Текст книги "Русская Америка"

Автор книги: Вадим Бурлак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Домой не вернулись

Прибыли к вещуну четыре охотника, желавшие выяснить, где точно в Кускокуимском заливе находится печально известный «Черный берег». К тому времени моржовые клыки за год выросли в цене в два с половиной раза. Так что их добыча сулила большую выгоду.

Вещун принял охотников с радостью. Наверное, давно его не навещали. Некому было пожаловаться на козни Трехклыкого и предсказать грядущие беды.

Но едва гости заикнулись о погубленном лежбище в Кускокуимском заливе, он сразу помрачнел и стал жаловаться:

– Теперь не курю, не пью, мясо не ем, а Трехклыкий не отстает. Каждую ночь является, к морю подзывает, уговаривает взглянуть в него…

Пытались охотники перевести разговор на нужную им тему, да неуемный вещун из своей словесной колеи – ни в какую:

– А еще упырь водяной требует подсобить ему. Не угомонится он, пока не загубит столько людишек, сколько моржей было убито на «Черном берегу»…

От этих слов гостям стало не по себе. Хоть мозглявым стал вещун после того, как прекратил выпивать, курить и есть мясо, а в глазах кровавые змейки суетились по-прежнему, да пальцы отчаянно плясали на рукоятке палаша.

Откуда офицерский палаш? Видимо, снят с покойника…

Переглянулись четыре охотника и шепнули друг другу:

– Надо бы отваливать, не мешкая, прочь из отшибихи – от ее хозяина, помешанного на байках о морже-мстителе…

– Не приведи, Господи, с таким под одним кровом оставаться…

Покряхтели, поворчали зверобои, что в такую глушь притащились и зря уйму времени потеряли, и собрались в обратный путь. Вышли из землянки-отшибихи и попали в ночь кромешную. Как не хотелось им, а пришлось оставаться до рассвета в обиталище предсказателя.

Расположились на ночлег.

Хозяин с недоброй усмешкой пожелал добрых сновидений и посоветовал:

– Если привидится вам, гости дорогие, Трехклыкий, зовите на помощь…

Что дальше произошло со зверобоями, – неизвестно. Домой они не вернулись.

Покинутая землянка

Через несколько недель в поселении всполошились: куда вдруг бесследно пропали четверо бывалых охотников?

От начальства Русской Америки прибыли к недоброму вещуну служивые – разузнать, что и как.

А тот встретил их с ухмылочкой:

– Были соколики, гостили, ретивые, да от меня прямиком к морю на «Черный берег» отправились – добывать моржовые клыки. Остерегал их, – так не послушались, разудалые… Коль на Симеона Столпника-Летопроводца не вернутся, – значит, прибрал их Трехклыкий…

Оглядели служивые обитель вещуна, осмотрели берег реки, где находилась землянка, – ничего подозрительного.

Лишь на входном порожке убогого жилища обратили они внимание на свежие зарубки.

– Зачем приступок тесаком метил? – поинтересовался один из них.

Вещун снова ухмыльнулся и отстраненно пояснил:

– Так издавна повелось на Руси: в притолоку молитву заделывают, под порог заговоры кладут. А я, горемычный, отмечаю зарубками, сколько бед вошло в мой приют и сколько из них удалось отвадить…

Ничего не поняли служивые. Пожали плечами и в обратный путь отправились. Что докладывать начальству о пропавшей четверке? Слова вещуна-отщепенца, конечно, вызывали подозрение, но как докопаться до истины?..

Выслушав путаный рапорт служивых, руководство русских колоний в Америке тоже не сумело найти ответ. Пропавшая четверка не вернулась ни на Симеона Столпника, ни на Никиту Гусятника, ни на Саватия Пчельника. Так пролетел сентябрь, а о промысловиках – никаких вестей.

Начальство русских колоний расспрашивало зверобоев, побывавших потом в Кускокуимском заливе, но никто не встречал пропавшую четверку.

Когда власти не могут найти правильное объяснение какому-то событию, молва рождает самые невероятные домыслы. По селениям Русской Америки снова разнеслась весть о нападениях гигантского моржа с тремя клыками на суда охотников. С каждым промысловым сезоном появлялось все больше и больше свидетелей расправы морского чудовища над людьми.

