Текст книги "Русская Америка"

Автор книги: Вадим Бурлак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Кровавые нашествия

Иностранные китобои были опасными соперниками для русских колонистов в Северной Америке. Писатель и историк Сергей Марков отмечал, что в 1849 году известный в те времена капитан Райс привел в северную часть Тихого океана 154 китобойных корабля. За шесть или семь месяцев эта армада сумела добыть 2 481 600 фунтов (почти тысячу тонн) китового уса и 206 850 бочек китового жира.

Год спустя на американском побережье Берингова моря было обнаружено несколько сот убитых кашалотов, дельфинов, белух, касаток и других китообразных. Видимо, их забили так много, что у охотников не хватило времени и сил разделать животных.

Иностранные китобои не только уничтожали в неимоверном количестве морских гигантов, но и совершали разбойничьи набеги на колонии Русской Америки и селения туземцев. Они захватывали продукты, вырубали леса, разрушали и жгли постройки, захватывали в плен людей.

Русским колонистам вместе с алеутами и другими жителями Нового Света не раз приходилось сражаться с морскими налетчиками. Английские и испанские китобои к тому же часто продавали туземцам оружие и спиртное и подбивали их восставать против русских.

Варварское истребление китообразных в северных водах Тихого океана уже к середине XIX века привели к резкому сокращению морских животных. Царское правительство понимало, что необходимо создавать крейсерскую службу, отлавливать китобоев-браконьеров, регулировать промысел, искать способы защиты от незаконной добычи китообразных. Меры принимались, но существенно исправить положение они не могли.

В 1842 году царское правительство получило тревожное письмо от руководства Российско-американской компании: «…жители Алеутских и других островов, лежащих в Беринговом или Камчатском море, существуют и питаются исключительно, можно сказать, добываемыми в том море китами. А потому американские суда, промышляющие китов в российско-американских морях, не только нарушают тем неприкосновенность российских владений, но и угрожают, по мере истребления китов, лишить туземцев того края империи главного и почти единственного средства пропитания».

СИЛАНТИЙ И ЦАРЕВИЧ

Мудрый зверь, могучий зверь, прости, что поднял на тебя руку…

Я не могу смотреть тебе в глаза, самому близкому для меня существу в море, и все же смертоносное копье брошено.

Заклинание алеутов. XIX век

«Не гневайся, зверь-рыба»

В справочной литературе об этих великолепных хищниках говорится: «Касатка – морское млекопитающее подотряда зубатых китов. Самцы достигают 10 метров длины… Окраска спины и боков – черная; над глазами касаток и у основания спинного плавника имеются белые полосы. Распространена в морях и океанах Северного и Южного полушарий до кромки полярных льдов…

Питаются касатки рыбой, головоногими моллюсками, охотятся на тюленей, сивучей, котиков, моржей, белух, дельфинов, акул. Иногда нападают на крупных китов».

У народов тихоокеанского побережья Северной Америки и у русских колонистов издавна сложилось почтительное отношение к касаткам. Даже у тех, кто охотился на этих самых грозных и могучих хищников планеты.

Существует мнение, что касатки не нападают на людей и даже помогают терпящим бедствие в океане. А по отношению к человеку – становятся агрессивными лишь когда ранены. Случалось, они переворачивали и крушили китобойные суда, но подобное происходило, если в трюмах находились туши этих животных. Ведь кровь сородичей хищник чует за десять и более миль.

Так считали тихоокеанские китобои и в прошлые века, и в наше время.

В старину существовал обычай: за каждую убитую касатку охотники резали себе палец, а окровавленный нож кидали после этого за борт. «Не гневайся, могучая зверь-рыба, теперь мы квиты… Моя и твоя кровь досталась море-океану…» – произносили китобои.

В первой половине XIX века у алеутов и эскимосов еще сохранялась традиция: мазать младенцев жиром касатки, чтобы ребенок стал сильным, бесстрашным и мудрым, как этот зверь. Алеуты вырезали из моржового бивня или из камня обереги в виде касатки. Лишь когда охотник умирал, его оберег родственники выбрасывали в море и произносили: «Хозяин освободился от земли, теперь и ты свободен, зверь-рыба… Помоги его сыновьям и внукам…»

Пленник лагуны

История эта произошла на одном из островов архипелага Александра. После землетрясения у берега того острова образовалась крохотная лагуна. Когда стихия угомонилась и прекратились подземные толчки, промысловик Силантий обнаружил в лагуне детеныша касатки.

