Текст книги "Русская Америка"
Автор книги: Вадим Бурлак
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)
У меня на ладони – командорские опалы. Миллионы лет, застывшие в прозрачно-матовых каплях. Кажется, в них сжались энергия моря и огня.
Есть на острове Беринга бухта Буян. Так же называется и речка, впадающая в Берингово море. Здесь, на небольшом, протяженностью в несколько десятков метров, отрезке берега обнаружены богатые россыпи агатов, опалов, яшмы и сердоликов.
Конечно, эти поделочные и полудрагоценные камни – не такая уж редкость и в других уголках земного шара. Но специалисты говорят, что командорские имеют лучшую форму и качество.
Агат, яшма, сердолик, опал образовались в лавах базальтов во время подводных извержений, которые сотрясали дно Тихого океана около 50 миллионов лет назад.
Камни с острова Беринга хорошо отполированы, поскольку попадают на морское побережье из базальтовых лав не сразу, а долгие годы перекатываются речкой Буян.
С центральных гор острова река выносит агаты, яшму и опалы. Восьмикилометровый путь к морю они преодолевают за многие века.
Неудачная попыткаИваныч утверждал, что именно здесь, в нескольких метрах от берега, в бухте Буян на небольшой глубине находятся остатки древней стены.
Еще в детстве он слышал от стариков алеутов о большом городе, который был построен неизвестным народом несколько тысяч лет назад.
Говорили старики: тот народ поклонялся мудрой и вещей Синей звезде. Она знала все, что происходило в далеком прошлом и что случится в будущем. Знала и подсказывала тем, кто ей поклонялся.
Но потом те древние люди придумали и научились делать дурманящий туман. И все чаще, вместо того чтобы работать и советоваться с мудрым светилом, они окутывали себя туманом.
И вскоре не стало видно заветной звезды на небосводе, и никто уже не мог предостеречь людей о надвигающейся катастрофе. Дурман победил. Он притупил в человеке волю к жизни, способность мыслить, преодолевать трудности и принимать верные решения.
После катастрофы древняя земля ушла под воду, и лишь немногим жителям удалось спастись. Но вскоре они растворились среди более молодых племен Азии и Америки.
Рассказывали старики, что остатки разрушенной стены в бухте Буян украшены агатами и синими опалами. Кто-то даже видел под водой изображения восьмилучевой синей звезды и каких-то диковинных зверей…
Много интересного довелось мне услышать от Иваныча. Но чувствовалось, он далеко не все поведал о загадочных руинах. Надоедать вопросами – бесполезно. Упрямый старик. Захочет сам рассказать – рассказывает, не захочет – слова не выдавишь, сколько бы не упрашивали его.
Начальник местного погранотряда, к моей радости, тоже оказался приверженцем идеи существования и Земли Синей звезды, и развалин древнего города на дне бухты Буян.
Поэтому для своих поисков я получил от него на несколько дней надувную лодку. При этом пограничник потребовал от меня клятвенного обещания: больше, чем на пятьдесят метров, не удаляться от берега, и чтобы лодка во время поисков была «на поводке», под надзором Иваныча, поскольку сильное течение может унести ее в открытое море.
К сожалению, даже на позорном «поводке» мне не удалось отойти от берега. Все четыре дня, которые я мог позволить себе находиться в бухте Буян, не утихал шторм. Не то что на лодке, даже на большом корабле нельзя было выйти в море.
Четверо суток мы с Иванычем засыпали и просыпались под грохот волн. Четыре дня я бродил по берегу мрачного моря в надежде, что шторм вот-вот ослабеет. Но признаков затишья так и не дождался.
Время истекло. Пора было возвращаться в Никольское. Таинственный подводный город «может спать спокойно». Десятки раз я повторил про себя утешительную в подобных случаях фразу: «Когда-нибудь я все же найду его…» С этой робкой надеждой я и покинул бухту.
А в память от неудачной попытки увидеть загадочные развалины Земли Синей звезды или какой-то другой цивилизации остался лишь целлофановый пакетик с агатами, опалами и сердоликами, собранными в бухте Буян.
Корабли с острова Синей звездыМальчишка сидел на высоком плоском камне и смотрел в сторону океана. Мальчишка был без шапки, и хлесткий ветер безжалостно трепал его длинные черные волосы.
Он не слышал моих шагов.
– Ты почему здесь сидишь? Холодно и поздно уже!