Но среди колонистов витали и другие слухи: чтобы спасти себя от мести «Трехклыкого» моржа, вещун сговорился с ним и подло убивал русских охотников. Тела несчастных он сбрасывал в реку, а течение выносило их в море. Очумелый отшельник должен был продолжать свои расправы до тех пор, пока число загубленных людей не сравняется с количеством уничтоженных моржей на Кускокуимском лежбище.

Нашлось немало в русской колонии, поверивших в эту мистическую версию.

Отыскались и буйные головы, которые заявили:

– Хватит терпеть бесчинства проклятого колдуна!..

– Сколько ему еще губить невиновных?..

– Пора сволоте-горибесу ответ держать!..

Задумано – сделано. Отправилась разгневанная ватага к вещуну. Не поленились охотники проделать долгий путь. Однако обнаружили они только давно опустелую землянку. Сразу было видно, что хозяин много месяцев назад покинул ее. Даже зарубки на приступке потемнели.

– Обманул, ирод!..

– Увильнул от расправы!..

– Видать, укрылся в такой глухомани, где нога человека не ступала!.. – рассудила ватага и ни с чем возвратилась домой.

Исчезнувшие записки

Что произошло с так называемым «вещуном-отшельником», упоминалось в записках путешественника Ивана Лукина. Он приобрел известность в 1863 году своими исследованиями самой большой реки Аляски Юкон. Лукин встречал этого странного, одичавшего старика во время своего путешествия.

Писатель и исследователь Сергей Марков в сороковых годах прошлого века отмечал, что дневники Ивана Лукина не были опубликованы. Они «сгинули в архивах, как исчезли и многие другие записки русских людей Аляски».

Не только в архивах терялись документы, связанные с историей Русской Америки. Они гибли в огне случайных и организованных пожаров, при кораблекрушениях во время перевозок в Россию, попадали в руки иностранцев, а затем оседали в частных коллекциях.

Предание о гигантском Трехклыковом морже-убийце не забывалось и спустя полвека после ликвидации Русской Америки.

«Легко на безмолвного зверя человеческие грехи сваливать…» – так обычно завершали это предание рассказчики.

ВЕЧНЫЙ ШАТУН

Медведи водятся в колониях на полуострове Аляске и в некоторых других местах. Меха таких медведей принадлежат, за немногими исключениями, к числу невысоких сортов. Большая часть медвежин, равно как и шкур волков, рысей, росомах, норок, еврашек и выхухолей… приобретаются от туземцев, населяющих берега р. Кускоквима и Квихпака и окрестности Нортонова залива. Низовья реки Квихпака в особенности изобилуют медведями.

Петр Тихменев. 1861 г.

«Давние знакомцы»

Служащий Российско-американской компании и исследователь Аляски Лаврентий Алексеевич Загоскин в 40-х годах XIX века писал: «Ладно, что на тихоокеанском Севере Америки оказалось для русского человека много давних знакомцев – зверей и птиц, известных по Сибири и Камчатке».

Медведи, волки, соболя, рыси, лисицы, росомахи обитали и в европейских губерниях России, и в Сибири, и в Новом Свете. Отношения к некоторым животным у индейцев и народов Российской империи были схожими.

В начале XIX века Вениаминов отмечал, что жители Северной Америки «медведя почитают оборотнем, или, иначе сказать думают, что он был некогда человеком, и что он и ныне есть человек, но только в виде медведя. Говорят, что известно стало от какой-то тоэнской (вождя племени) дочери, которая будто бы за то, что смеялась над медведем, попалась к нему в лапы».

Издавна, повсюду на Руси, у народов Сибири и Дальнего Востока, строжайше запрещалось смеяться над косолапым. Даже если убивали медведя-людоеда, хоть и устраивали праздник, но никто не высказывал в его адрес обидных слов и шуток.

«…в Сибири, между промышленниками есть поверье, – писал Вениаминов, – …если смеяться над убитым медведем, или, как говорится, галиться, то он может ожить и разделаться со своими насмешниками.

И потому многие прежде, нежели начинают сдирать с него шкуру, отрубают ему лапы, выкалывают глаза или подрезают жилы, дабы он в случае неосторожности их, оживши, не мог бегать и видеть».

Так же поступали народы Америки. Подобная традиция существовала на Крайнем Севере Старого и Нового Света по отношению к белому медведю.

