанских островов во времена Русской Америки существовало поверье: надо опасаться и избегать встреч с моржом, у которого не два, как обычно, клыка, а три или более.

Существуют ли на самом деле такие особи? В справочнике «Млекопитающие Советского Союза» (1976 г.) есть упоминание: «Известны случаи находок более одной пары клыков. У моржа, добытого приблизительно в 1915 г., было по 2 хорошо развитых клыка с каждой стороны, все они имели почти нормальную длину. Клыки правой стороны росли параллельно друг другу, левые были перекручены между собой…

Описано 4 черепа (моржей), имевших по 3 клыка, и 5 черепов с 5 клыками».

Далее в этом справочнике говорится, что среди моржей встречаются хищники, которые питаются тюленями, а иногда и птицами: «Существует две категории хищных моржей – одни питаются несвойственной им пищей случайно, когда нет беспозвоночных или они почему-либо недоступны, другие хищничают постоянно. Последние имеют длинные тонкие остроконечные клыки; это одиночные самцы…»

Туземцы рассказывали поселенцам Русской Америки, что такие моржи – мстители-убийцы. Они как бы приговорены стадом сородичей расправляться с теми, кто уничтожал моржей.

Убийцы ведут одиночный образ жизни и лишь изредка появляются среди сородичей. От них «веет смертью», поэтому другие животные стараются держаться подальше от мстителей.

В давние времена охотники Чукотского полуострова и Аляски, завидев моржа с тремя и более клыками, прекращали промысел и уплывали прочь.

Считалось, у таких зверей кровь настолько горячая, что под ними таял лед. Поэтому в преданиях столь необычных моржей иногда называли «Кипящая кровь – безжалостный трезубец».

Ужас «Черного берега»

В первые годы существования Российско-американской компании в заливе Кускокуим на Аляске располагалось огромное лежбище моржей. На нем собиралось несколько тысяч зверей. Как и на других лежбищах, здесь происходило постоянное движение. Одни моржи выходили из воды и выбирали удобное место на берегу, другие покидали сушу. Молодые занимали места поближе к воде, матерые самцы располагались подальше от береговой кромки.

Жители Аляски и островов Берингова моря, промышлявшие в заливе Кускокуим, по-особому относились к этому лежбищу. Здесь не забивали моржей, а лишь собирали клыки мертвых животных. Туши умерших от старости, болезней или ран моржей на Кускокуимском лежбище не использовали, а стаскивали в воду. Русским колонистам туземцы объясняли, что поступают так, поскольку здесь чаще, чем в других местах, рождаются звери с тремя и более клыками.

Кускокуимское лежбище алеуты и эскимосы называли «Черным берегом». По преданию, именно тут люди совершили первое в истории убийство моржа. Когда-то этот зверь дружил с человеком, помогал ему в охоте и на рыбалке, предсказывал погоду и нередко спасал в море.

Но как-то в голодную пору люди убили доверчивое животное. От такого подлого поступка в том месте даже растаял лед, а сам берег сделался черным. Племя, убившее первого моржа, вскоре вымерло от неизвестной болезни. А на «Черном берегу» появилось лежбище.

С интересом слушали русские промысловики предания туземцев, а сами нередко поступали, как им заблагорассудится.

В первые годы XIX века нагрянули они в Кускокуимский залив, и началась безоглядная бойня. Убивали и детенышей, и матерых моржей. С корабля били по лежбищу картечью, а на берегу промысловики закалывали зверей пиками. Большинство животных не погибали на месте. Раненные и увечные, они кидались в море. Лежбище вскоре залилось кровью, а прибрежная полоска воды стала красной. Над участком суши, где беззаботно обитали когда-то моржи, от их туш поднялся зловещий пар. Рев, стон, хрипы гибнущих животных разносились на несколько миль.

Звуки побоища услыхали охотники племени, обитавшего в устье реки Кускокуим. Примчались они на «Черный берег», но остановить бойню не смогли.

Старейшина указал на истекающих кровью животных и сказал: из пара от кипящей крови скоро возникнет безжалостный трезубец. И бледнолицые надолго запомнят этот ужас «Черного берега». Впрочем, скоро помнить о нем некому будет: ужас «Черного берега» воплотится в могучего зверя…

«Охмелели от кровушки»

Большинство убитых моржей на лежбище Кускокуимского залива остались нетронутыми. У промысловиков не было возможности разделать все туши животных.

На вопросы туземцев, зачем тогда понадобилось убивать столько моржей, бледнолицые беспечно отвечали: вошли в раж… Охмелели от кровушки… Авось, простится…

Старики – алеуты и эскимосы – сомневались: простится ли такое?..

Увидев «Черный берег», они беззвучно шептали обращения к своим духам: то ли просили наказать бледнолицых, то ли вразумить охмелевших от крови.

Кускокуимское лежбище после бойни перестало существовать. Моржи больше не появлялись на нем. Да и другие животные – и морские, и земные – обходили стороной «Черный берег». Даже наглые пронырливые песцы не шныряли там в поисках пропитания.