Малыш попал в плен. Путь в океан ему преграждала узкая полоса из песка и камней, появившаяся в результате землетрясения. Вода в лагуне лишь едва прикрывала спину зверя. Он бился, елозил по дну, взмахивал хвостом, покачивался с боку на бок, однако все его действия ни к чему не приводили.

Неподалеку от берега медленно плавала стая касаток. Хищники то приближались к острову, то уходили в открытый океан, и снова возвращались. Лишь одна касатка оставалась на месте и кружила возле запертой песком и камнями лагуны.

Наверное, мать детеныша, – догадался Силантий. Он подошел к воде и стал прикидывать, можно ли помочь пленнику. Заметив человека, мать-касатка на какое-то время замерла у самой полоски, отделявшей океан от лагуны. Над водой тревожно покачивался ее высокий спинной плавник.

Силантию показалось, что огромная хищница смотрит на него жалостливо и с надеждой. От такого взгляда стало не по себе. Человек, сам не зная зачем, передвинул топор за поясом к спине, а ружье положил на камни.

«Был бы этот малыш раза в три поменьше… А такого, в две сажени длиной, разве перетащишь через преграду в океан?..» – сокрушенно подумал Силантий.

Оглядел еще раз лагуну… И все же решил спасти детеныша касатки.

– За пару деньков можно прокопать ему выход в океан, – прикинул он.

На глаза ему попался выброшенный на берег после землетрясения огромный палтус:

– Вот и утощеньице для узника!.. Хотя любая тварь, коль попала в беду, о еде не помышляет.

Все же промысловик подобрал палтуса и отнес к касатке. Пленник лагуны даже не взглянул на рыбу. Наверное, появление человека напутало его, и он заметался на мелководье с новой силой.

Всполошилась и мать пленника. Она стала бить хвостом так яростно, что брызги воды долетали до берега.

Путь к свободе

Чтобы пробить выход в океан и освободить детеныша касатки, нужна была кирка и лопата. Силантий отправился за инструментами в лагерь. Двое крещеных индейцев увязались за ним. Они помогали русскому выбирать и метить деревья на острове, пригодные для постройки судов. Работа давно была выполнена, и туземцы изнывали от безделья в ожидании галиота, чтобы вернуться на остров Ситка.

Увидев в лагуне детеныша касатки, индейцы тут же схватились за ножи.

Но Силантий остановил их:

– Рыбу-зверя не трогать!.. Надобно его на волю выпустить.

Туземцы удивились: добыча сама пришла в руки!.. Чудной какой-то этот русский… Зачем упускать дар большой воды?..

По правде говоря, Силантий не мог объяснить даже себе, зачем спасает детеныша касатки. Ни слова не говоря помощникам, принялся за дело – пробивать выход к океану.

А тем временем индейцы уселись на берегу лагуны и задымили трубками.

Изредка они отпускали насмешливые замечания:

– Зря трудишься… Все равно белобрюхий к вечеру сдохнет…

– Иль не видишь, что он едва шевелится?..

– Давай-ка мы его побыстрей разделаем, пока не пришла большая вода…

Но упрямый Силантий продолжал орудовать лопатой и киркой.

– Раз бедолага слопал рыбу, значит, еще не помирает… А вы бы, дымоглоты, не болтали попусту, а подмогли мне…

– Ты знаешь, Сил, мы всегда с тобой заодно, – ответил один из индейцев. – Но духи белобрюхих издавна убивали наших предков. Нам нельзя спасать белобрюхого детеныша. Иначе предки нас проклянут с того света…

Силантий спорить не стал. Гнев предков – дело не шуточное. Особенно в этой, диковинной для русского человека, земле.

Два дня Силантий пробивал дорогу из лагуны в океан. Детеныш касатки уже спокойно воспринимал приближение человека. Он даже не отказывался принимать из его рук рыбу и кальмаров.

Добывать пищу для пленника не представляло трудностей. Мертвых кальмаров, скатов, палтусов и даже небольшую акулу Силантий находил на отмели рядом с лагуной. Сам он не видел, но догадывался, что их убивает и доставляет мать-касатка.