Мальчишка вздрогнул, обернулся, окинул меня удивленным взглядом, но тут же приложил палец к губам:
– Тише! Он уже совсем рядом и может испугаться…
– Кто?
– Мой кит.
Я недоуменно посмотрел в ту сторону, куда указал мальчишка, но ничего, кроме волн и корабля на рейде, не увидел в океане.
– А ты не сочиняешь?
– Нет. Честное слово, не сочиняю.
– Но там же ничего нет!
– Вы не умеете смотреть. У меня кит не простой, а дрессированный и хитрый-прехитрый. Его Митькой зовут. Как посмотрит на него чужой человек, так он прыг – и в бабочку превращается и улетает высоко-высоко в небо.
– Вот это да! – восхитился я. – А когда он снова превратится в кита?
Мальчишка внимательно посмотрел мне в глаза, не смеюсь ли. Но, встретив мой серьезный взгляд, пригладил зачем-то взлохмаченные волосы и тихо сказал:
– Когда приплывут корабли с острова Синей звезды…
– Откуда?!
– Есть такой остров далеко-далеко, – пояснил он. – Там живут все знаменитые капитаны. Сегодня они придут на своих кораблях и заберут командора Беринга. Только я и кит Митька знаем, где он прячется. Хотите, покажу?
– Хочу…
– Только никому ни слова, – строго предупредил мой собеседник.
– Клянусь: никому ни слова! – поспешно заверил я.
– Смотрите: во-он, в океане – Арий камень. Видите? В нем есть подземелья с сокровищами древних людей с Синей Звезды. Там и спрятался командор Беринг.
Юный фантазер хотел еще что-то добавить, но с океана хлестнул брызгами ветер.
Мальчишка поежился, смахнул с лица капли и весело крикнул:
– Ох и поштормит сегодня!..
– Ты почему без шапки? – строго спросил я. – Потерял, наверное?
– Не-а, разбойники отняли. Ох, и здоровенные, черти! Как выскочили из тундры, как засвистели – аж мороз по коже! Треснули мне по шее и шапку отняли. Вот…
Мальчишка рассказывал о том, что хотел увидеть: кита Митьку, который может превращаться в бабочку, живого командора Беринга и корабли с острова Синей звезды… Ведь каждый ребенок – немного поэт.
Так стоит ли взрослым вмешиваться в его мечты, фантазии и приземлять их?..
Попытать счастья в РоссииГоворят, ничто так не объединяет людей разных национальностей, государств, верований, сословий, профессий, как совместное путешествие.
В экспедицию Беринга были включены не только офицеры, матросы, мастеровые, но и немало русских и иностранных ученых: Гмелин, де ла Кройер, Миллер, Степан Крашенинников, Лука Иванов, Федор Попов, Алексей Горланов, Василий Третьяков. Ее участниками также стали художники Люрсениус, Беркан, переводчик Илья Яхонтов, геодезисты Александр Иванов, Андрей Красильников, Моисей Ушаков, Никифор Чекин.
Входил в эту разнонациональную команду исследователей-первопроходцев и Георг Вильгельм Стеллер. Родился он в Германии в 1709 году. С детских лет его главным увлечением стала ботаника.
Преподаватели пророчили Георгу блестящее будущее, но за свой вспыльчивый характер и необузданные выходки он был исключен из университета. Стеллер пытался продолжить учебу в других европейских странах, но на это не было средств. Помогать своенравному студенту никто не желал. Георг умудрился поссориться и со своими родственниками, и с друзьями.
В XVIII столетии Россия предоставляла немалые возможности способным, энергичным специалистам из Западной Европы. Тем, кто не находил должного применения у себя на родине.
Решил попытать счастья в великой северной стране и Георг Стеллер.
Шесть часов на американской землеВ августе 1734 года он прибыл в Петербург, где, по рекомендации немецкого ученого Байера, стал личным врачом архиерея Феофана Прокоповича.
Этот известный в России просветитель, церковный и общественный деятель был сподвижником и твердым сторонником Петра I. В круг научных интересов Прокоповича входили: естествознание, физика, история, география и планы освоения Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока.
По достоинству оценив способности Стеллера, Феофан Прокопович рекомендовал его в Академию наук.
Георг стал адъюнктом натуральной истории, а вскоре был направлен во Вторую Камчатскую экспедицию.
К сожалению, между Стеллером и Витусом Берингом с первой же встречи сложилось недопонимание. Потом оно переросло в открытое противостояние.
Но, несмотря на это, после смерти командора Георг писал о нем как о справедливом и честном человеке.
