Текст книги "Правда в глазах смотрящего"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

15.

Я проснулся от случайного тычка в бок. Я понял, что он случайный, потому что Лена не проснулась, она просто перевернулась на другой бок и уткнулась носиком в подушку, тихонько посапывая. Умаялась, бедная.

Я прислушался к своим ощущениям. Вроде все нормально, я снова жив и здоров, ребра немного болят, но это нормально, они будут болеть еще недели две, такие раны не стоит заживлять быстрее, это я уже хорошо усвоил.

Я посмотрел на спящую Лену и мою душу наполнил прилив нежности. Кажется, она ощутила эти эмоции, потому что на ее лице появилась нежная и ласковая улыбка. Я прикоснулся к ее душе и понял, что она видит эротический сон с моим участием. Это хороший признак, может, у нас что-нибудь и получится в дальнейшем. Было бы неплохо провести остаток жизни вместе с ней, даже перспектива православной тещи почему-то больше меня не пугает. А ведь жизнь нам предстоит очень и очень долгая, если, конечно, в мире не появится еще один желающий обрести абсолютное всемогущество. Будем надеяться, что он появится нескоро.

Интересно, о чем сейчас думает Бомж. Сомневаюсь я, что он совсем отказался от идеи стать настоящим богом-творцом, не верится мне, что он удовлетворится возможностью играть эту роль в придуманных мирах. Когда-нибудь он снова поставит на уши реальный мир, но на сколько-то лет ему хватит нового развлечения, а потом... поживем-увидим.

Лена открыла глаза и улыбнулась.

– Ты знаешь, – сказала она, – я видела сон...

– Знаю, – подтвердил я, – это был хороший сон.

– Ты подглядывал?!

– Прости, это получилось случайно. Я могу пообещать, что больше не буду, но я не хотел это обещать. Я бы предпочел, чтобы у нас не было тайн друг от друга. Между нами больше ничего не стоит, и... Черт возьми! К чему слова? Ты же прекрасно видишь, что я чувствую!

– Вижу, – согласилась Лена и потянулась, как молодая и обаятельная кошка. Но слышать гораздо приятнее, чем видеть.

Я провел рукой по ее телу, наши губы встретились, а потом мы растворились друг в друге и я понял, почему в библии это называется "познать". Мы действительно познали друг друга и то, что случилось, не идет ни в какое сравнение с тем, что было до этого.

А когда все закончилось, я понял, что все и в самом деле закончилось. Приключения подошли к концу, впереди замаячила нормальная размеренная жизнь, и это хорошо. Особенно в компании Лены.

16.

Я сидел на краю пропасти, далеко внизу тонкой лентой извивалась Брахмапутра, а рядом сидел субъект, широко известный в узких кругах под кличкой "четырехглазый". Это был маленький и плюгавый индус, он не носил очки, его кличка имеет совсем другое происхождение. Индусы говорят про очень умного человека, что у него есть третий глаз, так вот у четырехглазого есть не только третий глаз, но и четвертый.

– Вот так ты можешь стать неуязвимым для почти любой магии своего врага, подытожил свою речь Четырехглазый. – Обрати внимание на слово "почти", твоя неуязвимость не будет полной, заклинания, связанные с дезинтеграцией пространства, по-прежнему представляют для тебя опасность, и кольца всевластия, которые Тиаммат таскает из своего Средиземья, смогут пробить этот барьер, будучи накоплены в достаточном количестве.

– Разве кольцо всевластия не одно-единственное? – удивился я. – И разве этот хоббит не утопил его в нужнике?

Четырехглазый снисходительно улыбнулся.

– Когда творишь миры, для тебя нет большой разницы, сотворить один мир или два. И еще нет большой разницы, какой именно мир творить. Насколько мне известно, Тиаммат сотворила Средиземье не по Толкину, а по мотивам одного из фанфиков, а это значит, что ей доступно гораздо больше возможностей.

– Понятно. Спасибо, Четырехглазый. Можно спросить одну вещь?

– Спрашивай.

– Зачем ты показал мне это заклинание? Не боишься, что я когда-нибудь применю его против тебя?

Четырехглазый снова снисходительно улыбнулся.