О жителях Аляски и островов Берингова моря Вениаминов писал: «…ныне женщины, увидев след медведя в лесу или какие-либо его признаки, заочно хвалят его, уговаривают и умоляют, чтобы он не разсердился и не увел к себе. А мужчины у убитого медведя по содрании шкуры отнимают голову, и украсив оную перьями, подобно шаманской головы, ставят к огню и поют особенные песни, для того, чтобы и впредь им было такое же счастье в промыслах, и отнюдь не смеют смеяться или говорить какие-либо худые слова (что называется вообще тликас), насчет его».

Подобная традиция существовала у народов Алтая, Забайкалья, Камчатки, побережья Охотского моря.

В Америке ареал семейства медведей охватывает остров Св. Матфея, Св. Лаврентия, Нунивак, острова Прибылова, Королевы Шарлотты, Аляску.

Красная отметина

На Дальнем Востоке, на Аляске и на Алеутских островах в XIX веке было известно предание о «Вечном шатуне» с необычной для медведя красной отметиной на груди.

Конечно, слышали об этом звере и жители Русской Америки. Возможно, кто-то из них даже встречался с редкостным и необычным медведем. По крайней мере, так утверждали некоторые русские охотники. Но к рассказам охотников во все времена относились с недоверием.

У жителей Русской Америки были свои предания о «Вечном шатуне» с красной отметиной. Одно из них связывали с экспедицией штурмана Руфа Серебренникова. В 40-х годах XIX века он с небольшим отрядом совершил путешествия в бассейне реки Медная и в окрестностях Плавежного озера.

В 1847 году главный правитель Русской Америки, капитан-лейтенант Михаил Дмитриевич Тебеньков приказал Серебренникову с небольшим отрядом отправиться из Константиновского редута вверх по реке Коппер. Перед экспедицией была поставлена задача: добраться до истока реки, а оттуда преодолеть водораздел и спуститься в долину Юкон.

В то же время вверх по этой самой большой реке Аляски, навстречу Серебренникову, двинулся экспедиционный отряд Ивана Захарова.

В мае 1847 года главный правитель Русской Америки писал Захарову: «…C реки Медной навстречу тебе, я устраиваю экспедицию к вам на Квихпак под начальством Руфа Серебренникова. Дай Бог, чтоб вы сошлись и рассказали друг другу про дорогу и доставили бы мне удовольствие благодарить вас…»

Речной переход

В августе 1847 года Серебренников и пять его спутников прибыли к устью реки Медной и к ее западному рукаву. Индейцы называли его Ани.

Именно там, согласно рассказам туземцев, путешественники встретили «Вечного шатуна» с красной отметиной. По нему открыли ружейный огонь. Однако зверю удалось уйти от людей невредимым. Но с той поры он шел по следу экспедиции.

Путешествие было трудным. В конце сентября на Медной и ее притоках появился лед, а в середине октября река встала.

В те дни Серебренников писал в дневнике: «…C этой поры, наступило однообразие, нарушаемое только состоянием атмосферы.

Снега выпадали довольно часто, и в большом обилии. Морозы, при северных ветрах, в январе месяце, доходили до 40 градусов…

С усиливающимся ветром или падением снега всегда уменьшались морозы, особенно при юго-восточных ветрах приносивших дождь даже среди зимы. Во время жестоких морозов, над рекою почти всегда стоит пар, поднимающийся из незамерзших полыней в реке.

В ночь на новый год, была особенно замечательна, по Северному сиянию, подобного какому я не видел потом всю зиму. Трудно описать красоту этого великолепного явления: почти все небо было объято пламенным переливом цветов: красного, багрового, желтого, голубого и других, образуя безпрерывно струящиеся во все стороны столбы, движение которых производило шум, вроде какого-то легкого треска, а над головой образовался блестящий купол».

Согласно преданиям племен Аляски, в такие ночи, охваченные Северным сиянием, можно встретить «Вечного шатуна», который зачарованно следит за игрой небесных огней.

Весной экспедиция продолжила свой путь.

Предостережение индейцев

16 мая 1848 года Серебренников писал: «…взяв одну байдару, проводников и небольшой запас провизии – 100 юкол, 4 пуда сухарей, 4 диких барана, несколько чаю и сахару – с благословениями от управляющего, отправились в дальнейший путь, вверх по реке.