«Мертвое затишье – предвестник страшных бед…» – говорили русским туземцы.

Вскоре после бойни на Кускокуимском лежбище берег залива буквально усеялся погибшими чайками. У всех из них на перьях виднелись пятнышки запекшейся крови.

И снова старики-туземцы толковали о страшных бедах. Ведь, согласно их приметам, если у чайки, после ее трапезы падалью, море не смывает с перьев кровь, значит, беда уже прилетела за людьми.

Убийца с тремя клыками

Через несколько лет среди русских промысловиков прошел слух, что на «Черном берегу» Кускокуимского залива можно собрать богатую добычу моржовых клыков.

Почему до этого скопище дорогой кости не заинтересовало охотников? Поговаривали, будто попытки отыскать «Черный берег» заканчивались неудачей. Промысловики частенько гибли или бесследно исчезали в Кускокуимском заливе, так и не добравшись до легендарных залежей моржовых клыков.

Где точно располагалось уничтоженное лежбище? С этим вопросом охотники решили обратиться к тем, кто устроил бойню на «Черном берегу».

Времени прошло после того события немного, а в живых из лихих зверобоев остался лишь один. Остальные пропали в океане. Какая беда погубила их, о том по Русской Америке ходили разные слухи. Упоминался и огромный морж-убийца с тремя клыками.

Появился он на свет на Кускокуимском лежбище. Во время бойни на «Черном берегу» его зацепило пулей. «Трехклыкий» молодой зверь сумел спастись, но глубокий шрам на голове остался. А еще на всю жизнь сохранилась в нем лютая ненависть к людям.

Стал «Трехклыкий» одиноким скитальцем Берингова моря и при любой возможности нападал на охотников и рыболовов. Народная молва любит преувеличивать размеры опасных хищников, вот и об этом звере сохранилось предание жителей Русской Америки: «…а в длину чудище в три морские сажени (примерно 5,5 метра), а три клыка у него в три фута (около 91 сантиметра)».

Что ж, подобные гигантские моржи, хоть изредка, но встречаются в природе и отмечены в записках исследователей. Зверю таких размеров не трудно перевернуть не только байдару, но и небольшое промысловое судно.

Молва приписывала ему даже людоедство. Возможно ли: морж – людоед?! Некоторые исследователи считают: раз среди этих животных встречаются хищники, поедающие тюленей, то, вероятно, жертвой такого зверя может стать и человек.

«А в глазах – бесовские огоньки»

Разыскали упорные промысловики оставшегося в живых зверобоя. Того, что с товарищами бесчинствовал на Кускокуимском лежбище. Жил он в землянке неподалеку от Ново-Александровского редута. С людьми почти не общался, промышлял рыбу и зверя на реках и озерах, а к морскому берегу и близко не подходил. Иногда его навещали соотечественники, чтобы выменять лисьи шкуры.

Подолгу не задерживались: не о чем было разговаривать с отшельником. Чаще всего он молчал, глядя угрюмо под ноги, ну а если открывал рот, то нес какую-то околесицу: «Опять окаянный Трехклык меня к морю призывает… Мечется по „Черному берегу“, будто не морж, а куличок юркий. Под каждый камушек заглядывает – меня ищет… Товарищей моих он-то давно отыскал – на клыки нанизал да в море-океян уволок… А скажи-ка, вразуми, любезный, как мне, недомыке, отвязаться от Трехклыка?.. Даже во сне окаянный не дает покоя, дышит тяжко мне в ухо и шипит: заждались тебя товариши, пора к ним в море-окиян!..»

Выслушав несусветные жалобы, гости старались побыстрей покинуть землянку-отшибиху. От ее хозяина с затуманенными речами и мыслями чего угодно ждать можно!..

А когда по селениям Русской Америки прошел слух, что отшельник перестал брать за лисьи шкуры табак, самогон и отказался есть мясо, к нему еще реже стали наведываться. К тому же от такой перемены в жизни – отказа от спиртного, табака и мяса – открылся в нем дар прорицателя.

Только предсказывал он лишь недоброе и с Трехклыким моржом связанное. От слов своих хмелел – как от великой радости. Начинал улыбаться полубеззубым ртом, а в глазах бесовские огоньки зажигались.

«На Ильин день поведет Тимофей ватагу моржовать, да только сами добычей Трехклыкого станут… На Агафену Купальницу Матвей с сыновьями пойидет в море, а на Петров день шитик его, разбитый Трехклыким, на берегу обнаружится…».

Такими предсказаниями и делился недобрый вещун. Конечно, на слова умопомраченного никто бы не обращал внимания, да вот беда: сбывались пророчества!..

Нашлись среди русских и туземцев поверившие в Трехклыкого людоеда-мстителя. Некоторые охотники утверждали, что сами видели, как огромный морж со шрамом на голове разбивал своими тремя огромными клыками зверобойные суда, переворачивал байдары, а людей топил или пожирал.