– Из двух слабых бойцов побеждает сильнейший, из двух средних – умнейший, а из двух сильных – тот, кто прав. Лет через пятьдесят ты убедишься, что магическая сила не имеет большого значения.

– А что имеет?

– Правота. Уверенность. Вера в себя и в свое правое дело.

– Сила в правде, брат, – пробормотал я и нервно хихикнул.

– Да, сила в правде, – согласился Четырехглазый, – и это не шутка.

– Ирония здесь неуместна?

– Ирония уместна везде. Ты можешь посмеяться над собственной верой?

– Было бы над чем смяться.

– Вот именно. Вера, выраженная в словах, не есть вера. Христос, в которого верит Лена, не зря сказал, что вера внутри, а снаружи лишь лицемерие и фарисейство. Вот только сделать второй шаг не смог никто из его последователей.

– Какой второй шаг?

– Вера, выраженная в словах, не есть вера. Если ты не можешь посмеяться над своей верой, то твоя вера связана словами, а это значит, что ее нет, потому что истинная вера словами не выражается. Ты просто веришь, что ты веришь, а это совсем другое. Если твоя вера крепка, ее не поколеблет ничто, включая твои собственные сомнения. Кто сильнее верил в торжество разума – Бруно или Галилей?

– Полагаешь, Галилей?

– Конечно. Знаешь, почему? Потому что он допускал, что может ошибаться. Если ты одеваешь на глаза шоры какого-то одного учения, если ты закрываешь глаза для любой другой истины, твоя вера недолго сможет двигать горы. А со временем она съест сама себя.

Я важно кивнул.

– Не это ли происходит сейчас с Иисусом? – спросил я.

– С каким еще Иисусом?

– Ну, с Бомжом.

– А ты уверен, что Бомж и Иисус Христос – одно и то же лицо?

– А что, нет?

– Кто знает, – Четырехглазый загадочно улыбнулся. – Истина в глазах смотрящего, единая и абсолютная истина существует лишь для тех, кто ее ищет, и она всегда недостижима. Каждый видит крохотный кусочек картинки, и кто может поручиться, что я вижу основное, а ты второстепенное? Я тоже могу ошибаться.

– Но ты считаешь, что Бомж – не Христос? А кто он тогда?

– Понятия не имею. Да и какая разница? Важно только то, что он верит в то, что он Христос, а кто он – узурпатор, убедивший в собственной правоте даже самого себя, или мессия, изменившийся до неузнаваемости за две тысячи лет – кого это волнует? Был ли Кир Великий чудом спасшимся принцем или гениальным пастухом – это перестало быть важным, когда мидийский царь склонился перед властителем новой империи.

– Ты застал это? Сколько тебе лет, Четырехглазый?

– Не отвлекайся, Сергей. Кстати, не мешало бы придумать тебе прозвище, а то как-то нехорошо, выделяешься из коллектива. Но вернемся к нашим... гм... к нашему разговору. Я сильно сомневаюсь, что Бомж – это Иисус Христос.

– Почему?

– Ты читал христианское священное писание?

– Читал.

– Давно?

– Давно. И не все.

– Открою тебе тайну – там ничего не написано про то, каким путем мессия явится в мир. Там сказано только одно – он промчится, как молния, с востока на запад. И все. Все домыслы насчет того, что он родится человеком – позднейшие наслоения.

– Но во всех книгах... и фильмах...

– Еще раз повторяю, все это – позднейшие наслоения. Мессия совсем не обязан рождаться еще раз в человеческом теле. И каков смысл? Второе искупление для всей вселенной? Но тогда причем здесь конец света? Зачем устраивать амнистию за день до суда? Христиане говорят, что их бог справедлив, логично предположить, что страшный суд будет организован справедливо хотя бы внешне. Второе рождение Христа в человеческом теле... по-моему, бред. А вселение божественной составляющей в уже существующую душу – еще больший бред. Кроме того, сущность бога... – Четырехглазый улыбнулся, – да что я тебе все разъясняю? Напряги мозги и поразмышляй, это полезно.

– Так Бомж – не Христос?