Грозная хищница тоже стала относиться спокойней к появлению в лагуне человека.

– Видно, поняла царица моря-океана, что я хочу освободить ее царевича, – заявил Силантий индейцам.

Те по-прежнему не желали помогать ему и лишь наблюдали за работой бледнолицего да отпускали ехидные замечания в адрес странного русского.

На третий день, когда проход из лагуны в океан был почти завершен, Силантий проснулся раньше обычного. Огляделся и не увидел в шалаше своих помощников. Тут же мелькнула тревожная мысль: «царевич»!..

Схватив ружье, он кинулся к лагуне. Успел… Один индеец уже занес над детенышем касатки пешню, другой нацелил в морского зверя копье.

Не раздумывая, Силантий выстрелил поверх голов «помощников».

От неожиданности оба отскочили от края лагуны и заорали:

– Сил, дурак!..

– Из-за белобрюхого чудовища нас вздумал убить?! Все начальнику расскажем!..

– Человека на тварь морскую променял?!

К этому они добавили немало крепких словечек, которым недавно обучил их сам Силантий.

Промысловик остался доволен учениками: ухмыльнулся и ответил им в том же духе:

– …………………………. и чтоб на версту не подходили к лагуне!..…………….

«Авось, когда-нибудь свидимся»

На том ссора угасла. Индейцы немного поворчали и отправились прочь от берега, а Силантий снова принялся за работу.

К полудню выход в океан был пробит. Но человеку еще пришлось поднапрячься, чтобы вытащить детеныша касатки из лагуны. Еще какое-то время он тянул за хвост пленника по мелководью.

И наконец – свобода!.. Океан!..

Силантий, не обращая внимания на холод, долго стоял по колено в воде.

– Прощай, царевич!.. Авось, когда-нибудь свидимся… А лучше – не стоит!.. Кровью заканчиваются встречи людей с твоими сородичами…

Несколько мгновений освобожденный детеныш касатки оставался неподвижным, словно не верил, что оказался в родной стихии.

Вдалеке над спокойной водой показался высокий плавник. Мать-касатка устремилась к детенышу.

– Прощай, царевич!.. – повторил Силантий и вернулся на берег.

Он почему-то решил не оборачиваться и не смотреть на спасенного малыша касатки. Но когда поднялся на холм, не сдержался… В открытый океан, все дальше от берега, мчались черные плавники, один – побольше, другой – поменьше, а за ними по воде тянулись едва приметные серебристые следы…

«Убой-волна»

После спасения пленника лагуны вроде бы ничего не изменилось в жизни Силантия. Вот только перестал он ходить на китовый промысел. А когда однажды шторм выбросил на берег мертвую касатку, отказался с другими колонистами ее разделывать. Никакие увещевания товарищей не помогли.

Обиду никто на него не затаил: вдали от родимых мест, даже на самой доброй чужбине, у каждого появляются свои причуды.

Иногда Силантий по вечерам, а то и ночью, оставался на берегу океана. Что он высматривал или пытался услышать в темноте? Свою сторонку, покинутую много лет назад, близких и подзабытых людей?..

О том бывалый промысловик молчал, а расспрашивать даже самые бесшабашные и зубоскалистые не решались. Но однажды он сам рассказал, что видел в ночи, как на него смотрел «Рыба-Зверь», прозванный «Царевичем». И взгляд тот был предостережением от большой опасности.

Многие не поверили тогда Силантию, но вскоре беда и в самом деле случилась. С десяток колонистов возвращались от Дионисиевского редута на Ситху. Был с ними на корабле и спаситель детеныша касатки. Лишь только отчалили, как вдруг, в считанные минуты, отступила от берега вода. Не успела команда сообразить, в чем дело, как судно оказалось на мели.

– Братцы, за борт!.. Валите во всю прыть на горочку!.. – заорал Силантий, спрыгнул с корабля и, высоко подпрыгивая, чтобы не запутаться ногами в водорослях обмелевшего дна, ринулся на берег.

Не оборачиваясь, он еще раз крикнул:

– За мной, братцы!.. «Убой-волна» идет!..

Так в XIX веке жители Русской Америки называли «цунами».