Во время Второй Камчатской экспедиции Стеллер находился на корабле «Святой Петр». Когда путешественники достигли Америки, Беринг не хотел отпускать Георга на сушу, поскольку считал, что задача экспедиции выполнена и надо спешно возвращаться на Камчатку, иначе вскоре из-за штормов и непогоды сделать это будет почти невозможно.
Однако ученый настоял на своем. Результатом кратковременного пребывания Стеллера на берегу стала его книга «Описание растений, собранных за 6 часов в Америке».
Именно за шесть часов он сумел собрать и описать 160 видов американской флоры!
На Командорах и на КамчаткеГеорг не прекращал своих зоологических и ботанических исследований даже после кораблекрушения пакетбота «Св. Петр».
В первый же день пребывания на неизвестном острове он понял, что земля эта – не Камчатка, и что она необитаема. Ведь животные и птицы здесь совершенно не боялись людей.
Кораблекрушение и смерть многих товарищей не выбило Стеллера из колеи. Он составил научное описание местной флоры и фауны, которое вошло в книгу «Описание острова Беринга».
Ученый обошел в одиночку весь остров. Впоследствии он писал об этом: «Я был один, под открытым небом, должен был сидеть на земле, мне мешали холод, дождь, снег, и часто беспокоили меня звери; у меня не было нужных инструментов, и притом я не надеялся, чтобы когда-нибудь моя работа сделалась известной и принесла кому-нибудь пользу…»
Георг считал, что цингу у участников экспедиции можно было предотвратить, если бы командор послушал его совета и разрешил на острове Шумагина собрать необходимые лекарственные растения. К сожалению, на острове Беринга нужных трав не оказалось.
Стеллер, очевидно, впервые из европейцев изучил морских котиков, каланов, сивучей и описал уникальное морское млекопитающее, которое водилось лишь у берегов Командор. Это животное потом назвали морской коровой Стеллера.
На острове Георг собрал 224 вида растений и дал научное описание множеству камней.
В 1742 году, после возвращения в Петропавловск, Стеллер продолжил исследование Камчатки. Своими силами он построил избу и прожил в ней два года. Занимался охотой, собирал растения, чертил карты, изучал языки, обычаи, культуру и историю камчадалов.
Он побывал во многих уголках полуострова. У местных жителей – ительменов и коряков – научился питаться сырой рыбой, кореньями, травами.
На свои скудные средства Стеллер открыл в Болыиерецке школу, где сам и преподавал.
Ученый писал в Санкт-Петербург и просил, чтобы ему разрешили с русскими промысловиками отправиться в Америку. Ответа не дождался.
Однажды он вступился за двенадцать ительменов, обвиненных в бунте. Враги, а их было у него немало, воспользовались этим. На Стеллера написали донос в Сенат, в котором сообщалось, что ученый освободил двенадцать государственных преступников и таким образом сам стал бунтовщиком.
Имя на карте островаЛетом 1744 года Георг покинул Камчатку. Пора было возвращаться в Академию и представлять на суд ученых свои исследования и собранные в экспедиции материалы.
Он прибыл в Иркутск именно в тот день, когда губернатор получил распоряжение Сената об аресте «бунтовщика Стеллера».
Ученого арестовали, но вскоре отпустили, поскольку стало известно, что императрица Елизавета Петровна благосклонно отнеслась к участникам Второй Камчатской экспедиции.
Весной 1746 года Георг добрался до Соликамска. Здесь он стал жертвой издержки в работе почты. Местное начальство предъявило устаревшее постановление Сената о его аресте. Соликамские власти еще не знали, что путешественника уже оправдали.
Лишь спустя месяцы пришло сообщение: Стеллер не виновен…
Поздно… Он не выдержал тюремных пыток, побоев и скончался.
У писателя и ученого Игоря Забелина есть строки: «Трудно назвать другую науку, которой открытия доставались бы такой же дорогой ценой, как географии.
Тысячи и тысячи безымянных могил географов-исследователей разбросано по материкам и островам, скрыто в волнах океанов; прах этих скитальцев давно смешался с землей, изучению которой они посвятили свою жизнь. Эти люди шли на подвиги и совершали их незаметно, без шума, даже не сознавая, что проявляют героизм, потому что они делали любимое дело, потому что никогда не променяли бы тяготы и тревоги походной жизни на уют и спокойствие городского существования».
Слова Забелина можно отнести к большинству путешественников разных профессий и, конечно же, – к естествоиспытателю Георгу Стеллеру.