– Возможно, нет. А возможно, и да. Я ведь тоже могу ошибаться. И вообще, не думай о том, что было, думай о том, что будет. Как думаешь, каким будет следующий кризис?

– Понятия не имею.

– А зря. Поразмышляй как-нибудь на досуге. А потом, лет через двадцать, мы с тобой сравним наши точки зрения.

– Думаешь, конца света не будет?

– Ближайшие лет пятьдесят не будет. Но я могу ошибаться.

– Да что ты заладил – я могу ошибаться! Я уже слышал это!

– Истина никогда не бывает лишней.

– Только что ты говорил, что истины нет.

Четырехглазый загадочно улыбнулся.

– То, чего нет, тоже иногда бывает.

– Не понимаю.

– Я тоже. В жизни много вещей, недоступных пониманию. Есть такой ученый, по фамилии Тьюринг, он доказал... если это перевести на нормальный человеческий язык, он доказал, что для каждого субъекта есть вещь, которую он неспособен познать, и сила разума не имеет здесь никакого значения. Даже для бога есть непознаваемое.

– Ты специально меня загружаешь?

– Ага.

– Но зачем?

– Если не нагружать руку, она отсыхает, если не нагружать разум, он слабеет и развращается ничегонеделанием.

– У меня сейчас и без тебя хватает, чем нагрузить разум.

– Это тебе только кажется. Все твои проблемы решаются гораздо проще, чем ты думаешь. Это твой страх мешает тебе. Представь, что страха нет, представь себе, что ты не живешь, а играешь, и сразу увидишь, что тебе станет легче. Да, ты потеряешь ощущение значимости происходящего, ты начнешь думать, что вокруг нет ничего существенного, жизнь покажется тебе бессмысленной, а потом ты поймешь...

Четырехглазый сделал долгую паузу. Я не выдержал.

– Что я пойму? – спросил я.

– Что жизнь и вправду бессмысленна. Но от этого она не перестает быть жизнью. Она не нуждается в смысле, люди любят размышлять о смысле жизни, но его нет. И это хорошо.

– Что же в этом хорошего?

– Жизнь хороша сама по себе. По определению. А если ты считаешь иначе, со временем в твоей душе поселяется ад. Не забывай, объективной истины нет, мы сами творим истину. Правда существует только в душе смотрящего.

И тут меня посетила безумная мысль.

– Кто ты, Четырехглазый? – спросил я внезапно севшим голосом. – Ты и есть тот самый единственный бог?

– Бог, называющий себя богом, не есть бог, – улыбнулся Четырехглазый. Называй меня как назовешь, но не думай, что ты познал истину. Истину вообще невозможно познать.

– Ладно, проехали. Бог ты или не бог, раз ты такой крутой и всезнающий...

– Всезнающих субъектов не бывает.

– Не перебивай! Ты сможешь помочь мне?

– Ты не нуждаешься в помощи.

– Но я не могу...

– Решить, как быть с Леной?

– Да. Ты читаешь мои мысли?

– Нет, я просто догадливый. Решай сам, как с ней быть, только... я знаю, ты не веришь в загробную жизнь, в адские муки и все прочее, но, поверь мне, наказание за грехи бывает всегда, даже если нет бога, который мог бы тебя наказать. Потому что в твоей душе должен быть свой маленький бог, а если его нет, значит, ты страдаешь шизофренией и тебя надо лечить. Ладно, на первый раз достаточно, ты уже загрузился до предела. Не буду прощаться, потому что мы скоро встретимся. До свиданья!

Четырехглазый встал и пошел по камням. Когда он скрылся за валуном, мне показалось, что мир вокруг него изменился и поплыл. Я вскочил за ноги, бросился за ним, голова закружилась, мир поплыл вокруг меня и я с большим трудом удержался на ногах. Вот, значит, как выглядит со стороны кратчайший путь. Хотел бы я знать, куда он ведет, что означают эти фиолетовые цветы, которые на мгновение мигнули среди россыпи гималайских камней. Ладно, я еще успею узнать это, у меня теперь много времени впереди.

17.