Лишь когда удалось ему подняться на горочку, Силантий посмотрел назад. Горизонт от края до края уже затянула черная пелена. Нарастал гул, а океан отступал все дальше от берега. С большим опозданием люди на корабле осознали предостережение и тоже кинулись к берегу.

Опоздали… Черная стена «убой-волны» с ревом поглотила брошенное судно, а затем настигла команду. Никто из них не успел добежать до укрытия…

Еще одно предостережение

Силантий уверовал, что именно «Царевич» спас его от «убой-волны», и частенько рассказывал об этом товарищам.

Как-то раз он снова почувствовал из темноты ночного океана взгляд касатки. И снова произошла беда. Силантий в составе отряда русских исследователей находился тогда на берегу залива Скагуэй, расположенного в юго-восточной части Аляски.

Первопроходцы поставили там первую избу, стали возводить частокол. Наладились у них добрые отношения с местными жителями. Завязалась торговля и выгодный обмен.

Однажды ночью Силантий вдруг принялся тормошить товарищей:

– Эй, проснитесь!.. Хватайте оружие, и за мной!.. Да встрепенитесь, квёлые!.. Смерть на подступах!..

Никто не послушался. Лишь брань и сонное ворчание в ответ. Но упрямый Силантий не отставал. Наконец ему удалось вывести людей из новенькой избы и уговорить спрятаться за ближними деревьями.

На расспросы товарищей виновник этой кутерьмы заявил:

– Готовьтесь к драке… Дикие подбираются…

И в самом деле, не прошло и четверти часа, как на другом конце поляны, где стояла изба, появились огни, раздалось многоголосье, похожее на волчье завывание, и послышались треск сучьев, непонятные крики.

Жилище колонистов было внезапно окружено индейцами. На крышу избы полетели зажженные факелы. Прозвучало несколько выстрелов.

– Всего три ружья у диких, – определил кто-то из русских.

– Сладим, – уверенно отозвался другой. – Пороху у нас хватает, да и славны сабельки под рукой…

Колонисты заняли удобную позицию и открыли огонь. На фоне горящей избы нападавшие оказались легкой целью. Бой длился считанные минуты. Потеряв с десяток убитыми, индейцы бежали.

Среди русских лишь двое получили незначительные ранения. Подожженное жилище удалось быстро погасить.

В ответ на слова благодарности товарищей за счастливый исход дела, Силантий лишь пожал плечами и заявил:

– «Царевичу» спасибо… Он предостерег…

Спорить никто не стал. А слух о необычной дружбе человека и касатки прокатился по всем селениям Русской Америки.

Среди людей, живущих в суровых условиях, вдали от родины, всегда находились способные рассказчики былей и небылиц. Любая правдивая история ими частенько приукрашивалась, так что слушателям трудно было понять, где реальность, а где вымысел.

Когда последнему главному правителю Русской Америки, капитану 1-го ранга, князю Дмитрию Петровичу Максутову сообщили о дружбе человека и касатки, он отнесся к рассказу с недоверием.

– Много раз наблюдал в морских походах за этими самыми грозными хищниками океанов… Не могу представить, что у них может появиться привязанность к людям, – ответил Максутов, но все же попросил секретаря записать для него необычную историю дружбы и гибели человека и морского зверя.

Последнее сражение

Не только русским военным морякам приходилось пресекать бесчинства китобоев в северных водах Тихого океана. Против опасных браконьеров выходили и гражданские служащие Русской Америки. На утлых суденышках, без пушек, имея лишь ружья и пистолеты, они противостояли хорошо вооруженным иностранным китобоям. Случались перестрелки и рукопашные схватки. Гибли и жители Русской Америки, и браконьеры.

Последний бой Силантия произошел, когда он с товарищами остановил то ли английское, то ли испанское китобойное судно. Русские подошли с берега на яле и потребовали прекратить незаконный промысел. В ответ с иностранного корабля раздались хохот и брань. Китобои навели пушки на ял.

Силы были неравными. Силантий приказал повернуть к берегу за подмогой. Но с корабля прогремели пушки, и русские открыли ответный ружейный огонь. Несмотря на короткое расстояние между противниками, браконьеры не сразу смогли попасть на маленькое суденышко. Наверное, помешал начавшийся шторм.