Его имя увековечено в названиях самой высокой вершины острова Беринга и уникального памятника природы – каменной арки. Именем Стеллера названы несколько видов растений и животных.
Дельфинья бедаДесяток крупных терпугов шевелились на дне лодки. С таким уловом не стыдно возвращаться с рыбалки. Есть что показать и чем поделиться с другими.
Мы уже хотели поворачивать к берегу, как вдруг Иваныч тихо произнес:
– Гляди-ка: дельфины! Редкие гости в наших водах.
И правда, неподалеку, на спокойной воде, стремительно катились белые буруны. Животные быстро приблизились к нам и теперь почти касались темными лоснящимися спинами бортов нашего суденышка.
Казалось, что своими действиями дельфины стараются привлечь внимание людей.
Иваныч заглушил мотор, привстал и начал озираться.
– Что случилось? – поинтересовался я, но старик не ответил.
Он снова запустил мотор и развернул лодку.
– Дельфины волнуются. Неспроста это, – наконец пояснил Иваныч. – Видно, беда какая в океане случилась.
Теперь дельфины неслись впереди нас, будто указывали дорогу. Лодка едва поспевала за ними. Неожиданно мы увидели пляшущий на волнах рыбацкий буй. Вода вокруг него расходилась большими кругами.
Иваныч застопорил ход, перегнулся через борт и схватил буй двумя руками. Но тот не поддавался. Я кинулся помогать старику.
За буем потянулся длинный обрывок рыболовной сети. Кое-как вытащили сеть, а в ней – неожиданный улов: накрепко запутанный дельфиненок.
Быстрыми ударами ножа Иваныч распорол путы и положил попавшего в беду малыша на дно лодки. Тот тяжело дышал.
– Ничего, сейчас придешь в себя, и я тебя отпущу к своим, – пробормотал Иваныч. – Сколько ж ты без воздуха намучился, бедолага?
Старик, словно котенка, погладил дельфинчика, и тот шевельнул хвостом.
– Какой глупый и злой народ еще ходит по морям-океанам, – покачал головой Иваныч. – Ведь строго-настрого всем рыбакам наказано не швырять за борт обрывки сетей. Котики, дельфины, каланы, сивучи и даже могучие касатки гибнут от них. Эх-эх-эх, нельзя бездушных людей в океан выпускать…
Неожиданно дельфинчик рванулся из рук. Не успели мы опомниться, как он скользнул по борту лодки и плюхнулся в воду. Секунда, другая – и малыш уже плыл к своим сородичам. А те дружно покачивали головами: то ли приветствовали спасенного, то ли благодарили нас с Иванычем.
Дочь солнца и снегаНа севере, и нашей страны, на Аляске и на Алеутских островах, существуют легенды об удивительной птице, которая спасала попавших в беду мореходов. Называют ее Розовая чайка.
В одном предании говорится: «Когда корабль сжимают льды, и кажется, что студеные штормы вот-вот погубят его, когда морская пучина распахивает смертоносные объятия, чтобы уничтожить судно вместе с людьми, а губы и глотка уже не в состоянии прохрипеть ни молитву, ни проклятие, – взгляни в небо: на помощь летит маленькое чудо Севера.
Из штормовой непроглядной тьмы появится розовая чайка, похожая на частицу луча восходящего солнца. Птица будет кружить над кораблем с тревожным, но все же обнадеживающим криком до тех пор, пока ее не увидит самый отчаявшийся моряк.
Надежду, прилив новых сил приносит розовая чайка на своих крыльях.
Потом она снова исчезнет в штормовом мраке. Улетит на помощь другим мореходам. Но уже не так яростно будут биться льды о борт корабля. Стихнет вскоре шторм, и каждый отчаявшийся почувствует в себе неукротимую силу, которую не одолеть ни северной стуже, ни буре, ни морской пучине».
Еще в одном предании аляскинских эскимосов розовую чайку называют «дочерью солнца и снега». Чтобы путник увидел ее ночью, полярный день подарил чайке оперение из розовых лучей восхода. А чтобы ее видели днем, полярная ночь надела на шею птице черное ожерелье.
С тех пор летает розовая чайка днем и ночью над льдами, спасает путешественников и моряков.
Долгое время считалось, что эта птица существует лишь в легендах.
Осенью 1818 года английский полярный исследователь Джон Росс попытался на своем корабле обогнуть с севера Американский материк и выйти к Берингову проливу. Как отмечено в документах, он первым из европейцев описал розовую чайку. Но это не так. В первые годы XIX века эту прекрасную птицу видело немало жителей Русской Америки.