На следующий день Лена впала в депрессию. Она не пила кагор, она просто сидела перед телевизором и сосредоточенно смотрела в экран, где спортивная блондинка в джинсовом костюме жаловалась пожилому лысому мужику в строгом костюме на тяготы и лишения полицейской службы в большом американском городе. Наверное, скоро начнется стрельба. Или секс.

Я присел на подлокотник кресла и легонько обнял Лену. Она вздрогнула. Я прикоснулся к ее душе и передал приглашение прочитать мои воспоминания о разговоре с Четырехглазым. Лена бросила беглый взгляд внутрь моей души и отвернулась.

– Я больше не могу молиться, – пожаловалась она, – у меня не осталось веры.

Я сочувственно вздохнул.

– Бог договорился с Сатаной, – продолжала вещать Лена. – Бог отказался от своих планов из-за каких-то побрякушек, наделенных силой, превосходящей господню. Мой мир рушится.

– А ты уверена, – вкрадчиво поинтересовался я, – что Бомж – это бог?

– А кто? – удивилась Лена.

– Загляни в мою душу.

Лена заглянула и немного успокоилась. Но ненадолго.

– Но все-таки, кто же он? – вопросила она.

– Может, тебе стоит обратиться к первоисточнику? – предложил я. – Поговори с ним, спроси у него, он, конечно, может не ответить или обмануть, но... по любому хуже не будет.

– Да уж, хуже уже не будет, – мрачно согласилась Лена.

Тот, кого Лена называла Богом, а Головастик называла Бомжом, не ответил. Может быть, он разочаровался в своей посланнице, а может, ушел творить новые миры, честно говоря, это меня не волнует. По мне, чем меньше с ним общаешься, тем лучше.

– Мой мир рухнул, – констатировала Лена. – Я не знаю, во что верить, я не понимаю, зачем жить. Не вижу никакого смысла.

– А он нужен, этот смысл?

– Если его нет, зачем жить?

– Затем, что это приятно. Гораздо приятнее быть живым мыслящим человеком, чем не быть никем вообще. Можешь мне поверить, я был в небытии, там стоит побывать, чтобы оценить, насколько хороша жизнь.

Лена мрачно вздохнула.

– Хотела бы я думать так же, как ты. Может, мне тоже стоит побывать в этом небытии?

– Не стоит. По крайней мере, до тех пор, пока не выйдешь из депрессии.

– Если я там не побываю, я из нее не выйду.

– Тебе придется. У тебя нет особого выбора.

– Выбор есть. Я могу совершить искупление.

– Не говори глупостей! – возмутился я. – Я вчера весь вечер читал библию. Не могу сказать, что все понял, но... разве ты можешь быть мессией?

– Конечно! Бог сам передал мне благую весть.

– Разве Бомж – это бог?

– Не называй его Бомжом! Кем же еще он может быть? Может, ты скажешь, что это был злокозненный узурпатор?

– В чем был смысл первого пришествия?

– Искупление грехов человеческих.

– А смысл второго?

– Страшный суд. Точнее, подготовка к нему.

– Зачем духу божьему вселяться в человеческую душу? Как это поможет готовить суд?

– Не кощунствуй! Пути господни неисповедимы.

Во мне вспыхнула ярость.

– Ты можешь хоть раз подумать собственной головой? – взорвался я. – Легко сказать, что пути господни неисповедимы, и больше не думать вообще ни о чем. Легко вызубрить десять заповедей и тысячу разъяснений к ним, гораздо труднее жить своим умом. Я однажды смотрел передачу по Би-би-си, там рассказывали про каких-то полярных чаек. Они гнездятся на скалах, их гнезда располагаются буквально в двух шагах друг от друга. Если яйцо укатывается из гнезда, родители никогда не возвращают его обратно. Знаешь, почему? Потому что они не замечают ничего за пределами гнезда. А знаешь, почему они не замечают ничего за пределами гнезда? Потому что, если бы они обращали на это внимание, их птичьи мозги свихнулись бы за пять минут. У них есть правило – мир кончается на границе гнезда и снова начинается там, где начинается море. Они не думают, что находится в промежутке. У них есть правило – не смотри на гнездо ближнего своего, у них есть правила на все случаи жизни, и поскольку у них есть правила, им не нужны мозги, они справляются и так. И они счастливы. Тебе нужно такое счастье?