17-го, около полудня, в правой руке, миновали реку Щечитну, и другую называющуюся Дикая. Обе впадают в Медную от востока.

18-го, вечером, остановились ночевать у селения, жителей в котором 12 душ. По-видимому, все претерпевали страшную нищету и голод. Термометр показывал 10 градусов тепла.

19-го, ввечеру, приехали в селение по сию сторону переноса, жителей в котором тоже только 12 душ, 6 женщин и 6 детей, а все мущины, 5 человек, уехали в Константиновский редут. На другой стороне реки барабора (шалаш), в которой живет еще одно семейство, 7 душ. В селении жители угощали кореньями и заплесневелыми рыбьими костями. Им роздано до 2 фунтов табаку…

20-го, отправившись рано поутру, с погодою тихою и ясною, вечером также остановились у селения, в котором однакож не нашли никого жителей…

21-го, простояв на месте почти до вечера, за дурною погодою, вечером отправились в дальнейший путь и вскоре опять увидели селение, в котором также не нашли жителей. Поискав однакож в соседнем лесу, отыскали слепого старика и женщину с тремя детьми. Они сказывали, что приняли приезжих за кхыльтшан-дальные (индейское племя), которых очень боятся. Для успокоения подарено им полфунта табаку…

22-го, отправились в путь с восхождением солнца. Баранье мясо кончилось, и стали производить команде по одной юколе в день…

23-го, поутру починивали байдару, которая во многих местах прорвалась…

24-го, приехали к реке Тлышитне (р. Тазлина), выпадающей с запада, из Плавежного озера. Запасы рыбы значительно уменьшились и стали выдавать по половине юколы в день.

Река Тлышитна мелка, камениста и быстра, почему подъем по ней чрезвычайно затруднителен… на другое утро отправились на Плавежное озеро берегом. Из провизии оставалось только по одной юколе и по одному фунту сухарей; питались кореньями, выкапываемыми по дороге.

Шли лесом, не теряя реку из виду, чтобы не сбиться, и прокладывая дорогу, продвигались вперед очень медленно. В первый день застрелили двух белок и одного зайца…

Миновали шесть довольно больших озер, и не встречая ни сухого места, ни кореньев на пищу, не останавливаясь шли всю ночь, и только на разсвете 28-го, остановились у небольшой речки. Отдохнув, с полудня опять пустились в дорогу, опять лесом, но уже более сухими и ровными местами, и вскоре вышли на р. Тлышитну, где встретили два семейства Медновцев (индейцев с реки Медная – р. Коппер), возвращавшихся с оленьего промысла.

Они угостили свежим оленным мясом, и были одарены за это двумя фунтами табаку…»

В предании говорится, что именно медновские охотники предупредили Серебренникова и его товарищей об идущем за ними «Вечном шатуне» с красной отметиной.

Как индейцы определили это?.. Видели следы медведя или почуяли близость страшного зверя по иным приметам?..

Истинные охотники до конца не раскрывают свои тайны.

Вероятно, русских путешественников не очень впечатлило предостережение туземцев.

Плавежное озеро (из записок Серебренникова)

«…29-го (мая), перед заходом солнца, пустились в дальний путь, взяв с собою в проводники одного из встреченных туземцев…». (Впоследствии медновские заявили, что из их рода он один не боялся «Вечного шатуна», поскольку в свое время оказал этому зверю какую-то услугу.)

«…30-го, поднявшись на довольно высокую гору, увидели Плавежное озеро…

Следуя отсюда к северу, невдалеке встретили два семейства жителей, у которых остановились на ночлег…

Жители, встреченные нами на Плавежном озере, тоже Медновцы, тот же язык, та же нищета и то же постоянное страдание – голод, почти без исключения начинающийся с половины зимы, как бы ни был обилен летний лов… Обыкновенно, зимою питаются зайцами.

Построив, при помощи жителей байдару, и запасаясь несколько провизиею, 3-го июня поехали осматривать озеро, которое и было обойдено крутом, в течение следующих двух дней».

Серебренников составил подробное его описание и определил точное географическое положение. Он пришел к выводу, что по течению речки Нельчан, впадающей в Плавежное озеро, можно за 11–12 дней добраться до залива Кука на юге Аляски.