Силантий дал знак товарищам налечь на весла, а сам продолжал стрелять. Бой длился до тех пор, пока пушечное ядро не пробило борт яла. Вода быстро залила шлюпку. Гибель экипажа была неминуема. В холодных водах Алеутского залива человек может продержаться лишь несколько минут.

Наверное, последнее, что увидел в своей жизни Силантий, – огромную касатку, ринувшуюся на китобойное судно.

«Царевич» (а рассказчики легенды не сомневаются, что это именно он) опоздал… С корабля заметили стремительную атаку гигантского хищника и открыли огонь. Смертельно раненный «Царевич» все же сумел первым ударом проломить деревянную обшивку судна. У него хватило сил нанести и второй сокрушительный удар. Корабль и китобои были обречены.

«Царевич» повернул к месту гибели ялика, но доплыть туда уже не смог…

Когда на следующий день шторм закончился, русские колонисты увидели на берегу тела Силантия и огромной касатки. Поскольку многие жители Русской Америки слыхали рассказы о необычной дружбе человека и морского зверя, ни у кого не вызвало сомнений, что рядом с их погибшим товарищем – именно «Царевич».

На берегу, но чуть поодаль, находились обломки русской шлюпки и иностранного судна…

Никто из колонистов не предложил разделать, как водится, труп касатки. Решили вернуть мертвого зверя океану. Наверняка Силантий одобрил бы это. Его похоронили на прибрежном холме, откуда хорошо просматривался океанский простор. А «Царевича» с превеликим трудом стащили в воду и отбуксировали на глубину.

«Человеку свое место, морскому зверю свое, – заключил кто-то из колонистов. – Зато они не далече друг от друга. И душа зверя, если она у него есть, будет, как и в земной жизни, предупреждать душу Силантия об опасностях…».

«ИХ ГОЛОСАМИ ПОЕТ ПОГИБЕЛЬ»

Старый кит чует свою смерть за двое суток. Вначале он исполняет для сородичей прощальный танец. А затем в ночной темноте подплывает к берегу и затягивает последнюю песню. Кит поет лишь один раз – в самом конце жизни. И мало кто из людей догадывается, что непонятные звуки тоски и скорби издает могучий зверь… Так хозяин морей и океанов прощается с главным своим соперником – человеком…

…И с той поры, как морские великаны забрали к себе русского музыканта, мы перестали на них охотиться и уходить далеко от земли…

Из предания индейцев квакиутль

«Земля уснувшего кашалота»

К середине XIX века многие племена тихоокеанского побережья Америки прекратили охотиться на китов. Не выдержали конкуренции. Китобойные корабли Англии, Америки, Испании и России были лучше приспособлены к массовой охоте на морских гигантов, чем легкие лодочки туземцев. Да и бледнолицые промысловики всячески старались мешать добывать китов алеутам, эскимосам, индейцам. Бывали случаи, когда их лодки уничтожались огнем корабельных пушек.

В начале существования Русской Америки племена индейцев квакиутль заселяли тихоокеанское побережье от земли, где сегодня расположен город Сиэтл, и далее на север, от устья реки Фрейзер, а также остров Ванкувер. Еще в XVIII веке индейцы квакиутль не только добывали тюленей и ловили рыбу, но и охотились на китов. Но, как и другие племена, они также были вынуждены прекратить промысел морских гигантов.

В предании этого народа не говорится о жестокой конкуренции с бледнолицыми китобоями: «…Настал день, когда вождь „великоголовых“ (так квакиутль называли кашалотов) сказал своим собратьям: „я устал плавать по холодным и теплым морям и отныне буду островом… И поселится на острове народ, почитающий нас, „великоголовых“, который станет совершать для нас жертвоприношения и исполнять особую песню. А если племя не исполнит это, я проснусь и сам пропою людям прощальную песню и уничтожу их…“»

Когда-то остров Ванкувер индейцы квакиутль называли «Землей уснувшего кашалота». Бледнолицым они рассказывали, что перед смертью «великоголовые» исполняют свою прощальную песню. «Их голосами поет сама погибель», и любой человек, услышав ее, исчезает из мира живых, но не объявляется среди покойников. Где он существует, знают лишь мертвые «великоголовые». Но их никто не может спросить…