Через несколько лет после открытия Джона Росса участники британской полярной экспедиции добыли этих двух птиц. Но в те времена в научном мире еще никто не знал, где их родина.
Лишь в начале XX века русский орнитолог Сергей Александрович Бутурлин обнаружил гнездо розовых чаек в заболоченной тундре в устье Колымы. Там же собирались их небольшие колонии.
Примерно в конце июля и взрослые, и только вставшие на крыло птицы начинали перелет от низовья Колымы к Северному Ледовитому океану.
О жизни розовых чаек до сих пор известно очень мало. Уж очень редко попадают они людям на глаза.
Мне лишь однажды удалось увидеть розовую чайку. Произошло это недалеко от бухты Буян на острове Беринга.
Птица неслась вдоль побережья и, казалось, настолько увлечена полетом, что не замечала берега, где могла бы отдохнуть, не обращала внимания на шумную стаю своих серых сородичей, на штормовой ветер.
Я рассмотрел розовую чайку в бинокль. Спинка ее была жемчужно-серого цвета, голова, грудь, хвост – нежно-розовые, а вокруг шеи – черная отметина. И впрямь – будто ночь накинула на нее свое ожерелье.
Недолго длилась моя единственная встреча с крылатым чудом Севера.
Не больше минуты видел я легендарную птицу. Но это была та минута, что остается в памяти на всю жизнь.
Беспокойные соседиХозяева лежбищ – котики – не одиноки в своей просторной природной «квартире». Всегда рядом на побережье суетятся серокрылые чайки. В поисках падали шныряют песцы и совсем не обращают внимания на грозный недовольный рев секачей. Неподалеку от котиков на камнях отдыхают гигантские морские львы – сивучи.
Деловито попискивают длинноклювые кулики и лапландские подорожники. То тут, то там снуют юркие пуночки и овсянки.
Невозможно представить себе лежбище и без таких птиц, как топорки, бакланы, ипатки, глупыши… И все эти беспокойные соседи прямо или косвенно связаны друг с другом.
Серокрылые чайки – главные санитары лежбища. Питаясь отходами котиков, они очищают побережье.
Чайки начинают присматриваться к лежбищу еще до массового выхода морского зверя на сушу.
Когда у чаек появляются птенцы, им приходится постоянно курсировать между лежбищем и своими гнездами. В это – время птицы становятся особенно шумными и драчливыми. Более опытные и взрослые теснят молодых. Но агрессивность чаек не распространяется на котиков и других обитателей лежбища.
Остерегаются чайки лишь песцов. С опаской они отбегают или отлетают в сторону, как только рядом появляются эти пронырливые зверьки. Похожим на лисицу хищникам никто не доверяет на острове – ни птицы, ни морские звери.
Они тоже санитары лежбища. Но бывает, что особо обнаглевшие песцы нападают на маленьких котиков и загрызают их. Однако подобное случается редко.
Да, происходят иногда стычки и конфликты между соседями. Но все же чувствуется на лежбище мудрая рука хозяйки, которая заставляет жизнь обитателей этого дома двигаться в едином ритме. Имя хозяйки – Природа.
Цветы острова БерингаНесколько раз приглашали меня на утиную охоту, да все не было времени. Наконец выбрался вместе с Виктором, рабочим зверозавода.
Долго шли тундрой. Не торопились. До вечерней зорьки еще уйма времени. Иногда мы останавливались и любовались летним ковром тундры и разноцветьем сопок. Растительный мир наверстывал упущенное после затяжной северной зимы.
Есть в тундровых цветах острова Беринга особая, скромная красота.
В чем она?
Пожалуй, в контрасте с угрюмыми скалами, неумолкающим прибоем, частыми туманами, стремительными ветрами.
Цветов на острове много. Лиловые ирисы встречаются за околицей села и в огородах. Даже вдоль дороги пестрят их венчики, издали похожие на усталых бабочек. Разбежались во все стороны по тундре белые, с золотым солнышком в центре, веселые ромашки. А на склонах сопок уже распустились луговая герань, бледно-розовый анемон, синий колокольчик…
Встречались на острове Беринга еще какие-то цветы, но мне так и не удалось выяснить их названия.
Солнце уже коснулось краешком диска моря. Час вечерней зари…
Мы добрались наконец до места. Виктор оставил меня на одной «засидке», сооруженной из плавника и травы, а сам отправился к другой.