Последние страницы дневника

«…Чрезвычайно бедное население страны около Плавежного озера, ведет к заключению, что значительного количества пушных промыслов здесь не может быть, и все, что добывается здесь, поступает в Медновскую одиночку и в Кенайский залив», – писал Серебренников.

Он собирался информировать Тебенькова, что не выгодно создавать в районе Плавежного озера торговую факторию Российско-американской компании.

5 июля в дневнике была сделана запись, в которой сообщалось, как участники экспедиции распростились «с добрыми приятелями, оказавшими нам гостеприимство и помощь в построении байдары».

А спустя двадцать дней Серебренников отметил, что отрядом достигнута широта 62 градусов 48 минут 43 секунд. Это была его последняя запись.

В селении индейцев племени колчан (верховных атна) он и двое русских участников экспедиции были убиты. Еще одного помощника Серебренникова, креола Пестрякова, туземцы ранили. Но он погиб, когда возвращался в Русское укрепление (Медновская одиночка). По мнению военного инженера Петра Дорошина и других исследователей Русской Америки, путешественников убили не ради грабежа. Почти все имущество экспедиции, в том числе и записки Серебренникова, индейцы доставили в Константиновский редут.

Несгибаемый Алексей Пестряков

Горный инженер и путешественник Петр Дорошин в 50-х годах XIX века изучал полезные ископаемые Аляски и посетил большинство селений Русской Америки. Он также записывал были и предания, услышанные в Новом Свете и от соотечественников, и от туземцев.

В 1866 году в «Горном журнале» в Санкт-Петербурге были опубликованы записки Дорошина. В них приводился рассказ индейцев о гибели Серебренникова и его товарищей.

В селении индейцев, куда прибыла экспедиция, произошла размолвка местного вождя с русскими. Как писал Дорошин, туземцы решили убить пришельцев. «Всю ночь они следили за нашими, которые, впрочем, были настороже: часовые сменялись у палаток… При восходе солнца часовой, креол Пестряков, разбудив русского Гордеева, поставил на огонь медный чайник, прилег в палатке и задремал. Гордеев же, разбуженный Пестряковым, как коренной русский человек, зевая и почесываясь, не подымался с места».

Индейцы заметили отсутствие часового и подкрались к палаткам. «В обеих, на фут от земли, были прорезаны отверстия, чтобы можно было наблюдать за окрестностью… эти отверстия послужили во вред нашим…».

Нападавшие разглядели спящих русских и нанесли им удары копьями.

«Спящие были поражены одновременно. Одно копье положило на месте крепко спящего креола, другое поразило руку Алексея Пестрякова, лежавшую на его лице, третье вонзилось в живот Гордеева. Больной угаленец (проводник-туземец), спавший в той же палатке, остался нетронутым. В то же мгновение копье поразило и самого Серебренникова, пройдя ему под ребра. Этим сильным ударом несчастный Серебренников был вытолкнут из палатки, где добит топориком по переносью и по лбу, не успев и вскрикнуть.

Но Гордеев и Пестряков были еще живы. Первый из них, почувствовав в животе копье, схватил его за древко и, желая переломить, страшно увеличил свою рану, из которой показались внутренности. Он сгоряча положил свою подушку на живот и, подвязав полотенцем, выбежал с ружьем, выстрелил и упал мертвым».

Раненный в руку Пестряков еще находился в палатке. Выстрелом из пистолета он ранил одного нападавшего. Затем, схватив два ружья, выскочил из палатки. Ударом приклада уложил еще одного индейца и открыл огонь по остальным. Видимо, контратака оказалась настолько успешной, что нападающие кинулись в лес.

А дальше действия отважного Алексея не поддаются здравому смыслу. Как записал Дорошин: «Отогнав врага, он взял два сухаря, два ружья, два пистолета и боевых зарядов и бросив остальные патроны в реку, сел у огня и, перевязав рану, стал пить чай…»

Индейцы с изумлением следили из-за деревьев, как раненый чужак, окруженный трупами, невозмутимо завтракал, зная, что за ним наблюдают враги.

После обильного чаепития единственный оставшийся в живых участник экспедиции неторопливо скрылся в лесу. Его поведение весьма поразило индейцев. Вначале они даже не решились напасть на Пестрякова. Лишь спустя какое-то время отправились по его следу.