– У меня нет даже такого счастья, – тихо ответила Лена, – и никогда больше не будет. Хочешь, я расскажу, как проходила моя прошлая жизнь?

– Догадываюсь, – буркнул я.

– Нет, ты послушай! Знаешь, сколько раз в жизни я смотрела телевизор? Сколько раз я разговаривала с парнями больше пяти минут подряд? Сколько раз я была в кино? Сколько книг я прочитала, если не считать того, что входит в школьную программу, и церковных изданий? Вся моя жизнь была посвящена богу, и я была счастлива. Может, это и птичье счастье, но это было счастье. Что там говорил твой новый учитель, истина в глазах смотрящего? Так вот, в моих глазах была истина. Моя собственная маленькая истина, мое собственное счастье. Да, ты думаешь, что оно маленькое и примитивное, но так думаешь ты, а чувствую его я. Улавливаешь разницу? Это моя жизнь! А ты ее сломал!

– Ее сломал не я.

– А кто же? Если бы ты не устроил то безобразие в церкви, ничего бы не изменилось. Я по-прежнему была бы счастлива. А то, что ты мне дал... это как наркотик. И сейчас начинается ломка.

– Ломка начинается тогда, когда ты прекращаешь принимать наркотик.

– Намекаешь, что вера была для меня наркотиком? Нет, Сергей, наркотик дал мне ты. Ты позволил мне поверить, что я могу быть кем-то большим...

– Ты действительно можешь быть кем-то большим!

– Наверное. Но хочу ли?

– Это твое право. Но разве твой бог не говорил, что не стоит зарывать таланты в землю?

Лена отчаянно затрясла головой.

– Отстать от меня! – крикнула она. – Хотя бы на время. Дай мне побыть одной, я должна так много обдумать. Оставь меня одну.

18.

– Как дела? – спросила Зина. – Что-то ты выглядишь не очень здоровым. Ого!

Зина поспешно рухнула на колени, я не успел ее удержать.

– Ну что ты, в самом деле, – забормотал я, – вставай сейчас же и не позорься.

Зина схватила мою руку и поцеловала тыльную сторону кисти. Я немедленно отдернул руку и отступил на шаг назад.

– Достаточно! – заявил я. – Вот только поклонения мне и не хватало.

– Ты победил? – спросила Зина, глядя на меня восторженными сияющими глазами. – Ты все-таки победил?

Я сформировал кратчайший путь к холодильнику, протянул руку, вытащил оттуда бутылку пива и протянул Зине.

– А хочешь, – предложил я, – мартини или ликера какого-нибудь?

Зина вскочила на ноги и радостно улыбнулась.

– Не трать на меня силы, – сказала она, – я и так вижу, кем ты стал. И ты прав, за это стоит выпить.

Мы пошли на кухню и выпили. А потом выпили еще раз и еще и еще. Зина пыталась расспрашивать меня о подробностях, но я так ничего и не рассказал. Я внезапно понял, что в пересказе эта история будет звучать неправильно, она станет похожей либо на приключенческий роман, либо на житие святого. А я ведь не авантюрист и, тем более, не святой. Я до сих пор ощущаю себя обычным человеком, я знаю, что это уже не совсем так, но пока я ощущаю себя человеком, в этом есть часть правды. Потому что правда в глазах смотрящего.

И еще я понял, в чем главное отличие между тем, чем я был, и тем, чем стал. Главное отличие в том, что почти ничего не изменилось. И это хорошо.

КОНЕЦ

Все персонажи вымышлены. Бомж, Головастик и Четырехглазый, скорее всего, не существуют в реальном мире. По крайней мере, нет никаких оснований предполагать обратное.

В этой книге нет ни глумления над христианской религией, ни, тем более, пропаганды сатанизма. Если у вас создалось другое впечатление, извините. Как говорится, каждый понимает вещи в меру своей испорченности :-)

Теологические и философские рассуждения персонажей часто носят дилетантский характер и содержат многочисленные ошибки. Некоторые из них :-) внесены автором преднамеренно.

Спасибо Яне Завацкой за конструктивную критику.

Телефон вымышленный :-)